Текст книги "Седьмая печать. Глава 1. Первая печать (СИ)"

Автор книги: Наталья Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Прода! 18.10 Глава полностью!

Захарова Наталья Анатольевна

Захарова Наталья Анатольевна

Седьмая печать. Глава 1. Первая печать.

"... и я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник победоносный, и чтобы победить... "

Он родился с болью и кровью, как и положено.

С чужой болью. С чужой кровью. Агония умирающих свилась плотной сетью, поймавшей его разум, спеленавшей его чувства, так, что не продохнуть. Он чувствовал себя двумя разными я, пойманными в одну ловушку. Бабочка, с осыпающейся с хрупких крылышек пыльцой, летящая в небе, и ящерка, бегущая по теплому песку в поисках укрытия.

Их опутал невод из смерти, ярости и ненависти, укрепленный желанием отомстить, его нити врезались в их тела, калеча, обжигая, разрезая до костей. Их прилепило друг к другу так, что не оторвать, невзирая на жалкие попытки вырваться наружу. Тщетно. Они бились, пока не обессилели, пока острый стилет чужой воли не пронзил их сердца, пришпиливая одно к другому.

Только потом они поняли... Их приняли за одно целое.

Ящерку вжало в песок, и бабочка, закрывшая крохотное тельце своими радужными, сияющими крыльями, приняла все удары на себя.

Его (их) дрессировали. Как животное. Пусть разумное, но все же животное. Неповиновение, любая заминка, нерасторопность в исполнении приказаний – все это каралось болью. Она прожигала тело, раскаляла натянутые, как струны, нервы, заставляла разум биться в агонии.

Кричать было нельзя. Каждый крик или стон становились только новыми поводами для повторения наказания. Он-бабочка бился в агонии, ломая крылья, постепенно теряющие свою яркость. Осыпалась сверкающая пыльца, чешуйки темнели, приобретая цвет пепла... Он-ящерка мог только смотреть и сочувствовать. Мысленно. Он был голым разумом, никаких эмоций, никаких сопереживаний... Словно кто-то отрезал все лишнее, оставив голую рациональность и чувство неполноценности. Ущербности. Впрочем, это ощущение тоже потом ушло. Через пару лет, но ушло.

И только спустя годы, после своего второго рождения (или третьего?) он понял эту аналогию.

***

Дарт Сидиус довольно смотрел на своего ученика, стоящего перед ним на колене. На тонких морщинистых губах играла призрачная улыбка. Еле видимая, она вселяла не надежду, а опаску в окружающих: шутки Императора Возрожденного остались все такими же жестокими и веселящими только и исключительно самого Палпатина.

Сидиус был доволен. Перед ним стояло доказательство его гения, его таланта. Эксперимент, увенчавшийся победой, свидетельство того, что он прославится в веках и потомки будут чтить его имя наравне с именами Вишейта, Рагноса и Бейна.

Долгие десять лет, в течение которых он довел до совершенства метод создания идеального ученика. О, у него было несколько тех, кто носил это звание, но все они были недоделками, лишь вехами на тернистом пути к успеху.

Дарт Мол был молод и силен, но развивался больше как боец, что его и сгубило. Дарт Тиранус был умен, силен и коварен, развит всесторонне, но слишком идеалистичен. Дарт Вейдер... Его самая большая победа и самое тяжелое поражение. Он был и силен, и умен, но... слишком прост. Воин, хоть и прирожденный, но не правитель.

Все они были по-своему великолепны, и все они погибли. Что ж... Такова судьба. Сила не терпит слабаков, а Темная ее сторона и подавно. Сидиус тщательно исполнял заветы основателя Линии Бейна, пусть и трактуя правила в нужную ему сторону при необходимости. Вот и теперь перед ним стоит его Ученик, а рядом с ним припал на колено его... Тоже ученик, но не столь удачный.

Ситх перевел взгляд на склонившего голову забрака, покрытого татуировками, и вновь посмотрел на своего последнего ученика. Того, кого он создал, как истинный Творец.

