Текст книги "Полцарства и теща на сдачу"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Да и не тетка она… – хмуро произнес Веня.

– А кто же тогда? – Лола перегнулась через стол, опершись на локти, и уставилась на хозяина с живейшим интересом.

– Троюродная теща, – неохотно выдавил Веня.

– Это как же так? – поразилась Лола. – Разве ж так бывает?

– С другими не бывает, – вздохнул Веня. – А со мной вот случилось… Моя мама, покойница, всегда говорила: «Вениамин, ты круглый дурак!» – Веня сделал паузу и вздохнув еще печальнее, продолжил: – Так вот она ошибалась, я не дурак, я круглый идиот!

– Вы пирожки-то кушайте, – Лола пододвинула к нему корзинку и склонила голову, приготовившись к продолжению. И продолжение последовало:

– Мой троюродный брат Сеня женился на ее дочке. Маша, такая тихая, красивая девушка, волосики светлые, глазки голубые, голосок тихий… но ведь говорят же хочешь узнать, какой станет твоя жена, погляди на тещу! В общем. Маша уговорила Сеню уехать в Израиль. Оказывается, она для того и замуж-то за него вышла, чтобы уехать, как будто он не мужчина, а такси маршрутное!

– А вы, значит, сами, и брат ваш, из евреев будете? – уточнила Лола.

– Да, а что – вы что-то имеете против?

– Ни боже мой! – Лола замахала руками. – Это до меня не касается! У нас в Запечье Людка, почтальоншина дочка, тоже в евреи записалась, чтобы в Израиль уехать… – слово Израиль Лола произнесла с ударением на последний слог.

– Как это записалась? – удивился Веня. – Разве это можно – записаться?

– А почему ж нет? – Лола захлопала глазами. – Вы, дяденька, вроде умный, а таких простых вещей не знаете! За деньги все можно! Людка морковь продала, и свинью продала, хорошая свинья была, жирная… в общем, большие деньги выручила, и пошла в район, в милицию. Там Тонька в паспортном столе работает, дяди Паши, электрика, дочка, она Людке и помогла. Денег взяла, само собой, но в паспорте все как надо переделала…

– Удивительные времена! – поразился Веня, – Все перевернулось, все встало с ног на голову!

– Вы пирожки-то кушайте, – заботливо проговорила Лола. – А то остынут, не тот уже вкус будет… пока они горяченькие, другое дело… В общем, только оказалось, зря Людка это все удумала!

– А что – не пустили ее в Израиль? – спросил Веня, откусив от следующего пирожка.

– Отчего же не пустили? – Лола подлила ему еще чаю. – Пустили, только не понравилось ей там! Все общее, прямо как в том же колхозе! Прямо как будто никуда и не уезжала! Да еще и жара такая! Всей и разницы, что тут она морковь выращивала, а там – апельсины…

– Это она, видно, в кибуц попала, – усмехнулся Веня. – Правда на колхоз здорово похоже…

– А как же с вашим братом? – напомнила ему Лола. – И почему эта Софья Занудовна при вас остались?

– Они когда уезжали, – продолжил Веня, – квартиру свою продали, а меня попросили тещу приютить… сказали, что ненадолго, пока там не обустроятся… знал ведь я, что самое постоянное в нашей жизни – это временные трудности! – Веня пригорюнился и дожевал пирожок. – Нет, права была мама! Дурак я, дурак! Решил помочь молодой семье на трудном этапе… – Он взял следующий пирожок и продолжил, размахивая им, как дирижер палочкой:

– В общем, как приехали они в Израиль, так и развелись. Маша встала в третью позицию, сказала, что Сеня был ее роковой ошибкой, что она в нем ошиблась, само собой, ободрала при разводе как липку и открыла свой собственный бизнес. Субботний кошачий приют.

– Что? – изумленно переспросила Лола. – Кошачий… что?

