Текст книги "Адвокат на час"

Автор книги: Наталья Борохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Он выразительно посмотрел на Настю.

Логинов поспешил загладить дурное впечатление от неуместной реплики коллеги.

– Давайте обсудим предложение, – засуетился он. – Мне кажется, мы можем его принять. Условия вполне для нас приемлемые. Кроме того, это так благородно с вашей стороны – согласиться пойти нам навстречу и погасить конфликт без вмешательства суда.

Представители певца дружно кивали головами, но, разумеется, Настя опять все испортила.

– Нам не нужны мировые соглашения, – заявила вдруг она.

Логинов опешил, а у администратора отвалилась челюсть.

– Анастасия… э-э Евгеньевна! Сейчас не время шутить, – начал было Олег Валентинович, но Дроздова его резко пресекла:

– Если вы помните, это я являюсь в настоящий момент главным юридическим консультантом компании и вправе принимать решения самостоятельно. Так вот я заявляю прямо, что никаких мировых соглашений не будет!

– Но это будет скандал! – испугался Олег. – Нас ославят в прессе. Газеты и журналы вцепятся в эту новость и разнесут ее по всей стране.

– Этого я и добиваюсь! – улыбнулась Дроздова. – Какие газеты, Олег Валентинович? Есть еще телевидение и Интернет. Об этом узнает даже Робинзон на необитаемом острове!

– Мне кажется, она сошла с ума, – пробормотал Корицкий. – Впрочем, это неудивительно. В таком-то сумасшедшем доме…

– Мы возбуждаем уголовное дело против Любомира, предъявляем ему иск о компенсации морального вреда, – торжественно произнесла Анастасия, с удовлетворением замечая, что лица у присутствующих вытягиваются.

– Позвольте-позвольте, милая. О чем вы ведете речь?

– Читайте. Тут все сказано! – Настя небрежно бросила на стол несколько листов бумаги.

Корицкий схватил в руки напечатанные заявления, бегло прочитал их и наконец расхохотался.

– В жизни не читал ничего более уморительного! – признался он, вытирая выступившие на глазах слезы. – Так, значит, эта ваша Маша собирается жаловаться за оскорбление своей чести в суд?

– Конечно, – улыбнулась Настя. – Любомир прилюдно ущипнул ее за бедро, оставив, между прочим, след на коже в виде небольшого кровоподтека. «У! Ты какая», – произнес он в присутствии двадцати свидетелей.

– Забавно! – забарабанил пальцами администратор.

– Не вижу здесь ничего забавного! – отрезвила его Настя. – Девушка не дала повода обращаться с ней как с сексуальным объектом. Она всего лишь подавала хлеб да соль и вправе была рассчитывать на уважительное отношение к ней как к женщине. Никто не давал права Любомиру прилюдно лапать ее, выставлять на всеобщее посмешище. С доказательственной базой у нас также все нормально. Достаточно почитать статью в местной газете под заголовком «У! Мы какие» и посмотреть на этот забавный снимок. Фотограф запечатлел знаменательный момент в деталях! – Она выложила на стол газету.

– Здесь у вас ничего не выйдет, – сердито запыхтел администратор. – Эта ваша Маша – редкая оторва. Она переспала с половиной всей нашей группы, так что щипок Любомира для нее приз, а не наказание!

– Боюсь, что эти детали не будут интересны суду, – улыбнулась Дроздова. – Поведение певца идет вразрез с общепринятыми нормами морали, а это уже достаточно для возбуждения дела. На все нужна добрая воля женщины. Если в постель с вашими мальчиками она ложилась добровольно, то, значит, все было по обоюдному согласию. А унижать себя на людях она не просила!

– К сожалению, тут она права, – негромко заметил Корицкий, наклонившись к уху администратора. – Только скажу вам, моя милая, следующее: я бы не поручился за судебные перспективы этого дела. Быть может, овчинка не будет стоить выделки.

– Ну и не надо! – легко согласилась Настя. – Зато мы дадим этому делу огласку в средствах массовой информации. К тому же Маша не имеет ничего против интервью.

