Текст книги "Хранители Новорики. Пробуждение"
Автор книги: Наталья Матренина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Рита вытянула руку в его направлении и застыла.
– Что значит Нова?
– Этому нет определения, – ее рука легла на место, – Что значит человек? Ты существуешь, чтобы хранить равновесие. Равновесие наших миров – они единое целое, погибнет один, не удержится и второй.
– Откуда все это? – Аликкар с трудом понимал девушку.
– Откуда об этом знаю я? – она напряглась, – Я тоже была Новой, но когда настало время, я переродилась на Земле. Смерть неизбежна, неведом лишь час, как для человека, так и для Новы. Над нашими головами постоянно нависает призрак смерти, напоминая о бренности существования.
Но ты не переродился, не стал человеком… Твое место в Новорике.
– Почему я ничего не помню?
– Я же сказала, твое сознание вывернуто, тебя закрыли. Лишь вмешательство Новы поможет тебе восстановиться, – Рита поднялась и не спеша подошла к Аликкару.
– Как мне найти Нову? – в душе «Охотника» шевельнулась надежда.
– А не надо его искать, он сам тебя найдет… – девушка прикоснулась ко лбу Аликкара, – Сейчас ты поможешь моим братьями. Это будет твоей ниточкой к прозрению.
Охота
Сегодня он охотился…
Все началось в доме Риты. В тот вечер Аликкара впервые посетило видение, в нем черная жаждущая субстанция, лишала жизни беззащитного ребенка. Охотнику потребовалась минута, чтобы выскочить на улицу и сфокусироваться на координатах вампира.
Рядом тут же появился Тред.
– Ты что-то увидел? – парень положил руку ему на плечо.
– Это нападение. Их двое. Жертва – ребенок. Надо помешать… – Аликкар рванул с места.
– Я с тобой! – Тред не отстал, он рысью последовал за «Охотником».
– Где-то рядом, я чувствую, – через пятнадцать минут Аликкар резко остановился и закрыл глаза.
– Я ничего не слышу…
Рука «Охотника» прикрывшая Треду рот, заставила его замолчать.
– Я слышу… – беззвучно произнес Аликкар.
Следуя вдоль длинной, чугунной ограды городского парка, они подошли прямо ко входу, и тут, оба услышали приглушенный плачь ребенка. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы застигнутые врасплох монстры преждевременно не навредили жертве, они двинулись в парк, скрываясь за стволами деревьев. Метрах в тридцати, на детской площадке сидел мальчик, и глядя в наглое лицо кровопийцы, плакал, прикрывая рот крошечными ладошками.
– Подонок! – Тред, не выдержав, рванул прямо в свет фонаря, к качелям.
Увидев его, вампир развернулся и молнией бросился на мужчину. Удар сбил с ног обоих. Катаясь в пыли, они ненавидящими взглядами сверлили друг друга. Вампир, с рыком, навалился на Треда и разинул клыкастую пасть.
Только сейчас Аликкар понял, что пришли они без оружия. Подняв руку, «Охотник» взглянул на ладонь.
Как же в прошлый раз у него в руке появился клинок?..
Встряхнув кистью, он несколько раз сжал и разжал пальцы. Ничего.
Неважно. Надо помочь Треду.
Пробегая мимо ребенка, он столкнул его под карусель, чтобы вампиру достать было не так просто. Оглянувшись «Охотник» убедился, что малыш уполз почти к оси вертушки, практически в метре от края.
– Пистолет! – Тред оказался сверху, и сжав руками горло вампира, закричал, – У меня, в кобуре!
Подскочив к Треду, Аликкар нащупал оружие. Но в этот момент, ему на спину, словно бревно кинули. Закрутившись, «Охотник» попытался сбросить груз, но тот крепко вцепился ему в шею тонкими, гибкими женскими руками. Рядом с ухом противно зашипело и грудь полоснули четыре когтя. Схватившись за сдерживающие его руки, Аликкар потянул их перед собой, и перевернувшись через голову, оказался на противнике.
Встретившись взглядом с вампиром, «Охотник» понял, что это не женщина, а подросток, лет четырнадцати. На него вызывающе глядели два бездонных, полных ненависти, черных озера.
