Текст книги "Капкан для маньяка"
Автор книги: Наталья Александрова
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Надежда шла с бидоном молока и увидела, что к дяди-Пашиному дому подъехала машина, вышли Зинаида и капитан Свирбенко. Он крикнул что-то дяде Паше в глубь двора, а на Надежду внимательно посмотрел. Нехорошо так посмотрел, пристально и хмуро. Надежда подняла голову и прошла мимо, стараясь сделать равнодушное лицо. Очень ей не понравился взгляд капитана.
Бейсик сидел на крыльце, ожидая парного молока. Надежда плеснула коту, рассеянно сама выпила кружку, хотя дала себе слово пить только простоквашу, и то снимать сверху сметану. Потом она пошла поливать огород, оставив Бейсика сторожить дом, потому что огород большой, дверей дома из него и не видно. За привычными делами она отвлеклась от тревожных дум, тем более что машины капитана Свирбенко она у дома дяди Паши больше не видела. Очевидно, полиция отправилась восвояси. Надежда повеселела.
– Бейсик, чай будем пить? – Но Бейсик уже умылся, наточил когти и ушел по своим охотничьим делам.
Усевшись с чашкой чая за компьютер, хотя муж ее за это всегда ругал, он не мог понять, как можно одновременно пить чай и работать, Надежда вспомнила, что забыла закрыть теплицу. Ночи в августе холодные, и хоть от огурцов в доме было просто некуда деться, Надежда пересилила себя и вышла на минуту в огород. Там она полюбовалась еще немного огромной жабой, которая уже второе лето жила под кустом смородины, и поздоровалась с двумя ежами. Вернувшись в дом, она неприятно удивилась, потому что в комнате стоял капитан Свирбенко и пялился на включенный компьютер.
– А что, разрешения войти спрашивать не надо? – буркнула Надежда.
– Это что тут? – рявкнул капитан, обдав Надежду привычным запахом спиртного.
– Вы что, компьютера никогда не видели? – осведомилась Надежда. – Не в тундре живете.
Капитан явился к Надежде, чтобы припугнуть ее как следует, расспросить, не скрыла ли чего-нибудь при осмотре трупа, зачем она шастает по окрестностям. В глубине души он не очень верил, что тетка шпионит за ребятами из лагеря, так только, воду мутит. Другое дело – тот, Алексей. Но к нему капитан на дом ходить поостерегся, решил расспросить про него у Надежды. Настроен он был спокойно, но когда увидел компьютер, то заколебался: зачем этой тетехе в деревне компьютер?
– Я знаю, что это такое. Отвечайте, что вы с ним делаете?
– Работаю, – вздохнула Надежда. – Я – инженер-программист. Есть такая профессия. А теперь вы мне ответьте: по какому праву вы вломились в дом и что вам вообще тут надо?
Капитан мгновенно разъярился от ее тона. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали, как-никак он у себя в Оредеже был главной полицейской властью.
– Да я ж тебя, – вдохнул он, – за сопротивление полиции… в камеру запру… со шпаной!
– Рехнулись? – С виду Надежда была спокойна, но внутри у нее так все клокотало, что она совершенно не испугалась и забыла об осторожности.
– Ордер есть у вас? На обыск, на арест! Оредеж не край света, начальство и на капитана Свирбенко найдется!
При упоминании о начальстве капитан немного опомнился, но, не показывая Надежде, что испугался, он подступил к ней ближе и заорал:
– Говори быстро, какого черта шляешься в лесу, когда я запретил?
В непосредственной близости от Надеждиного лица оказалась его злобная харя, пахло от него чесноком и сивухой.
– Пошел ты! – Надежда оттолкнула его обеими руками, ярость застилала ей глаза.
Просто удивительно, как они с капитаном возненавидели друг друга с первого взгляда. Все говорило ей о том, что капитан явился к ней, так сказать, не при исполнении, и она опрометчиво дала волю своему гневу.
– Все, – злорадно произнес Свирбенко, – сейчас поедем в Оредеж, посажу тебя в камеру, к утру в ногах валяться будешь… чтобы выпустил.
