Текст книги "Родственнички"

Автор книги: Наталия Шитова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Глава 1

Марина не любила эту квартиру. Владимир и сам особенно не гордился своим жилищем. Но оно было единственным местом, где они могли быть вместе, ни на кого не оглядываясь, не опасаясь, что кто-то потревожит или помешает, что нагрянет кто-нибудь из соседей, или их ласки ненароком подсмотрит десятилетний Костя. Здесь любовники были в безопасности. И все равно… Марина чувствовала, что к этой квартире у неё не лежит душа. Но говорить об этом Володе было не обязательно. Он придавал слишком много значения их отношениям. Он ценил каждый час, который они могли провести вместе. Дать волю своим капризам означило все испортить. А Марина не хотела ничего портить. Известная истина: обычно один любит, а второй позволяет себя любить. Марина позволяла себя любить, но не хотела, чтобы Володя это почувствовал. Он не заслужил этой правды.

Марина покосилась на циферблат настенных часов. Часовая стрелка приближалась к шести, а свидание к концу.

– Володя, мне пора, – она ласково потрепала его по макушке.

Мужчина зашевелился, поднял голову, взглянул на Марину с обидой.

– Брось, рано ещё…

– В самый раз, – улыбнулась она.

Владимир покачал головой, уткнулся лбом в её плечо:

– Нет, рано… – он промычал ещё что-то невнятное, коснулся губами груди, лизнул сосок, легко провёл кончиками пальцев по шее… Марина тихонько засмеялась. Так трудно отказаться от его рук, ласковых, настойчивых, властных. Почти невозможно.

– Ну же, Володя, будет тебе… – она обняла Владимира, крепко прижала к себе, а потом осторожно отстранилась. – Перестань.

– Ну хоть поцеловать-то можно? – грустно произнёс он, вздыхая.

Марина усмехнулась и потянулась к нему. Сильные, но нежные губы сразу же заставили её усомниться в том, что стоит спешить домой… Домой-то не опоздаешь… Сдаться на милость этих рук и просто побыть счастливой. Это так просто. Это уже твоё, и никто не отнимет…

– Маришка… Давай… – прозвучало между поцелуями. – Давай поженимся…

Нет лучшего способа справиться с непреодолимым соблазном, чем разговор на запрещённую тему.

– Мне правда пора, – сухо повторила Марина, увернувшись от очередного поцелуя.

Владимир разочарованно простонал, резко одним махом поднялся и сел, спустив ноги с кровати.

– Володя?

Он не отозвался. Согнулся, сцепив руки на затылке, словно заслонялся, чтобы ничего вокруг не слышать.

Он ласково погладила его плечо.

– Что случилось?

– Ничего, – Владимир зябко поёжился.

– Не обижайся, пожалуйста, ты же знаешь: скоро Костя придёт… – словно не замечая его состояния, скороговоркой пробормотала Марина. – Мне надо быть дома.

– Зачем ты так со мной, а, Маришка?

– Как? – вздохнула она.

Он отмахнулся, встал, потянулся к одежде.

– Володя, ну что с тобой? – Марина проговорила это как можно мягче.

– Значит, спать со мной можно, а замуж за меня не пойдёшь? Сопляк тебе не нужен?

Марина выбралась из-под помятого покрывала, подошла к Владимиру, обняла, прижалась к широкой тёплой спине, ласково погладила плечи.

– Ты не сопляк. Но… какой же ты все-таки глупыш…

– Вот-вот… – горько подтвердил он.

– Володенька, мы же с тобой сто раз об этом говорили.

– Да, я помню. Ты не выйдешь замуж, ни за меня, ни за кого-то другого. Ты – сама по себе… Ну ладно, пусть. Но почему ты не можешь просто переехать ко мне? Переехать сюда и жить по-человечески?!

Марина промолчала, разжала руки и направилась подбирать своё белье.

