Текст книги "Одиночество души: надежда на счастье (СИ)"

Автор книги: Наталья Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Глава 1

За окном снова дождь, в принципе, как и мое настроение. Уже неделя, как я разведена. Ко мне на почту пришло извещение о расторжении брака. Интересно, как всё быстро? С первым мужем весь процес длился три месяца это точно, потом месяц ожидания бумажной волокиты, а тут? Да, чему я удивляюсь, ведь известно, что всё решают деньги и связи. Думала, что буду плакать всё время, но как только очутилась на квартире, слезы прошли, стало пусто. Как будто всё, что произошло за эти полгода, было не со мной. Вот снова я одна на съёмной квартире, только теперь, конечно, это не однокомнатная, а двухкомнатная, и если признаться честно, далеко мне не покарману: везде евро ремонт, новая мебель, вся бытовая техника. Спасибо я могу сказать за это только Максиму, который и оплатил до гонца учебного года такую роскошь.

Всю неделю я привыкала к осознанию, что буду мамой. Эта новость постепенно становится уже не такой страшной и пугающей. Даже вчера заходила в детский магазин, но не смогла еще дотронуться до новорожденных вещичек или погремушек. Вместо этого купила сладости, так как сегодня, наконец-то, должна прийти Оля со своей дочуркой. До обеда прибиралась в квартире, так как завтра начинается рабочая неделя. Мои размышления ни о чём прервал звонок в дверь. Открыла и сразу попала в детские объятия.

– Здравствуйте, тетя Наташа,– шепчет девчушка мне снизу.

Поднимаю её на руки, отвечая:

– Приветики, Танюша, какая ты красивая, какие бантики у тебя!

– Это мне мама завязала, а купила бабушка.

Оля, закрыв за собой двери, бодро проговорила:

– Ну, здравствуй, подруга! С новосельем тебя пришли поздравить. Показывай свои новые хоромы.

Пока я снимала с Танюшки ботички и курточку, Оля провела осмотр квартиры.

– Тётя Наташа, а мы тортик купили.

– Правда, он вкусный?

– Очень, я сама выбирала.

Оля уже по-хозяйски поставила чайник на кухне и раскрыла торт, спрашивая:

– Ну, и где все? Я, между прочем, ещё не завтракала.

Пока я доставала тарелки, ложки и ножик, подруга пристально наблюдала за мной. Не выдерживаю и спрашиваю недовольно:

– Осмотр закончен или ещё покрутиться?

– Да, нет, хватит, – заключила Ольга, потом как ни в чём ни бывало, стала разрезать торт.

Всем своим видом она, явно, осуждает меня, просто не пойму, зачем тогда пришла? Чтобы хоть как-то занять свои разгулявшиеся нервы, достаю пакет со сладостями и иду в зал к Танюше, которая смотрела мультик по телевизору. Минут десять я сидела и наблюдала детский восторг от распоковывания сладостей, особенно киндер – сюрпризов. Я успокоилась и понимаю, что нельзя откладывать разговор с подругой, поэтому иду на кухню. Оля уже съела кусок торта и курила в открытое окно, припивая кофем.

– Я так понимаю, что Танюшку уже не нужно звать на торт?

– Нет, у нее много вкусняшек, – отвечаю и сажусь за стол. Беру кусочек торта и наливаю себе чай, лиж бы только не смотреть ей в глаза. Не понимаю почему, но мне очень стыдно, неловко. Особенно перед таким строгим взглядом. Как будто стоит моя мама или, ещё хуже, бывшая свекровь.

– Как ты тут жила одна целую неделю или не одна? – спросила Оля, присаживаясь за стол.

– Конечно одна! – выпалил я. Да, как она смеет предъявлять мне обвинения?

– Я так понимаю, что с родителями ты не общалась за это время?

– Просто написала смс, что развелась и пока общаться не могу, – вяло отвечаю ей. Вспоминаю те многочисленные звонки неделю назад от родителей после моего сообщения и то, как не брала трубку. Просто я знаю, что будут крики и осуждения, далее причитания о неразумной дочери, а потом слёзы и нравоучения, а мне сейчас это совсем не нужно!

– Понятно, так как твоя мать мне раз пять звонила, но в итоге я взяла трубку.

