Текст книги "Синяя графика (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Часть первая

Аудитория быстро наполнялась студентами – юные, волнующиеся, держащие в руках макеты, тубы и большеформатные папки, они сновали от компании к компании, смеясь, пряча волнение за беспечностью. Кто-то, впрочем, и не думал волноваться, как это часто бывает, либо от осознания собственной значимости, либо от откровенной беспечности.

Он сидел в самом углу, на стуле, небрежно перекинув пиджак через его спинку, и разглядывал молодых людей. С интересом.

Каждый год он принимал участие в дне проектов архитектурного института, по итогам которого любой из этих ребят имел возможность попасть в их архитектурное бюро на преддипломную практику, что практически обеспечивало трудоустройство после окончания вуза.

Ему было хорошо знакомо волнение перед тем, как показать своё «детище» на суд зрителей, конечно, ему – сыну главного архитектора в комитете по градостроительству, – никогда не приходилось думать о том, куда он будет трудоустроен и будет ли. Но каждую свою работу, каждый проект, он ценил и переживал за него, словно за живого члена семьи.

Ему нравилось участвовать  в подобные проектах, в них он словно видел своё отражение, но более живое, не огранённое, не причёсанное знаниями и томами документации, он видел живой полет мысли, надежды и безрассудной веры.

Не во всех студентах, отнюдь. По большей части работы были сырые, не заслуживающие внимания, иногда возникал вопрос, как же при столь скромных данных этот человек смог доучиться до выпускного курса. Но если на глаза Виктору Вячеславовичу попадалась тонкая грань таланта, он старался выслушать, вникнуть в идею и, по итогам, приглашал в своё бюро. Таким образом, почти минуя связи и знакомства, он сумел набрать поистине команду энтузиастов и завоевать по праву лидирующие место в строительстве, благоустройстве  и проектировании.

Молодые люди и девушки с энтузиазмом делились своими идеями, день проектов, как это бывало и раньше, перетёк в дружескую неформальную беседу, приносящую удовольствие всем сторонам. Иногда проходил гул или шёпот волнения, порой – громкий смех или взбалмошная шутка, почти на грани.

Всё это время за спинами студентов, будто прячась, сидела девушка. Молодая, почти юная, Виктор Вячеславович не смог бы сказать, что привлекло его взгляд. Возможно, глаза – светло-голубого, прозрачного, словно лёд, цвета,  с ярко-синим ободком на радужке. Возможно – каскад светлых волос, прямых, льющихся по плечам в объёмном свитере, и прячущихся между спиной и спинкой стула. А, возможно, и отстранённый вид, девушка не принимала участия в разговоре, казалось, она даже не вникала в происходящее.

– А вот вы, что вы думаете по поводу этой работы? – спросил Виктор Вячеславович у девушки.

– Я?

– Да, вы, – он вопросительно посмотрел, как она кинула короткий взгляд в сторону большого изображения новинки в слове архитектуры. Это была работа популярного мастера своего дела, кто-то знал эту работу, кто-то нет, некоторые спорили, потому что работа была спорной, но большая часть по инерции соглашались, что здание достойно похвал, ведь именно на этом настаивал почётный гость. К тому же декан, сидевший где-то рядом,  не располагал к откровенному неприятию.

– Это работа архитектора ...ова, и неудачная работа, – словно бы неохотно, но твёрдо ответила девушка.

– Почему же? Аргументируете, пожалуйста.

Девушка впилась глазами в Виктора Вячеславовича, словно изучая его, потом улыбнулась и сказала.

– Потому что это высокоинтеллектуальная, фундаментальная ерунда. Посмотрите, – она подошла к изображению, протянула руку, и Виктор Вячеславович успел заметить, что пальцы у неё были в чем-то темно-синем, скорее всего – в пастели, что забилась под короткие ногти девушки и уже даже выкрасила их.

Её невысокую фигуру скрывал свитер бо́льшего размера, чем ей требовалось, и длинная, почти в пол, напоминающая цыганскую, юбка. Часто встречающийся внешний вид у юных дарований этого факультета.

