Текст книги "Разреши мне побыть с тобой еще чуть-чуть.... (СИ)"

Автор книги: Наталья Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Мукуро ждет решения босса, сжимая его руку.

Друзья, семья. Они примут любой его ответ. Они поймут его.

– Нет, я не могу, Мукуро. Прости. И спасибо за предложение. И вам спасибо, Хибари-сан. Я знаю, как много вы делаете для меня.

Тсуна обвел взглядом всех остальных в палате. Грудь снова защемило, стало тяжелее дышать.

Так много хочется сказать, но так мало слов. Их не хватает, чтобы облечь свои мысли в оболочку звука. Как объяснить им, ЧТО значит их поддержка именно сейчас? Остается только надеяться, что они и так поймут.

– Вам всем спасибо, друзья.

Судя по улыбкам и ехидному куфуфуканью, поняли. Тсуна облегченно откинулся на подушки.

Если бы можно было так же рассказать все своему репетитору. Просто поговорить... Но Реборн его ненавидит, какие тут разговоры.

Перевел взгляд чуть дальше, туда, где было огромное окно, выходящее в коридор. И побледнел.

Реборн. Реборн. Реборн.

***

Найти Саваду оказалось нелегко. Но в то же время очень просто. Все гениальное просто. Это понял злой до чертиков Реборн, когда подошел к палате, где сидел Тсуна.

Кучка Хранителей тоже была там. Но по легкому движению руки Тсуны они безмолвно вышли, по-прежнему не смотря на киллера. Он собрал их вместе, он дал им силу, объяснил, как ею пользоваться. Он дал им руки все карты, чтобы они получили яркую, насыщенную жизнь и выжили.

Он обидел их босса.

Невольно подверг его опасности. Сам того не зная, уничтожил его.

Этого они не могли простить.

Киллер перевел взгляд на Саваду.

В просторной больничной рубашке, на большой кровати он казался ещё меньше, более хрупким. Ломким, словно первый осенний лед. Стоит нажать, и парень сломается с тем же хрустом.

Руки, покрытые точками уколов, огромными синяками от постоянных капельниц. Пересохшие, потрескавшиеся губы, белое, словно мел, лицо. И горящие карие глаза, цепляющие что-то внутри.

Желание обожгло внутренности, разлившись огненной лавой внутри. Ненависть и страсть.

Ни одного из своих врагов Реборн не ненавидел так сильно. Ни одну из своих женщин киллер не желал так страстно. До боли, до потери пульса.

Убрать из жизни, уйти и не возвращаться. Забыть как страшный сон и попытаться вернуться к нормальной жизни.

Целовать, жадно, жестоко. Кусать губы и пить кровь. Слушать стоны и слышать признания, вышептанные измученным, сорванным голосом.

Коктейль, дикий, взрывной, клубящийся. Ни на секунду не замирающая гремучая смесь.

– Как ты объяснишь свое поведение? Что это за обмороки, Никчемный Тсуна?

Парень поморщился и опустил глаза, теребя пальцами простынь. Молчание длилось долго, Реборн постепенно доходил до крайней точки кипения, когда совершают самые страшные поступки.

Смелый взгляд ореховых глаз и хриплый голос. И улыбка, проклятая, вечная улыбка.

– Знаешь, я многое хотел бы тебе сказать. Например:

Знаешь, ты изменил мою жизнь.

Знаешь, я всегда восхищался тобой.

Знаешь, я рад, что встретился с тобой.

Знаешь, я до безумия сильно люблю тебя.

Каждое предложение он говорил, вкладывая всю свою силу в каждое слово. Реборну почему-то не нравился данный разговор. Интуиция шептала, что надо бежать. Что впереди его ждет нечто, после чего он уже не будет собой.

Тсуна тем временем улыбнулся ещё шире. На щеках выступил яркий румянец.

– Я многое хотел бы тебе сказать. Но получается только:

– Знаешь, а я скоро умру.