Все это были меры психологические, Свирбенко пугал, вовсе незачем было ему везти Надежду в Оредеж, чтобы она потом скандалила и жаловалась. Кроме того, если он собирался сдать ее людям из лагеря, незачем было привлекать к ней внимание властей. Он просто хотел как следует ее припугнуть, чтобы она унижалась, плакала и просила. Так вели себя с ним многие, почти все, он к такому привык, ему даже было приятно.
Свирбенко подошел к компьютеру и, не примериваясь, ткнул пальцем в кнопку выключения. Надежда метнулась, чтобы ему помешать, и застонала, не успев. Он некорректно вышел из Windows. В прошлый раз, когда Бейсик случайно прыгнув на стол и нажал лапой кнопку, она полдня возилась, чтобы наладить проклятый ноутбук.
– Что вы делаете?
– С собой беру вещественное доказательство.
– Ах ты, паразит! – Надежда поняла, что даже если завтра ее выпустят живую и здоровую, то компьютера она не увидит никогда в жизни – сопрут, а он чужой и 1000 долларов стоит!
Она схватила Свирбенко за руку, заорав в полный голос:
– Отдай вещь, сволочь!
Но не с ее силами было мериться с этаким боровом. Тогда Надежда, чтобы оторвать его руку, с огромным удовольствием вонзила в нее зубы. Капитан заорал от боли и не глядя, наотмашь, двинул ее по лицу. Удар был настолько силен, что она отлетела метра на два и упала, ударившись головой о беленый печной стояк. Капитан обернулся и увидел женщину, лежащую без сознания.
– Чертова баба! – произнес он растерянно. – Все не как у людей!
Он осторожно подошел и потрогал ее голову. Крови не было. Капитан послушал – вроде дышит. Вот ведь история… Если он сейчас отсюда уберется, то она очнется и завтра такой скандал закатит в Оредеже. Он, конечно, не признается, мол, врет все тетка, но люди-то видели в Лисине его машину. И Зинаиду он про тетку расспрашивал. Черт его дернул сюда притащиться, неприятностей испугался. Вот теперь и будут неприятности. А если она вообще того и кто-нибудь видел, как он к ней в дом входил? В августе ночи темные. Но сейчас ведь не совсем ночь…
Капитан подумал немного и решил везти сволочную тетку прямо в лагерь. Путь они там с ней что хотят делают, допрашивают. Он уедет, и знать ничего не знает! С трудом он выволок тетку на крыльцо. Хотел было взять компьютер, но рук не хватало, поэтому он только сунул в карман коробочку с дискетами – может, что важное.
На дворе была тьма-тьмущая. Когда он выходил не на улицу, а назад, в поле, из-за сарая метнулась тень, но капитан, увлеченный тяжелой ношей, ничего не заметил. Свирбенко чуть не волоком протащил Надежду метров пятьдесят по скошенному полю, там в низинке он прятал машину. Надежда пришла в себя и пыталась сопротивляться. Пришлось Свирбенко снова легонько ее стукнуть. Они тихонько выехали на шоссе, а потом – на старую дорогу к Забелино. И тут вдруг с заднего сиденья капитанских «Жигулей» вытянулись две руки и сжали капитанское горло.
– Тормози, – послышался шепот.
Свирбенко не подчинился. Тогда человек сзади нажал у него на шее нужную точку, и капитан взвыл от боли. Ногой он нащупал тормоз и потерял сознание от резкого удара по шее. Надежда пришла в себя оттого, что кто-то похлопывал ее по щекам. Когда глаза открылись и привыкли темноте, она узнала Алексея.
– Ну что, доигрались? – спросил он вместо приветствия.
– Вы тоже. Ему про нас Зинаида рассказала, она видела, как мы вместе шли вчера.
– Значит, ищет капитан. Разнюхивает по просьбе этих, из лагеря. Решил выслужиться, вот сам и приперся. Вы что, дрались с ним?
– Вроде того, – вздохнула Надежда.
– Очень неразумно.
– Идите к черту! – разозлилась она. – Лучше скажите, что сейчас делать.
