Текст книги "Вверх по дороге, ведущей в ад"

Автор книги: Наталья Берзина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Запомни, мальчики не плачут!

Затем тяжело вздохнул, обнял маму, подхватил чемодан и, резко повернувшись, вышел…

Почти год мама плакала каждый день. Отец все не возвращался, лишь следующей весной, когда Арсений с мамой шли из детского сада, на бульваре к ним подошел крепкий загорелый мужчина. Арсений не сразу узнал в нем отца, слишком непривычно тот выглядел. Странная худоба сделала его лицо старше, сильно загорелая кожа стала почти коричневой. Волосы выгорели и теперь походили на спелую пшеницу, совсем такую, какую Арсений видел в книжке, что ему читала по вечерам мама. Так отец вернулся из первой командировки. Затем их было много, в разные страны, на разные континенты. Когда Арсению исполнилось одиннадцать, мама начала ездить с отцом. После окончания академии отец перешел на другую службу, и воспитанием Арсения в отсутствие родителей стали заниматься дед с бабушкой.

Арсений вырос, окончил школу, легко поступил в институт, но вскоре бросил его. Не понравилась выбранная специальность. Дед ворчал, что, мол, лучше бы пошел по стопам отца, но Арсений уже вполне определился с выбором. Занятия спортом закалили не только тело, но и душу. Когда в военкомате узнали, что он кандидат в мастера спорта по десятиборью, выбора ему не оставили. Но даже в Афганистане Арсений ни о чем не жалел. Служба ему нравилась.

…Неясный шум долетел откуда-то издалека. Арсений встрепенулся. Небо на востоке уже начало сереть. Предрассветная мгла сгустилась. Отодвинув бесполезный бинокль, он нахлобучил шлем с прибором ночного видения и ахнул!

Инга поеживалась от вечерней прохлады. Тепло костра согревало лицо и руки, а спину откровенно морозило. Дневная жара уже давно сменилась ночным холодом. Почти все спутники уже улеглись, у догоревшего костра осталась лишь она и Валера. Он неторопливо подбрасывал сучья в огонь, раскаленные угли сначала темнели, а затем, будто опомнившись, начинали сверкать, накаляться. В них появлялись тонкие язычки белого пламени, которые принимались лизать сухое дерево, заставляя его корчиться и потрескивать. Так продолжалось до тех пор, пока сучья не вспыхивали, быстро сгорая в жаре костра, становясь неотличимыми от тех раскаленных углей, что лежали там прежде.

– Тебе здесь нравится? – спросил Валера, пошевеливая кучку углей.

– Ты имеешь в виду в горах? – уточнила Инга.

– И в горах и вообще… с нами.

– Да, разумеется. Жаль, что я подвела вас. Сегодня прошли меньше, чем намечали, вчера то же. Все из-за меня.

– Ничего, это не страшно. У нас есть запас времени. Контрольных точек на маршруте нет. С контрольно-спасательной станцией мы должны связаться только через десять дней. Так что мы полностью предоставлены сами себе. Не волнуйся.

– Ты ведь не об этом хотел со мной поговорить, – задумчиво произнесла Инга.

– В общем, да. Что у тебя случилось, перед тем как ты согласилась пойти с нами?

– Разве тебе это интересно? – переспросила Инга.

– Меня волнует все, что связано с тобой! – с нажимом пояснил Валера.

– Ты не хочешь понять очевидного. Я не пара тебе! Хотя и родители привыкли думать, что я рано или поздно выйду за тебя замуж. Думаю, это невозможно. По очень простой причине. Я отношусь к тебе как к брату, вот только никаких иных чувств ты у меня не вызываешь. Оглянись! Посмотри, сколько хороших девушек тебя окружают! Почему ты не хочешь понять такой простой вещи, что я никогда не стану твоей? Ты отличный парень, замечательный друг, но мне нужен совершенно другой мужчина! – возбужденно заявила Инга.

– Какой? Скажи, какой мужчина тебе нужен? Я постараюсь им стать!

– Ты особенный, но сердцу не прикажешь! Пойдем лучше спать. Я устала, а завтра снова идти. Только давай договоримся, больше не будем возвращаться к этому разговору. Ничего хорошего из этого не выйдет! – остановила его Инга.

