Текст книги "Жизнь длиною в лето. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Наталья Медведская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Кармель покачала головой.
– Довольно грубоватая простецкая тётка. Вот у неё я и выяснила причину отказа мамы. Начальник, оказывается, предложил не только работу, но и роль любовницы. Не за бесплатно конечно. В молодости мама была очень красива, да ты видела: она и в старости хорошо выглядела. Получается, жить в нищете не стыдно, а оказать услуги начальнику стыдно. Мама настолько порядочная, что не могла пожертвовать собой ни ради мужа, ни ради дочери. А ведь можно было поступить по-умному, никто бы и не узнал ничего. Вот это, я понимаю, жертва ради семьи, а так – одни слова. Доконал меня выпускной, деньги, что копили на платье и туфли, ушли на лекарство отцу, ему стало хуже. Я пошла на выпускной в платье, перешитом вручную из маминого свадебного наряда. После девятого класса я уехала в город. Поступила на курсы секретарей машинисток. Через год умер отец. Что ещё ты хотела выяснить? – Ася Ивановна сощурила глаза и пристально посмотрела на побледневшую дочь. – Я дала себе слово. Сделать всё для того, чтобы жить обеспеченно и больше никогда не терпеть лишения. Деревня осталась для меня местом боли и унижения. Я спросила маму, почему она не захотела помочь собственной семье, пусть и таким способом. Она ответила: мол, не могла осквернить свои чувства к отцу и ей очень печально, что я сделала неправильные выводы. Правильные! Ты вот, доченька, сидишь сейчас в большом доме, не печалишься о деньгах и впереди у тебя интересная обеспеченная жизнь. А если бы я послушала мать, ты бы сейчас жила в Захарьино, копалась в огороде или за копейки работала в городе, где-нибудь продавцом или уборщицей. И ни жилья нормального, ни одежды, ни перспектив бы у тебя не было.
Кармель хмыкнула:
– Вряд ли я тогда бы родилась. Получается, ты выбрала папу в мужья, как товар в магазине. Приценилась и решила: этот сможет обеспечить.
Мать не смутилась.
– И что здесь плохого. Я руководствовалась трезвым расчётом. После курсов, поработала пару лет в разных конторах, набила руку. Приобрела кое-какую одежду, пообтесалась и устроилась на мебельную фабрику. Натан при виде меня просто обалдел. Целый год я изображала из себя недотрогу и деревенское патриархальное сокровище. – Ася Ивановна глянула на хмурое лицо дочери. – Зря ты состроила недовольную гримасу. Твоего отца я сделала счастливым, он влюбился в меня по уши. Даже родителей не послушал, женился на мне. А уж как его матушка Кейла противилась, но ничего не смогла сделать. А теперь скажи, разве я неправильно поступила? И не надо чистоплюйствовать, Кармель! Ты никогда не нуждалась и не знаешь, что это такое. Даже не догадываешься, чем мне пришлось пожертвовать. Привыкла всё получать по первому требованию и не задумываешься, как живётся другим.
Кармель смотрела на всё ещё красивое и молодое лицо матери, успехи косметологов, что называется на виду и не знала, что ответить. На душе от её рассказа остался тяжёлый осадок, и ощущение, будто она наелась всякой дряни.
Мать покраснела от негодования и возмущения.
– Молчишь? Ну тогда отправляйся в Захарьино и поработай немного. Тебе полезно окунуться в деревенскую жизнь, будет с чем сравнить. – Ася Ивановна направилась к выходу из кухни, на пороге задержалась и добавила:
– А как назвать твоё соревнование с Леной Стриж? Скольким мужчинам вы сделали больно? Прежде чем осуждать, подумай, доченька, о своих поступках.
***
Кармель упаковала вещи в сумки. Из гаража принесла садовые ножницы, секатор и ножовку, уложила в багажник. Постояла, размышляя, не забыла ли чего-нибудь. Рабочая одежда взята, продукты тоже, деньги с карточки сняла, вроде бы всё. Утром она попрощалась с отцом и матерью, сообщила, что уезжает в Захарьино на неделю. Отдохнуть на природе и немного привести в порядок дом. Натан Михаэлевич с огромным удивлением выслушал дочь, раньше он не замечал за ней тяги к деревенской жизни, но возражать не стал, посоветовал быть осторожнее. Мать с насмешкой смотрела на приготовления дочери.