– Значит, он сегодня приехал с Зинаидой, следовательно, те еще ничего не знают.
– Почему это? – Очевидно, удар по голове притупил Надеждину способность быстро соображать.
– Потому что в противном случае к вам пришел бы не капитан, а эти, из лагеря. Придется устроить аварию.
– Вы что, убить его собираетесь? – испугалась Надежда. – И опять я свидетель.
– Надо бы, – вздохнул Алексей. – Сволочь продажная! Но нельзя – менты со всей области понаедут.
Он подтащил капитана к машине и резко стукнул головой о руль. Раздались стон и бульканье. Это было слишком для сегодняшнего вечера, и Надежда, шатаясь, отошла подальше в поле, потому что ее саму затошнило. Алексей ходил по дороге, что-то прикидывая, потом сел в машину, разогнал ее, направив прямиком в толстую березу, оставшуюся от аллеи, посаженной помещиком Воронцовым. Машина врезалась в дерево, раздался сильный удар, что-то загорелось. Алексей торопливо подтащил безжизненное тело Свирбенко поближе, чтобы казалось, что капитана выбросило из машины от удара о дерево.
– Уходим, а то сейчас взорвется.
– Его не достанет?
– Нет, он не обгорит, но голову я ему разбил прилично. Пусть капитан полежит в больнице и подумает о своем поведении.
– Подождите! – внезапно в мозгу Надежды мелькнуло смутное воспоминание. – У него в кармане должна быть коробочка такая, с дискетами…
– Нет там ничего!
– Не может быть! Значит, она выпала в машине.
И тут прогремел взрыв.
– Бежим, а то люди увидят. Черт с ними, с вашими дискетами.
– Одна из них была вашей, – грустно сказала Надежда.
– Значит, это ее нашел Персик?
– Ну да. – Надежда виновато на него поглядела, но это не помогло – Алексей готов был ее убить.
– Если бы вы сразу отдали ее мне!
– Сейчас, разбежалась! – Надежда немедленно разозлилась. – Если бы вы не морочили мне голову, а сразу сказали, кто вы такой…
– Между прочим, я спас вам жизнь!
– Это не аргумент! – парировала Надежда. – Вы спасли мне жизнь, потому что надеялись получить от меня информацию. И уж если вы такой крутой и бесстрашный, то почему не защитили меня в собственном доме? Если бы подлец Свирбенко ударил меня посильнее, я бы вообще могла не очнуться.
– Я не успел, – признался Алексей, – слишком поздно нашел его спрятанную машину.
Разговор они вели на бегу. Алексей помог Надежде перебраться через канаву, и наконец они достигли ее дома. Кругом было тихо, только у самого крыльца им бросился под ноги взъерошенный Бейсик. Пока Алексей проверял, все ли в порядке во дворе, не видел ли кто, как они после взрыва бежали от старой дороги, Надежда, сама не зная почему, быстро спрятала многострадальный компьютер под подушку и накрыла еще сверху одеялом.
Алексей запер двери и уселся напротив Надежды, не зажигая света. Со стороны старой дороги с места взрыва послышались крики.
– Позвонят в Оредеж, приедет полиция и «Скорая». Полиция ничего не заподозрит – ехал пьяный, врезался в дерево. А вот те, из лагеря…
– Кто же они такие? Что за страшные дела там творятся?
– Вам бы лучше про это не знать, – Алексей смотрел строго, – как говорится, меньше знаешь – и так далее. Надо бы вам отсюда поскорее уехать, но нельзя – еще заподозрят.
– Да я завтра ехать никуда не смогу – голова сильно болит, слабость.
– Отдыхайте сейчас, я завтра вас навещу.
Когда Надежда запирала за ним дверь, со стороны старой дороги послышался шум подъезжающей машины.
На следующий день все новости принесли с утра пораньше Нина Михайловна с Персиком. Они подробно рассказали про аварию, и про взрыв, и про то, что капитана Свирбенко отвезли в больницу в тяжелом состоянии.
– А ты что, Надя, не выходишь?
– Голова что-то побаливает, давление, наверное.
