Текст книги "Берега мечты. Том I"
Автор книги: Наталья Антарес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
–Между прочим, статуя Понсе де Леона была отлита из бронзовых пушек, из которых англичане палили по испанцам, – Родрик поджег сигарету, сделал глубокую затяжку и сизыми полукольцами выпустил дым, – так что это, можно сказать, двойной памятник. А вообще, интересный человек был этот дон Хуан… На мой взгляд, одна из самых сложных и противоречивых фигур в истории Пуэрто-Рико. С одной стороны, он был патологически жаден, беспринципен и фактически ответственен за геноцид таино, но если посмотреть на его личность глазами испанских современников, то Понсе де Леон был выдающимся деятелем своего периода – отважным искателем приключений, бесстрашным первооткрывателем новых земель и при этом обладал государственным мышлением. Он происходил из влиятельной кастильской семьи, был вхож в королевский дворец, участвовал в освобождении Гранады от мавров и мог сделать блестящую военную карьеру у себя на родине, но война закончилась, и его таланты оказались невостребованным, а молодой Хуан был слишком амбициозен и тщеславен, чтобы жить надеждами. Он отправился в Вест-Индию, как тогда было принято называть Америку, пересек океан, с кучкой таких же отчаянных соратников завоевал цветущий остров с благодатным климатом, похожий на земной рай, и основал Каппару, первое испанское поселение, а затем начал последовательно грабить и уничтожать таино. До прихода конкистадоров Боринкен был самым густонаселенным островом в регионе, а таино представляли собой довольно развитое общество – они занимались охотой, рыболовством и земледелием, строили каноэ, вмещавшие в себя около сотни человек, и имели четкую иерархию власти. А потом началась обычная история: опустошительные войны, повальная вырубка лесов, массовое вытеснение индейцев с сельскохозяйственных земель, болезни, от которых у таино не было иммунитета. Таино заставляли работать на плантаторов, собирали с них непомерную дань, и плюс был еще один немаловажный момент. Когда испанцы прибыли на Боринкен, они не привезли с собой женщин, ну и, сама понимаешь, конкистадоры принуждали индианок к вступлению в связь, у тех рождались дети– метисы, и постепенно на острове ни осталось ни одного чистокровного таино. В разгар колонизации к Пуэрто-Рико причалили суда с африканскими рабами, и сейчас, тут всё настолько перемешалось, что уже и не разберешь, кто чей потомок. А ведь у истоков стоял всё тот же Понсе де Леон – за особые заслуги перед короной испанский монарх произвел его в рыцари, и с тех пор он звался дон Хуан. Кстати, на посту губернатора у него что-то не сложилось, и в результате подковерных интриг он был смещен с должности. Здесь бы ему и тихо удалиться на покой, заняться бы своими гасиендами и превратиться в мирного фермера, но дон Хуан был одержим навязчивой идеей отыскать источник вечной молодости.
–Подожди, что-то я такое слышала! – смутно вспомнила я, – значит, это происходило в Пуэрто-Рико?
–Не совсем, – Родрик выбросил окурок в урну, закашлялся и вопреки здравому смыслу снова щелкнул зажигалкой, – в прислуге у де Леона ходила пожилая индианка, она и рассказала ему о том, что на острове Бимини к северу от Боринкена бьет волшебный источник, дарующий вечную молодость. В то время дону Хуану было уже за пятьдесят, для тех лет весьма солидный возраст, не оставляющий особых перспектив, а наш герой по-прежнему ощущал в себе честолюбивые стремления и панически боялся одряхлеть. Не думаю, что он сразу поверил индейской старухе, но дальнейшие беседы с индейцами укрепили его в намерении любой ценой найти чудесный фонтан. Все опрошенные им индейцы одинаково описывали и сам остров, и путь к нему, а некоторые и вовсе рассказывали, что лично знавали тех, кто омолодился с помощью источника. Понсе де Леон твердо решил отправиться в плавание, но всё оказалось не так просто, и прежде, чем выдвинуться на север, ему пришлось возвращаться в метрополию и лично просить у короля патент не только на поиски и колонизацию Бимини, но и, не поверишь, на эксплуатацию источника вечной молодости. Король оказался не промах, и не моргнув глазом, поставил свой автограф на этом фантастическом документе. Так дон Хуан получил эксклюзивные права на плоды грядущих открытий, снарядил экспедицию и вскоре отплыл из Пуэрто-Рико в сторону Багамских островов. Его команда была самой старой в земной истории, де Леон охотно брал на корабль и стариков, и инвалидов. Видимо, он считал, что эти люди будут более мотивированы, ведь помимо золота он фактически посулил им новую жизнь. Через месяц, накануне Пасхи, флотилия достигла берега, и перед ними во всей красе предстала большая земля, утопающая в зелени и цветах.
