Текст книги "Потомственная Домовая (СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6. Студентки для невесты

Успокоив себя, я согласно кивнула:

– Хорошо, я принимаю твоё предложение.

Клевер расцвёл ослепительной белозубой улыбкой, вскочил с кровати, пошебуршал на столе, что-то в процессе поисков свернув на пол, а потом поймал мою руку и торжественно надел на безымянный палец тоненькое золотое колечко с изумрудным листочком клевера.

Я приглушённо охнула, восторженно глядя на украшение, а мой… жених заявил, даже не пытаясь скрыть гордости:

– Ну вот, теперь все знают, что ты моя невеста. А теперь срочно одеваемся и бежим в столовую, мы уже жутко опаздываем.

Я охнула, вскочила с кровати и только сейчас поняла, что моей одежды в комнате нет. Вообще, даже сорочки, в которой я ложилась спать. Испуганно посмотрев на Клевера, я стащила с кровати покрывало и поспешно замоталась в него, став похожей на римскую патрицианку. Напарника, к слову сказать, мой манёвр не впечатлил, он выразительно хмыкнул и закатил глаза:

– Можно подумать, я чего-то не видел!

– И не увидишь, – огрызнулась я, – при свете дня так уж точно!

Зелёные глаза заинтересованно блеснули.

– Знаешь, – Клевер подошёл к зеркалу, что-то сосредоточенно рисуя на его блестящей гладкой поверхности, – а ты первая, кто после совместной ночи смущается и ничего не требует.

Я помолчала, разрываясь между с детства привитой деликатностью и свойственным всем женщинам (и кошкам, если верить пословице) любопытством. Не прошло и пяти минут, как любопытство одержало блестящую победу, я не выдержала и спросила:

– А другие девушки как себя вели?

Напарник почесал кончик носа:

– Свадебный обряд планировали, требовать подарков начинали, командовать. А потом, когда я их выставлял за дверь, рыдали, бились в истерике, бегали жаловаться на меня отцу, некоторые даже проклинать пытались.

Ого, так это сколько же проклятий на моём женихе? Не получится так, что я овдовею раньше, чем разберусь с навешенным моей матушкой на Клевера заклятием? Напарник заметил отразившееся у меня на лице смятение и беззаботно махнул рукой:

– Да ты не переживай, после колдовства твоей матушки на меня магия не действует.

Уф-ф-ф, прямо камень с души свалился и бегемот со спины слез! Я широко улыбнулась, поправила простыню, которая решила воспользоваться моим хорошим настроением и стечь на пол, и бодро шагнула к зеркалу, готовая начинать новый день путешествием через зеркальный портал. Клевер одобрительно кивнул мне и щёлкнул пальцем по стеклу, которое подёрнулось рябью, а потом и вовсе заклубилось туманом.

– Ну, чего же ты? – поторопил напарник, видя, как я нерешительно переминаюсь у рамы, – заходи, не бойся, больно не будет.

Я зажмурилась и решительно шагнула в портал. Ай, мамочки, а говорил, больно не будет! Шипя и тихонько ругаясь сквозь зубы, я выпала в свою комнату, чувствуя себя так, словно меня постирали в машинке-автомате на самых жёстких оборотах. Мама милая, да когда я уже, наконец, привыкну к этим чёртовым порталам! Кое-как оторвав себя от пола, я поднялась на категорически не желающие меня слушаться ноги и как кавалерист, из-под которого спёрли лошадь, поковыляла к шкафу с одеждой. Не глядя сдёрнула с ближайшей попавшейся на глаза вешалки платье и закрыла дверцы, потому что иначе у меня были очень неплохие шансы рухнуть прямо в шкаф. Что меня немного порадовало, выпала из портала я без простыни, то ли потеряв её и не заметив в комнате у Клевера, то ли развеяв в процессе перемещения. Ну и ладно, надеюсь, у моего напарника это была не последняя простынка. Я с тоской посмотрела на дверь в душевую комнату, которая была для меня желанна, как мир во всём мире, но так же и недоступна. Я уже постепенно приучала себя к мысли, что сегодняшнее утро пройдёт без привычного ритуала умывания, когда зеркало мягко засветилось, затуманилось и в комнату шагнул Клевер. Я ойкнула, стыдливо прижимая руки к груди и скрещивая ноги, чтобы хоть немного прикрыться. Ну да, я знаю, что это глупо, что за последние двести лет эволюции ничего существенно нового в организме женщины не появилось, да и напарника моего точно не смутить обнажённым женским телом (мужским, впрочем, тоже), но… Но!