– Субботний приют, – невозмутимо повторил Веня. – Евреям ведь в субботу нельзя ничего делать, а кошки – они праздников не соблюдают. И гадят себе, и шкодят по-всякому., а за ними нельзя ни убирать, ни другого чего… а там жара, ты же знаешь… так вот Маша и предложила кошек на субботу в приют сдавать. Набрала персонал из русских, развернула дело на широкую ногу. Условия отличные, как в пятизвездной гостинице, питание – первый класс, обслуга вышколена, повар – француз, между прочим, все питание кошерное…

– Консервы кошачьи, что ли? – уточнила Лола.

– Да нет, какие консервы! – Веня рассмеялся. – Свежее все, это так называется еда, которую религия позволяет!

– А, ну вроде как постная! – поняла Лола.

– Вроде, – согласился Веня. – В общем, дело у Маши пошло отлично, теперь у нее целая сеть таких кошачьих приютов, очень пользуются успехом. Только она такая занятая, что для родной матери у нее совсем нету времени, и забирать ее она не собирается. А Сеня, как ты понимаешь, тоже вроде как ни при чем… с женой развелся, зачем ему теща? Так что получился я самый крайний, так и остался тут с троюродной тещей! Нет, права была моя покойная мама!

– Это надо же как вам, дяденька, не повезло! – искренне посочувствовала Лола и положила на его тарелку еще один пирожок. – Вы кушайте, кушайте, вам надо сил набираться, это чтобы с такой женщиной жить, как ваша теща, – неимоверные силы нужны!

– Точно, – согласился Веня, разламывая следующий пирожок. – Опять с творогом попался… а где же с капустой?

– Должно, с капустой снизу, – неуверенно отозвалась Лола. – Вы кушайте, непременно до капусты доберетесь!

– Что-то я Софью Сигизмундовну давно не слышу, – забеспокоился вдруг Веня. – Не случилось ли с ней чего?

– Да чего с ней случится-то! – махнула рукой Лола. – Она ведь у вас до чрезвычайности здоровая! Просто, видать, прилегла маленько отдохнуть, да и задремала ненароком…

– Все-таки ей лет-то уж немало, – озабоченно проговорил Веня и сделал попытку встать из-за стола. Это совершенно не входило в Лолины планы, ей было поручено надежно нейтрализовать хозяина, чтобы обеспечить Маркизу полную свободу действий.

– Вы, дяденька, что-то совсем не едите, она всплеснула руками. – Вам, наверное, мои пирожки не понравились?

– Что вы, очень понравились, – Веня улыбнулся, – Я уже штук шесть съел… или даже семь… только я опасаюсь… в ее возрасте…

– Да зря вы беспокоитесь! В этом возрасте они прямо железные! У нас такая история была, что это просто поразительно! – Лола чуть не силой усадила Веню за стол и начала:

– У Клавы, почтальонши, чья дочка Людка в Израиль уехала… ну, это я уж вам рассказывала… так вот, у нее один год городские полдома сняли. На все лето. Мама, папа, бабушка да мальчонка восьми лет. У нас места-то хорошие, и лес, и речка… прямо что твой курорт, ни в какие Сочи не надо. И Клаве тоже хорошо, они ей хорошие деньги дали. Только у этих городских ребенок был – чистый Махно. Никакого сладу! Да они не очень-то с ним и воевали. Только и говорили – Игорек хороший, просто нервный. Это он оттого, что ик… эк… кология плохая, и в школе большие нагрузки. А какие там нагрузки, когда он только первый класс закончил, палочки там рисовал да стишок учил про березку и рябину. А тут – вылитый разбойник. То кошке Марфуте к хвосту папину бритву привязал, электрическую. Бритва жужжит, кошка мяучит, а этот Махно только смеется! То у Клавы дрожжей палочку стащил да в сортир кинул… оттуда как поперло! Как повалило! Пока дядя Паша не пришел да все не прочистил, приходилось им по всякому делу за сарай бегать.