–Флорида! – едва не захлопала в ладоши я, когда с памяти внезапно упала пелена, и однажды прочитанная мною история из неясных обрывков превратилась в четкую картину, – де Леон открыл Флориду, так?
–Точно! – сбил пепел британец, – Pascua de Florida, так он ее назвал в честь испанского праздника Пасхи. Леса там кишели дичью, а рыбу можно было ловить руками – огромные площади плодородной земли оказались фактически бесхозными. Именем испанской короны де Леон провозгласил себя владельцем Флориды, но это не принесло ему радости, потому что он так и не нашел заветный источник. Испанцы тщательно обследовали всё восточное побережье, а матросы наполняли фляги из каждого попавшегося на пути водоема, но их усилия так и не принесли результатов, и разочарованный дон Хуан вернулся в Пуэрто-Рико ни с чем. Но так как де Леон был не из тех, кто легко сдается, четыре года спустя он вновь пустился в плавание, на этот раз взяв с собой будущих поселенцев, чтобы те начали осваивать Флориду. Сокровища его больше не привлекали, они и так был сказочно богат, но легенда о волшебном источнике продолжала манить его к далеким берегам. К сожалению для де Леона вторая попытка обрести вечную молодость стала роковой. Не успели колонисты высадиться во Флориде, как натолкнулись на такое яростное сопротивление местных индейцев, что вынуждены были спешно погрузиться на свои корабли. В этой стычке де Леон был смертельно ранен отравленной стрелой и вскоре умер на Кубе. Кстати, изначально он был похоронен как раз в церкви Игнасио-Сан-Хосе, но позже его останки эксгумировали и перенесли в собор Сан-Хуан-Баутиста.
–Странно получается, не находишь, – после долгого молчания задумчиво произнесла я, – как ни крути, Понсе де Леон был неординарной исторической персоной, но я вспомнила его имя лишь в связи с поисками источника.
–Так уж устроен человеческий мозг, Рода, – понимающе улыбнулся британец, – нам свойственно запоминать самые яркие эпизоды, а все остальные не менее яркие вехи биографии, как правило, остаются, на втором плане. Так вышло и с де Леоном: первая ассоциация – Бимини, и только затем на ум приходит основание Сан-Хуана. Самое поразительное, что настоящий Бимини – это цепочка островов в полусотне миль от Форт-Лодердейла во Флориде, и на Северном Бимини действительно есть целебный грот, но его омолаживающий эффект немногим выше, чем у обычной грязевой ванны. В общем, так до сих пор и не ясно, то ли де Леон просто сбился с пути, то ли источник никогда и не существовал в реальности, то ли его волшебные свойства полностью иссякли, когда на Багамский архипелаг впервые ступила нога колонизаторов, во всяком случае так утверждал мой друг-таино, когда я его об этом спрашивал. Он сказал, что боги даровали вечную молодость лишь избранным, а о какой избранности могла идти речь, если у каждого матроса в испанской эскадре руки были по локоть испачканы в крови индейцев?