В палатке она натянула еще один свитер и, забравшись в спальный мешок, устроилась поудобнее. Вскоре пришел и Валера. Он тяжело вздохнул, расправил спальник и, рухнув на него, некоторое время лежал на спине, затем осторожно, стараясь не потревожить девушку, тихонько обнял ее и прижал к себе. Инга чувствовала его горячее дыхание на своей шее, но делала вид, что спит. Хотя о каком сне можно было теперь говорить? Может быть, если бы он еще года два назад осмелился и сказал бы о своих чувствах, то все было бы совершенно иначе. Но тогда, в тот вечер, возвращаясь домой с вечеринки, он только долго-долго смотрел ей в глаза, так и не сделав ни единой попытки хотя бы просто поцеловать. Инга прекрасно помнила, что произошло в ту ночь.

Валера проводил ее до подъезда, долго говорил что-то, рассказывал о новой работе, но она почти его не слушала. Весенняя ночь будоражила, дурманила. Хотелось чего-то необыкновенного, безумного. Кровь бурлила, кружила голову. После последнего танца с Валерой она еще не пришла в себя. Инга чувствовала, как он хочет ее. В этом не было ни малейших сомнений. Самым чудовищным стало то, что желание захватило и ее. Теперь, стоя у подъезда, она думала только о том, что родителей нет дома и нужно всего лишь как-то намекнуть об этом Валере. Слова крутились на языке совсем не те, а он упорно не желал вникать в их смысл. Наконец Инга просто предложила ему зайти.

– Нет, Инга, неудобно. Как-нибудь в другой раз. Поздно уже, давай прощаться! – поспешно проговорил Валера и зачем-то пожал девушке руку.

Он ушел, размахивая руками, быстро, словно чего-то испугавшись. Инга так и осталась стоять у подъезда, готовая разреветься от обиды. Мысль о том, что сейчас нужно будет подняться в пустую квартиру, была ей невыносима. Она пошла, не разбирая дороги, прочь от дома. В соседнем дворе какая-то запоздалая компания устроилась на детской площадке. Ее окликнули. Не соображая, что она делает, Инга подошла к сидящим на карусели парням. Две девицы, что были с ними, возмущенно зашушукались.

– Ребята, закурить не найдется? – зачем-то спросила Инга, хотя последний раз баловалась сигаретами еще в школе.

– Для тебя найдется! – отозвался высокий парень и под гоготанье подружек достал из кармана помятую пачку.

Инга неумело прикурила и, затянувшись глубже, чем рассчитывала, невольно закашлялась. Это вызвало еще больший взрыв смеха. Одна из девиц, на вид самая подвыпившая, отпустила грубое замечание по поводу того, какую именно сигарету нужно было предложить Инге, но девушка пропустила его мимо ушей.

– Выпить не хочешь? – спросил высокий.

– Наливай, если не жалко! – в тон ему ответила Инга.

Дешевый портвейн из пластикового стаканчика не вызвал у нее отвращения. Девицы недовольно заворчали, но прекословить не стали. Закуски никакой уже не оставалось, но вина было еще в достатке.

С Валерой она не встречалась более полугода. До тех пор, пока случайно не столкнулась с ним в метро. Она возвращалась с работы, усталая, расстроенная. Две встречи с однокурсниками в один день и обе неприятные. После обеда к ней на фирму заехал Вадим. Посидели, попили чаю, Вадим уже совсем было собрался уходить, как неожиданно предложил Инге как-нибудь встретиться:

– В ресторан сходим, посидим. Ты ведь, насколько мне известно, одна? В смысле замуж еще не вышла?

– При чем здесь это? – искренне удивилась Инга.

– Да так просто! Я ведь не забыл тебя. Могли бы все начать сначала.

– Я-то свободна, но ты, если не ошибаюсь, женат! – напомнила Инга.

– К чему обращать внимание на такие мелочи! Я никогда не любил Ленку! Ты совсем другое дело! – настаивал Вадим.

– Прости, но я занята! – резко закончила разговор Инга.

