Текст книги "Неоконченный рейд"

Автор книги: Наталья Берзина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

…Тарас оставил рыдающую жену на опустевшем подворье и отправился в лесничество, в котором работал до катастрофы. Лес неуловимо изменился. Дорога поросла травой. По ней, очевидно, не ездили с того самого, перевернувшего их жизнь дня. Местами на колеях стал пробиваться кустарник. Странно, но поросль выглядела так, словно ей было не меньше пяти лет…

Через час Тарас увидел здание лесничества. Дом был по-прежнему крепок, с целыми стеклами и с виду не тронут мародерами. Хозяйственные постройки уцелели. Площадка перед домом поросла высокой травой. Тарас собрался подойти поближе, но его внимание привлек странно знакомый звук: где-то недалеко проблеяла овца. Осторожно, шагом опытного охотника, он обошел поляну, на которой раскинулись и здание лесничества, и бревенчатые сараи, и обнаружил источник звука. Возле хлева паслось с десяток овец и не меньше дюжины ягнят. Могучий баран застыл на пригорке и прислушивался к доносящимся из леса звукам. Ни малейших признаков присутствия человека Тарас не заметил. Каким чудом здесь оказалась эта маленькая отара во главе со старым бараном, оставалось загадкой. Тарас решил, что гадать будет потом, обогнул по широкой дуге хлев, подошел к зданию лесничества. Красный от ржавчины замок на дверях красноречиво свидетельствовал о том, что за весь прошедший год люди тут не появлялись.

Тарас потрогал замок, уже не раздумывая, подергал окно справа. Рассохшаяся рама задрожала и понемногу начала открываться. В образовавшуюся щель удалось просунуть веточку. Крючок откинулся в сторону, из распахнувшегося окна пахнуло запустением. Он легко перемахнул через подоконник, оглядел пустынную комнату. Стулья, покрытые толстым слоем пыли, в рядок у стены. Следы мышей на грязном полу. Чей-то старый бушлат на крюке у двери. Никого. Прошел по скрипучим грязным половицам, подергал дверь… Заперта. Отыскал за притолокой запасной ключ, отпер замок, вошел, уныло посмотрел на заваленный бумагами стол, бесполезный телефонный аппарат. Распахнул дверь в свой кабинет. Все как и год назад. Только тоскливый запах тлена да пушистый слой пыли говорили о пролетевшем времени.

Обследовав все комнаты, он пришел в себя и даже нашел повод для радости: на кухне сохранилась посуда, а в огромной кладовой – весьма солидный запас соли, слежавшейся в камень… А вот до сахара добрались мыши… Расстроился он только у двери оружейной комнаты: за толстой, обитой железом дверью было несколько ружей, патроны и запас пороха, но ключи от замка хранились в сейфе, и добыть их не было ни малейшей возможности. В комнате отдыха нашлись постельные принадлежности. Хоть и заплесневелые, но это не беда. Жить можно. В поруганном, обезлюдевшем селе росла картошка, в лесу было полно дичи, а в реке – рыбы. Так что дела обстояли не так уж и плохо…

Тарас забрал ключи, закрыл окно и, вооружившись остро отточенным топором, вернулся к жене. За время его отсутствия Мария успокоилась, собрала в разграбленных домах пригодную утварь и теперь ожидала мужа, сидя на крыльце их бывшего дома. Непривычно тихо было в селе. Не кудахтали куры, не мычали коровы, бабы не судачили у колодца. Даже собак не было слышно. Только сиротливо поскрипывали раскачиваемые ветром двери, да время от времени гулко гремел лист железа на развороченной крыше.

– Вот такая у нас с тобой будет жизнь, Маша, – вздохнул Тарас, присаживаясь рядом. – Не жалеешь, что вернулись?

– Нет, Тарас, только горько, что все прахом пошло. Мы свое уже пожили, нам с тобой бояться нечего. Если сразу не померли, будем доживать на родине.

– Оно-то так, – согласился он, – да только начинать жизнь придется с нуля, как первым людям.

– Ну и что? Глядишь, не мы одни, может, кто еще подтянется. Возродим село. А там и наладим жизнь…

– Видно будет. Давай мы с тобой пока в лесничество переберемся. Я там был, там все цело, жить можно.

