Текст книги "Шизофрения"

Автор книги: Наталия Вико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Рядом остановилось такси – веселенький автомобиль, разнаряженный внутри на восточный манер, чтобы пассажирам не было скучно. Она села сзади и протянула водителю – молоденькому улыбчивому арабу – листок бумаги с адресом министерства. Тот прочитал, но потом все же, махнув рукой, притормозил проезжавшую мимо машину и что-то уточнил у коллеги, энергично при этом жестикулируя. После уточнения маршрута доехали быстро, под колоритную восточную музыку. Поднявшись на третий этаж современного пятиэтажного здания, Александра точно в назначенное время в сопровождении секретарши вошла в просторный кабинет и была усажена на кожаный диван, под портретом главы государства с просьбой подождать несколько минут. Секретарша – милая девушка с печальными карими глазами вышла, уточнив у гостьи, что та пожелает – чай или кофе. Александра ответила, что ей все равно, и принялась рассматривать кабинет. Кроме портрета над головой заметила на стенах еще два и даже развеселилась.

«О-о! Надо будет Кузе рассказать, – подумала она. – Передать ценный иностранный опыт. А то наши чиновники явно не дорабатывают. Вот пусть Алексей Викторович инициативу и проявит. Бюрократический почин. По портрету главы государства на каждую стену! На одном, к примеру, президент задумался, на другом улыбается, на третьем хмурится, ну, а на четвертом – вдаль смотрит, в светлое будущее. Как жизнь-то облегчится у бюрократа, какая психологическая поддержка появится! Куда не повернись. Задумался – так вместе с главой государства, а значит – по-государственному, улыбнулся – опять-таки вместе с отцом нации – по-отечески, нахмурился – снова вместе, но уже с Верховным Главнокомандующим, за которым вся ядерная, сухопутная и морская мощь державы стоит. Ну, а коли в будущее посмотрел, так не меньше, чем до конца его президентского срока. Правда, – Александра развеселилась еще больше, – если в наших начальственных кабинетах портреты сурового президента развесить, не впадут ли граждане-чиновники в ступор, не начнется ли от страха онемение конечностей при получении взяток? Не выпадет ли золотой «паркер» из руки, когда документики с откатом подписать захочется? Хотя, нет. Найдут выход. Портрет неприятный в ответственный момент лицом к стене развернуть можно. Или куском ткани закрыть, как икону в красном углу перед грехопадением».

Через пару минут в кабинет торопливым шагом вошел полноватый, серьезный мужчина средних лет в больших старомодных роговых очках, заметно оживившийся при виде привлекательной иностранной посетительницы. Она поднялась навстречу и широко улыбнулась. Устроились в креслах за столиком, на который секретарша поставила два стакана с мутноватой жидкостью, указав гостье глазами на хозяина кабинета.

– Это я попросил принести «дом» вместо чая и кофе, – пояснил тот. – «Дом» – наш национальный напиток. Стимулирует умственную деятельность и стабилизирует давление. Очень полезный.

После нескольких глотков напитка, по вкусу напоминавшего компот, и обмена общими любезными фразами, которых, как предупредил ее Иван Фомич, требует восточный этикет, Александра вкратце рассказала о своих исследованиях. Хозяин кабинета слушал молча, слегка наклонив голову и поглядывая на нее. Время от времени его губы приоткрывались, словно он собирался что-то сказать, однако не произнес ни звука. Она заметила, что через некоторое время он поскучнел. Судя по выражению лица и карандашу, который он начал покручивать в руках.