–То есть даже если источник не легенда, у де Леона не было ни единого шанса, – резюмировала я, – возможно, Пуэрто-Рико на меня как-то по-особенному действует, но мне кажется, что твой друг был прав. Цивилизации инков и майя по-прежнему являются загадкой для ученых, так чем таино хуже, просто после одних остались до сих пор не расшифрованные записи, а после других – никем не найденный источник.
–Ты читаешь мои мысли, – поддержал мои рассуждения Родрик, – таино что-то знали, но это знание ушло в небытие вместе с их народом. Хочешь я расскажу тебе совершенно безумную теорию? Дорога Бимини, слышала про такую?
–Нет, – отрицательно помотала головой я, – что это?
–А черт его знает! – озадачил меня британец, – этого никто до конца не понимает. На рубеже семидесятых на дне моря у берегов Передайз-Поинт на Северном Бимини было обнаружено семьсот метров аккуратно выложенных известняковых блоков, вот эту штуку и назвали «дорогой Бимини». Много лет над ней бьются подводные археологи со всего мира, большинство уверены, что конструкция рукотворная, но дальше этого вывода наука не продвинулась.
–Очередная тайна, – красноречиво пожала плечами я, – а что здесь безумного?
–О, да много чего! – снова закашлялся Родрик, – как тебе версия, что «дорогу» построили атланты, а сама Атлантида затонула именно в районе Багамских острова? Под верхним слоем плит археологи обнаружили еще один уровень, но добраться до основания им так и не удалось. Подводные течения и водовороты, белые акулы, мурены – местечко там то еще, но благодаря высокотехнологичному оборудованию исследователи установили возраст плит и зафиксировали наличие пустот и залежей металла. Одним словом, сплошная мистика, есть даже гипотеза, что это никакие не плиты, а вершины стен, построенных древней сверхрасой.
–По-моему, я поняла, к чему ты клонишь! – возбужденно подпрыгнула на скамейке я, – фонтан молодости и «дорога Бимини» могут быть взаимосвязаны между собой, а древние боги таино – это и есть атланты, владевшие искусством неограниченного продления жизни. Действительно безумная теория, но в ней точно что-то есть, хотя она и не проливает свет на то, что произошло с источником.
–Сомневаюсь, что мы когда-нибудь это узнаем, – со вздохом заключил британец, – но я бы многое отдал, чтобы ответить на этот вопрос. В юности я посмеивался над Понсе де Леоном, а сейчас я его отлично понимаю – когда ты отчетливо видишь конец пути, особенно сильно хочется вернуться в исходную точку и выбрать иной маршрут. Ну всё, довольно тайн, нам пора перекусить, а я знаю одно замечательное местечко в Старом городе.
ГЛАВА XIII
Я небезосновательно волновалась, что с моего эксцентричного спутника вполне может статься привести меня в какой-нибудь пафосный ресторан с космическими ценами, где на протяжение всей трапезы я буду постоянно испытывать жуткий дискомфорт по поводу вопиющего несоответствия своего внешнего вида дорогому интерьеру престижного заведения, однако, на этот раз Родрик решил не искушать судьбу, и выбрал для обеда достаточно скромное, но очень милое кафе с маленьким залом на втором этаже и потрясающим видом на океан. Заказ блюд я вновь отдала на откуп британцу, и в итоге мое сегодняшнее меню чуть менее, чем полностью состояло из морепродуктов – надо признаться, настолько вкусных и ароматных, что устроенный без моего ведома рыбный день оставил мне исключительно позитивные впечатления. Я так и не нашла русского аналога съеденному мною «red snapper», из чего сделала вывода что данная рыбина в наших широтах не водилась, и сей факт невольно придал местному деликатесу пикантный налет экзотики. Родрик взял себе запеченных крабов "хейес-эрвидос" и так настойчиво предлагал мне попробовать кусочек с его тарелки, что я не сумела устоять и пополнила свою копилку фирменных шедевров пуэрториканской кухни еще одним восхитительным рецептом. На десерт мне подали шарики фруктового мороженого, а финальным аккордом стал «коко фрио» – широко распространенный в стране напиток. Процесс приготовления «коко-фрио» сам по себе заслуживал отдельного упоминания: прямо на моих глазах бармен одним махом срубил макушку целого кокоса, вставил пластиковую соломинку в образовавшееся отверстие и торжествующе вручил мне природный сосуд с чуть сладковатым молочком. Под конец обеда я так плотно наелась, что еле-еле заставила себя поднять отяжелевшее тело со стула: почти пять дней ко мне в желудок попадал лишь алкоголь, и от непривычного количества сытной пищи мне было теперь слегка не по себе, а учитывая, что чревоугодию я предавалась за чужой счет, меня одолевали еще и угрызения совести.