– А тут как же? А барахло куда?

– Что-то сейчас унесем, остальное после. Мы здесь одни.

До самой темноты Тарас с женой обустраивали новый дом. А вечером истопили баньку. Выпарились, вымылись, затем по обычаю сели за стол. В кабинете нашлось несколько бутылок коньяка. Еды, привезенной с собой, должно было хватить на неделю, а то и на две. Пережитое в родном селе крепче сплотило Тараса и Марию. Впервые за последний год у них была ночь любви. Они отдались позабытому чувству, словно в самом деле остались последними людьми на земле… Будто от их страсти, их неистовости зависело будущее…

На следующий день началась ставшая на долгие годы обычной жизнь. Ежедневная борьба за выживание… Овец удалось прибрать к рукам, зарезав барана. Мясо его засолили и закоптили впрок. Зато у них появилось молоко и своя – пусть небольшая – отара. Вскопали крошечную делянку перед домом, посадили репу, картошку, свеклу, посадили капусту.

Почти два дня Тарас прорубал дверь оружейной. Наконец добрался до цели. В хозяйстве появилось сразу три ружья и солидный запас готовых патронов, а уж пороха и капсюлей оказалось вообще немерено! Поправили бочки, Тарас начал охотиться и солить мясо на зиму. До зимы успели подготовить все необходимое для жизни. Зима выдалась не слишком суровой. А по весне удалось солидный участок засеять рожью. Так и тянулось время, пока через четыре года отшельнической жизни Тарасу и Марии не пришлось столкнуться с суровой реальностью: на их земле стали появляться люди… А затем и не только люди…

…Гвоздь уже не помнил, почему он сбежал тогда из части. Служить оставалось всего ничего, каких-то полгода. Просто достало. Да еще ротный, заступивший вместе с ним в караул, что-то ляпнул не по делу. Вот Гвоздь и сорвался. Ударил прикладом точно в висок. Ротный даже не пискнул. Лег тихонько, только ногами подергал. Тогда ему пришлось положить всех. Первую машину он угнал прямо из части. Загрузил в нее пять автоматов, боекомплект – и дал ходу. Дружок его, Лешка Гнус, увязался с ним. Потом они меняли машины и не жалели патронов, как, впрочем, и людей. Их учили убивать, и они косили всех встречных. Повезло, удалось укрыться здесь. Последнюю машину бросили в двух сотнях километров к востоку. Утопили в реке вместе с остывшими телами водителя и его бабы. Повеселились тогда, слов нет! Напоследок насмотрелся мужик, на что способны оголодавшие пацаны. Да и бабенка оказалась сладкая. А дальше – лесами, стараясь не наследить, добрались сюда. Народец, как ни странно, в этих краях обитал, причем разный. Были и безобидные дойные коровы, дававшие и жратву, и самогонку за один вид «калаша». Были и такие, что даже подойти страшно. Один такой деловой засадил вчера Гнусу жакан в бедро. Лучше бы уж в голову или в грудь. А так – возись теперь с ним! Рана загноилась, воняет…

– Гвоздь, пить дай, – простонал раненый.

Гвоздь бросил напарнику фляжку. Гнус пошарил вялой рукой, нащупал алюминиевый бок фляги, подтащил к себе и, отвинтив дрожащими пальцами пробку, сделал несколько глотков.

Крошечная избушка, неизвестно кем и для чего срубленная из толстых сосновых бревен на берегу узкой неглубокой речки, стала их домом два года назад. До этого, как правило, жили в брошенных деревнях. Но туда стали возвращаться люди, а следом за ними наведываться милиция. Гвоздь с Гнусом перебрались в глушь. Тут их никто не трогал.

– Слышь, Гнус, может, ты пулю выковыряешь? А то сгниешь заживо. Рану почистить надо!

– Не смогу я, ослаб. Да и водки нет, чтобы промыть.

– Ты скорее глотку промоешь, чем рану, – захохотал Гвоздь. – Я тебе серьезно говорю, достань пулю. У тебя нога уже синяя и воняет.

– Сил нет. Попробуй сам, Гвоздь, очень прошу.

– Не, я не стану. Противно. Твоя нога, твоя пуля. Сам поймал, сам лечись. Хватит того, что я тебя сюда припер.