– К сожалению, то чем вы занимаетесь, – не наша сфера, – наконец, заговорил он. – Да, действительно существуют психические отклонения – «египтомания» с медицинским, а не искусствоведческим уклоном. Но все материалы по этим вопросам сконцентрированы… – он замялся, бросив взгляд на один из портретов руководителя страны, – в другом ведомстве. Скажу вам откровенно – люди, подверженные этому отклонению, исключительно иностранцы. То, о чем вы говорите – все эти древние мистерии, поклонение культу Изис – все это, поверьте, абсолютно не интересует нас, египтян. Назову вещи своими именами – у нас нет ни времени, ни желания заниматься всей этой, – он замялся, подбирая слово, видно, не хотел обидеть гостью, – проблематикой. – Более, того, не советую здесь, в Египте, и особенно в таких – обвел глазами кабинет – местах вести такого рода разговоры. Вас просто не поймут. У нас ведь исламская страна. История ислама в Египте ведет отсчет с 641 года, то есть почти тысячу четыреста лет. И в стране имеются удивительные исламские памятники архитектуры и истории. Вот про мечети с вами будут разговаривать с большим удовольствием. Еще и экскурсию предложат организовать. Поймите, мусульман, в глубине души, раздражает, что большинство туристов и исследователей сюда приезжают исключительно ради древнеегипетских достопримечательностей. Но все понимают, туризм – значимая статья доходов страны и кормит многих.

Он замолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор, но потом, отпив глоток «дома», доверительно поведал гостье, что в случае с ним ей просто повезло, потому что он – копт, то есть египетский христианин, и потому говорит с ней открыто.

– Кстати, – он оживился, – я был у вас в стране. Многие в России ничего или почти ничего не знают о коптском христианстве. А ведь у нас, как в русской ортодоксальной церкви, есть патриарх и множество древних христианских храмов, монастырей, икон и рукописей. Кстати, и монашество как явление зародилось именно в Египте, – он бросил испытующий взгляд на гостью, словно приглашая поучаствовать в разговоре на эту тему.

Александра приняла вызов.

– Ну, положим, мне известно, что само название «Египет» и «египтянин» в русском языке происходит от слова «копт».

Собеседник едва заметно кивнул.

– Насколько я помню, – продолжила Александра, – коптская церковь обособилась от византийской в 451 году на 4-м Вселенском соборе в Халкедоне, – небрежно сказала она, с удовольствием пожиная плоды походов в «Артефакт». – А главный камень раздора между византийской и коптской церковью – отношение к природе Христа, то есть спор между диофизитами – сторонниками двойственной – человеческой и божественной природы Христа и монофизитами, признающими в Христе после соединения и воплощения одно лишь божественное естество. Кстати, в бывшей советской республике Армении действует как раз монофизитская церковь.

Дальше в тему она углубляться не стала, хотя помнила о том, что православные церкви себя теперь диофизитскими предпочитают не считать, так как отвергают несторианство, а армянская предала анафеме евтихианскую ересь, которая собственно и есть монофизитство.

– В Сирии тоже православная церковь, – с благожелательной улыбкой сказал собеседник, видимо, довольный результатом тестирования собеседницы. – Кроме того, коптская церковь включает в себя, как зависимую, эфиопскую церковь. Крестятся копты обычно одним пальцем.

– А православные в моей стране – тремя, правда, старообрядцы – двумя. Впрочем, скажу вам по секрету одну вероятно крамольную вещь, – Александра даже понизила голос. – Мне все эти межконфессиональные канонические и обрядовые разногласия между христианами представляются не слишком существенными. Ведь для мусульман все мы – христиане – одинаковы, просто «неверные», не так ли?

Собеседник снял очки и принялся тщательно протирать стекла бумажной салфеткой.

– У нас коптские храмы зачастую соседствуют с мусульманскими мечетями, – наконец сказал он.

– И у нас в России православные храмы тоже – и с мечетями, и с синагогами. Но мне нравится, что все-таки русская православная церковь в последнее время проявляет интерес к сближению с коптской, – улыбнулась Александра. – Хотя мне приятнее всего осознавать, что все мы – христиане, мусульмане, иудеи, буддисты и все другие – дети единой земной цивилизации.

Ее собеседник надел очки.

«Чтобы скрыть выражение ужаса в глазах», – решила она, ожидая, продолжит ли хозяин кабинета беседу. Тот предпочел вернуться к основной теме встречи.

– Я знаю о последнем групповом самоубийстве внутри одной из пирамид, – негромко сказал он. – Как о факте, не более того. Могу дать вам координаты одного иностранца, – он извлек из кармана и принялся листать записную книжку. – Это – американец. Занимается древними мистериями. Необычный человек.