– Ясное дело. Тебе сколько лет – сорок пять? Ну, так это самый для женщины критический возраст. Организм перестраивается – старость не за горами, – выдала эта злыдня Нина Михайловна.
Надежда хотела сказать, что ей не сорок пять, а сорок восемь и что старухой она себя совершенно не чувствует, но махнула рукой. Бейсик весь день был к Надежде чрезвычайно внимателен, лежал на коленях или рядом и мурлыкал, по выражению Сан Саныча, усиленно работал котом. К вечеру, когда стемнело, в окно постучал Алексей.
– Вы живы?
– В некотором роде, – пробормотала Надежда. – Какие новости?
– Абсолютно никаких, – недовольно ответил он.
Надежда чувствовала себя виноватой из-за дискеты, поэтому попыталась наладить отношения:
– Можете вы мне хотя бы намекнуть, каковы ваши дальнейшие планы?
– Хотел бы я сам знать, – вздохнул он.
– Я мало о вас знаю, – нерешительно продолжала Надежда, – но, судя по тому, что я видела, вам нужно каким-то образом незамеченным пробраться в лагерь. Пока вам это не удалось.
– Да, я облазил все окрестности, кое-что мне удалось разглядеть и выяснить, но не все. С реки тоже не подойти, вернее, подойти, но к самому дому не подобраться.
– Там дом большой, каменный, бывшее поместье Воронцовых, а еще амбар, то есть на самом деле не амбар, а конюшня…
– Подробнее, пожалуйста.
– В общем, когда мы тут дом купили да появилось время по окрестностям гулять, было это лет десять назад, поместье стояло пустое, а рядом в бывшей конюшне колхоз устроил овощехранилище. Потом крыша в некоторых местах совсем прохудилась, видно, картошку заливать стало, забросил колхоз это строение. И стали там бомжи жить, во всяком случае летом. А дальше все к лагерю отошло.
– Насколько я мог выяснить, крышу они починили, а стенам каменным что сделается, и так по всему выходит, что у них там склад.
– Скорей всего. А вы знаете, что помещик Воронцов примерно в шестидесятых годах прошлого столетия конюшню сделал уже из готового строения? Ну, естественно, что-то там переделывал, но фундамент и стены были.
Надежда оживилась и пересказала Алексею все сведения про новгородцев, бежавших от Ивана Грозного, и так далее.
– Муж мой русской историей очень интересуется. Как стал он бывать здесь со мной, так загорелся идеей выяснить побольше об этих местах. В библиотеки ходил, даже в Лугу ездил в краеведческий музей. Но это уже позже было, а раньше, лет восемь назад, когда мы с мужем еще незнакомы были, сидим мы с приятельницей как-то в Оредеже, автобуса ждем. И присоседился к нам один такой дядечка средних лет, не пьяный, одет ничего себе. Давай разговаривать, рассказывать про здешние места. Сам он родился в Забелине, сейчас живет в городе, а сюда приезжает мать проведать. И как начал он нам лапшу на уши вешать!
И будто в краю этом люди жили давным-давно – сначала финские племена древние, а потом славяне. И где-то метров шестьсот от деревни Забелино в поле есть огромный камень-валун. Сверху он плоский, как стол, а сбоку на нем такая вмятина – получается как след огромной человеческой ступни. И будто бы древние славяне камень этот считали святилищем, жертвы на нем приносили. Так и сказал мужичок: «У них там было капище». Вот какие слова знал!
А тогда деться нам с подругой некуда, до автобуса еще много времени, сидим, слушаем от нечего делать. А дядечка видит, что мы уши развесили, как понесло его! И что амбар, то есть конюшня, лет за сто до самого барского дома в Забелине построен был – это мы от него узнали. А ему якобы дед рассказывал, что строили этот амбар в восемнадцатом веке уже из готовых камней, то есть дед-то сам там не был, но такие ходят легенды, что были там развалины очень древние.
Дальше мужичок, как мы думали, совсем заговариваться стал. И про наше Лисино, что построено оно на древнем святом месте, и про подвалы каменные, и ходы подземные. В общем, автобус подошел, и мы расстались.