– Кстати, это можно будет использовать как блестящий пиар-ход, – глубокомысленно изрек администратор. – Вы дадите нам бесплатную рекламу. Так что, может, все к лучшему, крошка!

– Боюсь только, это будет последняя ваша реклама, – усмехнулась Настя. – Думаю, что всем известная супруга Любомира не выдержит его скандальной репутации. Вы не представляете, как жестоки и мстительны бывают оскорбленные женщины. Тогда прости-прощай, Любомир! Кстати, в последнем интервью наша поп-дива выразила желание продюсировать еще одного молодого исполнителя. Мне показалось, он недурен собой.

– Я думаю, она права, – зашептал Корицкий администратору.

Тот сморщился.

– Черт с вами! Мы отзываем свой иск. Считайте, что на этот раз вам повезло.

– Вот как? – удивилась Настя. – Впрочем, мы не собираемся так просто опускать руки. У нас есть условия.

– Вы с ума сошли, – зашипел Логинов, наступая под столом на ногу своей начальнице. – Хватайтесь за предложение, пока оно еще в силе.

– Так что у вас за условия? – задал вопрос администратор.

– Будьте спокойны, ничего невыполнимого, – успокоила его Настя. – Во-первых, Любомир примет участие в рекламной акции нашего отеля. Он разрешит запечатлеть себя в наших буклетах и печатной рекламе. В одном из своих интервью он мягко и ненавязчиво похвалит великолепный сервис «Жемчужины».

– Ну а второе условие?

– А здесь все просто, – улыбнулась Дроздова. – Мы с вами как-то забыли об оскорбленной девушке. Так вот, с Любомира причитается ужин в одном из ресторанов на его выбор. Там, в уютной обстановке, он принесет девушке извинения. Обещаю, они будут приняты.

– Мы подумаем, – произнес Корицкий. – Знаете, милая, я недооценил вас. Вы доставляете слишком много хлопот…

– Будем считать, что вам повезло, – сдержанно отметил Логинов успех своей начальницы. – Конечно, это все женская импровизация. Никакого знания законов, сплошной блеф!

Анастасия постаралась не заметить очередного выпада коллеги. Она скромно улыбнулась. В конце концов, победителей не судят. Ее заместитель и не догадывался, сколько усилий потребовала от Дроздовой ее первая победа…

– Ничего не собираюсь писать! – взвизгнула Маша, топнув ногой. – Вы, верно, умом тронулись, если решили, что я буду обвинять Любомира в таком пустяке.

– Но он же ущипнул тебя за бедро? – недоумевала Настя.

Она смотрела на истеричную горничную и понимала, почему часто всех блондинок называют пустоголовыми. По причине существования подобных Маш. Девушка напоминала собой глянцевую упаковку, внутри которой царила оглушительная пустота. Она была хороша неестественной, кукольной красотой. Белый лоб ее никогда не морщился, потому что в голове не происходило никаких мало-мальски серьезных умственных процессов. А восхитительные голубые глаза отражали все, что угодно: пол, потолок, мусорный контейнер, только не проблески мыслей…

– Ущипнул! – восклицала она. – Ну и что с того? Между прочим, я это место теперь стараюсь не мыть. Авось следы его пальцев останутся надолго.

– Так у тебя еще остались следы?

– Конечно. Посмотреть хочешь?

Горничная ловко задрала юбку и стянула вниз чулок. На молочно-белой коже виднелся четкий след чьих-то очень цепких пальцев.

– Постой, и это тебя не оскорбляет? – поразилась Дроздова. – А если бы он предпринял попытку к изнасилованию?

– Была бы только рада! – заявила Маша. – Но вот с этим мне не повезло. Поверить не могу, зачем он хранит верность старой мымре!

– Да уж! Значит, не будешь писать заявление?

– Не-а!

– А как же честь и достоинство девушки?

– Да пропади они пропадом! – отвечало белокурое создание.

Тяжелый случай. Но Анастасия не думала так просто отступать.

– Ну, вообще, это твое дело, – сказала она. – Хотя я думала, что ты бы не отказалась и от большего.

– Например?

– Самое меньшее, что я могу тебе обещать, это романтический ужин на двоих при свечах!

