Текст книги "Апрель (СИ)"
Автор книги: Наталия Шитова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Очнулась я в гатрийском госпитале. Больше из нашей группы не выжил никто.
Я никогда потом не видела своего спасителя. Мы даже имён друг друга так и не узнали.»… большой-большой секрет…», как-то и ни к чему было. Я пыталась спрашивать, кто меня вытаскивал, где его можно отыскать, но все пожимали плечами. Я только поняла, что он не был штатным спасателем департамента, скорее всего, волонтёр из проводников. До сих пор, когда мне невыносимо хреново, я воображаю себе, что вот сейчас снова придёт этот парень и опять меня спасёт. Потому что он, видимо, может всё. И все принцы мироздания на своих белых лошадях – всего лишь мусор под его ногами. Конечно, он не приходит и не спасает. Но уже от одних только мыслей о нём становится легче.
Когда я поправилась, я успешно сдала все положенные испытания, стала курьером, а потом курьер-проводником. И мне предложили серьёзный контракт, в котором я поначалу не увидела никаких подводных камней.
А самый большой подводный камень мне подкинул вербовщик Йан. Пока я училась, он успел стать начальником курьерских курсов. А ещё через два года – сразу начальником курьерского департамента. Это очень высокая должность в гатрийской империи. Курьерский департамент занимается всеми вопросами, обеспечивающими эффективную связь между поверхностью и изнанкой. Командором курьерского департамента может стать только человек, во-первых, знатного и уважаемого рода, во-вторых, имеющий блестящие результаты на более низких должностях, и, в-третьих, женатый. Если второе условие – совершенно нормально и не вызывает вопросов, то первое и третье – это вот как раз из числа тех самых тараканов Гатрийской империи.
На поверхности всё ещё сохранялось сословное общество. Знать и простолюдины. И каждый примерно знал, на что может в этой жизни рассчитывать. А женитьба для любого гатрийского мужчины, хоть аристократа, хоть нет – это нечто вроде путёвки в жизнь. Пока ты холост – ты заготовка. А создал славную ячейку общества – уже почти что важная деталь, которую осталось только отшлифовать блестящей карьерой. С женщинами же всё наоборот. Пока ты в девках бегаешь, мир у твоих ног. Учись, работай, воюй, спи, с кем хочешь. От кандидатов в мужья отбоя не будет, всем ведь не терпится жениться и продвинуться по службе. Но зато, выйдя замуж, гатрийка превращалась в чисто символический персонаж, который уже не имел право ни на что. Только сидеть в четырёх стенах и заниматься ерундой, создавая статус своему мужу. А у гатрийских мужчин понятие супружеской верности, да и верности женщине вообще, отсутствовало. Не со зла, как говорится, просто не в традиции. И никого это обстоятельство не смущало, кроме некоторых наёмников с изнанки. Да и те не сразу это понимали, поддавшись поначалу гатрийской свободе нравов.
Меня гатрийская свобода нравов поначалу вообще не трогала. Я попала на поверхность сопливой девчонкой, и никто меня не пытался подстеречь в тёмном переулке или затащить в курсантской казарме в чужую постель. Видимо, когда видели меня, полтора метра с кепкой и наивные глазищи, и не думали ни о чём таком. Потом, конечно, когда я стала взрослой, всякое бывало время от времени. Куда ж без неё, без глупой девчачьей романтики… А потом случилось непредвиденное, и ни один парень и близко не решался ко мне подойти, потому что на меня положил глаз командор департамента Йан Клайар. Его все боялись до дрожи и колик. Только не я. А чего мне бояться, это ж мой вербовщик. Он же меня своими руками, можно сказать, на поверхность привёл. В то время, как все остальные при встрече с командором дружно опускали глаза и начинали что-то искать на земле, я с любопытством смотрела Йану в лицо, разглядывая, каким же теперь важным и властным стал мой знакомый «мощный старик». Ну и доразглядывалась. Один вызов к командору на беседу, другой. То похвалит, то отругает за проваленное задание. И зачастил, и повадился… Мне было, конечно, странно немного. Кто я