Гвоздь закурил самокрутку, забросил ноги в разбитых сапогах на ящик, служивший им столом, уставился в потолок. «Как ни крути, а Гнуса придется кончать. Жаль, патронов осталось мало, меньше сотни. Хотя если экономить – то на год, а то и на два хватит. Нужно будет у туземцев ружьишко добыть. Раньше брезговали, а теперь уже не то время. Без оружия – верная смерть. Главное, по дурости не схлопотать, как Гнус. Ладно, пусть до вечера поживет, а там ножом – и в речку, раков кормить. Раки тоже кушать хотят. Эх, жаль, бабы давно не попадались…» – тоскливо думал Гвоздь, пуская дым в потолок. Докурив, затушил бычок, хлопнул дверью, вышел из избушки. Понял, что остался один, и теперь прикидывал, как быть дальше.

Вырос Гвоздь почти сиротой, отца его никто не знал, даже собственная мать. Да и что она вообще могла знать, практически никогда не просыхающая пьянь! В двенадцать попал в детдом. Хорошую школу прошел, как только на зону не попал, непонятно. После ПТУ – сразу в армию. Гордился собой со страшной силой. Десант, разведрота. Только позже понял, что там собрали вовсе отморозков, да и ротный был ничем не лучше. За что и получил. Гвоздь, привычный к непрерывной городской войне, быстро освоил все премудрости разведроты. Сильный, выносливый, он ни разу не блевал на марш-бросках, стрелял лучше всех, а в рукопашном ему не было равных. Одна беда – Гвоздь был без тормозов. Но теперь это было даже лучше. Он навел шорох на туземцев, ему исправно платили дань. Жить можно. Только скучновато одному. Вот если бы девку завести, такую, чтобы была умелая да ласковая… Только где ее найти?… Правда, можно прибиться к кому-нибудь, здесь люди разные живут, есть и лихие, почти такие же крутые, как он.

Прошлогодняя хвоя шуршала под ногами, Гвоздь шел размашистым скользящим шагом. Автомат с перевязанным изолентой прикладом привычно оттягивал плечо. Выцветший, грязный, изодранный камуфляж делал его почти неразличимым среди деревьев. Незаметно для себя вышел к заброшенной деревушке. Звериным чутьем ощутил присутствие людей. Крадучись подошел ближе. Скрылся за кустарником, начал предельно осторожно приближаться к дому, над трубой которого в синее небо мирно поднималась струйка дыма.

Заколоченные обомшелыми досками окна не позволяли рассмотреть, кто в доме. Передернул затвор, перебежками добрался до стены, прижался спиной к теплой деревянной поверхности, очень медленно начал двигаться к распахнутой двери. Замер у сгнившего крыльца, услышал приглушенный разговор. Говоривших было двое, но разобрать не удавалось ни слова. Держа автомат по науке, под углом в сорок пять градусов, Гвоздь переметнулся под разросшийся куст цветущей сирени и словно растворился в нем. В доме послышались шаги… Кто-то приближался к двери…

– Вот такая у меня задача, – закончила свой рассказ Эльза.

– Вы сами-то верите в это? – недоверчиво спросил Казимир.

– Скорее да, чем нет. Так вы согласны мне помочь? – Эльза окинула взглядом небольшой скверик, в котором они беседовали.

Казимир помолчал. Вздохнул. Потом тихо спросил:

– Знаете что, фрау Эльза, я согласен. Только нам придется договориться насчет аванса.

– Это не проблема. Аванс, то есть половину вашего гонорара, я отдам вам, как только мы выедем из города.

– Согласен, когда мы выезжаем?

– Лучше всего – прямо сейчас. Вернее, как только вы будете готовы, – уточнила Эльза.

– У меня есть полчаса на сборы? – Казимир встал со скамейки.

– Разумеется. Мне тоже нужно полчаса. Где здесь можно взять такси?

– Если вы согласитесь подождать меня, такси вам не понадобится, я сам – такси. Причем денег за дорогу по городу с вас не возьму, – с открытой и невероятно обаятельной улыбкой сообщил Казимир.

– Мне ждать здесь? – обрадовалась Эльза. Казимир ей с каждой минутой нравился все больше.