Все замерло вокруг. Слова прозвенели в палате хрустальными каплями, жемчугом порванных бус осыпались на пол. Они продолжали звучать в ушах киллера, как эхо в ледяной пещере.

Расширенными глазами он смотрел на Тсунаеши. Сердце замерло и перестало биться. Все становилось на свои места. И поведение Савады, и его слова и жесты. И его странные взгляды. Пазлы сложились в голове.

Ненависть и злость пропали в один миг. За считанные секунды водоворот внутри успокоился и исчез. Все стало просто и предельно ясно. Отражение на поверхности кристального пруда, прямая, с которой не свернуть.

Нормальной жизни нет, Аркобалено Реборн. Савада Тсунаеши отнял её у тебя в тот миг, когда ты переступил порог его дома. Он не делал ничего особенного, был собой.

Просто в какой-то момент стал жизненно необходим. Просто в какой-то момент все мысли сосредоточились на нем.

Просто киллер обозвал ненавистью то, что люди зовут по-другому. Так было привычнее.

Так было неправильно.

Это не любовь. Он никогда не будет трепетать над Тсунаеши и целовать ему руки. Не подарит цветов и не сводит в кино.

Это не похоть. Он не представляет никого на месте Тсунаеши. Проверено. Ему больше никто не нужен. Ничье тело не сможет удовлетворить его.

Это жизнь. Реборн был наемным убийцей, ему не привыкать к смерти. Поэтому он сразу поверил Тсунаеши и принял решение. Он будет рядом столько, сколько сможет. И мнение Тсуны его при этом не интересовало.

Они не будут прыгать с парашютом или сигать в водопад. Зачем тратить драгоценные минуты на подобную глупость? Когда можно узнать столько вещей, не выходя из дома.

Почему он позволяет Ламбо есть свой обед?

Почему у него кофе всегда получается вкуснее?

Почему от него так сладко пахнет?

Столько всего нужно узнать, а времени почти не осталось. Реборн чувствовал это нутром.

Тсуна. Тсуна. Тсуна.

Теперь у него появилось имя, которое он никогда не забудет. Которое будет шептать по ночам, когда шептать станет некому.

Тсуна. Тсуна. Тсуна.

Нормальной жизни не существует, репетитор-киллер Реборн.

И ты рад этому, не так ли?

Комментарий к 3

========== 4 ==========

Счастье как бабочка. Чем старательней ищешь счастье, тем оно дальше. Теряешь надежду, счастье тихонько прилетает и садится на плечо.

Тсуна смотрел, как солнце медленно садится за горизонт. Последние лучи окрашивали небеса багряно-алым, яркой нитью прошивая сизо-сиреневую темноту сумерек.

Савада полюбил закаты. По ним он отсчитывал дни. Во время них убеждал себя, что следующий день обязательно будет лучше прошедшего. И, конечно, забывал свои слова. Только для того, чтобы снова, на следующий закат произносить их.

Савада полюбил закаты.

Они особенно красивы, когда смотришь на них, сидя на крылечке маленького домика в Намимори. Тогда кажется, что в мире нет больше никого, кроме тебя. Тишина, тихий стрекот цикад и слабенькое пение птиц.

И усиливающийся аромат ночных цветов.

Каждый закат мог стать последним. И Тсуна только самому себе признавался, что боится закрывать глаза, боится засыпать.

Боится, что больше не проснется.

Вместо этого он предпочитал до последнего смотреть на своего репетитора, спавшего неподалеку, угадывать, что ему снится. Мечтать разгладить морщинку между бровей или считать кончиками пальцев ухмылку с его губ.

Реборн. Реборн. Реборн.

Альфа и омега существования будущего Вонголы Дечимо.

Реборн изменился. Нет, он по-прежнему будил пинком и жестоко гонял в школу и пытался избить на тренировках.По-прежнему отбирал завтрак и заставлял варить кофе. Язвил и обзывал.

