Текст книги "Влюбленный тенор (СИ)"

Автор книги: Наталья Кухлий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 – Не может быть, чтобы не было выхода... – Глен Шелли, большой, грузный, с лицом еще красней обычного, тяжело оперся о столешницу. Вот уже десять лет, как он руководил театром, повидал всякого, но чтоб такое... – Что, если тебе расстаться с этой крошкой, а, Поль? Ты же видишь: всё началось из-за нее...

  Поль Лоран, светловолосый круглолицый бретонец лет тридцати, рассмеялся.

  – Ты сам знаешь, Глен, что это невозможно.

  Глен знал. Тенор Лоран был самым упрямым человеком в Ренне и, может быть, – во всей Вселенной. Если на что-то решился – пройдет огонь и воду, и огонь в данном случае – не метафора.

  Поль Лоран был гордостью бретонской оперы, ее именем, сбывшейся надеждой. Его участие в спектакле обеспечивало аншлаг, не сегодня-завтра он должен был подписать контракты с Опера Гарнье и Королевской Оперой... Все рухнуло в одночасье. Как водится, из-за женщины.

  Старая Хелен, аккомпаниаторша, уехала в деревню сидеть с внуками, вместо нее пришла тихая невзрачная девочка – как бишь ее? Клер? Кати? Мимо пройдешь – не заметишь. Лоран заметил. На следующий день приперся с букетом, а вечером они с девочкой ушли вместе. Это было – Глен как сейчас помнил – за день до генеральной репетиции.

  На репетиции Лоран сиял, как медный таз. И как пел... Глен еще порадовался, что отдал приказ записать репетицию. Странности начались в антракте: никто из присутствующих не смог воспользоваться мобильным телефоном. Аппараты оплавились, словно побывали в жерле вулкана. Еле-еле удалось уговорить испуганных певцов и музыкантов продолжать работу. Начался второй акт – и немедленно отказала звукозаписывающая аппаратура, а из светового пульта пошел легкий дымок.

  Вызванный отряд пожарных перевернул театр вверх дном – и не нашел причины происшедшего. Репетицию пришлось перенести на несколько дней; чудом уцелевшую запись первого акта забрал дирижер – чтобы послушать дома.

  На следующее утро дирижер ввалился в кабинет Глена – бледный, истерически размахивающий руками. Оказывается, пока он слушал увертюру, пока баритон пререкался с хором, все было хорошо. Но вот подал голос тенор... В квартире сразу запахло гарью, из системного блока вырвались языки пламени, и ополоумевший от страха дирижер едва успел выдернуть шнур из розетки. Потом оказалось, что в квартире одновременно вышли из строя холодильник, электроплита, микроволновка и электробритва. Дирижер не спал всю ночь, а теперь кричал, что ноги его не будет в театре, и что голос Лорана превратился в оружие массового поражения. Глен только хмыкнул в ответ, однако, вспомнив, что Лоран с десяти утра занимается со своей аккомпаниаторшей, выбрался из кресла и дал знак дирижеру следовать за ним.

  Неземной красоты «Oh souvenir charmant!..» разносилось на два этажа. И отголоском – из гримерок, из подсобных помещений – слышались удивленные восклицания и проклятья. Оставив позади дирижера, Глен буквально взлетел на второй этаж. Из вентиляционной установки в конце коридора падали куски сажи. Глен рванул на себя дверь репетиционного зала. ...Девушка играла на фортепиано, Лоран пел, не сводя с нее взгляда, и оба излучали столько счастья, что директор почувствовал себя неловко, словно стал свидетелем интимной сцены. Взяв себя в руки, он шикнул на Лорана, снова вызвал пожарных, успокоил персонал и отправил растерянного тенора домой, строжайше запретив ему петь. Конечно, Лоран запел в тот же день, в ванной – расплавив собственный бойлер и два соседских.

  Выждав неделю, Глен попросил тенора спеть крошечное ариозо в подвале театра. Казалось бы, вот где нечего плавить... Стоимость тепловых счетчиков Гвену пришлось оплатить из собственных сбережений.

  Это был тупик. Поль Лоран – гениальный тенор, которому нельзя петь. Где бы он ни запел – будь то на стадионе или на улице – везде найдутся мобильные телефоны, аппаратура... машины, наконец!

  Есть, впрочем, маленький шанс – может быть, способность Лорана портить электроприборы исчезнет, если молодая аккомпаниаторша уйдет из его жизни.

  – Только подумай, дурень, – убеждал Глен, – теряя возможность петь, ты теряешь всё! И из-за чего? Из-за юбки! Скажи, как ты собираешься зарабатывать на жизнь?

  Лоран был невозмутим:

  – Придумаю что-нибудь. Тетка приглашает нас к себе на птичью ферму... Будем выращивать кур.

  – К... кур?! – Глен поперхнулся и стал хватать ртом воздух.

  Лоран повторил:

  – Именно, кур. И, может быть, однажды, – он заговорщицки подмигнул директору, – мы построим маленький театр со звуконепроницаемыми стенами, назовем его «Радость технофоба» и напишем над входом: «Оставь электронику, всяк сюда входящий!»

  Потом он посерьезнел:

  – Наверно, я теряю многое, но то, что приобретаю, гораздо важнее. Может быть, единственно важно.

  Разговор Глена с аккомпаниаторшей вышел и того короче.

  – Ты понимаешь, – грохотал Глен, – что сломала парню карьеру, да что там – жизнь! Если не слышишь голос совести, прислушайся хотя бы к здравому смыслу!

  Девушка посмотрела на директора огромными зелеными глазами, и он впервые подумал, что понимает Лорана.

  – Скольких я должна слушаться... – медленно произнесла она. – Может, и вправду должна. Но слушаю только один голос, и он поет мне: «Останься».

  Разгромная речь Глена умерла, не успев родиться. Он глядел на Клер или Кати и вспоминал, как сам когда-то просил девушку – единственную на свете – «Останься!» Что она ему ответила? Кажется, предпочла слушать здравый смысл...

  Глен махнул рукой:

  – Что ж. Попробуйте...

  Они спускались по ступеням театра, взявшись за руки. Глен смотрел им вслед. Он вызвал доктора – якобы затем, чтобы попросить лекарство от давления. На самом деле – чтобы задать вопрос, который мучил его в последние дни: неужели нет никакой надежды?

  – Вы слыхали о похожих случаях, доктор? Что делать? Что?..

  Доктор, сухонький старичок, усмехнулся:

  – Ждать, господин директор. Я не знаю похожих случаев, но знаю жизнь. Когда пойдут детки...

  – Пойдут... кто? – Выражение лица Глена стало точь-в-точь как тогда, когда он услышал о куриной ферме.

  – Детки, господин директор. Тогда молодому отцу будет не до того, чтобы поджигать мобильные телефоны, можете мне поверить. Вот тогда – пусть снова попробует спеть...