Смотреть на дело рук своих и воплощение своего гения было приятно. Именно этот момент он видел когда-то, сидя в тишине тронного зала, а острые лучи света далеких звезд кололи его тело. Он видел этот момент... Просто не смог понять, что произойдет это годы спустя. Так что? Его дар предвидения все так же безупречен, как и тогда, и он своими собственными глазами наблюдает воплощение видения в жизнь.

От коленопреклоненной фигуры исходила мощь. Тяжелая, плотная сила истекала из самого сердца мужчины, затапливая огромный зал. Сверкали серебристым блеском доспехи. Полы накидки раскинулись вокруг ног облаком тьмы. Он был идеальным. Сильным. Умным. Коварным. Жестоким и беспощадным. И абсолютно послушным его воле.

– Встаньте, Старкиллер, – прошелестел император, и мужчина в доспехах поднялся одним плавным движением. – У меня есть для вас задание.

– Да, Мастер, – механический голос был совершенно равнодушен и абсолютно спокоен. Как и сам Старкиллер. Никаких чувств. Никаких эмоций. Полное и тотальное спокойствие, приводящее тех, кто вынужден был контактировать с ситхом, в ужас.

– Вы хорошо справились с приведением к покорности игнорирующих мое мнение. Однако, – сидящая на троне фигура в мантии слегка шевельнула тонкой рукой, показались обтянутые морщинистой кожей пальцы, – Зиндж так и не склонился. Он провозгласил себя императором... – сухой смешок прозвучал в полной тишине шорохом осыпающейся на гроб земли. – Я ревную. В моей Империи есть место только одному Императору. Мне. И более никто не имеет права на власть. Я хочу, чтобы вы показали гранд-моффу Зинджу всю глубину его заблуждений. Он должен страдать. А его территории – вновь вернуться в мою Империю.

– Да, Мастер.

– Возьмите с собой лорда Мола.

– Да, Владыка.

Пальцы императора слегка шевельнулись, показывая, что аудиенция окончена. Старкиллер вновь поклонился, встал и, резко развернувшись, пошел к дверям. Следом за ним бесшумной тенью скользил забрак.

Сидиус дождался ухода учеников, после чего медленно направился к кабинету. Постукивала черная трость, но шаги мужчины были совершенно не слышны, он скользил призраком по коридорам, ведущим в самое защищенное место дворца.

Алые гвардейцы стояли безмолвными статуями, охраняя покой Владыки, подошедший секретарь подал датапад с отчетами. Дарт Сидиус сел в кресло, представлявшее собой настоящее произведение искусства, принимаясь за каждодневные дела. Его Империя восстанавливается. Медленно, но верно. Он учел свои ошибки и в этот раз действует умнее.

Есть, конечно, те, кто не желает вновь вернуться под его опеку. Словно псы, вырвавшиеся на просторы и вкусившие жизни без поводка. Так что? С этими возжаждавшими свободы неблагодарными разберется Старкиллер. У его ученика просто талант устраивать акции устрашения. Врожденные способности к террору, тем более страшному, что совершался он крайне обдуманно. А уж когда Сидиус отпускал Старкиллера на волю, немного ослабив парфорс...

Ситх мечтательно улыбнулся, вспоминая сделанную его шпионами запись такого отдыха. Воплощенный ад. Ученик, оставленный без опеки на неделю, тут же нашел способ спустить пар и снять нервное напряжение. Воспитание Сидиуса дало свои плоды, Старкиллер пробрался на хорошо укрепленную базу, которую уже давно держал на примете и которую Палпатин ранее не давал ему уничтожить, так как там располагался филиал «Черного солнца». А тут Сидиус уронил намек на недовольство и вразумление тех, кто его вызвал, чем ученик воспользовался к своей выгоде.

Преступникам ничего не помогло: ни охранный периметр, в который вложили бюджет небольшой планеты, ни личное оружие, ни верная охрана из дроидов и живых разумных.