Но что-то в нем переменилось. Рядом с ним становилось трудно дышать, словно воздух вдруг превратился в густой кисель. Теперь везде Тсунаеши ощущал на себе внимание репетитора. Невидимые черные глаза прожигали его, куда бы он ни пошел.

Теперь репетитор был повсюду, занимал каждую его свободную минутку. Но не претендовал на большее.

Принимал только то, что ему давали.

Странный, странный Реборн.

После той беседы в больнице он куда-то запропастился на три дня. Во время которых Тсуна места себе не находил. Он не знал, как отреагировал Реборн на признание, не знал, вернется ли вообще бывший солнечный Аркобалено.

Ожидание томило и терзало.

Реборн вернулся. Пропыленный, в мятой шляпе, с уставшим Леоном. Но Тсуна ощущал удовольствие, буквально излучаемое мужчиной.

Что бы он ни делал, ему это удалось.

Парень прикрыл глаза и прислонился спиной к стеклу.

Как он устал! Как же все-таки выматывает это бесконечное напряжение.

Спиной он ощутил чье-то присутствие.

Не нужно быть ясновидящим, чтобы узнать, чье.

Его имя пульсирует внутри. Его сердце в буквальном смысле дарует жизнь.

Реборн. Реборн. Реборн.

Любимый, единственный, невероятный.

Тсуна с улыбкой представил себе, как невыносимый киллер стоит, оперевшись на стену. Пиджак и шляпа зажаты в руке, галстук ослаблен, приоткрывая ключицы.  Черные волосы острыми прядками обрамляют лицо, оттеняя кремовую кожу. Завитые бачки так и хочется прихватить пальцами. Леон куда-то смотался, скорей всего, в поисках еды на кухню.

Реборн. Реборн. Реборн.

С закрытыми глазами я нарисую твой портрет.

Савада чувствовал, что отношения между ними изменились. Теперь Реборн стал ближе. Счастье пришло там, где его не ждали. Оно скрасило последние дни. И Тсуна, старался поверить в свое нежданное везение, впитывая счастье всей кожей, каждой её клеточкой.

Пойми, прочти. Помоги.

Помоги сделать шаг.

Им оставался последний шаг.

И Савада сделал его.

А голове играл до боли знакомый гимн, гимн его души.

Реборн. Реборн. Реборн.

***

Реборн прислонился к стене и поудобнее перехватил пиджак.

Все это время он проводил с Тсунаеши. По-своему, разумеется, но по-другому он просто не мог. Не мог надолго выпустить его из поля зрения. Не мог оставить одного, даже под присмотром Хранителей. Не мог и все.

Он узнал о Тсуне больше, чем за месяцы обучения. Узнал то, что рассказывают только самым близким людям.

Он слышал каждый его ответ на уроке, видел каждый взгляд, направленный на друзей.

Вместе с ним встречал каждый закат и рассвет.

Потому что не мог по-другому.

Он стал бояться засыпать, ведь когда он спит, ученик один. И может не проснуться. Никогда бы раньше Реборн не подумал, что станет жалеть времени, потраченного на сон.

Часы, минуты, секунды, которые они могли бы провести вместе, тратятся на бесполезное занятие.

Но Тсуне нужен полноценный сон, и только это примиряло киллера с действительностью.

С каких пор желания Савады стали важнее своих собственных? С каких пор требуется одобрение в карамельных глазах?

Всегда. С самого первого дня знакомства Реборн делал все, чтобы поразить ученика. Привязать к себе покрепче.

Привязал.

И теперь расплачивается за это.

Тсуна. Тсуна. Тсуна.

Это не любовь, это необходимость, потребность, жажда, желание.

Это не любовь.

Это жизнь.

Тсунаеши принадлежал ему, весь, от макушки до пяток. Все его мысли, желания, устремления принадлежали Реборну. Его никто не заставлял, он сам, по доброй воле признал в киллере хозяина.

