Текст книги "Арам: как я слился с абсолютом"

Автор книги: Наталья Кас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

6. Сашенька. Всё или ничего

Тут меня опять выбросило в прошлое, хотя живёт оно в моём сердце и по сей день. Моя Сашенька. Мы с ней познакомились, когда мне исполнилось двадцать два. В то время я оставил всё, что меня связывало с домом, и переехал на край света, который так полюбил за его эмоциональность и прекрасные морские пейзажи. Я заключил в крепкие объятия пляжи Евпатории и Анапы, дикие берега Ялты, великолепие «Ласточкиного гнезда» и фривольность обывателей. И никогда бы не отпустил их по собственной воле, если бы не один случай…

Денег тогда у меня было мало, но я мог похвастаться великолепным настроением и кучей друзей. И вот мой приятель, по кличке Муха, затащил меня на маленькую, закрытую вечеринку.

– Джо, собирайся! Сегодня будем тусить! Я себе такую лялечку нашёл… – Он прижал три пальца к губам и в поцелуе закатил глаза от удовольствия.

Должен признаться, что Муха не был искателем большой любви, скорее он брал прямо сейчас всё, что приносило кратковременное удовольствие. Он занимался сексом, когда хотел и с кем хотел, выпивал, не спрашивая, какой сегодня день, курил каждое утро травку и периодически употреблял наркотики. Впрочем, там так жили многие молодые люди. Любимой фразой моего друга была «Дальше Крыма земли нет!», что означало: «Нам нечего искать, всё уже здесь, у наших ног». И я был с ним согласен, хотя в тайне надеялся найти свою вторую половинку, сделать карьеру и разбогатеть, и мне было неважно, в какой стране это произойдёт.

– Куда ты опять меня тащишь? – возмутился я.

– Будет круто! Тебе понравится, обещаю. И для тебя будет подружка, – уговаривая, продолжал он.

– Да я, признаться, не хочу, устал. Хочу заняться сегодня чем-то, что мне принесёт пользу, – произнёс я, пытаясь отвязаться от Мухи.

– Что?! Чем-то, что принесёт пользу? Какую ещё пользу? Ты о чём? Что может быть полезнее того, что я тебе сейчас предлагаю?

– Да надоели мне все эти шараханья и распивания алкоголя!

– Ну конечно надоели, потому что ты сам не пьёшь и не можешь нормально повеселиться. Сидишь как дурак и глазеешь, как все другие радуются жизни.

– Неправда, я тоже радуюсь жизни, я танцую, смеюсь и влюбляюсь, только мне для этого не нужен алкоголь или травка, или эта белая гадость.

– Ну ладно, ладно, – успокаивающим тоном сказал он, – тогда просто выручи меня. Я, понимаешь, один не справлюсь. Мне нужно твоё интеллигентное лицо и благородные речи. Девочка, ну просто необыкновенная, умная и такая очаровательная. Я серьёзно влюбился. Она ночует сегодня у своей подружки, а та собирает маленькую компанию друзей у себя дома. Они и нас пригласили к себе, не без моих стараний, конечно. Я знаешь, чувствую, – он постучал себя по груди, – что у меня с ней что-то есть.

– Ну хорошо, уговорил, пойдём, хотя всё ещё не понимаю, зачем я тебе нужен.

Мы встретились по дороге с его лялечкой. По-моему, на неё и не нужно было производить хорошее впечатление – она уже была под ним. Она всю дорогу острила, мило смеялась и многозначительно поглядывала на моего друга. Он же не упускал момента её обнять и поцеловать в засос.

Я чувствовал себя третьим лишним и очень злился.

– Зачем я на всё это согласился, ведь у меня были совсем другие планы на сегодняшний вечер.

Когда мы зашли в квартиру, я обнаружил, что кроме нас и хозяйки, сидевшей в кресле с бокалом в руке, никого нет. Комната тускло освещалась, мягкая мебель ненавязчиво приглашала окунуться в её объятия.

– А где же все остальные гости? – спросил я недоумённо.

– Не знаю, наверное, уже разошлись по домам, – отмахиваясь от меня, сказал Муха и, широко улыбнувшись, добавил: – Пойдём, поздороваемся с Сашенькой.

Саша разливала красное крымское вино и предлагала его посетителям.

