Текст книги "Нектар краденой черешни"

Автор книги: Наталья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Лизочка, будешь кушать? А чаек пить с папой? – Нина Павловна снова засуетилась. Лиза на «будешь кушать» энергично замотала головой, а вот пить с папой чай согласилась.

– Добрый вечер, Лиз, – Алексей как можно приветливей поздоровался с дочерью. Все вопросы, которые чуть было не сорвались с языка при появлении Лизы на кухне, он задаст ей позже – в ее комнате, тет-а-тет, не при домработнице.

Лиза посмотрела на отца огромными и черными, как у покойной матери, глазами и важно кивнула в знак приветствия. Поднеся ко рту обеими руками большую кружку с чаем, которую перед ней поставила Нина Павловна, она с шумом отпила. И Алексей недовольно поморщился:

– Лизка, ну сколько можно повторять. Красивые девочки так шумно не пьют! Это не прилично!

Дочка бросила на него короткий взгляд и отпила чай с еще большим шумом. Алексей вздохнул: делает назло.

– Лиза, любой Принц отвернется от Принцессы, которая так некрасиво пьет чай! Скажет, что это – не Принцесса, а подделка!

Девочка, поставив кружку на стол, усмехнулась совсем по-взрослому. «Как это я могу быть «подделкой»? Что ты, папочка…» – так и читалось в ее насмешливом взгляде.

– Беда с тобой… – Алексей тихо пробормотал. И что ему с такой «принцессой» делать? Лизка после смерти матери очень изменилась. Повзрослела. Какие недетские мысли бродят в ее голове? Казалось бы, пережитое горе должно было сблизить их еще больше, но произошло все наоборот. Лиза настолько отдалилась от него, что иногда ему начинало казаться, будто дочь ненавидит его. Хотя возможно ли такое?

Он постоянно чувствовал свою вину перед дочерью. За то, что не сумел уберечь ее мать от смерти: не заставил Кристину вовремя обратиться в клинику, не нашел такого доктора, который спас бы ее. За то, что так мало занимается дочерью, уходя с головой в работу. За то, что все его попытки вновь сблизиться с ней – слишком ничтожные для того, чтобы принести результат. За то, что не может сейчас найти хорошего доктора, который бы «разговорил» Лизу. И за тот досадный эпизод в его жизни, короткое помешательство, о котором дочка не знает и не должна знать, но который до сих пор лежит камнем на душе.

Лиза тем временем допила чай и, с шумом отодвинув стул, встала из-за стола.

– Лиза, я к тебе сейчас приду в комнату, – Алексей крикнул ей уже вслед. Дочь, не выразив никак свое отношение к тому, что папа хочет прийти к ней, удалилась.

– И что прикажете делать? – Алексей, дав слабину, обратился с риторическим вопросом к наблюдавшей за этой сценой Нине Павловне.

– Девочке внимание нужно. И ласка, – домработница провозгласила и так уже известную Алексею истину.

– Да я и так уже… Не идет она со мной на контакт! А раньше ведь совсем другая была… Веселая и смешливая, – он с горечью произнес, тоскуя по недавнему счастливому времени и, не дожидаясь комментариев домработницы, поспешно вышел с кухни.

Лиза в своей комнате читала «Гарри Поттера». Алексей тихо вошел и присел на краешек кровати.

– Ну, что там пишут, в твоей книге? – он попытался наладить «контакт». Лиза, не прекращая своего занятия, пожала плечами.

– И кто такой Гарри Поттер? – еще одна безуспешная попытка «разговорить» дочь. На этот раз Лиза проявила реакцию: оторвавшись от книги, повернулась к отцу и посмотрела на того с таким изумлением и возмущением, будто отец только что проявил непростительное невежество. «Ка-ак? Ты не знаешь, кто такой Гарри Поттер?! Папочка, ты совсем отстал от жизни!».

– Да, я не знаю, кто такой Гарри Поттер, – он сдался и с упреком посмотрел на дочь:

– Ты же ведь не хочешь рассказать своему непросвещенному папочке, кто это такой… Если бы ты рассказала мне, я бы знал. Возможно, мне бы тоже понравился этот… Гарри.