– И что ты ответила?

– Посоветовала тебя пока не трогать, дать, так сказать, успокоиться, прийти в себя.

– А она, что ответила? – мысленно говорю Оле спасибо, за помощь.

– Ей очень интересно, почему вы так быстро развелись. Тем более Станислав Николаевич тоже ей ничего не сказал.

– Что? Мама звонила ему? – о, нет… Что он ей рассказал? Если правду, то придётся идти в монастырь.

– Ответил, что ты сама расскажешь родителям о причине развода. Поверь, мне очень трудно было убедить твою мать в том, что я не знаю причины развода.

Стало немного легче, значит, Станислав Николаевич не стал мстить мне и дал самой решать, как преподнести версию развода моим родственникам.

– Он с тобой не общается? – продолжает допрос Ольга, при этом достала из сумки бутылку вина.

– Нет, – шепчу в ответ.

– Доставай бокалы или стаканы. А Максим?

Поставив один стакан на стол, отвечаю:

– Максим уехал по делам фирмы неделю как, а сегодня должен вернуться.

– Ясно, а Дима наш ненаглядный? Ты с ним? – не унимается Оля, при этом наливает в стакан вино, – Почему один стакан?

– Нет, я не с ним. А пить мне нельзя, – помешиваю чай ложечкой, только бы не выдать сейчас волнение!

– Боюсь спросить почему? – не унимается Ольга.

Немного прихожу в себя и быстро отвечаю:

– Я беременна.

Оля залпом выпивает вино, открывает окно, снова закуривает и проговаривает:

– Вот это поворот, – затягивается сигаретой, продолжает, – Это ребёнок Станислава Николаевича?

– Да, конечно.

– Можно сделать вывод: он не знает о ребенке?

– Нет.

– Почему?

Ещё одна…Я так решила и всё тут! Указывать все мастера. Успокойся, Наташа, дыши глубже и просто постарайся спокойно ответить. Это твоя подруга, пусть и властная, прямолинейная, но всё же единственная.

– Не хочу, чтобы Станислав Николаевич был со мной из-за ребенка. Я знаю, что ему не нужна, поэтому и о ребенке он не узнает.

– Логично, – согласилась со мной Ольга.

Неужели? Не верю своим ушам, поэтому сморю удивлённо на нее, чем вызываю вопрос.

– Что ты так смотришь на меня? Да, ты виновата перед Станиславом Николаевичем, но и игрушкой быть не нужно.

Немного посидели в тишине, наверное, каждая из нас решала, как быть дальше? Но мне стало намного легче, ведь мой дорогой человечек приняла мою сторону и не осуждает за мой последний поступок. Даже аппетит проснулся, поэтому ем торт. Оля докурила и спросила:

– Какой срок? На учёт встала?

– Нет, а какой срок даже не могу предположить…

– Не удивительно, в прошлый раз тоже так было. Завтра идёшь после работы в больницу и встаёшь на учёт. Или мне придётся вести тебя.

Этот повелительный тон вызвал во мне улыбку, в этом вся Оля: контроль и строгость, порядок и точность, недаром банковский работник.

– Оля, только не говори пока никому, даже родителям.

Конечно, она согласилась, тем более, зная, что мои родственники сразу сообщат Станиславу Николаевичу. Так мы с подругой померились, до вечера вспоминая беременность и всякие советы о ней. Моё будущее заметно стало выглядеть лучше, особенно после бодрой поддержки Ольги. Фитнес зал я оставила, но чтобы не сидеть без дела вечерами и не замыкать себя в четырёх стенах, решила каждый день забирать Танюшку из садика домой. Тем более мне необходимы прогулки на свежем воздухе.

Уже после девяти вечера, когда я вышла только из душа, неожиданно приехал Максим, держа в руках букет белых роз. Мне так неловко, так как он явно готовился к этой встрече: одет стильно, побрит, парфюм. Или мне так последнее время запахи сильно режут нюх? Беру букет и иду на кухню, по пути поправляю в более – менее подходящий вид мокрые волосы. Он по-хозяйски расположился на стуле за столом, спрашивая меня:

– Как ты поживала всю эту неделю? В контакте не бываешь, на смс отвечаешь односложно.