– Вот твой бокал, держи, осторожно, оно не крепкое, – говорила она, смеясь и протягивая мне бордовое, искрящееся под светом украшенной абажуром лампы вино. Запястье Саши обтягивал большой металлический браслет.

– А я принёс кое-что покрепче, – крикнул Муха и понёсся на кухню.

Я всё ещё в полумраке не мог разглядеть лицо Саши, но её стройная фигура мне приглянулась. Девушка двигалась быстро и импульсивно. Плавными изгибами тела и гордой осанкой она напоминала мистическую антилопу, из копытца которой при каждом движении сыпались драгоценные камни.

«Боже, какой тонкий стан и необыкновенно крутые бёдра!» – подумал я зачарованно.

Мы уютно расселись и заговорили на философские темы. Каждый пытался блеснуть эрудицией и чёрным юмором, отчего комната заполнялась громким хохотом. Сашенька смеялась не всегда в тему, но это её не смущало. Всё её тело сотрясалось так, что она начинала махать руками и в шутку просила о помощи. Её смех завораживал меня, хотя я ещё не знал: хорошо это или плохо. Он был очень громкий, вблизи точно гремел гром. При этом её большой рот с пухлыми губами был приоткрыт и оголял два ряда белоснежных, ровных зубов. Их блеск слепил меня, зелёные глаза Саши гипнотизировали, а сладкое крымское вино разрушало последнюю стену недоверчивости. Постепенно раскатистый и простодушный смех Сашеньки заразил и меня, так что я порой не знал причины своего неприличного гогота и то и дело скрючивался от коликов в животе.

Вскоре мой друг и его подружка неожиданно исчезли. Мне стало неловко.

– Ну что, пойдём спать? – спросила Саша и направилась в спальню.

– Что? Спать? Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что пришло время разбегаться. Те двое хотят уединиться, понимаешь? Ну, побыть вместе, вдвоём, заняться любовью, а мы им мешаем. У меня только две комнаты с кроватями: вот эта, где будут спать они, и моя спальня. Ты какую выбираешь?

– Да нет, спасибо, я пойду домой, – извиняющимся тоном сказал я, хотя мне вовсе не хотелось ночью возвращаться. Я жил не один, и общая входная дверь, наверняка, уже была закрыта на замок, от которого у меня нет ключа. Я помедлил.

– Как хочешь, – сказала Сашенька, – ты можешь идти или можешь остаться. Выбирай и не думай, что я тебя изнасилую или буду соблазнять. В общем, ничего против твоей воли. – Она опять расхохоталась.

Я остался. Саша кинула для меня матрас на пол, а сама легла в кровать. Луна бесстыдно заглядывала в окно, откуда-то из ночи доносились лай собак и голоса пьяных людей, возвращавшихся домой. Я не мог заснуть и, облокотившись на подоконник, наблюдал за ночной жизнью.

– Красиво, да? – послышался завораживающий и уже такой родной голос.

– Да, – прошептал я и, почувствовав рядом тепло женского тела, прижал Сашеньку к себе.

Мы стали целоваться. Это было необыкновенно чувственно. Ещё никогда мне не было так хорошо, как в этот момент.

– Знаешь, – смотря на луну и качаясь из стороны в сторону, сказала она, – однажды, совсем случайно мне встретилась цыганка. Ты веришь в гадания?

– Нет, не совсем и уж точно не в цыганское. И что же она нагадала?

– Что я умру в двадцать три года, плюс-минус год. Сейчас мне двадцать, осталось пару годков насладиться жизнью. – Она засмеялась.

– И ты что, поверила?

– Я не знаю, я не верю во всю эту ерунду с гаданиями и приметами.

– И правильно! Всё это чушь! Выбрось из головы и забудь про цыганку.

– Да я про неё и не думаю, хотя ещё она сказала, что я скоро встречу парня, и мы будем жить душа в душу. – Саша с лукавым прищуром заглянула мне в глаза.

– Да-а-а? И ты его встретила?

– Думаю, что да. По крайней мере, так говорит мне моё сердце. А ты во что веришь?

– Я верю своей интуиции, своему внутреннему голосу. Он меня часто направляет. Например, если как-то странно сжимается сердце, то мне нужно поближе присмотреться к будущей ситуации, прежде чем действовать. А если в груди как бы что-то воркует, то я знаю, что можно без опаски открыться предстоящему событию.