Выбросила я из головы этого дядечку, потому что, сами понимаете, было это лет восемь назад, мы с приятельницей тогда помоложе были и посимпатичнее… Вот, думаю, и захотелось мужчине перед дамами, что называется, хвост распустить.
А уж потом, когда муж мой, Сан Саныч, этим заинтересовался, он разговаривал с директором краеведческого музея в Луге. И директор этот, я вам скажу, оказался весьма культурным человеком. Знаете, как бывает в музеях этих маленьких: всех экспонатов – только пробитая бандитской пулей буденновка да скелет какого-нибудь местного Павлика Морозова, а также фотография, где бедные пионеры в походе по местам боевой славы нашли ржавый немецкий штык.
И боже сохрани, не хочу я ничью память потревожить и обидеть никого не хочу. Но ведь неинтересно же! А в Луге директор пожилой, под семьдесят ему, сам по специальности археолог. И как начал он Саше рассказывать про то, что здесь предположительно раньше творилось! Жили и правда здесь финно-угорские племена, и якобы на месте деревни Забелино была и правда у них не то крепость, не то еще что каменное, потому что в этих местах камней много. Крепость эту разрушили викинги. Не улыбайтесь, они сюда заходили, предположительно до двенадцатого века. Значит, в двенадцатом веке и разрушили. Этот старичок из музея очень ругался: мужик русский ленив, говорит, видит – камни для строительства подходящие, он и приспособил их к делу. А если бы, говорит, все эти развалины двенадцатого века остались как были, то сколько же интересного можно было бы там найти! А так, говорит, во всех окрестных деревнях дома и даже коровники из того древнего камня сложены.
Ужас, как я жалела, что тогда с Сашей в Лугу не поехала!
И представляете, в прошлом году приезжают и правда сюда археологи. С одним я познакомилась – у нашей бабы Мани он молоко брал. Так он и говорит, что тут, какой холм ни возьми, всюду городище. Они в двух местах копают и даже нашли горшок золотых монет. А еще украшения всякие, посуду и предметы быта, я сама видела. Местные и скандинавские, даже на мой взгляд отличить можно, скандинавские – лучше.
– И вот, Алеша, не сочтите меня за ненормальную, – Надежда отставила пустую чашку и внимательно поглядела на Алексея, – но я все того дядечку вспоминаю, с автобусной остановки. Ведь пока все подтверждается, что он рассказывал. Так, может, и про подземный ход все правда?
– А как считает директор краеведческого музея? – усмехнулся Алексей.
– Он конкретно по этому поводу ничего не считает, но существует какое-то древнее предание, что жители крепости, которую викинги осаждали, так и не сдались. А когда викинги в крепость ворвались, то никого там не нашли, потому что все жители ушли через подземный ход и уплыли по реке на лодках. А что церковь наша в Лисине была в свое время построена на святом месте, так это и бабушка Маня знает.
– Н-да, источники информации у вас какие-то… – Алексей поморщился.
– Как хотите, – обиделась Надежда, – я вам рассказала, что знаю.
– И что, вы считаете, что если действительно был подземный ход, то так он до нынешнего времени и сохранился?
– В этих краях землетрясений не бывает, – пожала плечами Надежда.
– И где же мне искать вход?
– Что вы как дитя малое? – разозлилась Надежда. – Может, мне вас еще за ручку отвести? Походите там, на холме, где церковь раньше была, на обрыве посмотрите, что к реке ведет. Насколько я понимаю, больше вам ничего не остается.
– Это верно, – кивнул Алексей.
– Но все же, что вам удалось выяснить про людей из лагеря?
– Долгая история… Скажем так: там живут хорошо обученные, тренированные молодые мужчины, в любой момент готовые пойти и сделать то, что им прикажут.
– Кто же им приказывает?
– А вот для того, чтобы это выяснить, я и торчу тут столько времени.
«Странно как-то!» – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.