– Нет, не трогай его! – вампир, с которым боролся Тред, взвыл, и с нечеловеческим усилием повалил противника, – Оставьте ему жизнь! Заберите меня! Парень ни в чем не виноват!
– Не верь ему, «Охотник», – лицо Треда было пунцовым, руки вампира перекрыли ему доступ кислорода, – Убей…
Аликкар опустил глаза на юношу, и встретившись с ним взглядом, почувствовал в руке приятную обжигающую тяжесть. Клинок снова горел у него в ладони. Поднявшись, «Охотник» поставил на ноги вампира.
– Где скрывается Гарон? – Аликкар встряхнул обмякшего парня, – Ты ведь знаешь…
Снова встретившись с ним глазами, «Охотник» почувствовал накатывающую энергетическую волну, вместе с которой пришло Знание.
– Гредо, в прошлой жизни Нова. До перерождения похищал детей из детских домов и заставлял людей насильно, под страхом смерти, принимать их в свои семьи. Переродился после казни, в тысяча девятьсот сорок третьем году…
Вампир начал яростно вырываться.
– Как?.. ты?.. – черные глаза засверкали, выливая на Аликкара вселенскую ненависть, – Тебя бы самого туда! Да ты хоть представляешь, что тогда творили люди!.. Войны, насилие, голод… Что из того, что я перенес несколько детей в другой конец света, без взрывов по ночам и едой на столе?!
– Я не судия, и у тебя уже есть приговор, – «Охотник» снова проник в сознание риканина.
«Гарон, Гарон где же ты… Ага, вот»…
– Я знаю где Гарон, Тред… – не успел Аликкар договорить, как вампир, сделав невероятный финт, вырвался из захвата и припустил в темноту.
Второй кровопийца, отпустив Треда, сбил с ног «Охотника», и оба покатились по земле.
– Мразь, – тут же сильные руки оторвали вампира от Аликкара, – Ты не понимаешь, что делаешь! Пора уже раскаяться!
Хлесткий удар Треда обрушился на риканина.
Аликкар встал на ноги и взглянул на вампира, глаза которого были полны слез и ужаса.
– Ты был человеком?! – «Охотник» видел, что это не врожденный вампир, и мало того он, добровольно выбрал для себя такую участь, – Но зачем?
– Где тебе понять!..
Вампир осел и под пытливым взглядом Аликкара, спокойнее продолжил.
– До сорок третьего года, я посвятил свою жизнь науке. Служил в «великом» институте «Аненербе». Благодаря нашим общим стараниям, господин Гитлер получил имплозивные ядерные заряды и лазерные пушки…
Не просто с этим жить, зная, что друг, погибший из-за тебя, всего лишь первое звено в бесконечной цепочке смертей на твоем алтаре науке.
Ганс…
…Знаете, мне тогда все время снился один и тот же сон, смерть друга и неземной красоты девушка, пришедшая из ниоткуда… Вышедшая из сверкающей плиты… Я начал сходить с ума, не понимая, было это на самом деле или только мне снилось.
…Перед смертью, Ганс рассказывал о своем открытии. Он обнаружил человека-зверя – вампира. Рассказал, как существо отреагировало на взрыв, который обнажил золотую плиту. Я понимал, что только вампир сможет помочь мне во всем разобраться… Знал, что подтвердит мои сны, потому что сам к этому имеет отношение. Только ему было известно, что случилось на самом деле в тот день в бункере, при испытаниях. Так я познакомился с Гредо, он обменял истину на свою свободу, и рассказал мне о Новорике. Он даровал мне бессмертие… Мы старались помогать людям, мы заботились о детях…
Раздался хлопок. Тред, не выдержав, с размаху ударил вампира в лицо.
– Заботились?! Вы же их просто убивали!..
– Мы выбирали тех, кто в страданиях прожил бы свою жизнь. Мы дарили им вечность. Они не знали мук… – подняв руку, вампир размазал кровь по лицу, и она медленно начала впитываться в кожу.
– Тварь! – Тред вытащил из кобуры пистолет с разрывными пулями и взвел курок, – Сам сейчас отправишься в вечность!
– Постой, – Аликкар перехватил руку мужчины, – Я помогу ему стать человеком. Он должен умереть тем, кем родился.