А что ему ответить? Что не желаю с ним общаться? Да и, вообще, со всеми, кто напоминает мне о случившемся? Понимаю, он не заслуживает, чтобы так грубо отреагировать, поэтому стараюсь мило, сдержанно ответить:

– Спасибо, всё хорошо, а ты как? – ставлю чайник, поправляю цветы в вазе, только не смотреть на него. Ведь он знает мой проступок, был свидетелем моего позора! Как неудобно, как трудно разговаривать и делать вид, что ничего не случилось.

– Тортик? По какому поводу? – с удоволствием начинает его есть.

– Отмечали с подругой моё новоселье, – наливаю ему чай.

– Оля, значит, была? Она уже знает о ребенке?

– Узнала, – когда он уйдёт? Неприятно заныла вдруг спина, пришлось немного её массировать руками.

– Всё впорядке? – после того, как я кивнула утвердительно, Максим продолжил:

– Ты в больнице была?

– Нет, завтра собираюсь пойти. Что-то ещё? – спрашиваю довольно грубо Максима, так как в данный момент он до боли напоминает Станислава Николаевича.

Максим отодвинул тарелку от себя, вздохнул и тихо проговорил:

– Зря ты так, Наташ. Не нужно из меня делать врага.

– А кого? Любовника?

И зачем я такое выпалила? Даже стыдно стало, поэтому отвернулась и смотрю в окно. Вот почему я сначала говорю, а потом думаю? Слышу, как Максим встал, достал ключи от машины, а перед уходом проговорил:

– По крайней мере, я еще не заслужил твоего презрения.

Только оставшись одна, понимаю, что зря сорвала свою обиду на Максима. Эта тишина да ещё монотонное тиканье в коридоре настенных часов просто в данный момент душила меня. Хочется кричать от обиды на всех людей подряд, вот только за что? Может, со мной что-то не так, или я схожу сума? Странно, но я не могу назвать ни одного человека с кем бы я хотела сейчас быть или общаться. Разве это нормально?

Осторожно глажу плоский живот, пытаясь тем самым привыкнуть к будущему ребенку. И снова перед глазами мгновенно вспоминается прошлая беременность: радость моих родителей, родственников, поздравления и каждый старался дотронуться до моего еще невидимого ребенка. Сейчас явная противоположность, во-первых, я сама ещё боюсь дотрагиваться до живота, а другим и подавно не позволю. Во-вторых, если мои родственники узнают о беременности, будет позор, так как я развелась. В– третьих, радости не будет у Станислава Николаевича, потому что помню наш с ним уговор – никаких детей. Тем более, после случившего я сама не смогу ему смотреть в глаза. «Наташа, очнись! Что случилось – уже не вернёшь, жизнь продолжается, хватить заниматься самобичеванием», – подытожил мой холодный разум.

Решаю за столько времени зайти в контакт, где уйма сообщений. Да, уж, сарафанное радио работает у меня на родине со скоростью света. Всем отвечаю, что мы с мужем – не сошлись характерами. Пусть будет банально и глупо, но мне всё равно! Заботливые сообщения от Максима о самочуствии, как новая обстановка? Пишу запоздалое: «Спасибо, хорошо». Только не могу ответить Диме, который, как и в старые времена, написал много оскорблений, а потом клятвенных: «Прости». В этом он весь, не постоянен, не имеет своего определённого мнения, как я могла его любить? Не понимаю…. Перед глазами снова наша дочь, опять эти страшные картины аварии. А я даже ни разу не была на её могиле. Просто не могу проститься с ней, не могу принять, что её нет. Она в моей памяти жива, все также любопытна, шустра, веселая, с милимы ямочками на щечках….

Глава 2

Вся ночь была сплошным кошмаром, который закончился только с рассветом. Нужно срочно попросить у врача таблетки от бессонницы. На улице, как и вчера, идёт дождь. В принципе, для середины октября – это нормальная погода. Работа – это мой спасительный плот, только тут могу забыть все свои душевные терзания. Эти ребятишки просто погружают меня в постоянные водовороты взлётов и падений, а их живая неиссякаемая энергетика бальзамом льётся на мою раненую душу. Около двух часов обеда из этого детского мира вывел меня телефонный звонок от Максима. Стараюсь более радушно ответить, чем вчера:

– Привет, Максим, что-то случилось?