– А когда ты шёл сюда, что сообщил тебе внутренний голос?

– Всю дорогу я был недоволен и рассержен, поэтому мой внутренний голос молчал. Но когда я успокоился и увидел твои глаза, моё сердце заворковало, – произнёс я, улыбаясь и гладя её по шелковистой коже.

Она улыбалась и рассматривала моё лицо. А я продолжал мягко водить ладонями по её плечу и шептал:

– Моя Сашенька, моя душа.

Так мы провели остаток ночи, наслаждаясь друг другом. Мы много говорили о жизни, – нашей и других людей – смеялись над собой и над миром, познавали свои тела и искусство любви. Так пролетело ещё два года. Мы жили душа в душу, никогда не уставали друг от друга и никогда не ссорились. Нам было весело. Сложное время в стране будто бы обходило нас стороной, хотя жизнь без зарплаты не давала уверенности в будущем, мы не унывали и помимо хождения на государственную службу пытались зарабатывать, продавая Сашины картины туристам. Часто наш бизнес-план не приносил серьёзных доходов, поэтому, проголодавшись, мы собирали под водой мидии и варили их с горсткой риса.

Человек, с которым душа расправляет крылья. Подруга, от которой нет тайн. Женщина, с которой всегда хочется быть рядом. Саша заменила мне всё и всех.

Она стала самым лучезарным человеком в моей жизни. Но её наивность не на шутку тревожила меня. О бескорыстие Саши знали все, и нередко у нас собирались компании друзей и их приятелей. Она – душа тусовки – зачастую не замечала, как переходит границы и напивается спиртного сверх допустимой дозы. На следующее утро её тошнило, и она клялась, что больше никогда не будет этого делать, но часто всё повторялось, как заезженная песня шарманщика. В эти моменты моё сердце разрывалось от сострадания к подруге и к самому себе. Я смотрел на её распухшее лицо, разглаживал запутавшиеся волосы и тихо напевал в ухо:

– А ты знаешь, моя Сашенька, моя Сашенька, что ты моя прекрасная душа-а-а-а, моя душа.

Она открывала сонные, опухшие, но всё ещё прекрасные, зелёные глаза и повторяла также нараспев:

– А ты моё солнце, моё яркое солнце.

Однажды, как обычно по пятницам, мы собирались поехать на береговой рынок, чтобы подзаработать на продаже черешни и выставить наши с Сашей картины. В то утро я был сам не свой. Грудь сдавливало неприятное предчувствие. Я не понимал, откуда оно, ведь у нас всё хорошо.

– Может быть, останемся сегодня дома? Поваляемся, порисуем? – предложил я.

– Хм… Странно, на тебя это не похоже, ты ведь не пропускаешь ни одного дня, чтобы заработать… Ну хорошо, – согласилась она, ласково прижимаясь к моей груди, – скажи мне, с тобой всё в порядке?

– Да, но что-то… как-то щемит в сердце.

– Болит?

– Да нет, похоже на плохое предчувствие.

– Не волнуйся, всё пройдёт. Напиши письмо маме, друзьям, бабушке, и всё успокоится.

Я попытался сосредоточиться над текстом письма для мамы, но не смог. Ничего не успокаивалось, а только усиливалось.

– Ну что ты рыскаешь туда-сюда, как затравленный зверь? Всё, хватит! Собирайся, поехали, проветримся на море, там сегодня ребята будут недалеко от рынка.

– Я не хочу к ребятам.

– Ну ладно, тогда я поеду одна. Возьму с собой пару рисунков, может быть, кто-нибудь купит. А ты пиши письма.

– Прошу тебя, не езжай! – взмолился я.

– Да ну что ты как ребёнок, – укоризненно сказала она, – всё будет хорошо. – И, поцеловав меня в лоб, убежала.