–Много там вышло по счету? – спросила я, после того, как, спустившись по лестнице, мы вышли на улицу.
–Нормально, – беззаботно отмахнулся Родрик, – неужели я не имею права тебя угостить?
–Имеешь, конечно, – неуверенно протянула я, – но, думаю, с моей стороны не очень прилично злоупотреблять твоей щедростью. У меня с собой не так много денег, но кое-что мы могли бы оплачивать напополам…Я уже и так в долгу перед тобой…
–Рода! – британец вытащил из пачки сигарету, повертел ее в ладони, но вместо того, чтобы закурить, вдруг впился в мое лицо пристальным взглядом, – я хочу, чтобы ты уяснила для себя одну вещь. Ты мне ничего не должна и ничем не обязана. Я провожу с тобой время потому, что мне это нравится, потому что ты заставляешь меня чувствовать себя живым, и, прошу тебя, не обижай меня подобными заявлениями, ладно? Если я тебе еще не слишком надоел, и ты и дальше не откажешься от моего общества, я и впредь буду сам за всё платить, тем более, что наш досуг организован на таком бюджетном уровне, что практически ничего для меня не стоит. И я повторяю, всё, что я для тебя делаю, я делаю от чистого сердца и ничего не требую взамен.
–Это очень благородно, – сдержанно улыбнулась я, – просто в наши дни бескорыстие стало огромной редкостью, и как бы я тебе не доверяла, мне всё равно не хотелось бы попасть в финансовую зависимость.
–Хорошо, тогда завтра в Эль-Юнке я позволю тебя заплатить за нас обоих, – милостиво разрешил Родрик, и я поняла, что посещение заповедника скорее всего обходится туристам в считаные копейки, и официанты в кафе получили на чай в два раза большую сумму. Но уже то обстоятельство, что британец согласился поддерживать иллюзию равноправия, меня значительно приободрил: по крайней мере он уважает мое мнение, искренне старается не задевать моей гордости и не видит ничего унизительного в игре по моим правилам.
–Договорились! – приняла условия я, -похоже, завтра меня ждет такой же насыщенный денек!
–Я обещаю, ты не будешь разочарована, – британец поджег изрядно помятую сигарету, закурил и надолго погрузился в молчание. Я терпеливо дожидалась, пока он заговорит первым, но Родрик лишь жадно втягивал в себя терпкий табачный дым и рассеянно смотрел в невидимую точку прямо перед собой.
–Пройдемся по набережной, а потом заберем машину и вернемся в отель! – внезапно предложил британец, – как ты на это смотришь?
–Положительно, – одобрила я, так не рискнув спросить у Рода, чем были заняты его мысли в течение предыдущей пятиминутки, – показывай дорогу!