А тут Клава уехала в район на курсы, родители этого разбойника – в город на работу, и остался он с бабушкой один на один. Тоже вот вроде вашей тещи троюродной, – Лола опасливо покосилась на стенку и продолжила:

– Ну и чем-то, видно, бабушка ему не угодила. То ли купаться не отпустила с мальчишками, то ли еще что, врать не буду. Только пошла она в тот самый сортир… дядя Паша к тому времени уже все почистил. Сортир у Клавы самый обыкновенный, из горбыля сколочен, и стоит на самых задах огорода. И щеколда снаружи имеется, чтобы дверь попусту не хлопала. Большая такая щеколда, крепкая. Только бабушка туда зашла, Игорек тихонько подскочил и запер ее снаружи на щеколду. Она дела-то свои сделала, дверь дергает – а не тут-то было, дверь не открывается!

Она сперва тихонько позвала: – Игорек, внучек, открой! – а этот петлюровец помалкивает, будто его и нет. Она уж громче… и кричать-то из сортира как-то неловко, что люди подумают? Да и на свободу хочется… А у Клавы-то дом самый крайний, и сортир на задах.

Она кричит-кричит, а никто и не слышит! В общем, звала на помощь, а помощи нет. Так до вечера и просидела. Так этот малолетний разбойник и вечером ее не выпустил! Пришлось ей, несчастной, два дня и две ночи в сортире просидеть, без воды и без еды, пока Клава со своих курсов не вернулась! Выпустила ее оттуда чуть живую. Но ничего, оправилась бабушка, только похудела сильно и очень потом опасалась в туалет ходить. Так что вы зря насчет своей Софьи Занудовны опасаетесь, женщины, они в этом возрасте очень крепкие!

– А что потом сделали с этим Игорьком? – с живейшим интересом осведомился Веня. – Выдрали как следует?

– Какое там! – Лола махнула рукой. – Мамаша его сперва ни за что верить не хотела, думала, что свекровь на Игорька наговаривает. Потом уж сказала, что надо врачу его показать. Так что вы думаете – привезли из города самого что ни на есть хорошего врача, за несметные деньги. Он с этим Игорьком поговорил, потом позвал родителей и говорит:

– Найдите, говорит, в соседнем лесу хорошую березу, наломайте с нее прутьев…

– И настоем его поить? – мамаша спрашивает.

– Нет, – отвечает доктор. – Положите своего Игорька на скамейку, и березовыми прутьями его по заду! По заду! По заду! По заду! И как следует! Пока все прутья не обломаете!

– Правда, хороший доктор, – согласился Веня. – Опытный!

Леня прислушался. Из кухни доносились оживленные негромкие голоса – Лола вполне профессионально заговаривала зубы хозяину квартиры. Из тещиной комнаты был слышен мерный, мощный звук, напоминающий то ли шум прибоя, то ли урчание автомобильного мотора на повышенных оборотах – это был храп Софьи Сигизмундовны. Время от времени этот храп прерывался, сменяясь невнятным сонным бормотанием. И во время этого бормотания было слышно, как слегка взлаивает чья-то собака по соседству, очевидно, ее нервировал храп.

В общем, можно было не сомневаться, что в ближайшее время никто не помешает Лене заниматься своим благородным делом.

Он вскарабкался на стремянку, просверлил в потолке еще одно отверстие и пропустил в него тоненький проводок с миниатюрной камерой на конце. После чего с интересом уставился на экран небольшого прибора, внешне похожего на портсигар.

Камера оказалась не в самом удобном месте – рядом с ножкой стола, поэтому обзор был немного затруднен. Тем не менее Леня медленно повернул ее и внимательно оглядел все доступное пространство.

Комната была довольно просторная, не загроможденная мебелью. Собственно, из мебели в ней были только низкий диван, обтянутый чем-то вроде грубого серого холста, два таких же кресла и низкий журнальный столик, возле ножки которого и находилась Ленина камера. К счастью, сам столик был из стекла, поэтому он не мешал Лене осматривать комнату, только немного искажал пропорции. Лене казалось, что он смотрит из-под воды.

Кроме перечисленных предметов мебели в комнате было несколько картин, причем все они изображали исключительно лошадей скачущих, медленно пасущихся, неподвижно стоящих, как будто позируя. Видимо, хозяин квартиры был любителем лошадей. Под потолком висел большой тяжелый светильник, сделанный из кусочков разноцветного стекла, соединенных свинцовым переплетом, из-за чего светильник напоминал витражи средневековых церквей.