– Мариш, я не понимаю, почему? – настойчиво повторил Владимир. – Зачем жить в какой-то, прости меня, паршивой берлоге? Ну ладно бы я был бездомным бродягой, тогда понятно! Но в этой квартире мы бы отлично устроились втроём. В этой комнате Костю поселили бы, а сами – в большой… Марина?!

Подхватив свою одежду, Марина просто вышла из комнаты, не сказав ни слова.

Стоя под душем, она подставила лицо горячим струйкам. Она не плакала. Не над чем. Не плакать же из-за того, что не можешь оправдать его ожидания. Ох уж это извечное мужское желание получить все и сразу, да ещё в том самом виде, о котором возмечталось. Володя хороший, добрый, ласковый, заботливый, но… очень уж упрямый. Даже больше – упёртый. У всякого мужчины, даже у самого умного, нежного, необыкновенного, есть своё "но". Владимир не умел мириться с неизбежным.

Иногда Марина жалела о том, что позволила себе поддаться. У неё было особое, странное отношение к мужскому вниманию. Получив в юности пару горьких уроков, она дала себе слово, что никогда больше не купится на пустые слова. Почему она впустила Володю Панина сначала в свой ближний круг, потом в свою постель?.. Чем смог растопить её сердце молодой коллега? Может быть тем, что был так искренен и открыт перед ней? Марина порой жалела, что не могла ответить ему тем же.

Подпуская к себе мужчин, Марина никогда не раскрывала перед ними свою душу. И Владимир был вынужден принять её условия: никаких разговоров о прошлом, никаких обязательств на будущее. Принять-то условия он принял, но выполнять их ему удавалось плохо, особенно в части обязательств и обещаний.

Когда Марина вышла из ванной, Владимир уже колдовал на кухне над чашками кофе. Обычный ритуал, кофе на дорожку.

На Марину Володя взглянул виновато и смиренно:

– Маришка, ты прости меня… Помню, я слово давал не приставать к тебе с этим. Но что-то мне истерики в последнее время особенно удаются.

– Я заметила, – миролюбиво отозвалась Марина, взяв из его рук чашку. – Ты уже несколько дней сам не свой. Что-то не так? У тебя какие-то проблемы в конторе?

– Нет, в конторе все замечательно, – рассеянно усмехнулся Владимир, отвернувшись к окну.

Марина не нарушала молчания. За пару последних месяцев, в течение которых они с Владимиром были близки, она неплохо изучила его. Если не приставать с наводящими вопросами, он сам все расскажет.

В конторе – Марина и Володя работали вместе – проблем могло появиться сколько угодно. Это только со стороны кажется, что у аудиторов сладкая безбедная жизнь. На самом деле подводных камней множество. Иной заказчик требует от консультанта одним щелчком пальцев заштукатурить все огрехи, накопившиеся за годы неаккуратной работы. Иногда приходилось идти на открытый конфликт, иногда искать лазейки на гране криминала. Напряжённые трудовые будни вполне могли испортить настроение.

– В конторе все нормально, – повторил Владимир, вцепившись в свою чашку и с наслаждением вдыхая терпкий запах крепкого кофе. – Это… Это семейные проблемы, Маришка…

– Я надеюсь, все здоровы?

– Здоровы?.. А, ну да. Да. Все в порядке… – Володя снова замолчал, сделал ещё глоток, только его серьёзные серые глаза смотрели куда-то сквозь стену, и в них металась тревога. Через некоторое время Володя встрепенулся и внимательно взглянул на Марину: – Скажи, ты ведь в прошлом году входила в группу, проверявшую Серёжкин холдинг?

– Было дело, – согласилась Марина.

– Скажи, что вы там накопали?

– Ничего особенного, так, по мелочи, как всегда.