– Думаю, ждать удобнее в машине, она стоит возле дома. Идемте, фрау Эльза.

Казимир поднялся в квартиру и вытащил старую дорожную сумку. Быстро собрал вещи. Немного подумал, достал из сейфа охотничий карабин, внимательно осмотрел его, сунул в чехол, бросил в сумку пять пачек патронов, пузырек с ружейным маслом и тяжелый охотничий нож в кожаных ножнах.

– Ты куда? – спросила Лена.

– Уезжаю, на неделю, – буркнул Казимир, даже не оглянувшись на жену.

– Как это – на неделю, у меня же самолет послезавтра! – возмущенно воскликнула Лена. – Как я попаду в аэропорт?

– Как все, на такси, – не прекращая своего занятия, ответил Казимир.

– Я рассчитывала, что ты нас отвезешь! Попрощаешься, в конце концов, по-человечески!

– Мы уже попрощались, а сейчас, извини, я спешу, – забросил на плечо сумку Казимир. – Все! Прощай, не поминай лихом. Удачи тебе в новом браке!

– Но ведь так нельзя! Ты не можешь так поступить со мной! Мы ведь прожили вместе почти двадцать лет! – вдогонку закричала Лена, но он, не слушая ее, побежал по лестнице вниз.

– Все, поехали, – сказал, запрыгивая в машину. – Куда направляемся?

– В гостиницу, я рассчитаюсь, заберу сумку, и можно ехать, – с улыбкой ответила Эльза.

Она справилась за несколько минут. А еще через полчаса «пассат» стремительно уносился прочь от города.

– Если не секрет, вы живете с семьей или просто снимаете комнату? – Эльза украдкой глянула на Казимира.

– Раньше жил с семьей. Теперь семьи нет, – неохотно ответил он.

– Простите, не поняла? Как – нет?

– Очень просто. Мы развелись. Моя бывшая жена улетает на днях в Австралию, чтобы выйти замуж за тамошнего кенгуру.

– Почему за кенгуру? Там еще есть и коалы.

– Признаюсь честно, я не смотрел фото. Кроме того, я не зоолог и не хочу разбираться в женихах моей бывшей жены.

– Тот человек, который посоветовал мне обратиться к вам, утверждал, что вы надежно женаты. Что-то произошло за те годы, что вы не виделись?

– Я ведь даже не представляю, кто этот человек. Что же касается того, насколько надежно я был женат, вы сами видите результат. Жена меня попросту оставила. Я лишился любимой работы. Оказался без гроша. Пришлось выживать. Это ей, очевидно, не понравилось. Вы сами были замужем?

– Да, такой эпизод в моей жизни имел место. Но с бывшим мужем мы поддерживаем дружеские отношения.

– Вот и я стараюсь не срываться на скандал. У вас очень маленькая сумка, вы собираетесь бродить по лесу в платье и туфельках?

– Нет, я думаю купить все необходимое, а еще – рюкзаки, спальные мешки, палатку. Вы не будете возражать, если мы будем спать в одной палатке?

– Мы можем спать даже в одном спальнике, ваша честь от этого не пострадает, – по-мальчишечьи хмыкнул Казимир.

– Вы так уверены в себе? – спросила Эльза игриво.

– А вот если вы станете говорить таким голосом, работа у нас не пойдет.

– Простите, я пошутила. Просто вы в самом деле чертовски привлекательный мужчина. Более того, вы мне симпатичны. А поскольку вы совершенно свободны, возможно все.

– Разумеется, – согласился он, – только не нужно путать меня с черным проводником, которого возжелала белая путешественница.

– Казимир, я пошутила, – повторила она, – не стоит обижаться. Вы мне симпатичны, но из этого совершенно ничего не следует. Лучше скажите, где мы сможем купить снаряжение?

– Впереди – крупный областной город, там можно купить все и на любой вкус. А откуда вы так хорошо знаете русский язык? Я не заметил ни малейшего акцента, и фразы строите исключительно правильно.

Эльза усмехнулась:

– У меня были хорошие учителя. Да и училась я в Киеве.

– Так что, выходит, русский язык для вас – родной?

– Нет, родной – украинский, я коренная киевлянка.

