Текст книги "Великолепная корпоративная вечеринка"
Автор книги: Наталия Левитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 20
Некуда бежать
Если Бог посылает на землю ангелов, то они являются людям в образе свекровей. Все анекдоты, эксплуатирующие тему трудных взаимоотношений с мамой мужа, абсолютно лишены жизненной основы.
Мария и Раиса Андреевна демонстрировали, насколько трепетной бывает любовь женщин, скованных воедино узами семейственности. А в последнее время, когда весть о Машиной беременности перестала быть тайной, свекровь заботилась о Марии еще более рьяно.
– Ты не забыла выпить на ночь кефир? – звонила она в одиннадцать вечера.
– Конечно! – бодро отчитывалась Маша. (За пять часов за компьютером она истребила литр кофе, но ведь слова «кефир» и «кофе», без сомнения, однокоренные. И вообще, это синонимы!)
– Вот, сама-то выпила, а детям наверняка не предложила!
– Но…
– Не оправдывайся! Забота о сыновьях у тебя стоит на двадцать пятом месте.
– Нет, ну…
– А ты гуляешь? Тебе нужно больше ходить, – волновалась добрая женщина.
– Конечно гуляю!
– Да, до ближайшего магазина – чтобы деньги на всякую ерунду потратить. Да и то небось не пешком, а на дурацком джипе. Ты когда-нибудь разобьешься, и дети останутся сиротами! Как можно быть такой беспечной?
– Мама, вы что, я не собираюсь…
– Анализы-то сдала?
– Ну, в принципе… Я сделала УЗИ!
– Правильно, давай будем делать УЗИ! Сначала просвечивают деткам мозги, а потом удивляются – почему это они болеют?..
Ну что за прелесть! Родная мать не проявляет такой трогательной заботы о собственной дочери! Дочери у Раисы Андреевны не было. У нее была Маша…
…Черный джип притормозил у дома. Всего пару месяцев назад Маша легко бы выпрыгнула из салона автомобиля. Теперь она выползала из-за руля с грацией груженого «БелАЗа».
– Ах, Маша, ты еще больше растолстела! – поприветствовала Колобка Раиса Андреевна.
Учитывая факт, что последняя встреча со свекровью состоялась не далее как вчера, Марии стоило серьезно задуматься о темпах прироста ВВП.
Да, она прибавляла по килограмму в день, но при этом сохраняла олимпийское спокойствие. «У меня ведь двойня, – объясняла всем она. – Я ем за троих!» У гинеколога Варвары Андреевны начиналась истерика.
– Здоровякина! – орала она, клацая гирьками медицинских весов. – Ты что творишь, а?! Я упеку тебя в стационар!
– Согласна, – кивала Маша и доставала из сумки коржик. – Только заберите к себе моих пацанов, а то куда я их дену?
– Отдай бабушке! – вопила врач, отбирая у Марии коржик.
– В смысле, свекрови? Да что вы! У нее гипертония и расторможенная психика! С моими бандитами она не справится!
И Маша ныряла в сумку за маковым кренделем…
…А гипертоническая свекровь тем временем самоотверженно возилась с внуками.
– Вот, привезла вам продукты, – возвестила Маша, вручая Раисе Андреевне коробку с едой. – Вчера не успела купить. Такой был день суматошный. Там ваше любимое миндальное печенье, кстати.
– Надеюсь, еда свежая? – желчно поинтересовалась свекровь.
– Вы что, мама! – возмутилась Мария. – Неужели я буду травить собственных детей?
– Детей – нет, – многозначительно сказала Раиса Андреевна.
Четыре года назад Раиса Андреевна сильно отравилась абрикосовым рулетом, привезенным Марией (покупал его, между прочим, Здоровякин, а не Маша!). Целых два вечера она даже не смотрела бразильский сериал – ей было невероятно плохо. Воспоминание о трагедии навечно врезалось в память страдалицы. Теперь, принимая из рук снохи угощение, свекровь непременно спрашивала: «Надеюсь, на этот раз без мышьяка?»