Только вот теперь Реборн не был свободен. Он сам навсегда стал принадлежать Саваде Тсунаеши.

Навсегда. Для Тсуны это две недели.

Потом его не станет, просто не станет. Исполнится то, что он видел в десятилетнем будущем – черный гроб, заполненный лилиями и худенький мальчишка внутри.

Больно.

Реборн ударился затылком о стену. Сейчас он готов был зарычать от бессилия.

Почему он прозрел так поздно?

Почему не обратил внимания раньше?

Почему просто не спросил?

Да потому что идиот. Привык полагаться только на себя, не подпускать никого близко. Волк-одиночка.

Вот только волки выбирают пару на всю жизнь, второго шанса не будет.

Он навсегда принадлежит парню за спиной, любующемуся закатом.

Навсегда – это две недели.

– Реборн...

Тихий голос прервал размышления. Репетитор встряхнулся и посмотрел на ученика.

Савада не поворачивался.

– Реборн... ты можешь сегодня лечь со мной? Я... я боюсь. Мне страшно.

Голос дрожал, уши пылали. Тсуне наверняка было нелегко сказать эти слова.

Реборн прислонился лбом к стеклу и вздохнул. По губам растеклась слабая улыбка. На него накатило облегчение. Значит, не ему одному страшно, значит не он один боится.

Значит, все правильно.

Но черт возьми, ученик снова оказался смелее и решительнее своего учителя. Первым признался, первым шагнул навстречу. И Реборн просто встретил сомневающийся взгляд ореховых глаз.

– Давай бояться вместе.

***

Сознание постепенно угасало, разрушалось. Зрение стало плохим. Фантомные боли не давали спокойно вздохнуть.

Тсунаеши ненавидел свою беспомощность.

Месяц на исходе. Сегодня последняя ночь.

И её, как и все предыдущие, он проведет в объятиях любимого.

Как же страшно уходить!

Особенно теперь, когда он обрел свое непростое счастье.

Они не говорили друг другу слов любви, не делали ярких признаний. Не дарили цветы и не водили в кафе.

Потому что все это глупость, мишура. Слова не нужны, когда понимаешь свою половину на уровне инстинктов. Когда каждое его желание током гуляет у тебя по оголенным нервам-проводам. Когда знаешь, что он скажет в следующий миг.

Когда просто любишь.

Реборн стал спасением.

Боли стали нарушать работу тела. Врачи запретили любые физические нагрузки, да и самому Тсунаеши стало трудно даже подниматься с кровати. Его тошнило и постоянно лихорадило. Он почти ослеп и с трудом дышал, постоянно хватаясь за грудь.

Ему помог Реборн. Впрочем, как и всегда.

Он боялся спать, и Реборн лег рядом с ним. Он боялся есть, и Реборн стал готовить итальянские легкие бульоны. При этом пригрозив, что если кто-нибудь узнает, тело Савады не найдут никогда.

Тогда они оба посмеялись.

Тсуна просто боялся. И Реборн стал бояться вместе с ним.

Репетитор разделил с Тсунаеши все его страдания, все тревоги и сомнения. Твердой рукой успокаивал он вспыхнувшую было панику. И под покровом ночи прижимал к себе так крепко, словно мечтал врасти в тело, стать единым целым.

По крайней мере, таково было желание Савады. Забраться под кожу этому непростому, жилистому человеку, проникнуть в кровь и никогда не разлучаться. Стать чем-то неделимым, неотъемлемым. Стать его продолжением.

Любовь до последнего вздоха. Для них двоих это увы не романтическая проза. Любовь гуляет по телу вместе с кровью, вырывается вместе с влажным дыханием. Скользит в каждом жесте, в каждом собственническом взгляде. И увидеть это могут только проницательные, посвященные люди. Потому что ни Реборну, ни Саваде нет нужды выставлять свои чувства напоказ. Они – единственные друг для друга, связанные нерушимой цепью.