«Охотник» приложил ладони к груди вампира и впустил в него свою энергию. Огонь разливался от рук Аликкара по всему трепещущему телу, выжигая остатки Риканской сущности, за шестьдесят шесть лет прочно слившейся с человеческой.
– Спокойно, Рихард…
– Рихард?! Стой на месте, упырь, – Тред сильными руками пригвоздил вырывающегося вампира.
«Охотник» взглянул поверх головы Рихарда Кребса – черная субстанция, окутавшая голову бывшего нациста, шипя, сжималась в размерах. Переварив себя до размера теннисного мяча, сущность, с бешеной скорость, начала вращаться вокруг своей оси. Аликкар убрал руки, в ту же секунду, шар рассыпался черной пылью и вихрем ушел в землю.
Перед глазами предстал древний старик. Не удержавшись на ногах, он повалился на землю.
– …Она сказала: «Другой путь… Ищи»… – Рихард еле шевелил губами, – Видимо, я ошибся в выборе…
– …Кто? – Аликкар чувствовал, что ответ старика, очень для него важен, он встряхнул дряблое тело, как пушинку, – Кто это сказал?!
– Гредо сказал, ее зовут… Сса-а… – иссохшее тело обмякло, глаза остановились, и губы не произнесли больше ни одного звука.
– Сказка! Эта тварь, убившая сотни детей, умер от старости! – Тред был вне себя от ярости, – Зачем ты меня остановил «Охотник»?
– Послушай меня: злость это последнее, что должно быть в твоем сердце. Нам отведено не так много времени, что бы бездарно его тратить, – Аликкар снова глянул на смертельный завиток в ауре Треда, – Старайся быть в согласии и гармонии с собой, нам всем немного осталось.
– Малыш, – «Охотник» подошел к карусели и заглянул под вращающийся диск, – не бойся, я отведу тебя к маме.
Ребенок, всхлипнув, протянул к нему дрожащие ручки.
– Моя мама далеко, но скоро она приедет и заберет меня, – мальчик показал чумазую мордашку из темноты.
– Кто это тебе сказал? – спросил Тред.
– Никто. Я сам знаю. Воспитательница врет, что мама умерла, но я знаю, что когда-нибудь, она меня заберет, – ребенок всхлипнул и присел на край карусели.
Аликкар резко выдохнул. Он только сейчас заметил то, что имел в виду Рихард Кребс. Аура подтверждала: в жизни этого мальчика все не так просто. Мать – наркоманка, бросила его еще в младенчестве у дверей приюта, отец никогда и не знал о его существовании. Став взрослым, порушив детские надежды, паренек озлобится на весь мир и начнет методично ему мстить. Мстить всем, кто будет напоминать ему «воспитательницу», которую он уже в этом возврате дико ненавидит. Перед глазами Аликкара сидел будущий убийца, жестокий зверь в человеческом обличии.
Имел ли он право изменить жизнь малыша?.. Нет.
Это его судьба, его ошибки, его жизнь. Человеческая жизнь. Пусть даже она принесет много горя окружающим, и его окровавленные руки не будут знать покоя. Аликкар не имел никакого права влиять на выбор Человека.
В мире всегда должно быть добро и должно быть зло, без этого нет равновесия. Сдерживать, он имеет право, только Рикан, перед ними беззащитны все. А мальчик… Пусть станет, кем суждено, может за годы отпечаток монстра сотрется с его ауры, и парень станет добрым и отзывчивым человеком. Хотя…
Обманывать себя не стоит, этого не случится.
Нельзя решать за людей.
Рихард Кребс, следуя велению «искать», которое явно исходило от высшей силы, лишил не только себя жизни, но и украл ее у многих других.
Прости, Рихард…
Нельзя обмануть смерть, нельзя менять предназначение.
Прости Тред…
Глава 4. Через тернии…
Первый шаг
Новорика. Дворец
Очнулась я снова на кровати, где первый раз открыла глаза в Новорике. Из оконного витража, на меня падал изумрудный лучик солнца. Я поднялась с постели, и подойдя к окну, раскрыла створки.
Великолепная Новорика! Волшебный, сказочный мир.
Всюду, пока хватало глаз, мир утопал в искрящейся зелени сочной травы и величественных деревьев, с цветущими орхидеями. Недалеко от замка, журчал нерешительный ручеек, с плавающими на поверхности алыми соцветиями. Даже отсюда было видно, как в нем плещется рыба, отливая золотом чешуи, под ласкающими солнечными лучами.