– Я у школы стою, ты, кажется, сегодня собиралась ехать в больницу?

– Э.… Да, – что всё это значит? Почему он спрашивает об этом? Ему то, какое дело?

– Поехали, я отвезу тебя, – уверенно произнёс.

– Но я думала сама, – мямлю в ответ, пытаясь по ходу придумать отмазку. Чёрт, а я ведь даже не записалась на приём, думала, позже съезжу. А если честно, то страшно идти в больницу, я ещё не готова услышать правду в лицо. Тест тестом, а вердикт врача нерушим.

– Так, давай одевайся, на улице идёт дождь, а больница далеко.

И положил трубку с тоном нетерпящим неповиновения. Так, нужно, что-то придумать, может, выйти через запасной выход? Но Максим потом догадается и приедет на квартиру. Сидеть здесь, но под каким предлогом? Я просто завыла от безысходности, чем напугала уборщицу.

Выхода, нет. Одеваюсь и сажусь в машину к Максиму. Он бодр и весел, полная противоположность мне. Прежде чем тронуться в путь, прошу его:

– Максим, мне нужно переодеться.

– Нет проблем, заскочим на квартиру. Ты в какую больницу записалась-то?

Вот и поймали меня с поличным. Раньше я его постоянно укоряла за не исполнение слов, а теперь сама попалась. Мои щеки покрывает алый румянец стыда, в такие моменты я их ненавижу! Максим, подъехав к подъезду дома, проговорил:

– Даю десять минут на переодевание, и не вздумай запереться в квартире.

Мигом выскакиваю из машины и бегу в квартиру. Надеваю синий спортивный костюм, кросовки, беру документы и спускаюсь опять в машину. Где серьезным тоном мне выговаривает:

– Значит так, я договорился о приёме в шестой больнице, там работает хороший друг моего отца, Черепанов Валерий Викторович. Тебя будет осматривать лучший женский доктор.

Должно быть, мой испуганный вид о лучшем друге, заставил Максима продолжить:

– Не волнуйся, я предствил тебя, как свою хорошую подругу, тем более, ты будешь записана под своей девичьей фамилией. Отец ничего не узнает.

После этого значительно полегчало. Нервничать я стала только уже в кабинете у врача, куда без моего согласия зашел так же и Максим. Гинеколог оказалась женщиной примерно сорока лет, с милой улыбкой на лице. Взяв у меня документы, дала их оформлять медсестре, а меня направила сдавать кровь и мочу. Я сразу вспомнила все эти процедуры, только в молодом и незрелом возрасте. Тогда всё мне казалось игрой и приключением, волновало и радовало одновременно. Сейчас же, как приговор, который обжалованию не подлежит. Наверное, мой внешний недовольный вид побудил медсестру, которая брала кровь из вены, подбодрить меня:

– Не волнуйтесь, мамочка, всё будет впорядке: и анализы, и ребёночек.

Возвращаюсь в кабинет, где мило беседовали Максим и Людмила Михайловна. Тут же положили меня на кушетку для УЗИ. Всё, как в тумане, перед глазами пелена. Никак не пойму, что со мной: то образы прошлой беременности и точно такие же процедуры, то сегодняшние окружающие меня люди. Меня выводит из этого состояние холодый гель, который нанесли мне на живот. Максим сидел рядом с Людмилой Михайловной и внимательно вглядывался в монитор. Сквозь пелену душевной боли и отчаяния, слышу их разговор.

– Вот, видите, это и есть ваш малыш. Полность сформированный, теперь только расти, набирать вес.

Максим ещё ближе присмотрелся в изображение, уточняя:

– У него действительно всё уже на месте? А пол как узнать? Почему не видно пальчиков?

– Уверяю вас, ребенок впорядке, полностью сформированный, просто очень маленький. Сейчас увеличу вам снимок, рассмотрите со всех сторон. Пол ещё рано определять, через два месяца, возможно, уже узнаете. Мамочка, вы будете смотреть своего малыша? – ласково спросила меня врач.