– Не пудри мне мозги. Как такое возможно?

– Возможно. Если будешь выполнять все, что я тебе скажу.

– Ну, да! Написать на него заявление и ожидать открытки с приглашением на свидание? Ты меня за дуру держишь, что ли?

«Поразительно, что ты догадалась, детка!» – зло подумала Настя, но вслух заметила совершенно иное:

– Проблема в том, что ты легкодоступна. Это обесценивает победу. Зачем бороться, если ты готова отдаться вот так, без боя?

– Помнится, мне мама что-то такое говорила в средней школе, – разочарованно протянула красотка.

«Мало говорила, – с досадой думала Настя. – Тебя еще и пороть при этом было нужно».

– Ты себе только представь: написав заявление и обвинив известного певца в грязных домогательствах, ты моментально вызываешь к себе интерес. Журналисты начнут гоняться за тобой, умоляя дать интервью. Твое фото разместят на обложках журналов и наверняка покажут по телевидению. Всевозможные ток-шоу будут рвать тебя на части, приглашая выступить героиней очередной передачи. Организации, борющиеся за права женщин, встанут на твою защиту и понесут тебя, подобно своему флагу, вперед. Я уж не говорю, что среди зрителей и читателей окажется немало известных мужчин: режиссеров, кутюрье, владельцев модельных агентств и Домов моды, просто очень известных предпринимателей. Все они оценят твою красоту и недоступность, а кто-то из них, вероятно, пожелает лично с тобой познакомиться. А там тебе останется лишь выбирать все, что ты захочешь: роль в кино, место на подиуме или выгодный брак, чем плохо? И, наконец, Любомир…

– К черту Любомира! – вдохновилась Маша. – Зачем мне он тогда будет нужен? Скажу тебе по секрету, волосы-то у него крашеные. Никакой он не латино. Давай, как там тебя? Диктуй свое заявление.

Голубые глаза красавицы, должно быть, от осознания широты открывшихся перед ней перспектив, приняли форму блюдец. Она была готова на все ради славы.

Через десять минут черновик важной бумаги был составлен. Маша его переписывала бессчетное количество раз, стараясь избежать орфографических ошибок. Ведь начинающая звезда должна быть безупречна во всем…

Дворецкая достойно отметила первый успех своей протеже.

– У меня нет слов, – сказала она. – Ты обставила их с элегантностью истинной женщины. Ты вправе рассчитывать на премию. Деньги, дополнительный выходной? Все, что ты хочешь.

– Да. Вот об этом я и хотела с вами поговорить, – скромно потупилась Анастасия. – Помните, вы мне говорили о том, что я имею право распоряжаться кадрами? То есть принимать и увольнять сотрудников.

– Говорила. Я от своих слов не отказываюсь.

– Ну, так вот. Я хотела бы рассчитать одного сотрудника.

– Что? У тебя уже есть личные счеты с нашим персоналом? – В голосе Вероники звучал смех. – Кто-то уже успел наступить тебе на ногу?

– Ничего такого, Вероника Анатольевна. Никаких личных счетов. Просто один наш сотрудник, по-моему, не совсем справляется со своими обязанностями.

– В чем же дело? Гони в шею.

– Хорошо, – ответила Настя, чувствуя, что с ее души сняли груз. – Я так и сделаю.

– Кстати, о ком идет речь? – запоздало поинтересовалась Дворецкая.

– Логинов Олег Валентинович, – как ни в чем не бывало ответила Настя.

– Логинов? – Лицо Вероники помрачнело. – Боюсь, что это невозможно, дорогая. Логинов – это один из наших самых ценных работников. Он умен, воспитан, всегда готов дать нужный совет. Ты присмотрись к нему получше.

– Хорошо, я попытаюсь разглядеть в нем эти качества, – пробормотала Настя, чувствуя, как ее настроение падает до нуля.

Интересно, что нашла в этом самовлюбленном типе Вероника?

Анастасия разрезала голубую водную гладь. Она любила вот так, поздним вечером, когда домочадцы Дворецкой разбредутся по своим комнатам, спуститься вниз, открыть стеклянную дверь, пройти через заросли тропических деревьев к зимнем саду.