– Поезжай. Посмотрим, сколько ты протянешь без интернета. И поосторожней с пилой, спроси у кого-нибудь с какого конца за неё браться. А ещё лучше не изображай из себя героиню-декабристку, найми местных, они и вычистят сад.
На этот раз в Захарьино Кармель добралась без происшествий. Остановила машину у калитки, критически оглядела заросший повиликой и хмелем забор. "Наверно нужно начать уборку со стороны улицы" – решила она и принялась переносить вещи в дом.
– Ну и кто тут у нас нарисовался? – послышался знакомый голос.
Кармель повернула голову – Ираида Кимовна в розовом спортивном костюме, держала в руке мундштук с незажжённой сигаретой.
– Как бы то ни было, но я рада видеть тебя, – заявила старушка снисходительно. Из открытой калитки соседского дома выскочила такса и рванула к Кармель. Не добегая пары метров, она оскалила зубы и зарычала.
– Я ей не нравлюсь, – взвизгнула девушка и попыталась прикрыть голые ноги сумкой.
– Фу, Инквизитор! Она невкусная.
Кармель хихикнула:
– Это ещё почему?
Собака села на задницу, подняла узкую мордочку и принюхалась.
– У тебя есть конфеты? Только не сосательные, – предупредила старушка.
– Шоколадка.
– Пойдёт. Дай Инквизитору. И пусть понюхает твою руку.
Кармель полезла в сумочку, достала "Алёнку". Пёс, услышав шуршание обёртки, взвился в воздух и выхватил наполовину открытую шоколадку из руки девушки. Она вскрикнула от испуга, почувствовав горячее дыхание собаки на коже. Инквизитор в два счёта расправился с плиткой шоколада и более благосклонно посмотрел на дарительницу сладости. Кармель протянула дрожащую руку, пёс обнюхал, фыркнул и потрусил прочь.
– Вот и познакомились. С чего начнёшь уборку подворья? – поинтересовалась Ираида Кимовна. – Я, честно сказать, больше не надеялась тебя увидеть.
Кармель улыбнулась и заправила за ухо прядь волос, упавшую на глаза.
– Начну сначала. Ираида Кимовна, не подскажете, у кого можно купить газовый баллон и кто может подключить его к печке. Я взяла спиртовку. Но на ней много не приготовишь.
Бабулька сначала закурила сигаретку, разогнала дым перед лицом и только потом ответила:
– Попроси Сашку Кузнецова. Он на все руки мастер. Как устроишься, приду на чай, поболтать, – заявила она королевским тоном и чуть шаркающей походкой направилась к своему дому.
Кармель занесла вещи, развесила одежду на плечиках. Крохотную сумку-холодильник, работающую от аккумулятора, поставила вплотную к обычному холодильнику. Спиртовку расположила рядом с газовой печкой. Сняла модный наряд, переоделась в футболку и удобные брюки-капри. Волосы завязала в высокий хвост, чтобы не падали на глаза.
У ворот дома Кузнецовых пыхтел трактор, который ранее вытаскивал её машину из канавы. Кармель, перекрикивая шум, позвала Сашку.
– Чего орёшь? – Сашкин отец, не открывая калитки, выглянул через забор. – Нужна помощь?
– А Крыжовник, то есть Саша дома? – Кармель честно попыталась вспомнить, как зовут его отца.
Мужичок почесал лохматую голову.
– Нет его. В город за запчастями уехал. Говори чё надо, я помогу.
– Мне нужен баллон для газовой печки и ещё... свет подключить надо, – досадуя на вдруг возникшую косноязычность, пояснила Кармель.
Мужичок оживился.
– Так это я мигом спроворю. Есть у меня запасной баллон и как раз недавно заправленный – Он, ухмыляясь, назвал заоблачную цену.
Кармель покачала головой.
– Дорого.
– Ладно, только для тебя. От сердца отрываю. Три тысячи и по рукам.
– Как вас зовут? – поинтересовалась Кармель.
– Петрович.
– Петрович, даю тысячу за баллон и тысячу за подключение к свету.
– Две с половиной, иначе не сдвинусь с места.
– Хорошо, – смирилась Кармель. – Пойдёмте.