– Ты чего здесь делаешь? – прошипела я, с трудом удерживаясь от более эмоциональных, но менее вежливых слов.

Клевер одарил меня сияющей белозубой улыбкой:

– Тебе пришёл помочь.

Я вытаращилась на напарника так, словно у него три пары крыльев за спиной распахнулись. Не поняла, он надо мной издевается что ли?

– Издеваешься? – уточнила я, прикидывая, обидеться мне или пока не стоит портить отношения. Всё-таки, согласно легенде, у нас нежная пора помолвки.

Вместо ответа Клевер вытащил у меня зажатое в руке платье, осмотрел его внимательно, после чего задумчиво почесал кончик носа и изрёк:

– Фиалка, я не очень хорошо знаю моду твоего мира, возможно, у вас и принято появляться на работе в столь э-э-э… выразительном наряде, но у нас в Академии придерживаются более… скажем так, строгих правил.

Я недоумённо нахмурилась, пытаясь понять, чем ему не угодил выбранный мной наряд. Поскольку я не являюсь поклонницей экстравагантной моды из серии: юбка короче ногтей, а каблуки длиннее ног, в моём гардеробе точно не могло быть ничего неприличного. Если только… Я бросила быстрый взгляд на наряд и не удержалась от тихого стона, перешедшего в неуверенный смешок. Всё правильно, по закону подлости, не глядя, я вытащила то самое зелёное короткое (примерно как у принцессы в мультике «Бременские музыканты») платье, что мне подарила моя подружка Жанна на День рождения. Помню, Жанка тогда ещё что-то плела про магический любовный амулет, который, якобы, вплетён в наряд, только я тогда подружке не поверила, и её слова пролетели мимо ушей. Сейчас я бы дорого дала, чтобы вспомнить слова Жанны, но, увы и ах, прошлого было не изменить. Вспомнить то, чего я не слышала, я не могла.

Пока я витала в облаках, предаваясь воспоминаниям о делах давно минувших лет, Клевер по-хозяйски дошёл до шкафа, распахнул его дверцы и придирчиво стал изучать мой гардероб. Я моментально почувствовала себя участницей шоу «Модный приговор», которую супруг притащил на строгий суд с просьбой сделать хоть что-нибудь.

– Знаешь, Фиалка, – напарник задумчиво погладил рукав моей любимой светло-серой кофточки, – а у тебя тонкое понимание гармонии. Отличное качество для домовой!

Я расплылась в довольной улыбке, словно Нобелевскую премию получила, не меньше. Как всё-таки приятно, когда тебя хвалят! Нет, не так, как приятно, когда тебя хвалит этот конкретный мужчина. И когда это, интересно, мне стало так важно его мнение? Неужели опять мамино проклятье чудит? Я встряхнулась, воинственно вздёрнула подбородок, морально готовясь принять бой со всеми проклятиями мира, и увидела персикового цвета платье, украшенное по вороту и рукавам скромным орнаментом из листьев. Признаюсь честно, узор я вышивала сама, увидев симпатичный рисунок в Интернете.

– Вот, померяй, – Клевер озорно блеснул зелёными глазами, – а если не понравится, я тебе ещё платье подобрал и юбку с сорочкой.

Я окинула комнату задумчивым взглядом, только сейчас сделав небольшое, но неприятное открытие: никакой ширмы не было и в помине. Переодеться, укрывшись за дверцей шкафа? Я сердито фыркнула и передёрнула плечами, вспомнив студенческие годы, когда жила с четырьмя соседками в продуваемой всеми ветрами комнате общежития. Первую неделю совместного проживания мы честно прятались друг от друга за дверцами или лихорадочно переодевались в крошечном туалете, рискуя свернуть или унитаз, или собственную шею. Сами понимаете, на второй неделе таких акробатических этюдов мы решили, что скромность – слишком большая роскошь в нашем положении, и спокойно меняли одежду в присутствии соседок. Впрочем, особо стеснительные вежливо просили отвернуться.