Продиктовав номер телефона и имя, поднялся с места, давая понять, что встреча закончена. Уже провожая гостью до двери кабинета, сказал:

– Признаюсь, доктор, меня несколько удивляет, что в России интересуются темой, – он помедлил, видимо, вспоминая термин, употребленный Александрой, – «египтопатии». Шизофреников, конечно, много. Можно сказать, каждый третий в той или иной степени подвержен психическим отклонениям.

– К счастью, нас здесь всего двое, и мы оба – врачи, – рассмеялась она. – Но без сомнения, клиентская база неисчерпаема!

– Какой я врач! – грустно улыбнулся он. – Я давно уже администратор. А вот вы, коллега, похоже, без работы никогда не останетесь.

– Так вы поэтому мне телефон американца дали? – весело спросила она.

– Ну… – он замялся, – сами на месте разберетесь. – Кстати, – приостановился уже в дверях, – я слышал о конференции примерно по вашей теме, которая будет вскоре проходить в Париже. Не знаю, будет ли вам интересно. Впрочем, парижане – люди компанейские. Им, думаю, все равно, о чем говорить, лишь бы в уютной обстановке и за бокалом хорошего французского вина. В этом вы, русские, на них похожи. Не замечали?

– Может быть, – пожала плечами Александра. – Только национальные напитки у нас разные! – с усмешкой заметила она.

– А у нас в Египте… почти не пьют, – сказал хозяин кабинета с такой интонацией, что Александра не поняла, он похвалился или посетовал? А может, намекнул? Надо будет проконсультироваться с Иваном Фомичем.

* * *

Тугие струи бархатистой воды из душа приятно массировали и освежали кожу. Думать ни о чем серьезном не хотелось. Пока все складывалось как нельзя лучше. Случай подвел ей американца, который занимается тем, что она собственно исследует. Интересно будет поговорить. Потом надо бы встретиться с русскими египтологами, если, конечно, они не на раскопках. Иван Фомич обещал познакомить. И, конечно, съездить к пирамидам в Гизу и, если удастся, в Саккару. Ведь именно там, около пирамиды Джосера члены секты «Путь к прошлому» каждый год устраивают коллективные медитации. Почти все ее потенциальные пациенты крутятся вокруг пирамид. Оттуда в большинстве случаев начинаются их блуждания в глубинах собственного подсознания. Там же иногда и заканчиваются. Жаль, «хороший человек» куда-то запропастился. Даже не звонит. Уговаривал, уговаривал вместе поехать, а как до дела дошло – в кусты. И никакого тебе интеллектуального секса. Один «курбан-байрам», – хмыкнула она, вспомнив о приглашении Стеллы Петровны, и вылезла из душевой кабины.

«Курбан-байрам – это мясо, а мясо – это еда, а еда – это именно то, что мне сейчас нужно. Самое время подкрепиться!» – сказал внутри нее кто-то голосом Винни-Пуха из детства. Словно в ответ на появившиеся мысли о еде, раздался звонок телефона.

– Александра Юрьевна! Вас Стелла Петровна уже пригласила на ужин? Приходите, мы уже собрались. Сейчас я за вами пришлю, – сказал Иван Фомич голосом, не предполагающим возражений.

Впрочем, возражений у нее и не было.

Александра едва успела одеться, как в дверь позвонили.

– Мадам доктор! – на пороге стоял уже знакомый охранник. – Салям-о-алейкум! Просят фас вести! – почти без акцента произнес он.

«Не надо меня вести, я сама пойду», – хотела сказать она, но передумала. Все равно араб не поймет тонкостей русского языка и менталитета.

Когда она спустилась в садик, там уже пахло дымком от углей в мангале. Шашлыком пока не пахло. Его только насаживали на шампуры, оживленно комментируя процесс и предвкушая удовольствие. Длинный стол под навесом был заставлен закусками. Фонари, подвешенные по периметру на цепочках, негромко позвякивали, раскачиваясь от легкого вечернего ветерка. От фонтана веяло прохладой. Осень на Востоке – райское время!