Но я не могу, просто осознание, что я беременна, уже душит изнутри, а тут ещё и видеть. Отворачиваю голову и пытаюсь не разреветься. Максим сразу перевёл разговор на себя:

– Послушайте, сделайте нам фотографии и напишите всё, что необходимо соблюдать.

Должно быть, Людмила Михайловна часто видела ненормальных недовольных мамаш, раз быстро переключилась на Максима. Уже позже, когда принесли анализы, сижу на кушетке и слушаю разговор, который, явно, необходим первым делом мне.

– Итак, все анализы впорядке, ребёночек теперь просто будет расти. Ставим вас на учёт в нашей больнице, будете приходить каждые две недели на осмотр, а если что-либо забеспокоит, то в любое время.

Позже необходимо была моя подпись в индивидуальной карте роженицы, где читаю, что мой срок пятнадцать недель, дату родов поставили на середину – конец апреля следующего года. Возможно, я груба и невоспитанна, но не могу больше здесь находиться, просто выбегаю из кабинета и больницы. Стою под дождём и пытаюсь прийти в себя. Сосредотачиваюсь на холодных мелких каплях дождя, которые стекают по моему лицу. Тушь, тени, пудра – всё потихоньку сползало от воды, но мне плевать. Моё настроение подстать погоде, а внешний вид давно уже стал искуственным. В голове вспомнилось обещание Станислава Николаевича, сказанное перед росписью: «Я постараюсь сделать так, что ты забудешь о своей прошлой жизни». У вас получилось, Станислав Николаевич, с точностью наоборот: я каждую минуту теперь вспоминаю свой первый брак и те ужасы, корые сопутствовали ему. Я подсознательно до сих пор не желаю этой беременности, так как уже будет другой ребенок, а не моя дочь….

– Ты, что сума сошла? Заболеть вздумала? – слышу властные недовольные нотки в голосе Максима, который накинул на меня куртку и посадил в машину.

Да, через лет десять, если он не изменит свой образ жизни, то будет точной копией отца. Всю дорогу до квартиры он, что-то бубнел о моём неадекватном поведении, но я просто лежала на заднем сиденье машины и старалась отвлечься от грустных мыслей. Даже не удивляюсь, что Максим идёт следом за мной в квартиру, просто иду в душ и пытаюсь смыть с себя весь негатив, подставив своё тело под горячие струи воды. Живота ещё совсем нет, даже намёка на него. Вспоминаю прошлую беременность и мой маленький животик, который все радостно трогали. Может врачи ошиблись, и я не беременна?

Но мой разум отвечает: «УЗИ не обманешь, посмотри снимки, там ребенок». Но душа забилась глубо в тёмный угол, свернулась калачиком и кричит отттуда: «Нет, не могу видеть это!» Не знаю, как долго я была в ванной, но Максим успел приснуть на кресле в зале. Впервые рассматриваю его не украдкой, а смело, замечая каждую деталь. Высокий, густые темные волосы, загорелый, немного худоват, но видно, что жилистый, просто необходим спортзал и правильное питание. Да, сейчас у спящего Максима лицо сильно похоже со Станиславом Николаевичем. Как я этого раньше не замечала? Только с ним у меня нет робости и скованности, я полностью раскрепощена и совершенно спокойна.

Рядом на столе завибрировал его телефон, не понимаю, почему, но взяла его и вышла на кухню. Звонок шел от его матери Марины, моя рука сама взяла трубку, против кричащего голоса разума. Неуверенно спрашиваю:

– Это Наташа, что-то передать?

Секунд на десять в трубке воцарила тишина, но раздаётся ответ:

– Значит, Максим не обманул, Стас развёлся.

– Что передать Максиму? – стараюсь более вежливо спросить.

– Это хорошо, что ты взяла трубку. Нам необходимо встретиться без свидетелей.

– Зачем? – немного испуганно произношу, но в голосе Марины не слышу злобы, или мне так кажется?

– Поверь, это в твоих интересах.

Мы договорились встретить завтра в шесть вечера в ресторане на улице Победы. Позже варю пельмени на ужин, прокручивая в голове слова, сказанные Мариной, а так же задавая себе вопросы, о чём с ней разговаривать? На запах убежавших пельменей пришёл заспанный Максим, проговаривая:

– Да, у беременной у тебя пропал талант к готовке – это факт.