Я покосилась на Клевера, с видом театрального критика на премьере развалившегося в кресле, и поняла, что взывать к приличиям бесполезно. Напарник мой уже настроился на шоу, скорее всего, конечно, просто дразнит, но если я уступлю, дразнить меня будут долго и со вкусом. Я покусала губу, нерешительно посматривая на шкаф. Может, всё-таки спрятаться за дверцей?

– Фиалка, душа моя, ты вольна собираться, сколько тебе угодно, студенты подождут, никуда не денутся, – мартовским котом промурлыкал Клевер. – И поверь, мне доставляет истинное удовольствие любоваться тобой.

Я ойкнула, вспомнив, что вообще-то стою обнажённая перед мужчиной, а ещё о приличиях размышляю! Даже если мой так называемый жених ночью чего-то не разглядел, то теперь изучил меня во всех подробностях. А раз так, есть ли смысл изображать скромницу? Я философски пожала плечами, за дверцей шкафа надела нижнее бельё, а вот платье натягивала уже прямо перед напарником. Ещё и попросила застегнуть молнию, повернувшись спиной и подняв повыше волосы.

Сильные пальцы скользнули по обнажённой спине, вызвав паническое бегство табуна мурашек и задержавшись на застёжке бюстгальтера.

– Клевер, – я тяжело дышала, как астматик в период весеннего буйства цветов, – перестань. Нас ждут…

Возражения у меня закончились, но, к счастью, в напарнике проснулась совесть или что-то очень на неё похожее. Коротко и зло вжикнула молния, заставив меня вздрогнуть и судорожно обхватить себя руками за плечи.

– Пошли, – хрипло приказал Клевер, крепко ухватил меня за руку и рывком втащил в зеркальный портал.

Я споткнулась о раму, больно впечатавшись носом в спину напарника. Вот чёрт, не хватало ещё нос разбить! Я сдавленно зашипела, растирая повреждённый носик и не забывая шустро перебирать ногами, чтобы рассерженный напарник не оторвал мне руку. И чего, спрашивается, обиделся? Не понравилось, что я ковриком к его ногам не легла? Так и легла бы, я-то это точно знаю, просто в нём преподавательская совесть взыграла в самый неподходящий момент. Ну и ладно, ещё не хватало оправдываться за то, в чём ни капельки не виновата! Я сердито фыркнула, гордо вскинула голову и опять чуть не рухнула, споткнувшись в очередной раз о раму зеркала. Чёрт, да что же я такая неуклюжая-то?!

– Осторожнее, душа моя, – Клевер подхватил меня, прижал к себе, – исцеление травм в наши практикумы не входит, но если ты захочешь, то только намекни, мы включим.

Я «случайно» переступила с ноги на ногу в опасной близости от его ступней. Напарник мой угрозой не проникся, лишь подхватил меня на руки и так торжественно, словно жених невесту, вынес меня из зеркала.

Первое, что я услышала, было восторженно-завистливое аханье, ураганным ветром пролетевшее по всей большой и светлой аудитории. Я похлопала напарника по плечу, прося его отпустить меня, но мой призыв остался без внимания. Клевер в полной тишине, аж чуть позванивающей от сгустившихся эмоций, подошёл к кафедре и бережно опустил меня на пол, продолжая прижимать к себе, обнимая за талию. Я судорожно сглотнула, оказавшись под прицелом, как мне в первый миг показалось, сотен разъярённых, холодных и безжалостных, как направленные в грудь дула автоматов, глаз.

– Сударыни, – пролетел над аудиторией мощный, хорошо поставленный голос Клевера, – а также судари, которые здесь также присутствуют.

В аудитории раздались приглушённые смешки студентов, которых от силы было человек восемь. Я быстро пересчитала студенток и приглушённо охнула. Это же надо, четырнадцать человек! Ах, нет, пятнадцать, ещё одна студенточка умело слилась с бледно-серой стеной, рядом с которой сидела.