– А как оказались в Германии?

– Элементарно, Ватсон. Училась, осталась работать, удалось получить гражданство.

– После замужества?

– Задолго до него. Еще я работала в Англии, в Северной Африке – словом, везде, где получалось.

– Понятно, я ведь раньше тоже был журналистом, правда военным. Пришлось поскитаться. А теперь вот кручу баранку.

– Разве не хочется вернуться к прежней работе?

– Очень хочется, но в этой стране такое невозможно. – Казимир вздохнул, немного помолчал и мрачно продолжил: – Я, что называется, в черном списке. Ни одна серьезная газета меня не возьмет. Хотел податься в Москву – жена не согласилась, а теперь страшновато. Форму потерял, стиль. Пришло много талантливой молодежи. Не знаю, смогу ли пробиться.

– Удивительно, что вы, такой сильный мужчина, боитесь рискнуть!

– А я рискнул и поехал с вами, – мгновенно откликнулся он. – Посмотрю, может, смогу быть полезен не только как водитель и охранник. Если почувствую, что еще не все потеряно, попробую начать жизнь сначала.

– Но учтите, Казимир, это моя работа, и только моя!

– Я на ваши права не посягаю. Вы копаете, я помогаю, лавры все ваши. Но если тварь существует – это может быть весьма опасно!..

Пять лет прошло с того дня, когда Тарас схоронил жену. Болезнь доконала ее. Они знали, на что шли, возвращаясь сюда. Но судьба подарила им целых четырнадцать лет счастья. Трудного, нелегкого счастья. К ним словно вернулись изначальные чувства, возродилась любовь, что свела их вместе. Последние годы они вместе жили, вместе радовались, вместе печалились, вместе дышали, вместе трудились. Поправляя могильный холмик, Тарас время от времени утирал прозрачные стариковские слезы. Годы не пощадили и его. Но случилось так, что он пережил Марию. Долгие пять лет он один топчет зеленый ряст. [1]1
  Ряст– растение, то же, что хохлатка.


[Закрыть]Никого нет рядом. Только лесовики да твари, что расплодились в Зоне. Тарас посидел у дорогой могилки, поговорил с Марией, рассказал о том, как плодятся овцы, о том, что поправил сети, посетовал: тяжко жить одному. Морщинистой рукой погладил чистый песок на могилке, так он некогда гладил плечи жены. Отряхнул колени, встал, поправил ружье на плече – и неспешно пошел к родному селу. Нужно было поискать что-нибудь железное, отковать гвозди.

В который раз Тарас шел по лесу – и в который раз удивлялся. Знакомый с детства лес менялся прямо на глазах. Обычный папоротник вырастал едва ли не высотой с дерево, старые сосны обвивал хмель толщиной в руку, а уж рыба стала вовсе ни на что не похожа. Но делать нечего – нужно было жить. Попетляв между деревьев, Тарас выбрался на поросший кустарником старый луг, который и лугом уже не был. Присел передохнуть на гранитный валун. Поставил ружье меж колен, долго смотрел с холма на почти скрывшиеся за зарослями, провалившиеся крыши домов. Все. Исчезло село. Не зазвенит в нем серебряным колокольчиком детский смех, не ударят в подойник звонкие тугие струи парного молока. Ничего уже не будет. И дым не поднимется из труб, когда… Дым… Тарас явственно различил дым над одним из домов. Домов с целыми крышами осталось совсем немного. Всю жесть он давно перетаскал к себе. А там – крыша была черепичная… Тарас когда-то заколотил окна досками, чтобы зверье не селилось в человечьем жилье, и теперь над тем самым домом курился дымок…

Осторожно, не хрустнув ни единой веткой, приблизился к дому, тенью скользнул между кустов… Вот уже и бывшая улица… Разросшаяся сирень выползла на дорогу, трава вымахала, несмотря на начало лета, по пояс. Притаился за толстым стволом старого, наполовину сухого дуба, стал наблюдать, что творится на бывшем подворье.

Незнакомый голос бубнил что-то невнятное. Послышались шаги. В дверном проеме появился молоденький паренек. Один, без ружья. Как только паренек сошел с крыльца, неясная тень метнулась из куста сирени, послышался глухой удар, парень упал как подкошенный под ноги рослого мужчины в драном армейском камуфляже с автоматом в руках. Мужчина постоял секунду, прислушиваясь, ящерицей скользнул в дом, и секунду спустя истошный женский крик разорвал тишину.