Как того требовал заведенный у них порядок и в полном соответствии с этикой своей профессии, Аскольд Авдеев в театре держался метрах в пяти позади Ольги и в зале должен был сидеть на два ряда позади – и для того, чтобы не компрометировать хозяйку своим присутствием, и для того, чтобы лучше видеть обстановку – из первого ряда, куда Ольга всегда брала билеты, ему пришлось бы постоянно оглядываться, что само по себе привлекало бы внимание. Кроме того, на приличных спектаклях в первом ряду сидели обыкновенные разного рода влиятельные персоны – попросту шишки, которых бесконечно снимали газетчики и телевизионщики, а приличному телохранителю в кадр попадать никак нельзя. Вот и сейчас Аскольд шел немного позади Ольги. Собственно, настоящая задача охраны перед ним не стояла: кому придет в голову устраивать покушение на легкомысленную жену вице-губернатора?! Основная задача, которую перед ним поставил Никита Шувалов, приставив к своей жене, – не допустить, чтобы Ольга улизнула с мужиком и чтобы ее кто-нибудь при этом видел, – в общем, не допустить скандала. Поэтому если Аскольд и «сканировал» взглядом наполнявшую театральное фойе публику, то делал это просто по глубоко укоренившейся профессиональной привычке.
Хотя они приехали в театр поздно и вошли в фойе с первым звонком, Ольга направилась не в зал, а в туалет. Аскольд знал, что она посещает дамскую комнату при каждом удобном случае, чтобы подправить, как она выражалась, косметику. Как будто за пятнадцать минут в машине могло испортиться то, что она с таким старанием наносила дома в течение двух с половиной часов! Аскольд спокойно остановился возле колонны, лениво наблюдая за дверью. Ольга отсутствовала долго, прозвенел второй звонок, потом третий, и только тогда она появилась в дверях, уткнувшись в программку. Она торопливо устремилась в зал, Аскольд прошел следом и занял свое место в пятом ряду.
Ему, разумеется, и в голову не пришло, что произошло только что в дамской комнате.
Войдя туда, Ольга увидела поджидающую ее в страшном волнении сестру. Для того чтобы заставить сестру подыграть ей в этот вечер, Ольге пришлось приложить массу усилий. Она кричала и скандалила, потом пробовала уладить дело по-хорошему, потом обвинила Лену в неблагодарности – не хочет сделать для сестры такую малость. Лена, в душе совершенно не авантюристка, согласилась с огромным трудом. И теперь, с одной стороны, мучилась угрызениями совести – то, что они делали, казалось ей аморальным, а с другой стороны – просто трусила: а что, если телохранитель заметит подмену? Хотя Ольга и уверяла ее, что Аскольд ничего не заметит, а если и заметит, то неприятности будут только у самой Ольги, – тем не менее Лена боялась ужасно.
Однако, как только на пороге появилась Ольга, дрожать и сомневаться стало некогда: сестра подхватила ее и повлекла в вихре своей энергии. Убедившись, что в комнате, кроме них, никого нет, сестры закрылись в ближайшей кабинке. Там Ольга мгновенно выскочила из своего умопомрачительного платья (работа самого` покойного Версаче), помогла Лене снять ее весьма скромный, хотя и неплохой французский костюм – Ольга сама отдала его Лене, – он лежал у нее года полтора, потому что стал узок в бедрах. Теперь юбка тоже еле налезла, но Ольге было все равно. Проверив, как сидит на Лене «Версаче», она поморщилась – свободно, ну да ладно, авось Аскольд не заметит – все-таки мужчина. С прическами они долго возились днем. Ольга против обыкновения не вызвала своего парикмахера, пришлось обходиться своими силами. Неожиданно помогла мать. Она усадила их обеих перед зеркалом и тщательно уложила волосы, стараясь, чтобы прически были похожи как две капли воды.
Лена стояла, растерянно улыбаясь.
– Слушай, возьми себя в руки, ты же актриса! – прикрикнула старшая сестра. – Или балерины только ногами дрыгать умеют?!
Ольга еще раз придирчиво осмотрела сестру, сунула ей в руку театральную программку и вытолкнула наружу. Сама она выждала пять минут, надела темный парик, эффектные очки с простыми стеклами, затем спокойно вышла из туалета, покинув здание театра, и села в машину поджидавшего ее Игоря.