Бассейн имел двадцать метров в длину и был снабжен всякими полезными устройствами в виде противотока и водного каскада. Плавать в нем было для Насти сплошным удовольствием. При желании после водных упражнений можно было расслабиться в джакузи или отдохнуть в массажном кресле. Удивительно, но члены семьи Дворецкой игнорировали такой способ проведения досуга. Кстати, они вообще мало чем пользовались в доме. Прислуга методично убирала зимний сад и оранжерею, чистила теннисный корт, на котором давно не стучал мяч, наводила порядок в банном комплексе, в котором никто не парился. Убиралась пыль с бильярда, смазывались тренажеры в спортивном зале, подстригались кусты в саду, а богатое семейство, попрятавшись в свои норы-комнаты, выбиралось на свет только для того, чтобы по звонку повара усесться за обеденный стол. Если бы не жесткое требование Вероники – принимать пищу только в столовой и только в отведенное для этого время, дети предпочли бы перекусывать в своих комнатах и не видеть друг друга неделями.

Но это положение вещей никак не задевало Настю, которая за все время своего пребывания в доме едва ли перекинулась с членами семьи миллионерши хотя бы десятком фраз. Она много времени проводила на работе, возвращалась лишь к ужину, затем еще долго перебирала деловые бумаги, а поздно, перед сном, совершала заплыв в бассейне. Все было только к лучшему…

Настя перевернулась на спину и залюбовалась стеклянным куполом, через который в хорошую погоду можно было наблюдать даже звезды. Благодать! Складывалось впечатление, что она лежит на морской поверхности где-то в далекой стране. А вокруг были пальмы, лианы, какие-то невероятные цветы, забирающиеся по деревянным шпалерам прямо к небу. Зимний сад Дворецкой выходил к бассейну, и девушке нравилось вглядываться в черноту стволов, представляя, что там, в зарослях, скрываются какие-то невиданные звери. Сегодня это ощущение достигло небывалой остроты. Насте чудилось чужое присутствие, а неясная тревога мешала расслабиться. Конечно, можно было включить свет в зимнем саду, и тогда ночные призраки растворились бы без остатка, но для этого нужно было выбраться из бассейна и по скользкой плитке доковылять до заветного выключателя. Столько усилий из-за каких-то ночных страхов!

Девушка нырнула и, проплыв под водой несколько метров, поднялась на поверхность, громко отфыркиваясь. Вот, опять показалось! Черная тень, метнувшись из-за кадки с исполинским фикусом, переместилась за колонну. Насте начали надоедать ее навязчивые идеи.

– Эй, там кто-то есть? – крикнула она в темноту.

Как ожидалось, ответа не последовало.

Девушка покинула бассейн, взяла с плетеного кресла полотенце и в нерешительности остановилась. Умница Дворецкая, снабдив ее необходимыми комплектами одежды к любому случаю, как-то совсем выпустила из виду купальники. А у самой Насти не было ни времени, ни желания добежать до магазина, торгующего соответствующим товаром. Поэтому она плавала в крошечных трусиках, игнорируя верхнюю часть купального костюма. А для кого нужно было наряжаться в пустом бассейне?

Анастасия, скинув мокрые плавки, завернулось в полотенце. И тут до ее ушей донесся какой-то посторонний звук. Она напряглась. Так и есть, от колонны на пол падала тень, не стройная и вытянутая в высоту, как следовало предположить, а совершенно бесформенная. Звуки доносились оттуда. Это было чье-то учащенное дыхание, пыхтение, в конце концов, но, так или иначе, это свидетельствовало о присутствии живого существа.

Настя подошла к колонне. Там, согнувшись в три погибели, сидел младший отпрыск Дворецкой – Влад. При приближении девушки он не бросился наутек, а, подняв голову вверх, уставился на нее с самым невинным выражением лица.

– О-па! – сказал он невпопад. – Увидела, значит?

– Что ты здесь делаешь? – спросила Настя, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

– Я?! Очки ищу.

– Какие очки? Ты же их не носишь.

– Ношу. Солнечные.