– Позвольте вам представить потомственную домовую, мою напарницу и невесту, – Клевер замолчал, пережидая вопль отчаяния, единодушно вырвавшийся из груди прекрасной половины аудитории, – рукодельницу и вершительницу судеб Фиалку!

Ну, по поводу вершительницы судеб мой напарник мне польстил, причём изрядно. Я пока только один Ключевой Узелок завязала. Клевер, словно угадав мои мысли, чуть сжал мой локоток, притянул к себе, пользуясь правом жениха, и прошептал:

– Лучше сразу расставить все точки над ё, чтобы потом никаких недопониманий не возникло. И да, напоминаю, ты моя невеста.

– Я помню, – прошипела я, искренне надеясь, что улыбка на лице выглядит не кровожадной, а нежной и любящей. Надо будет, на всякий случай, ещё вечером в комнате перед зеркалом порепетировать.

– Ну и отлично, – напарник поцеловал меня в щёку и приказал. – Студенты, за мной! Барышни, вы остаётесь со своей преподавательницей.

И опять по аудитории прокатился тоскливый вздох, сопровождающийся призывными взглядами, обращёнными к Клеверу, и с плохо скрытой ненавистью по отношению ко мне. Парни, усмехаясь и молодцевато поигрывая плечами, поднялись со своих мест и послушно, как стадо за пастухом, направились к выходу. Признаюсь честно, при виде удаляющегося Клевера мне стало как-то не по себе. Не то, чтобы я боялась собравшихся в аудитории девиц, так, опасалась чуток… что не справлюсь с преподаванием новой, не до конца изученной дисциплины.

Когда щелчок закрывшейся двери оружейным выстрелом прозвучал в напряжённой тишине, я бесшумно выдохнула, высоко подняла голову, расправила плечи и ступила на кафедру, представляя себя принцессой Фике в финальных кадрах любимого фильма «Виват, гардемарины». Как там было сказано? За этими лёгкими шагами скрывается поступь великой императрицы, как-то так. Я окинула взглядом аудиторию и улыбнулась:

– Доброе утро, дев… – я осеклась, понимая, что привычное обращение девочки этим взрослым девушкам точно не понравится, – барышни.

Студентки ответили нестройным гулом, некоторые вообще промолчали, сделав вид, что не услышали. Та-а-ак, и кто это у нас такой неосторожный? Я присмотрелась к молчуньям повнимательнее. Одна, в богато расшитом сарафане и кокетливо наброшенном на плечи платке, вольготно расположилась за первой партой, глядя на меня наглыми жёлто-зелёными глазами. Мне вспомнилась соседская кошка Плюшка, наглое создание, регулярно сбегающее из квартиры для того, чтобы нагадить нам на порог. Что мы только с мамой ни делали: и порог горчицей мазали, и корки апельсиновые кидали, и всякими вонючими жидкостями порог поливали, всё было бесполезно. С Плюшкиной хозяйкой, Анжелой, мы доругались до того, что она специально стала выпускать свою зверюгу на коридор, чтобы она совершила своё мокрое, в прямом смысле слова, дело. Так вот, у той мерзкой кошки были такие же наглые жёлто-зелёные глаза, и на мир она взирала с такой же смесью презрения и всемогущества. Я вздохнула, вспомнив, как пьяный сосед, неделю отмечавший свадьбу своего сына, с которым не общался вот уже десять лет, вляпался однажды в Плюшкин подарок и свернул кошке шею. Труп, паразит такой, у нашего порога так и оставил, из-за чего зарёванная Анжелка устроила нам грандиозный скандал, грозя всеми карами земными и небесными. Мы полгода не разговаривали, а потом… Я вздрогнула, только сейчас осознав, что с Эдиком меня именно соседка познакомила, сказала, что это её друг детства, они чуть ли ни одной лопаткой в песочнице играли. Вот интересно, она мне так изощрённо отомстила за Плюшку или всё случайно совпало? Жизнь она ведь тоже шутки шутить горазда и не всегда добрые… Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и опять обвела взглядом студенток, даже улыбнулась приветливо:

– Итак, сегодня у нас с вами первое вводное занятие…

– А вы практическую любовную магию знаете? – спросила конопатая тощая девушка, чьи заострённые ушки кокетливо выглядывали из-за двух коротких пушистых хвостиков, перевязанных серебряной тесьмой.