– У нас два с половиной часа, – выразительно произнесла она, постучав по циферблату золотых часиков.
– Понял, – радостно ответил Игорь и, резко тронув машину с места, на полной скорости рванул к дому, где жил его приятель, который уехал на неделю в Швецию и оставил любвеобильному Игорю ключи от своей квартиры.
Аскольд внимательно оглядывал зал, периодически бросая взгляд на хозяйку. Смотреть балет ему было некогда, да, по правде сказать, и неинтересно. Боевик по видику – это другое дело, но только в свободное время. К работе он относился очень серьезно. В антракте хозяйка осталась сидеть на своем месте – не пошла по обыкновению в дамскую комнату и даже не вышла пройтись по фойе.
Это было необычно, но не вызвало у него беспокойства – Аскольд внимательно посмотрел на нее. Она показалась ему более напряженной, чем обычно, но и только. Правда, он видел ее со своего места только со спины. Но внимательному взгляду и этого было достаточно. Она просидела весь антракт, листая программку, к ней тоже никто не подошел.
Второе отделение прошло спокойно. Хозяйка поднялась со своего места и двинулась потихоньку из зала. Аскольд, проталкиваясь сквозь плотную толпу зрителей, пошел следом. Ольга не повернула, как все, к выходу, а снова зашла в туалет. Аскольд хмыкнул, но по-прежнему ничего не заподозрил. Публика быстро рассосалась, но Ольга все не выходила. Аскольд занервничал. Он уже сделал шаг к дверям туалета, решив самолично проверить, не случилось ли чего с легкомысленной хозяйкой, но она наконец появилась в дверях – явно взволнованная, с красными пятнами на лице. Аскольд шагнул ей навстречу и вдруг понял, что это не она, не Ольга. Женщина была невероятно похожа на Ольгу, но эта была моложе, лицо ее не было таким холеным, и вместе с тем в ней не было Ольгиной наглости и самодовольства. Она была гораздо беззащитнее и, пожалуй, женственнее.
Все эти отличия неизвестной женщины от Ольги Шуваловой Аскольд не сформулировал мысленно, он просто стопроцентно понял, что баба другая, что его пытаются обмануть, уже обманули. В один прыжок приблизившись к женщине, Аскольд схватил ее за руку и втащил в туалет – у него оставалась надежда, что Ольга спряталась там, только теперь пытаясь подсунуть ему двойника. Но внутри никого не было – он убедился в этом в считаные секунды, окон и других выходов тоже не было. Аскольд понял, что его провели, как лоха. Ольга поменялась одеждой с двойником, когда она первый раз вошла в туалет перед началом спектакля, этим и объяснялось странное поведение женщины, ее волнение – а он, Аскольд, не обратил внимания! Смотрел на нее три часа и не понял, что перед ним – другая!
Такого прокола с ним не случалось никогда в жизни. Конечно, он видел ее только со спины и на некотором расстоянии, но для профессионала такое непростительно. Как объяснить это нанимателю? Его не интересует, куда ты смотрел, ты – профессионал, ты сам выбираешь позицию для наблюдения, и если охраняемую персону у тебя под носом сумели подменить, грош тебе цена.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Аскольда. По-прежнему держа женщину за руку, он выволок ее в фойе, грозно навис над ней и спросил шепотом:
– Где Ольга?
– Она… она должна была приехать к концу спектакля.
– А ты кто такая?
– Я ее сестра…
– Какая еще сестра? У нее же нет никаких сестер!
– Есть… мы не виделись… я жила с отцом…
Не выпуская ее руки, Аскольд быстрым шагом направился к выходу: фойе уже опустело, они привлекали внимание. Он решил ехать домой и там во всем разбираться.