– Не говори ерунды! – обозлилась Настя. – Какие солнечные очки можно искать под пальмой в час ночи?

– А с какой стати я должен давать тебе отчет? – горделиво выпрямился Влад. – Я нахожусь в своем доме и волен делать все, что пожелаю. Если мне понадобится, к примеру, выбросить отсюда это чертово дерево, я сделаю это, не задумываясь.

– Вопрос не в этом, – оборвала его Настя. – Ты подглядываешь за мной?

Влад глупо захихикал.

– Это вышло случайно. Но, увидев твою попку однажды, я уже не смог удержаться. Это стало моей любимой привычкой. Вроде сказки на ночь.

– Так это повторяется уже не один день? – ужаснулась Настя, вспомнив, как беззастенчиво она кувыркалась в бассейне, да, кроме всего, делала еще специальные упражнения для тонуса мышц на берегу. – Мерзавец! – сказала она с выражением. – Ты должен был поставить меня в известность, что находишься рядом.

– Зачем? – удивился Влад. – Вряд ли ты тогда сняла бы купальник или стала бы так смешно раздвигать в стороны ноги.

Настя смотрела на него, беззвучно хватая ртом воздух.

– А у тебя шикарное тело! – Он протянул к ней руку, покрытую рыжими волосками. – Как ты умудряешься так долго обходиться без мужчины? Может, не стоит себя мучить?

Дроздова в любой другой ситуации не преминула бы пустить в ход руки, как это уже было в случае с Артуром, но сейчас перед ней стоял хоть и глупый самонадеянный ублюдок, но все же сын Дворецкой. Поэтому, проглотив раздражение, она с усмешкой спросила:

– Как я понимаю, ты хочешь взять на себя роль моего мужчины?

Влад пожал плечами:

– А почему бы и нет. Я многое могу тебе показать, крошка.

– А как отнесется к этому Вероника Анатольевна?

– А зачем ставить в известность старуху? – удивился любящий сын. – Скажу тебе по правде, она жутко мне надоела.

– Завтра же я спрошу у твоей матери, что она думает по поводу наших маленьких приключений, – с милой улыбкой на лице произнесла Настя. – Если госпожа Дворецкая не будет возражать, я, пожалуй, соглашусь.

Она взяла в руки вещи и двинулась прочь.

– Эй-эй! – всполошился Влад. – Ты что, меня разыгрываешь?

Дроздова мягко улыбнулась.

– Как же можно? Просто я всецело принадлежу Веронике, стало быть, спрашивать у нее разрешения, с кем ложиться в постель, моя святая обязанность.

– Не вздумай, мать твою! – прыгнул к ней Влад. – Ты не представляешь, на что способна эта чертова ханжа. Она лишит меня денег на автоматы и запретит покидать дом.

– Это будет, по-моему, замечательно, – с чувством сказала Настя.

– Это будет катастрофа!

– Так вот, чтобы подобной катастрофы не произошло, пообещай мне, что ты оставишь свою дурную привычку. – Ее голос стал жестким. – Если еще раз я увижу твою физиономию здесь, среди пальм и лиан, я тут же поставлю Дворецкую в известность. А когда я сообщу ей, что ты пытался меня изнасиловать, будь спокоен, деньги на автоматы тебе выдадут не скоро, лет так через пять!

– А ты, оказывается, редкая стерва! – изумился Влад.

– Вовсе нет! Но что делать, когда меня к этому принуждают?

– Слушай, забудем, а?

– Забудем, – легко согласилась Настя.

– Тогда в знак примирения дай мне немного денег.

– А это еще зачем?

– Понимаешь, поиздержался я. Да не жмись, я тебе все верну. Вероника выдает мне средства на расходы каждый месяц. С первой же получки я отдам тебе долг.

– Прости. Но у меня нет свободных денег.

– Ну, не ври! Говорят, мать отваливает тебе за месяц целое состояние.

– Я отрабатываю эти деньги.

Влад скорчил скучающую мину.

– Какие вы все зануды. Отрабатываю! Можно подумать, только я здесь ничего не делаю. Терпеть всю жизнь Веронику, скажу тебе, занятие не из самых легких. Так одолжишь денег?