Вдруг, за одним из деревьев почудилось движение, и в воздух взмыл дракон Дорри, подняв за собой веер огромных, размером с голубя бабочек. Одна, самая решительная, подлетела к моему окну и присела на каменный выступ. Это была просто песня, а не бабочка. Симфония ее крыльев наполняла душу музыкой, заставляя парить под облаками. Воздушные потоки от трепета огромных, золотых с рубинами крыльев, развевали мои распущенные волосы, омывая лицо кристально-чистыми воздухом.
– Наташа…
Я развернулась. Рядом стояла девушка, лет шестнадцати. Сразу было понятно, что она принадлежит к аргелийской династии. Из-за кожи припорошенной, словно микроскопическими бриллиантами, серебряной пылью, она выглядела как сверкающее, живое изваяние. На ее предплечьях красовались замысловатые васильковые узоры. Лицо же с выступающими скулами и ангельской улыбкой, было нечеловечески прекрасно. Словно фея из сказки, она глядела на меня своими огромными, стальными глазами и теребила платиновые волосы.
– Меня зовут Барика, я дочь Оверия… – голос приятный, звенящий, с легкой ноткой бунтарства.
Я, застыла на месте, не в силах произнести ни слова. Наверное, это нереально: привыкнуть к чарующей, невозможной красоте Нов.
– Я хочу тебя кое о чем попросить, – Барика не обратила внимания на мое нелепое восхищение, – Вы скоро отправитесь на Землю, я хотела бы с вами… Но папа мне не разрешает. Не могла бы ты с ним поговорить?
– Барика… – я изумленно приподняла бровь, – Мне кажется, я не тот человек, к которому сейчас прислушается Оверий. Я, конечно, могу попросить…
– Больше ничего и не надо, только попросить! – девушка подошла ближе и взяла мои ладони в свои.
Ее кожа была мягкой и гладкой на ощупь. Я невольно ахнула, опустив глаза на ее изящные, серебряные пальцы. Но Барика не обратила внимания:
– Я знаю, тебе никто не сможет отказать, ведь… Я хотела сказать… В общем, мне очень нравится Лисар, я… Я видела будущее, мы с ним должны быть вместе, и если я отправлюсь с вами, он поймет это быстрее. Ты же знаешь, общее дело сближает. И вообще, я тут без него не смогу… Я ведь не Аликкар, и не стану ждать столько времени…
Произнеся последнюю фразу, Барика, осеклась и посмотрела на меня, испуганными глазами.
– Я имела ввиду… Я, кажется, сболтнула лишнего. Прости…
– И сколько же ждал Аликкар, – я поняла, что она имеет ввиду одиночество Саши, после смерти жены.
– Шестьдесят шесть лет… – в замедленном темпе ответила Барика, поражаясь тому, что я спрашиваю. По-видимому, она считала, что я в курсе.
– Ты хочешь сказать, что после смерти жены у него никого не было?.. – теперь настало мое время удивляться. Неужели мужчина может столько времени быть один? Теперь я поняла, что имела ввиду Барика, действительно, его выдержкой невозможно не восхищаться.
– Конечно!.. – воскликнула девушка, – Не сомневайся! Он был одинок!
– Я не сомневаюсь, просто удивительно…
– Удивительно?! Да ты на его месте поступила бы так же, я ведь слышала, как вы… Я опять говорю лишнее, – Барика начала выламывать пальцы.
– Боюсь, у меня запас времени на ожидание ограничен, людям такой срок не под силу… – я усмехнулась, но девушка действительно сильно нервничала.
– Теперь-то да… – Барика глубоко вдохнула и на выдохе выпалила, – Ты поговоришь с папой?
За стеной послышались голоса, дверь в комнату распахнулась, и на пороге показался Оверий. Он тут же, жестом приказав дочери не перебивать, вынес очередной вердикт:
– Папа уже сказал свое слово. Ты останешься в Новорике! – Нова подошел ко мне, и взяв за руку, повлек за собой, – Даже не заговаривай со мной об этом…
Мы оказались в зале, где я впервые увидела Лисара, а вот и он. Парень стоял рядом с Эрой, и та нежно, по-матерински, гладила его волнистые волосы. Дагор сидел в гордом одиночестве на диванчике, но явно не скучал, он делал пасы руками и от ладоней исходили красноватые, с синим отливом, волны. Первым меня увидел Лисар, он сразу отстранился от Эры, словно испугался или это было стеснение, я не поняла, и произнес:
– Виша, нам пора, Наташа готова.