– Да где ей, – пренебрежительно фыркнула пухлая, как перебродившее тесто, девица, сидящая за второй партой и меланхолично полирующая ногти, – она же из мелких болотных пакостниц, это сразу видно.

В аудитории повисла тишина, все студентки жадно, как голодные пираньи, уставились на меня, ожидая реакции на явное и целенаправленное оскорбление. В первый миг я, признаюсь честно, опешила. Как бы сильно не переклинивало детей в подростковом возрасте, но до откровенного хамства учителям дело доходило редко. Могли доводить, могли прозвище обидное придумать, могли урок сорвать, но чтобы вот так… И ведь не маленькая уже, годочков семнадцать, не меньше, а значит, прекрасно понимает, что и почему творит! Так, ладно, оставим теорию, перейдём к практике. Мне-то самой что сейчас с ней делать? Я прекрасно понимала, что от исхода этой самой первой стычки будет зависеть вся моя дальнейшая работа. Не сумею поставить эту девицу на место, никто меня слушать не станет.

Я откашлялась и, стараясь казаться спокойной, ясно и чётко произнесла:

– Я не знаю, кто вам преподаёт расоведение, и изучали ли вы его вообще, но тема вами явно не усвоена. Это первое.

Черноглазая брюнетка в круглых очках а-ля Гарри Поттер, восседавшая за третьей партой, обиженно встрепенулась, но её соседка, огненно-рыжая кукольного вида девушка, успокаивающе положила руку на плечо и что-то торопливо зашептала на ухо. Брюнетка поджала и без того тонкие губы, пронзила меня обиженным взглядом и застыла воплощением оскорблённой невинности.

Удовлетворённо кивнув, я продолжила:

– Во-вторых, основы маникюра вам также никто не преподавал, иначе вы бы точно знали, какой именно тканью нужно полировать ногти.

Девицы заинтересованно загудели, как пчёлы, в чей улей с горшком мёда заглянул Винни Пух. Отлично, интерес мне у них пробудить удалось, на этом и начнём налаживать учебный процесс.

– И какой надо? – прогудела почти басом коротко стриженая девица с грязными и неровно подстриженными, а то и обкусанными ногтями. Мамочка милая, мне кажется, или у неё над верхней губой усики топорщатся?

Я героически отвлеклась от мужеподобной дамы и сладко улыбнулась:

– Поскольку у нас сегодня вводное занятие, я начну его со знакомства, затем мы с вами изучим план на год, а потом, если останется время, коснёмся первых правил ухода за руками. Да, кстати, если вы захотите, я попробую добиться факультатива по э-э-э… – я замялась, лихорадочно пытаясь сообразить, как по-русски будет маникюр и визаж – основам ухода за собой, назовём это так.

В аудитории поднялся такой галдёж, словно неопытный охотник выстрелил в воронью стаю, расположившуюся в небольшой закрытой комнате и после первого залпа возжелавшую обрести свободу. Я стояла спокойно, даже не пытаясь призвать к тишине. Во-первых, в таком шуме меня всё равно никто не услышит, а во-вторых, пусть лучше студентки прямо сейчас выяснят между собой все вопросы, чем я на протяжении всей лекции буду мириться со змеиным шипением по всей аудитории.

– Хорошо, мы согласны, – протянула пухлая девица, которая, как оказалось, было заводилой или отчаянно пыталась такой стать.

Я вежливо улыбнулась одними уголками губ, строго посмотрела на студентку и холодно отчеканила:

– В таком случае назовите своё имя. Дальше представляться будете по цепочке.

– А нам только имя называть? – удивилась брюнетка и поправила съехавшие на кончик носа очки.

Не поняла, а что ещё у студенток принято спрашивать? Я решила не демонстрировать свою неосведомлённость в этом вопросе (эх, надо было у Клевера спросить, да некогда было!) и кивнула:

– И коротко расскажете о себе.