Лиза, поднявшись, потянулась к книжной полочке над столом и сняла с нее книгу. Подойдя с книгой к отцу, она всучила ее ему.

– «Гарри Поттер и Философский камень», – Алексей прочитал обложку и поднял глаза на стоявшую перед ним дочку. – Предлагаешь мне это почитать?

Лиза с улыбкой кивнула.

– Ну что ж, почитаю… Перед сном. Буду знать, кто такой Гарри Поттер…

Обстоятельство, что папа тоже будет читать сагу о волшебнике, развеселило девочку. Она засмеялась и села рядом с отцом. И Алексей, пользуясь неожиданным расположением дочери, спросил:

– Лиза, я хочу знать, куда ты все время прячешься от папы? Что это за игра, правил которой я не знаю?

Лиза подняла на него лицо, посмотрела долгим серьезным взглядом, а затем покачала головой и потупилась.

– Лиза, дочка, я хочу тебя понять! Мне очень больно от того, что ты так часто прячешься от меня. Если твой папочка постоянно занят работой, это не значит, что он тебя не любит! Ты почему-то сердишься на папу… Так?

Девочка, не поднимая глаз, покачала головой и, спрыгнув с кровати, вернулась обратно за стол – к раскрытой книге.

– Это хорошо, если ты на меня не сердишься, – Алексей вздохнул и тоже поднялся. Сделал по комнате круг, и, подойдя к столу, взял дочкин альбом для рисования и ручку.

– Хочешь, мы с тобой завтра вместе пойдем гулять? Папа не будет завтра работать. Мы вместе поедем в кафе-мороженое, а потом пойдем гулять вдоль моря. Будем собирать красивые камешки. Хочешь?

Лиза, еще не совсем веря отцовскому предложению, неуверенно кивнула.

– Отлично! – Алексей воодушевился. – Так и быть, завтра я поведу тебя есть мороженое! Обещаю! Только ты для папы тоже сделай кое-что. Ответь на вопрос, где и почему ты прячешься от меня? Я не буду тебя ругать, чтобы ты мне ни ответила. Вот, напиши ответ…

Алексей подвинул дочке раскрытый альбом и сунул в пальчики ручку. Лиза перевела взгляд на чистую страницу, потом снова на отца. Долго всматривалась в его лицо, словно искала доказательства того, что папа и правда не будет ее ругать, какой бы ответ она ни написала. И, вздохнув, неровными буквами написала: «Я ХОЧУ ШОКОЛАДНОЕ МОРОЖЕНОЕ».

– Будет тебе шоколадное. И ванильное. Если хочешь, – Алексей кивнул и нетерпеливо указал пальцем на альбом. – Ну же, Лизочка… Папа задал тебе вопрос.

«А ПОТОМ ПОЙДЕМ СОБИРАТЬ РАКУШКИ» – Лиза, смекнув, что сейчас папа ради ответа на заданный вопрос готов пообещать ей хоть луну с неба, выдвинула следующее требование.

– И ракушки. Лизка, ты шантажистка! И кто тебя научил подобным вещам?

Девочка хитро улыбнулась и вывела в альбоме следующее требование: «ОБЕЩАЙ! НАПИШИ, ЧТО ТЫ ОБЕЩАЕШЬ!»

– Ладно, бог с тобой. Ну, где писать? – Алексей, усмехнувшись, склонился над раскрытым альбомом. Дочка тут же с готовностью всучила ему ручку.

«ОБЕЩАЮ МОЕЙ ЛЮБИМОЙ ДОЧКЕ ЗАВТРА ПОЙТИ С НЕЙ КУШАТЬ МОРОЖЕНОЕ И СОБИРАТЬ РАКУШКИ. ПАПА».

– Все? Лизка, я больше не намерен с тобой торговаться. Смотри, а то вдруг передумаю.

Девочка метнула на него сердитый взгляд и снова вывела крупными буквами на другом листе: «ЭТО БЫЛА КЛЯТВА. НЕЛЬЗЯ НАРУШАТЬ. НАПИШИ ПОДПИСЬ». И требовательно ткнула пальчиком в альбомный лист, указывая, где нужно расписаться.

