Текст книги "Ложная красота"

Автор книги: Наталья Кочетова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 3.

Игнат.

– Ну-ка, вы двое, я сказал вам заткнуться. – Заорал я на двоих хихикающих подростков, и те резко притихли, устремляя на меня перепуганные взгляды. – Десять кругов по периметру, бегом.

– Мы ничего не сделали… – Сделал попытку возмутиться один из них – тот, что постарше и понаглее.

– Пятнадцать. – Рявкнул я, и пацаны, переглянувшись и недовольно сморщив носы, стартовали с места.

Так-то лучше. Я не любил этих двоих. И вообще детей, старше лет этак десяти. Нет, вообще моя работа мне очень нравилась. Особенно мне нравилось работать с мелкими. Заряженными невесть откуда взявшейся для такого юного возраста мотивацией, и с неведомым даже взрослому человеку упорством постигающие азы боевых искусств. С ними было легко. Они жаждали результата, им нравился процесс, да и с малышней поладить просто: они управляемы, послушны, хорошо видят границы, побаиваются, и с восхищением заглядывают тебе в рот. Но чем старше они становятся, тем больше становятся их эго, тем сильнее они хотят показать свою крутость и независимость. Вырастают в таких вот подростков-идиотов, которые то и дело порываются прощупать твои границы и подловить тебя на какой-то слабинке. С такими без вариантов: приходится прибегать к жестким методам и наказаниям, иначе потеря авторитета неизбежна.

– Такой суровый. – Вдруг услышал за спиной знакомый женский голос, полный иронии.

Обернулся и чуть расплылся в глупой мальчишеской улыбке. Что поделать, я всегда был рад ее видеть. Поспешил к стоящей у двери девушке и, подойдя, заключил ее в объятья.

– Кира… Вау, – выдал на выдохе, изумленно разглядывая девушку, – выглядишь… э-э-э. – Запнулся, не зная, какое слово было бы уместнее подобрать.

– Шикарно? – С усмешкой подсказала девушка.

– М-м… да. Да. – Промямлил я, продолжая пялиться на ее огромный живот. – А тебе вообще можно передвигаться… в таком состоянии? – Спросил, нахмурившись, на что Кира вопросительно подняла бровь. – То есть, я имею в виду… одной…

– Все в порядке, Игнат. Я беременна, а не больна. Вполне самостоятельна и дееспособна. – Ухмыльнулась девушка. Бегло оглядела зал и тренирующихся мальцов, и вдруг, совсем внезапно резко изменилась в лице. Улыбка пропала с ее лица, губы сложились в немую «о», брови сошлись на переносице. Она поморщилась так, будто ей больно, и схватилась за живот руками.

Я чуть ли не подпрыгнул на месте.

– Кира… что т-такое? – С паникой в голосе заикался я, начиная кружить вокруг девушки и хаотично размахивать руками.

– Ох… кажется, началось. – Прислоняясь спиной к двери, Кира начала дышать часто-часто через рот.

– Что началось? Не-не-не, Кира… ты с ума сошла? Блин, ты что? – Завизжал я, как истеричная девица, суетясь вокруг девушки. Что я должен делать? Что делать-то? Звонить. Да, точно. Надо позвонить. А куда? Игорю? В такси? В скорую?

Пока я бросился к столу за телефоном наперерез двоим проштрафившимся пацанам, заканчивающим последний круг, Кира наклонилась, согнулась пополам, издала какой-то непонятный хрюкающий звук, и вдруг разразилась громким хохотом. Я резко развернулся в ее сторону и уставился выпученными глазами, замирая на полпути.

Кира хохотала до выступивших слез и тыкала в меня пальцем.

– Видел бы ты свое лицо… Ох, Игнат… – Продолжала надрываться Кира, а я стоял и с открытым ртом, как дурак хлопал глазами. До меня доходило медленнее, чем до несмышленого младенца.