С дроидами справилась Цепь Молний, с живыми – Сила и сейбер. Ученик полностью погрузился в кровавый угар, опьянев от насилия и смертей. Он рвал всех, кто попадался ему на глаза, на части, не пощадив никого. И никого не пропустив. Спрятавшиеся и надеющиеся на то, что, удовлетворившись резней, кошмарный пришелец их не найдет, просчитались. Старкиллер отыскал все укрытия, всех вытащил из нор и щелей и убил. Медленно и мучительно. Некоторых пытал.

Развлекался ученик несколько суток, оставив после себя братскую могилу, заполненную ошметками плоти и затопленную кровью. Сидиус, просматривая запись, пришел просто в экстаз, с которым не могли сравниться убогие радости плоти. Экстатическое наслаждение, словно верующий увидел схождение с небес бога лично к нему.

Он несколько раз пересматривал запись, приходя в восторг и любуясь тем, как решительно и беспощадно действует его дитя. Ведь его ученика можно сравнить с ребенком, которого Сидиус лично воспитал, вложив в это всего себя. Несравненный шедевр. Ни Мол, ни Вейдер не могли сравниться со Старкиллером. Первому не хватало размаха, а второму – утонченности и изобретательности. Палпатин вспомнил, как ученик, сбросивший доспех, оставшийся только в штанах, покрытый кровью с ног до головы, сдирал живьем кожу с попавшегося под руку родианца, так, чтобы получилась ажурная сетка, и довольно хихикнул.

Какое мастерство! И какая фантазия... После этого он подарил ученику брата-близнеца «Затмения», который как раз был завершен. Старкиллер смотрел, как гигантский суперразрушитель покидает док, и Палпатин ощущал его восторг.

– Я дарую вам право именования, лорд Старкиллер, – прошелестел Император, любуясь замершим в экстазе учеником. – Как вы его назовете?

– «Утренняя звезда», Владыка.

Сидиус с легкостью считал образы, заполнившие Силу: ядерный гриб, поднимающийся к небесам. Вспышка взрыва, сверкающая, словно новорожденная сверхновая. Разрушения и смерти, погибающая, раскалывающаяся на куски планета. Затмение. Золотая корона, окружающая черный диск. Упавший в океан плазменный шар, от которого в стороны разносится волна, стирающая с поверхности все живое. Гибель и уничтожение.

Император кивнул, одобряя выбор названия.

– Его закрепят в реестре.

Старкиллер упал на колено, морщинистая рука небрежно потрепала его за плечо.

– Я доволен, ученик.

Император ушел, не слыша, как мужчина еле слышно прошептал:

– Звезда по имени Полынь. Тебе подходит, Падший.

И теперь все внимание Старкиллера будет обращено на Зинджа. Да, наглый гранд-мофф еще осознает всю глубину неудовольствия Сидиуса. Глупец решил, что, отхватив кусок территории Империи за время отсутствия законного хозяина, сможет его сохранить. Скоро он убедится в ошибочности своего мнения.

***

Сверх-сектор Квелия. Империя Зинджа.

– Лорд Старкиллер, – вытянувшийся по всем правилам седой адмирал пожирал начальство глазами, источая преданность, – через десять минут эскадра выйдет из гиперпространства.

– Отлично, – механический голос был ровным и спокойным, но, как и всегда в присутствии этого... существа, мужчину пробила непроизвольная дрожь.

– Отлично. Итак, адмирал, от вас требуется следующее...

Тактический датапад завис в воздухе, показывая находящиеся под властью Зинджа территории, которые тот объявил своей Империей. Неплохой кусок, простирающийся от Тионского кластера и Корпоративного сектора с одной стороны, включивший Серенно и Бендомир с Датомиром, захвативший Мандалорский космос и упершийся в Богден и Кидрифф с другой стороны.

Обширные территории, которые неплохо контролировались ушлым бывшим моффом. В отличие от подавляющего большинства остальных военачальников, вообразивших себя Императорами и потом закономерно сдувшихся, когда реальность показала, насколько она может быть сурова к самозванцам, Зиндж не только удержал собственный сектор, когда-то отданный под его контроль Палпатином, но и смог отвести от себя внимание восставшей из пепла Новой Республики.