– О-о, вот и наша гостья! – с радостной улыбкой направился к ней Иван Фомич. – Всех, всех прошу внимания! Это – Александра Юрьевна. Известный ученый-психиатр. Прошу любить и жаловать. Так что если у кого какие комплексы психологические или, не дай бог, болезнь какая с головой намечается, – постучал он пальцем по виску, – все к Александре Юрьевне на прием! Ведь не откажете народу в медицинской помощи, а?

– Не откажу, – улыбнулась она. – Врачебный долг – дело святое.

– Ну, – Ивану Фомичу видно не терпелось начать застолье, – раз уж теперь все в сборе, можно за это выпить. За полную, так сказать, укомплектованность! – он наклонил огромную бутыль на подставке и принялся разливать виски в фужеры.

– А где ж Геннадий? – услышала Александра сзади строгий голос супруги начальника. – Что такое? Жена здесь, – Стелла Петровна кивнула в сторону молодой женщины, держащей на коленях забавную малышку лет двух, – а его нет.

– Срочно в посольство по делу вызвали. Сказал, постарается недолго, – ответил Иван Фомич, не в силах оторвать взгляд от миски с нарезанным зеленым салатом, огурчиками и помидорчиками, обильно заправленными растительным маслом. – Прошу, прошу, всех к столу!

Гости, оживленно переговариваясь, стали рассаживаться. Иван Фомич расположился во главе стола, предложив Александре место справа от себя. Александра оглядела присутствующих. По левую руку от хозяина застолья устроился немолодой араб с печальным лицом, в карих глазах которого словно давно поселились снисходительная грусть и отрешенность от всего происходящего вокруг. Невысокая плотная женщина хлопотала у мангала. Ей помогал усатый мужчина с манерами и зычным голосом отставного военного – тем самым – настоящим командирским, который нельзя не услышать. Стелла Петровна в сопровождении уже знакомой Анфисы заняла место в конце стола, поближе к выходу, вероятно, чтобы первой встретить опоздавшего. Анфиса, послав воздушный укус «залетной ш-ш-штучке», углубилась в изучение своей тарелки. За столом расположились еще несколько обитателей «узкого круга», имен которых Александра не запомнила. Два места остались свободны. Одно, очевидно, для Геннадия, другое – в резерве еще для кого-то. Роль тамады взял на себя Иван Фомич, поэтому тосты посыпались один за другим. Фантазия тамады была неистощима, как будто он был коренным жителем Кавказа. Пили за все – возвышенное и приземленное, движимое и недвижимое, конкретное и абстрактное, словно торопились опустошить огромную бутыль.

– И вот я и говорю, что мы еще с вами будем гордиться, что у нас гостила такая женщина! – громогласно провозгласил раскрасневшийся Иван Фомич, поблескивая ярко-розовыми, будто отполированными щеками. – Да, да, будем гордиться!

– Иван Фомич, прошу вас… – Александра смущенно покачала головой.

– И нечего скромничать! А если некоторые там, – упершись ладонями в стол, он орлиным взором оглядел присутствующих и, выбрав Анфису на роль жертвы царя птиц, продолжил, – не понимают, то мы им это объясним!

Анфиса сделала вид, что ее здесь нет.

– За сказанное и выпьем! – провозгласил неутомимый тамада.

Александра пригубила стакан с виски и встретилась взглядом с сидящим напротив арабом, все это время не проронившим ни слова. Что-то дрогнуло в его лице, промелькнуло и снова спряталось. То ли тень улыбки, то ли усмешки, то ли сочувствия.

«Интересно, как его зовут?» – подумала Александра.

Египтянин, словно прочитав мысли, отставил в сторону стакан с безалкогольным пивом и протянул через стол визитную карточку.

«Доктор Али» – прочитала она и вопросительно посмотрела на нового знакомого, неужели коллега?

– Я кандидат технических наук, – пояснил тот по-русски с едва заметным акцентом. – Диссертацию защищал в России, но у нас в Египте нет деления на кандидатов и докторов наук, поэтому все называются «доктор».