– Ну о-очень смешно. Прям обхохочешься. – С обидой выдал я, уставившись на девушку и уперев руки в бока. Паника отступала, и я начинал испытывать злость, как всегда бывает, когда чего-то сильно испугаешься по чьей-то вине. Была б она мужиком, я б ей втащил. Но она девчонка, и мне не оставалось ничего, как лишь злобно бросить: – Ты за этим вот пришла? Решила на мне проверить свои актерские способности? Ну молодец, че… – Я наигранно похлопал себя по карманам и развел руками. – Извини, Золотой глобус забыл, но ты заслужила его, без сомнений… Лучшая женская роль, блин.

Наконец отсмеявшись, Кира выпрямилась и подошла ближе.

– Ну прости, не удержалась. – Пытаясь скрыть улыбку, с наигранным чувством вины в глазах, проговорила Кира и погладила мою щеку рукой, успокаивающе, будто заботливая мамочка.

Я дернулся назад, отклоняясь от ее руки.

– А чего тогда? – Я говорил с недовольством уже скорее из упрямства, обида на ее дурацкий розыгрыш почти сошла на нет.

– Вот. Принесла листовки. – Кира достала из сумки пачку цветных глянцевых бумажек. – Михаил Андреевич обещал распространить объявления о благотворительной ярмарке среди родителей учеников. И-и… – Многозначительно протянула Кира, – пока они с Игорем в Торонто, и за главного здесь ты, заняться этим предстоит тебе.

Я закатил глаза и недовольно поджал губы. Ну конечно. Вот делать же мне больше нечего…

Кира смотрела с привычной улыбкой и добротой, которой она буквально лучилась, и я не мог сопротивляться этому свету в ее глазах. Конечно, не мог.

– Ладно. Давай сюда свои объявления. – Проворчал, забирая у девушки стопку. – Никак не угомонишься. Сидеть бы тебе под роддомом, а ты все суетишься…

Кира благодарно улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала меня в левую щеку.

Мне тут же захотелось отшатнуться от нее, но я лишь сконфуженно опустил глаза. Кира была одной из немногих, кто не видел никакой проблемы в том, чтобы поцеловать меня в левую щеку. Она была одной из немногих, кто не менялся в лице, когда я попадал в зону видимости. И она, наверное, была единственной, кто не просто делал вид, что со мной все в порядке, а транслировал это всем своим видом с неподдельной уверенностью.

Даже не знаю, радовало меня это, злило, или удивляло, но настроение резко испортилось. Кира заметила это, как в принципе и всё всегда замечала, и тоже стала серьезной. Взглянула на меня с привычным участием в глазах и присущей ей проницательностью.

– Как ты? – Спросила тихо, вглядываясь в мои глаза.

– Все отлично. – С нарочитой небрежностью отозвался я, отворачиваясь до того, как увижу в ее глазах жалость. – Ты… слушай, мне надо тренировку продолжать. – Взмахнул листовками в своей руке. – Я раздам.

– Да, спасибо. Не буду мешать. – С легкой улыбкой сказала девушка, и, бросив на меня последний пронзительный взгляд, отвернулась. Уже в дверном проеме, снова обернулась и добавила. – Я сегодня виделась с Ваней. Он выглядит намного лучше… Уже почти не хромает.

Я повернулся к девушке, увидел ее искреннюю поддерживающую улыбку, но не смог найти в себе сил что-то сказать, лишь плотно сжал губы и кивнул.

– Все будет хорошо, Игнат. – Напоследок бросила Кира и, улыбнувшись краем губ, закрыла за собой дверь уходя.

Я же сжал зубы, надевая на лицо фальшивую маску невозмутимости, и вернулся к ученикам.

Глава 4.

До окончания тренировки оставалось всего каких-то двадцать минут, когда дверь в зал снова открылась. Я посмотрел на часы, понимая, что это не наш ученик, а скорей всего, кто-то залетный, и обернулся.

У двери, в серых балахонистых одеждах стояло бесформенное нечто и нерешительно топталось, растерянно оглядываясь по сторонам.