Без церемоний нагло открыл холодильник и присвистнул, осматривая пустые полки.

– У тебя, что совсем нет денег?

Так хочется огреть его половником, но сдерживаюсь, продолжаю вытирать плиту.

– Наташ, если у тебя финансовые трудности, то скажи, я помогу.

Как неловко, кто бы знал! Я ещё с малых лет не могла просить денег, даже когда их не было совсем. Позже зарабатывала всегда сама и расчитывала, чтобы не быть голодной. Я воспитана так, чтобы самой заботиться о себе, наверное, поэтому мне трудно принимать помощь от других. Вот и со Станиславом Николаевичем было трудно привыкнуть тратить деньги с его карты, да еще в таких количествах!

«Наташа, успокойся, ведь он из добрых побуждений, не издевается,» – охлаждает меня моя душа.

– Максим, просто я не могу готовить для себя, – вроде бы ответила убедительно, но он не унимается и причитает, как бабка, нет, точнее – дед!

– Неужели трудно купить овощей, фруктов, нарезок, не понимаю?

– Я что похожа на слониху, которая всё это съест? – теперь выпалила я громко, чем его остудила.

Максим сел и более спокойно проговорил:

– Но ты должна думать о ребенке, есть регулярно и сбалансированно.

– Кто бы говорил? У вас опыт по вынашиванию младенцев? По-моему, я первая женщина, с которой вы возитесь.

Съязвила я, конечно, сильно. Ну, уже не вернёшь, пусть знает, что такое беременная женщина – это вулкан эмоций и желаний. Вероятно, Максим учёл мои взволнованные нотки, раз сказал:

– Успокойся, неужели нельзя понять, что я элементарно волнуюсь? Или за тобой табун услужливых желающих выстроился?

А он прав. Воцарила неловкая тишина. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, накладываю нам пельмени со сливочным маслом, проговаривая:

– Завтра куплю майонез.

– Завтра купим все необходимые продукты.

Этот важный и одновременно обиженный вид Максима заставляет меня улыбнуться и произнести:

– Слушаюсь и повинуюсь.

Максим доел и уехал, так как по телефону сообщили о деловой встрече. Даже ни капли не сомневаюсь в том, что он действительно едет на встречу. Представляю, как обычно, Максим там скучает, подкалывает всех гостей, описывая их со стороны. Стоп! Нет, уже не подкалывает, меня ведь там нет, а это всё слушала раньше я. Последнее время он стал много внимания уделять работе, стремиться к чему-то, это заметил и Станислав Николаевич. Интересно, а Станислав Николаевич с кем там будет? Как и все холостые мужчины нашел уже себе девушку на вечер? Или вновь сошелся с Мариной, недаром она хочет со мной встретиться?

«Не важно, забудь, что было, то было», – подытожила мне строго моя гордость. «Он тебя даже выслушать не захотел, а просто прислал бумаги, следовательно, чувств нет», – заключил разум. Да, всё верно, никогда не забуду, как я неслась к его офису, чтобы умолять о прощении, пренебрегая гордость и рассудок. «Вот-вот, а что в итоге? Осталась у закрытых дверей!» – продолжала внушать моя гордость. Да, это правда. Станислав Николаевич появился в моей жизни внезапно в парке на скамейке, вырвал меня из моего добровольного заточения. Показал другую жизнь, несвойственную мне и моим родственникам, а потом через полгода так же внезапно покинул. «Ты во всём виновата сама!» – слышу голоса разума и совести. «Но она опомнилась и попросила прощение, а кто мы такие, чтобы не прощать?» – наконец-то втупилась за меня душа.

Этот монолог продолжался, кажется, вечно, пока не зазвенел будильник. Вот она реальность грешного мира, где нужно выполнять строго определенные действия, чтобы не нарушилась система этого государства. Ведь, по сути, мы маленькие пешки на огромном полотне. Нами играют и расставляют, как высшим умам это необходимо. С такими грустными мыслями я могла просидеть не один день, но мои семнадцать малышей вывели меня из утопии и отвлекли своим пытливым умом от грустных мыслей. Около четырёх я быстро забрала Танюшку из садика и вместе с ней пошла в парикмахерскую, чтобы сделать укладку. Дальше мигом надела вечернее платье, забросила на такси в банк к Ольге дочь со словами: «Позже объясню».