Это их реальность.

Их первая ночь. Савада дрожал, как кролик. А Реборн, развалившись на узкой кровати, ухмылялся, наслаждаясь страхом ученика. После чего просто притянул его к себе, в стальные объятия-кольца. Тсуна уткнулся в ямочку на шее и засопел, чувствуя, как тонкие, сильные пальцы мягко перебирают прядки волос.

Реборн. Реборн. Реборн.

Он разделил с ним одиночество, убрал его. Стер, как стирал в свое время трусость и никчемность Савады.

Киллер ничего не говорил. Но его сбивающееся дыхание и легкая дрожь рук говорили сами за себя.

Тсуна успокаивал его поцелуями в кончики пальцев.

Их первый поцелуй. Тогда Савада впервые ослеп. На пять минут. Но этого хватило для полноценной истерики.

Реборн влепил ему звучную пощечину, после чего впился в губы.

Жадно. Жестоко. Ставя свое клеймо, печать.

Губы горели до сих пор.

Тсуна уткнулся в шею киллера. Последняя ночь месяца. Парню не спалось. Сердце разрывало грудную клетку, кровь шумела в ушах. Тело устало бороться и потихоньку сдавало позиции. Все сосуды словно наполнили мелкими колючками, а в легкие насыпали песка. Тсуна старался дышать как можно тише, чтобы не потревожить чуткий сон репетитора.

Равномерное дыхание под щекой, ровный пульс.

Реборн не спал. Он обнимал Тсунаеши, зарываясь лицом в непослушные волосы, вдыхая их запах. Как последний раз в жизни.

Последний раз в жизни.

– Знаешь, где я пропадал те три дня? – он говорил тихо, потому что дальше по коридору чутко спала Нана. Не хотелось будить измученную женщину, обожавшую сына.

Тсуна промолчал. Реборну и не нужен ответ, он и так все знает.

– Я искал Верде. После твоего признания... понял, что без этого шизика не обойтись. Несмотря на все свои заморочки, он гений. Если он не найдет выход, то остальные врачи и подавно не смогут. Он должен был найти тебе сердце и позвонить....

Киллер прервался.

Все и так было понятно. Верде не позвонил, потому что не нашел донора. Даже гений-Аркобалено не справился. Правильно киллер ничего не сказал об этом. Пустая надежда ранит больнее всего.

Это был последний шанс исполнить свою давнюю мечту. Сейчас, когда счастье само прилетело к нему в руки. Сделать то, о чем они даже и не думали.

Тсуна подтянулся к аккуратному уху мужчины.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, Реборн. Только сегодня. Прошу.

Для Тсуны нет отказов. Ни в чем. Реборн вздрогнул и внимательно всмотрелся в глаза ученика. И кивнул.

Это было... остро, на грани фола. Когда прикосновения обжигают ледяным огнем, когда ласки безумные и хаотичные. Когда стараешься сделать все и сразу, взять как можно больше.

Поцелуи – нежные укусы, расписывающие тело кровавыми узорами. Тсуна выгибался, не обращая внимания на боль. Для него существовали только руки Реборна, дарившие незабываемую ласку, его совершенное тело, молочно блестевшее в свете луны. Его черные волосы, в которые так удобно запускать пальцы. Широкая грудь, солоноватая и мягкая под языком. Жилка пульса, скачущая под губами.

Сегодня только он.

Страсть, дикость, необузданность. Острие ножа под ногами, леска над бездной. Пламя, ласкавшее кожу.

Жестокость и жесткость, присущие киллеру. Как Тсуна ждал их!

И эта пугающая нежность. Совершенно неожиданная и от того ещё более приятная.

Они пили дыхание друг друга, сминая губы в поцелуях. Проворные языки сплетались в древнем, как мир танце. Тсуна только учился, и Реборн снова проявил себя талантливым учителем. Он доставлял наслаждение снова и снова. Прикусывал соски, обводил манящие персиковые ореолы, пока пальцы впивались в округлые ягодицы.