такая? Ну, конечно, подчинённая его. Ну, курьер, вроде бы, неплохой. Ну, знакомы давно. Так никого не зовёт, а меня дёргает постоянно, то перед заданием, напутствие дать, то после, о результатах расспросить. Вот так, раз-два, и оказалась я в его постели. По абсолютной доброй воле и с взаимного согласия. Во-первых, такому хрен откажешь, во-вторых, ну, лестно же, не к каждой наёмнице сам командор подъезжает, а, в-третьих, мужик симпатичный и не старый ещё – наконец-то это до меня дошло. Не дошло до меня поначалу только самое главное. Я в детстве начиталась много вредных книг, в которых всякие идиоты понаписали, что если любишь человека, то принадлежишь ему безраздельно. Ему и только ему. А если вдруг-таки взыграет правда жизни, и поймёшь ты, что опостылела тебе твоя недавняя любовь, так ты сначала с ней разберись-покончи, а потом уже на новую набрасывайся. Вот я этого всего начиталась, но забыла до поры до времени, засунула куда-то в подкорку. А потом вдруг – не сразу – поняла, что связь с женатым мужчиной – это подстава, на которую нельзя соглашаться даже под расстрелом. Какой бы он ни был богатый, влиятельный и сексуальный. Нет, ну, кого-то, возможно, и так устраивает. А меня – нет. И я поняла, что порвать с Йаном для меня будет тяжело, привыкла я всё-таки к нему, но всё равно разрыв легче, чем знать, что после свидания со мной он возвращается домой, и как бы он меня ни любил, он всё равно будет возвращаться домой, потому что разводов у гатрийцев нет как понятия. А чем дальше, тем больше: мне стало очевидно, что Йан никогда не поймёт, что именно и почему меня не устраивает. И тогда я всё ему сказала. Что отношения наши заканчиваются, и больше я не согласна на роль фаворитки командора.
Йан отнёсся к этому на удивление спокойно. Нет, посверкал глазами, конечно, оскорбился. Но в острог не сослал. Я сначала обрадовалась, а потом поняла – рано. Он просто решил: женская дурь, пройдёт. Тогда уже оскорбилась я.
И вот такая оскорблённая я и отправилась выполнять последнее задание. Задание элементарно простое. Взять на изнанке небольшой – но, видимо, очень ценный – груз и доставить его командору. Всё бы прошло незаметно, да вот, кто-то похозяйничал в канале кривыми ручками.
Лечилась я месяц. Это довольно долго, но настроение мне всё это не испортило, потому что хоть меня и потрепало, но задание было выполнено полностью. А значит, никто меня продлением контракта наказать не сможет. Не за что. Они обязаны меня вылечить и зачесть время лечение в общую полезную длительность контракта. А это значит, что всё скоро закончится.
Я постепенно стала умной и опытной, по крайней мере в том, что касается моей работы. На штрафные санкции я теперь нарвусь только если небо на землю упадёт. Остался месяц, то есть физически нет времени, чтобы вляпаться в настолько большие неприятности, чтобы сорвать задание и продлить контракт. Поэтому хоть тушкой, хоть чучелком, но до дембеля дотяну. Департамент доволен моей работой. Я довольна их оплатой за мою работу. Денег хватит… нет, не на остров в Эгейском море, увы. Но на домик в Провансе вполне. Хотя не сдался мне это Прованс вот никуда совершенно… Есть ещё время подумать, где осесть, чем заняться. Но уж совершенно точно на изнанке. Ну их, и эту поверхность, и этих гатрийцев с их тараканами.
Положенный мне месяц отдыха и реабилитации я наслаждалась полным бездельем и блаженным одиночеством. Но звонок командора Йана наслаждение мне всё-таки подпортил. Он означал, что командор явился на изнанку. А уж если он здесь, то обязательно до меня доберётся. Поэтому я ответила на звонок, выслушала и согласилась увидеться с командором в указанном им месте.
2
– Что будете пить? Позволите порекомендовать? У нас отличная винная карта…
Йан покосился на официанта:
– «Мартелл» есть?
– Разумеется.
– Пятьдесят, – постановил Йан и посмотрел на меня. – Что будешь?
– Мартини фьеро, – ответила я.
Официант глянул на меня с опаской, помялся, но всё-таки решился уточнить у Йана:
– Прошу прощения, вашей дочери уже есть восемнадцать?
Я не выдержала, прыснула.