Все посмотрели на меня и стихли.
– Ну что же, действительно пора, – произнесла Эра и с грустью погладила меня по щеке. И снова от ее касания по телу разлилось блаженное спокойствие. Я знала, все будет хорошо, они найдут Аликкара, а я своего Сашу, в одном лице.
– Как это будет? – спросила я, имея ввиду, процесс перемещения на Землю.
Оверий с охотой принялся за объяснение:
– Вселенная видится, как одно непрерывное поле переменной плотности. Материя становится равнозначной и взаимозаменяемой с энергией. В свете этого, сознание рассматривается, как неотъемлемая часть вселенской ткани и, безусловно, не сводится к деятельности нашего мозга… – тут Нова посмотрел на меня, и вздохнул, – Просто закрой глаза и расслабься.
Почти опустив веки, я увидела, как Новы перед, моими глазами, осыпались серебряной пылью и закружились в пространственном вихре. Перестав себя ощущать, я тоже витала в невесомости. Отключив зрительное восприятие, расслабилась, и лишь почувствовав под ногами землю, попыталась осмотреться.
Но не тут-то было, глаза пронзила острая боль, словно, я в песчаную бурю, радостно хлопала веками, наполняя их пылью.
С губ сорвался стон, и я опустилась на колени.
Тут же меня кто-то подхватил, и прохладные, нежные пальцы коснулись лица.
– Если Оверий просит закрыть глаза, поверь мне, делать нужно именно это, – заботливая рука Лисара еще на мгновение осталась на поврежденных глазах, а когда опустилась, от боли не осталось и следа.
– Спасибо Лисар, – я с благодарностью посмотрела ему в глаза, – Никогда больше не буду своевольничать.
Я огляделась. Мы оказались в толпе людей, но никто на нас даже не взглянул. Вокруг были одни русские, я прислушалась… Со всех сторон действительно доносилась только понятные мне фразы. Толпа прошла сквозь нас, и я снова осмотрелась.
– Мы где?
– На Карловом мосту, в Праге – одном из самых красивых и наиболее сохранившихся городов Европы, с десятого века являющейся столицей Чешского государства. В этом городе след Аликкара самый четкий, – исчерпывающе ответил мне Оверий.
Я обернулась и посмотрела на Нову. На Земле он стал обычным человеком. Исчезло серебряное сияние, испарились узоры на коже, только глаза остались прежние, и от пирсинга он тоже, конечно, не отказался.
– А что, сюда вся Россия эмигрировала? – я попыталась понять феномен только русской речи.
– Нет, просто теперь, ты знаешь все языки, которые используют люди. Это подарок от Дагора, – сказал Лисар, оглядываясь, – Я чувствую здесь кого-то…
В отличие от Оверия, Лисар вообще не изменился, лишь серебряная татуировка на щеке, стала обычного темно-серого цвета. В сочетании с земными джинсами и узкой синей курткой, это смотрелось абсолютно по-человечески.
Я огляделась – сплошь туристы с фотоаппаратами. В нескольких шагах от нас, немолодой кавалер, установив «даму сердца» рядом со статуей святого, запечатлевал ее для истории во всех ракурсах. Мадам с седыми локонами, чувствовала себя просто богиней кадра, и кружилась так, что позавидовала бы любая фотомодель. Я улыбнулась: вот где счастье…
– А почему Карлов мост? – здесь было так многолюдно, у меня глаза просто разбегались.
Оверий подошел ближе.
– Это место связано с нашим миром. Даже люди заметили, что побывав здесь, они находят свой путь в жизни, и впоследствии, приходят туда, куда им нужно, – Оверий оглянулся и кивнул на статую святого с собакой, – Посмотри на Яна Непомуцкого. Видишь, животное рядом с ним отполировано до блеска. Люди ощутили закономерность, но объяснение для него нашли обывательское: погладить собаку и желание сбудется…
Оверий усмехнулся и посмотрел на Лисара, который внимательно изучал туристов, пытаясь понять причины своей тревоги.