И сделал он это отнюдь не силовыми методами в качестве ультиматума. Зиндж поступил гораздо умнее, так, как никогда не могли подумать те, кто видел гранд-моффа впервые. Низкорослый толстячок, дурашливый и шумный, весело топорщащий пышные усы и сыплющий незамысловатыми шутками, Зиндж имел острый ум, помогавший ему строить карьеру невиданными темпами.

Он знал более шестидесяти языков, конструировал истребители, разрабатывал броню для проекта «Темный штурмовик», довольно успешно водил в бои эскадру и даже интриговал. Его шпионы наводнили секретариат восстановленного Сената, что не замедлило сказаться на общем положении дел.

Республика боролась с кем угодно, но только не с Зинджем. Это стоило дорого, но это того стоило, вплоть до того момента, когда в сторону Квелии обратилось внимание Императора Воскрешенного. И вот тут гранд-мофф совершил стратегическую ошибку. Ему бы склониться перед Палпатином, поклясться в верности, и скорее всего, ситх оставил бы дальновидного бывшего соратника, вновь вернувшегося под отеческую руку, на его же месте.

Что ни говори, а это было проще всего, обеспечивало лояльность и преданность возвратившихся, освобождало от трат на военные действия и не отвлекало от гораздо более важных дел. В таких случаях Палпатин умел быть благодарным. По-своему, конечно, но благодарным.

Однако, властолюбие Зинджа, разросшееся до неимоверных размеров за время отсутствия ситха, застило ему глаза. Гранд-мофф, провозгласивший себя Императором, попросту забыл, насколько страшным противником являлся Палпатин, он привык полагаться на прикормленных людей, размещенных на более-менее значимых местах, гонять пиратов, мандалорцев и редкие эскадры, посланные Республикой для прощупывания ситуации. Он забыл, что верфи Куата до сих пор принадлежат Империи, отказывая всем остальным, и не принял во внимание тот факт, что Иссард и многие другие давно уже покорно склонили свои головы перед высшим хищником.

Он забыл о том, что на службе Императора всегда состояли те, кто творил невероятные вещи одной силой воли. Одаренные.

***

Зиндж стоял на мостике флагмана своей эскадры, очередном "Железном кулаке" – что поделать, с этим названием было связано много приятных моментов и вообще, ностальгии подвержены многие. Одетый в белоснежный мундир, пошитый точно по его объемистой фигуре, мужчина хмурился, машинально вертя в пальцах кончик полуседого пышного уса.

Мысли в голове бывшего гранд-моффа крутились невеселые и неприятные. За последние четыре месяца вторгшаяся в границы его владений эскадра методично перемалывала в труху все корабли, попадающиеся на ее пути. Все, начиная с самых мелких истребителей и заканчивая разрушителями. Господство верных ему соединений и частей в космосе исчезало медленно, но верно.

Что хуже всего, Зиндж, будучи каким-никаким, но флотоводцем, пусть и довольно посредственным, прекрасно видел, что все происходит медленно не потому, что принадлежащие ему эскадры проявляют чудеса храбрости и совершают военные подвиги, а потому, что враг не спешит нанести сокрушающий удар.

На планетах сектора дела также обстояли неважно. Штурмовики, в так прекрасно знакомой белой броне, правда модифицированной, уж это Зиндж отметил, показывали класс, раскатывая в блин наземные армии.

Можно было бы отправить туда «Хищников», верные лично ему элитные части, но их было не так уж много, это раз, а во-вторых, отправить их на фронт означало оголить стратегически важные места, это два. Мужчина скользнул рассеянным взглядом по стоящим вдоль стен фигурам в черной броне и вновь уткнулся в планшет. Подвластный ему сектор полыхал алыми огнями.

Противник был чудовищно жесток. Уже две планеты подверглись орбитальной бомбардировке, и не точечной, а той самой, которую объявляют древней командой «База Дельта Ноль». Когда Зиндж получил в первый раз паническое сообщение, что Саффалор теперь представляет собой обугленный до состояния шлака кусок камня, плывущий в космосе, его пробил холодный пот. Биомедицинские лаборатории Бинринг превратились в пепел, миллионы кредитов, вложенные в исследования, пропали впустую, и восстановить результаты невозможно: секретность была на высшем уровне.