– Щас не могу. Вечерком. Приеду и всё сделаю. Монеты вперёд.
Кармель отдала деньги.
Дома она нацепила рабочие перчатки и попробовала вырвать бурьян у забора. Не получилось. Притащила садовые ножницы и стала понемногу состригать лебеду и молодую кустистую амброзию. За час работы ей удалось очистить метра три не больше.
– Ты кто такая? – услышала девушка низкий голос и не сразу сообразила, что он принадлежит крупной полной старухе, которая с любопытством разглядывала её.
– Внучка бабушки Маши – Кармель.
– Вот ты, значит, какая. А уж Маша расписывала тебя: умница, красавица. И что? – Бабка хмуро оглядела её и пробурчала: – Ничего особенного. Аська, да и Маша в молодости покрасивее тебя были.
Кармель смутилась.
– Ну, я вроде и не претендую на звание красавицы. А вы, наверно, бабушка Маня?
– Она самая. А претендовать и не на что. Глазищи у тебя бесовские, чёрные, чего уж тут хорошего. Слышала, дом надумали продать?
Кармель кивнула.
– Пытаешься подворье в божеский вид привести? А не надо было допускать до такого состояния. Машу бросили без помощи, а она глупая оправдывала вас. Небось теперь оттуда наблюдает, – Баба Маня подняла указательный палец вверх, – во что превратился двор. Ну лучше поздно, чем никогда. – Голос старухи вдруг смягчился. – Пойдём, дам острую тяпку. Сподручнее будет бурьян спалывать.
Кармель вздохнула и направилась за ней следом. Пожилая женщина двигалась медленно и плавно, словно гружёная баржа по реке. Длинный цветной халат соседки клумбой колыхался перед глазами. Кармель нетерпеливо притоптывала позади, не имея возможности обогнать старуху. Тропинка пролегала сквозь заросли травы и была довольно узкой.
– Тут подожди. Сейчас вынесу инструмент, – заявила баба Маня, останавливаясь перед кованой калиткой, выкрашенной в яркий жёлтый цвет.
Кармель посмотрела на клумбы перед двором, на аккуратно подстриженную траву, на сам нарядный домик под шубой кремового цвета и поняла насколько убого выглядит дом бабушки по сравнению с соседскими. Даже дом Ираиды Кимовны не произвёл на неё такого впечатления, как этот. Здесь все дышало любовью к родному гнезду: резные ставни на окнах раскрасили в несколько цветов, забор сверкал свежей краской, виноградная лоза аккуратно подвязана, а железные столбики беседки стилизованы под стволы березы.
– Держи, – баба Маня протянула Кармель тяпку. – Чтобы огород в порядок привести, найми Толика Егорова, у него косилка имеется. Сама не справишься. И это... За могилками твоих деда и бабки я слежу, а вот за двумя другими никто не смотрит уже несколько месяцев. Мне не добраться в Благодатный, сама сходишь и обработаешь.
Кармель округлила глаза.
– Какие две другие?
Баба Маня поджала губы, её желтоватые, как у кошки глаза сердито засверкали.
– Родители твоей бабушки родом из хутора Благодатный, там они и похоронены. Ты прямо как безродный Ваня, не знаешь своих корней.
Кармель насупилась, пробормотала слова благодарности за тяпку и поплелась назад.
С помощью тяпки и садовых ножниц к часу дня она убрала все заросли перед домом. Открылся неприглядного вида ржавый забор из сетки рабицы. Кармель расстроилась. Оказывается: бурьян скрывал не только некрашеный забор, ставни с облезшей краской, но и давно небелёные стены дома. Настроение испортилось, она в сердцах стянула перчатки и обнаружила пару сломанных ногтей. Кармель посмотрела на руки – выявила ещё несколько царапин. Опустила взгляд на голые до колен ноги – их тоже украшали царапины. В пылу работы не заметила, как поранилась. Оглядела будущий фронт работ и окончательно упала духом. Усталость, расставание с подругой, неприятности последних дней и то, что ей пришлось выслушать столько заслуженных упрёков за всю свою семью – всё это вылилось в неудержимый поток слёз. Кармель, всхлипывая, зашла во двор и всласть наревелась, сидя на крыльце. Когда слёзы иссякли, она почувствовала, что жутко проголодалась. Умыла опухшее лицо холодной водой из-под крана, на кухне разожгла спиртовку и поставила на огонь кастрюльку с водой. Пока вода закипала, обрезала все ногти, обработала ранки на ногах и руках перекисью водорода.