– Ой, детки, привет! – ушла в сторону от опасной темы Мария.
Дети облобызали мамашу и умчались прочь по своим делам. В огороде и внутри дома не было заметно видимых повреждений. Это радовало. Темперамента здоровякинских инфузорий хватило бы на то, чтобы разнести в клочья не только бабушкин домик, но и всю деревню.
– Я бы и сама еды купила, – хмуро вымолвила свекровь. – Ну что ты ездишь туда-сюда, в твоем-то положении?
– Ах, мама, для меня прокатиться на джипе – радость!
– Ну, конечно, я тут с внуками с ума схожу, чтобы ты отдохнула, а ты мечешься!
– Я только и делаю, что отдыхаю! Благодаря вам, мама! Вы так меня выручаете!
– Ладно, чего уж, – буркнуло драгоценное существо.
Но что скрывать, не каждый бы справился с тройкой микроорганизмов, в которых бушевала ядерная энергия молодости. Сердце Марии разрывалось от благодарности. Она обняла Раису Андреевну, протаранив ее твердым пузом.
– Господи, живот-то у тебя как вырос! За какой-то месяц, – вздохнула свекровь.
– Так ведь двойня!
– Я помню, Маша, помню. Ты думаешь, раз я не молода, то обязательно склеротичка?
– Я вовсе…
– Не очень-то вежливо постоянно напоминать мне о возрасте!
– Да я никогда…
– А Илюша не звонил?
– Он телефон не взял. А что ему звонить? Резвятся там с Валдаевым и Митрофановым, рыбу ловят.
– Что ж им, и развлечься нельзя? Илюша работает день и ночь, то в засаде, то в наряде, то отчет.
– Да я не против!
– Зуфаралимыч его грузит и грузит. А мальчику надо отдохнуть. Ты думаешь, если держать мужа у ноги на коротком поводке – семья от этого выиграет?
– Я совсем так не думаю! Я ведь отпустила его на озеро!
– Отпустила. Видишь, у тебя и интонации такие – собственнические. А Илья – зрелая личность, он не вещь, ему тоже нужна свобода. Ты родишь, у вас вообще будет дурдом. Да у вас и сейчас натуральная соковыжималка – в вашей-то тесноте! А что потом будет – я не представляю. Пусть хоть сейчас парень развеется…
…«Дур-дом, дур-дом», – ритмично повторяла про себя Мария, мчась в город по широкой трассе. После общения с любимой свекровью она, как обычно, чувствовала себя возрожденной. Но Раиса Андреевна точно сформулировала квинтэссенцию Машиных переживаний, не дававших программистке покоя.
Новое поступление лялечек, ожидаемое в октябре, надо было как-то складировать, размещать. Скромная двухкомнатная квартирка, до отказа набитая детьми, игрушками, одеждой, никак не вместила бы еще две кроватки, комод с пеленками, ванночку и проч. Вернее, втиснуть это все, конечно, так или иначе, будет необходимо, однако квартирантам придется осваивать умение ходить по стенам и потолку.
«Как в «Матрице», – подумала Маша. – Ай, ладно! Что-нибудь придумаем»…
Из дневника Сони Орешкиной:
«…Когда выяснилось, что наладить телефонную связь с материком не удастся, нами с новой силой овладела идея доплыть до «Изумруда». Неутомимый Валдаев принялся изобретать весло. В подсобных помещениях виллы не обнаружилось ничего подходящего. И Саша решил выстрогать из толстых веток два древка и привязать к ним крышки от двадцатилитровых кастрюль. Каримбек стоял насмерть, защищая крышки. Он говорил, что потом не расплатится за вверенный ему скарб.
Через пять минут после начала столярных работ Валдаев едва не зарезался насмерть кухонным ножом (ни у кого не нашлось перочинного). Звонко матерясь, он охлаждал рану в ледяной воде Саманкуля. Затем за дело сноровисто взялся Матвей. Но и он вскоре с воплями сдался, отхватив себе полруки (возможно, рана была менее серьезной, но, если судить по вою и причитаниям М.Д., он себя основательно изувечил).