А в конце дня к ней заглянула Лена. Прямо с порога стала жаловаться на мужа. Мол, гуляет, ее саму только как прислугу использует, а как выпьет, вообще грозится убить.

– Так разводись! Зачем терпеть такое? – посоветовала Инга.

– Ты что?! – вспыхнула Лена. – Он теперь такими делами заправляет! С друзьями такое развернул! Денег куры не клюют! А ты говоришь, разводись! Куда я денусь? Идти работать на нищенскую зарплату? Нет уж, уволь! Как-нибудь образуется. Слушай, а он к тебе, часом, не заглядывает?

– Ты будешь смеяться! Но сегодня впервые после института заехал. Вроде как по делам, но у меня просидел почти час, – осторожно сообщила Инга.

– Инга, выручи! Он к тебе не равнодушен с института! Если появится снова, намекни ему как-нибудь насчет брачного договора. Я сама с ним, конечно, поговорю, но ты уж, пожалуйста, узнай его мнение на этот счет!

– Послушай, Лена, я, честно говоря, не хочу вмешиваться в ваши семейные дела! – попыталась отговориться Инга.

– Инга, миленькая! Я тебя очень прошу! Он к тебе относится с большим уважением! Помоги! – умоляла Лена.

– Я не могу тебе ничего обещать. Вадим был у меня сегодня, но, когда появится в следующий раз, никто не знает!

– А ты сама ему позвони. Устрой так, чтобы он тебя куда-нибудь пригласил! Там и разведай!

– Нет! Только не это! У меня есть мужчина, и я не хочу, чтобы о том, что я встречаюсь с твоим мужем, ему стало известно! – резко оборвала бывшую подругу Инга.

Проводив Лену, Инга в очередной раз убедилась, что мужчинам верить нельзя. То, что Вадим изменяет жене с кем придется, не стало для нее открытием. Неудавшийся роман с, казалось, весьма надежным и во всех отношениях положительным молодым человеком уже в который раз убедил девушку в ненужности серьезных отношений. Разочарованная в мужчинах вообще, она просто-напросто отказалась от долгих связей. Все можно решить проще и безболезненней.

После всей этой нервотрепки она и повстречала Валеру. Он был бесконечно рад ее видеть, и даже не пытался скрыть этого. По дороге домой успел рассказать о своей работе, о том, что занялся туризмом, предложил, как и раньше, встречаться, проводить вечера вместе. Инга согласилась, но для себя уже решила, что не допустит разрушения дружбы. Как бы тяжело временами ни было, Валера должен остаться только другом. Ничего иного допускать нельзя.

Лошадиное ржание раздалось так близко, что Инга вздрогнула. Стенка палатки казалась серой в предрассветном сумраке. Луч света от мощного фонаря скользнул по ней. Кто-то закричал. Валера вскочил, стал торопливо натягивать ботинки, и в этот момент с хрустом разорвалось полотнище. Ослепительный свет ударил по глазам. Инга невольно закрыла лицо руками. Сильный рывок за ноги выдернул ее из палатки. Следом выскочил Валера. Он попытался что-то сделать, но жестокий удар в лицо сбил его с ног. Сашка, спавший в их палатке, запутался в спальнике и никак не мог из него выбраться. Его вытащили вместе со спальным мешком и, чтобы не сопротивлялся, ударили прикладом автомата по затылку. Саша затих, уткнувшись лицом в щебень. Инга успела закричать, но жесткая ладонь зажала ей рот. Широко распахнутыми от ужаса глазами девушка видела, как из соседней палатки за волосы вытащили Таню и, грубо заломив руки, стали связывать толстой, шершавой на вид веревкой. Ребята уже лежали возле костра, неподвижно, очевидно оглушенные ударами.