Марина и вправду не могла припомнить ничего такого примечательного. Сергей Панин, старший брат Владимира, занимался бизнесом, причём в масштабах городка бизнес этот считался немалым. Холдинг включал в себя не только шикарный автосалон, но ещё элитную автомастерскую, картодром, мототрек и внешнеторговую фирму, ввозившую непосредственно из-за границы новейшие иномарки. Отцы городка и авторитеты всех мастей считали хорошим тоном менять и обслуживать свои авто в заведениях Сергея Панина, которые в совокупности гордо именовались "Панин и Ко". Марина не была лично знакома с Володиным братом – статусом не вышла. Она всего лишь вместе с коллегами проводила в его фирме аудиторскую проверку.

– А таможенные и товарные документы? Вы смотрели их?

– Володя, ну конечно же смотрели. Там было все в порядке… На тот момент.

– Угу… – кивнул он, задумчиво постукивая кончиками пальцев по столешнице.

– Что-то случилось? У твоего брата какие-то неприятности?

– Да какие у Серёги могут быть неприятности? – рассеяно отозвался Владимир. – Разве что очередной малиновый пиджак опять на брюхе не сходится… У него других неприятностей быть не может.

Марина допила кофе, встала, поставила чашку в мойку. Владимир, задумавшись о чём-то, замер в прежней позе с остывшей кружкой в руках.

Марина подошла, обняла его сзади, прижалась щекой к щеке.

– У Сергея все в порядке, зато у тебя из-за него какие-то проблемы. Верно?

– Пустяки, Мариша, я сам разберусь, – твёрдо сказал он, накрыл ее ладони своими, высвободился, прижал её руки к губам.

– Ты проводишь меня?

– Здрасте пожалуйста! – искренне возмутился Владимир. – Могла бы и не спрашивать!

Глава 2

Из кухни по всему коридору распространялась смесь запахов: борща с кислой капустой, жареной рыбы и стирального порошка в стадии получасового кипения. Пробравшись сквозь развешенное прямо в коридоре белье, Марина вошла в кухню.

На одной из плит на всех четырёх конфорках стоял огромный фиолетовый бак с бельём. На другой плите шипела и чадила сковородка, на которой подгорали две рыбки неизвестной породы.

На рыбу Марина было, в общем-то, наплевать. Пускай себе подгорает. Но дышать масляным чадом ей совершенно не хотелось. Хорошо, сковородка оказалась с пластмассовой ручкой. Марина поспешила снять её с огня и поставила на соседнюю конфорку.

Она повернулась к своему столику, но чайника на нем не обнаружила.

– Господи, неужели опять спёрли? – вздохнула Марина, внимательно оглядывая коммунальную кухню. – Вот паразиты…

Сколько раз она говорила себе, что пора покупать электрический чайник и пользоваться им в комнате, но эта здравая мысль, как назло, регулярно вылетала из головы.

Из коридорных дебрей висящего белья выскочил Александр и ринулся к плите, торопливо застёгивая кнопки джинсовой безрукавки:

– Неужели сгорело?!

Он схватил нож в левую руку и, придерживая сковородку негнущимися пальцами правой, принялся отдирать припёкшихся рыбок. Ручка сковородки выскальзывала, Александр, напряжённо сжав губы, старательно орудовал ножом. В такие минуты Марине всегда хотелось предложить свою помощь, но она старалась не делать этого с тех пор, как сосед однажды взбесился в ответ на такое предложение.

– Маринка, ты спасла мой ужин! – сообщил он, отделив рыбок от дна сковородки.

– Ах, это, оказывается, твой ужин? Разве можно есть такое? – Марина с подозрением вгляделась в рыбьи хвостики, покрытые угольной корочкой. – Ты где их добыл?

– Мальчишки-рыбаки у проходной продавали. Нормальная рыбёшка, – беспечно пожал плечами Александр.

– Саша, ты что, спятил? Это же в Ижоре выловлено. Такую рыбу не всякая кошка есть станет.

– Кошка, может быть, и не станет, а я съем. Видела бы ты то, что мы в армии ели! Там бы такой деликатес на ура прошёл.