Тарас больше не медлил. Вбежал в дом – и в первое мгновение словно ослеп. Остановился. Едва глаза привыкли к полумраку, бросился на шум борьбы в соседнюю комнату. Мужик в камуфляже рвал одежду на женщине, распростертой на полу, та пыталась сопротивляться, но силы были неравными. Тарас взмахнул ружьем и с силой опустил приклад на заросшую шею мужчины. Тот утробно хрюкнул, завалился вперед, придавил своей тяжестью девушку. Переведя дыхание, старик оттащил мужика, ногой отбросил автомат, склонился над девушкой.

– У тебя все в порядке? Идти можешь?

– Вы кто? Вовчик где? – вместо ответа, спросила сквозь слезы девчушка, судорожно пытаясь запахнуть на себе разорванную одежду.

– Вставай, уходить нужно. Найдется твой Вовчик, – потянул ее за руку Тарас.

Вышли из дома. Вовчика у крыльца не было. Тарас качнул головой и, не выпуская руку девушки, потащил ее по заросшей улице в сторону леса. Девушка была в шоке, послушно семенила за ним. Но едва они взобрались на пригорок, за которым начинался бор, уперлась и снова начала спрашивать о Вовчике.

– Стойте, туда нельзя, мы Вовчика потеряли! Его нужно найти, он неприспособленный. Пропадет!

– Идем, сбежал твой Вовчик, – объяснил Тарас. – Не найти его, а нам уходить нужно. Если тот с автоматом очухается, несдобровать.

– А кто вы такой? Вы что? Живете здесь?

– Да, живу, меня Тарасом зовут, для тебя дед Тарас. А ты кто такая, как в Зоне оказалась?

– Я Янка, мы вместе с Вовчиком сюда добрались, у него неприятности. Пересидеть нужно.

– Понятно, у него неприятности, а ты с ним пересидеть решила. Родители-то в курсе, что ты здесь находишься?

– Нет, мы сбежали. Но это не важно. Я записку маме оставила, что вернусь!

– Янка, ты совсем глупая или только прикидываешься? – изумился Тарас. – Отсюда дороги нет, только на тот свет.

– Как – нет? Мы же сюда приехали! Значит, и обратно можно! – недоверчиво хихикнула Янка.

– А деньги у тебя есть на обратную дорогу? Ладно, хватит, идти нужно. Нам еще через лес пробираться, это небезопасно.

– Почему? Почему через лес? Там Вовчик остался! – опять заскулила девушка. – Его нужно найти!

– Пойми, Янка, нельзя сейчас, я твоего Вовчика завтра искать буду. Нам бежать нужно. Не дай бог, Тварь на охоту выйдет. Тогда не спастись!

До дома Тараса они почти бежали. Только заложив тяжелую дубовую дверь толстенным брусом, старик немного успокоился. Куда-то подевалась вся его прыть. Он по-стариковски шаркал ногами, что-то невнятно бормотал. Вообще, старый охотник сделался совсем иным, нежели там, в лесу. Достал из печи чугунок с отварной картошкой, принес начатый каравай черного, как земля, хлеба и шматок солонины.

– Садись, Янка, поедим. Старуха моя как померла, так я уже и не готовлю ничего особенного. Ты, девка, не серчай. Поищу я твоего дружка. Но ночь уже начинается, а ночью тут из дома выходить нельзя. Пропадешь ни за грош.

– Вы давно здесь живете, дедушка Тарас? – дрожащим голосом поинтересовалась девушка.

– Да, почитай, без малого двадцать годков. Раньше у нас знатные места были, даже медведи водились, аккурат в моем лесхозе. А теперь Тварь по ночам бродит.

– И что, все двадцать лет – один? – Янка изумленно посмотрела на старика.

– Нет, что ты, девка, с женой, с Машей. Да только померла она. Схоронил я Марию Станиславовну. Доконала ее лихоманка. С тех пор один как перст. Ну да ничего, скоро и мне в последнюю дорогу собираться.