Не заметив в комнате ничего заслуживающего внимания, Леня закрепил проводок с камерой, замаскировал его выход кусочком белой пластмассы, совпадающей по цвету с потолком, и спустился с лестницы. Теперь он мог в любое время подключиться к изображению и увидеть, что происходит в комнате над его головой. После этого он перетащил стремянку в соседнюю комнату и повторил ту же самую операцию.

На этот раз микрокамера протиснулась сквозь густой ворс ковра. Леня увидел письменный стол из хорошего дерева, рабочее кресло, книжные шкафы. Судя по всему, здесь находился кабинет хозяина. Из своего богатого опыта Леня знал, что в кабинете очень редко устраивают тайники – это кажется слишком очевидным. Гораздо чаще самые ценные вещи и документы прячут в ванной, на кухне или в коридоре – это кажется людям более надежным. Морозильная камера холодильника, бачок унитаза, мусорное ведро, электросчетчик сколько интересных вещей находил Леня в этих непритязательных хранилищах!

Тем не менее, он аккуратно повернул камеру и тщательно осмотрел кабинет.

Как и в первой комнате, на стенах были развешаны изображения лошадей. Здесь были не только картины маслом, но и гравюры. Однако особенно заинтересовала Леню одна картина, на которой был изображен чудесный вороной конь, перескакивающий препятствие.

Маркиз не сразу понял, что именно привлекло его внимание к этой картине, просто сработала его безошибочная интуиция. Внимательно приглядевшись, он понял, что именно заставило его задержать взгляд.

Картина висела немного неровно, как будто ее недавно снимали и повесили обратно второпях. Конечно, это еще ничего не значило, но Ленина интуиция продолжала посылать сигналы.

Маркиз увеличил изображение и медленно повел камеру вниз по стене. И наконец нашел то, что искал.

При предельном увеличении он увидел в нижней части стены и на плинтусе несколько серебристых пылинок. Видимо, их пропустили, наводя в кабинете порядок после посещения незваного гостя.

Леня усмехнулся: интуиция его не подвела. За этой картиной наверняка спрятан сейф, причем сейф подставной, фальшивый, призванный отвлечь внимание от настоящего тайника. Маркиз отчетливо представил то, что недавно происходило в этой комнате: опытный взломщик проник сюда, обнаружил спрятанный за картиной сейф и потратил уйму времени на то, чтобы открыть его. А когда открыл – не нашел там ровным счетом ничего интересного. Если не считать коробочки с черной несмываемой краской в качестве сувенира. Леня и сам непременно оставил бы в таком сейфе какую-нибудь милую игрушку…

Времени на продолжение поисков у взломщика уже не оставалось, и он был вынужден, скрипя зубами, уйти ни с чем.

Итак, Леня нашел подставной тайник, но это нисколько не приблизило его к цели. Он еще раз осмотрел кабинет.

Книжные шкафы… тайник, конечно, может быть в одной из книг, но это кажется ненадежным. Письменный стол – первое, что проверяют при обыске, и поэтому только круглый дурак спрятал бы там что-то ценное, а хозяин верхней квартиры на дурака не похож, судя, хотя бы, по фокусу с подставным сейфом.

Бросив последний взгляд на картины, книги и светильник в форме вычурного китайского фонаря. Маркиз замаскировал вторую камеру и перебрался в следующее помещение.

Это была, наверное, гостиная, во всяком случае – самая большая комната в квартире.

Середину ее занимал большой стол, над которым висела тяжелая люстра – кованый бронзовый каркас и шесть тяжелых матовых плафонов сложной формы, свисающих с каркаса, как огромные виноградины. По стенам стояли два дивана, как и в первой комнате, обитые модной серой тканью грубого плетения, и несколько стульев. Снова картины с изображениями лошадей. И никаких зацепок!

Ничего, что могло быть использовано в качестве тайника!

То есть, конечно, тайник можно сделать где угодно – и под сиденьем стула, и в ножке стола, и в диване, но все это было слишком просто, а самое главное – Ленина интуиция при виде этих предметов молчала. А Леня привык полагаться на свою интуицию. И она редко его подводила.