Марина не стала продолжать увещевания. В конце концов, о вкусах не спорят. Пускай ест на здоровье.

– Саша, ты не знаешь случайно, кто мой чайник увёл?

Александр стрельнул глазами по сторонам, убеждаясь, что искомого чайника нигде не видно.

– Не знаю. Но обязательно узнаю и наломаю вору бока, – пообещал он.

Марина покосилась на соседа, на его крепкие мускулистые плечи под джинсовой безрукавкой и подумала, что похитителю чайника придётся туго.

– Ты пока мой бери, – добавил Александр, стряхивая в тарелку то, что он называл нормальной рыбёшкой. – Мой чайник они почему-то никогда не трогают…

Известно почему: никому из соседей не хотелось связываться с Александром. Он был невысок, но крепок и в прекрасной форме. Угрюмый, немногословный, Александр делал все, чтобы избежать столкновения коммунальных интересов. Но уж если кто-нибудь из бесшабашных соседей всерьёз нарушал его покой, Александр обычно не предупреждал, давал в ухо сразу. Несмотря на то, что он почти не владел правой рукой, наломать бока вполне мог и левой.

Александр присел тут же на углу Марининого столика и с хрустом воткнул вилку в одну из рыбок. У него не было своего стола ни в кухне, ни в комнате, и видимо, он решил поужинать прямо здесь, ловя момент, пока никто из жителей восьмикомнатной коммуналки не притащился на кухню. В этой сумасшедшей квартире редко выдавались такие минуты.

Марина поставила чайник на газ и принялась смотреть в тёмное окно, в котором во всей красе отражалась кухня и старательно жующий Александр.

– Ну что, так и ходит хвостом за тобой твой поклонник? – спросил он, догрызая горелый хвостик. – Мотается туда-сюда… Не лень ему.

– Да вот не лень, – усмехнулась Марина. – А ты сегодня в ночь?

– Угу, – подтвердил сосед с набитым ртом. – Дожую сейчас и помчусь…

Марина и Александр знали друг друга сто лет.

Когда она с крошечным Костей стала жить в комнате своей престарелой тётушки, Александр жил здесь и был положительным во всех отношениях, энергичным и жизнерадостным парнем. Он был чуть старше Марины, хотя выглядел тогда совсем мальчишкой. Обычный темноглазый русоволосый паренёк ничем не примечательной наружности. Он где-то учился, где-то работал и ещё успевал куда-то бегать на тренировки. Иногда к нему приходили друзья, такие же, как он, чистенькие, аккуратные, спортивные мальчики, и эти дружеские компании никогда не вызывали нарекания придирчивых соседских бабулек, потому что вели себя ребята на удивление пристойно и тихо.

Маленький ребёнок, институт и тётушкины болезни отнимали у Марины все время, и ей некогда было вникать в жизнь своих соседей. Она лишь знала, что стоит только попросить Александра о какой-нибудь мелочи, как все будет немедленно выполнено. Он таскал вниз-вверх по лестнице детскую коляску, вбивал гвозди в стены Марининой комнаты, чинил её утюг, сильными руками почти досуха выжимал её простыни и покрывала. И все время что-то рассказывал, шутил, выдумывал всякую ерунду, чтобы повеселить Марину. Кроме спорта и собственных мускулов он, кажется, ничем особенно не интересовался. Он был далёк от серьёзной литературы, хорошей музыки и прочих интеллектуальных и духовных излишеств бытия, которым Марина придавала большое значение. Но в те минуты, когда Александр был поблизости, Марина умудрялась забывать о своих проблемах, и за это она была благодарна своему соседу. Во всей разношёрстной квартире Александр был единственным, кого она могла совершенно спокойно выносить.

Потом он ушёл в армию.