Я чувствовал, что нельзя оставлять Сашу одну, и побежал за ней. Напряжение не покидало меня всю дорогу, дурное предчувствие утихло лишь на море. Мы легли на раскалённый песок и позволили шуму ветра унести нас в иллюзию безмятежности. Один за другим подтягивались друзья. Атмосфера на пляже казалась веселой и беззаботной. Все, кроме меня, по кругу затягивались травкой и трепались о буддистских монастырях, я же в мучительном молчании закипал от обиды и бессилия. Саша закурила впервые за два года…. Крик парящих чаек и игра маленькой девочки с мокрыми, слипшимися локонами и раскрасневшимися щеками немного отвлекли меня от плохих мыслей. Подпрыгивая, девочка подкидывала что-то маленькое и кричала: «Лети! Лети!». Потом подошла к нам ближе и стала каждого недоверчиво рассматривать. Послышался строгий голос мамы, призывая её немедленно вернуться. Вдруг девочка подбежала к Саше и протянула ей кусочек лоскутка.

– На, это тебе.

– Спасибо! – поблагодарила Саша. – А что это такое?

– Это парашют, он помогает всем тем, кто хочет попробовать полетать. Если ты на него посадишь мурашка, то он будет летать и не разобьётся.

– Катя, иди сюда! – настойчиво звучал голос матери. Девочка поспешно убежала.

– Какое милое создание! – воскликнула Саша. – А вы знаете, – произнесла она задумчиво, – я часто вижу один и тот же сон. Как я поднимаюсь на высокую скалу, нависшую над морем. Открывается завораживающий, белесый, с пурпурной дымкой горизонт, красота синих вод манит, и тут появляется дикое желание ощутить полёт. Я прыгаю, но, оказавшись в воде, вдруг понимаю, что у меня нет ног. Брр-р-р. – Саша потрясла головой и съёжилась, словно прячась от чудовища.

– Ха-ха, ну теперь у тебя есть парашютик, – кто-то из толпы бесцеремонно нарушил молчание.

– Джо, – обратилась она ко мне неожиданно.

– Да?

– А ты бы хотел иметь детей?

– Да. Ты же это знаешь. Но не сейчас. – Раздражение вновь овладело мной.

– А почему не сейчас? Я вот хочу сейчас.

– Нам нужно сначала встать на ноги, найти прибыльное дело. Мы же до сих пор живём в квартире твоей мамы. А вдруг она бросит отчима, или он её выгонит, и она захочет жить спокойно и вернётся в квартиру, а тут мы с кучей детей. И потом я хотел бы ещё пожить для себя, поучиться, попутешествовать. А ты должна подготовить свой организм, ведь он сплошь заполнен этими ядами, – презрительно произнес я, указав рукой на валявшиеся пустые бутылки.

– Ян! – крикнула она. – Есть там у нас ещё что-нибудь?

– Пиво. Но я не рекомендую мешать.

– Давай! – приказала она и будто назло мне жадно присосалась к бутылке.

– Пожалуйста, Саша, остановись, что ты делаешь? – попросил я.

– Значит, ты не хочешь детей от такой как я? Не сейчас?!

– Я тебя люблю и хочу от тебя детей, но только ни когда ты в таком состоянии.

– А в каком я состоянии? Я такая, какая есть, и сейчас, и потом. Понимаешь? Я всегда одна и та же в любом состоянии. Ты понимаешь это?

– Не совсем.

Тут она резко встала.

– Я пойду, освежусь. – Шатаясь и бормоча себе что-то под нос, она поплелась к берегу.

Мы не сводили с Саши глаз. Она сидела в воде, а вокруг бегали дети. Моё сердце опять защемило, в груди сдавило. Саша поднялась и медленно, пытаясь идти ровным шагом, направилась к пирсу. Я напрягся, её фигура вытянулась в позу для прыжка. Я ураганом помчался к ней, чтобы предотвратить непоправимое. Саша слыла прекрасной пловчихой, но тело в опьянённом состоянии могло её не послушаться.

– Саша, Саша! Остановись!

Но она уже меня не слышала. Прыгнула. Водная гладь вмиг поглотила тело, скрыла её силуэт. Я нырнул следом и вытащил полуживую Сашеньку на берег. Тут же прибежали санитары-спасатели. Они положили обмякшее тело на шины и сказали не трогать Сашу до приезда врачей. Я прислушивался к её дыханию и плакал. Болевой шок прошёл. Саша, казалось, очнулась.

– Сашенька, моё солнце, – шептал я в слезах и гладил её по волосам. Она медленно подняла веки, и её глаза наполнились ужасом.