Йан сохранял ледяное спокойствие.
– Есть, любезный, есть… – процедил он холодно. – Если что-то не так, мы можем и в другое заведение податься…
Видимо, давненько не бывал Йан на изнанке и не практиковался в русском. Акцент его уже ничем было не замаскировать.
Официант заверил, что никаких проблем, всё просто отлично, сию же секунду всё будет в лучшем виде, и сбежал от греха выполнять заказ.
– А я тебе говорила, сбрей ты эту бороду жуткую, она тебе лет десять добавляет, а то и все пятнадцать, – сказала я на гатри, когда официант отчалил.
– Заметь, ни к моей бороде, ни к моему возрасту у него претензий не было, – буркнул Йан.
– Разумеется, папочка, – ответила я и снова хихикнула в кулак. – Ну ладно, не дуйся. Это я виновата. Надо было размалеваться, и выглядела бы на свои. Но я не думала, что ты меня в такое пафосное место потащишь. Мне и макдака хватило бы.
– Мы месяц не виделись, подумал, а почему бы не выпить за встречу.
Пить за встречу с бывшим любовником – это как-то неправильно. Особенно, если учесть, что этот самый любовник не собирается мириться с тем, что он бывший.
– Да как скажешь, мне всё равно, если честно, – обречённо сказала я.
Йан на недостаток энтузиазма в моём голосе никак не отреагировал, так, прищурился чуть-чуть.
Я взглянула поверх головы Йана и увидела, как наш официант шепчется о чём-то с администратором, стреляя глазами в нашу сторону. Вот ещё не хватало. Официанта, конечно, можно понять. Если его поймают на алкоголе для несовершеннолетней, заступаться ресторанное начальство за него не будет. Мне-то всё равно, пусть бы официант и подёргался маленько, но моему спутнику контакты с правоохранителями противопоказаны. И мне ещё пока не настолько наплевать на Йана, чтобы позволить кому-то втянуть его в неприятности.
– Отлучусь на минутку, – я улыбнулась Йану и встала из-за стола.
Я прошла от официанта метрах в четырёх. Помехи были жуткие, но опыт великое дело. Фильтр сработал как надо.
– … даже если это не ментовская подстава, – горячо шептал официант. – Даже если это просто иностранный хрен с малолеткой, оно нам надо?!..
Я сделала плавный разворот по залу, доставая из заднего кармана джинсов права, и подошла к ним сзади.
– Ребята!
Они обернулись.
– Зрение хорошее? Читать умеем? А считать? – я показала им права. – Сличаем фотку, смотрим цифры, вычисляем. Мой возраст на ум пошёл. Вопросы есть?
Администратор усмехнулся. Официант покраснел. Нет, слова «стыд» он, скорее всего, не знал, но струхнул. Шут его знает, что за пигалица на его голову, уволят ещё с хлебного места. Пробормотав извинения, он помчался в бар.
Я убрала права обратно и вернулась к Йану.
Не прошло и пары минут, как напитки прибыли.
Мартини был хорош. За это можно простить заведению и недотёпу с подносом.
– Ты как себя чувствуешь?
От голоса Йана я вздрогнула.
– Слушай, давай лучше на гатри. Чужой язык здесь не будет так резать слух, как твой чудовищный акцент.
– Ладно, – Йан с видимым облегчением перешёл на родной язык. – Так как ты после всего?
– Нормально.
– Уверена? – с сомнением покачал головой Йан. – Повреждения были серьёзные. Я курьеров в таком плачевном состоянии и не видел, пожалуй.
– А нечего в кабинете рассиживать. Чаще тебе надо в полевые условия выбираться, командор, – буркнула я. – И не такое ещё увидишь… Да нормально всё. Небольшие синяки прошли, от крупных осталось ещё кое-что по мелочи. К дембелю всё рассосётся окончательно.
– Хорошо, если так. А то я очень переживал, – просто сказал он, крутя в пальцах коньячный бокал.
Вообще-то я должна была оценить это откровение. Нежность и сострадание давались Йану труднее всего. Даже наедине, а уж в людном месте… Хотя, слов его, кроме меня, никто и не понял. А если бы и поняли, кто для него все эти люди?.. Может, и правда переживал, кто его знает. Вопрос – за что именно.