В ресторан я вошла вся на нервах. Во-первых, тут я была когда-то со Станиславом Николаевичем; во-вторых, я знаю здесь цены и сервис, что даже моему бывшему мужу, это было дороговато; в-третьих, здесь ждала меня Марина, с которой мы, мягко сказать, не в ладах. При входе у меня сняли пальто, вежливо спросили, жду я кого или меня ожидают? Я неловко ответила да на второй вопрос и прошла за официантом за столик к окошку. Если признаться, то я до последнего не ожидала увидеть Марину. Она была одета более скромно, чем дома у Станислава Николаевича. Замечаю сразу по пустой бутылке, что она здесь сидит давно. «Следовательно, она нервничает, не трусь, вперед!» – подбадривает меня мой разум.

– Наконец-то, я думала, ты струсишь, – проговорила Марина, указывая напротив себя стул.

– А стоит бояться? – думаю, я уверенно произнесла ответ, так сказать, чтобы не заклевали.

– Ты, что смеёшься? Если уловишь ниточку, то сможешь взлететь и довольно высоко, – подытожила Марина, заказывая ещё бутылку вина.

Мы минуту сидели молча, пока официант не принёс вино. Далее Марина подняла бокал и проговорила:

– За будущую невестку в нашей семье.

Должно быть, моё застывшее лицо её удивило, но она сначала стукнулась со мной бокалами, выпила и потом продолжила:

– Да, невестку. И не делай из себя невинную овечку, не такая ты зелёная, чтобы не понять, что мой сын в тебя влюблён.

После этого я слушала, как два грандиознейших брака распалось у Максима, так как он не смог терпеть выходки богатеньких жён. Хотя Марина сделала всё, чтобы у Макса было хорошее будущее.

– А тут ты: ни кола, ни двора, оборванка, одним словом. А он плачет, представь, никогда не плакал при мне, и говорит: люблю её и всё тут.

Я нахожусь в каком-то ступоре, шоке, или как ещё называется такое состояние, когда не веришь своим ушам? Марина рассказывала спокойно, без истерик. Наоборот, была, казалось, удивлена тому, что происходило с её сыном.

– Ну, вот объясни мне, без обид, что в тебе такого, что ты женила на себе моего мужа, а мой сын в тебя влюблён?

Вот это вопрос! Женила? Да, я сама была в шоке, когда Станислав Николаевич сделал мне предложение. А Максим, вообще, недавно только признался в любви, до этого мне просто жизни не давал своими издёвками и подколами.

– Молчишь? Гордая, чтобы ответить? – начиная более грубо со мной разговаривать, – Я хотела с тобой по-хорошему, а, видимо, ты не способна понять меня.

– Марина, я честное слово, не могу понять, в чём вы меня обвиняет?

Наконец-то выдавила из себя слова, даже больно в горле стало.

– На счёт версии, что ты не знала о состоянии Стаса, я слышала, но не верю. Не верю так же, чтобы молодая женщина выбрала старика, а не её ровесника.

– Станислав Николаевич не старик! – выпалила я слишком горячо, чем следовало бы.

Смеясь, Марина лениво проговорила:

– Ты сама себе противоречишь, деточка, называя его по имени отчеству! Ты не представляешь, как ранишь этим его! – заключила победоносно она и медленно допила бокал вина.

Неужели это правда? Если бы я знала, то никогда не называла его по имени отчеству!

– Но не это суть! Я вот, для чего тебя позвала. Ты посягнула по целый торт, который тебе не полагался. Его «вырастила» я!

– Я не понимаю, что вы имеете ввиду? – пытаюсь понять её линию мыслей. Но у меня плохо получается: толи у меня гормоны от беременности отключили мозги, толи у Марины выпито слишком много.

– Не будь дурочкой, деточка! Я со Стасом прошла всё: от нищеты и общежития, до шикарных аппортоментов котеджа. А ты бац, и всё получила на блюдечке.

Она выпила ещё, прежде чем продолжить:

– Нет, моя хорошая, ты не можешь быть с ним, так как ты не выстрадала то, через что я прошла. Одним словом, вырасти своего бизнесмена и пользуйся.