– Я не чувствую ног, и руки не слушаются, – прошептала она в панике.

– Всё наладится, всё будет хорошо. – Слова утешения летели в пустоту.

Она опять закрыла глаза: по щекам покатились слёзы. Я гладил её волосы и оттирал лицо холодной водой. Она то проваливалась в беспамятство, то опять возвращалась. Каждый раз, когда её глаза открывались, она как ошалелая изумлённым взором осматривала всё вокруг. Так продолжалось около часа, но мне казалось, что прошла вечность. Вдруг Саша остановила переполненный любовью взгляд на мне и ласково произнесла:

– Спасибо тебе.

– Нет-нет! Почему? Не говори так! – Я был напуган.

– Джо, когда я умру, ты будешь обо мне помнить? – Каждое слово ей давалось с трудом, голос становился всё тише и тише.

– Ты не умрёшь! – отчаянно кричал я.

– Ты будешь обо мне помнить? Джо? – спрашивала она.

– Помнить? Какой бред! – Шок и отчаяние парализовали меня. Реальность была слишком страшна, чтобы в неё поверить. Но и обманывать себя я не мог. Сдавшись воле судьбы, я склонился над Сашей и прошептал:

– Я буду всегда любить тебя, душа моя.

Улыбаясь, она закрыла глаза. И больше никогда их не открывала. Врачи проверили состояние тела, организм оказался слишком слабым для перевозки, спинной мозг был повреждён. Саша не дотянула до больницы, умерла прямо в машине скорой помощи.

Два дня я бездыханно валялся в квартире, в которой всё в один миг потеряло смысл и стало безжизненно пустым. Рыдая, я вопрошал к Богу и не понимал, что произошло. Мой мир рухнул в одну секунду. Но постепенно мной овладевало чувство принятия: случилось то, что случилось. Любовь к Саше осталась жить в моём сердце.

Я отдал дань родственникам и общим друзьям. Похороны не смогли убедить меня в том, что моей Сашеньки больше нет. Я знал, что физическое тело, когда-то принадлежавшее Саше, больше не имело ничего общего с моей возлюбленной, но её дух остался жить, и я чувствовал его больше чем когда-либо.

Мне было тяжело, но каким-то образом я понял смысл судьбы.

Я перестал обвинять себя в том, что накануне упрекнул Сашу в алкогольной зависимости и тем самым спровоцировал такой поворот событий, перестал обвинять друзей в том, что они приносили к нам эту отраву и делали вид, будто это весело. Перестал обвинять всю культуру человечества за то, что приучает нас с младенчества к алкоголю, как к самому нормальному и невинному напитку на Земле, перестал обвинять родителей Саши в том, что они недостаточно занимались ею, когда она была подростком. Я понял, что в жизни всё так, как есть, и будет так, как должно быть, что всё важное, что с человеком должно произойти, уже случилось на более тонком уровне, но сам человек проживает в физическом мире это событие гораздо позже. Это как принцип эхо. Крикнул здесь и сейчас, а услышал там и потом. План души человека похож на список покупок, составленный перед тем, как идти в магазин, то есть, перед тем, как родиться в физической форме. Всё же приближаясь к пониманию этого, я не хотел отказываться от идеи свободы выбора, и вопросы к высшим силам продолжали крутиться у меня в голове.

Любящее сердце Сашеньки открыло мне ещё одну завесу над потайными секретами души. Не получится раздавать любовь по порциям. Нет, не получится! Ты либо отдаёшь всё, либо ничего.

И прилетел тот ворон, что нёс на крыльях смерть.

И обернулась Смерть та в сизую голубку,

Неся с собой посланье о любви и счастье,

Что скрыты в каждом на Земле:

«Спешить любить – вот наше предназначенье»

7. Новый горизонт

Я судорожно схватил мобильник, спеша сообщить Аманде о готовности создать семью, родить детей и сделать всё, что с этим связанно, потому что люблю её. Яркий экран телефона ослепил меня. В последнем сообщении говорилось, что мы слишком разные и не подходим друг другу, и что она разрывает отношения. Меня словно пронзило копьём. Сражён, но не убит. Возможно ли завершить отношения, если они ещё не исчерпали себя? Вера в то, что Аманда любит меня так же сильно, как и я её, придавала мне сил. Но что это за любовь? И любовь ли это?