Хотя фойе было уже пусто, в дверях толпились последние задержавшиеся зрители – кто-то ждал машину, кто-то обменивался впечатлениями о балете. Аскольд, расстроенный своей недопустимой оплошностью, утратил бдительность. Он не обратил внимания на невысокого худощавого мужчину в темно-сером костюме, который подошел к нему вплотную в толчее перед выходом. Только почувствовав ледяной холод узкого лезвия, вонзившегося под левую лопатку, Аскольд понял, что допустил сегодня еще одну оплошность. Это была его последняя мысль: узкое жало стилета вошло прямо в сердце, и Аскольд рухнул на ступеньки театра бездыханным.
Испуганная блондинка в вечернем платье от «Версаче» не успела понять, что произошло: только разжались стальные пальцы Аскольда, как двое мужчин подхватили ее под руки и, не дав прийти в себя, втолкнули в большую черную машину с затененными стеклами. Она хотела крикнуть, но рот уже залепили чем-то отвратительно клейким. С двух сторон ее сжимали мускулистые молодчики, она не могла крикнуть и даже шевельнуться. Машина резко рванула с места.
Последние зрители на ступенях театра увидели резко упавшего мужчину. Кто-то склонился к нему, кто-то полез за валидолом, думая, что у человека сердечный приступ, кто-то пытался вызвать «Скорую помощь». В такой суматохе никто не заметил похищения элегантной блондинки – просто женщину посадили в машину, очевидно телохранители – по одежде было видно, что она не из простых… Маленькую ранку на спине бесчувственного человека тоже никто не заметил, а когда буквально через две минуты подъехала машина «Скорой помощи» и молодые, спортивного вида санитары погрузили мужчину на носилки, внесли в машину и уехали, включив сирену, свидетели инцидента и вовсе успокоились. Никто из них не удивился тому, что «Скорая», которую обычно ждут часами, появилась сегодня так быстро.
Игорь выжимал из машины все, что мог, но на Фонтанке они попали в пробку, и, когда доехали до театра, последние зрители уже разошлись. Ольга порядочно перепугалась – то, что она подставила сестру, ее мало беспокоило, но вот то, что ее авантюра наверняка уже раскрылась и Аскольд все доложит мужу, – это ее пугало всерьез. Никита и без того на нее страшно зол, сегодняшняя история только подольет масла в огонь.
Убедившись, что возле театра ни Лены, ни Аскольда не видно, Ольга попросила Игоря отвезти ее к матери. Скорее всего, Лена должна быть там – Аскольд наверняка, обнаружив подмену, не стал бы ее держать… хотя кто его знает?!
Мамаша ужасно удивилась ее позднему визиту и сказала, что Лена у нее не появлялась и не звонила. Конечно, она не преминула устроить очередную сцену на тему «брошенная мать», но сегодня Ольге было не до ее тонких переживаний. Она тряслась за собственное благополучие. Набрав телефон своей квартиры, Ольга бесконечно долго вслушивалась в длинные гудки. Дома никого не было. Да куда же они все делись?
В театре их нет, к матери Лена не заезжала и не звонила, домой не вернулась. В городе у нее нет никаких знакомых, так что идти ей некуда. Но Лена – ладно, допустим, она могла в театре с кем-то познакомиться, хотя это совершенно не в ее характере, но Аскольд?! Ведь это не человек, это робот! Он точен, как часы, и предсказуем, как железнодорожное расписание. Если его нет в театре, следовательно, он должен быть дома. Может, еще не доехали? Конечно, времени прошло много, но пробки… Хотя какие поздно вечером пробки… И Аскольд – это не растяпа Игорь, уж он-то водит машину как бог… Ольга на всякий случай выждала еще полчаса и снова набрала свой номер, не вслушиваясь в обиженную болтовню матери. Ей по-прежнему ответили долгие гудки.
Совершенно растерянная, не зная, что и думать, Ольга решила ехать домой. В двенадцать часов ей обычно звонил Никита с единственной целью – проверить, ночует ли она дома, и она решила, что лучше уж ей быть в это время на месте, а там посмотрим, как будут развиваться события.
Попрощавшись с матерью, она спустилась по лестнице и в глубокой задумчивости пошла к дожидавшейся ее неподалеку машине Игоря. Что могло случиться в ее отсутствие? Куда могли подеваться Лена и Аскольд?