Он уже хотел слезть со стремянки, но в это время в поле его зрения что-то мелькнуло.

Леня повернул камеру и увеличил изображение. Дверь гостиной открылась, и в комнату вошел высокий мужчина лет пятидесяти в черных джинсах и короткой кожаной куртке. Такая одежда, безусловно, не очень соответствовала его возрасту, но Леня отметил, что вошедший довольно строен и хорошо физически развит. Наверное, картины с изображениями коней не случайно украшали его квартиру, он наверняка был заядлым лошадником и уверенно чувствовал себя в седле.

Каретников – а это был наверняка он – задернул шторы на окнах и щелкнул выключателем на стене. Комнату залил яркий желтоватый свет люстры, но хозяину этого показалось мало. Он включил торшер возле дивана и два бра на стенах. Затем вставил в музыкальный центр диск, но не сел на диван, а вышел из комнаты.

Леня включил изображения от других установленных им камер и увидел, как Каретников быстро обошел квартиру, задергивая всюду шторы и включая один за другим все светильники.

То, что он задергивает шторы, нисколько не удивило Маркиза. Он отнес это на счет естественной осторожности. Каретникова можно понять, особенно если учесть, что совсем недавно в его квартире побывал взломщик.

А вот то, что он включил всюду свет, даже в коридоре и в тех комнатах, где он явно не собирался находиться… это уже напоминало какой-то невроз.

Леня читал как-то, что в благополучных странах Северной Европы происходит самое большое количество самоубийств. Автор статьи объяснял это тем, что на Севере слишком короткие дни, слишком длинные ночи, слишком мало света, что и вызывает у человека депрессию. Кажется, в той статье рекомендовали жителям северных стран устанавливать в своих жилищах как можно больше ярких источников света, чтобы компенсировать недостаток солнца и улучшать настроение. Может быть, и Каретников таким способом борется с депрессией?

Леня еще раз проглядел изображения от разных камер.

В кабинете Каретников включил не только вычурный китайский фонарь, но и стенное бронзовое бра, и зеленую настольную лампу. В первой комнате, которую Леня мысленно окрестил курительной, горел светильник из кусочков цветного стекла и изящный торшер в форме цапли.

Снова переключив изображение на гостиную, Леня увидел Каретникова.

Тот устроился на диване, вытянув ноги, и слушал музыку из стереосистемы, потягивая коньяк.

Что-то показалось Лене неестественным.

То есть ничего особенного он не видел, но его интуиция, та самая интуиция, которая до сих пор смущенно молчала, вдруг подала голос. Пока негромко, неуверенно, но это было все же лучше, чем ничего.

Леня еще раз повернул камеру, внимательно оглядывая гостиную и пытаясь понять, что же привлекло его внимание.

Потом он чуть пошевелил проводок, изменив угол зрения.

На экране появился светильник – гроздь огромных матовых виноградин на тяжелом кованом каркасе. Пять виноградин лили свет густой и золотистый, как виноградный сок. И только шестая не светилась.

Конечно, вполне возможно, что лампочка в этом плафоне просто перегорела. Но Каретников и не думал ее заменять. Он не обращал никакого внимания на темный плафон. Для другого человека это, может быть, было вполне естественно – самому Лене Лола по три раза напоминала о перегоревшей лампочке, пока он, наконец, с тяжелым вздохом изможденного непосильным трудом чернокожего раба, забирался на стул и вворачивал новую.

Но то – Леня. Он не страдал никакими неврозами, не боялся темноты и, кроме того, жил не один, а вдвоем с Лолой, которая по сто раз напоминала ему о каждой мелочи. В глубине души Леня прекрасно понимал, что, если бы не эти бесконечные напоминания, он делал бы все гораздо быстрее и охотнее, и ту же лампочку заменял бы сразу, как только она перегорела. Так же ведут себя почти все мужчины, не обращают внимания на придирки жены, пока она не дойдет до белого каления, однако стоит жене уехать на недельку в санаторий, чтобы привести в порядок расшатанные нервы, как муж превращается в образцового хозяина и делает все домашние дела вовремя и на высоком уровне. Известно же, что самый безукоризненный порядок поддерживают у себя в доме убежденные холостяки.