– Нет.

– Ну и черт с тобой! Обойдусь.

– Я так и думала.

Влад, безвольно опустив плечи, поплелся к выходу. Насте оставалось только удивляться, как у такой железной женщины, какой была Вероника, могло уродиться столь слабое существо. Хотя, может, причина скрывалась именно в той броне, которой привыкла окружать себя Дворецкая. Не так просто расслышать за металлической дверью биение обычного человеческого сердца…

Анастасия никак не могла понять, за что ее невзлюбил старый доктор. После памятного разговора в прихожей прошло уже немало времени, и Настя предпринимала попытки сближения с Пироговым. Но все они окончились неутешительно.

– Добрый день! – приветствовала она его, встретив на лестнице.

– А, вы еще здесь? – произносил он сквозь зубы.

Или:

– Иван Васильевич, что бы вы порекомендовали при простуде?

– Три грана мышьяка на стакан воды, – отвечал он. – Полоскать горло до тех пор, пока не полегчает.

Но в присутствии Дворецкой он был подчеркнуто вежлив, хотя инициативы в разговоре с Настей не предпринимал.

– Почему вы так себя со мной ведете? – спросила как-то Дроздова, улучив момент, когда Вероника удалилась в свою комнату сделать важный звонок. Они сидели в уютном уголке гостиной и наслаждались великолепным кофе.

– Я вам уже говорил, – ответил доктор, добавляя в чашечку еще немного первоклассного коньяка. – Чем быстрее вы уберетесь отсюда, тем всем нам станет намного лучше. Максимальную же пользу извлечете вы.

– Интересно, в чем вы видите эту пользу? – обиженно заметила Настя. – Разве только в том, что я буду опять сидеть без работы и без денег.

– «В поте лица будешь ты добывать хлеб свой». Так, что ли, сказано в Библии? Это гораздо сложнее, но благороднее вашего положения здесь. Приклеиться к богатой старухе, подобно коросте, это не самое похвальное занятие для молодой девушки.

– При чем тут короста? – возмутилась Настя. – Вы, верно, забыли, что меня Вероника Анатольевна наняла на работу.

– Ах, на работу! – передразнил ее Пирогов. – А вы не задавали себе вопрос, за какие заслуги вам отвели место главного консультанта? Почему Вероника уволила преуспевающего Корицкого и для какой цели поселила вас в своем доме?

– Ну, я, конечно, размышляла на эту тему, но ничего крамольного в ее поступках не нашла. Ей просто так захотелось!

– Захотелось? Веронике? Да не смешите меня! Вероника ничего не делает просто. Скажете, благородство, сострадание? Ошибетесь! Она лишена их от рождения. Прихоть? Она обуздывает свои желания и никогда не идет у них на поводу. Старческое слабоумие? Да ее психике может позавидовать любой молодой человек, а из ее нервов можно вить канаты.

– Тогда какова ваша версия?

– Я не обязан вам ничего подсказывать. Думайте! Делайте выводы! А еще лучше – убирайтесь отсюда.

– Да? И оставить все это?

– Именно.

– Вы сумасшедший.

– А вы безголовая дура.

– Ах, так! – Настя даже отставила чашку. – Видит бог, я старалась наладить отношения, но натолкнулась на глухую стену вашей ненависти. Отныне я не буду утруждать себя правилами хорошего тона и оставляю за собой право говорить о вас Веронике все, что сочту нужным.

– Извольте. Только и я вас предупреждаю, милая, время китайских церемоний прошло. Вы не воспользовались моим советом, а я не тот, от которого можно так легко отмахнуться. Я – старый друг Вероники, и у меня есть большие надежды на то, что она наконец прислушается к моим словам. В один прекрасный день вас выгонят отсюда в три шеи, а я буду первым, кто закроет за вами дверь!

Они смотрели друг на друга, едва сдерживая ненависть, готовую вырваться наружу. Установленные повсюду камеры фиксировали мирную картину: двух мило беседующих о чем-то людей. Улыбки, мягкие движения, никакой спешки и суеты. Но охранник, сидящий за пультом, ни за что бы не подумал, что это беседуют два заклятых врага…

Антонина на цыпочках зашла в кабинет матери.