Почему-то вспомнился приснопамятный Темный лорд – его методы, уж в этом Зиндж разбирался прекрасно. Неужели Палач Императора тоже выжил? Однако, все его шпионы утверждали обратное, а еще они сообщали, что теперь возле самозванца, как называл мужчина вернувшегося из небытия кого-то, именующего себя Императором, находятся сразу два индивидуума, выделяющиеся особыми умениями.

Сразу двое... В груди нехорошо закололо, а воротничок мундира, сшитый точно по мерке, резко стал слишком тугим и тесным при этом известии. Однако мужчина отбросил пораженческие мысли, сконцентрировавшись на главном: отпоре врагу. Но и тут его поджидала неудача. Против Зинджа выставили гораздо более опытного военачальника, действующего уверенно и напористо. Вторая орбитальная бомбардировка не заставила себя ждать. В этот раз пострадало то, что стоило Зинджу огромного количества нервов, денег и людских ресурсов.

Верфи.

Откуда враг узнал, что возле Датомира были размещены верфи, обеспечивающие сектор кораблями, мужчина так и не узнал. Последствия рейда захватчика оказались страшными: его тайная гордость превратилась в груду обломков, падающих на поверхность Датомира смертоносным дождем. Убытки исчислению просто не поддавались, Зиндж в тот день напился до полной отключки, а потом впал в депрессию, которая все не желала уходить.

Он продолжал бороться, но излюбленная тактика «налетел-ударил-удрал» не приносила практически никакой пользы. Враг словно знал наперед, куда пытается ударить Зиндж, и заранее принимал меры. А время шло, ресурсы таяли, команды понемногу начали роптать. Зинджа даже не утешал тот факт, что его флагман, звездный суперразрушитель класса «Палач», пожалованный когда-то Палпатином за верную службу, подавляющему большинству кораблей не по зубам, и он находится в относительной безопасности.

В последнее время он все чаще вспоминал судьбу того «Палача», а недавно и вовсе пережил кошмар, в котором огромный крейсер медленно падал на планету, тянущую его к себе гравитационными щупальцами, горящий, раскалывающийся на части, а он смотрел сквозь транспаристил на приближающуюся поверхность, не в силах отвести взгляд.

Это было жутко, мужчина проснулся в холодном поту, сердце колотилось как бешеное, а в спальне чувствовалось чье-то давящее присутствие. Он лежал в темноте, не в силах пошевелиться, придавленный тяжелым взглядом, и тени переползали, как живые, с места на место. Огонек ночника еле теплился, Зиндж как никогда горячо возблагодарил судьбу, что оставил его включенным: было полное ощущение, что стоит лампе погаснуть, и за его жизнь никто не даст и кредита.

Он с трудом произнес команду, зажегся верхний свет, и тени расползлись по углам. Слишком медленно, на взгляд мужчины. Верные «Хищники» стояли на страже, но это не утешало: он твердо знал, что сегодня его кто-то навестил.

С тех пор Зиндж не гасил свет, а двери не захлопывал. Во избежание. Ночной гость больше его не навещал, но это Зинджа не утешало. Слишком часто он сталкивался с необъяснимым, достаточно датомирских ведьм вспомнить.

А сейчас он готовится выйти из гипера возле Явина, где, как сообщили ему разведчики, заметили несколько кораблей противника. Это был шанс, и Зиндж его упускать не собирался. Его эскадра, десять кораблей класса ИЗР, флагман и огромное количество сопутствующей мелочи не дадут противнику возможности уйти. Он одержит победу.

Мужчина отдал приказ, приготовившись к избиению.

Эскадра вынырнула в заранее определенных точках, окружая зависших на орбите одного из спутников газового гиганта врагов. Зиндж хищно раздул ноздри, радуясь своей воинской удаче, в попытавшиеся удрать мишени полетели ракеты с барадиевыми головками и понеслись лучи, выпущенные турболазерными орудиями. Корабли противника пытались огрызаться, но это было просто избиение младенцев.