Бросив малышне указание отрабатывать фронт-кик, я со вздохом направился разбираться с пришельцем. И чем ближе подходил, тем медленнее и неувереннее становились мои шаги, до тех пор, пока я совсем не остановился, так и не дойдя пару метров. Меня поразило и выбило почву из-под ног сразу несколько вещей.

Первое: пришелец был девушкой.

Второе: пришелец был чертовски красивой девушкой.

И третье: эта девушка-пришелец так смотрела на меня… Она так смотрела…

Я ловил на себе разные взгляды, в основном это сочувствие, жалость, испуг или отвращение. Но девушка смотрела на меня настолько странно и неуместно данной ситуации, что я на мгновение растерялся. На ее лице в ее взгляде… да что б меня… читалось настоящее восхищение.

Она зачарованно разглядывала левую сторону моего лица, даже не моргая, и, кажется, затаив дыхание, слегка приоткрыв свой красивый рот, свои идеальные полные губы. Ну и ну.

От этой ее реакции на самую уродливую часть меня вдруг стало жарко. И неловко. А от того, что она сама настолько красива, накатил странный стыд и смущение. И только потом – уже привычная злость, какая обычно бывала, когда я видел кого-то более-менее симпатичного, или хотя бы нормального. Кого-то, кто выглядел, лучше, чем я. В общем, если судить логически, я испытывал злость абсолютно ко всем. И, если быть совсем уж честным, причиной этой злости была обычная зависть.

Не без труда подавив дурные эмоции, я сделал шаг вперед.

– Чем могу помочь? – Спросил почему-то охрипшим голосом.

Пришелец едва заметно вздрогнула, будто приходя в себя. Стушевалась. Прекратила глазеть на меня, опустила глаза и нервно поправила длинные, скрывающие ее пальцы, рукава безразмерной толстовки.

– Я… э-э… Я ищу Михаила Андреевича. – Суетливо оглядела зал, будто тренер мог бы где-то здесь спрятаться.

– Он уехал. Я за него. – С интересом глядя на девушку, сказал я.

Она как-то вся сжалась от моих слов, и сделала шаг назад.

– А… он… скоро он вернется?

– Я не знаю. Может быть, через неделю. – Ответил я, прислонившись плечом к стене, рядом с пришельцем. Она отодвинулась, отступила еще на шаг, избегая смотреть мне в глаза, почти уперлась спиной в дверь. Пошарила рукой по двери отыскивая, ручку, и, наконец отыскав, еле слышно несвязно пробормотала:

– Я тогда… я в другой раз приду. Э-э, спасибо… До свидания.

Девушка сбежала так же внезапно, как и появилась, а я только стоял и тупо пялился на закрытую дверь. И это ее короткое, словно вспышка молнии, появление, почему-то поселило в моей голове жуткий диссонанс. Я никак не мог собрать мысли в кучу. Кое-как закончил тренировку, разогнал мелких, запер зал, и в смятении отправился домой.

Всю дорогу до дома неуемные мысли то и дело возвращались к пришельцу. Все в ней не стыковалось странным образом. Я не понимал, что с ней не так. Красивые девушки не одеваются так невзрачно, я бы даже сказал пугающе. Красивые девушки не озираются по сторонам, как затравленные зверьки. Красивые девушки не приходят в подобные места. Красивые девушки не смотрят на меня так, будто я звезда телеэкрана.

Может быть, она ненормальная? Какая-нибудь городская сумасшедшая? Ха, или может актриса, и это было что-то типа челлендж-постановки?

А может быть она и вовсе скрывающаяся от закона преступница?

Пришелец из другого мира?

Я прыснул. Да-а, так я далеко зайду.

Помотал головой, усмехаясь полету своей недоразвитой фантазии, заходя в квартиру.

– Чему улыбаешься? – Услышал вдруг голос сбоку, и чуть не подпрыгнул на месте. Резко обернулся и увидел брата, стоящего в дверном проеме кухни, оперевшись о косяк, и с невозмутимым видом жующего яблоко.