Девушка много, чётко и аргументировано доказывала свою точку зрения, спокойно отвечая на встречные вопросы, переводя взгляд от аудитории, которая даже умолкла на время, слушая, как студентка спорит с приглашённым архитектором, на самого архитектора.

– Что ж, думаю, вы меня убедили, – в примеряющем жесте подняв руки. Ему не хотелось спорить дальше, но, как ни странно, хотелось слушать этот голос – звучащий высоко и стройно, поднимающийся к самому потолку аудитории и обваливающийся на Виктора Вячеславовича то холодной, то горячей волной противоречивых чувств.

Сделав для себя пару заметок, выпив кофе с деканом, он выходил в  на редкость приподнятом настроении на улицу, где вовсю хозяйничала зима, и люди стояли под мягкими хлопьями снега, ловя предновогоднее настроение. Ёлка перед парадным входом вуза зажглась сотнями огней, рядом стояли группы молодёжи, громко смеясь, позабыв трудности сессии, кое-где девушки зажигали бенгальские огни, которые отражались в молодости глаз и непредсказуемости дальнейшей жизни.

Виктор Вячеславович улыбнулся про себя, заметив своё отражение в большом глянцевом голубом шаре на ёлке, так напоминающем цветом глаза студентки в нелепой одежде, с синими кончиками тонких пальцев, которые она, словно вспомнив, вдруг начинала прятать за спину.

Машина – вместительный и комфортный седан, – ждала у ворот. Обернувшись ещё раз на гирлянду новогодних огней и ёлку, подумав, что в этом году обязательно надо нарядить такую же в загородном доме, он завёл автомобиль, который отозвался тихим мурчанием, и сдвинулся с места.

Впереди мелькнула знакомая юбка, выглядывающая из-под белой шубки, по которой струились светлые волосы. Белая шапка с огромным помпоном и тёмные угги дополняли образ. Проехав немного, бросив взгляд в стекло заднего вида, он увидел, что девушка еле удерживает огромную папку, у которой, по всей видимости, оторвался ремешок, и теперь хозяйка этой папки, голубых глаз и светлого каскада волос, держала папку, пытаясь её не уронить, по очереди грея руки в меховой муфте. Казалось, ещё немного – и огромная папка просто перевесит девушку, упрямо сдувающую волосы, которые лезли в глаза из-под шапки.

– Позвольте, я помогу, – он выглянул из машины, приоткрыв дверь с пассажирской стороны.

– Ой, – девушка отпрыгнула от машины, не сразу узнав обладателя голоса, – спасибо, я справлюсь.

– Всё же? – он уже стоял рядом, пытаясь забрать папку, по пути прикидывая, каким образом можно починить с помощью подручных средств ремешок, в отсутствии где-то потерявшегося карабина. – Карабин не у вас?

– Что?

– Тут такая штучка должна быть, железная...

– Как снеговик?

– Снеговик? – он усмехнулся, – можно и так сказать.

– Я не знаю, где он...

Покрутив папку, придя к выводу, что так просто – «на бантик», не починить, Виктор Вячеславович предложил довезти девушку домой.

– О, нет, спасибо, я доберусь, – она пятилась, отводя глаза. Никогда ещё женщины или девушки не отказывались от столь простого предложения о помощи, и он не сразу сообразил, что может быть тому причиной.

Наконец, посмотрев вокруг, Виктор Вячеславович увидел, что машина стоит на практически пустынной улице, а девушка перед ним может попросту опасаться садиться в машину к незнакомому мужчине.

Он взял её за локоть и подвёл к номеру автомобиля.

– Позвоните любой своей подруге, и скажите номер машины.

– У меня нет телефона.

– Отлично, – он протянул свой, – так даже лучше, высветится ещё и мой номер...

– Не надо, – казалось, девушка сейчас заплачет.

– Позвоните.

– Спасибо, я дойду, – пытаясь забрать свою ношу обратно, – справлюсь.