Через полчаса, поев пельмени, сытая и повеселевшая Кармель села в машину с намерением купить в магазине эмалевую краску и известь для побелки дома. В магазине ей удалось приобрести щётки, две банки эмали цвета морской волны и несколько пакетов с известью и синькой. На заднем сидении "Ауди" лежали подарки для близнецов Марины. Из двора Егоровых раздавались радостные крики. Кармель открыла калитку и позвала Марину, на её голос из сада выбежали мальчишки с игрушечными автоматами в руках.
– Злой монстр пытается прорваться к нам, – завопил один из близнецов.
– Мочи его, – поддержал его второй брат, нажимая на гашетку пластикового оружия.
Раздался громкий треск. Кармель сделала вид, что в неё попали, картинно сползла вдоль забора и опустилась на траву.
– Монстр убит! Ура! – заорали близнецы.
– Привет, Ириска, – услышала Кармель.
Поверженный монстр открыла глаза и под протестующие крики малышни смущённо вскочила на ноги.
– Привет, Марин. Я по делу. Баба Маня сказала, что у вас есть косилка. Мне нужно траву в огороде убрать.
В открытом окне показался Толик.
– Здорово, Карамелька. Что-то ты зачастила в Захарьино, – съехидничал он. – Я слышал, – остановил он повторение просьбы гостьей. – Косилкой ничего не сделаешь. На огороде бурьян в человеческий рост, а иные кусты лебеды со стволами в человеческую руку. Нужен трактор. Попроси Кузнеца, пусть цепями перебьёт.
Кармель отряхнула бриджи от песка и земли.
– Спасибо за подсказку. А можно мне мальчишкам подарить кое-что? – поинтересовалась она у Марины.
– Дари, – разрешила она и погладила огромный живот. – Пинается, спасу нет.
Кармель достала из машины две больших коробки и вручила близнецам.
– Играйте и не ссорьтесь. Пока ребята, – помахала она Марине и Толику.
– Всего доброго. Спасибо за игры. – Марина прочитала на упаковке. – Хоккей и бильярд. Теперь главное, чтобы отец не забрал их у детей, – засмеялась она.
Крыжовник возился под капотом «девятки», когда Кармель остановила машину возле дома Кузнецовых. Он поднял голову и без удивления глянул на бывшую подружку детства.
– Что на этот раз?
– Деловое предложение. Нужно убрать бурьян в огороде, Толик посоветовал к тебе обратиться.
– Отец закончит культивировать кукурузу в семь вечера. Где-то минут через двадцать я подъеду. Сотка стоит восемьдесят рублей. – Сашка взялся за гаечный ключ и больше не обращал на неё внимания.
Он явно игнорировал её. Кармель почувствовала обиду, ещё минут пять молча постояла рядом с ним, и вернулась к "Ауди". "Почему они все ведут себя так, будто я предала их и виновата во всех бедах, – озадачилась она. – Бабульки и те лезут с упрёками".
Кармель поставила машину в тень, занесла покупки в дом. Солнце палило нещадно. Она заставила себя сложить убранную траву в одну кучу, получился целый стог, и тогда позволила себе насладиться ароматным кофе.
В распахнутые окна послышалось тарахтенье. Кармель вскочила с кресла, в котором задремала и выглянула на улицу. Сашка остановил трактор и уже распахивал ворота. Она заметалась по комнате, не помня, куда засунула расчёску, быстро сполоснула лицо, пригладила волосы руками. При её появлении Крыжовник чуть оживился.
– Дрыхла? – поинтересовался он, заметив заспанное лицо.
– Почему сразу дрыхла? Прикорнула, – улыбнулась Кармель, любуясь загорелым лицом и блеском зелёных глаз Сашки.
– Ладно, барыня, пусть будет по-вашему. – Я проеду вдоль забора на огород, по пути тоже собью траву, всё тебе меньше останется. – Сашка завёл тракторок и он, громыхая цепями, двинулся по высокой траве. Дорожка из мелко изрубленной зелени и сухих веток стелилась вслед за трактором.