Но Каретников живет один, стало быть, должен сам поддерживать порядок, поскольку пилить его некому. Кроме того, он, судя по всему, болезненно боится темноты, включает все лампы, которые есть в доме. И при этом почему-то не спешит заменить перегоревшую лампочку в люстре. Даже не бросает на нее раздраженные взгляды, как это иногда делает сам Леня, поглядывая на неисправную технику, до которой никак не доходят руки. А самое главное – Ленина интуиция во весь голос кричала о том, что именно здесь кроется нечто важное! Наверняка в этом плафоне Каретников оборудовал тайник!

Значит, пришло время проникнуть в квартиру Каретникова и познакомиться поближе с подозрительной люстрой.

Леня прислушался к доносящемуся из кухни разговору. Слов слышно не было, но, судя по интонации, беседа явно подходила к концу. Лола исчерпала все возможности по нейтрализации хозяина. Маркиз спрятал свою подозрительно выглядящую технику, вооружился обыкновенным малярным валиком, окунул его в ведерко с краской и принялся аккуратно закатывать потолок. Первым делом он, естественно, замаскировал передающую антенну видеокамеры.

И сделал это очень своевременно, потому что в коридоре послышались шаркающие шаги Софьи Сигизмундовны. Она толкнула дверь, увидела прилежно работающего Леню, недовольно сморщилась и крикнула в пространство:

– Вениамин!

– Я здесь, Софья Сигизмундовна! – донесся из кухни обреченный голос хозяина.

– Вениамин! – снова гаркнула тетка. – Вот ты сомневался в целебных свойствах моего настоя, а, между прочим, я чувствую себя гораздо лучше! Я просто как будто заново родилась!

«Интересно, что такое Лолка подмешала в ее настой? – полюбопытствовал Леня. – Неужели на нее действительно так подействовало обычное кошачье снотворное? Или ветеринар все-таки перепутал пузырьки?»

Тетка, видимо, благополучно добралась до кухни, и оттуда послышался ее возмущенный голос:

– Что здесь делает эта особа? Почему вместо того, чтобы заниматься тем, за что ей платят, она распивает чаи?

И тут Веня, от которого этого меньше всего ожидали, неожиданно взбунтовался.

– Софья Сигизмундовна! – выпалил он с бесстрашием смертника. – Это я оплачиваю работу мастеров! Это моя квартира! И я, в конце концов, имею право голоса! Хотя бы совещательного!

– Вениамин! – в голосе тещи послышалось неподдельное изумление, как будто неожиданно заговорила зубная щетка или электрический чайник. – Вениамин, я не ожидала от тебя подобной неблагодарности! Ты попрекаешь меня куском хлеба и крышей над головой?

– Софья Сигизмундовна, я ничем вас не попрекаю, но я тоже имею право на собственное мнение…

– Вениамин! – голос тещи загремел, как горный обвал. – Я думаю только о твоем благополучии! Ведь ты ничего не понимаешь в жизни! Ты не разбираешься в людях! Сейчас на каждом шагу попадаются аферисты, а ты не можешь отличить их от порядочных людей! Вот к Варваре Ивановне из четырнадцатой квартиры зашли две девочки-первоклассницы под предлогом сбора макулатуры и вынесли всю библиотеку ее зятя! Уникальную библиотеку, пять тысяч томов! Редчайшие издания, средневековые фолианты…

– Софья Сигизмундовна, что вы хотите сказать? – попытался прервать тещу возмущенный Вениамин.

– Я ничего не хочу сказать, я уже сказала все, что нужно! Имеющий уши – услышит!

– Тетенька, – вмешалась в разговор Лола. А вот попробуйте пирожка… сама пекла, с творогом… творожок свежий, деревенский!

– Представляю, что ты туда намешала! – капризным тоном проговорила Софья Сигизмундовна, однако взяла из корзинки пирожок и откусила половину. – Гм… ничего, хорошие пирожки!

Она в один глоток доела пирог и схватила следующий.