– Послушайте, я не собираюсь вас принуждать или обижать, но поймите и вы меня, я не могу теперь оставить вас тут, один на один с этим монстром, – он потряс увесистой папкой, – в снегопад и холод.

Сжав губы, она  неуверенно взяла телефон и быстро набрала номер.

– Толя, я на машине еду... ты номер запиши, пожалуйста.

Это «Толя» отчего-то неприятно кольнуло, но было бы странно, если бы у молодой девушки не было никакого Толи или Коли, – думал Виктор Вячеславович, пока смотрел, как девушка неуверенно забирается в машину, тщательнейшим образом отряхивая угги.

– Как вас зовут, простите? – отчего-то он так и не спросил имя у своего оппонента.

– Вика... Виктория.

– Виктор.

– Вячеславович.

– Вячеславович официально, но сейчас можно Виктор или даже Витя... – он поймал недоверчивый взгляд.

Ему не верилось, что именно эта девушка чуть более часа назад так аргументированно и даже несколько агрессивно отстаивала свою точку зрения. Он понимал, что в её глазах, он – тридцатилетний главный архитектор ведущего бюро, управляющий дорогостоящим автомобилем, не может быть Витей.

Справа от него сидела молоденькая девушка, по щекам которой расползался румянец, не то после мороза, не то от смущения. Она прятала руки с короткими ногтями, на некоторых были видны остатки маникюра, держала коленки сведёнными и прикусывала губу. Ему захотелось провести рукой по этой розовой нижней губе, по гладкой коже лица, отчего-то казалось, что щека будет бархатистая и мягкая.

– Мы оба победители, забавно, правда? – он попытался шуткой вырваться из пут неловкости.

– Победители?

– Виктор и Виктория – победа, победители.

– Да уж, – она быстро глянула в лицо Виктора, и его пробрал озноб от взгляда прозрачных голубых глаз, возможно, ему стало стыдно, впервые в жизни, за своё благополучие, с рождения открывшее ему большое будущее.

Он всегда стремился много работать, ставил порой недостижимые цели, он много учился и очень многого достиг, но у него всегда был хороший старт. Старт, которого, очевидно, нет у Виктории, и которая сейчас устроила руки под меховой муфтой.

– Холодно? – он направил горячий воздух прямо на руки девушки, – сейчас согреешься, – он произнёс это слишком тепло и, наверное, интимно, но именно так, как и хотел.

– Спасибо.

Обыкновенный подъезд панельного дома с грязным лифтом, что поднимался на девятый, последний этаж, когда Виктор продолжал держать папку с потерявшимся «снеговиком».

– Зайдёте? – услышал у двери.

Правильным ответом было бы «нет». Не нужно было заходить в трёхкомнатную квартиру, которую Вика снимала в складчину с друзьями, не нужно ставить девушку в ещё более неудобное положение и смущать её своим присутствием. Но Виктор не смог ответить «Нет», это значило одно – потерять из виду миловидное лицо, прозрачный лёд глаз и светлые волосы, концы которых, от влаги снега,  немного вились где-то в районе поясницы.

– Да, спасибо.

Виктор не был оторван от мира, его приятели по институту часто снимали такие квартиры, требующие ремонта, но от этого дешёвые. Порой в стандартную трёшку набивалось до десяти жильцов, кое-как находя общий язык друг с другом, деля места общего пользования, а то и постель.  Он сидел на кухне, на белом табурете, пока Виктория ставила чайник и собирала грязную посуду со стола с извинениями, будто он в них нуждался.

Будь его воля, он бы усадил эту девушку, стоявшую сейчас перед ним всё ещё в нелепой юбке, но уже без огромного свитера, в простой серой обтягивающей футболке, которая подчёркивала формы своей обладательницы, к себе на колени. Девушка была ещё более хрупкой, чем представлял до этого Виктор, просвечивающий бюстгальтер не обладал эффектом пуш-ап, и взгляду мужчины открылась небольшая, округлая грудь, по которой хотелось аккуратно провести пальцами. А больше всего хотелось снять эту невыносимо длинную и нелепую юбку. Не было сомнений, что под ней кроются стройные ноги. Длинные, для небольшого роста девушки. Но он просто оглядывал помещение, понимая весь абсурд ситуации и своего желания. Они были из разных миров – эта юная девочка, с рдеющими щёками, и он.