Пухлая девица взбила топорщившиеся спиральками светлые кудряшки на висках, ещё больше округлявшие её и без того круглое личико, и томно процедила:

– Я Светорада Медовая, владею магией цветов и целительством первой ступени. Вторая дочь князя Пересвета от третьей жены Радомилы.

Ого, а я и не знала, что тут многожёнство в моде! Выходит, моя главная соперница – княжеская дочь, теперь понятно, откуда у неё столько спеси. Мне с представителями голубой крови никогда не везло, одна Янина Аркадьевна чего стоит. Я с трудом подавила в себе желание гадливо передёрнуть плечами и перевела взгляд на следующую девицу, ту самую, в очках в стиле легендарного волшебника.

– Элеанора Аквитанская, – церемонно представилась девушка, опять оправляя съехавшие очки, – прибыла по обмену с Туманных островов. Владею универсальной магией второй ступени и магией иллюзий третьей. Хочу стать домовой для своего фамильного замка, так как наша домовуша мечтает уйти на заслуженный отдых.

Что ж, похвальное стремление. Кстати, первая девица, как её, Светорада, не сказала, почему решила поступать на этот факультет. Я вежливо улыбнулась Элеаноре и повернулась к княжне.

– Светорада, а вы почему именно этот факультет для поступления выбрали?

На мой взгляд, вопрос не таил в себе никакого подвоха, но блондинка почему-то покрылась яркими красными пятнами и посмотрела на меня так злобно, словно я её крапивой нахлестала.

– Желание такое возымела, – буркнула девица, отводя взгляд.

Хм, а не стал ли причиной такого желания один зеленоглазый красавец преподаватель? Ах, мама, мама, какое же изощрённое ты проклятие придумала! Чтобы не терзать себя думами о том, почему моя милая мамочка оказалась так жестока по отношению к хорошему человеку, я повернулась к следующей студентке, сидящей за Элеанорой. Той самой, конопатой, что спрашивала у меня про любовную магию.

– Одетта Листвяная, – задорно прощебетала девчушка, чуть пошевеливая ушками, – поступила сюда, чтобы изучить любовную магию и домоводство. Очень хочу стать хорошей супругой для своего Листопадничка.

Девушка смущённо хихикнула и покраснела так, что я невольно испугалась, как бы на ней одежда не зашаяла. Ну что ж, цель у студентки хорошая, надеюсь, жених оценит её старания и не станет слишком долго тянуть со свадьбой.

– Фи, как это низко, ради парней учиться, – пробасила мужиковатая девица, развалившаяся на стуле нога на ногу. – Вот я, например, хочу научиться Нитями Судьбы управлять. Долю и Недолю подопечных определять.

Тёмные глаза студентки вспыхнули мрачным огнём. Ох, чует моё сердце, Недоли у её подопечной будет гораздо больше, чем всего остального. Я мысленно укоризненно погрозила себе пальцем, напомнив, что нельзя судить человека по его внешности. Может, из этой девушки самая лучшая Домовая выйдет, заботливая и внимательная? Я приветливо улыбнулась студентке и сказала, стараясь, чтобы голос звучал ободряюще, а не обманчиво-успокаивающе, как у психиатра, когда к нему на приём попал буйный пациент, утверждающий, что соседи через розетку облучают его гамма-ватовыми лучами пси-факторного оружия:

– Отличное желание, надеюсь, в результате учёбы у вас получится его исполнить. Только вы имя своё не назвали.

– Веда я, наёмница. Банду Серого Лиса зачистила и вот, поучиться малёха решила. Целители сказали: мне месяц с мечом тренироваться нельзя, а то все швы расползутся к трольему… – Веда зыркнула на меня, сморщилась и промямлила, – короче, решила я учёбой заняться. А коли понравится, так и брошу к лешакам плешивым наёмничество, задрало по лесам да оврагам скакать.

– Праматерь Природа, – прошипела Светорада, презрительно кривя губы, – как ты могла создать столь грубую ошибку?!

Княжна прошептала очень тихо, но наёмница её всё равно услышала и выводы, к моему искреннему прискорбию, тоже сделала правильные.