«Значит, все-таки, коллега по ученой степени», – подумала Александра, протягивая свою визитку.

– А вот и шашлычок! – громогласно объявил отставник и под одобрительные возгласы кампании торжественно поставил на стол блюдо с ароматной, сочной бараниной. Выпили «под шашлычок» и на некоторое время затихли, отдавая дань памяти барашка.

– И вот до чего довели народ, а? – вдруг встрепенулся Иван Фомич. – Хорошей баранины в Москве днем с огнем не сыщешь!

– Откуда баранина, когда всех баранов в Думу загнали! – загоготал отставник.

– Не-е, – возразил Иван Фомич. – Бараны – в правительстве, а в Думе в основном медведи. Бывшие. И лица, к ним примкнувшие, – он задумался, и неожиданно срифмовал, – что-то умыкнувшие.

Гости засмеялись.

– А ты, Сергеич, – обратился Иван Фомич к отставнику, – нам зубы не заговаривай! Лучше скажи, ты уже здесь сколько сидишь, а чего-нибудь видел? В музее Каирском был?

Отставник почему-то стушевался, бросив вопросительный взгляд на жену. Та кивнула.

– Был, – неуверенно ответил он, – вроде.

– Мумию фараона видел? – строго спросил Иван Фомич.

– Видел, – почему-то затосковал Сергеич.

– Ну, и как она тебе?

– Как живая! – поедая начальника преданным взглядом неожиданно бодро доложил отставник.

– А презерватив фараона видел? А?! – хитро прищурившись, задал коварный вопрос начальник.

Отставник, снова глянул на жену, но та, засмущавшись, отрицательно помотала головой.

– Во-от! – пригрозив пальцем, протянул Иван Фомич. – И не знаешь, что контра-цепцию, – язык тамады уже начал заплетаться, но слово, разделенное на две части, поддалось с первого раза, – аж во-он когда придумали. Запа-тентовать надо было. Торговую марку. Презер-вативы «Фараон»! Не догадались, – с сожалением усмехнулся он. – Сейчас бы их наследники припеваючи жили.

– Это да, – согласился отставник. – Не предусмотрели.

– А вот скажите, Николай Сергеевич. Как старожил, – вкрадчиво спросила отставника Стелла Петровна, – вот был у вас здесь прежний руководитель… – она глотнула воды из пластикового стаканчика, – и что-о? Как вот вам сейчас с нами? Лучше живется или хуже?

– Ладно-ладно, чего ты там? – засмущался Иван Фомич.

– Нет, пусть скажет! Я хочу! – приказала Стелла Петровна. – Пусть скажет! – пристукнула ладошкой по столу.

Отставник посмотрел на жену начальника обреченным на однозначный ответ взглядом.

– Разве же сравнить, Стелла Петровна? – молодецким голосом отрапортовал он. – При вас все гораздо демократичнее!

– Вот уж не надо мне тут про этих дерьмократов распро-стро-про-няться! – воскликнул Иван Фомич. – Развалили страну, развалили, сволочи! Р-русские люди им не простят! Мы, р-русские люди, – взглядом народного вождя осмотрел присутствовавших, – заставим их отвечать за все!

Хотел еще что-то сказать, но запнулся, наткнувшись взглядом на Александру. Точнее на вырез ее майки, туго обтягивающей грудь, отчего в голове у него перескочил невидимый рычажок.

– И мы еще будем гордиться, что у нас под крылом, – начал было он, но прервался, увидев выходящего из фойе дома полного лицом и телом мужчину с азиатским прищуром лукавых глаз, который прямиком направился к Александре и со словами «Счастлив лицезреть!» бесцеремонно припал к ее руке, схватив в капкан цепких пальцев.

– О, вот и мой зам! – напряженно улыбнулся Иван Фомич. – А то никого нет, ни Геннадия, ни…

– Геннадия я на корте видел. Играет. Скоро придет, – успокоил его пришедший, втискиваясь в пластиковое кресло и сразу наливая себе виски.