– Оба-на! – голос раздался где-то над ухом, Виктор обернулся и в недоумении посмотрел на высокого угловатого парня, сонного, с взлохмаченной головой. Но более всего Виктора удивило даже не то, что парень был в одном белье, а нелепый цвет его трусов – цыпляче-жёлтый, яркий, с огромными губами-поцелуями.

– Толька, ты напугал меня, – Виктория улыбнулась парню, и что-то нехорошее мелькнуло в мыслях Виктора. Горькое и колючее. Вот перед кем эта девушка, скорей всего, не смущается и не отводит глаза. Парень в цыплячьих трусах, не стесняющийся и нагловатый.

– Только, только Анатоль-толь-толь-толь-толь, – пропел парень, приобняв Викторию, беспардонно чмокая её затылок.

– Дурак, – фыркнула она.

– Неправда, я очень умный, представь нас.

– Виктор Вячеславович, он... мне помог донести папку. Анатолий, мой друг.

– Оч приятно, – протягивая одну руку, другой поправляя трусы.

– Взаимно.

– Заясь, сделай и мне чайку, – подмигивая Виктории.

– Хорошо.

Казалось, Анатолия не смущает его практически нагота. Виктора же скорей злила такая беспардонность поведения и вульгарная расцветка белья, до которого ему не должно быть никакого дела. Молодые люди часто бывали нагловаты, и цыплячьи трусы Анатолия, который, раскинув ноги, сидел напротив и провожал глазами Викторию, словно бросал вызов Виктору, не должны его волновать...

Видимо, Викторию не смущал вид своего парня, скорее всего, она видела его не только в этих нелепых трусах. Она молча поставила две чашки чая на стол, водрузив в центр стола вазочку с пряниками. Сама же уселась поодаль от Анатолия и Виктора и молча разглядывала потёртый линолеум под ножками табурета.

– Кста, – громко проговорил Анатолий, – звонил Петухов, весь в восторгах.

– Правда? – глаза Виктории засияли, когда Анатолий стал передавать его разговор с неким Петуховым, его восторги Амброзианой, ренессансом и атмосферой, на что Вика смеялась и легко парировала словами «московский концептуализм» или «свободная фигуративность». Некий Петухов и его впечатления увлекли разговор Виктории и Анатолия, и Виктор снова видел твёрдый взгляд и спокойные аргументы.

– Виктория, вы рисуете? – спросил Виктор.

– Чувак, она учится в архитектурном, – снисходительно отметил Анатолий.

– О, это многое объясняет... – усмехнулся Виктор, поймав взгляд Виктории на огромной папке. Не могла же она носить свои работы с собой? Виктор был уверен, что в папке проект их группы, и, по нелепому стечению обстоятельств, именно ей выпало нести этого огромного монстра домой.

– Покажите? – стало интересно.

– Да, Заясь, покажи дяде, – Анатолий.

– Ну...

– Заясь, давай, ты же молодец, – у Виктора сводило скула от «Заясь» Анатолия, но он лишь одобрительно улыбнулся девушке.

Виктория неуверенно подошла к папке и стала выкладывать стопки листов, некоторые откладывая в сторону, быстро перевернув, а некоторые протягивала к столу, где Виктор пробегал глазами по технически сложным рисункам, но каким-то странно безэмоциональным. Лишь в некоторых набросках, недоработках, мелькал характер или иллюзия его, но основная часть была качественно скроенной механической работой, пока глаза его не пробежались по листу с чем-то графическим, темно-синим, как кончики пальцев девушки.

– Что это?

– Ерунда.

– Брось, Вика, покажи ему.

Виктор долго всматривался в графически несинхронные линии, на разные оттенки синего на небольшом листе, и чем больше он смотрел, тем сильней ему хотелось смотреть. Было что-то завораживающие и в этой композиции, и в цвете.