Принимая во внимание, что нашему недавнему обеду гораздо лучше подходило определение раннего ужина, до набережной мы добрались практически в сумерках. По пути мы посетили несколько магазинчиков с этническими сувенирами, и я даже купила себе (сама, естественно, купила) парочку безделушек для родителей. В основном, сувенирная продукция состояла из карнавальных масок из папье-маше, известных здесь как «Вехиганте» и напоминающих ярко раскрашенные драконьи морды, только почему-то еще с рогами и клювом, деревянных миниатюрных фигурок святых и широкого ассортимента керамических изделий с изображением тропических пейзажей и панорам Старого города, однако, Родрик, быстро увел меня в сторону от крупных коммерческих точек, ориентированных на неискушенную туристическую публику и торгующих товарами из серии «made in China». По совету британца мы посетили пару крохотных лавочек, специализирующихся на настоящем «хенд-мейде», и банальные магнитики на холодильник моментально потеряли для меня актуальность. Так как систему «всё включено» в отеле никто не отменял, и помереть с голоду, равно как и оказаться на улице, мне не грозило даже при самом неблагоприятном раскладе, я потратила на подарки большую часть имеющихся денег, но скрученные вручную сигары, невероятно аутентичная шляпа и набор поделок из черепашьего панциря и кораллов, однозначно, должен был порадовать отца с мамой и немного заглушить гложущее меня чувство вины перед семьей.
Вечерний променад по набережной позволил мне исподтишка поглазеть на гуляющих пуэрториканцев и в очередной раз убедиться, что народ тут обитает в большинстве своем веселый, открытый и начисто избавленный от комплексов. У общей массы местного населения заметно присутствовал лишний вес, что не мешало откровенно полным девушкам носить коротенькие шортики и обтягивающие маечки, а мужчинам – с достоинством выпячивать внушительные животы. Красились пуэрториканки обильно и ярко, переводя на макияж тонны декоративной косметики, а их хищно загнутые вовнутрь ногти, во всем мире давно вышедшие из моды, здесь составляли господствующую тенденцию в маникюре. В целом, люд на набережной прогуливался весьма разномастный, а цвет кожи варьировался от молочно-белого до иссиня-черного. Также мне бросилось в глаза изобилие сотрудников полиции, которые буквально толпились около банкоматов, ресторанов и магазинов. Мы выпили по бокалу освежающего напитка, прошлись туда-обратно, а после того, как накопленная усталость недвусмысленно дала о себе знать, по обоюдному решению отправились за машиной.
На улице почти стемнело, но Вьехо Сан-Хуан освещало сияние миллионов огней, в том числе и от стоящих в гавани круизных судов. Жизнь больше не казалось мне никчемной и потерянной, и, хотя мои ноги невыносимо гудели, а обгоревшую на солнце кожу постепенно начинало красноречиво жечь, я чувствовала одно лишь абсолютное удовлетворение. За день мы так находились, что сейчас у нас не было сил даже на беседу, и по дороге в отель мы не обмолвились не словом. Родрик крутил баранку, а я расслабленно сидела рядом, погруженная в блаженную истому – мне не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать, и даже переизбыток новых впечатлений не мог сбить резко накатившую сонливость.
–Ты любишь «Пина Колада»? – неожиданно поинтересовался британец у въезда на подземную парковку, – думал пригласить тебя в бар, но…
–Ты не уверен, что мы оба сумеем вовремя остановиться, – догадалась я, -а рано утром нам уже нужно будет выдвигаться в Эль-Юнке. Непростая дилемма, да?
–Глобальная задача тысячелетия, – фыркнул Род, -я бы с удовольствием выпил сейчас чего-нибудь легкого, но боюсь, потом мне непременно захочется повысить градус. Плохая была идея с коктейлем, в этот раз я хочу попасть в Эль-Юнке трезвым, как стекло!
–Знаешь, если честно, я ее никогда и не пробовала, эту «Пина Колада», – расписалась в своем невежестве я, – как насчет завтра, после заповедника?
–Если собираешься бросить пить, никогда не дружи с алкоголиком, – философски произнес Родрик, расстегивая ремень безопасности, – а если всё-таки дружишь, не пытайся его перепить. Хотя вчера у тебя это едва не получилось.
– Просто я была в ударе, – ухмыльнулась я, – но от вчерашнего куража почти ничего не осталось, так что не беспокойся, больше тебе не придется вызывать ко мне доктора Сандоваля. Кстати, я забыла поблагодарить тебя за конфиденциальность. Мои родители до сих пор считают, что я отравилась пуэрториканской едой.