Зиндж торжествующе захохотал, эскадра подтянулась ближе, довершая начатое, залпы все продолжались, пока от противника не осталось мелкое крошево. Мужчина довольно сжал кулаки, готовясь прочесть соответствующую моменту речь, но неожиданно корабль встряхнуло, а затем посыпались панические доклады. Их окружили.

Он думал, что поймал врагов в ловушку? Нет, это он сам попался. Заградители включили гравипроэкторы, не давая возможности спастись, уйдя в гипер. Чужие корабли вынырнули из подпространства, окружая, напоминая самым храбрым или глупым, что сопротивление бесполезно. Неожиданно все потрясенно ахнули, уставясь на экраны и в обзорное окно: прямо перед ними появился громадный корабль необычного вида.

– Эээ... – тонкий голос связиста казался неестественно громким в наступившей потрясенной тишине. – Ваше величество... Нас вызывают.

– Ответьте, – мертвым голосом отозвался Зиндж, поворачиваясь к экрану. Связь установилась, перед присутствующими появилась часть чужого мостика. На заднем плане занимались своими делами офицеры в имперской форме, хорошо было видно демонстрирующего идеальную выправку седого адмирала, лицо которого Зиндж узнал с огромным шоком. Но он же умер? Ведь так? Но если он жив, то...

– Гранд-адмирал Зиндж, – прогрохотал равнодушный механический голос, и на застывшего в шоковом состоянии мужчину уставились визоры серебряного шлема. Закованный в серебряную броню неизвестный скрестил на груди руки, блеснув длинными острыми когтями. Зинджу показалось, что он чувствует, как их острия входят в его плоть, уверенно-небрежно, и мужчина вздрогнул от некстати полезших в голову мыслей.

– Мое имя – Дарт Старкиллер. По воле Его императорского величества Палпатина я, его ученик, нахожусь здесь, дабы привести вас к покорности. Вы отвергли милостивое предложение Владыки и поплатитесь за это. Его Императорское величество повелел, чтобы вы страдали. Я выполнил приказ. Прощайте и покойтесь с миром. Огонь!

Шокированные до глубины души присутствующие, в полном ужаса молчании слушающие эту краткую речь, не успели даже закричать. С носа корабля противника ударил зеленый луч, вызвавший ассоциацию с залпом «Звезды Смерти», и наступил мрак.

Замерший статуей ситх удовлетворенно кивнул.

– Браво, адмирал.

– Служу Империи! – расправил плечи седой офицер. Тем временем вокруг разворачивалась настоящая бойня. Корабли эскадры Старкиллера методично уничтожали попавших в ловушку. Мелькали лучи лазеров, неслись тучи торпед, осевой лазер «Утренней звезды» вносил посильную лепту в окружающее безумие, как и тяжелые турболазеры, направляемые точно на цели. Угольно-черный корабль сеял хаос и разрушение, за чем наблюдали так и стоящие на мостике Старкиллер и адмирал. В глазах мужчины, одетого в безупречно сидящую форму, на миг мелькнуло нечто странное.

– Ностальгия, адмирал? – ситх слегка повернул к офицеру шлем, от чего мужчина еле заметно сжал сцепленные за спиной руки.

– Да, милорд, – не стал отпираться мужчина, по опыту зная – бесполезно. Стоящее рядом чудовище читает его, как раскрытую книгу, и поделать с этим ничего нельзя, остается только смириться.

– Я понимаю, – обычно равнодушный голос ситха неожиданно прозвучал непривычно мягко, от чего адмирал на мгновение потрясенно распахнул глаза, но тут же взял себя в руки. – Их осталось еще два.

– Простите, милорд? – повернулся адмирал, недоуменно нахмурившись.

– Крейсера класса «Палач». Их еще два, – негромко произнес ситх, глядя куда-то вдаль, сквозь бушующий вокруг ад. – Скоро они встанут в строй.