Кармель с интересом понаблюдала за работой Крыжовника и пожалела, что нельзя также убрать в саду и во дворе, придётся возиться самой. Она отправилась на кухню, готовить самый простой ужин. Отварила макароны, заправила их зеленью и сыром, открыла банку с готовыми морепродуктами, выложила на блюдо. Тарахтенье трактора смолкло. Минут через десять на пороге кухни появился Сашка.
– Я закончил с огородом, подключил баллон. Давай проверю, – он протиснулся мимо неё к газовой печке, открыл вентиль и поднёс горящую спичку к конфорке. Голубой огонёк немедленно вспыхнул. – Иди принимай работу.
– Хорошо. А потом поужинаешь со мной. Идёт? – предложила Кармель, выходя во двор.
Он не только сбил траву на огороде, но и в саду, там, где смог проехать между деревьями.
– Здорово! – Она захлопала в ладоши, а потом, обняв, чмокнула его в щёку.
Сашке отчего-то не понравилась её выходка, и он нахмурился.
– Огород пятнадцать соток – с тебя тысячу четыреста, плюс обещанные отцу две с половиной. Провод я сейчас подсоединю к дому. Сегодня будешь со светом.
– Хорошо, – Кармель пошла в дом, буквально кожей чувствуя его тяжёлый взгляд.
На кухне она насыпала макароны в тарелки, сверху выложила морепродукты в сливочном соусе. Крыжовник сунул деньги в карман, вымыл лицо и руки под допотопным рукомойником, вытерся полотенцем, поданным Кармель.
– Ириска, скажи честно, что тебе нужно в Захарьино? – пробормотал неразборчиво Сашка, с аппетитом уплетая макароны.
– Я же объяснила, родители решили продать дом, а покупатели, увидев в каком всё запустении, испугались. Вот я и навожу порядок. – Она встала из-за стола и поставила чайник на плиту. – Кофе или чай?
– Чай. И что, кроме тебя больше некому? – Сашка опустошил тарелку и покосился на кастрюльку с макаронами.
– Все заняты. А у меня полно времени. – Кармель положила гостю добавки.
Крыжовник не возражал. Не успел чайник закипеть, как он справился со второй порцией макарон. Она налила чай в кружки, переложила конфеты из пакета в вазочку.
– Что ты делаешь? – Сашка, сузив глаза, глядел на неё с ехидцей.
Кармель озадачилась резкой переменой его настроения:
– В смысле? Ты не любишь конфеты?
– Да при чём тут сладости! Думаешь, я дурак и не вижу твоего странного поведения. Зачем тебе это? Поиграть от скуки? То одну соблазнительную позу примешь, то другую, то взгляд, то вздох. Нафига ты это делаешь? – Он отхлебнул кипяток и зашипел от боли.
Кармель почувствовала: лицо горит огнём. После его слов она сообразила, что по глубоко въевшейся привычке вела себя с ним, как обычно с мужчинами, кокетничая на грани приличия. От неожиданности, что ей высказали в лицо, то, что обычно скрывают, возмутилась:
– Да ничего мне от тебя не надо!
Кузнецов встал из-за стола, вмиг оказался рядом с ней, больно сдавил плечи руками и прошипел прямо в лицо:
– С огнём играешь. А мы люди простые, политесам необученные. Судя по твоему поведению, тебе нужен мужчина. Так я могу удовлетворить, если что...
Кармель отшатнулась и жалко пролепетала:
– Я ничего такого не имела в виду. Нечаянно получилось.
Сашка чуть оттолкнул её от себя и сел за стол.
– Ты идиотка. Если в деревне будешь вести себя так, быстро нарвёшься на большие неприятности и огребёшь по полной.
Кармель разозлилась:
– Да что за бред. Я всегда себя так вела и ничего.
Сашка посмотрел на неё хмуро, с хрустом раскусил шоколадную конфету.
– Тебе или здорово везло, или мужики попадались никчёмные. Дам бесплатный совет: завязывай просто так от нечего делать томно закатывать глазки, крутить попой и выставлять напоказ груди.
– Ничего я не выставляла! – У Кармель от обиды сел голос.
– Спасибо за ужин, Ириска. – Крыжовник допил чай и поднялся. – Жаль, ты не представляешь, как провокационно выглядят твои ужимки. – Он поднял руку, останавливая возглас возмущения хозяйки. – Хорошо, не ужимки, а методы соблазнения. А они, прямо скажу, действенные, особенно если учесть, что ты дама весьма симпатичная и аппетитная. Ладно, я тебя предупредил.