Видимо, ветеринарное снотворное не только улучшило ее самочувствие, но и значительно увеличило аппетит.

– Хорошие пирожки, – с полным ртом проговорила она. – Только маленькие… что это, на один укус не хватает…

В пять минут Софья Сигизмундовна управилось с целой корзинкой. Заметив удивленный взгляд Лолы и Вени, она гаркнула:

– А ты чего тут расселась? Давай, работай! Вон, напарник твой уже все потолки побелил! Сразу видно, работящий мужчина!

– Ленечка, ты произвел на троюродную тещу неизгладимое впечатление, – говорила Лола на обратном пути, насмешливо поглядывая на Маркиза. – Боюсь, что все зашло слишком далеко и скоро тебе, как порядочному человеку, придется на ней жениться!

– Кто тебе сказал, что я – порядочный человек? – покосился на нее Маркиз, обгоняя маршрутку. – Кроме того, мне кажется, что самое сильное впечатление на нее произвели твои пирожки. А почему ты ее называешь троюродной тещей?

Лола вкратце изложила напарнику Бенину историю.

– Несчастный человек! – искренне посочувствовал Леня. – Но эта история еще раз подтверждает общеизвестную истину: ни одно доброе дело не остается безнаказанным! Кстати, о добрых делах, – продолжил он, тормозя перед светофором. – Кажется, я нащупал нечто важное! Так что завтра нужно будет наведаться в квартиру господина Каретникова.

– Слава богу! – вздохнула Лола. – Я уже так устала от этой роли! Образ разбитной малярши – это не то, о чем я мечтала в театральном училище! Кажется, у меня уже все руки в мозолях…

– По-моему, у тебя скорее язык должен быть в мозолях, – проворчал Маркиз. – За кисть и малярный валик ты сегодня не бралась, а только болтала на кухне с Вениамином. Кажется, он к тебе питает слабость, даже решился на бунт против своей троюродной тещи…

– Я тебя не понимаю, Ленечка, – Лола надула губки. – Ведь, кажется, ты сам поручил мне отвлекать его разговорами?

– Поручил морочить ему голову, – согласился Маркиз, сворачивая к подъезду. – Но вовсе незачем подавать мужчине несбыточные надежды. Кстати, не забудь завтра пирожков купить…

Однако на этом дневные хлопоты и мелкие неприятности не закончились.

Войдя в свою квартиру, партнеры увидели всю хвостатую троицу посреди прихожей.

Встречать хозяев было для их домашних любимцев в порядке вещей. Конечно, в этом вопросе существовало устойчивое разделение труда: Пу И выскакивал навстречу Лоле, радостно повизгивая и виляя хвостом. Конечно, за исключением тех довольно частых случаев, когда он был занят чем-нибудь более интересным, например валялся на ее кружевном белье или просто спал без задних лап в ее постели. Аскольд, как личность более степенная и воспитанная, пробирался в прихожую минут за десять до появления Маркиза. Как уж он узнавал о приближении хозяина – никому не известно, но ошибок не случалось. Как только Леня входил в квартиру, кот неспешно приближался к нему и начинал тереться о брюки хозяина. Еще он норовил немножко поиграть с его шнурками, пока Маркиз снимал ботинки. И только Перришон, как свободная, независимая крылатая личность, поступал как заблагорассудится – встречал любого из хозяев хриплым приветственным криком с верхушки вешалки или не встречал никого, если у него не было настроения.

Но на этот раз все трое выбрались в прихожую, чтобы провести торжественную встречу хозяев по самому высшему разряду. Видимо, за целый день животные очень соскучились.

Однако как только Лола и Маркиз вошли в прихожую, с их любимцами произошла удивительная метаморфоза.

Аскольд прижал уши, распушил усы и завопил дурным голосом.

Такой вопль Леня слышал от него только один раз – когда его кот случайно выбежал на лестницу и столкнулся там с серым полосатым котом профессора Марципанова. Оба кота встали в боевую позицию и устроили такой концерт, которому позавидовали бы Лучано Паваротти и Пласидо Доминго. Причем ни один ни за что не хотел первым покидать поле боя… точнее, лестничную площадку, и Лене, чтобы навести порядок, пришлось вылить на котов ведро холодной воды.