– Чувааак, это реально круто, смотри, – Анатолий, всё ещё в цыплячьих трусах, кинул на пол синий лист, быстро вышел под молчаливым взглядом Виктории и вернулся с такими же синими листами. Он стал укладывать их по порядку, как мозаику или пазл, постепенно выстраивая на полу маленькой кухни отдельную вселенную – синие линии, порой рваные, переплетённые в графические фигуры, иногда прямые, нарисованные одним верным штрихом. Виктору показалось, что он словно проваливается в эту синеву, вдруг поняв, где он видел этот цвет – ободок радужки глаза Виктории.

– Невероятно, – всё, что смог прошептать Виктор, смотря на Викторию, понимая, что, возможно, сейчас девушка открыла некую тайну о себе, да только Виктор её не угадал, да и сможет ли? В отличие от Анатолия, чьи цыплячьи трусы даже перестали раздражать оттого, что он, сев рядом с Викторией, сказал ей.

– Да ладно, Заясь, всё будет отлично, прорвёмся.

Стоя в прихожей, пока Анатолий убирал синее волшебство с пола, Виктор испытывал желание провести пальцами по подушечкам пальцев, на которых все ещё хранится синий след от вселенной молоденькой девушки со светло голубыми глазами, цвета льда, и струящимися светлыми волосами. Но он лишь попрощался, поблагодарив за гостеприимство, и вышел за дверь.

Часть вторая

Виктор Вячеславович, будучи уже не главным архитектором, а президентом архитектурной компании, бо́льшую часть проектов отслеживал лично. После пары провалов его помощников, а скорее – из-за неподдельного интереса. Эта часть – когда ему показывали окончательный проект, финансовую составляющую, первичную согласительную документацию – он любил больше всего. У них были крупные заказы, многие – за рубежом, что было несомненным успехом. Их бюро славилось обязательностью и точностью выполнения по срокам. Были и госзаказы – не обошлось без влиятельного отца Виктора.

До  Нового Года оставалась пара дней, но работа кипела, всем хотелось сдать проект раньше, да и перспектива получения  премии, выписанной незамедлительно, по итогам хорошего настроения начальства, радовала. Виктор недовольно подёргивал ногой – если сегодня, до восемнадцати вечера, не будет принято решение, завтра не состоится встреча с заказчиком, что не входило в его планы.

Все, кто должен был присутствовать, рассаживались по своим местам, ассистенты быстро раздавали бумаги, готовили оборудование. Всю проектную документацию Виктор уже видел, по сути – решение уже было принято, ему нужно было только убедиться, что работающая команда на самом деле компетентна. Когда-то давно он сам отбирал каждого сотрудника, теперь он многих не знал в лицо, компания разрасталась, и порой казалось, что она поглотит и своего основателя. Иногда Виктор думал, что лично ему одному хватило бы и небольшого бюро, человек на пять сотрудников, включая его самого и секретаря-ассистента, но ни фамилия, ни врождённые амбиции не позволяли ему не двигаться всё дальше и дальше.

Он окинул взглядом помещение и на мгновение встретился с голубизной льда, с синим ободком на радужке, отведя глаза, он позволил себе улыбнуться.

После встречи на маленькой кухне панельного дома, на следующий день он заехал в деканат института, чтобы поделиться своими впечатлениями, да и просто поболтать по-дружески за рюмочкой-другой хорошего коньяка.

– Эта девушка, – сказал он где-то в середине беседы, – светленькая, мелкая такая... что спорила со мной, – Виктор изобразил полнейшую незаинтересованность, и, кажется, немного перестарался.

– Что? Витя, только третьекурсницы одинаково прекрасны?

– Нет, она очень аргументировано спорила, отстаивала свою точку зрения... сыро, но, знаешь, она может быть мне интересна, – помолчав, – как сотрудник.

– Ну, да, ну, да... это Виктория Линхолм, но она тебе не будет интересна.

– Почему это?– выпитый алкоголь сделал тон Виктора игривым.