Кармель словно чёрт дёрнул за язык.
– А вдруг ты мне понравился?
Кузнецов помрачнел.
– Не надо, Ириска. Поиграешь и уедешь... – Он махнул рукой в жесте прощания. – Пока не стемнело, пойду подключу свет.
Кармель обхватила голову руками. "Интересно, почему жизнь решила преподать мне сразу несколько уроков. Я поссорилась с лучшей подругой, с матерью, выслушала о себе кучу гадостей. Начинаю сомневаться в своей привлекательности. Даже Сашка отчитал меня, как девчонку. Да пошёл он, деревенский Спиноза".
Минут через двадцать послышалось тарахтенье трактора, Кузнецов уехал. Щёлкнула выключателем – круглый плафон на кухне загорелся мягким светом. Она убрала со стола посуду и поставила греть воду в большой кастрюле. В пустой кладовой установила цинковую ванну, вылила в неё два ведра холодной воды. "А ведь бабушке приходилось вот так каждый день греть воду для купания, – поняла она. – Вот когда я оценила прелесть ванны и душа. – Кармель почесала зудящие ранки. – Скорей бы вымыться и спать". Тело гудело от усталости, глаза слипались. Она посмотрела на часы и поразилась: девять вечера, а её нещадно клонило в сон.
Ночью её разбудили лёгкие шаги, кто-то еле слышно бродил в соседней комнате. Она замерла, чутко прислушиваясь к любому звуку. Тёмная тень мелькнула в дверном проёме и метнулась к ней. Кармель сдавленно пискнула и отшвырнула от себя пушистый комок.
– Ну ты и сволочь, Рыжая, напугала до смерти.
Кошка запрыгнула на кровать и замурлыкала.
– Назову тебя Лиской, согласна? И где тебя носило? Я звала тебя, звала.
Кошка, видимо, согласилась с новым именем и заурчала громче. Кармель погладила животное за ухом, Лиска выгнула спину, лапами царапая матрац.
– Эй, осторожнее, меня не поцарапай, я и так вся в ранках.
На кухне звякнули чашки, Кармель вскочила с кровати.
– Лиска, ты ещё кого-то привела?
Быстро включила свет в спальне, потом в зале, на кухне – никого. Погасила иллюминацию, улеглась в постель, кошка растянулась в ногах.
Проснулась Кармель на рассвете, едва первые лучи солнца скользнули по лицу и жаром полыхнули в закрытых веках. Она прихлопнула комара на оголённом плече и тут же ощутила, как зудит тело от укусов этих мерзких насекомых. "Вот же балда, забыла закрыть окно". Кармель поёжилась от прохладного воздуха, натянула покрывало почти до шеи и закрыла глаза, намереваясь поспать ещё. Но тут по всей деревне началась оглушительная перекличка петухов. Ор птиц в саду стал громче, а воробьи прямо под окном, на кусте жасмина, устроили потасовку. Она полежала ещё минут пять и поняла: больше не заснёт. Вспомнился сон. Она бродила среди деревьев, потом вышла в поле и стала рвать фиолетовые ирисы. Она набрала огромный букет цветов и собиралась их куда-то нести. "Надо же, – подумала Кармель, – приснится же такая чушь. Ирисы в поле". Дома ей тоже приснился сон с ирисами, яркий, тревожный, её за сорванные цветы ругал призрак, якобы она сорвала их с могилы.
Стрелки на часах показали двадцать минут пятого. Никогда в жизни она не вставала так рано. К шести часам утра Кармель привела себя в порядок, позавтракала, прибрала в доме и вышла во двор. Солнце уже успело подсушить росу, но запахи привядшей травы, аромат цветов, сохнущей земли показались ей резкими. Мышцы, непривычные к тяжёлой работе, болели, царапины на руках и ногах чесались, спину саднило – Кармель чувствовала себя столетней старушкой. Кряхтя и чертыхаясь, принялась собирать скошенную траву и переносить её в огород. Часа через три она с удовлетворением оглядела огромные кучи травы – теперь перед домом и во дворе был порядок. Чувство острого голода заставило её прервать работу. Яичница с помидорами и хлеб с маслом показались ей необыкновенно вкусными, а кофе необычайно ароматным. В открытое окно кухни послышались шаркающие шаги, скрипнула дверь, на пороге появилась соседка с неизменным мундштуком в руке.