– Ты ещё легко отделался, Йан, со своими переживаниями. Я могла просто не вернуться. Ты забыл мне сказать, что эта шахта уже под колпаком, что в канале кто-то покопался, что меня ждать будут, что придётся удирать…
– Считаешь, мне докладывают о каждом потенциальном провале? – его и без того тёмные глаза налились чернотой. – Думаешь, если бы я знал, я бы скрыл это от тебя?
– Нет, конечно. Не считаю и не думаю, – отрезала я. – Я вообще не считаю, что могу рассчитывать на какое-то особое твоё отношение по старой памяти…
– Кира, в обязанности персонала не входит информировать меня о каждой сомнительной шахте. Я о ситуации ничего не знал, – Йан произнёс это холодно и даже с вызовом.
– Я тебя ни в чём и не обвиняю. Не знал так не знал. Зато теперь знаешь, что в твоей конторе полно идиотов, для которых наёмники – это просто мусор! Пусть ныряет в засвеченную шахту, ну не доберётся до места, какая разница, нового пошлём!..
– Я нашёл виновного. И он наказан, – холодно оборвал меня Йан.
– Виновного в чём?
– Я нашёл того, кто знал, что здесь с шахтой пытаются работать местные умельцы. Он не счёл нужным выдать тебе предупреждение. Он наказан.
– Выговор с занесением? – фыркнула я.
Продолжая держать в левой бокал, Йан положил на стол правую руку и накрыл своей огромной ладонью мою.
– Я свернул ему шею, своими руками, – сообщил он примирительно. – Это тебя утешит?
Он не шутил. У командора Йана не было чувства юмора.
– Это уже через чур, знаешь ли, – пробормотала я и убрала руку.
– Да, возможно, – согласился он. – Я тоже так подумал. Потом. Ну, будем считать, что одному идиоту не повезло. Но зато другим впредь неповадно. Теперь бегают и носами землю роют.
Следующую пару минут мы молчали. Не то, чтобы меня сильно потрясло услышанное, но было как-то не по себе. С Йаном шутки плохи, это я знала. Если вина была доказана, а проступок непоправим, мог и лично на тот свет отправить. Никто не решался перечить командору. Мне раньше позволялись наедине некоторые вольности, но и то, наткнувшись пару раз на оскорблённый ледяной взгляд, я старалась сдерживаться. А теперь надо быть ещё осторожнее.
– Почему ты решила лечиться здесь? – Йан, опустошив свой бокал, нарушил молчание. – Это был не очень-то разумный выбор.
– Дома и стены лечат. Слышал про такое?
Он презрительно усмехнулся:
– Да слышал. Пустые слова… Что эти стены могут?
– Йан, я тебя умоляю! Ну какое такое лечение мне было нужно? Отлежаться. И я выспалась за всю жизнь, за прошлое и на будущее.
– Хорошо, – кивнул он. – А какие у тебя планы на это самое будущее?
– Послать твою контору ко всем чертям.
Йан глотнул из своего бокала и внимательно взглянул мне в глаза:
– Это я понял. Но я не об этом. Жаль, конечно, но это твоё право. А вот что ты собираешься делать потом.
Я отмахнулась:
– Понятия не имею. Я девушка легкомысленная. На два шага вперёд думать не приучена.
– Кира, я серьёзно.
– Йан, я тоже. И хватит уже. Есть, что сказать – говори.
Он пожал плечами:
– Дом на канале тебя ждёт. Ты знаешь, я купил его для тебя.
Я отставила полупустой бокал и откинулась на спинку стула.
– Нет, Йан. Я же тебе сказала: между нами ничего больше быть не может. Если ты собрался меня поить ради разговора об этом, то напрасно.
– Ты же свободная женщина. Ты так этим дорожишь…
– И что?
– Я тебе предлагаю и свободу, и жилище, и достаток, и положение…
– Положение содержанки? Мне? Это, по-твоему, свобода?
Он покачал головой:
– Никак не понимаю, что тебя так оскорбляет? Да, это свобода. Ты же знаешь гатрийские законы. Замуж тебя никто из наших не возьмёт, это да. Но ты будешь свободнее и счастливее любой гатрийки. Я готов для этого постараться. Ты же знаешь, как я… как я к тебе отношусь.