Через несколько минут все было кончено. Палатки догорали в костре. Рюкзаки приторочены к седлам, самих туристов, связанных, избитых и подавленных, с кляпами во ртах, усадили полукругом, а в центре стоял невысокий, но крепкий мужчина с плоским монгольским лицом. Не выпуская из рук автомата, он свирепо поглядывал на пленников. Стоило очухавшемуся Валере пошевелиться, как нога охранника взметнулась, и от удара в кадык парень закашлялся, пытаясь восстановить дыхание. Нападавших оказалось немного – всего пятеро. Все вооруженные, в потрепанном камуфляже, высоких ботинках. Двое явно европейского вида, один похож на местного, остальные, скорее всего, монголы. Между собой нападавшие почти не разговаривали, только обменивались короткими репликами. Старшим, по-видимому, был крепкий светловолосый мужчина, на правой кисти которого красовалась синяя татуировка – восходящее солнце с наполовину затушеванными лучами. Толстые пальцы с крепкими ногтями тоже были увенчаны синими «перстнями». Главарь подошел к пленникам и наклонился над Татьяной. Опираясь на заломленные за спину руки, она попыталась поднять голову, но мужчина толкнул ее ногой в грудь, и девушка рухнула на камни. Татуированная рука по-хозяйски ощупала грудь девушки, забралась под свитер… Видно было, как гримаса боли исказила лицо Тани.

– Тащишься, сука? – хрипло спросил главарь. – Скоро получишь сполна! – Обернувшись к сообщникам, он рявкнул: – Сучек не трогать! Мои! После отдам! Начинайте грузить!

Пленников по одному подводили к невысоким мохнатым местным лошадкам и забрасывали в седло. Чтобы не сбежали, связывали ноги под лошадиным брюхом. Лошадей, как выяснилось, оказалось много – не меньше двух десятков. Поклажи и пленников хватило на всех. Вскочив в седло, главарь гикнул, и кавалькада неспешно потянулась вслед за ним по каменистой пустыне. Солнце только поднималось над горами.

Инга ехала в середине колонны и не видела того, что происходило позади. А как раз там происходило самое интересное. Вожак, переговариваясь с одним из монголов, негромко обронил:

– За блондой присматривай. Я ее Тимур-хану подарить хочу. Он таких любит. Пацанам ничего не говори, но не подпускай. Вторую отдам. Поваляю и отдам. Понял?

Монгол, не отвечая, кивнул.

– Ты добычу посмотрел? Мужики крепкие. Поработают. Только обломать придется. Присмотри, кого пропустить через пресс. И не жалеть! Чем скорее сломаешь, тем быстрее пахать начнут. Только не сажай на кукнар. Скиснут быстро. Что молчишь?

Монгол кивнул и неожиданно чисто по-русски проговорил:

– Знаю. Только и ты, Маркел, не забывай, что Тимур-хан терпит нас на своей земле до тех пор, пока надеется получить деньги. А ты ему бабу решил подсунуть!

– Обойдется пока бабой. Ее только подготовить нужно, чтобы не слишком рыпалась, Тимур-хан покладистых любит. Чтоб его ублажали.

– Это сделаем. Тут и думать не нужно. Давить на психику не так сложно, как ты думаешь.

– Ты за базар отвечаешь! С тебя и спрос! – зло рыкнул Маркел. – Я на зоне полжизни отмотал! У меня свои университеты!

– Не грози! Все сделаю. И женщина будет Тимур-хану, и мужиков к работе приставлю. В прошлый раз у тебя бойцов не было. Вынужден был я посадить пахарей на дурь. Иначе не справились бы.

– Вот я и говорю, этих не сажай! – прорычал Маркел и, пришпорив лошадь, поехал быстрее.

Он злился на Таркана. Слишком многое стал позволять себе этот желтомордый, но избавиться от него пока нельзя. Да, к несчастью, от него зависело почти все в деле, которое начал Маркел после побега. Примитивно разбойничать уже просто надоело. Какой смысл грабить, чтобы тебя вскоре нашли. Во время последней отсидки он столкнулся с человеком, который и посоветовал ему сесть на дурь.

– Башли немереные! Раскинь мозгами! Сами торгаши, которые не сидят на игле, поднимаются с первой же скидки! Одно плохо – тесно стало. И с товаром бывают проблемы. Границы, таможни, то да се! Чучмеки скидывают сырец почти даром, а если и готовый порошок, то задешево! Я сам подрядил несколько шалав на перевозку. Если бы меня не взяли, то сейчас я уже королем себя чувствовал! – убеждал Маркела рано поседевший щуплый человечек. На зоне к нему относились с определенным уважением. Не простой барышник! Дело крутое вел. А что сдали его подельники, в том его вины не было.