– До инфаркта доведешь, блин – С упреком бросил я брату, скидывая кроссовки и закрывая дверь. – Чего не предупредил, что приедешь?

– Э-э, – протянул Ваня глядя на меня с укором и развел руками, – это вообще-то и моя квартира, не забыл?

– Не забыл, не забыл. Бабулино завещание в рамочку повесил на стену и перечитываю каждое утро. – Усмехнулся я. – Давно приехал? – Подойдя к Ваньке, я пожал его руку и хлопнул по плечу, слегка приобняв. Посмотрел на него, оглядывая с ног до головы, отмечая, что без своего мерзкого костыля, он выглядел намного лучше. Совсем как здоровый.

– Утром. – Прожевав кусок яблока, ответил брат.

– И уже успел навестить Киру, ага? – С ухмылкой бросил я, не ожидая ответа, и, обойдя его, вошел на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на ужин.

Достал из холодильника яйца и ветчину и приступил к приготовлению нехитрого блюда, которым у меня завершался практически каждый день.

– Да, заходил к ней. – Запоздало ответил Ваня, усаживаясь за стол. – Ей вот-вот рожать, а этот… уехал. Тоже мне… папаша… – Выплюнул брат.

Я медленно обернулся и посмотрел на него. Вздохнул.

Эта его нездоровая привязанность, длящаяся уже более пяти лет, чем дальше, тем сильнее начинала беспокоить. Я был уверен, что она пройдет, когда Кира начала встречаться с Игорем, но Ваня по-прежнему продолжал заглядывать ей в рот. Я надеялся, что все рассосется, когда ребята поженились, но Ваня продолжал смотреть на нее верным псом. Я рассчитывал, что она исчезнет, когда Кира забеременела, но Ваня, вместо того, чтобы забыть девушку, с которой ему теперь точно ничего не светило, наоборот, пошел в активное наступление. Мне его логика была неясна. Я не понимал, на что он рассчитывает. То, что Ваня так навязывал Кире свое общество, вело лишь к тому, что Игорь рано или поздно проломил бы ему башку.

– Он должен был отказаться от титульного боя, за звание чемпиона мира из-за того, что ей вот-вот рожать? – Подняв бровь, с усмешкой спросил я. Я спросил с сарказмом, но Ваня со всей серьезностью тут же ответил:

– Я бы отказался.

Я фыркнул. "Потому-то тебе и не стать чемпионом" – Подумал я, и слова почти сорвались с языка. Но я, вовремя спохватившись, проглотил их, даже не позволяя себе открыть рот. Я бы лучше отрезал себе язык, чем сказал бы что-то подобное. Не потому Ваньке не стать чемпионом. Не из-за этого. И мы оба об этом знаем.

Ему им не стать, только потому, что его брат – мерзкий, самоуверенный, эгоистичный ублюдок. Только поэтому.

Я не имел права осуждать его чувства и что-то советовать. Но все же не удержался и сделал последнюю попытку образумить братишку.

– У них все хорошо, Вань. – Протянул глухо, усаживаясь напротив. – Кира вполне счастлива. Это видно.

– Да… Она ведь скоро станет мамой. – Его рот растянулся в легкой улыбке, на лицо набежало глупо-мечтательное выражение.

– Именно. Она станет мамой ребенка Игоря. – Произвел я контрольный выстрел. И он достиг цели. Дурацкое выражение пропало. Ванька отвернулся и насупился, как обиженный ребенок. Знаю, я должен был быть на его стороне, и всячески поддерживать его, но у меня не получалось. Не в этом случае. Не в этом конкретном бесперспективном случае.

Доделав омлет, я поставил две тарелки на стол, раскладывая по ним ужин.

– Хватит уже, Вань. Хватит бегать за ней… – Попытался додавить я, в надежде, что он наконец прислушается. Будто бы он когда-либо слушал мои советы и доводы.