У меня пошла голова кругом от её уверенных речей, беру непроизвольно бокал и выпиваю его залпом, слушая дальше.

– Ты не представляешь, сколько баб было на его пути. Я столько вытерпела и выстрадала! Но никто долго не задерживался, потому что он был верен мне. Но тут появилась ты! Ну, скажи, что в тебе особенного? Вот именно, ничего! Серая мышь.

Разговор явно идет не в то русло, поэтому не желаю это слушать!!!

– Если вы пригласили меня оскорблять, то с меня достаточно, – попыталась я после встать и уйти. Но Марина остановила меня жестом сесть.

– Успокойся, ведь я сказала, что этот разговор выгоден для нас обеих.

Пока расставляли салаты, которые Марина заказала нам заранее, я никак не могу поймать нить моей заинтересованности в этом разговоре?

– Если Стас с тобой развёлся, значит, это решено и безоговорочно. Уж, поверь, я его за столько лет знаю. Туда можешь не соваться, это точно! Но вот Максик, мой сын, другое дело.

– Я вас не понимаю? – она явно несёт какой-то бред.

– Мой сын в тебя влюблён и, похоже, сильно. В последний раз я видела его слёзы во втором классе из-за сломаной руки. Это тебе о чём-то говорит?

– Я не могу…– это явно мне снится, такое не может сказать Марина.

– Хватит прикидываться! – выпалила Марина, но выпив очередной бокал вина, продолжила более мягко, – Я не собираюсь тебя ругать, наоборот, с тобой Максик стал копией отца: целеустремлён, надёжен, уверен в себе. Пошёл по карьерной лестнице. А ты знаешь, с какими словами он отправился работать к отцу?

– Нет, – ошарашенно мямлю в ответ.

– Мама, она сказала, что я шалтай-болтай. Поэтому докажу ей, на что способен! В этом тебе огромное спасибо.

– Я это говорила не специально, всё было в шутку…

– Мне плевать, главное, что Максику ты помогаешь расти, а для матери это самое главное. Будут свои дети, поймёшь меня.

Ой, опять этот больной разговор о детях, нужно срочно сменить тему.

– Марина, так что вы хотите от меня?

– Забирай самое ценное в моей жизни, моего сына – Максима.

– Что? – не верю своим ушам.…Как так можно?

– Не смотри на меня, как на врага народа. Я уже пожила и умею предвидеть на несколько шагов вперёд. Поверь, с тобой Максим добьётся большего, чем его отец. У вас будут ещё дети.

– Но я его не люблю.

– Не смеши меня, какая любовь! Тебе, что двадцать лет?

– Нет.

– Ну, вот, ты умеешь заглянуть вперёд и понять, что Максим – это твоё светлое будущее и безбедная старость. Какая свекровь ещё тебе так будет предлагать сына?

– Никакая, – ошарашенно отвечаю я. И это истинная правда, так как помню свою бывшую свекровь, которая постоянно противилась нашему браку с Димой.

– В ваши отношения я лезть не буду, живите, рожайте нам со Стасом внуков. И мы будем самыми лучшими бабушками и дедушками. Надеюсь, этот разговор останется между нами?

– Да, конечно, – всё ещё с сомнением отвечаю ей.

– Вот и замечательно, буду вас с сыном ждать к себе в гости, – закончила Марина.

Прощаюсь и ухожу домой, так как в голове столько всего крутится. От випитого бокала вина на пустой желудок, голова моя пошла кругом, что даже в маршрутке я задремала. Только в квартире немного прошло головокружение, даже появился аппетит, но из-за сегодняшней встречи я совсем забыла купить продукты. Чтож, буду есть хлеб с маслом и чаем. Отвечаю в контакте любопытной Ольге, где я была, обещая при встрече подробно рассказать. Не успела я, как следует обдумать разговор с Мариной, так сказать принять решение, в дверь раздался звонок. Открываю и мимо меня с двумя огромными пакетами прошёл быстро Максим. Пребывая в шоковом состоянии от наглости, плетусь за ним на кухню. На стол передо мной важно выкладываюся продукты, даже трудно описать их количество и разнообразие. Уверенный, твёрдый голос Максима выводит меня из оцепенения: