Текст книги "Предначертание. Том II"

Автор книги: Наталья Антарес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Час от часу не легче! –патетично воздела руки мама, – понял, что с Риной у тебя ничего не выгорит, и решил сбежать подальше от ответственности. Бросить своего ребенка и уехать в столицу – какой благородный мужской поступок!

– Я еду в столицу не развлекаться, а зарабатывать деньги, в том числе и на содержание своего сына! – раскраснелся от возмущения Юлиан, глубоко задетый мамиными словами, и меня вновь завертело в калейдоскопе обрывочных образов из прошлого.

Сама того не желая, мама практически буквально воспроизводила ситуацию с Эйнаром, и в определенный момент два отрезка моей жизни слились в одно целое. До меня доносились отдельные фразы с жаром возражающего Джулса, но я видела перед собой зеленые глаза Эйнара, которого точно также подвергали беспощадному судилищу на этой же кухне. Мама снова примерила на себя роль обвинителя, избрав себе очередную жертву, а я вся дрожала от негодования и больше не намерена была мириться с этим предвзятым разбирательством. Я со стуком отодвинула недопитую чашку и рывком вскочила на ноги. Я с трудом соображала, что происходит, в голове стоял непрерывный гул, а сердце колотилось в рваном, неровном ритме, и я уже не различала, где заканчивается реальность и начинаются мои бредовые фантазии.

– Джулс, поедем вместе! – выдохнула я, поймала ошеломленный взгляд мамы и с торжествующей улыбкой положила руку парню на плечо, – мне кажется, вдвоем у нас будет больше шансов покорить столицу, чем поодиночке.

ГЛАВА IV

Так началась новая глава в моей жизни, и под воздействием обуревающих меня эмоций я торопливо набрасывала на холсте судьбы размашистые штрихи своего будущего. Я встала за Джулса горой, заслонила его своим телом и фактически сделала ради него всё то, на что у меня не хватило мужества в ситуации с Эйнаром. В бесконтрольном стремлении отомстить родителям за свои поруганные чувства, я уверенно шла ва-банк, дотла сжигая за собой мосты и не замечая багрового зарева, неистово полыхающего у меня позади. Я восстала против привычного семейного уклада и с ненавистью выкрикивала маме в лицо, что мне надоело жить по указке и я вправе сама выбирать себе дорогу, я угрожала одновременно суицидом, побегом из дома и отказом поступать в университет, а в моих глазах горела никогда ранее не виданная, испепеляющая ярость. Годы спустя, когда страсти улеглись, а раскаленные докрасна нервы окончательно остыли, я с горечью поняла, что на месте Юлиана мог запросто оказаться любой другой человек, и я бы точно также избрала его символом своего бунта, но в то последнее лето моего детства я была абсолютно не в состоянии мыслить рационально. Все во мне бурлило и клокотало, я впала в натуральное помешательство, и вскоре мое поведение начало изрядно пугать не только родителей, но и самого Джулса, явно не ожидавшего от меня столь бурной активности и, в сущности, совершенно не готового к подобному развитию событий.

Говорят, что нужно опасаться исполнения своей заветной мечты, и, по-моему, это утверждение наглядно иллюстрировало то весьма затруднительное положение, в которое я внезапно поставила парня. Джулс действительно приходил проститься, он даже близко не рассматривал иных вариантов, а я заставила его срочно принимать решение и в лоб столкнула со своими демонами, вырвавшимися из клетки, где я безуспешно пыталась удержать их со дня расставания с Эйнаром. Джулс стал безвинной жертвой моего сумасшествия, и, хотя в нашу вторую встречу я едва узнала его без верхней одежды, именно ему досталась роль реющего флага моего запоздалого мятежа. Сейчас я поступала так, как не сумела поступить раньше, я доказывала прежде всего самой себе, что способна идти наперекор мнению семьи и получала какое-то извращенное удовольствие от родительских страданий, и на этом фоне наличие у Юлиана бывшей жены и маленького ребенка казалось мне дополнительным преимуществом в развязанной мною войне. «Вы разлучили меня с Эйнаром, так получите взамен Джулса – разведенного алиментщика, обреченного на скитания по съемным квартирам столицы, чтобы однажды накопить на первоначальный взнос и повесить на себя ярмо кабальной ипотеки!» – кричал каждый мой шаг, -«вы сами вырыли мне эту яму и сами подтолкнули меня к ее краю, вот сполна и пожинайте плоды своих поступков!»

Безусловно, Джулс прекрасно видел, что я пребываю слегка не в себе, и по мере возможностей изо всех сил пытался меня образумить, но я уже закусила удила.

– Мы уедем в столицу, а осенью поженимся, – одержимая навязчивой идеей, твердила я, – пусть мы будем жить очень скромно и на всем экономить, зато нам не придется ни от кого зависеть. Я сразу найду себе какую-нибудь подработку параллельно с учебой, чтобы не сидеть у тебя на шее, и с голоду мы не умрем. А там дальше все постепенно наладится, и можно будем задуматься о собственном жилье.

– Ты не представляешь, на что идешь, Рина! – качал головой парень, все еще крайне неуютно ощущающий себя на свиданиях «вживую», тогда как я специально бросала вызов родителям, ежедневно вытаскивая Юлиана на очередное рандеву в парке, – тебе не стоит отказываться от материальной поддержки, пока ты твердо не встанешь на ноги, а на это понадобится не год и не два. Ты должна спокойно закончить вуз, не заботясь о хлебе насущном, и тут я солидарен с твоей мамой. Пока я не могу обеспечить тебе достойный уровень жизни и, скорее всего, при всем желании мне еще долго не светят высокие доходы. И не забывай, что следующие пятнадцать лет я буду выплачивать алименты на Олежку.

–Джулс, это не важно! – пылко перебила терзающегося сомнен иями парня я. Логическая цепочка его рассуждений до боли напоминала мне неоспоримые аргументы, приведенные Эйнаром в преддверии расставания, и потому вызывала у меня инстинктивное отторжение. Я была обязана любой ценой предотвратить обратный виток спирали и без колебаний пускала в ход запрещенные приемы, – если бы ты меня любил, если бы и вправду хотел быть со мной, разве тебя остановили бы незначительные препятствия? Мы бы шли вперед рука об руку, мы бы назло обстоятельствам построили наше счастье с нуля и никому не позволили диктовать нам свои правила. Но, похоже, твои чувства ко мне – фальшивка, а я для тебя – мимолетное увлечение. Не надо было ко мне приходить!

– Рина! – однажды я таким же подлым образом вынудила Эйнара пренебречь осторожностью, и та наша встреча на Театральной площади по сути стала первым камнем в фундаменте рукотворного ада, но я с маниакальным упорством двигалась по проторенному пути. Джулс перехватил в воздухе мое запястье, не дав мне вскочить со скамейки, и я поняла, что снова одержала Пиррову победу.

– Решай, Джулс! – резко вырвала ладонь я, – посмотри на меня, я ничего не боюсь! Я знаю, что у тебя ничего нет за душой, знаю, что у тебя растет ребенок, знаю, что нам предстоит многое преодолеть прежде, чем мы чего-то достигнем в этой жизни, но мне совсем не страшно.

– А мне страшно, Рина! – мы медленно шли вдоль кленовой аллеи, на улице стояли теплые летние деньки, всё вокруг цвело и благоухало, но я вспоминала прогулки с Эйнаром по зимней набережной и ледяные порывы пронизывающего ветра, взметающие в воздух снег, – один раз я уже сделал глупость и женился в восемнадцать лет. Да, в этом браке появился на свет Олежка, и как бы там ни было, я благодарен Инессе за сына, но настоящей семьи из нас не вышло. Мы оба были молоды и инфантильны, познакомились в компании, переспали на голых инстинктах, и она забеременела. Мать Инессы настояла на свадьбе, мои родители разменяли квартиру и сами переехали в малосемейку. Инесса бросила колледж, я с горем пополам учился, работал, где придется, но денег все равно ни на что не хватало. Мой отец до сих пор выплачивает кредит за свадебное путешествие – я был категорически против этого бездарного транжирства, но теща закатила скандал и вынудила родителей уступить. Она была рада-не рада побыстрей спихнуть дочку замуж, это именно теща не позволила Инессе сделать аборт, хотя мы оба не были готовы к детям и отлично это осознавали. Мать у Инессы всегда была не промах, и мозги она ей здорово промыла. Она видела, что мои родители –глубоко порядочные люди, и принялась давить им на совесть. Мол, ваш Юлиан сделал ребенка моей девочке и теперь он обязан на ней жениться, а вы, уважаемые давайте решайте квартирный вопрос, чтобы у молодых было отдельное жилье. И свадебку, свадебку тоже нужно сыграть с размахом, а то стыда перед людьми не оберешься, да и путевку в Турцию приобрести не забудьте, а то как же без медового месяца. Меня и по сей день корежит, когда я вспоминаю эту чертову поездку в Анталью. Мы с Инессой все время грызлись, как кошка с собакой, потому что нас не объединяло ничего, кроме ребенка, и в какой-то момент я настолько возненавидел свою жену, что едва не подал на развод сразу по возращению домой. Мне было невыносимо жить с ней под одной крышей, меня тошнило от регулярных визитов тещи, я брал учеников из самых отдаленных районов и допоздна задерживался у родителей, а Инесса на пару со своей мамашей обвиняли меня в черствости. Они буквально разогнали большинство моих друзей, посчитав, что они на меня дурно влияют и отвлекают от семейных забот, а к концу беременности Инесса превратилась в сущего параноика, и ей повсюду мерещилась измена, хотя я ни разу не давал ей реального повода для подозрений. С рождением Олежки все стало еще хуже. Мои родители упирались изо всех сил, чтобы у малыша было все необходимое, я надеялся, что теща хоть немного поможет Инессе с ребенком, но та самоустранилась с первыми же трудностями. Олежка часто болел, и на этой почве мы даже сблизились с Инессой – я старался быть хорошим отцом, а она не могла этого не замечать, но это было лишь временное потепление, и мы по-прежнему оставались чужими. Как тебе объяснить, Рина, если между двумя людьми изначально не было ни любви, ни духовного родства, они в лучшем случае научатся вежливо терпеть общество друг-друга, но это хрупкое статус-кво очень сложно сохранить надолго, особенно, если вам обоим чуть-чуть за двадцать, и вам катастрофически не достает жизненного опыта. Ранние браки по залету, заключаемые в стремлении избежать разнотолков, редко бывают счастливыми, но тогда, в свои восемнадцать, я еще не понимал, что нам с Инессой незачем было жениться только ради совместного воспитания ребенка. Я бы никогда не бросил своего сына, и моя позиция никоим образом не связана со штампом в паспорте, но теща устроила такой жесткий прессинг, что я и опомниться не успел, как оказался женатым человеком со всеми вытекающими последствиями. Моя мама по блату устроила Олежку в ясли, и я наделся, что Инесса выйдет на работу, и нам станет полегче в финансовом плане, но она находила тысячи предлогов, чтобы не работать. Определив ребенка в садик, она дорвалась до свободы и активно наверстывала упущенное – встречалась с подружками, развлекалась, гуляла, а когда я начинал возмущаться, говорила, что из-за меня она два года провела в четырех стенах, и я не вправе указывать ей, как себя вести. Я молчал в ответ, хотя меня так и подмывало сказать, что в зачатии Олежки вообще-то участвовали мы двое, и, если память мне не врет, всё происходило добровольно. Знаешь, иногда я мысленно оглядывался назад, и мне становилось жутко от того, что я натворил со своей жизнью, но мне недоставало духу разрубить гордиев узел. Родители видели, как у нас с Инессой ничего не клеится, но они у меня старой закалки и верили, что постепенно мы притремся. Этой весной я получил диплом, и надо было определяться с дальнейшими планами, вопрос, так сказать, встал ребром. Рынок частных образовательных услуг в нашем городе невелик, в школе платят копейки, а больше мне и идти-то некуда. Высшее образование стоит непомерно дорого, а значит, мечты о карьерном росте и саморазвитии можно смело похоронить, одним словом, впереди сплошная беспросветность. А тут еще теща без устали подливала масла в огонь, намекая, какое я ничтожество, не могу даже машину купить, и бедной Инессе приходится возить ребенка в сад на автобусе. Будто мне надо было влезть в неподъемный кредит и тратить космические суммы на бензин? Да, возможно, я поступил малодушно, когда инициировал развод, возможно, я заслуживаю осуждения, но я уперся в глухую стену, и только таким способом мне удалось ее сломать. Ты невероятно много для меня значишь, Рина, мне кажется, я нашел свою половинку. Но ты красивая, умная, не по годам взрослая, а я… Я ничего из себя не представляю, и как бы я к тебе не относился, мне нужно признать, что я должен оставить тебя в покое, пока наши отношения еще не зашли чересчур далеко.

ГЛАВА V

Несомненно, Джулсом двигали исключительно благородные мотивы, он трезво оценивал свои возможности и пытался уберечь меня от неминуемых разочарований, а его подкупающая искренность заслуживала всяческого уважения, но парень и не догадывался, что подобные высказывания действуют на меня сродни красной тряпке. Пусть и в несколько иной интерпретации, но мне уже приходилось слышать практически тождественные соображения, и у меня сформировалось стойкое неприятие такого сорта доводов – я страстно желала вступить в войну против всего мира, и первыми жертвами, принявшими на себя основной удар, стали мои родители. К тому времени, когда отец возвратился из рейса, мое поведение стало совсем неуправляемым, и мама понимала, что своими силами ей со мной не справиться. Между тем семимильными шагами приближался моей отъезд в столицу, и тетя Лена Маркелова, громкий скандал с участием которой в последнее мгновение удалось предотвратить, уже подыскивала мне жилье. По замыслу родителей на протяжении четырех лет в университете мне предстояло снимать квартиру в складчину с Симкой и еще двумя студентками, но я уперлась рогом в землю, безапелляционно заявив о не подлежащем обсуждению решении делить жилплощадь с Джулсом, чем привела маму в бешенство, а отца и вовсе вынудила впервые за семнадцать лет поднять на меня руку. Правда, до физического насилия дело так и не дошло – ударить меня отец не смог, но уже сам факт того, что он собирался влепить мне оплеуху, говорил о многом. Бабуля с дедом хором увещевали меня одуматься, но мой затуманенный разум был глух к их воззваниям, и я продолжала стоять на своем. Напрасно родители надеялись, что у Симки получится меня разубедить – наши и без того прохладные отношения с когда-то лучшей подругой окончательно дали трещину. Во-первых, Симка ни сном, ни духом не ведала, что мы с Джулсом целый год перезванивались и переписывались, и к обрушившейся на нее лавине шокирующей информации оказалась откровенно не готова, а во-вторых, она лучше кого-либо другого понимала, насколько далеко я способна зайти в своих безумствах. Я тайно подслушала обрывки диалога, состоявшегося у мамы с Симкой сразу после моей встречи с подругой, и меня до глубины души поразила удивительная смесь мудрости и деликатности, совершенно не свойственная острой на язычок Симке.

–Теть Люда, запретами вы ничего не добьетесь, – убежденно доказывала Симка, – отпустите Рину в свободное плавание, она все равно поступит по-своему, но разве вы хотите, чтобы она видела в вас злейшего врага? Она не простила вас за Эйнара и, наверное, не скоро еще простит, а теперь вы сами даете ей повод возненавидеть вас с новой силой.

–То есть по-твоему это нормально –в семнадцать лет сожительствовать с парнем? – обличительно воззрилась на Симку мама, – неужели твоя семья одобрила бы этот разврат?

–Нет, ну что вы, конечно, нет! – затрясла рыжеволосой головой подруга, – но вы не сравнивайте меня и Рину, она… Я не знаю, в ней как будто не осталось ничего от прежней Рины, она смотрит на вещи иначе. Теть Люда, я к чему веду, Рина ни перед чем не остановится, даже если вы ее на замок закроете или на цепь посадите. Не дай бог, она что-нибудь натворит, а виноватыми окажетесь вы с дядь Витей.

–Сима, я не могу спокойно наблюдать, как моя единственная дочь губит свою жизнь! – взмахнула руками мама, – ты хоть представляешь, какой на юридическом факультете конкурс? Это, уж извини пожалуйста, не твой филфак, но как Рина пройдет жесткий отбор из сотен претендентов, когда у нее башка черт знает чем забита?

–Но она же сдала выпускные экзамены в школе! – напомнила Симка, – кстати, по некоторым предметам у нее результаты лучше моих! А ведь она всю весну от психолога не вылезала, какие уж тут экзамены! Я бы на ее месте вообще в дурдом загремела, а Ринка на пятерку алгебру решила, не у кого не списывая. И в столице также будет, она сконцентрируется на своей задаче и обязательно поступит на бюджет.

–Твои бы слова, да богу в уши, Сима, – недоверчиво пожала плечами мама, – ты слишком оптимистично настроена, у меня мороз по коже, когда я думаю, что ждет Рину в столице. Часто навещать ее я не смогу, не увольняться же мне с работы, а отец в общей сложности по полгода в разъездах… Вседозволенность и бесконтрольность не доведут Рину до добра. А этот Юлиан? Как я могу полагаться на человека, бросившего жену с маленьким ребенком? Он с Риной также обойдется, тут и к бабке-гадалке ходить не надо. Сима, а как мне людям в глаза смотреть? Что подумают о нашей семье, если узнают, до чего докатилась Рина?

– А кто узнает? – вопросом на вопрос ответила Симка, – вы здесь, Ринка в столице.

–А твои родители? А Маркеловы? – отказывалась смириться с поражением по всем фронтам мама, – это же позор на всю жизнь!

–Да какой позор, зачем вы нагнетаете? – не поддержала маму в ее опасениях Симка, – в моей семье сплетничать не привыкли, а Маркеловым вы вообще ничего не рассказывайте, пусть так и думают, что мы с Ринкой квартиру вместе снимаем. И потом, это же столица, там нравы другие, никто на Ринку косо смотреть не будет.

–А может, пускай Рина в наш вуз поступает? Вот поумнеет, тогда и в столицу можно, – присоединился к разговору отец, – хотя бы под присмотром будет, и то мясо.

–Ага, и столько времени в этой дыре потеряет! – взвилась мама, – да и на международников у нас не учат. Что она будет делать с местным дипломом? В суде скрепки перекладывать?

–Ну, тогда, только морду этому Юлиану бить, чтоб сам от Ринки отстал, – вздохнул отец, – и вроде здоровый лоб, а ума нет.

–А толку? – беспомощно усмехнулась мама, – будет еще один мученик, как Эйнар Мартис. Юлиан хотя бы не из «Живых и мертвых», и семья у него более или менее приличная, если не врет.

–Мне кажется, Джулс – хороший парень, – позволила себе озвучить собственное мнение Симка, – моя тетя так в нем души не чаяла, когда он с Санькой занимался, прямо нахвалиться не могла – и умный, и вежливый, и к ребенку сразу подход нашел.

–Это ты имеешь к виду, к Ринке? – грустно съюморил отец, – хорошие парни женам рога не наставляют.

–Дядя Витя, Джулс с Риной только в интернете общался, какие рога? – не поддержала горькую иронию отца подруга, – короче, не хотите меня слушать, не надо, но я думаю, что на этот раз Ринка просто сбежит из дома и оборвет с вами все контакты.

–Это аморально отпускать ее в столицу с посторонним человеком! – в отчаянии воскликнула мама, – аморально, понимаешь?

–Так познакомьтесь с Джулсом поближе, – внезапно посоветовала Симка, – вы не дали шанса Эйнару, и сами видите, к чему это привело. Поставьте Рине условие, что, если она успешно поступит на юрфак, вы не станете мешать им с Джулсом.

–Ох, Фима-Фима, какая ты уже взрослая стала, – не смог сдержать улыбки отец, – вот ведь оно как бывает – я всегда думал, что это ты у нас недоразумение рыжее, а Ринка тебя переплюнула. Сама-то хоть замуж еще не намылилась?

–Дядь Витя, о чем вы? – смутилась Симка, – я ни о чем таком пока даже не думаю.

–Ну и правильно, это всегда успеется, – охотно согласилась мама, – жаль, что вы с Риной так отдалились…

–И мне жаль, – шмыгнула носом подруга, и у меня предательски защемило сердце, – но так уж сложилась жизнь, простите.

После того, как Симка в смятенных чувств покинула наш дом, родители о чем-то долго совещались на кухне, и минут сорок спустя мама постучала в дверь моей комнаты.

–Пусть придет к нам еще раз, – каждое слово давалось маме с огромным усилием, а на ее лице была написана невыносимая мука, но голос не дрогнул ни на миг, – и не один, а с обоими родителями.

–Чтобы ты опять устроила скандал? – выразительно скривилась я, – нет уж, я не стану так подставлять Джулса.

–Я обещаю не провоцировать конфликтов, – нервно сглотнула мама, – нам необходим поговорить всем вместе, и если ты нас не обманываешь, и семья Юлиана – не маргиналы вроде родственников Эйнара Мартиса, я уверена, мы сумеем найти с ними общий язык. Мы хотим своими глазами увидеть людей, воспитавших этого парня, и понять, с кем имеем дело.

–Никаких унижений и безобразных сцен? – подозрительно уточнила я, – никаких оскорбительных реплик, двусмысленных фраз и твоих прочих излюбленных приемов?

–Ничего это не будет, – с обреченным видом кивнула мама, – я нацелена на конструктивную беседу, и рассчитываю на симметричный настрой родителей Юлиана. Так тебя устраивает?

–Вполне, – не стала и дальше издеваться над мамой я, – я сегодня же позвоню Джулсу. И у меня к тебе еще одна просьба.

–Какая же? – заметно напряглась мама.

–Ни слова об Эйнаре, – прошипела я, – в противном случае, я за себя не ручаюсь.

–Не волнуйся, – успокоила меня мама, – это также и в моих интересах не афишировать историю с Эйнаром, и я думаю, ты прекрасно осознаешь, почему. Мы с отцом пошли ради тебя на беспрецедентный шаг, Рина, мы переступаем через свои нравственные принципы, так докажи нам, что ты уже достаточно взрослая, и умеешь разбираться в людях.

ГЛАВА VI

Как ни странно, коренному перелому в образовавшейся ситуации поспособствовала именно встреча моих родителей с родителями Джулса, хотя последние изначально и не горели большим желанием принимать приглашение, по всей видимости, до сих пор продолжая надеяться на возвращение Юлиана в лоно семьи, причем, я их в этом прекрасно понимала. Решение разменять квартиру и переехать на старости лет в малогабаритную однушку ради того, чтобы у молодоженов появилось отдельное семейное гнездышко, вряд ли далось пожилым людям легко, но любовь к сыну и стремление соблюсти приличия сослужили в итоге дурную службу. Инесса оказалась совершенно не готова к самостоятельному ведению домашнего хозяйства, ее мать беспардонно вмешивалась в жизнь новобрачных, Джулс избегал проводить время с женой, и заключенный второпях союз фактически трещал по швам, а с рождением ребенка он не только не упрочился, но и стремительно покатился к распаду. Инесса либо упрекала Юлиана в своей загубленной юности, либо обвиняла в хроническом безденежье, а ребенка все чаще использовала в качестве инструмента шантажа. Родители Джулса маленького внука беззаветно обожали, и активно подзуживаемая матерью Инесса не упускала случая подоить дедушку с бабушкой, вынужденных отказывать себе в элементарных вещах. В пылу регулярно вспыхивавших ссор Инесса неоднократно угрожала запретом на любое общение с сыном, стоило Юлиану даже вскользь упомянуть о разводе, и когда Джулс все-таки предложил расстаться, незамедлительно продемонстрировала серьезность своих угроз, а после того, как на поверхность всплыла наша виртуальная дружба, с подачи матери и вовсе заговорила о единоличной опеке. Естественно, подобный расклад категорически не устраивал ни Джулса, ни его родителей, и судебные разбирательства быстро перетекли в настоящую войну. Инесса ничтоже сумняшеся называла бывшего мужа ужасным отцом, трясла в зале заседаний распечатанными скриншотами нашей невинной переписки, якобы изображающей беднягу чуть ли не растлителем несовершеннолетних, и открытым текстом взывала к женской солидарности судьи, призывая наказать нерадивого супруга рублем. По результатам изобиловавшего грязными подробностями процесса публично выставленный крайне гнусным типом Юлиан с трудом получил право видеться с Олежкой не реже одного раза в неделю, однако, можно сказать, остался без жилья.

Так вышло, что на момент приобретения квартиры в Химпроме, Джулс с Инессой уже были женаты –краткий период совместного проживания со свекрами моментально обнажил неумение невестки идти на компромиссы, и дальше продолжать делить жилплощадь быстро стало невыносимым. Оборотистая сватья предложила вариант с разменом, пообещав добавить денег на новую квартиру, однако, так и не вложила ни копейки. И тут бы имело смысл заранее подстраховаться и оформить недвижимость на себя, но родители Джулса не иначе как по доброте душевной посчитали, что «дети» должны чувствовать себя защищенными со всех сторон, и теперь Инесса с Юлианом владели приобретенным имуществом в равных долях. Учитывая, что по решению суда трехлетний Олежка остался с матерью, после развода у Джулса была гипотетическая возможность претендовать на компенсацию или же сохранить за собой право проживания в квартире, однако, в данных обстоятельствах, и то, и другое выглядело абсолютно неприемлемым. Инессе было нечем выплатить оценочную стоимость принадлежащей Юлиану доли, а он сам не допускал и мысли, чтобы жить под одной крышей с люто ненавидящей его бывшей женой.

Родители Джулса презирали себя за непростительную доверчивость и жестоко корили на непоправимую ошибку. Почувствовавшая себя хозяйкой положения Инесса вспоминала о том, что у ребенка есть родные дедушка с бабушкой, лишь когда Олежке срочно требовалась дорогостоящая одежда и обувь, а в остальное время вела себя надменно и заносчиво. «Ваш сын поступил со мной по-свински, я плачу ему той же монетой», – безустанно повторяла Инесса, – «зачем ребенку нужен отец, который путается со школьницами? Чему он может научить Олежку?». Но тем не менее она не забывала исправно озвучивать неуклонно растущие суммы, необходимые на содержание малыша, и, как правило, ни в чем не получала отказа, а Джулс терзался нестерпимыми угрызениями совести, замечая, как родители всё больше урезают свои потребности в угоду непомерным аппетитам снохи.

Экзамены в колледже парень сдавал весь на нервах и едва не завалил базовые дисциплины, но впервые за долгое время капризная фортуна повернулась к нему лицом. Диплом о средне-специальном образовании, был у Джулса на руках, но ближе к лету почти все его ученики ушли на каникулы, и в репетиторской деятельности наступило сезонное затишье. Будущее казалось Юлиану пугающе безнадежным, ему претило брать деньги у родителей, и он нацелился на переезд в столицу, но, если бы парень пересилил себя и удержался от визита ко мне домой, ему было бы гораздо проще начать все с нуля в мегаполисе. Поддавшись моему напору, Джулс опрометчиво ввязался в новые отношения и значительно осложнил свою задачу, но чего я точно не могла предсказать, так это внезапно возникшей симпатии между нашими родителями, хотя до того судьбоносного ужина моя семья и была настроена к потенциальным родственникам достаточно враждебно.

Отец с мамой явно не надеялись, что к нам в гости придут такие милые, спокойные и исключительно приятные в общении люди, как Ираида Семеновна и Юрий Денисович. В сравнении с хабалистой Светланой Грищенко и ее ближайшим окружением родители Юлиана выигрывали вдвойне, и имевший несчастье лично познакомиться с обитателями барака на Пятой Линии отец сходу почувствовал очевидное различие между представителями двух миров, а мама, в свою очередь, довольно быстро избавилась от предубеждений, покоренная интеллигентными манерами наших гостей и высоким уровнем их внутренней культуры. Несомненно, с позиции материального благосостояния семья Шуваловых находились на ступеньку ниже нас, а бесконечная эпопея с квартирами, кредитами и судебными издержками поставила Ираиду Семеновну и Юрия Денисовича на грань выживания – мама Джулса много лет трудилась на скромной должности в городском архиве, а отец учительствовал в одной из школ и, как следствие, больших денег у них отродясь не водилось, а единственный капитал заключался в неосмотрительно разменянной двушке. На рынке недвижимости типовая хрущовка в спальном районе котировалась крайне низко, и в довесок к относительной терпимой однушке в Химпроме, где сейчас прочно обосновалась Инесса, удалось получить только убитую халупу без ремонта, расположенную пусть не в «Живых и мертвых», но на внушительном отдалении от центра. Добираться на службу Шуваловым отныне приходилось с пересадками, а о том, чтобы привести свое нынешнее жилище в относительно божеский вид они теперь могли только мечтать. К молодоженам благополучно отправилась даже вся более или менее добротная мебель, а старшее поколение разместилось на шестнадцати квадратах малогобараритки в практически голых стенах. Братьев и сестер у Джулса не было, и родители убежденно считали, что если даже единственному сыну они не способны помочь с квартирой, то грош им тогда цена. Ни во что хорошее подобное самопожертвование предсказуемо не вылилось, и последствия своих необдуманных действий Шуваловы расхлебывали и по сей день, а еще они явно стыдились своей наивности, испытывая перед мной и моей семьей неловкость за эту кричащую бедность.

Ираида Семеновна, всю жизнь разгребавшая архивную документацию и безнадежно посадившая себе на этом зрение, смущенно прятала глаза за толстыми стеклами старомодных очков, а Юрий Денисович раз за разом то ослаблял, то затягивал узел полосатого галстука. Они оба и вправду выглядели будто слегка не от мира сего: такие ослепительно белоснежные и до хруста накрахмаленные блузки, как у Ираиды Семеновны, давно уже никто не носил, а об острые стрелки на тщательно выглаженных брюках Юрия Денисовича, казалось, запросто можно было порезаться, да и в наш век господства демократичного стиля в одежде увидеть человека в строгом костюме где-нибудь помимо официального мероприятия само по себе выглядело чистым нонсенсом. В довершение ко всему прочему, Ираида Семеновна заплетала начинающие седеть волосы в тяжелую косу и хитроумным образом скрепляла ее на затылке как минимум десятком шпилек, а Юрий Денисович комично зачесывал на лысину скудные остатки волосяного покрова и в сочетании с профессорской бородкой воплощал в себе живую иллюстрацию к образу то ли вечно витающего в облаках философа, то ли лишь изредка покидающего пределы своей лаборатории ученого. Создавалось впечатление, что, готовясь к встрече с моими родителями, Шуваловы отчаянно пытались произвести наилучшее впечатление и доказать отцу с мамой, что Джулс – не какой-нибудь великовозрастный оболтус без царя в голове, а нормальный парень из нормальной семьи, натворивший глупостей исключительно в силу своей молодости, и вопреки моим глубинным страхам, их стремление неожиданно увенчалось успехом.