Адмирал молча уставился на закованного в броню воина, но понять что-то по шлему, естественно, невозможно.

– Один назвали, временно, «Поцелуй бритвы». Глупое название. Он сейчас на верфях Куата, проходит технический осмотр и прочее. «Лусанкия»... на Фондоре.

– Но...

– Почему их не использовали?

– Да.

– «Лусанкию» законсервировали и спрятали. На Корусканте.

Адмирал судорожно вздохнул, представив, что корабль нашли, и...

– Сейчас он на Фондоре. Дарт Мол превосходно провел операцию по изъятию корабля и доставку его к месту ремонта. Думаю, корабль вам понравится.

– Милорд?

– Это брат-близнец «Палача».

Мужчина застыл, судорожно стискивая сцепленные руки. Перед глазами проносились кадры из прошлого. Тот, давно погибший «Палач»и его грозный хозяин...

– Думаю, – голос ситха, доносился, словно сквозь вату, – вам там самое место.

– Милорд?

– У вас есть опыт командования таким крейсером.

– Но... – в голосе адмирала теплилась надежда и опаска. Шлем ситха повернулся к нему.

– Я не для того вытаскивал вас с самого дна, адмирал, чтобы использовать вместо декорации.

Мужчина на миг прикрыл глаза, но вновь взял себя в руки. Нельзя позволять себе слабость. Это опасно.

– Благодарю Вас, милорд, – твердым голосом отозвался офицер. Ситх отвернулся, вновь вернувшись к созерцанию битвы.

– Некоторые вещи просто созданы друг для друга. Например, «Палач» и вы, адмирал. Не одного вас посещает ностальгия.

Ситх замолчал, адмирал смотрел в космос, переваривая обещание. Неожиданно Старкиллер пошевелился.

– Всё. Адмирал Пиетт.

– Милорд?

– Подберите выживших, примите капитуляцию этих... ошметков.

– Да, милорд!

– Меня не беспокоить.

Ситх неторопливой поступью направился прочь с мостика. Адмирал проследил, как он исчез за дверью, облегченно выдохнув. Потусторонний холод, сопровождающий воина, рассеялся в пространстве, позволив спокойно вдохнуть и расправить плечи. Давно забытые ощущения, по которым Пиетт иногда скучал, выживая на дне общества, а потом в штрафных батальонах.

Он вспоминал другого воина, от которого исходила такая же аура, и славные дни своей карьеры. Впрочем, сейчас грех жаловаться. Однако, стоит обдумать щедрое предложение милорда. Пиетт хорошо умел выживать в обществе наделенных сверхъестественными способностями, а еще он неплохо понимал психологию таких, как Старкиллер, как бы это ни казалось странным.

С этим обещанием все не так просто. Новый милорд отличается от старого. Он не так прямолинеен... Каждый поступок Старкиллера, каждое слово, каждый жест несут в себе скрытую информацию, двойное, а то и тройное дно. С тех пор, как Пиетт вернулся в строй и попал под командование ситха, каждый прожитый день напоминал опасную игру, ведущуюся по неизвестным окружающим правилам, имеющую непонятный смысл и неведомые остальным цели.

Пиетт чувствовал себя живым и бодрым, видимо, ему не хватало того взрыва адреналина, который сопровождал время, проведенное в обществе воина. Было страшно до ужаса, но и... до ужаса интересно.

Что ж... Ему есть о чем подумать. И не только о перспективе командовать вторым «Палачом». Мужчина отдал необходимые распоряжения, покосился на выход и замер, продолжая размышлять над предложением ситха. «Палач»...

Вновь вступить на его борт... Да, это будет не тот самый корабль, его двойник, но эта несбыточная мечта горела в сердце Пиетта долгие годы, помогая пережить время, проведенное в рядах разжалованных.

Там, в бараках штрафников, бывший адмирал часто вспоминал свою службу на СЗР, Вейдера... Много размышлял о том, что же на самом деле произошло в тот страшный для Империи день. Даже потом, когда у него снова появился доступ, он так и не смог найти никакой точной информации. Кто-то заботливо все подчистил, пришлось довольствоваться слухами и редкими воспоминаниями немногих выживших.