И опять леденящая волна размышлений отбросила меня назад, в Крым.

Я решил, что не могу больше оставаться в этом некогда чудесном краю, где после потери любимой уже ничего не притягивало и не показывало перспективы на будущее. В начале девяностых страна с невероятной скоростью погружалась во тьму и хаос. Люди боялись выходить на улицу. Криминал завладел некогда дышащей радушием землёй.

– Я хочу уехать, – поделился я с другом. Влад после смерти Сашеньки ненавязчиво присматривал за мной, чтобы я, как оправдывался он, не натворил глупостей.

– Куда?

– В Европу.

– Что? Зачем? Оставайся, Джо, мы ещё прорвёмся, вот увидишь!

– Прорвёмся?! Ты знаешь, что Димка лежит в реанимации, потому что вышел не в то время покурить, и ему нечаянно прострелили позвоночник? А на прошлой неделе взорвали тот новый магазин на углу, возле кинотеатра. А ещё на позапрошлой… Да не хочу я всего этого перечислять. И не могу больше жить в страхе и бродить как сумасшедший по угрюмым улицам, где когда-то мне было так хорошо с Сашей.

– Да, понимаю, – сказал Влад, опустив голову.

– Поехали вместе!

– О нет, что я буду делать в Европе? Я и языка не знаю. А на каком они хоть говорят?

– Ты умный человек, ты выучишь язык, на каком бы они ни говорили. Главное, что ты сможешь раскрыть свой талант. Ведь ты же гений! Ты понимаешь такие вещи, на которые спрос по всему миру. А вот я? Чем буду заниматься я? Не знаю, но мне это неважно, лишь бы вырваться отсюда. Я устал бороться за три копейки, устал терпеть несправедливость и бояться высунуть голову в страхе, что мне её тотчас отсекут. И это воровство везде! Вчера у меня украли мою месячную зарплату! Да ладно, не буду больше о плохом. Ну что, ты со мной?

– Ты прав, терять нечего. Если ты знаешь как, то поехали.

Так мы с Владом обосновались в Европе, в среднем по величине и очень уютном городе Германии. Открыв небольшой магазинчик бытовой техники, мы много трудились и мало тратили на личные потребности. Большое облегчение нам приносила возможность не только обдумывать идеи, но и, изучая тематику, реализовывать их. Для этого нам не нужно было накачивать мышцы, выглядеть наглыми или быть изворотливыми и лживыми ради выживания. Теперь я мог использовать силу своего интеллекта и наслаждаться ею. Влад занимался электротехникой, обслуживанием домашнего оборудования и компьютеров, а я организационными вопросами, договорами, продажами и покупками.

Наше дело росло и требовало больше внимания и знаний. Влад был не только прекрасным специалистом в своей области, но и замечательным партнёром и другом. Его хладнокровие не раз успокаивало меня. Если я в чём-то сомневался, то прибегал к нему с нотками паники в голосе:

– А что же делать дальше?

Не отрываясь от работы, он невозмутимо и очень медленно проговаривал:

– Война план покажет.

Впоследствии это стало моим девизом в бизнесе. Я больше не волновался за результат и по полной вкладывался в то, что в данный момент требовала ситуация. И это срабатывало. Я оставался спокойным, а итог превосходил все ожидания. Порой рассуждения вслух сводили меня с ума. Рассматривая под лупой своего скептицизма идеи предстоящего проекта, я, обессиленный, обращался к другу:

– Ну а ты, Влад, что думаешь?

– Фигня война, главное манёвры, – говорил он как всегда сухо, уткнувшись в детальки, разложенные по мастерской.

Это было интенсивное время для работы, учёбы, для освоения чужого языка, незнакомой социальной системы и новой культуры. Я полюбил спокойный, размеренный и организованный менталитет этой страны. Мне было легко в нём жить. Он позволял развиваться в интересных для меня направлениях, отдыхать телом и возрождаться духом. Женщины меня в ту пору не слишком интересовали, воздержание от секса привело к увлечению фитнесом, бегом и тай-чи. Так прошло около четырёх лет, и вскоре я опять услышал унылое завывание души. Оно тихо и тоскливо напевало мне о просторах, которые ещё не покорены, о жажде приключений и о неутолимом желании любить и быть любимым.