Стелла Петровна скорбно поджала губы. Зам, с удовольствием опустошив фужер, бросил в рот маринованный огурчик и весело оглядел притихших гостей:

– Значит, из объяснительной. Цитирую: «Свою супругу, Свиридову А. И. я голышом по двору не гонял, а просто хотел обнять и поцеловать. А она не поняла, и поэтому кричала, – он снова наполнил фужер. – Топором я отмахивался от комаров. А вообще у нас дружная и здоровая семья, не то, что у моего психа отца». Ну, Александра, – с приездом! Надеюсь, вы скоро сами убедитесь, что и у нас тут наша, так сказать, семья – такая же дружная и здоровая! Пью до дна! – сообщил он и без колебаний выполнил обещание.

– То есть как это – на корте? – вдруг всем корпусом развернулась к нему Стелла Петровна. – Он же сказал, дела в посольстве! – скорбное выражение ее лица говорило о тяжелом душевном потрясении. – Врать нельзя! – менторским тоном продолжила она, оглядывая присутствующих строгим взглядом. – Вот я своим ученикам всегда говорила: что бы ни произошло, лучше правду скажи, только не ври! Тайное – всегда становится явным! Не надо врать! – не могла она успокоиться.

Иван Фомич, с трудом фиксировавший вертикальное положение головы и время от времени то отключавшийся, то снова включавшийся в окружающую действительность, вдруг встрепенулся:

– И, уверен, надеюсь, Стелла Петровна не будет рыв-ревновать… – закончить фразу не смог и с нежной улыбкой уставился на Александру.

– А что, Сергеич, шашлыка уже не осталось? – поинтересовался Зам у отставника, поворачивая голову в сторону мангала.

– Ну, как это не осталось! У нас тут стратегический резерв на случай войны. Еще и Геннадий не ел.

– Ну, так считай, что война уже началась. Давай тащи, а то закусить нечем! – распорядился Зам и постучал вилкой по стакану, привлекая внимание. – Так. Еще из объяснительной! Цитирую, – он смешно вытаращил глаза. – «Мы подошли к гражданину И. и попросили закурить, на что тот ответил, что знает карате. Расстроившись, что нам не дали закурить, мы заплакали и, вытирая слезы, случайно задели гражданина И. за лицо. При этом гражданин И. сам дал нам деньги, чтобы мы вытерли ими слезы». Вот до чего у нас люди отзывчивые, а?! – извлек он мораль из рассказанного. Или вот исчо! – обвел присутствующих взглядом штатного шутника. – «Пять автомобилей, припаркованных возле моего подъезда, я помял случайно, когда в полной темноте – двор не освещается ничем вообще – возвращался домой с мусорным ведром. «Жигули» гражданина Крутых я поджег специально, чтобы посмотреть, обо что я запнулся…»

«Пришло время анекдотов и разговоров про политику, – поняла Александра. – Пора сматываться!» – решила она, но Иван Фомич, словно почувствовав, схватил ее за руку.

– Ни-ни! Не пущу! Еще сладкое! И мы… – обвел торжествующим взглядом разом притихших гостей, – еще будем гордиться…

Резко отодвинув стул, с места поднялась побледневшая Анфиса, но под взглядом Ивана Фомича сникла и, не сказав ни слова, уползла в дом. Вместо нее появился долгожданный Геннадий – молодой, красивый, загорелый с волосами еще влажными после душа. Казалось, каждой мышцей его тела владела сладкая послетеннисная истома, каждое неторопливое движение говорило, что игра удалась.

– А-а, вот и наш занятой товарищ! – злорадно заметила Стелла Петровна. – Садитесь. С голоду мрете, небось. Все трудитесь, не покладая рук… и ног.

Теннисист подошел к жене, нежно поцеловал и, подхватив дочурку на руки, расположился рядом. Жена начала хлопотать, наполняя его тарелку едой.

Пока Геннадий, аккуратно держа вилку и нож, поедал мясо с салатом, не забывая нашептывать что-то дочке на ушко, Стелла Петровна опрокинула еще стопочку и, подперев голову рукой, обратилась к отставнику.