Пу И вел себя совершенно по-другому – он попятился, тоненько заскулил и забился под бархатную банкетку.

Перришон взмахнул крыльями, взлетел на шкаф и заорал оттуда дурным военно-морским басом:

– Кошмар-р! Полундр-ра! Катастр-рофа!

Лолу, разумеется, больше всего взволновало поведение Пу И, его явное нежелание броситься к ней в объятия после длительной разлуки.

– Пуишечка, детка, что с тобой? – проворковала она, приблизившись к своему любимцу и попытавшись вытащить его из-под банкетки.

Однако песик испуганно завизжал, забился еще глубже и в довершение ко всему напустил лужу.

– Пуишечка, что с тобой? – повторяла Лола. – Ты не заболел? Это же я, твоя мамочка! Иди ко мне скорее!

В это время сбоку на нее с угрожающим шипением двинулся Аскольд. Кот полз, прижимаясь всем телом к полу, и резко поводил из стороны в сторону кончиком хвоста, что у него обычно предшествовало вооруженному нападению. В общем, он вышел на тропу войны.

– Леня, что с ними? – воскликнула Лола, отскочив в сторону. – Они все заболели! Они съели что-нибудь ужасное!

– Ага, или накурились марихуаны, – закончил ее фразу Маркиз. – Да все гораздо проще, Лолка! Им просто не нравится наш запах! Все эти краски, клеи и прочая бытовая химия…

Это было его ошибкой.

– Ага! – завопила Лола. – Это ты во всем виноват! Я с самого начала не хотела превращаться в маляра! Это не мое амплуа! И вообще, я не хотела браться за этот заказ! Но разве ты когда-нибудь ко мне прислушиваешься? А теперь меня не узнает собственная собака! Что мне делать, что делать?

– Сейчас мы проведем мирную конференцию, – заявил Маркиз и, ловко обойдя Аскольда, направился на кухню. Оттуда донеслось хлопанье дверцы холодильника и шуршание пакетов.

Первым отреагировал Аскольд. Он приподнял голову, прижатые к голове уши поднялись, приняв свое обычное, вертикальное положение. Затем усы, только что воинственно распушенные, вытянулись в направлении кухни, как направленные антенны, и наконец кот прекратил выть, поднялся и потрусил на кухню с самым невозмутимым и заинтересованным видом.

Вслед за ним опомнился Перришон. Он свесил со шкафа голову, округлил глаза, щелкнул огромным клювом и радостно воскликнул:

– Жр-рать! Ор-решки! Ср-рочно!

Затем сорвался со шкафа, как кондор с отвесной скалы, раскрыл крылья и понесся на кухню, как японский бомбардировщик на Перл-Харбор.

И только трусоватый Пу И все еще не вылезал из-под банкетки. Хотя и он уже осторожно высунул оттуда любопытный нос.

Воспользовавшись этим, Лола подхватила песика, прижала к груди и направилась на кухню. Пу И в первый момент завизжал громче прежнего и даже сделал попытку упасть в обморок, но из кухни доносились такие соблазнительные запахи, что он быстро передумал и позволил Лоле донести себя до места.

– Мирные переговоры находятся в самом разгаре, – сообщил Маркиз, увидев Лолу и ее любимца. – Перспективы у них самые обнадеживающие, так что присоединяйтесь!

Аскольд, жадно урча, разделывался с огромным куском форели. Эту форель Леня планировал приготовить на ужин, но он решил, что восстановление мирных отношений с домашними любимцами гораздо важнее сытного ужина. И действительно, рыба действовала на кота весьма благотворно. Он урчал с явным удовольствием, и кончик хвоста, который еще был напряженно приподнят, с каждой секундой опускался все ниже и ниже.

Перришон на краю табуретки в полном восторге клевал орехи. Это была смесь орехов, которую Лола любила есть перед телевизором: фундук, кешью, фисташки, грецкие орехи и еще что-то экзотическое. Лола тяжело вздохнула, но ничего не сказала – мир в доме дороже маленьких вечерних удовольствий.