– Лизка, об этом в твоем «Гарри Поттере» пишут, что так надо шантажировать папочек? Требовать с них расписки? – Алексей, хмурясь, поставил подпись под своей «клятвой». – Кто тебя научил подобным вещам?

«ТЫ», – Лизка уверенно вывела на альбомном листе и рассмеялась.

– Докатились… – мужчина проворчал, внимательно следя за тем, что дочка вновь выводит в альбоме.

«Я НЕ ПРЯЧУСЬ».

– Замечательно. Только куда ты все-таки пропадаешь? Это какая-то твоя игра, да? Ты играешь в «Гарри Поттера» или какой-то мультик?

Лиза отрицательно покачала головой. «Я НЕ ИГРАЮ. ТЫ НЕ БУДЕШЬ МЕНЯ РУГАТЬ?»

– Не буду, Лиза. Я же ведь тебе уже сказал.

«ПООБЕЩАЙ!»

– Лизка, ну в самом деле! – на этот раз Алексей уже возмутился. – Я тебе обещаю! На словах! Давай обойдемся без повторных расписок! Ты просто напишешь мне, почему ты прячешься и куда прячешься, и я тебя за это не буду ругать. А завтра, как и пообещал, поведу в кафе, а потом – на море, собирать камешки и ракушки.

«Я НЕ ПРЯЧУСЬ. И НЕ ИГРАЮ. Я ХОЖУ К МАМЕ».

Лиза, сделав новую надпись, отложила ручку и подвинула альбом отцу. Алексей озадаченно уставился на страницу, долго перечитывал выведенные детским почерком слова, не зная, как отреагировать. Дочка замерла испуганным мышонком, опасаясь, что папа все же, вопреки своему обещанию, станет ее ругать.

– Девочка моя… Послушай, солнышко, – он, наконец-то оторвав взгляд от альбома, присел перед притихшей дочерью на корточки и взял ее маленькие ладошки в свои ладони. – Мама умерла. Ты не можешь к ней ходить. Ты хотела сказать, что ходишь в мамину комнату и там сидишь какое-то время?

Лиза покачала головой и, взяв ручку, снова с завидным упрямством вывела: «Я ХОЖУ К МАМЕ! ТЫ НЕ УМЕЕШЬ, А Я МОГУ!».

– Хорошо, девочка… Пусть будет так. Только ты в следующий раз предупреди меня, когда захочешь снова спрятаться… прости, пойти… к маме. Чтобы папа не волновался и не искал тебя. Понимаешь, папа очень пугается, когда ты вот так прячешься! Папа думает, что его Принцессу забрали плохие дяди, он ищет ее везде и очень тревожится. Если ты будешь говорить мне, что хочешь немного… побыть с мамой, я не буду так волноваться. Договорились?

Лиза неуверенно кивнула.

– Вот и хорошо! – Алексей повеселел, а про себя подумал, что, пожалуй, прочитает всученную ему Лизкой книгу. Возможно, тогда ему удастся понять, в какие странные игры играют современные дети, начитавшиеся книжек и насмотревшиеся фильмов.

– Я сейчас пойду немного поработаю… Я должен сейчас поработать, чтобы завтра не быть занятым и пойти с тобой гулять. Нина Павловна принесет тебе молоко, ты будешь умницей, выпьешь его и ляжешь спать. Ты же ведь хочешь, чтобы завтра поскорей наступило? Тогда нужно лечь спать пораньше, – проговорив все это дочери с ласковыми интонациями, Алексей выпрямился, собираясь уйти. Но, вспомнив, вытащил из кармана джинсов заколку для волос и положил рядом с альбомом:

– Я нашел твою заколку у себя в комнате.

Лиза, потянувшись, было, за заколкой, неожиданно осеклась и, сжав пальчики в кулак, отдернула руку.

– Что-то не так? – Алексей, удивившись, поинтересовался. – Это ведь твоя заколка?

Лиза, не глядя на него, покачала головой и, взяв ручку, вывела на альбомном листе: «МАМИНА».