– Э, ты кого ошибкой природы назвала?! – отшвырнув стоящую перед ней парту словно платочек, Веда разбуженной среди зимы медведицей полезла к блондинке. – Я те щас живо пакли твои бесцветные повыдёргиваю и нос на сторону заверну!

– Помогите! – пронзительно заверещала Светорада, но вместо того, чтобы нестись к двери или, в крайнем случае, прятаться за спину подруг, вскочила на стол, торопливо подбирая подол платья, – убивают!!!

– Ещё нет, – жёстко усмехнулась наёмница, демонстративно разминая плечи, – но щас начнут. С огромным удовольствием и особым цинизмом.

Я поймала себя на мысли, что мне абсолютно не хочется вмешиваться в происходящее, более того, я бы с удовольствием помогла Веде сбить спесь с этой блондиночки. А с чего вдруг мне жалеть эту белобрысую выдру, которая смеет облизываться на моего, подчёркиваю, моего Клевера?! Я замерла, испугавшись той беспросветной тьмы, что в мгновение ока затопила мою душу, испепелив сердце и исторгнув из горла звериный рык.

– Прекратите! – рявкнула я и сама не поняла, кому именно кричала: разошедшимся девушкам или себе самой. Наверное, больше всё-таки самой себе.

Мой рык был услышан. Ещё бы, я рявкнула так, что меня, наверное, даже в моём мире слышно было! Девицы неохотно разошлись в разные стороны, расползлись, словно кошки, окаченные водой. Точнее, Веда отошла, метко сплюнув под ноги своей сопернице, а Светорада красиво стекла, по-другому не скажешь, на стул, прижав одну руку к груди, а другую ко лбу. Лично мне девушка в этой позе напомнила Роденовского Мыслителя, но студентки, не знакомые с культурным наследием Древней Греции, явно прониклись, смотрели на страдалицу с сочувствием и тихонько перешёптывались.

– Объявляю десятиминутный перерыв, – строго отчеканила я и вышла из-за кафедры.

Смысла вести занятие дальше, равно как и читать нотации, я пока не видела. У девчонок сейчас эмоции зашкаливают, у них все мои слова мимо разума транзитом пролетят. Так что пусть страсти немного утихнут, а я пока займусь наблюдением за своими подопечными. Очень, кстати, полезная штука, может поведать о людях гораздо больше, чем всевозможные анкеты и собеседования.

Я внимательно посмотрела на студенток и тут заметила одну очень интересную деталь: далеко не все девушки сочувствовали Светораде. Несколько, наоборот, отошли к Веде. Одетта ласково гладила воительницу по плечу, что-то по-матерински мягко приговаривая. Наёмница пофыркивала сердитым ёжиком, но отталкивать девчушку не спешила и сама тоже не вырывалась. Три другие девушки, все как на подбор в простеньких ситцевых сарафанчиках и закрывающих головы белых платочках, стояли рядом с Одеттой и сочувственно смотрели на Веду, впрочем, пока не решаясь коснуться грозной воительницы. Та-а-ак, вот и определилась группа тех, с кем я усиленно буду заниматься домоводством. Я даже не успела толком осознать, что мне нужен листок и ручка, как мне на ладонь упал большой кленовый лист тёплого янтарного цвета, на котором моим почерком, чуть подпрыгивающим вверх, было выведено: «факультатив домоводства» и дальше шли имена студенток.

Напомните, я говорила, что люблю магию? Если нет, сейчас обязательно скажу. Я вспомнила, как Клевер вчера сделал из одного листка два, просто потерев его в руках, и решила повторить этот фокус. А что, один листочек будет у меня, а второй я отдам Веде, которую сделаю старостой группы домоводства. Я опасливо покосилась на кленовый лист, опасаясь увидеть вместо него труху. Ура, всё получилось, у меня теперь два листочка! Я придирчиво осмотрела каждый, изъяна не нашла и, подойдя к Веде, протянула ей один лист со словами:

– Назначаю тебя старостой этой группы. Надеюсь, никто не возражает?