Он не мог понять, что не так. То есть, мог бы, конечно, понять, если бы захотел. Йан далеко не дурак. Но он не хотел меня понимать, не желал напрягать ту извилину, которая в мужском мозгу соединяет хотелку с понималкой. Некоторые мужчины не способны расшифровать простейшие женские эмоции и предпочитают всё списывать на блажь. Это меня обижало, и я столько раз пыталась ему непременно втолковать, что к чему да почему. А потом бросила это дело. Для того, чтобы научить гатрийского аристократа понять женщину, жизни не хватит.
– А ты знаешь, как я отношусь к тебе, – в тон ему подхватила я. – Я замечательно к тебе отношусь, Йан. Ты справедливый командор. Ты щедрый мужчина. Ты хороший любовник. Да, да, очень хороший. Но я не вещь, Йан. Я знаю, что ты готов мне предложить. Мне это не нужно. И больше мы с тобой об этом не говорим никогда, хорошо?.. Мой контракт заканчивается через месяц. Я не буду его продлевать. Может быть, я даже чип удалю. И я не буду твоей куклой.
– Зря ты… – начал было он, но осёкся. Потом продолжил с деланым равнодушием. – Как хочешь. Это твоё решение. Смотри не пожалей.
– Йан, всё прошло, понимаешь? – буркнула я, глядя на маленькую серёжку в его левом ухе. Такие серёжки на гатрийцах всё равно, что наши обручальные кольца. – Было и прошло, и не начинай сначала.
– У тебя кто-то есть?
Я чуть не подавилась последним глотком мартини.
– Ты что, ревнуешь?
– Нет. Просто хочу знать.
– В мою личную жизнь будешь лезть через месяц, когда перестанешь быть моим начальником. А я тогда с удовольствием пошлю тебя подальше. А пока просто учти, что…
Он не дал договорить, подался вперёд и цапнул меня за руку:
– Слушай меня, Кира! – спокойно сказал он, но в глазах появился злобный блеск. – Вот через месяц, когда я перестану быть твоим начальником, ты и будешь указывать, что мне учитывать. А пока, если уж между нами ничего не может быть… – не только в глазах, но и в голосе вылезла ярость. – Веди себя так, как должна вести себя наёмница с изнанки!
Вот же гад… С одной стороны, он прав. Впрочем, он прав со всех сторон. Либо я возвращаюсь назад, во времена бурного служебного романа с командором, и тогда вполне могу разбить пару тарелок под горячую руку. Любовнице прощается. Либо я в те времена не возвращаюсь, и тогда полностью вступают в силу правила служебной субординации. «Да, командор». «Слушаюсь, командор». Я всего лишь наёмница с изнанки. Как утверждает молва – одна из лучших, но от необходимости подчиняться это не спасает.
Что ж, ещё месяц потерплю. Больше терпела.
– Прошу прощения, командор.
Он скривился. Вообще, с тех пор, как Йан отпустил на лице эту кошмарную растительность, его мимику, и без того, весьма сдержанную, можно было прочитать лишь с трудом. Если бы не выразительные карие глаза, вообще ничего по этому лицу не поймёшь. Йану сорок, он в отличной форме. Он по-мужски красив, хотя и несколько грубоват на взыскательный вкус. А ещё он умеет распустить хвост перед девчонкой. Непонятно всё же, какого чёрта я тогда на него клюнула. Наверное, всё-таки сильно польстило внимание командора. Если бы я ещё по молодости лет умела отличить настойчивость от навязчивости, а любовь от желания обладать, цены бы мне не было.
– Значит, говоришь, восстановилась? – уточнил Йан, снова становясь строгим начальником.
На самом деле, чувствовала я себя всё ещё неважно. Слишком сильно помяло меня в повреждённом канале. Всё тело было сплошным кровоподтёком. Сейчас травмы уже так сильно не беспокоили, но это потому что я носила себя, как хрустальную вазу, береглась. Пожалуй, я была бы честна с командором при других обстоятельствах. Но теперь жаловаться Йану не хотелось. Я оказалась не готова показывать слабость перед бывшим любовником. Хоть это на самом деле глупо, и хуже от этой глупости будет только мне самой.
– Да, я же сказала, всё нормально.