Он и теперь не услышал смысл моих слов. Услышал только то, что хотел услышать, то, что резануло слух. Медленно поднял свои глаза, и его лицо вдруг исказила гримаса ненависти. Я посмотрел на лицо брата, – лицо, идентичное моему, только без уродливых шрамов, – и непонимающе завис, не сразу догадываясь, что вызвало его гнев.

– Бегать? – Медленно переспросил Ваня со сталью в голосе. А затем зло усмехнулся. – Ха… бегать, да? Серьезно, брат?

Я отшатнулся от его взгляда, как от удара. Упрек в его глазах был контрольным теперь уже в мою башку. Навылет кусок свинца. Я даже сказать ничего не смог, лишь сжал челюсть и бессильно опустился на стул.

– Я не голоден. – Бросил сквозь зубы Ванька и встал из-за стола. – К маме пойду… навещу… Не жди меня сегодня.

Я услышал, как закрывается за ним входная дверь, и, шумно выдохнув, обхватил голову руками.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Бегать? БЕГАТЬ, черт бы меня побрал?! Слов других не нашлось? Ну что ж я за придурок? Что за кретин???

Есть больше не хотелось. Я швырнул вилку на стол и встал из-за стола. До боли сжал челюсть, злясь на самого себя.

Чертов советчик. Тоже мне, знаток.

Что я вообще мог понимать, что я могу знать о его чувствах?

Я – человек, отобравший у него возможности жить полноценной жизнью. Лишивший его возможности, блядь, бегать.

Я сокрушенно покачал головой, продолжая ругать себя, и пошел в комнату.

Взял со стола тонкую пластиковую папку с расчетами и открыл. «Биотех-реабилитация. Лечение с использованием клеточных технологий» – было указано на титульном листе. Открыл последний лист, и в очередной раз подсчитал в уме суммы, указанные в итоговой таблице. Как будто от количества моих подсчетов, сумма могла бы измениться.

Она не изменилась бы. Разве что выросла бы со временем. Я знал, чем больше буду тянуть, тем это вероятнее. Но половина суммы у меня уже была.

Еще столько же необходимо было заработать.

Я пока не знал как, но я был твердо намерен сделать это. Я должен был это сделать. Обязан.

Хотя бы ради того, чтобы больше никогда не видеть укор в глазах брата.

Глава 5.

Полина.

Я смотрела на свое отражение в большом овальном зеркале в ванной, но перед глазами стояло совсем другое лицо.

На нем – однодневная рыжеватая щетина. Левый глаз в сравнении с правым, несколько скошен вниз. Нижняя губа у левого края разделена небольшим рубцом, зашитым неаккуратно, топорно, и теперь образующим небольшую выемку.

Кривые полоски шрамов рассекают всю поверхность левой щеки: от красного до бледно-розового, от тонких почти незаметных нитей до широких глубоких борозд. Рубцы на этом лице не побелели, а значит, чтобы с ним не произошло, это произошло не слишком давно.

Я воспроизводила каждый шрам в своей памяти с особой тщательностью, старательно, щепетильно.

Я примеряла их на свое лицо и улыбалась.

Мне не нужен был никакой револьвер. Мне нужно было это. Совершенное несовершенство. Мое спасение. Мой идеальный вариант. Единственно правильный выход. Самый легкий путь.

Я слегка прикрыла веки и сильнее сжала в ладони короткий кухонный нож.

Мое сердце начало стучать быстрее, когда я поднесла нож к своему лицу и прижала к щеке.

Я почувствовала легкую боль от того, что кончик ножа упирался к нежной коже, и с досадой отметила, как по спине бежит неприятный холодок. Улыбка медленно сползла с моего лица.

Это было сложнее, чем я полагала.

Пальцы мелко задрожали, я приказала себе успокоиться и крепче зажмурила веки.

Давай же. Прижми сильнее. Позволь острию вскрыть твою кожу. Сделай надрез и с силой проведи лезвием вниз. Это просто. Это так просто…

Я сглотнула собравшийся в горле болезненный ком, и удобнее перехватила рукоять. По спине пополз липкий пот. Миллионы крошечных искорок побежали по телу, касаясь каждого нервного окончания.