– Сандоваль не имеет обыкновения болтать лишнего, за это я его и ценю, – британец открыл мне дверцу и серьезно добавил, – мне показалось, ты и так винишь себя за то, что расстроила родителей, поэтому я попросил Сандоваля не говорить администратору правды. И не надо меня благодарить, это типичная уловка старого пьяницы, только моей лжи уже мало кто верит, а твоя репутация еще не настолько подмочена.
–Твоя семья…– я положила руку на кнопку вызова лифта, но нажимать не спешила – где они?
–Кто-то в Англии, кто-то в Штатах, – помрачнел Родрик, накрыл мою ладонь своей прохладной ладонью с силой вдавил кнопку, – не нужно об этом, хорошо?
–Как скажешь, – стала упорствовать я, – извини, если я лезу не в свое дело.
–Не извиняйся, – британец первым вошел в полностью стеклянный лифт, откинул прилипшие ко лбу волосы и внезапно улыбнулся мне кончиками губ, – по-моему, ты успела загореть!
–Мне крупно повезет, если за ночь я не покроюсь волдырями, – без особого оптимизма потрогала щеки я, – а я ведь специально набила чемодан солнцезащитными средствами, но все они остались дома.
–Значит, надо что-нибудь прикупить здесь. Насколько я знаю, в китайских лавках можно найти всё, что угодно, – успокоил меня Род, – почему ты загрустила? Ничего страшного я не вижу, в худшем случае лицо покраснеет, но потом всё быстро пройдет.
–Я не о том, – бесконтрольно вздохнула я, – вспомнила про эту чертову свадьбу, и как дерьмом облили. Может, пойдем выпьем?
–Ну уж нет, Рода, ты это прекращай! – откровенно испугался моего опасного настроя британец, -не поддавайся унынию, живи здесь и сейчас! А что ты будешь делать, когда вернешься домой, где всё вокруг будет напоминать тебе Алана и его измену? Пить, не просыхая?
–Алена, Род, ударение на второй слог, – нервно поправила я, но тут же устыдилась своего малодушного порыва и смущенно уткнулась взглядом в пол, – ты прав, нельзя раскисать из-за таких мелочей.
–Значит, никакой выпивки? – уточнил Родрик, – даешь слово?
Я машинально облизнула пересохшие, истрескавшиеся губы, пересилила обострившееся желание плюнуть с пожарной колокольни на завтрашнюю экскурсию, и осторожно подняла глаза.
–Если только завтра вечером мне гарантирована «Пина Колада», – вымучила улыбку я, – ты же меня не подведешь?
–Побывать в Сан-Хуане и не попробовать официальный напиток Пуэрто-Рико – это преступление, – авторитетно сообщил британец, – а я такой грех на душу не возьму. Завтра я отведу тебя туда, где делают лучшую «Пина Колада» на свете, но это будет завтра, а сегодня мы идем спать. Зайти за тобой утром?
–Да, и на этот раз я буду готова, – двери подъемника разъехались, и мы оказались в окружении бесконечно циркулирующих по многолюдному холлу туристов. Если на прогулке и даже в кафе меня ничуть не напрягали мужские шорты в комплекте с пестрой рубашкой, то среди этой холеной публики я мигом почувствовала себя не в своей тарелке. Красивые, ухоженные женщины в струящихся платьях или белоснежных брюках, юные девушки с безупречно ровным загаром и нарочито небрежными укладками, даже немолодые дамы в удобной, практичной одежде – все они выглядели плотью от плоти этого места, и лишь я ощутимо портила фешенебельную атмосферу в Кондадо-Бич, катастрофически не вписываясь в эту кричащую роскошь. Где-нибудь в Египте или в Турции, я бы смотрелась органично на фоне своих разнузданных соотечественников, но здесь отдыхали люди совсем другого статуса. Вчера за завтраком я была чересчур погружена в себя, но сейчас мне было ужасно стыдно, и холл я пересекала почти вприпрыжку, чем вызывала явное непонимание у своего спутника. И почему было не купить путевку классом попроще? Или наши с Аленом родители как раз и не хотели, чтобы наш медовый месяц прошел среди буйствующих отпускников, и ради нашего спокойствия не поскупились на дорогой отель в элитном туристическом районе?