– Приобретаешь деревенские привычки? Вот сколько работы успела поутру сделать.
– И вам доброе утро, Ираида Кимовна, хотите кофе?
– Не откажусь. – Гостья устроилась на табурете.
Кармель обратила внимание: на ногах соседки снова были большие мужские сандалии. А вот остальной наряд Ираиды Кимовны напоминал одеяние девочки тинейджера: узкие рваные джинсы, футболка, украшенная стразами, на шее три серебряных цепочки с разнокалиберными кулонами.
– Представляете, я вчера улеглась спать в девять вечера, поэтому к четырём часам уже выспалась, да и петухи орали так, что мёртвого поднимут, – сообщила Кармель, наливая кофе. – Передохну немного и пойду в саду между деревьями бурьян убирать.
– Ну-ну. Я вижу, во что ты уже руки превратила. Мне, конечно, приятно смотреть, что подворье Маши приобретает жилой вид, но не проще нанять людей? Или папанька разорился? – Ираида Кимовна отставив мизинчик, пила кофе маленькими глотками.
– У папы всё хорошо. Мне самой хочется, – буркнула Кармель. – С чем не справляюсь, попрошу помочь. Сашка вон огород скосил и в саду между деревьями проехал.
– Сдаётся мне, ты пересиживаешь в деревне какой-то свой кризис, – произнесла гостья с сомнением в голосе.
Кармель с досадой глянула на проницательную бабулю.
– Захочешь поделиться, я с удовольствием выслушаю. Опыта у меня поболе твоего, может, что подскажу, – предложила Ираида Кимовна. – Ну ладно, не буду мешать. Работай.
Кармель проводила гостью до калитки, из кустов выскочила Лиска.
– Ну и где ты шастала? Опять завтрак пропустила.
Ираида Кимовна с подозрением и ужасом уставилась на кошку.
– Откуда она взялась? Это же кошка Маши. Она пропала, а сейчас значит вернулась. Мистика да и только.
– Это бабушкина кошка? – охнула Кармель. – И как её зовут?
– Никак. Маша кликала по-разному: бестия, рыжая, лиса. На всё отзывалась. Очень своенравное животное, приходила и уходила, когда вздумается. – Ираида Кимовна бочком и, явно что-то не договаривая, обошла кошку, словно боялась даже коснуться её.
Отдохнув, Кармель решила начать побелку дома, развела в ведре, купленную накануне известь, добавила в неё синьки, полюбовавшись полученным цветом, приступила к работе. Дом бабушки был невысокий и небольшой: на улицу смотрели три окна, два из зала, одно из спальни. Вход находился со стороны сада, поэтому, чтобы добраться до крылечка, нужно было обогнуть дом по тропинке из половинок кирпича. От входной двери через крохотный коридорчик путь вёл сразу на кухню, рядом с ней располагалась кладовая, в ней-то Кармель и устроила ванную комнату. Начала побелку с глухой стены без окон, до стрехи дома она легко доставала с табурета. Работа спорилась, вот только попадающиеся крупинки синьки приходилось растирать щёткой. Через два часа Кармель закончила побелку и, довольная собой, отошла в сторонку полюбоваться плодами своего труда. Некрасивые полосы от щётки, тёмно-синие пятна, от не растворившейся синьки сделали стены неопрятными. Дом выглядел сейчас хуже, чем до её побелки. Она растерянно смотрела на пёстрые стены, не зная, что предпринять.
– Да уж, строители нервно курили бы в сторонке и жевали малярные кисти, глядя на такую красоту, – услышала девушка ехидный голос Ираиды Кимовны.
Кармель обернулась. Обе соседки стояли на улице и смотрели на дом.
– Первый раз белила? – поинтересовалась баба Маня.
Кармель кивнула.
– Ох и много в тебе, Ираидка, желчи. Можно подумать, ты бы лучше сделала. Сама своими руками ничего делать не умеешь, а критикуешь.
Ираида Кимовна подбоченилась, гордо вскинула голову, украшенную множеством заколок.