– Что ж, я рад. Не так много у нас отличных курьеров, а уж курьер-проводников совсем не осталось. А такого уровня вообще единицы, – Йан коротко вздохнул. – Поэтому придётся выдать тебе новое задание, уж извини.
– Слушаю, командор.
– На оставшийся месяц поступаешь в распоряжение группы Шокера.
Шокер. В узких кругах курьерского департамента это имя стало легендой. Его мало кто видел, хотя почти все о нём слышали разные байки. Лучший оперативник под прикрытием. Лучший ловец. Лучший… Кругом лучший, если уж совсем коротко. Отлавливает преступников, сбежавших на изнанку или постоянно промышляющих тут, и доставляет их назад, на поверхность.
– Группа осталась без проводника, а у них серьёзная операция в разгаре, нужна поддержка, – закончил Йан.
– Хорошо, командор.
Надеюсь, что поддержка им нужна не прямо сейчас и не завтра, а то для полноценной оперативной работы я всё ещё сильно не в форме.
– Тогда у меня всё, иди, – холодно произнёс Йан. – Адрес тебе придёт на телефон.
– Я не очень дружу с телефонами. Сейчас работает, а возьмёт вдруг и заклинит.
– Кому ты это говоришь, а то я не знаю… Не волнуйся, ты получишь всю информацию, тем или иным способом, – равнодушно сказал он. – Удачи.
– Спасибо, командор, – я встала из-за стола. Посмотрела на непроницаемую физиономию и не удержалась. – Заплатить не забудь, папочка.
Йан недобро глянул мне в лицо и отвернулся.
* * *
Адрес, который мне сообщили, привёл меня в небольшую деревеньку под Питером. Собственно, до города рукой подать, с дороги уже видны новые городские кварталы. А здесь за заборами цвела сирень, стрекотали насекомые и чирикали птички.
Я вообще-то с природой очень на «вы». Предпочитаю каменные джунгли. Мне в них как-то спокойнее. Каждый раз, когда после травмы меня отправляли на реабилитацию в какое-нибудь красивое тихое место, где травка, муравьишки, слепни, жучки-паучки и прочая нечисть, я обычно сбегала оттуда и залегала до конца отпуска в съёмной квартирке в каком-нибудь мегаполисе.
Нужный мне дом был окружён высоким забором с воротами и калиткой. Я нажала одинокую кнопку звонка и стала терпеливо ждать.
Когда калитка открылась, я упёрлась взглядом в чей-то загорелый прокачанный торс. Высоченный, под два метра, темноволосый парень посмотрел на меня сверху вниз:
– Тебе чего, девочка? – и смачно хрустнул уже обгрызенным зелёным яблоком, которое держал в руке.
– Мне Шокера.
– А, – не особо удивился верзила. – Нету дома его. Что передать?
– Он мне лично нужен.
Парень откусил от яблока последнее, швырнул огрызок в траву и вытер руку о джинсы. Потом привстал на цыпочки и заглянул мне за спину. Что уж он там хотел увидеть, я так и не поняла, но верзила удовлетворённо кивнул:
– Ну, пошли. Подождёшь. Шокер скоро вернётся.
На последних словах в его голосе зазвучал явный гатрийский акцент.
Мы прошли через совершенно пустой дворик между калиткой и входной дверью в дом.
Сам дом был не очень-то новый, но построен не как наш обычный деревенский дом. Я бы сказала, что строил его гатриец. Очень уж похож он был на их простые дешёвые домики. Не терем садовода, а скорее одноэтажный коттедж с плоской крышей.
И точно, внутри всё выглядело, как довольно просторная городская квартира. После небольшой пустой прихожей – просторный холл с диваном, огромным телевизором, обеденным столом и шестью стульями вокруг. А из холла уже арка в коридор, идущий из конца в конец. Все жилые комнаты выходят на противоположную сторону. Типичная гатрийская планировка для малобюджетного жилья.
В холле на диване сидел, развалившись, симпатичный худощавый блондин в засаленных джинсах и грубом вязаном свитере. Он был занят игрой в планшете и покосился на меня безо всякого интереса.
– Это к Шокеру, – вздохнул темноволосый верзила.
– Садись вон в уголок, подожди, – кивнул блондин на пластиковое кресло с плоской подушкой, стоящее у самого окна.