С Родриком мы тепло расстались на пороге номера, и, закрыв за собой дверь, я с запоздалым изумлением констатировала, что мы провели вместе весь день, и пролетел он для меня буквально, как одно мгновение. С каким-то странным, необъяснимым чувством я встала под душ, смыла пот и усталость, насухо вытерлась махровым полотенцем, и с разбега плюхнулась на кровать. За время моего отсутствия в номере произвели уборку, постельное белье дышало свежестью, а с террасы тянуло легким ветерком. Я полежала так с полчаса, и пошла стирать в ванне одежду, после некоторых размышлений заключив, что до половины восьмого из прачечной ее так или иначе не принесут. На рассвете меня ждал новый день, и, быть может, впервые за всё время своего пребывания в Пуэрто-Рико я хотела встретить его во всеоружии.
ГЛАВА XIV
Благодаря раннему подъему и четкой скоординированности действий из отеля мы выехали с рассветом. Прежде чем покинуть номер, я несколько минут провела на террасе, восхищенно созерцая, как сквозь сгустившиеся над лагуной Кондадо облака медленно прорезываются розоватые лучи, постепенно озаряющие своим мягким светом всё новые участки пробуждающегося небосвода, а Родрик молча стоял рядом и, по-моему, даже старался не дышать, чтобы ненароком не разрушить это внезапное единение с природой. Ощущения у меня при этом были сродни медитации: тело напитывалось энергией, в голове прояснялось, а кончики пальцев будто пронизывали слабые электрические разряды.
В паркинге нас дожидался эксклюзивный джип, к брутальной конструкции которого я понемногу начала привыкать, а сегодня еще и по достоинству оценила преимущества откидной крыши, вскоре заставившей меня почувствовать себя голливудской кинозвездой, стремительно мчащейся по скоростному шоссе в кабриолете с персональным водителем. И какая, по сути, разница, что для мировой дивы я вообще-то малость «фейсом не вышла», мои сухие, непослушные волосы меньше всего похожи на развевающиеся под дуновением встречного ветра локоны, а вместе изысканного наряда от кутюр я одета в поношенные мужские шорты и явно не подходящую мне ни по размеру, ни по фасону рубашку – даже красное, обгоревшее лицо и багровеющие щеки не портили моего восторженного настроения, и вне всяких сомнений, это не осталось незамеченным для украдкой посматривающего в мою сторону британца. Я видела, как его губы мимолетно трогала довольная улыбка, а в блекло-голубых глазах, глубоко тонущих в нависающих складках припухших век, на незримое мгновение мелькало искреннее удовлетворение. Его изборожденное морщинами лицо с многочисленными порезами от неосторожного бритья (или, что более вероятно, у него просто по утрам непреодолимо тряслись руки) выражало сейчас лишь безмятежное спокойствие, и мне невольно передалось это умиротворенное состояние.