– На самом деле, перед тем как воздвигнуть мост, мы заложили у основания скрижали с рунами, они служат нам своеобразным маяком при перемещении. Ты уже поняла, что Врата перехода, доставляют немало хлопот, мы от них давно отказались. Их осталось немного, но предки скрыли местонахождение оставшихся Врат, отсюда и проблемы.
– Оверий, это Нова, – Лисар сжал пальцы в кулаки и напрягся, внимательно вглядываясь в толпу, – и он совсем рядом…
Оверий прикрыл глаза, и ресницы пару раз вздрогнув, замерли.
Может это Саша… А если он совсем близко!
Я направилась к памятнику, чтобы забраться повыше и осмотреть мост, но пройдя пару шагов, с размаху налетела на невидимое препятствие. Передо мной определенно ничего не было, но пройти точно что-то мешало, словно незримая стена стояла на пути.
Заметив это, Оверий подошел ко мне, и схватив воздух, вскинул руку. Тут же в шаге от меня появилась Барика, а в руке у Оверия возник плащ. Именно тот плащ, который был на нем, когда началась вся эта история, еще на вокзале.
– Это что плащ-невидимка?.. – удивленно выдохнув, спросила я.
– Да, и именно он спас тебя вчера от Цировина, – ответил мне Оверий, и, переключив внимание на Барику, произнес, – Сейчас же отправляйся в Новорику, дочь. Я же тебе запретил перемещаться на Землю.
– Па!.. Ну, пожалуйста, пожалуйста…
– Ты понимаешь, что это не увеселительная прогулка?!
– Я же не веселиться! Я помочь хочу, папочка, миленький, пожалуйста?!
Перемещение на Землю тоже изменило Барику: белая кожа, огромные стальные глаза, маленький капризно сморщенный носик, и две кокетливых косички на голове. Если не считать неземной красоты, уже вполне обычный человеческий подросток.
– Пусть остается, Оверий, – произнес Лисар, – она ведь все равно будет идти за нами, так хоть под присмотром будет.
Барика посмотрела на парня глазами полными нежности и любви. Очевидно, она восприняла предложение Лисара, как неопровержимое доказательство своей теории, о неизбежности их совместного будущего.
Оверий сдался:
– Нам нужно на старое еврейское кладбище, – Нова взял Барику за руку, и они двинулись к проезжей части.
Мы с Лисаром, переглянувшись, последовали за ними. Уже не в первый раз я заметила в глазах юноши боль и муку, терзавшие его изнутри, он явно очень сильно переживает. Только почему это проявляется, когда он смотрит на меня? Лисар словно ждал чего-то.
Хотя… понятно, он наверное надеется, что я хоть как-то, помогу им в поисках Аликкара.
– Почему кладбище? – я огляделась по сторонам, любуясь городом.
Лисар нерешительно предложил мне локоть, и взяв его под руку, я услышала ответ.
– Там, наш старый знакомый, оставил очень важную вещь. Я расскажу тебе все с самого начала, – Лисар прочистил горло, – Несколько веков люди пересказывают легенду о раввине Иегуде-Леве Бен-Бецалеле и его детище – Големе, но они не подозревают, что речь идет о реальных событиях. Ты ведь слышала о нем?
– Оживающий глиняный человек?
– Именно… Так вот с самого начала. Иегуда-Лев Бен-Бецалель (известный также как Махарал ми-Праг) родился в 1512 году в городе Познань. После обучения Иегуда был окружным раввином в Мораве, а затем переехал в Прагу. С 1597 года и до конца жизни, Бецалель был главным раввином города.
Следует сказать, что деятельность Иегуды Бецалеля оказала огромное влияние на дальнейшее развитие еврейской этики и философии. Кроме религиозных трудов, он написал великое множество книг по астрономии, алхимии, медицине и математике. Бецалель входил в плеяду тогдашних европейских ученых.
Считается, что он искал формулу оживления. Истинная же цель – глубже. Ему необходимо было живое, но неодушевленное, идеальное оружие для убийства. Бецалель был перерожденным Новой, и отчаянно хотел защитить людей от Рикан.