– От меня и не требовалось работать, я всегда была женщиной-праздник, а не тягловой лошадью, как ты.
– Ах ты, зараза, – вскинулась баба Маня.
– Стойте– стойте! Не ссорьтесь, – закричала Кармель. – Лучше подскажите, как исправить это безобразие.
– Спрашивай у мастера щётки и белил. Я пас, – заявила Ираида Кимовна и, шаркая сандалями, потопала к себе.
Баба Маня, проводив взглядом соперницу, зашла во двор.
– Этот раствор придётся вылить. – Старушка помешала в ведре палкой. – Синьку сначала нужно растворить в небольшом количестве воды, потом через ситечко или марлю вливать понемногу в раствор. Цвет сделаем менее насыщенным, так быстрее закрасятся огрехи.
Кармель выполнила её указания, благо известь и синьку купила с запасом.
– А теперь, берёшь, макаешь и легонько, ровно, мазок к мазку, в одном направлении ведёшь кисть. – Баба Маня, приговаривая, ловко побелила приличный кусок стены. – Попробуй сама. – Она протянула девушке щётку.
Кармель от усердия высунула язык. Сначала получалось не очень красиво, но потом мазки начали ложиться ровнее.
– Другое дело, только боюсь, тебе придётся слоя три пройти, чтобы забелить полосы и пятна, – рассудила соседка, присматриваясь, к проявляющемуся пятну синьки.
Кармель вытерла рукавом забрызганное известью лицо.
– Баб Мань, спасибо за помощь.
Старушка махнула рукой.
– Да не за что.
Пришлось четыре раза перебеливать стены, чтобы они приобрели нормальный вид. Она закончила трудиться только в девятом часу вечера. Весь день ничего не ела, только выпила несколько стаканов воды. От усталости и голода тряслись руки и ноги. Поставив на огонь в большой кастрюле воду для купания, в маленькой сварила пельмени. Еле сдержала себя от желания немедленно слопать пельмени, сначала всё же решила выкупаться. В тёплую воду Кармель уселась со стоном: мышцы ног ныли от огромного количества прыжков с табурета, совершённых за день. Она посмотрела на руки – кожа от резиновых перчаток сморщилась и побелела, царапины зигзагами изукрасили не только кисти, но и предплечья. На ногах повреждений оказалось меньше, спасибо брюкам, защитили немного. Кармель приступила к ужину, когда на посеревшем небе начали проклёвываться первые звёзды. Покончив с показавшимися ей необыкновенно вкусными пельменями, она уселась на ступеньках крыльца с кружкой кофе. Послышались знакомые шаркающие шаги на дорожке, ведущей к дому. Через пару минут показалась Ираида Кимовна.
– Привет. Увидела у тебя на кухне свет, дай думаю, проведаю трудягу. – Старушка опустилась рядом с Кармель, затянулась сигаретой, выпустила красивые колечки дыма.
– Я не люблю запах сигаретного дыма, но у вас он какой-то приятный. – Кармель допила кофе и поставила кружку на ступеньку.
– Хочешь курнуть? Да не боись, они лёгкие, слабые. Усталость, как рукой снимет. Не веришь, попробуй. – Ираида Кимовна протянула тонкую изящную сигаретку.
Кармель взяла её, понюхала. Соседка щёлкнула зажигалкой.
– Я вообще-то не курю, так баловалась пару раз за компанию и только, – пробормотала Кармель, вдыхая сладковатый дым. После нескольких затяжек, она начала кашлять.
Старушка забрала сигарету, потушила и зачем-то положила окурок в портсигар.
– Ираида Кимовна, а почему вы не ладите с бабой Маней? Вам же скучно по одному жить.
– А у нас по всем вопросам разные мнения, чуть что сразу скандал разгорается. Она всю жизнь с одним пьяным придурком прожила, всё терпела, лишь бы детей не лишать отца, а я никогда не позволяла мужчине унижать себя. Знаешь, сколько у меня мужей было? Пять. И всех я бросала, если надоедали или борзеть начинали. А ещё Маня не может простить, что она вкалывала, как проклятая, а я никогда не работала. И сейчас она сама возится по дому, а мне или сын делает, или людей нанимает. Она меня тунеядкой зовёт, может и верно, только мне на это наплевать, каждый жизнь устраивает, как может.