Мучения столяров прекратила О.В. Она заявила, что в понедельник сюда прибудет новая группа отдыхающих, так как в разгар сезона вилла не простаивает ни одного дня. И все, что нам нужно, – дожить до понедельника.
И мы смирились. Во-первых, А.И. не терял надежды все-таки найти Ингу, которая нас мистифицирует. Во-вторых, никто так и не предложил разумных способов бегства с виллы (кроме идиотской затеи уплыть, используя в качестве весел ветки с крышками).
Остаток нервной субботы мы провели в полном нравственном изнеможении. Ни о каком тренинге не могло быть и речи. Все попытки О.В. вовлечь нас в деловую игру встречали буйный отказ: «Вы что! Здесь такое творится! Какой к черту тренинг! И вообще, куда вы нас заманили!»
Бедняжка! О.В. оказалась во всем виновата. А ей еще и перед начальством отчитываться о выполненной работе! А разве она ее выполнила?
Народ усиленно строил предположения, кто убил Ингу. Валдаев с навязчивостью банного листика приставал ко всем с вопросами. Он, как выяснилось, тоже мент. Но не майор, а капитан.
Так, предлагаю внятные версии, кто и за что убил нашу стервозную блондинку:
1. Тимур. Из ревности.
2. Матвей. Она его окончательно достала намеками на мужскую несостоятельность.
3. А.И. За то, что разлагает коллектив.
4. Каримбек. Не похвалила его жаркое из баранины.
5. Олеся. За несправедливые обвинения (Олеся якобы рылась в ее вещах).
Всем остальным – мне, О.В., Агнессе, Саше и Илье – не сумела придумать мотивов убийства Инги. Но это не значит, что они не существуют! И потом. Я не верю, не верю, не верю, что Инга мертва! Наверное, прав А.И. – она над нами издевается…»
Горячие сердца и профессиональный азарт не позволяли Валдаеву и Здоровякину расслабленно наблюдать за событиями. Они напряженно искали объяснения случившемуся.
Красно-розовый шар солнца повис над горой, обещая ранние сумерки. Илья и Александр методично мерили шагами землю, слоняясь туда и обратно по небольшому плоскому участку берега. От воды веяло ледяной стужей.
– Итак, что мы имеем? – размышлял вслух Саша. – Потенциальная жертва – Инга Антоновна Сошенко, двадцати шести лет. Руководитель отдела по работе с клиентами. Блондинка с великолепным бюстом, изумительными ногами, премилым носиком, пухлыми губками…
– Саша, не увлекайся!
– Ну, в общем… Характер у девушки, как мы успели заметить, сильный. На окружающих оказывает такое же приятное воздействие, как нервно-паралитический газ.
– Стерва, короче.
– Да. Переходим к потенциальным убийцам. Номер первый. Аркадий Игоревич Лунской, сорок пять лет. Владелец крупного и успешного рекламного агентства «Кенгуру». Властный, деловой мужик, привыкший командовать людьми, ворочать миллионами, хватать с неба звезды.
– Инга была его любовницей?
– История об этом умалчивает. Никто не способен дать внятный ответ. Но все признают, что Лунского и Ингу связывали необычные отношения. Между ними мелькала искра. Что-то у них, наверное, было… Номер второй. Тимур Забродин. Двадцатидевятилетний руководитель юридического отдела. Лощеный самовлюбленный типчик с маникюром и модельной стрижкой. У глупых девиц такие красавчики вызывают восторг, у мужчин – рвотный рефлекс.
– Да ладно тебе. Нормальный парень. Просто с маникюром.
– Нормальный парень с маникюром – это гей, – с глубокой убежденностью сказал Валдаев. – Вот скажи, я нормальный парень?
– Ты классный, – кивнул Здоровякин.
Валдаев вздрогнул. Он не ожидал подобной оценки. Он уже приготовился услышать – «скотина ты порядочная», ну, максимум – «третий сорт – не брак». А тут такие дифирамбы!
– Только раскабанел неимоверно. Пузо вон висит, – добавил Здоровякин.
– Ах ты лягушка парнокопытная! Ну ладно. Короче, есть у меня маникюр?
Илья с сомнением посмотрел на лапы Валдаева. Какой там маникюр! Там, гляди, и пальца можно было недосчитаться, после сегодняшних попыток Валдаева выстрогать весло из бревна!
– Нет, – подтвердил Илья. – Нет у тебя маникюра.
– Вот видишь! – учительским тоном произнес Валдаев. – Вот видишь. Итак, номер третий. Матвей Денисович Силютин, сорок лет. Первый зам, директор по маркетингу. Колоритный мужик! И статью, и голосом – Борис Годунов из одноименной оперы Хренникова [3]3
Валдаев конечно же прекрасно знает, что оперу «Борис Годунов» написал М.П. Мусоргский, балет «Лебединое озеро» – П.И. Чайковский, а оперу «Руслан и Людмила» – М.И. Глинка. Но кого в нашей стране заботит сохранение авторского права?!
[Закрыть].
– Чьей оперы? – не поверил Здоровякин.
– Ну, Тихона Хренникова. А что?
– Нет, серьезно, у него такая фамилия? – заржал Илья.
– Ты дурень! Это ж известный композитор! Столько всего прекрасного сочинил! «Руслан и Людмила» [4]4
Валдаев конечно же прекрасно знает, что оперу «Борис Годунов» написал М.П. Мусоргский, балет «Лебединое озеро» – П.И. Чайковский, а оперу «Руслан и Людмила» – М.И. Глинка. Но кого в нашей стране заботит сохранение авторского права?!
[Закрыть], «Лебединое озеро»… [5]5
Валдаев конечно же прекрасно знает, что оперу «Борис Годунов» написал М.П. Мусоргский, балет «Лебединое озеро» – П.И. Чайковский, а оперу «Руслан и Людмила» – М.И. Глинка. Но кого в нашей стране заботит сохранение авторского права?!
[Закрыть]
– А-а… «Лебединое озеро» я люблю. Но фамилия, согласись…
– Соглашаюсь. Фамилия звучит как эвфемизм.
– Как что?
– О господи, с каким непроходимым тупицей я связался! – сокрушенно воскликнул Валдаев. – Эвфемизм – замена грубого или непристойного выражения более мягким.
Минуты три Илья молчал. Усиленно превращал фамилию великого композитора, сочинившего, по утверждению Валдаева, «Лебединое озеро», из эвфемизированной в первозданную.
– Лицо попроще сделай, – вздохнул Валдаев. – Итак, Матвей Силютин. Подвергался моральным преследованиям со стороны Инги и жутко ее ненавидел.
– Откуда ты знаешь?
– Агнессочка нашептала на ухо. У Силютина был с Ингой кратковременный роман, а попросту – секс, и с тех пор девица трубит на каждом углу, что механизмом Силютина только муравьиху и удовлетворять.
– В смысле?
– Размерчик маловат.
– Неужели до такой степени?!
– В том-то и проблема, что Силютин не в силах доказать обратное. Не будет же он носиться голым по офису?
– Он и убил, – решил Илья.
– Думаешь?
– Конечно! Разве можно так позорить мужика?
– М-да… Номер четвертый. Агнесса Михайловна Гайдук, сорока шести лет. Руководитель финансового отдела. Соблазнительная, пикантно целлюлитная толстуха. Старовата, конечно. Нормально соображает, только когда дело касается бухгалтерских выкладок. В остальном – простодушна, как самка дикобраза.
– А не слишком ли ты критичен к людям?
– Нет. К Инге Агнесса Михайловна никаких претензий не имела. По крайней мере, так утверждает народная молва. Номер пятый. Софья Андреевна Орешкина, двадцати семи лет. Очаровательная голубоглазая кошечка, подзадержавшаяся в детстве. Или искусно исполняющая роль младенца.
– Милая, – улыбнулся Здоровякин. – И добрая.
– Стоп, машина! – заорал Валдаев. – Не милая и не добрая! Не смей нежно отзываться о девушке, которую зовут иначе, нежели Маша Здоровякина. Четыре года назад я прокололся, подпустив к тебе Настасью. А теперь – не выйдет!
– Да я просто…
– Знаем мы вас, извращенцев! – грохотал на весь берег Валдаев. – Жены мало! Сонечку подавай!
– Да не нужна мне Сонечка!
– А что ты облизываешься?!
– Я… я не облизываюсь! Я, между прочим, целый месяц без секса!
– Опять? – утих Валдаев. – О-о…
Александр посмотрел на друга сочувственно, так, словно у Илюши была последняя стадия рака.
– У вас снова проблемы?
– У нас снова двойня! Если ты, конечно, заметил!
– Не заметить это способен разве что Стиви Уандер. Ладно, прости. Думал, ты подбиваешь клинья к Софье. Давай продолжим. Софья. Из всей компании она единственная по-доброму отзывается об Инге. Полагаю, она испытывает к начальнице сложные чувства – восхищение вперемешку с завистью. Постоянно твердит об американской школе рекламного бизнеса, где Инга овладела невероятными знаниями.
– Инга на самом деле училась в Штатах?
– В Лос-Анджелесе.
– Подумать только.
Илья помрачнел.
– Черт, угораздило нас сюда приплыть! Что-то мне подсказывает, лос-анджелесский диплом Инге больше никогда не пригодится. Как некстати мы здесь появились!
– Ты и виноват! Затеял драку, морду мне расквасил из-за каких-то звездочек! И весла утопил!
Илья не снизошел до ответа. Он сверху посмотрел на ничтожное пресмыкающееся (любимого друга) – и промолчал.
– Кстати, я вспомнил. На Саманкуль должна была ехать не Сонечка, а креативный директор агентства Павел Романович Цалер. Он отказался.
– Реактивный директор? – задумался Илья. – У него что, реактивный двигатель? И куда, извините, этот двигатель вставлен?
– Нет, ты лучше и дальше молчи, – попросил Валдаев. – Просто не говори ничего…
Ольга Валентиновна вышла из дому на лужайку и устало опустилась в один из шезлонгов. Она замерла. На берегу маячили тени, неясные и призрачные в ранних сумерках. Прохладный воздух был восхитителен. Над озером сияла алмазным блеском первая звезда. Великолепие и торжественность природы разительно контрастировали с мелкой возней существ, населявших этот райский уголок.
Но одиночество Ольги Валентиновны длилось недолго. Громогласные Валдаев и Здоровякин бесцеремонно нарушили ее уединение.
– А давайте-ка, дорогая Ольга Валентиновна, составим психологические портреты сотрудников «Кенгуру», – предложил Валдаев.
Он был счастлив обнаружить в шезлонге – какая удача! – свою пассию.
– Не буду, – коротко ответила Ольга.
– Почему? – изумился Валдаев. – Мы ведь пытаемся расследовать убийство!
– Какое убийство?
– Инги Сошенко.
– Вы видели труп?
– Нет, но…
– Вы лучше меня знаете, что, пока не найдено тело, речь будет идти не об убийстве, а об исчезновении.
– Верно, – подтвердил Здоровякин. – Уже легче.
– А чтобы исчезнуть, Инге не обязательно было превращаться в труп. И стоит огород городить? Составлять психологические портреты? Строить гипотезы? Зачем?
– Угу, – кивнул Илья. – Точно. И вообще… Не наша территория. У меня своих дел хватает.
Обескураженный Валдаев опустился в соседний шезлонг.
– Какая вы, однако, суровая, – игриво пожурил он Ольгу Валентиновну.
– Просто я устала, – ровным голосом ответила психолог.
В сумерках не было видно выражения ее лица. Смотрела ли она на Валдаева враждебно, как человек, мечтавший побыть в одиночестве и лишенный этого драгоценного права? Или заинтересованно – чувствуя власть над капитаном?
Темная непонятная фигура, грузно шлепая, проследовала к коттеджу со стороны озера. Это фыркающее нечто так бы и не удалось идентифицировать, но на крыше коттеджа вспыхнул яркий прожектор и осветил лужайку резким белым светом.
Удивленная троица обнаружила перед собой совершенно мокрую Агнессу Михайловну. Дама была облеплена тканью, на ее лице блестели капли, с ушей свисали водоросли.
– Вот ведь… – филином проухала Агнесса, утираясь. Она безуспешно попыталась взбить прическу.
– Агнесса Михайловна! – изумленным хором воскликнули сыщики и психолог.
– А что? – заняла оборонительную позицию бухгалтерша. – Вдруг захотелось искупаться! Когда еще удастся!
У прелестной купальщицы зуб на зуб не попадал. Ее трясло, губы посинели от холода.
– Здесь не плавают, Агнесса Михайловна! Озеро – горное! – сказала Ольга Валентиновна.
– Ну и что!
– А вы смелая женщина, – уважительно пробормотал Здоровякин.
– Да! Вода ледяная, скажу я вам! Ну ладно, побегу. Холодно!
И Агнесса Михайловна пошлепала к дому, оставляя мокрые следы на плитках дорожки.
– Какая яркая индивидуальность, – задумчиво произнесла Ольга Валентиновна. – Я понимаю, особо стеснительные дамы купаются в верхней одежде – в джинсах, валенках. Но чтобы нырнуть в воду в кашемировой двойке от Ungaro! Нужно быть особо экстравагантным.
– Да, она странная, – согласился Валдаев.
– А тут все странные, – сказал Здоровякин. – И мы в том числе.
Глава 21
Сезон охоты на кенгуру открыт!
Воскресное утро, яркое, брызжущее солнечным светом, застало компанию в столовой в полном сборе. Ах нет, Инга так и не появилась. И к тому же задерживался босс.
Но если отсутствие Инги и искренние переживания за ее судьбу не помешали вчера гостям виллы плотно позавтракать, пообедать и поужинать, то приступать к трапезе без любимого начальника не позволяли законы субординации.
Над изящно сервированным столом висело молчание. Голодная публика терзала взглядом пышущие жаром кофейники, блюда с тарталетками, рогаликами и бутербродами. Все напряженно сглатывали слюну.
Посылать за Лунским Олесю было как-то неловко – Аркадий Игоревич был достаточно зрелой личностью, чтобы самостоятельно определить, когда ему спускаться к завтраку.
– Кхммм, – поднялся с места Матвей Денисович. – Пойду намекну? А?
– Ой, ну дайте человеку спокойно побриться, – запротестовала Агнесса. Она звонко чихнула. Вечернее купание в ледяной воде давало результаты. – Ой, простите!
– А шо же вы не кушаете? – заволновалась Олеся, локомотивом выволакивая из кухни в столовую очередной вагон еды. – Стынет же!
– Сейчас начнем, – улыбнулся горничной Матвей Денисович. – Дождемся шефа и…
– А Аркадия Игоревича нету! – обрадовала Олеся. – Гуляют!
Вздох разочарования пронесся по столовой.
– Какое пренебрежение! – вполголоса возмутился Тимур. – Мы, как идиоты, не начинаем без него. А барин гуляет! Матвей Денисович, вы первый зам. Идите и призовите нашего босса к порядку! Уже десять часов! Жрать вообще-то охота!
– Ладно, я пошел, – прогремел Силютин.
– Тимур, как ты можешь в подобном тоне говорить об Аркадии Игоревиче! – удивилась Агнесса Михайловна. – Так непочтительно!
Тимур скорчил в сторону бухгалтерши страшную рожу под кодовым названием «злобный хорек» и мелко поцокал зубами. Личный косметолог ужасно бы расстроился, увидев гримасу Тимура, ведь в лицо клиента было вложено столько труда – маски, массаж, витаминные инъекции…
Выходка юриста, презревшего приличия, указывала на плачевное психологическое состояние контингента. Исчезновение Инги, ее безрезультатные поиски всех выбили из колеи. Нервы «кенгурят» были взвинчены…
Траектория движения Матвея Денисовича за пределами столовой легко контролировалась: в процессе поисков Силютин оглашал окрестности чарующими воплями. Сам Карузо позавидовал бы этому сочному тембру!
Но саманкульский соловей вернулся ни с чем. Матвей Денисович опустился на стул, налил себе кофе и отправил в рот бутерброд с икрой. А потом и с семгой. Все с тревогой наблюдали за его наглыми манипуляциями.
– Дежавю, – объяснил Силютин свое разнузданное поведение.
– Что? – насторожились коллеги.
– Все это со мной уже было. И не так давно. Вчера! Вчера я точно так же бродил по берегу и искал. Но не Лунского, а Ингу…
– Матвей Денисович, – испуганно прошептала Агнесса и закрыла рот рукой. – Вы хотите сказать…
– Господа! – трагически оповестил Силютин. – Наш любимый шеф, наш драгоценный начальник тоже исчез!
Маша открыла дверь. На пороге стояла Брунгильда. Она выглядела очень грустной. Тоскливое выражение глаз подчеркивалось ярко-розовыми тенями – глаза казались воспаленными от слез. Зато волосы у девушки были почти естественного цвета – лиловыми. Это, несомненно, свидетельствовало о личностном росте Брунгильды: зеленый и фиолетовый она оставила в прошлом. Мария даже надеялась, что наступит светлый день, и она увидит знакомую, перекрашенную в каштановый цвет. Да и ресницы у нее будут черными, а не изумрудными, как сейчас, например.
– Драствувать, – вежливо поздоровалась Брунгильда.
Русский ей не поддавался. Английский – подозревала Маша – тоже. Потому что, когда Брунгильда, устав от односложного общения на великом и могучем, вдруг срывалась на сумбурную английскую речь с вкраплениями французских и итальянских словечек, понять ее было трудно. Произношение Брунгильды было так же далеко от оксфордского, как Магадан от Парижа.
Национальные корни Брунгильды оставались нерассекреченными. Валдаев заявлял, что в подруге, как в хорошем коктейле, смешана румынская, гавайская и шведская кровь. Каким образом он сумел различить подобные нюансы, оставалось загадкой. Маша, однако, думала, что Брунгильда англичанка, или француженка, или голландка. Или, на худой конец, немка. Или даже итальянка. Да, размышлять об этом пестроволосом и глазастом чуде можно было бесконечно.
До встречи с Валдаевым, как тот объяснил друзьям, девушка колесила по Европе, вела праздный образ жизни, подвизалась в акциях «Гринпис», участвовала в парадах феминисток, трансвеститов, лесбиянок и знатоков ирландской культуры. Иными словами, тунеядствовала.
Зато в России судьба жестоко посмеялась над свободолюбивой европейкой. Валдаев бесчестно эксплуатировал девицу, упиваясь ее молчаливой любовью. Брунгильда влюбилась в сыщика как кошка. Наверное, именно это сейчас и нужно было Александру, потому что месяц назад его возлюбленная Пульсатилла бесследно исчезла. Отгоревав по утраченному персидскому сокровищу, Валдаев в конце концов понял, что вывезенная из Европы рабыня представляет собой полноценную замену.
Брунгильда была: а) предана; б) молчалива. Великолепные качества! Именно они всегда так импонировали Александру в Пульсатилле. Но Брунгильда к тому же быстро научилась гладить рубашки и жарить отбивные, чего от Пульсатиллы, естественно, Валдаев никогда и не пытался добиться.
Оставалось только удивляться любовным чарам сыщика, сумевшего так околдовать иностранку, что та забыла и о вольной жизни в Европе, и о принципах эмансипированной женщины и впряглась в лямку подневольной русской бабы…
– Ты чего грустишь? – удивилась Мария, пропуская Брунгильду в квартиру.