Колючки в венах куда-то исчезли. Наверняка это Реборн выжег их своим пламенем. Тсуна приподнял голову. О Боже! Черные глаза лихорадочно горели, острый язык спускался все ниже и ниже, пока теплый воздух дыхания не прошелся по головке. Затем последовал кончик языка, скользнувший в дырочку.

Реборн отстранился и просмаковал вкус своего ученика.

Одобрительно кивнул и снова приник к его члену, на этот раз взяв в рот полностью.

Тсуна взвыл. То, что вытворял любимый, нее снилось ему в самых откровенных фантазиях. Язык успевал приласкать везде, губы прошлись по яичкам и прихватили их.

Руки поддерживали за поясницу, кончики пальцев проникали в дырочку ануса, разрабатывая его.

Тсуна метался по мокрой от пота кровати, не сдерживая стонов.

Жарко, влажно. Сумасшедше прекрасно. Восхитительно!

Ещё и ещё!

Они оба знали, что тело Тсунаеши может не выдержать подобной нагрузки. Поэтому Реборн подарил ученику ночь ЛЮБВИ. То, что не было сказано, вылилось в прикосновения.

Опьяняющая боль от проникновения, которая ничего не испортила. Ведь это долгожданное единение!

Реборн обхватил Тсуну руками и прижал к влажной груди. Они двигались вместе, в едином порыве. Парень сходил с ума от ощущения плоти мужчины в себе, от наполненности. Он выгибался, почти ломая позвоночник. Он чувствовал, как разливается внутри горячее семя и сам кончал в ответ.

Он падал в бездну с обрыва в головокружительном калейдоскопе огней.

Реборн ловил его снова и снова. Вынуждал приходить в себя, чтобы после начать все заново.

Сумасшедшая, невозможная ночь.

Самая лучшая последняя ночь в мире.

***

Занимался рассвет. В прохладной дымке утра первые красные лучи солнца проникли в спальню. Два тесно сплетенных на влажных простынях тела, ком одеяла на полу. Поблескивающая белесая жидкость, в изобилии покрывающая тела.

Реборн посмотрел на ученика.

Рот приоткрыт, на щеках – горячечный румянец. Волосы спутались и напоминали воронье гнездо.

Прелесть.

Киллер довольно усмехнулся.

Совсем заездил парнишку.

И все же ночь оправдала все ожидания. Неуклюжий, робкий ученик в постели становился отзывчивым и страстным, как игристое вино в ледяном бокале. Такой неопытный. Такой желанный.

Самый лучший.

Киллер поцеловал влажный лоб.

Пожалуйста, прошу тебя, умоляю.

Разреши мне побыть с тобой ещё чуть-чуть...

Телефонный звонок прервал молитву киллера. Савада приоткрыл сонные глаза и болезненно прищурился.

Реборн тут же поклялся пристрелить того, кто разбудил его больного ученика. Только не сегодня. Никаких больше дел, никаких миссий.

Не сейчас.

Абонент неизвестен. Нахмурившись, киллер принял вызов.

В течение разговора его лицо менялось, в глазах разгоралась прежняя самоуверенная искра. Положив трубку, он повернулся к любовнику.

Тсуна смотрел на него с любопытством и тревогой.

– Собирайся, – почти пропел киллер. Подскочил и принялся одеваться.

– Нас ждет Верде.

Комментарий к 4

========== 5 ==========

Счастье – это когда ты нужен тому, кто нужен тебе.

Реборн просыпался, медленно выплывая из страны грез. Как всегда в такие моменты память услужливо подкинула воспоминания.

Самые страшные. Самые болезненные за всю жизнь.

Как он тащил Тсуну буквально на себе в лабораторию Верде. У ученика не хватало сил даже дышать. Последние метры посиневший Савада преодолел на чистом упрямстве.