V

Инга долго не могла уснуть. Ей было грустно. Казалось бы, теперь все должно наладиться, самое страшное осталось позади, что уже больше нечего терять. И соленый ветер, и воздух, пахнущий морем, должны вызывать у нее предвкушение чего-то нового, хорошего, но вместо этого она думала о том периоде, что предшествовал ее поездке сюда, и случившихся потерях.

Она думала о Лёке – милой взрослой девочке, больше похожей на подростка, чьи песни оставляли в душе незаживающие царапины. Она радовалась ее успеху, и, в тоже время, грустила о рассыпавшихся отношениях, принесенных на алтарь творческого успеха. Их с Лекой любовь, как и следовало ожидать, не выдержала напряженных графиков гастролей, записей в студиях, многочисленных интервью на радио и в прессе. Инга знала, что так и произойдет. Им с Лёкой некогда станет видеться и даже просто иногда созваниваться. «…Инга, ты меня простишь?..» – когда они прощались, слезы в Лёкиных глазах все же были неподдельными. «…Это и есть та жертва, которую ты мне предсказывала?.. Я во имя карьеры должна пожертвовать нашей любовью? Почему ты раньше мне не сказала?! Ты же ведь знала, знала!..» – отчаяние Лёки, все же вырвавшееся на волю. «Лёка, это – судьба, против нее не пойдешь. Что бы изменилось, если бы я сразу сказала тебе? Этой твой путь, Лёка, становиться на котором я не имею права», – Инга улыбалась, произнося ей эти слова, хотя внутри все разрывалось от боли. Она была счастлива за свою талантливую подругу, сделавшую такой стремительный взлет на музыкальном Олимпе, но, в то же время, глубоко несчастна и одинока в душе.

– Ты же ведь изначально знала… – Инга тихо проговорила себе и, сев на кровати, обняла руками колени. И все же, хоть она и знала заранее, чем закончится ее роман с Лёкой – карты и в тот раз не обманули – с болью потери было слишком сложно справиться. Остались воспоминания, песни на дисках и то попадающиеся в газете, то слышимые по радио интервью. Да еще было одно письмо по электронной почте, в котором Лёка, поддавшись настроению, ностальгировала по их ушедшим отношениям. Письмо Инга удалила. Возврата к прошлому нет.

Еще она думала о дяде. О том, что не почувствовала, что тот смертельно болен. А ведь она так гордилась тем, что может «чувствовать» все, что происходит с ее близкими, и даже предугадывать некоторые события! Не почувствовала, не предугадала… И карты промолчали, и чутье отказало. И давний сон, в котором бабушка сказала ей о скорой смерти дяди, не правильно истолковала… Думала лишь о том, как спасти брата и его девушку. Если бы она узнала, что дядя болен раком, раньше, возможно, сумела бы ему помочь – когда у нее еще была сила.

Она могла бы думать и о себе – о том, что сама лишь чудом осталась жива, о том, что пожертвовала собственной силой, чтобы отвести беду от брата. Но об этом как-то не думалось… Она сожалела лишь о том, что теперь, став «обыкновенной», с интуицией, как у сапога, не сможет больше быть Вадькиным «ангелом-хранителем». Она не почувствует, если ему будет угрожать какая-то неприятность. И не сможет помочь ему и его жене, если вдруг потребуется помощь. Заговоры, ритуалы – все это осталось с ней лишь как теоретические знания. А Силы больше нет.

Инга, не выдержав больше гнета нерадостных дум, встала и зажгла свет. Со светом переживания перестанут быть такими острыми. Свет не оставляет грусти надежд. Наверное, страхи, тоска и депрессия могут жить только во мраке. Они питаются темнотой, как основным блюдом, и множатся, разрастаются на благодатной почве.

Инга походила по маленькой комнате взад-вперед, избавляясь от остатков тоски. Глупо, глупо, глупо грустить и тосковать сейчас о том, что произошло, что уже нельзя поправить. Она приехала сюда для того, чтобы отдохнуть, чтобы немного восстановить душевные и физические силы, чтобы вернуться потом домой, в Москву, бодрой и посвежевшей. У Вадима с Ларисой скоро родится ребенок – это будет радостное событие. Лучше думать об этом.