Глядя, как ломают мужиков в зоне, причем не только законники, но и охрана, Маркел уяснил одно: лучше быть вертухаем, чем козлом. Тогда-то он и задумал устроить свое собственное царство. Чтобы все в нем было по его, Маркела, законам. Чтоб мужики пахали, бабы давали по первому же требованию и, главное, чтобы башли плыли в руки сами собой. Сделать такое одному, конечно, не просто, но как-то попалась ему книжка, потрепанная, без обложки, в ней рассказывалось, как безродный бродяга стал для начала вожаком ватаги разбойников, а чуть позже – коронованным королем. Маркел чувствовал в себе силы, чтобы самому осуществить мечту. В тяжких снах ему виделось, как он разъезжает на белом коне, а народишко, затюканный и безропотный, кланяется ему в ноги. Как приводят к нему в спальню самых красивых баб, и те любую прихоть, самую дикую, тут же превращают в реальность. Желание стать если не царем, то хотя бы владыкой и вершителем человеческих судеб, пусть и на ограниченном пространстве, овладело им. Мечта, так долго лелеемая, подтолкнула его на побег.

Скрупулезно разработанный план удался лишь отчасти. До нужного места он добрался, но столкнулся с непредвиденными трудностями. Оказалось, что земля давно поделена! О том, чтобы противостоять местным кланам, не могло идти и речи. Жизнь человеческая тут не стоила и гроша. И это жизнь туземца, что уж говорить о Маркеле! Удача привалила к нему в лице Таркана совершенно случайно.

Маркел сидел в чайхане, спуская последние деньги. Взять их было просто не у кого. Аборигены были просто нищие, а те, у кого водились деньжата, заблаговременно обзавелись не только стволами, но и многочисленной охраной. На Маркела зло косились, но не трогали. Видимо, синие зоновские зарисовки о чем-то говорили местным. Таркан подсел к нему сам. Первым начал разговор. Предложил долю. Самое удивительное, именно в том деле, о котором Маркел только мечтал. С того дня они стали неразлучны. Бывший химик, выпускник местного университета и бежавший из таежной зоны уголовник с темным прошлым.

Лошадиное ржание, разбудившее Арсения, донеслось снова. Переведя на миг прибор ночного видения в сторону, откуда исходил звук, он ясно различил довольно большой табун лошадей. Что удивительно, все они были оседланы. А вот в лагере туристов происходило что-то странное. Там метались лучи фонарей, наблюдалась какая-то возня, сильно похожая на драку, да и людей в лагере оказалось вдвое больше, чем было. Ничего не понимая, Арсений продолжал наблюдать за происходящим.

Даже на максимальном увеличении трудно было разобрать детали, но в одном он был уверен: на туристов напали. Кто, пока не ясно. Солнце медленно выползало из-за гор. Арсений взялся за бинокль – в нем увеличение побольше. Теперь можно было разглядеть, как связывали людей, как один из нападавших шарил под свитером одной из девушек, нашел Арсений и ту, что сидела вечером вместе со старшим у костра. Руки скручены за спиной, на лице кровь. В какой-то момент он вновь встретился с ней взглядами. В глазах девушки стояла такая боль и отчаяние, что Арсений ощутил, как сжалось сердце. Скрипнув зубами, он потянулся к карабину. Прикинул расстояние. Слишком далеко! Тяжелая пуля конечно же достанет, да только точность такого выстрела оставляет желать лучшего. В одиночную цель, конечно, он попал бы, но и туристы и нападавшие находились так близко друг от друга, что вероятность ошибки была слишком велика.

Стараясь не высовываться, чтобы не выдать себя раньше времени, Арсений начал потихоньку подбираться ближе, чтобы стрелять наверняка. Он уже почти спустился с горы, когда увидел, что пленников начали сажать на приведенных лошадей, связывая при этом ноги под конским брюхом. Это было совсем худо. Звук выстрела мог испугать животных, со связанными за спиной руками удержаться на верткой монгольской лошадке весьма не просто. Не дай бог лошади понесут, и головы связанных людей, не удержавшихся в седле, попросту расколотит о камни, как спелые арбузы. Спасать будет некого. Сокращая дистанцию, Арсений стал перебежками приближаться к лагерю. К несчастью, караван тронулся и начал удаляться. Конный шаг хотя и не слишком скор, но быстрее шага человека. Арсений бежал следом, с ужасом понимая, что, если караван не остановится в течение ближайших двух часов, отрыв будет только увеличиваться.

Расстояние и впрямь не сокращалось. Маленькие мохнатые лошадки споро двигались среди камней, уверенно выбирая дорогу. Арсений, стараясь не быть обнаруженным раньше времени, размеренно бежал следом, не упуская из виду караван. Солнце поднималось все выше и уже ощутимо припекало затылок. С каждым шагом бежать становилось все тяжелее, особенно на подъемах. Закинув карабин за спину, он внимательно смотрел под ноги. Споткнуться и упасть было никак нельзя. Еще хуже подвернуть ногу – его на этом плато никто никогда не найдет. То, что караван уходил на юго-запад, больше всего смущало Арсения. Если у них есть какой-то проход на границе, то не факт, что он сможет воспользоваться им. Относя себя к законопослушным гражданам, он никогда не бывал в тех краях и метод несения пограничной службы представлял себе слабо. Если исходить из его знаний, то выходило, что пограничники, перекрыв основные дороги, только патрулируют заведомо труднопроходимые места. Но как выяснилось, на его плато тоже есть неизвестные ему выходы! До последнего времени Арсений был абсолютно уверен, что проход под водопадом – единственный путь, доступный человеку, если он не птица или не карабкается по отвесным стенам, как паук.

Взобравшись на очередную гряду, Арсений вдалеке заметил неторопливо пылящий караван. Расстояние за последний час резко увеличилось. Он взглянул на часы. Погоня продолжается уже почти три часа. Он уже давно не бегал так долго. Стерев со лба пот, Арсений отхлебнул из фляжки нагревшейся воды и пустился бежать дальше. Об оставленных на скале вещах он не беспокоился. Зверью они не нужны, а вероятность, что на место его последнего бивака наткнутся люди, равнялась нулю. То, что за последние два дня он обнаружил два неучтенных кострища и группу туристов, было скорее случайностью, нежели правилом.

Караван тянулся все дальше и дальше. Силы понемногу оставляли Арсения. Когда, вскарабкавшись на очередной скалистый хребет, он увидел вдали остановившихся лошадей, то даже не смог обрадоваться. Грудь ходила ходуном, словно кузнечные меха. Руки дрожали. Натертое ремнем карабина плечо нестерпимо ныло.

Арсений согнулся и, опершись на колени, попытался восстановить дыхание. В горле пересохло. Воздух вырывался из легких раскаленный, будто там, в груди, горело пламя. Арсений непослушной рукой снял с пояса флягу. Воды осталось на пару добрых глотков. Сдерживаясь, он только смочил распухший язык, смочил шершавое саднящее горло и завинтил пробку. Сквозь кровавый туман, застилавший глаза, Арсений попытался разглядеть, что происходит впереди, но не смог. Изображение в окулярах прыгало в такт с бешено бьющимся сердцем. Сняв с растертого плеча карабин, он, стараясь успокоиться, двинулся дальше. Камни сами собой бросались под ноги, Арсений едва успевал уворачиваться от преград. Он уже почти достиг подножия склона, когда земля вдруг бросилась прямо в лицо, больно ударила в грудь и, кровявя руки, проехалась по всему телу.

У него еще хватило сил привстать на четвереньки и немного проползти, пока не рухнул окончательно. Прошло долгих минут десять, прежде чем Арсений смог пошевелиться. Отполз к камню, старчески кряхтя, привалился к нему спиной. В глазах плясали разноцветные огоньки. В затылке пульсировал расплавленный свинец. Усталость и боль скручивали напряженные мышцы жгутом. Сердце, готовое выскочить из груди, билось так, что, казалось, его можно услышать за сотню шагов. Арсений слабо усмехнулся. Губы болезненно искривились. Грязное, в подтеках пота и пыльных разводах лицо, больше напоминающее посмертную маску, исказилось. Как же назывался тот фильм? Что-то про глаза! Смешно, но из-за глаз девушки он и бросился в погоню за караваном! Именно ее он так хотел освободить! Дело вовсе не в справедливости! Она и эти глаза впечатались в сознание еще в тот момент, когда Арсений впервые ее увидел. За ней он пошел, а не за туристами, до которых ему не было совершенно никакого дела. И теперь он хотел ее спасти, унести на руках от людей, похитивших ее. Привести в свою хижину, уговорить, убедить, чтобы она осталась с ним. Навсегда! На всю оставшуюся жизнь!

Ингу грубо сорвал с лошади один из похитителей. Просто рассек ножом веревку, связывающую ноги, и выдернул из седла. Когда она пошатнулась на онемевших ногах, он даже не сделал попытки поддержать, просто отпустил и с хохотом смотрел, как Инга упала на камни. Впрочем, и остальные члены группы были не в лучшей форме. Тряская дорога вымотала сильнее, чем долгий пеший переход. Но самое худшее даже было не это. В туалет хотелось до боли. Но со связанными за спиной руками невозможно было даже помыслить о том, чтобы расстегнуть брюки. Оглушенные при нападении ребята давно пришли в себя, и теперь только засохшая на лицах кровь напоминала о том, как их били. Инга, потеревшись о плечо, попыталась убрать стянувшую щеку засохшую корку, но она только потрескалась и, похоже, так и осталась на лице. Главарь лениво прошелся вдоль сидящих на земле туристов и, остановившись напротив Валеры, пнул его ногой:

– Ты, что ли, этими командовал?

– Я. Прошу, развяжите руки, моим ребятам в туалет нужно сходить. Кроме того, с нами женщины, им надо себя в порядок привести, – негромко, но твердо потребовал Валера.

– Ишь ты, какой шустрый! Вам, значит, лапки развяжут, а вы в разные стороны? – захохотал главарь. – Мне что, вас после по горам, как зайцев, ловить? Обойдетесь. В штаны сходите! Не баре!

– Нам бежать некуда! Маршрут знаю только я! – продолжал настаивать Валера.

– А на хрена им маршрут? Твоим архаровцам лишь бы сдернуть! Не того разводишь! – продолжал куражиться главарь. – Ладно, сегодня я добрый. По двое, можете встать и сходить по нужде. Друг дружке и расстегнете, и подержите, и заправите, а мои пацаны присмотрят! Ты, как самый умный, последним пойдешь! Понял?

Валера даже не успел кивнуть, как тяжелый ботинок с силой вонзился ему в живот. Глухой стон вырвался из груди. Но Валера не закричал от боли.

– Ну, не полегчало? – с издевкой спросил главарь.

Унизительная процедура все же принесла облегчение. Инга и Таня пытались прикрывать друг друга от любопытных глаз, но успели наслушаться и похабных замечаний, и не менее пошлых советов. Их конвоиры на скорую руку перекусили, но ни парням, ни девушкам не дали даже по глотку воды. Их вновь посадили на лошадей и теперь погнали вскачь. Инга, когда ее забросили в седло, невольно оглянулась в ту сторону, откуда они приехали, в какой-то миг ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Но как она ни всматривалась в каменистую гряду на горизонте, так ничего и не увидела.

Следующая остановка состоялась только вечером. По прикидкам, они ушли от своего маршрута по меньшей мере километров на сорок, а то и на все пятьдесят. Валера, когда оказался рядом с Ингой, поделился этими соображениями и дал понять: здесь вероятность, что их найдут, практически равна нулю. На ночь их всех связали так, что распутать веревки или перетереть их не было ни малейшей возможности. Дневная жара вначале уступила место ночной прохладе, а после наступила бесконечно долгая и нестерпимо холодная ночь.

К утру от холода так свело мышцы, что Инга даже не в силах была пошевелиться. Бандиты, сменяя друг друга, всю ночь караулили группу, по-видимому всерьез опасаясь побега. Даже разговаривать не разрешали. Естественно, уснуть и тем более отдохнуть не удалось. Рано утром, едва небо чуть посветлело, их опять посадили на лошадей, и кавалькада тронулась в путь. Ближе к полудню монгол, который постоянно находился поблизости от вожака, что-то сказал одному из бандитов, и тот, обогнав колонну, умчался вперед. Спустя час устроили привал. Судя по тому, как напряженно вели себя бандиты, можно было предположить, что граница где-то близко.