Я внимательно посмотрела на Одетту, которая так отчаянно затрясла головой, что её хвостики исполнили зажигательную румбу, затем перевела взгляд на трёх других девушек. Нет, не близняшки, но похожи очень. Наверное, те самые сказочные сиротки, которых в финале сказки ждёт прекрасный принц и куча приятностей.

– Веда, мне нужно, чтобы вы решили, каким именно темам домоводства мы посвятим факультативные занятия. Также я должна знать, что вы уже знаете и умеете, чтобы не терять время…

– На изготовление веретена, – пискнула девчушка в голубом сарафане и потупилась, – у нас так говорят, когда речь заходит о давно известных вещах.

Я кивнула, найдя отличную замену привычному мне открытию Америки или созданию велосипеда, и отправилась к Светораде, чей томный голос и плаксивые интонации вызывали глухое раздражение.

«Спокойно, Фиалка, – одёрнула я себя, – да, девица не подарок, но она твоя студентка и ты обязана её обучать».

Я расправила плечи и задумчиво почесала щёку, прикидывая, как мне назвать факультатив для этих пяти красоток, у которых в каждом движении, взгляде, интонации звучало, что они не за знаниями пришли, а за женихами. И на факультет Принцесс (если тут такой есть) не попали лишь потому, что происхождением не вышли. О, идея! Я прищёлкнула пальцами. Помнится, Светорада спрашивала меня про практическую любовную магию? Отлично, вот её они на факультативе и будут изучать. Я ловко цапнула появившийся передо мной глянцевитый лист кувшинки, внимательно прочитала список студенток и удовлетворённо кивнула, увидев, что старостой группы указана Светорада. Всё правильно, молодая княжна точно никому не уступит, любую соперницу устранит, лишь бы самой руководить.

С широкой лучистой улыбкой, которой позавидовали бы все красавцы Голливуда, а также политики и рекламщики всех мастей из всех волостей, я подошла к группке возбуждённо щебечущих красоток и протянула Светораде лист. Страшно хотелось присесть в реверансе, но я сдержалась, вспомнив о том, что преподавательнице стоит быть максимально объективной и не демонстрировать свою неприязнь. Сразу же вспомнился анекдот: «У настоящего учителя любимчиков нет. Ему все дети одинаково противны». Я хихикнула в кулачок, да ещё и в самый неподходящий момент, когда княжна разворачивала лист. В результате я удостоилась насупленно-подозрительного взгляда, и несчастная кувшинка была сунута в руки златокудрой девушке, чьё почти ангельское по красоте личико портила высокомерно-кислая гримаса. Девица опасливо развернула лист, внимательно его прочла, побуравила меня синими лазерами очей, снова прочла текст и растерянно протянула листок Светораде:

– Здесь список студенток факультативного курса и ты…

– Что я? – резко спросила княжна.

– Ты староста.

По лицу блондинки расплылась, словно масло по горячему блину, широкая самодовольная улыбка. Я поняла, что могу спокойно отправляться к другим девушкам, в этой группе уже начал зарождаться железный тоталитаризм, о котором даже товарищ Сталин не смел мечтать.

– Надеюсь, мне не придётся пожалеть о своём решении, – многозначительно произнесла я, закрепляя успех, коротко кивнула девушкам и вернулась к кафедре.

Так, с двумя группами я определилась, теперь осталось понять, какой факультатив подойдёт для остальных студенток. Я посмотрела на одинокими ледяными вершинами сидящих за своими столами четырёх (чёрт, да что же эта пятая девица такая блёклая-то!), пятерых студенток и задумчиво почесала кончик носа. Мда-а-а, и что их может заинтересовать и хоть формально объединить? Одна, сразу видно, поступила на этот факультет по принципу куда возьмут. Смотрит вокруг со скучающим видом и явно отсчитывает время до конца занятия. Вторая, как её, Элеанора Аквитанская, классическая зубрила, пусть и непрофессионально так говорить. Третья, крупная черноглазая брюнетка, затихарилась за последней партой и лузгает семечки. Четвёртая и пятая что-то с азартом плетут, временами что-то бурно обсуждая сдавленным шёпотом. Я ещё раз покосилась на рукодельниц и широко улыбнулась. Кажется, я знаю, чем мы будем заниматься с третьей группой…