– Вот, Николай Сергеевич, вы – человек военный. Вы – надежный! Я ценю в людях надежность. С вами бы я в разведку пошла. Потому что вы никогда не вр-рете, – бросила скорбный взгляд на теннисиста.

– Он еще шашлык классно готовит! – добавил Зам, обмакивая очередной кусок баранины в соус.

– А чревоугодие, между прочим, смертный грех! – Стелла Петровна попыталась нанести укол Заму, уводившему разговор от важной темы.

– А я на следующей неделе перейду в католичество и индульгенцию куплю, – невозмутим парировал тот и подмигнул Геннадию, который не подозревал о надвигавшейся буре.

– Не надо врать! – первый штормовой порыв пронесся над столом. – Не надо вр-рать! – повторила Стелла Петровна, словно ни к кому и не обращаясь.

– Вот, Геннадий, это Александра, – Иван Фомич, как опытный капитан, попытался развернуть судно навстречу буре.

– А вот и десерт! – пришла ему на помощь жена отставника, вынося огромное трехярусное блюдо с восточными сластями и фруктами.

– Ну, под такую закуску грех не выпить. Почему тамада молчит? – Зам снова наклонил бутыль.

– Потому шта-а-а, – голосом первого российского президента протянул Иван Фомич, – прише-ел его за-ам. По то-остам. А я пойду на шезлонг прилягу, – он нетвердой походкой направился в сторону бассейна.

Зам приосанился. Александра, взглянув в его хитрющее лицо, поняла – праздник только начинается.

– Извините, я пойду! – она поднялась с места. – Спасибо за гостеприимство. Мне еще поработать надо. – На уговоры я не поддаюсь, делаю только то, что сама хочу, – шепнула на ухо опешившему Заму, попытавшемуся схватить ее за руку.

– А за новоселье? – тот не терял надежды.

– В другой раз, – она решительно направилась в сторону фойе.

– Понял. Значит, завтра.

– Александра, если вам что надо будет из крупных покупок в магазине, скажите, у меня же маши… – попытался предложить свои услуги хозяйственный Николай Сергеевич, но, наткнувшись на взгляд жены, дернулся, словно наколотый на булавку жучок, и оборвал себя на полуслове.

– А вот еще анекдот. Лежат мужчина и женщина… – новый тамада продолжил разминку…

Александра вышла в фойе и направилась к лифту.

– Мадам! – услышала она и обернулась.

– Мадам просили передать, – сказал охранник, протягивая небольшую коробочку в праздничной упаковке с бантиком.

– Вы уверены, что мне? – недоуменно поинтересовалась Александра, беря коробочку. – Кто?

– Музчина, – заулыбался охранник. – Сказал: «Суфенир для мадам доктор».

– Какой такой мужчина? – удивленно спросила она.

– Хороши-ий, краси-фый, добри-ий, – протяжно перечислил охранник достоинства незнакомца и таинственно улыбнулся.

– Зовут-то его как? – попыталась она выяснить хоть что-нибудь.

– Как его зофу-ут? – переспросил охранник с умильной улыбкой, которая означала, что он и сам бы хотел это знать.

Александра пожала плечами и вошла в лифт. Нажала на кнопку и пока лифт поднимался, развернула упаковку и открыла темно-зеленую бархатную коробочку, внутри которой оказался массивный золотой скарабей…

Перед тем как лечь в постель, она вышла на лоджию. Там оказалось ветрено и неуютно. Постояла всего минутку, вглядываясь в темноту, туда, где на другом берегу Нила дремали пирамиды – безмолвные хранители тайн и свидетели тысячелетней истории, и поспешно вернулась обратно. Забралась под одеяло, но прежде, чем погасить свет, снова взяла коробочку и достала золотого жука, который как живой нырнул ей в ладошку. «Кто же мне его передал? – подумала она. – Подарок в стиле Онуфриенко. Сначала записочка зеленым фломастером, а теперь… Здравствуй! – неожиданно для себя самой прошептала она, прикоснулась к скарабею губами, зажала в руке и повернулась на бок…

* * *

Утро началось с негромкого напоминания муэдзина с минарета по-соседству с домом о том, что скоро – рассвет. Его голос – негромкий и ласковый, был похож на прикосновение руки матери к голове любимого чада, которое, хочешь не хочешь, но приходится начинать будить, потому что скоро – в школу. Александра улыбнулась и снова погрузилась в сон. Но уже через час, как только первые солнечные лучи рассекли небо, над городом полетели протяжные звуки, многократно усиленные громкоговорителями: «Возрадуйтесь, правоверные, наступлению нового дня! Вознесите свои молитвы и хвалу великому Аллаху, который вам его дарит!» – именно так поняла Александра пронзительные призывы.