Татьяну трясло, очевидно, ночь не прошла даром. Переохлаждение, усталость и нервное напряжение сломало девушку, но самым ужасным было то обстоятельство, что главарь на каждом привале не просто ощупывал ее, но и явно демонстрировал свое намерение. Все это происходило на глазах жениха Тани, замечательного парня Сергея. Тот, не в силах чем-либо помочь невесте, только рычал от гнева, за что непрерывно получал пинки и удары бандитов. Несколько раз беззащитного парня избивал и главарь. Причем делал это с явным удовольствием.

Вернувшийся гонец о чем-то перемолвился с главарем, которого все называли Маркел, и тот дал команду седлать лошадей. С конских морд стянули торбы с овсом и, рассадив пленников, тронулись в путь.

Вечер застал их в пути. Инга рассчитывала на отдых, но караван продолжал двигаться дальше. Тьма сгущалась. Уже не видно, куда ступает лошадь. Неожиданно кто-то тронул Ингу за лицо. Она вздрогнула, отшатнулась и едва не свалилась с лошади. Только теперь почувствовала, как изменился запах. В воздухе пахло смолой и хвоей, совсем как на Новый год! И еще изменился звук, с которым копыта лошадей ударяли о землю, – он стал тише, приглушеннее. Голоса похитителей, напротив, зазвучали громче, возбужденнее. Похоже, дорога подходила к концу. И действительно, еще через полчаса впереди забрезжил свет и дорога вывела к освещенному квадрату, обнесенному колючей проволокой. Несколько щитовых домиков и длинный барак посреди площадки. Какие-то люди подошли к прибывшему каравану, как только за ним закрылись ворота из колючки. Пленников стащили с лошадей, наконец развязали им руки и под возгласы охранников сорвали с них одежду.

Арсений наблюдал за уходящим караваном до тех пор, пока тот не скрылся из вида за далекими горами. Дыхание уже восстановилось, но слабость еще оставалась. Справедливо рассудив, что если не удалось догнать сразу, то у него остается шанс отыскать и настигнуть похитителей позже, Арсений решил вернуться в хижину и основательно подготовиться к спасению той, чьи глаза поразили его в самое сердце.

Он потряс пустую фляжку, окинул взглядом окрестности и, убедившись, что воды добыть негде, закинул на плечо карабин. То, что добираться придется долго, его не пугало. Сначала быстрым шагом, а после, когда мышцы разогрелись, то и бегом Арсений пустился в обратный путь. Увы, как он ни старался, но к закату так и не достиг той скалы, где оставил спальник и припасы. Ноги гудели от перенапряжения. Каждый шаг болью отдавался в измученном теле. Единственной удачей было то, что километрах в десяти от того места, где он прекратил преследование похитителей, ему удалось набрать полную флягу воды. Небольшой ручеек, стекавший из далекого ледника, освежил его, дал возможность продолжить трудный путь. Голод, непременная составляющая трудного перехода, уже давно терзал его, но вода, по сути, спасала жизнь. Вдоволь напившись, Арсений позволил себе короткий отдых, прежде чем побежал дальше.

Когда солнце скрылось за горами и иссушающий зной сменился прохладой, двигаться стало немного легче, но, к сожалению, сил уже не было, чтобы достигнуть заветной скалы. И все же удача не оставила Арсения. Незадолго до заката, буквально в последних лучах уходящего светила, он заметил невдалеке желто-серую спинку суслика. Тот, заслышав посторонний шум, встал столбиком, настороженно оглядывался. Арсений остановился и медленно, стараясь оставаться незамеченным, потянул с плеча карабин. До цели было чуть более ста метров, однако тяжелое дыхание и рвущееся из груди сердце не самые надежные союзники при стрельбе. Только медлить было нельзя! С трудом поймав в пляшущий прицел зверька, Арсений выстрелил.