Янка подметила, что дед Тарас в доме даже говорить стал по-стариковски, совсем не так, как там, в заброшенном селе, где голос был пусть и глухой, но четкий, а слова, как команды, отрывисты. Старый замшелый дом будто менял его, делал мягче и слабее.

Эльза без особых проблем, со знанием дела подобрала необходимое снаряжение: легкий австрийский спальник, прочные высокие ботинки, камуфляж. Казимир тем временем запасся продуктами, котелком, различными мелочами, которые облегчают жизнь путешественнику. Загрузили покупки в машину, проехали еще с полсотни километров, наконец добрались до небольшой деревеньки у самой границы Зоны. Казимир легко договорился с хозяйкой одной из хат, загнал машину во двор и за полчаса превратил в аккуратный стог сена.

Эльза не спала на сеновале с самого детства. Одуряющий запах свежего сена убаюкивал, но сразу уснуть не удалось. Рядом посапывал Казимир, она чувствовала его приятное тепло, но мыслями была в Зоне. Эльза сама толком не знала, где искать тот объект, который явственно зафиксировали на снимках из космоса. Определенную сложность представляло и то обстоятельство, что замечали объект, как правило, в сумерках, а снимки, сделанные в ИК-диапазоне, хоть и давали много весьма точной информации, судить о реальном облике Твари не позволяли. Именно Эльзе предстояло найти и отснять Тварь, а также представить доказательства непредвиденных мутаций в Зоне. Нужно заставить и простых людей, и ученых по-новому взглянуть на проблемы, вызванные катастрофой. У нее не было готового решения, как именно поступить с Зоной, но она должна была доказать, что в ней, возможно, таится весьма серьезная угроза для Европы. Эльза считала это своим долгом. Вот и сейчас, восхитительной теплой июльской ночью, она думала о предстоящем рейде. Но постепенно сон все же овладел ею.

А утро началось с бодрого крика петуха в предрассветной тиши. Звонкий, чуть хрипловатый, победный клич возвестил о приближении рассвета. Отвыкшая от сельской жизни Эльза распахнула глаза. И крайне удивилась, увидев прямо перед собственным носом густо поросшую черным волосом мужскую грудь. Во сне она не заметила, как уютно пристроила на плечо Казимира голову, обняла его, прижалась к нему всем телом, даже ногу на него закинула. Но больше всего ее изумило то, что она чувствовала бедром. Рядом с ней лежал мужчина в самом расцвете сил.

– Проснулись? – чуть севшим от волнения голосом спросил Казимир, но не сделал ни малейшего движения, чтобы встать.

– Не знаю еще. Петух закричал. Боже, хорошо-то как! – промурлыкала Эльза, не спеша освобождать Казимира из своих объятий. Наоборот, она, как кошка, потерлась о него, затем откинулась на спину и сладко, до хруста в костях, потянулась. – Сто лет так не спала. Вроде и недолго, а отдохнула замечательно. Когда мы выходим?

– Умоемся, позавтракаем – и вперед.

– Тогда встаем! – с решимостью в голосе и с той же мечтательной улыбкой на губах сказала Эльза и энергично села.

Рассвет только загорался на востоке, клочья тумана поднимались из низин. Эльза бодро шагала вслед за Казимиром, оставляя темный след на росной траве. Шаг за шагом они приближались к выбеленным временем столбам с обрывками колючей проволоки. Перед ограждением Эльза остановилась – вроде чтобы поправить лямки рюкзака, на самом деле – чтобы глотнуть воздуха перед прыжком в неведомое. Казимир остановился, внимательно посмотрел ей в глаза, но не сказал ни слова. Он сам переживал нечто подобное в прежней жизни, когда ясно осознавал: там, впереди, смертельный риск, но только ты можешь выполнить порученную тебе работу. И от твоей ловкости, от твоего умения зависит, выживешь ли ты, вернешься ли ты назад.

До самого обеда шли по поросшим высокой травой полям, сосновым лесам, потом остановились на привал на берегу неширокой речки. Казимир развел небольшой костер, повесил над огнем котелок и стал колдовать над немудреным обедом. Эльза в очередной раз подогнала и поправила снаряжение, отошла немного в сторону и, сбросив с себя одежду, решила, не теряя зря времени, смыть дорожную пыль и пот.