Инга вернулась к кровати и вытащила из-под нее свой чемодан. Все равно ей сейчас не заснуть, а карточный расклад поможет отвлечься от грустных мыслей.

Она разложила карты, загадав, что ее ожидает в течение месяца. И, рассматривая расклад, не удержалась, чтобы не присвистнуть. Либо карты врут, либо… Карты ей никогда не врали, но это было раньше, когда они чувствовали ее силу. С тех пор Инга не гадала и теперь не могла быть уверенной в том, что карты не перестали ее слушаться. Однако, как бы там ни было, расклад вышел очень любопытным.

Новые знакомые, новые отношения – в этом не было ничего удивительного, карты отразили настоящее. Но, однако, предупредили о том, что среди выпавших «дам» есть та, от которой стоит ждать неприятностей. Вероломная дамочка, вредительница. Инга усмехнулась: вот уж отдохнуть хотелось бы без всяких женских интриг. И выложила следующую комбинацию карт, которая позабавила любовными отношениями с неким королем. На этот раз Инга, уже не принимая «прорицание» всерьез, весело усмехнулась: любовные отношения с мужчинами у нее катастрофически не складывались, не смотря на то, что и умом бог ее не обделил, и внешностью. Виной было давнее предательство любимого мужчины, после которого напрочь исчезло доверие к особям противоположного пола. Об отношениях с мужчинами Инга уже и не думала, и последние ее отношения были уже с девушкой… Но карты упорно сулили в скором времени роман с «королем».

– Король аки Принц. На сивом мерине, – Инга вслух засмеялась. И не расстроилась даже тем фактом, что карты предупредили, что роман может принести переживания. Все ее отношения заканчивались переживаниями и разрывами – не привыкать.

Однако следующая комбинация карт заставила Ингу отнестись к раскладу уже более насторожено, не как к развлечению. Вокруг нее – большое сборище людей. Осиное гнездо, которое она может растревожить. Карты настоятельно рекомендовали ей не идти на поводу чьих-либо просьб и не ввязываться ни в какие, даже самые, казалось бы, невинные дела… Иначе это приведет к беде.

– Вот черт! Да и не хочу я никуда соваться! Я отдыхать приехала, – Инга вслух ответила картам и сгребла их в кучу. Во сне бабушка тоже пыталась предупредить ее о чем-то похожем: просила не соваться в «чужой сад» и сокрушалась по поводу того, что Инга все же туда полезла. Конечно, было бы хорошо думать, что карты врут или сгущают краски, но приснившийся сон… Бабушка уж никогда ее не обманывала. Инга вздохнула и снова разложила карты, на этот раз загадав, к чему может привести то, если она все же ввяжется в пока еще неизвестное ей дело. Карты воодушевились и выдали полный набор «страшилок»: и предательство, и разбитые чувства, и опасность, которой будет подвергнута и она, и близкие ей люди. Чем все это закончится, карты осторожно промолчали – либо и сами растерялись от подобного черного расклада, либо побоялись выкинуть финальную комбинацию, после которой уже ничего не может быть. Весь расклад был помечен знаком смерти – эта карта выпала среди первых и задала основной тон.

– Лучше не ввязываться ни во что, – Инга, озабоченно ероша волосы пальцами, сокрушенно пробормотала. Если карты обещают неприятности, неприятности и будут. В этом они еще ни разу не ошиблись.

– Даже если мне предложат пойти нарвать листьев с деревьев, я откажусь. Буду только ходить на пляж, загорать и читать. Больше ничего я здесь делать не буду, – Инга почти торжественно поклялась и, вытащив из колоды наугад последнюю карту, выложила ее сверху всего расклада. Карты в качестве «утешительно приза» робко пообещали ей некое Возрождение.

– Ай ли? – девушка скептически ухмыльнулась и убрала колоду обратно в чемодан. Хватит. Развлеклась, называется… Она накинула на себя халатик и, захватив пачку сигарет, вышла во двор – навстречу пряной южной ночи.