Я послушно села, сняв рюкзак и поставив его сбоку у кресла.
Темноволосый прошёл в коридор, потом там что-то уронил, погремел и вернулся обратно с бутербродом, напоминающим двойной чизбургер.
Блондин равнодушно посмотрел на это чудо кулинарного искусства и фыркнул:
– Самое время! Только аппетит перебьёшь.
– Мой аппетит перебить невозможно, – гордо сказал верзила и, посмотрев за окно, добавил. – А вот и Шокер приехал.
Я тоже взглянула туда. Интересно же на живую легенду поглазеть.
Во дворик заехал мотоцикл и остановился у самого крыльца. Мужчина в джинсах и косухе, не слезая с сидения, снял шлем и повесил его на руль. Потом наклонился, сунул руку куда-то вниз, испачкался, другой рукой полез за спину в капсулу багажника, выудил тряпку, долго вытирал руки, задумчиво поглядывая вниз на колесо.
Потом он бросил тряпку на прежнее место и, наконец-то, поднял голову. Обыкновенное лицо, правильное, спокойное, пройдёт мимо – ни за что не запомнишь. На вид – за тридцать. Острый нос, острый же подбородок. Брови тяжеловаты. Или нахмурился? Волосы совсем короткие, русые с рыжинкой, и брился, лентяй, дня два назад, что, впрочем, при его-то косухе смотрелось вполне в тему.
Мужчина слез с мотоцикла.
Сложён он был здорово: длинные крепкие ноги, широкие плечи. Вот, когда есть на что посмотреть, то я отдаю должное. Хотя, тут дело вкуса, конечно. Кому-то нравятся мускулы попухлее, а мне вот так, чтобы ничего лишнего, но ущипнуть было бы за что.
Мотоциклист присел на корточки перед колесом, протянул было руку, но передумал пачкаться ещё раз, встал и пошёл в дом.
– Опять суши не привёз? – печально спросил верзила, когда Шокер появился на пороге холла.
– Обойдёшься, – вздохнул тот. Голос оказался приятный, но глуховатый. И чем-то неуловимо знакомый. – У меня бюджет не рассчитан на то, чтобы тебя каждую неделю суши кормить.
– Ну да, ещё скажи, что я их один ем, – фыркнул темноволосый, грустно посмотрел на свой бутерброд и принялся за еду.
– Лис, у меня что-то с передним амортизатором, – сказал Шокер. – Глянешь?
– Гляну, – отозвался блондин. – А тебя тут привет с родины ждёт.
– Где? – нахмурился Шокер.
Блондин молча мотнул головой в мою сторону.
Шокер развернулся. Усталые светло-серые глаза внимательно оглядели меня, ни одна чёрточка его худого лица не дрогнула.
– В чём дело? – спокойно спросил он.
– Меня прислал командор.
Шокер чуть сжал губы и слегка прищурился.
– Хорошо. Пройдём ко мне.
Он пошёл вглубь дома, и я, вскочив с кресла, направилась следом.
Шокер открыл одну из дверей и придержал её, пока я входила. Потом плотно закрыл её изнутри.
Всё время, с тех пор, как он вошёл в дом и заговорил, меня не оставляло мучительное состояние, когда смотришь на человека, и он кажется тебе знакомым, но ты никак не можешь вспомнить, где его видел.
Комнатка была спартанская. Узкая койка вдоль стены, компьютерный стол с ноутбуком в углу, два стула и узкий шкаф у двери. Ничего не говорило о том, что в комнате живут. Ни одной шмотки на поверхности, ни забытой чашки, ни книжки или какой-нибудь пустяковины. Комната-муляж.
– Я слушаю, – сказал Шокер и повернулся ко мне. Сесть не предложил и сам не присел.
– Командор Йан прикрепил меня к вашей группе для завершения операции. Я проводник.
Шокер пару раз хлопнул рыжеватыми ресницами, кашлянул и ничего не ответил.
– Что-то не так? – уточнила я.
Он промолчал, отвернулся от меня, подошёл к небольшому окну. Окно выходило в палисадник, и в раскрытые створки лезли ветки сирени. Шокер отдёрнул занавеску, высунулся наружу, отвёл ветки, закрыл окно и наглухо задёрнул занавеску. Затем повернулся ко мне. Его взгляд всё так же ничего не выражал, кроме хронической усталости.