Песчаное дно отлично просматривалось сквозь чуть буроватую воду. Эльза осторожно вошла в реку. Струи ласкали кожу, обтекали ее стройное сильное тело. От удовольствия она улыбнулась, подставив солнечным лучам лицо. Окружающую тишину нарушал только стрекот кузнечиков в прибрежной траве. Эльза сполоснула лицо и поплыла к противоположному берегу. Течение немного сносило ее вниз, но она не обратила на это внимания, уверенно поплыла к нависшему над водой дереву. Слева виднелся склонившийся у костра Казимир, их разделяло не более тридцати шагов. Эльза словно опомнилась и резко повернула обратно. «Совершенно не нужно смущать его, еще в самом деле решит, что я купаюсь обнаженной только для того, чтобы его соблазнить, – подумала она, поднимаясь против упрямого течения к тому месту, где оставила одежду. – Достаточно того, что обнимала его во сне, и так мог подумать невесть что». Она постирала белье, развесила его на кустах и стала безмятежно греться в лучах полуденного солнца. Ей не верилось, что в тихом сказочном мире может существовать зло.

Стайка утят под командованием мамаши-утки выплыла из тростников и направилась к нависшему над водой дереву, тому самому, к которому не доплыла Эльза. Утки были как раз на середине реки. И вдруг вода вскипела. Из глубины высоко взметнулось длинное темно-пятнистое тело и с шумом обрушилось на утят. И через секунду на поверхности остались одинокие перышки. Вся стайка вместе со взрослой уткой просто исчезла. Ошеломленная Эльза смотрела на воду и не могла понять: что за чудовище в один миг проглотило весь выводок?

– Эльза! Вы где? – донесся взволнованный крик Казимира.

– Здесь, сейчас иду! – ответила она, натягивая камуфляжные брюки.

Нацепила майку, схватила в руки непросохшее белье и ботинки, бегом вернулась к костру.

– Что это было, Казимир?

– Не представляю. Здесь не может быть такого крупного хищника. Иногда на уток нападает крупная щука, но я не могу представить себе щуку такого размера. Она сожрала весь выводок вместе с мамашей-уткой! У меня к вам просьба. Впредь не купайтесь в таких местах.

– Вы меня видели?

– Разумеется. Прошу вас, будьте осторожны, неизвестно, кого мы еще можем повстречать.

– Хорошо, Казимир, – мгновенно согласилась она. – Считайте, что мы договорились. Скажите, а вас ведь раньше близкие друзья называли не по имени, верно?

– Что вы имеете в виду?

– Тот человек, который посоветовал обратиться к вам за помощью, называл вас Локис.

– Интересно. – В глазах Казимира мелькнули веселые огоньки. – Выходит, мы с ним действительно были хорошо знакомы. Найдется не больше десятка людей, которые знают наше родовое имя. Видите ли, Эльза, Локис – это не кличка и не псевдоним, это как бы второе имя. Таков обычай, очень древний, идущий еще с дохристианских времен. В нашей семье он сохранился вопреки всему.

– Уж не из того ли вы рода, который описал в свое время Мериме? – улыбнулась Эльза.

– Нет, не думаю. Мериме написал сказку. Но Локис – это действительно медведь. Причем очень непростой. Присаживайтесь к столу, обед готов.

– Можно я тоже буду называть вас Локисом?

– Что ж, – согласился он, – если вам так будет удобнее…

Когда Вовчик выходил из старого запущенного дома, он споткнулся, – приклад автомата едва коснулся головы. Но испуг был силен, он рухнул на траву и на мгновение потерял сознание. Через секунду кто-то еще скользнул в дом вслед за призраком в камуфляже. Вопила Янка. Но у Вовчика даже и мысли не мелькнуло броситься ей на помощь. Он вскочил на ноги и бросился бежать. Остановился тогда, когда дыхание стало вырываться из груди тяжкими хрипами, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Со всех сторон его обступили огромные деревья, в полумраке что-то поблескивало. То ли чьи-то глаза, то ли огоньки. Обессиленный Вовчик сел, прислонился к стволу сосны и закрыл глаза. Он готов был умереть. Сил бежать или ползти у него не было.