– Можно?

– Присаживайся, – ответила Вероника, просматривая какие-то свои бумаги. – Мне доложили, что ты опять встречаешься с этим типом.

Тоня лихорадочно обдумывала свой ответ. Как она и ожидала, матери все стало известно. Отрицать встречи с Марком – означало ставить себя в заведомо проигрышное положение.

– Я думала, что ты поняла наш последний разговор правильно, – продолжала Вероника. – Этому жалкому альфонсу не место рядом с тобой. Неужели ты сама этого не видишь?

– Но, мама, он говорит, что любит меня, – попыталась оправдаться Тоня.

– Чушь! – сказала Дворецкая. – Чего только не скажет мужчина, для того чтобы получить допуск к деньгам богатой наследницы.

– Но почему ты так о нем думаешь? – не выдержала Антонина, чувствуя, что от волнения у нее становятся влажными ладони.

Дворецкая отложила в сторону бумаги и поверх очков взглянула на дочь:

– У меня есть к тому веские основания!

– Какие? Надеюсь, это я могу узнать?

– Всему свое время, – отрезала Дворецкая. – А пока ответь мне следующее: что тебе известно о твоем знакомом? Его семейное положение? Прошлое?

Антонина почувствовала, что мать сознательно уводит разговор в определенное русло. Значит, опять затеяла с ней одну из своих неповторимых игр. Сколько она себя помнила, Вероника всегда выходила из них победительницей. Только сегодня совсем другой случай. Они говорят о Марке. Здесь матери крыть нечем. Она, Тоня, знает о своем любимом все.

– Марку двадцать восемь лет. Он инструктор по фигурному катанию. Не женат. Детей не имеет. Ездит на собственном автомобиле. Кажется, это белая «Ауди». Я плохо разбираюсь в марках машин. У него есть просторная квартира в лесопарковой зоне, с видом на озеро. Родителей своих он не помнит. Они погибли в автомобильной катастрофе, когда ему было семь лет. Кажется, его воспитала тетка.

Вероника слушала ее и кивала головой. Даже выражение ее лица стало непривычно мягким. Антонина почувствовала себя значительно лучше и решилась продолжить:

– Он очень интеллигентный, мягкий. Марк очень красив, но словно не замечает этого. Его не пугает разница в летах, и он находит меня привлекательной. – На ее щеках появился румянец. – Он хочет видеть меня своей женой, мечтает о большой семье, о детях. Неужели такой человек не заслуживает доверия?

– Совершенно с тобой согласна, – неожиданно сказала Вероника.

– Правда?

– Конечно. Только теперь ответь мне на следующий вопрос: а такой человек заслуживает доверия? – Она взяла в руки лист бумаги и начала читать вслух: – «Клаус Марк, 28 лет. Вдовец. Был женат на Красовской Екатерине, дочери генерального директора металлургического комбината. Тридцатидевятилетнюю женщину обнаружили мертвой в своей ванне через месяц после свадьбы. Правоохранительные органы отказали в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления. По заключению прокурора, имел место несчастный случай. Красовская грубо нарушила правила техники безопасности при обращении с электрическими приборами. Она сушила волосы феном, сидя в наполненной водой ванне. Тело женщины нашел супруг. Он же вызвал на место происшествия работников милиции. После смерти потерпевшей Клаус Марк стал единственным собственником подаренного молодоженам имущества: квартиры в элитном районе и автомобиля „Ауди“ белого цвета». Ну, что ты можешь мне сказать?

– Это не может быть Марк, – потрясенно пробормотала Антонина. – Это, должно быть, какая-то нелепая ошибка.

– Я предусмотрела то, что ты будешь сомневаться, – усмехнулась Дворецкая. – Взгляни сюда. У меня в этой папке собраны все документы. Копия свидетельства о браке. Копия свидетельства о смерти Красовской. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Наконец, копии паспортов супругов. Взгляни на фотографию Марка. Не сильно изменился? Надеюсь, ты не будешь утверждать, что это его двойник?