– … Может, погасим свет? Чтобы не вызвать любопытства у соседей…

– Ты слишком мнителен! – в ответ на робкую испуганную просьбу ночного посетителя последовал приглушенный смех хозяйки. – Соседям моим плевать, в котором часу у меня может гореть свет. Это их нисколько не волнует, уверяю.

– Я не хочу, чтобы возникли какие-то подозрения. Если Мастер узнает…

– Не узнает. Успокойся, – женщина усмехнулась, презирая трусость своего гостя. И жестким тоном потребовала:

– Я хочу знать, какие у Мастера планы на нее. Ты ведь следящий, верно? Тебя он поставил наблюдать за ней?

– Так я тебе и отвечу про планы Самого! – скептический смех мужчины. – Полегче, милая. Не забывайся.

– Хорошо. Спрошу по-другому, – хозяйка, быстро взглянув на посетителя, встала из-за стола и сделала по комнате круг. Остановившись напротив гостя, она, глядя ему прямо в глаза, четко и твердо произнесла:

– Мне плевать на грандиозные планы Мастера насчет нее. Мне важно лишь то, чтобы она не полезла туда, куда не следует – по своему незнанию, от любопытства, из-за мести, черт возьми!

Мужчина расслабленно улыбнулся и, растягивая слова, с видимым наслаждением произнес:

– Рыльце в пушку! Боишься, что твои «подвиги» могут ненароком всплыть там, где не следует? Мастеру плевать на твои делишки, его такие мелочи не интересуют. Как и ты, впрочем…

– Если бы не мои «делишки», он бы не вышел на нее… – женщина сердито огрызнулась и почти с любовной нежностью пообещала:

– Не обольщайся насчет Мастера. Ты его тоже долго интересовать не будешь. Выполнишь свои обязанности – и адьес… Кинет тебя наш Папочка, вот увидишь! Как котенка вышвырнет, как только твоя миссия закончится.

– Посмотрим, милая… Злишься, что Мастер тебя из-за твоих «подвигов» разжаловал?

– Не разжаловал, а лишь ненадолго отстранил, милый, – женщина в тон ему пропела, но, не сдержав эмоций, стукнула кулачком по столу:

– Проклятие… Его интересы катком прошлись по моим. Все мои старания рассыпались прахом! Все мои усилия… Но я все равно добьюсь своего! Слишком много сил было затрачено на достижение цели, чтобы сдаться!

– Но тебе сейчас мешает она. Неожиданный поворотец, – гость рассмеялся. Ему, похоже, нравилось дразнить хозяйку. – И ты сейчас подобна лисице, которая видит виноград, да не может достать его! Похоже, что ты боишься не столько Мастера, сколько ее. Если она наберется сил и знаний, она тебя в порошок сотрет.

– Когда папочка Мастер собирается вплотную заняться ею? – женщина постаралась пропустить колкости мимо ушей. Ей сейчас важна была информация.

– Не могу точно знать. Я только лишь наблюдаю. Но могу тебя немного успокоить, что сейчас тебе ничто не грозит.

– Может, Мастер еще переменит свое решение и оставит ее?

– Сомневаюсь, – гость скептически покачал головой. – Механизм запущен. Да и она уже, сама того не ведая, глубоко увязла во всем этом. Обратного хода нет. Так что, дорогуля, думай, пока есть время, о том, как тебе спасти собственную шкурку.

– Ты мне поможешь, – это был не вопрос, а утверждение.

– А какая мне польза – помогать тебе? – гость хмыкнул и оценивающим взглядом окинул фигуру женщины.

– Я в долгу не останусь, можешь мне верить, – она постаралась не заострять внимание на слишком откровенном взгляде мужчины. – Расплачусь с тобой, не волнуйся… Если ты поможешь мне получить мое. Клянусь своей Силой.

– А если ты не добьешься своего? – мужчина осторожно поинтересовался. Подобными клятвами просто так не разбрасываются, он знал, но все же недоверчиво относился к словесным обещаниям.

Женщина подошла к нему вплотную и, нежно взяв его двумя пальцами за подбородок, глядя прямо ему в глаза, ласково, но в то же время твердо, ответила:

– Добьюсь.