Через два года порог квартиры переступил совсем другой человек. Ходили слухи, что Александр отслужил в каких-то элитных частях. Но никто не видел на нем ни тельняшки, ни десантного берета, ни золотых шнуров на плече, ни прочей дребедени, которую дембеля напяливают на себя. Он приехал тихо, и не позвал к себе никого из тех прежних аккуратных мальчиков. Он больше не шутил с Мариной, не рассказывал потешных историй. Он теперь редко болтался на общей кухне, больше сидел у себя в комнатушке. Иногда сильно напивался, но не шумел, не бродил по коридору, а тихонько за день, за два приходил в себя в своей комнате.

Марина попыталась выведать, что произошло с соседом за эти два года, но ответ получила весьма расплывчатый. "Пришлось пострелять", – коротко пояснил Александр, одним тоном пресекая дальнейшие расспросы. Прожил он дома года два, и за это время нисколько не оттаял. Марина подметила, что он выверяет каждый свой шаг, каждое слово, будто боится сказать или сделать что-то лишнее, совершить какую-то ошибку. Он не то чтобы вздрагивал, но едва заметно напрягался от каждого громкого и резкого звука, внимательно и настороженно оглядывал каждого незнакомого человека, появившегося в квартире.

Внезапно пять лет назад он сдал комнату семейству с юга, которое круглый год торговало на рынке зеленью и цветами, а сам укатил. "Буду работать на севере по контракту", – сообщил он Марине, прощаясь.

Вернулся Александр неожиданно, когда о нем уже порядком подзабыли, в два дня выставил на улицу расплодившееся за четыре года южное семейство и снова зажил тихо, никого не беспокоя и не вынося никакого вмешательства в свои дела.

Видимо, за годы работы по контракту он благополучно избавился от тех проблем, которые мучили его по возвращении из армии. Теперь это был уверенный в себе тридцатилетний мужчина, собравшийся спокойно и достойно жить в своё удовольствие. Притязания Александра оказались невелики: он сделал ремонт в комнатушке, купил себе телевизор и магнитолу, а потом устроился на "Метмаш" в кузнечно-прессовый цех контролёром. Вполне возможно, что он хотел от жизни большего, но была этому одна серьёзная помеха: после работы по контракту правая рука Александра ни в локте, ни в кисти не сгибалась, скрюченные пальцы плохо распрямлялись, и даже нормально взять в руку вилку Александр теперь не мог. На вопрос Марины, что с ним произошло, он мрачно отшутился, дескать, как не умели у нас лечить, так и не умеют, особенно в провинции. Привыкнув пользоваться левой рукой почти так же хорошо, как раньше правой, он каким-то образом умудрился успешно вкалывать на заводе вот уже почти год, не жалуясь на судьбу.

Александр работал в сменном режиме, а в выходные отсыпался. Однако, снова стал помогать Марине в разных мелочах и подружился с её подросшим сыном. С возвращением Александра домой её жизнь стала намного легче. Во-первых, никто больше не пытался взламывать дверь в её комнату, после того как сосед всыпал очередному взломщику по первое число. Во-вторых, теперь Марине не страшно было вечерами оставлять сына дома: Александр присматривал за Костей очень ответственно.

– Ох, опаздываю! – Александр подхватил тарелку и, не вставая с места, переправил её в мойку. Потом потянулся к многострадальной сковороде.

– Оставь, Саша, я вымою заодно, – обронила Марина.

Сосед взглянул на неё с угрюмым раздражением:

– Ни к чему это. Я сам.

Марина не стала возражать. Что толку спорить с мужчинами? Вечно они ведут себя, как дети малые.

Глава 3

Автобус долго стоял на переезде, но вот шлагбаум поднялся, и несколько машин с обеих сторон двинулись, тяжело переваливаясь через железнодорожные пути и подскакивая на разбитом асфальте.

Владимир старательно боролся с одолевающим сном. "Лучше бы пешком прошёлся", – с досадой подумал он, глядя в окно на тусклые фонари, укреплённые на заводском заборе. Сейчас вокруг нескончаемой заводской стены и на старую плотину… Дальше можно будет пройти пешком. Этот путь он проделывал почти каждый вечер уже много недель подряд.