Качество снимка было плохим, но все же Антонина смогла убедиться в том, что речь идет о ее Марке. На свете не было никого, похожего на него. Он был уникальным созданием природы. Так считала она раньше. Теперь же Тоня с ужасом вглядывалась в красивые черты своего любимого человека. Убийцы?

– Но прокуратура не назвала Марка виновником трагедии, – пыталась слабо сопротивляться она, осознавая шаткость своей защиты. – Дела ведь так и не завели?

– Это показывает лишь на то, как опасен этот твой знакомый. Ему удалось выйти сухим из воды. Конечно, органам правопорядка потребовались доказательства. Но ты-то, надеюсь, осознаешь весь этот бред – сушить волосы феном в ванне? Да это хрестоматийный случай, известный даже ребенку.

Антонина не нашла, что ответить. Мать была убедительна.

– Неужели ты не могла задать себе несколько простых и логичных вопросов? – недоумевала Дворецкая. – Откуда у простого инструктора по катанию такая дорогая машина? На какие средства он приобрел квартиру в элитном районе? Он же сирота. Я проверяла. И, в конце концов, зачем ему нужна ты?

Антонина молчала.

– Не видишь много общих черт? Богатые родители невесты, ее совсем не юный возраст, малопривлекательная внешность (взгляни на ее фотографию). Итак, свадьба, несчастный случай, богатое наследство. Хочешь повторить ее судьбу?

Антонина взглянула в глаза матери.

– Я не могу больше встречаться с этим человеком. Но будет лучше, если я сообщу ему об этом сама, – твердо заявила она.

– Как хочешь, – Дворецкая пожала плечами. – Хотя, мне кажется, он не стоит такой чести.

Она смотрела, как уходит ее дочь. Ни ее опущенные плечи, ни безвольно повисшие руки не вызывали у нее жалости. Дочь всегда была такой, бесхарактерной и слабой…

Настя столкнулась с Антониной в дверях. Ей показалось, что на глазах женщины блестели слезы. Но та устремилась прочь, даже не удостоив девушку и взглядом.

– В целом я довольна, – сказала Насте Дворецкая, убирая папку с бумагами в дальний ящик стола. – Запросы ты подготовила правильно, ответы получила своевременно.

– Надеюсь, вам пригодились полученные сведения.

– Вполне, – кивнула головой Вероника. – Могу сказать теперь определенно: одним непорядочным человеком станет меньше. Моя дочь это заслуживает. Не так ли?

Марк казался непривычно грустным. Он не смеялся, не шутил, просто смотрел на нее своими бесподобно голубыми глазами, а у нее от этого взгляда шел холодок, добираясь до самого сердца.

«Это наша последняя встреча, – думала она. – Сейчас я расскажу ему все, что успела о нем узнать. На этом наши отношения закончатся».

– Тоня, – тихо произнес он. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

«Что может быть важнее того, что мне передала мать? – грустно думала она. – Пусть весь мир летит в тартарары. Мне нет до этого никакого дела».

– Тоня, – повторил он. – Мы не сможем с тобой встречаться. Дело в том, что я сотворил ужасную глупость, не рассказав тебе все с самого начала. А теперь, когда наши отношения зашли слишком далеко, я не уверен, что ты сможешь меня простить.

– Простить? – переспросила она. – За что я должна тебя простить?

– Понимаешь, милая, – начал он, с трудом подбирая слова. – Я ведь уже был женат. Да-да, я был женат на чудесной женщине, которую любил всем сердцем. Случилось так, что она погибла в наш медовый месяц. Это было ужасно. – Его плечи вздрогнули. – Я метался по нашей квартире, как раненый зверь. Только малодушие спасло меня от самоубийства. Лишить себя жизни я не мог, был слишком слаб для этого. Поэтому я продолжал жить, день за днем, переживая эту трагедию вновь и вновь. «Вот прошла неделя после ее смерти», – говорил я себе. «А вот минул месяц». Боль становилась послушной, не такой острой. Но я все же не мог встречаться с нашими общими друзьями, бывать в местах, где когда-то мы были вдвоем, брать в руки ее вещи.