И тут я наконец поняла, кого напоминает мне этот человек. Того самого парня, который спас меня от смерти в слоях. Если уж честно, то сходство-то не ах какое явное. Да, что-то в походке, в посадке головы… Ничего конкретного. Всё смутно. Но я знала, что измениться за десять лет до неузнаваемости для мужчины проще простого. Что-то такое жизнь с ними делает.
– Командор всё ещё здесь? – проговорил Шокер.
– Понятия не имею. Возможно.
Шокер выудил из кармана косухи телефон, пошкрябал длинным тонким пальцем по экрану, приложил гаджет к уху и замер.
Динамик у телефона был отрегулирован нормально. Будь на моём месте кто-то другой, он ничего бы не услышал. Но я прекрасно слышала длинные гудки на том конце линии. Значит, командор Йан всё ещё не покинул изнанку.
– Курьер-командор, – отозвался, наконец, Йан на гатрийском. – Слушаю тебя, Шокер.
Голос распознать было уже труднее, но всё равно, моему слуху это было по силам.
– Йан… Ты прислал мне человека… – начал Шокер на том же языке.
– Да?
Шокер произнёс длинную фразу на гортанном звучном наречии. Это был древний мёртвый язык, от которого произошли все современные языки на поверхности, и в первую очередь гатрийский. Всё равно, что для нас латынь. Я этого языка не знала, да и у гатрийцев мало кто мог на нём два слова связать. Изучали его только в паре элитных заведений для золотой молодёжи.
– Ты просил проводника, – заявил Йан на гатрийском. – Хорошего проводника. Ты его получил.
Шокер резко бросил несколько непонятных слов.
– Ты получил лучшее, Шокер, – отрезал Йан. – Я дал тебе Апрель.
Шокер вскинул глаза на меня. Я прикинулась девочкой-ромашкой и просто пожала плечами.
Шокер нервно потёр лоб и произнёс что-то уже совсем другим тоном. Я бы сказала, что он извинялся за горячность.
– Я понимаю, что напряжение велико, а ситуация у вас непростая, – ответил Йан. – Но мне не нравятся твои капризы… Чтобы я этого впредь не слышал! Через полчаса я покину изнанку. Если есть вопросы – задавай. Если нет – жду доклада об успешно выполненной операции.
– Вопросов нет, – сказал Шокер на гатрийском. И надо сказать, его гатрийское произношение было чистейшим. – О результате доложу через курьера.
Он сбросил вызов и несколько секунд молча смотрел в никуда. Потом повернулся ко мне:
– Твои полномочия подтверждены, Апрель.
И русский его тоже был безупречен. Даже такой слухач, как я, не мог бы определить, какой язык для Шокера неродной. Вот и пойми, права я или мне всё-таки мерещится.
– Мне показалось, ты требовал у командора замены.
Шокер упрямо сжал губы:
– Что там полагается делать, когда кажется?.. Короче, осваивайся в доме. Не могу сказать точно, в какой момент твои способности нам понадобятся, но будь готова, этот момент может наступить очень неожиданно.
Я кивнула.
– Что-то ещё? – устало уточнил он.
Я не очень-то люблю глупо выглядеть, но, с другой стороны, вроде и не из трусливых. Если что-то не срастается, лучше пять минут позора, чем мучительные раздумья и сомненья. Поэтому я спросила:
– Ты меня не помнишь?
Он задумался, склонив голову к плечу.
– Нет. А должен?
– Ты же меня из слоёв вытащил.
Шокер нахмурил лоб, встряхнул головой и отмахнулся:
– Путаешь ты что-то.
– Десять лет назад, итоговые испытания на курьерских курсах… Инструктор уронил вагончик с курсантами в срединные слои… Ты ведь был среди спасателей.
Шокер покачал головой:
– Ты ошиблась. Меня там не было.
– Не может быть! – запальчиво возразила я и подошла к нему совсем близко.
Я прекрасно помнила, как острый раскалённый осколок камня полоснул моего спасителя по лбу и глубоко рассёк кожу. Должен был остаться шрам. Но шрама не было. Высокий лоб Шокера был чист и гладок.