Владимир взглянул на часы. Перевалило за полночь. Спать осталось совсем недолго, но он особенно не огорчался. Привык. Он знал, что утром едва вылезет из постели, на ощупь доберётся до ванной комнаты и только под струёй чуть тёплой воды сможет, наконец, открыть глаза. Все это ничего, все пустяки. Уж что-что, а выспаться за свою жизнь он ещё, дай Бог, успеет.

Он поднялся с места, подхватил свою папку, прошёл к передней двери, попросил остановиться.

Дождь успел начаться и кончиться, пока Владимир был в пути. Сквозь разорванные тучи кое-где проглядывало звёздное ночное небо. Владимир пошёл по набережной, обходя лужицы и втягивая голову в плечи, когда за шиворот попадали крупные капли, изредка срывавшиеся с мохнатых веток лиственниц.

Он возвращался в пустую квартиру, где сейчас его никто не ждал. Он только что простился с Мариной. Полчаса назад он разговаривал с ней, обнимал её, слушал её ровный, спокойный голос, и его тянуло безоговорочно повиноваться. Он знал, что его рубашка, которую он снимет дома, будет пахнуть Мариной, её любимым цветочным мылом и нежными духами. Подумав об этом, Владимир мечтательно улыбнулся. То, что у него и Марины нет общей крыши над головой – это пустяк, это поправимо. Он был почти уверен, что сможет её переубедить, рано или поздно…

Иногда Владимир тревожился, что его связь с Мариной, казавшаяся ему такой прочной, такой настоящей, вдруг даст трещину. Он понимал, что совершенно не знает эту женщину. О чём она думает? Чего хочет? Что у неё на уме? Зачем ей нужен парень моложе её на четыре года, недавний студент и начинающий карьерист? Владимир не считал себя никчёмным существом, не заслуживающим женского внимания и любви. Но Марина… Владимиру казалось, что этой женщине почти ничего не стоит получить от жизни все, чего ей хочется. И иногда его мучило недоумение: отчего же именно его она выбрала? Он пытался внести ясность, пробовал её расспрашивать, задавал, словно в шутку, почти невинные вопросы… Она была, как обычно, непроницаема, ничего не собираясь ему объяснять. И Владимиру оставалось лишь смириться и довериться ей.

Панин медленно шёл под мокрыми лиственницами и сам себе улыбался. Все было не так уж и плохо. Короткий пронзительный свист, раздавшийся совсем рядом, заставил его вздрогнуть и сдержать шаг.

– Володька! – из-за кустов показалась высокий паренёк в спортивном костюме. Держа руки глубоко в карманах и втягивая голову в плечи, он подошёл к нему вплотную.

– Что рассвистелся? – обозлился Владимир, узнав младшего брата Гошку. – Я тебе не собачонка!

– Извини, Вовка, не сердись, – скороговоркой отозвался Гошка. – Мне с тобой поговорить надо.

На собачонку-то был как раз больше похож Гошка. Причём на побитую. Он явно намеревался о чём-то упрашивать. Догадываясь, о чём именно пойдёт дело, Владимир взглянул на удручённую физиономию братишки и буркнул:

– Ну и что ты от меня хочешь?

– Вова, ты отдай мне эти документы… – попросил Гошка, зябко подёргивая плечами. – Отдай, пожалуйста.

– Какие ещё документы? Ничего не знаю… – сердито отозвался Владимир и сделал шаг, чтобы идти дальше.

Гошка заступил дорогу, умоляюще глядя брату в глаза.

– Володя, я позавчера оставил у тебя пакет с документами… Будь человеком, Вовка, отдай, пожалуйста.

– Не знаю, о чём ты.

– Знаешь! – завопил Гошка. – Все ты знаешь!