Легенда говорит, что поиск привел Бецалеля к созданию искусственного существа по имени Голем. Жизнь в Големе поддерживалась, якобы, магическими словами, имеющими свойство притягивать из Вселенной «свободный звездный ток». Слова эти были написаны на пергаменте, который днем вкладывался в рот Голема, а ночью вынимался, чтобы жизнь покинула это существо, так как после захода солнца детище Бецалеля становилось буйным.
На самом деле, создав Голема, Иегуда оживил его осколком Кристалла Арго – ядра нашего мира. На нем были высечены две руны, вот тут уж люди не переврали их значение: «эмэт», означающее «истина», и «мэт», переводимое как «смерть». Если первое слово оживляло, то второе, превращало Голема в неодушевленный предмет.
Однажды, как повествует легенда, Бецалель перед вечерней молитвой забыл вытащить изо рта Голема пергамент, и тот взбунтовался. Когда в синагоге закончили молитву, на улице раздался страшный крик. Это мчался Голем, убивая всех, кто попадался на его пути. Бецалель с трудом догнал его и порвал пергамент, оживляющий искусственного человека. Голем тут же превратился в глиняный чурбан, который до сих пор показывают в пражской синагоге на улице Алхимиков. Но это человеческая версия легенды.
В реальности же Голем был первым «Охотником». Именно ночью, он и выполнял свое предназначение, чистил город от Рикан, перерожденных Нов. Это однажды и увидели люди, Голема действительно пришлось успокоить навечно. Но Бецалель не оставил людей без защиты, и под охраной Кристалла, сам стал на страже.
Иегуда Бецалель умер в 1609 году и похоронен на старом еврейском кладбище. Кристалл Арго, так и остался у Бецалеля, именно он нам и нужен. За века Арго обрел колоссальную энергию, свою душу, можно сказать, и стал управлять «Охотниками», а это уже наша легенда…
Лисар мило улыбнулся, перевел взгляд на меня и тут же опустил глаза.
– На Земле всегда должен быть «Охотник», и Арго регулярно выбирает кандидатов. Иногда по доброй воле, Новы сами просят об этом Кристалл, иногда Арго делает свой выбор, и не оставляет его Нове. Единственная цель «Охотника» оградить людей от Рикан. И он не перед чем не остановится, пока Кристалл его не отпустит.
«Охотник» – самый сильный источник энергии на Земле, каждого Нову словно магнитом к нему тянет. Поэтому, все дороги ведут нас к служителю Арго – он нить, связующая миры.
Аликкар опустошен, но все равно будет искать вспышки энергии, интуитивно. Виша обязательно к нему придет…
Сейчас у нас нет времени самим искать «Охотника», и мы идем к Арго, он укажет путь. Найдем служителя Кристалла, найдем и Аликкара. Останется только совместить ваши сознания, – Лисар легонько пожал мне локоть, – и Новорика вновь обретет своего Вишу. А с ним, мы Цировина остановим…
Парень напрягся. Повернувшись к нему, я увидела, как выступили вены на висках, заиграли желваки. Лисар явно пытался сдержать негативные эмоции в адрес риканина.
– А «Охотник», он только один на Земле? – мы уже приближались к огромным перекошенным надгробным плитам. Оверий уверенно вел нас к могиле Бецалеля.
– Нет, – Лисар начал приходить в себя. Мне очень захотелось ему помочь, разгладить морщинки на лице, но я сдержалась. – Никто не знает их количество, кроме Кристалла Арго, но на каждом континенте их несколько.
Мы остановились.
Оверий опустился на землю, рядом с надгробием Бецалеля, и медленно потерев ладони, друг о друга, опустил их на землю. Закрыв глаза, он беззвучно шевелил губами. Через мгновение, сквозь просветы между пальцами, засиял яркий белый свет. Оверий открыл глаза, и свет впитался в руки. Не спеша, Нова поднял их на несколько сантиметров от земли, и соединил ладони вместе мощным соприкосновением. Энергетическая волна от удара, подняла сухие листья с земли, и они зависли в воздухе. Мир замер в невесомости, а когда время возобновило свой бег, Оверий застонав, обхватил лицо руками.
– Только не это, – прошептал Лисар мертвым голосом, он видел то же, что и аргелиец, – Оверий!.. Этого не может быть, ну скажи, что не Он!
Подняв больные глаза, Оверий, по очереди, осмотрел нас и остановил свой взгляд на мне.