Как ждал в коридоре в течение двадцати часов, пока длилась операция. Курил, пил холодный, мерзкий кофе, доставал своими придирками прибывших Хранителей...

И умолял, умолял Небеса разрешить ему побыть с Тсуной еще немного. Горячо шептал и шевелил губами, отчего детишки косились на него как на сумасшедшего.

С засосами по всему телу, в мятой рубашке и брюках, без шляпы и Леона.

Киллер впервые позволил себе так «расслабиться». Даже оружие забыл.

А причина одна – Савада Тсунаеши.

Он превращал всемогущего Аркобалено в просто одинокого мужчину, со своими переживаниями и желаниями. Только он так мог, только ему это позволялось.

Небеса услышали Реборна. Тсуна выжил.

Верде так и не сказал, где достал сердце. Реборн догадывался, но не уточнял, не спрашивал.

И уж совершенно точно не собирался ни о чем говорить Саваде. Донор, просто донор, так вовремя умерший.

Ведь Реборн же сказал Верде спасти Тсунаеши ЛЮБОЙ ценой. И ни разу не пожалел о своем решении. На его руках уже столько крови, что ещё одна смерть ничего не решит.

Полтора года реабилитации,наследование титула Босса, бесконечные разборки и перестрелки с теми, кто решил, что молодая Вонгола им по зубам.

Дети превратились в убийц. Жестоких, коварных, беспощадных.

Защищающих свое Небо.

Наводящих ужас на вражеские семьи.

Никогда ещё Вонгола не была так сильна.

Ещё через полгода Реборн решил окончательно присвоить себе Тсунаеши. Утащил его сразу после очередного собрания в самолет семьи, привез в Америку. Тсуна понимал ладно хоть слово через три и даже не представлял, как планы кроются в голове репетитора.

Так и оказался мужем сильнейшего киллера современности.

Реборн вздрогнул и приоткрыл один глаз. Каждое утро не верилось, что все закончилось. Что ОН рядом.

Савада мирно спал на плече мужчины, его теплое дыхание касалось обнаженной шеи киллера.

Приоткрытый рот с зацелованными губами. Лохматый, угловатый, по-прежнему неловкий. На щеках нежный здоровый румянец. Даже во сне он тянется к Реборну, ищет и не отпускает его.

Родной, свой, самый близкий.

Наверняка на его лице сейчас неподобающе нежная улыбка, в глазах светится вся та любовь, о которой он не говорит Тсуне.

И о которой тот прекрасно знает.

Реборн обнял своего молодого мужа и прижался щекой к его лбу. Даже не верится. Все ему кажется, что Савада вот-вот растает, как предрассветная дымка.

Каждую ночь он засыпает со страхом не найти Тсуну рядом по пробуждении.

Савада Тсунаеши, ты научил бояться.

Но вдвоем даже бояться не страшно.

Реборн бросил взгляд на прикроватный столик.

Единственная фотография с их свадьбы, которую каким-то образом сумел раздобыть Хибари под прикрытием Тумана Мукуро.

Их сокровище.

Реборн без шляпы и Леона. В пиджаке, немного растрепанный, волосы падают на лоб. Глаза прикрыты, на лице – открытая, счастливая улыбка. И немного нежности. И Савада, склонивший к нему свою лохматую голову, сияет, как солнце.

Он заслужил это счастье. Они оба его заслужили.

И чтобы никогда не забывать, Реборн приказал сделать на фотографии надпись.

Слова, которые он пронес через годы.

Слова, включающие главный смысл их семейной жизни.

Слова, с которых он начинает каждое утро вот уже на протяжении десяти лет. И не намерен останавливаться.

Слова, которыми он всегда будит Тсунаеши.

Реборн склонился к уху мужа, подул и тихо прошептал:

– Разреши мне побыть с тобой еще чуть-чуть...

Комментарий к 5