Утро продолжилось всего через пару часов настойчивыми телефонными трелями.

– Алло! – выдохнула она в трубку.

– Доброе утро, Александра! Как спалось? – голос радушного хозяина и тамады был вкрадчив и немного напряжен.

«Видно, плохо помнит, что вчера было, поэтому осторожничает, – подумала Александра. – Надо будет успокоить», – она села на кровати, подложив подушку под спину.

– Совершенно замечательно спалось! – постаралась бодро ответить она. – Хочу вас поблагодарить за прекрасный ужин. Все было очень вкусно!

– Еда это что, – напряженные нотки начали уходить из голоса Ивана Фомича, – нам главное – атмосферу создать, дух единой семьи.

– Ну, с духом все тоже было в порядке! – продолжила сеанс психотерапии Александра, – народ расслабился, раскрылся и оттого – еще больше сплотился. А вы-то где научились так застолье вести? Я такое обилие тостов только в Абхазии слышала, когда в детстве с отцом в Гагре отдыхала.

– Да чего уж там, – засмущался Иван Фомич. – Вот пришлось все же заму полномочия тамады делегировать. Старею, видно, – посетовал он.

– Он справился! – твердо заверила Александра. – Очень способный! Эстафетную палочку подхватил и понес. Как опытный спортсмен. В общем, растет смена молодая.

– Н-да? – почему-то забеспокоился Иван Фомич. – А я, собственно, что звоню – проинформировать. Мы вас в план мероприятий поставили. Послезавтра перед русскоговорящими арабами в Александрии выступить надо.

Александра насторожилась. Она не любила, когда ее ставили в план. Особенно без ее согласия.

– Я, Иван Фомич, петь и танцевать не умею, – попыталась она остудить организационный пыл начальника.

– Да вы не беспокойтесь, Александра, – пропустил тот намек мимо ушей. – Вам надо выступить по теме исследования. А петь и танцевать у нас – отдельные программы. Художественная самодеятельность. По праздникам. Если хотите – я вас туда тоже запишу, – с готовностью предложил он.

Александра поморщилась, но все же решила вести себя тактично.

– Иван Фомич, дорогой мой, я вас очень прошу помнить, что я ненадолго приехала. По делам. Собирать материалы для докторской. Поэтому, к величайшему моему сожалению, не смогу активно включиться в общественную жизнь вашего коллектива. И, кстати, часто работаю по ночам. По ночам лучше пишется, – решила заодно намекнуть на слишком ранний звонок.

– О-о, так вы сова! – в голосе Ивана Фомича послышалось разочарование. – А я вот – жаворонок. Утром порхаю, а к вечеру… Хотя на этой работе зачастую совой быть приходится. Куда ж деваться? Много работы. Особенно с делегациями. То приезжают, то отменяют, – скорбно посетовал он. – Ну, так не забудьте насчет выступления. Заодно и Александрию посмотрите. Не были еще там? А ведь город, можно сказать, в вашу честь назван. Прекрасный город, между прочим! И библиотека там огромная. На машине вместе поедем. Послезавтра с утречка. Не забудьте, – строго сказал он и повесил трубку.

Александра, опешившая от неожиданности и нелепости ситуации, потрясла головой, чтобы прийти в себя, а потом даже рассмеялась.

«А что ты хотела? – спросила сама себя, разглядывая замолкшую трубку, – известно: «Кто девушку кормит – тот ее и танцует». А бесплатный сыр… точнее, курбан-байрам на Востоке бывает только… для неимущих».