Да что за черт? Я могу сделать это. Я могу.

Давай же. Ну.

Это то, что нужно. Единственное, что нужно. И это так просто.

Избавься от того, что мучает тебя. Избавься от своей самой главной проблемы.

«Такая красивая» – Слышу голос в своей голове, и от него мгновенно пересыхает в горле, тело цепенеет. – «Такая красивая… Как такое возможно?.. Ты такая красивая снаружи и так уродлива внутри. Ты – урод. Мерзкая эгоистичная тварь. Красивая до умопомрачения, и уродливая как само зло».

В ушах шумело, голова начинала кружиться, и я открыла глаза.

Посмотрела в зеркало. Оно насмехалось над моими жалкими попытками быть храброй.

Мерзкое зеркало.

Мерзкая я.

Я была одна. Здесь никого не было. Этот голос был лишь выброшенным памятью эпизодом. Чудовищем, следующим за мной по пятам. Я была один на один со своим отражением, но этот голос-чудовище в моей голове был так реален, будто человек, которому он принадлежит, стоял рядом. Стоял рядом и говорил все это в мое лицо, в лицо, которое так любил, которое считал совершенным, и потому так любил.

Я видела свое лицо в зеркале и видела ту самую мерзкую тварь.

Она была там, внутри, пряталась за красивым фасадом, ждала, когда ей будет позволено выйти наружу.

Ты красивая… Ты – урод…

Пусть я буду уродом и внутри, и снаружи.

Пусть я обрету истинное лицо.

Пусть.

Я прижала острый край к коже, чуть ниже глаза. Я давила изо всех сил, пока рука не начала дрожать, но ничего не происходило. Лишь выступила маленькая капля крови. Я давила слишком слабо. Я слишком жалела себя.

Я почувствовала, как глазам подбираются слезы.

Я не могла… Не могла причинить себе вред. Почему я не могла?

Я слабая и жалкая.

Я не могла этого сделать.

Я смотрела на стекающую по щеке красную каплю и видела, как она смешивается с другой каплей – прозрачной и солёной.

Мои руки дрожали, а из горла вырвался жалкий всхлип.

Я смотрела в глаза девушки напротив, и оттого, что я видела в них столько боли, мое сердце едва ли не разбилось вдребезги.

Она не мерзкая. Она – это отчаяние. Она – это страх.

Нож выпал из руки и упал в раковину. Я согнулась пополам, давясь резко накатившими задушенными рыданиями. Села на пол и обхватила руками колени.

Я плакала долго и горько, но боль в моей груди не уходила со слезами.

Я жалела себя, но отчаяние, не уступало своих позиций.

Я могла сколько угодно окружать себя системами безопасности, но понимала, что страх просочится сквозь любые защиты.

Я не видела выхода.

Не было в моем случае лёгкого пути. Не было его. Я могла изуродовать себя в надежде на то, что такую он не сможет меня любить. Но это ничего не изменит. Боль, не дающая дышать, останется. Как и страх.

Я хотела избавиться от этого. Я хотела избавиться от этого голоса-чудовища в моей голове. Я хотела, чтобы он исчез, хотя бы до тех пор, пока не появится в реальности. Я хотела жить эти два года. По-настоящему жить, пока у меня есть возможность.

И я могла дать себе надежду. Надежду быть готовой к новой встрече с ним. Я могла бы быть менее уязвимой при следующей встрече. Но для этого мне следовало постараться.

Мне необходимо было заставить себя выбраться из своей безопасной скорлупы.

Меня ломало и корежило от одной мысли, что я буду находиться среди людей. Среди людей, которых я не знаю. Которым я не могу доверять.

Но я понимала, мне придется постараться. Я должна была научиться снова доверять людям.

Я должна была верно оценивать, где реальная угроза, а где иллюзорная.

Я знала, если я как следует постараюсь, столкнувшись с реальной угрозой, я буду готова.