Владимир нервно поёжился, переложил свою папку в другую руку и усмехнулся:

– Ты глотку-то не дери. Ничего я тебе не отдам.

– Вовка, пожалуйста…

Брат покачал головой. Гошка прерывисто вздохнул:

– Володя, у меня же теперь неприятности будут!..

– И не только у тебя, – серьёзно ответил брат.

Он сделал несколько шагов, но Гошка догнал его и дёрнул за локоть:

– Вовка, ты ведь все понял, что там к чему, да?!

– Это было совсем несложно, – фыркнул тот, высвобождая руку.

– Когда узнают, что я их потерял, меня прибьют!.. – горячо выкрикнул Гошка.

– А если люди, которых вы обули, узнают об этом, прибьют вас всех, – отрезал Владимир. – И это волнует меня куда больше, чем то, сколько подзатыльников ты получишь от Серёги…

Он зашагал вперёд.

– Володя!.. – Гошка бросился следом, догнал, потрусил рядом, преданно заглядывая брату в лицо.

– Что? – раздражённо выдохнул тот, останавливаясь.

– Ну помоги же мне!..

– Я тебе помогаю. Я именно этим и занимаюсь. Уже тем помогаю, что пытаюсь этот Серёгин бизнес сломать к чёртовой матери, пока никто не раскусил что к чему…

– Это не Серёгин бизнес! – воскликнул Гошка. – Честное слово, Володя! Ну… не только Серёгин…

Владимир грустно усмехнулся:

– Да я уж сам разберусь, в ком там дело, если ты не возражаешь… И передай Сергею: чем тебя подсылать, пусть лучше найдёт время для душевной беседы.

– А Серёга меня не подсылал, – упрямо буркнул Гошка, потупившись. – Я сам.

Чтобы туповатый, боязливый Гошка хоть шаг сделал против железной воли Сергея, самого старшего из братьев Паниных? Да кто в такое поверит? Владимир не сомневался, что именно Сергей, оборотистый, жуликоватый и напористый, не побрезговал втянуться в криминал и младшего полностью подмял под себя.

– Иди домой, Гоша, – сухо приказал Владимир. – Я сам во всем разберусь.

– Они же убьют меня! – взмолился Гошка.

– А об этом тебе следовало раньше подумать. Я тебе, Георгий, много раз говорил: ты не тем делом занялся…

– Если ты хочешь, уйду я насовсем от Серёги, брошу на него шестерить. Обещаю!.. Хочешь, я с тобой останусь, все делать буду, как скажешь? Хочешь?

– Ну вот ещё, нужен ты мне! – рассердился Владимир и легонько столкнул брата с дороги. – Брысь пошёл!

– Зачем тебе это надо, Вовка? – Гошка чуть не плакал. – Ты же не только мне, ты же и себе проблему наживёшь!..

Владимир молча шёл вперёд, не реагируя больше на голос младшего брата.

Гошка постепенно отстал.

– Сука ты! – со злыми слезами в голосе хрипло выкрикнул он в спину Владимиру. – Награду, что ли, ждёшь? Смотри, как бы посмертно не получить!.. Вспомнишь ещё!

Голос Гошки затих. Наверное, брат остался стоять на аллее. По крайне мере, Владимир не слышал его шагов. Пытаясь успокоиться, он пошёл быстрее, стремясь поскорее преодолеть оставшиеся до подъезда метры.

"Проблему наживёшь…" Проблему Владимир уже нажил.

Ему не хотелось сейчас думать о ней. Эта проблема за пару дней вымотала нервы. Всякий раз, когда он принимался размышлять о том, что случилось, он терялся и приходил в отчаяние. Мысли о Марине на какое-то время выводили его из этого состояния. Но даже её поддержка не могла помочь. Тревога мучила Владимира. Его заботило даже не то, что братья фактически вступили в конфликт с законом. Судя по всему, некоторые участники событий могли в любой момент предъявить Сергею Панину счёт.