У Маши, напротив, настроение было чудесным. Во-первых, дети были у свекрови. Во-вторых, муж был на озере. В-третьих, она заказала по телефону в кофейне ореховый торт, и его вот-вот должны были доставить. Расточительство, конечно, не дай бог свекровь узнает, как Маша тратит семейный бюджет. Но ведь буквально в следующем месяце «Консул» отстегнет ей невероятную сумму денег!
– Поесть? Еда? Ням-ням? – спросила Брунгильда.
– Макароны.
– Макароны! Да! Да!
Подогретые в микроволновке макароны ушли на ура.
– Сейчас привезут торт. Постой, – поняла вдруг Маша. – Ты голодаешь? Валдаев что, тебе денег не оставил?
– Деньги? Нет. Найн, ноу деньги.
Возмущение охватило Марию. Как бесчестно поступил Александр! Сначала заманил бедную девочку в российскую тундру, потом бросил без средств к существованию!
(Возраст Брунгильды не поддавался определению, а сама она не давала на этот счет внятного ответа. Наверное, ей было в районе двадцати – ведь в фарфоровых глазах Брунгильды не отражалось ничего, кроме ее зеленых ресниц и безграничной любви к Валдаеву. А если бы девушка была постарше, ее взгляд был бы более осмысленным, а любовь к Валдаеву – менее слепой. Так полагала Мария.)
– Наглая рожа! – выругалась Маша. Когда детей не было дома, она позволяла себе крепкое словечко.
– Наглая рожа? – удивленно повторила Брунгильда.
– Человек, поведение которого нуждается в коррекции, – объяснила Мария.
– ?
– А попросту – подлая мелкотравчатая амеба!
Брунгильда конечно же уловила суть Машиных высказываний. Но панегирик в адрес Валдаева прервался, так как привезли торт.
– Йес! – сказала Мария, осматривая грандиозное сооружение из крема, орехов и карамели.
– Охренеть! – прошептала Брунгильда.
Кое-какие познания в области русского языка Валдаеву все-таки удалось вдолбить в ее симпатичную, но глупую головку.
Когда после часа бесплодных поисков туристы пришли к неутешительному выводу – Аркадий Игоревич Лунской испарился так же бесследно, как и Инга, – их охватила паника.
Единственное отличие – в комнате шефа царил идеальный порядок.
– Все ясно! – воскликнула Агнесса Михайловна. Она была на грани истерики. – Нас истребят по одному, как несмышленых котят! Мы в черном списке! Нас всех убьют!!!
– Сегодня кто-нибудь видел Лунского? – сурово осведомился майор Здоровякин.
– Олеся видела! – сказали все хором и посмотрели на соблазнительную пышку.
– Я не видела! – засопротивлялась девушка. – Правда! Просто его не было в номере, и я решила, что он гуляет.
– Я видела Аркадия Игоревича вчера вечером, – призналась Ольга Валентиновна. – После разговора с вами, Илья, Саша, и после встречи с Агнессой Михайловной. Мы прогулялись по берегу, побеседовали…
– Значит, вы были последней, кто видел его живым, – мрачно известил Матвей Силютин.
– О-о-о… – завыла Агнесса Михайловна.
– Остановитесь, господа! – попросил Валдаев. – Не нужно раньше времени записывать Лунского в покойники! А вдруг он и Инга подстроили это исчезновение и убрались с виллы вместе? Вернее, по очереди. Но в тандеме.
– Значит, Инга все-таки была его любовницей! – торжествующе закричала Агнесса Михайловна. Она порозовела от радостного волнения – бухгалтерша давно подозревала, что босс и вредная блондинка объединены в одно целое грехом прелюбодеяния, но у нее не было доказательств. Теперь факт получил подтверждение, и Агнесса Михайловна возликовала. На мгновение она даже забыла, что все сотрудники «Кенгуру» – в черном списке. И всех их ждет неминуемая смерть!
– Минутку внимания, – потребовал Тимур. Все тут же обернулись к юристу. – Не хочу вас расстраивать… Но вторая моя гантелина тоже пропала…