Солнцезащитные средства мы так и не приобрели по причине чересчур раннего для открытия соответствующих магазинов времени, однако, вопиющее пренебрежение заботой о собственной внешности меня ничуть не огорчало. Во-первых, поздно, как говорится, пить боржоми, если печень отвалилась, а спасать мою опаленную тропическим солнцем кожу было уже совершенно бесполезно, во-вторых, плотный шатер джунглей должен был обеспечивать естественное укрытие от избытка ультрафиолета, и в-третьих, я вдруг вспомнила наставления Кары, подробно рассказывавшей мне о базовых принципах ухода за собой при резкой смене климатического пояса. Каролина со знанием дела раздавала советы, рекомендовала свои любимые марки и даже великодушно подарила мне баночку крема из личных запасов, но сейчас всё связанное с бывшей подругой вызывало у меня поистине инстинктивное отторжение. Также как в детстве большинство из нас хоть единожды да руководствовалось принципом «назло маме отморожу уши», я демонстративно игнорировала предупреждения Кары и намеренно подставляла лицо агрессивному пуэрториканскому светилу, но то ли моя кожа загрубела и адаптировалась, то ли день сегодня выдался не настолько жаркий, выплывающее из океана солнце не причиняло мне особых неудобств. Вчера, перед сном, я осмотрела себя в зеркало, появившееся в ванной комнате взамен разбитого, и меня даже повеселили загоревшие ровно до локтя руки и до колена – ноги вкупе с красным треугольником в горловине мужской рубашки. Да, я могла бы валяться на пляже в бикини, густо обмазавшись маслами, и на зависть друзьям и коллегам вернуться в столицу с идеально золотистым загаром, но не достаточно ли с меня уже и так черной зависти? Пусть лучше будут эти белые следы и шелушащиеся поверхности, чем фальшивые улыбки, лживые поздравления и ревнивые взгляды, пусть хоть что-то в моей жизни будет по-настоящему, потому что я хочу радоваться каждой минуте, а не гнаться за недостижимой глянцевой красотой Каролины и ей подобных.
Выполняя свое обещание, Родрик позволил мне заплатить полтора доллара за платную дорогу, и вскоре мы втиснулись в плотный поток автомобилей, среди которых я и вправду не обнаружила сопоставимых с нашим джипом мастодонтов. Если Вьехо Сан-Хуан завораживал средневековым колоритом, а деловой центр поражал стеклянными высоткам офисных башен, то сразу за городом начиналась череда гигантских моллов, по словам моего спутника, в основном представленными американскими сетевыми брендами и лишь слегка разбавленными местными собратьями. На пути к влажному лесу неоднократно попадались маленькие населенные пункты с десятками киосков на въезде. Выглядела вся эта торговля весьма непрезентабельно и местами даже неопрятно, но здешний фаст-фуд разительно отличался от привычного ассортимента. Вместо гамбургеров и их производных в киосках продавали жареные пирожки с цыпленком, запеченное мясо на палочке, автоматически поименованное мною шашлыком, но по факту не имеющее ничего общего с известным кавказским блюдом, и странные штуки под названием «мофонго» – сформированные из бананового пюре шарики с колечками свинины. Утром мы снова толком не завтракали, и хотя придорожные киоски внушали мне определенные подозрения, на предложение Родрика закупиться едой и потом устроить пикник у водопада, я все же ответила согласием, и в заповедную зону мы въехали с большим пакетом разнообразной снеди.
В инфо-центре у меня был шанс раскошелиться на три доллара и стать обладателем цветной карты местности, но британец отговорил меня от бессмысленных трат, клятвенно заверив, что Эль-Юнке он и без карты знает вдоль и поперек. Больше никаких сборов с нас не потребовали, и мы поехали дальше по обрамленной буйной растительностью дороге с регулярно встречающимися на всем ее протяжении указателями. От дороги то и дело отходили пешеходные тропы, но Родрик остановил джип лишь возле знака с надписью «El-Yunke Peak». Количество машин к этому моменту значительно сократилось, из чего я заключила, что британец целенаправленно выбрал не самое оживленное место, и нам не придется продираться сквозь толпу жаждущих приключений туристов, каковых в заповеднике, кстати, присутствовало немало: люди приезжали сюда и семьями, и компаниями, и экскурсионными группами.
Для неподготовленного организма душный, тягучий воздух источающего влажные испарения леса казался тяжеловатым, а с учетом того, что наша тропа сходу резко взяла и гору и не снижала уклона около километра, меня быстро одолела одышка. Я с тревогой посматривала на Родрика, но второй подряд день абсолютной трезвости, однозначно, пошел ему на пользу, и, хотя подъем давался ему далеко не просто, держался он даже лучше моего и в процессе восхождения умудрялся параллельно вести со мной просветительские беседы.