Единственное, что было известно, что Император погиб, Вейдер тоже, Люк Скайуокер выбрался живым, но его удача не продлилась долго. Вскоре парень исчез, его путь затерялся, и концов так и не удалось найти. То ли погиб, то ли просто ушел куда-то... Неизвестно. И эта неопределенность также наводила на разные мысли.

Лежа в бараке, Фирмус вспоминал тот день. Сдавшийся повстанец. Что заставило врага Империи и лично Императора прийти? Добровольно? Какая причина могла быть настолько побудительной? Пиетт лично конвоировал его к Вейдеру, он отметил спокойствие парня и то, как гудел вокруг него воздух. Словно возле источника энергии... Жуткое ощущение.

Пиетт не обольщался. Имея перед глазами пример Темного Лорда, Фирмус отлично понимал, что если джедай вздумает уйти – задержать его они не смогут, не та весовая категория. Парень позволил надеть на себя наручники, которые, как все отлично понимали, были не более чем фикцией, он позволил себя вести, а штурмовики опасливо отодвигались подальше от пленника, повинуясь инстинктам.

Уходя, Пиетт обернулся, запечатлев в памяти джедая и ситха, замерших, ведущих безмолвный диалог. От этой сцены, от их затянутых в черное фигур перло такой жутью, что только многолетняя выдержка и вбитая в подкорку дисциплина не позволили адмиралу сорваться на бег.

А потом пришлось спешно спасаться с гибнущего корабля, кругом царили ад и хаос, еще долго приходившие к мужчине в кошмарах. Его жизнь круто изменилась, приобретя еще большую неопределенность после попадания в штрафную роту. Он не знал, что это был его счастливый билет.

Уже гораздо позже, когда Пиетт вновь поднялся на борт корабля, когда вновь надел мундир, когда снова прикрепил планки, к нему пришли другие кошмары, в которые превратились совсем другие воспоминания. Пиетту часто снилось, как их однажды выстроили на огромном плацу. Смертники, просто мясо, как их презрительно именовали надзиратели.

Они стояли ровными рядами, не смея шевелиться и дышать слишком громко. Неожиданно показались рассыпавшиеся полукругом гвардейцы, одетые в черное: чей-то почетный караул. Они расступились, мужчина, закованный в доспехи, неторопливой походкой направился вдоль шеренг. Он шел, размеренно стуча подкованными сапогами, изредка указывая рукой то на одного штрафника, то на другого, их тут же выдергивали из строя и препровождали под надзор конвоиров.

Пиетт с тоской думал, что ничем хорошим это не кончится: вариантов было много, и все невеселые, начиная с расстрела и заканчивая использованием их в качестве учебных пособий... И такое бывало, как говорили. Стоящий рядом собрат по несчастью задрожал, а Пиетт только стискивал сложенные за спиной руки, глядя перед собой.

Воин остановился прямо перед ним, застыв в полной неподвижности, позволяя рассмотреть мелкие сколы и повреждения на явно дорогой броне. Владелец доспехов совершенно определенно не являлся придворным шаркуном, это был воин, участвовавший в очень жестоких сражениях. А затем рука в черной перчатке, украшенная устрашающей длины когтями, показала на него, мужчина продолжил движение, а Пиетта потащили к остальным.

Потом ему часто снилось, что ситх прошел мимо...

Он не знал, почему его выбрали, как и остальных. Никто ничего не говорил, а спросить – Фирмус Пиетт был не настолько глуп и любопытен, некоторые вопросы лучше не задавать, а то еще ответят... Но он знал, что с того момента, как на него указали рукой, у ситха нет более преданного ему человека, что и не скрывал. Как и остальные.

Лейтенант, потом капитан, а потом и адмирал Пиетт часто встречал тех, кого выбрали вместе с ним. Они занимали самые разные посты, должности и имели самые разные возможности и способности, но у всех было кое-что, объединяющее этих людей в одну группу.