– Аликкар и есть «Охотник»…
Я услышала шумный выдох Барики. Девушка, словно опомнившись, подбежала к отцу и помогла ему подняться. И когда тот выпрямился, добавил:
– Кристалл не отпускает его… В Праге Гарон, и это главная цель Аликкара.
– Гарон, это сын Цировина? – я вспомнила рассказ Оверия.
На мой вопрос кивком ответила Барика.
– То есть, Саша… – мой голос сорвался, – теперь под властью Кристалла, пока не… пока не убьет Гарона?..
– Это решать Арго, все может затянуться на века, – Оверий подошел к Лисару и опустил руку ему на плечо, – Но сынок, мы вернем его, обещаю.
Ловушка
Оверий привел нас на Староместскую площадь, и велел оставаться там до его прихода. Лисар уже почти пришел в себя, лицо разгладилось, и во взгляде появилась надежда. Барика даже не подходила к нему, переживая свой личный ад, из-за его страданий.
– Можно осмотреть ратушу? – робко спросила девушка, она видимо, больше не могла выносить нашего напряженного молчания.
Лисар, только бросил на нее безразличный взгляд, и кивнул. Он не выпускал моей руки, сжимая ее почти до боли, с того страшного открытия на кладбище. Но я не могла убрать свою ладонь, потому что сама нуждалась в его поддержке, словно Лисар был последним в обоих мирах, кто мог меня утешить.
В это время часы на ратуше сровняли стрелки, и забили. Я подняла голову. На часах появились фигуры двенадцати апостолов, а в центре закружился диск, показывающий фазы Солнца и Луны.
– Нельзя оставлять ее одну, – я посмотрела вслед Барике, и обратилась к стоящему рядом Нове, – Пойдем тоже посмотрим на город с высоты.
Мы вошли в ратушу и начали подниматься по крутой лестнице на смотровую площадку.
– Высоты не боишься? – обернувшись, спросил Лисар.
– Мне кажется, я уже ничего не боюсь… Раньше, даже в машине, была на грани нервного срыва, но после поездки в Сидней все как рукой сняло…
Сердце болезненно сжалось, теперь, я понимала, что те слова Саши, не были пустым звуком:
«Теперь, ты ничего не будешь бояться».
– Лисар, а почему Новы скрывают свое существование? Может если бы люди знали о вашем мире, они многое бы переосмыслили…
– Наташа, люди никогда не жили, и не будут жить «правильно и осмысленно», это всегда только утоление собственных потребностей. Если бы они точно знали, что их оберегают и контролируют, поведение стало бы совершенно неразумным. Даже в религии, они умудряются отыскать выгоду, что уж там говорить о действительно существующей наивысшей силе. Люди из воздушных замков создают культ, а окажись все это, доступной им правдой…
Лисар сокрушено покачал головой и продолжил:
– Господство и власть над себе подобными и не важно, с какими жертвами. Люди все переиначивают, перевирают в свою пользу… Хочешь пример:
Долгое время тибетские племена жили родовым строем, не общаясь с внешним миром. Наконец, сам внешний мир обратил на них внимание: с востока пришла сяньбийская дружина и покорила тела и сердца, а с запада, из Гилгита, в Тибет вторглась вера «бон» и овладела умами и душами.
Мир, по представлениям этой религии, состоит из трех сфер: небесной области – богов, земной области – людей и нижней – водяных духов. Сквозь три эти вселенные прорастает мистическое мировое дерево, и оно является путем, по которому вселенные сносятся друг с другом. Общение осуществляется путем мистерий, совершаемых жрецами, принявшими посвящение. Они гадают, колдуют и заклинают.
Хотя эта вера брала свое начало в тунгусском шаманизме, на Тибете она полностью преобразовалась. Из шаманизма, в учении о трех мирах, не осталось понятия о верховном божестве, посвящении и силе жертвоприношений. Появились клир и церковная организация, чего принципиально не было в шаманизме, потому что шамана, по представлениям тунгусов, избирают духи, а не обучают люди. Наконец, в шаманизм не обращаются, и к помощи шамана при болезни может прибегнуть человек любой веры, как к врачу, тогда как «бон» совмещает проповедь и исключительность, как всякая высокоразвитая религия и как любая церковь.