– Ну... будет, возможно, если снять с неё вот это... в чём она ходит... Слушай, у тебя тут жучка никакого нет, часом, что ты меня сбиваешь?!

– Ты сам сбиваешься, похоже, «третьеку-у-урсницы – прекра-а-асны»... ох, ох, ох, – он помолчал какое-то время, – серьёзно, что не так с Викторией?

– Во-первых, она не защищается в этом году.

– Как так?

– Не делай такие глаза, твои встречи открытые, приходит, кто хочет, некоторые студенты, кто посообразительней, приходят за год, бывает, что и за два. А Виктория дружна с группой, которая выпускается... к тому же, она ведь на графику поступала, по баллам не прошла. Сюда вроде как от отчаяния что ли...

– Да ладно. В архитектурный от отчаяния, с графиков?

– Так министерство наше туда-сюда эти баллы гоняет, сами не знаем, кого зачисляем, почему зачисляем. Вот и эта прибилась. Потом предлагали ей перевестись, на платное, естественно, но ты же понимаешь...

– Понимаю, – Виктор вспомнил нелепую юбку и маленькую кухню, вспомнил так раздражающие его «Заясь» и цыплячьи трусы Толи, и почувствовал некую благодарность, что этот парень садится рядом, небрежно закинув руку на плечо, говорит ей: «Всё будет отлично. Прорвёмся»

 – Так вот, архитектор из неё... отдохнула природа. Не видит. Не её это, понимаешь... Но старательная, не пропускает лекции, всегда сдаёт вовремя, молодец.

– Но, она же...

– Ну, теоретических знаний у неё вагон, говорить умеет, а вот всё остальное... не подходит она тебе.

Разговор затянулся, и в самом конце Виктор всё же взял координаты Виктории под смешки приятеля.

На следующий день он позвонил Виктории и, минуя отдел кадров, пригласил на собеседование по поводу работы. Они коротко поговорили, он честно сказал, что её не рекомендовали, но он считает, что потенциально она может быть полезна, да и Виктории может быть полезен подобный опыт. У них не препятствуют студенческим отпускам на сессию, должность у неё будет по силам.

Откровенно говоря, тогда Виктор даже не представлял – какая, хоть кофе разносить, но ему невероятно хотелось как-то помочь этой девушке и, конечно, по возможности, чаще видеть струящиеся светлые волосы. Во время разговора он гадал, настоящая ли она блондинка, и стал присматриваться к корням волос.

– Я шведка наполовину.

– Это имеет значение?..

– Да, вы рассматриваете мою голову, – она улыбнулась, и Виктор почувствовал, что сейчас покраснеет, он быстро отвлёкся на важное перекладывание папок на столе, – так часто делают. Я натуральная блондинка, так уж вышло.

– Оу, ну... это хорошо, что так вышло... от молодых людей, наверное, отбоя нет, – разговор перетёк совсем не в ту плоскость.

– Да нет, не особо, я не знаю.

– Виктория, я хотел спросить, простите, – насколько бы разговор о молодых людях Виктории не был потенциально интересен Виктору, всё же он предпочитал не знать о личной жизни своих сотрудников или ограничиваться сухими данными – женат, замужем, сколько детей, – почему вы свою синюю композицию рисуете на отдельных листах, это же одна работа?

– Одна, но я ещё не до конца поняла, что я хочу, понимаете, оно всё время в голове, всё время меняется, и я выкидываю, то одно, то другое. И потом... большой формат негде рисовать.

– Негде?

– Кухня у нас общая, там постоянно толкается кто-то, а комната у нас с Толиком, – на этих словах Виктор внутренне поморщился, – самая маленькая, зато самая дешёвая, – произнесла победным тоном.

– Ну что ж, езжайте в отдел кадров, уверен, через несколько месяцев вы сможете себе позволить большую комнату, а то и квартиру, даже при частичной занятости.

«И лучше бы без Толика» – подумал про себя, но вежливо улыбнулся и открыл дверь в будущее Виктории. В будущее, в котором ей не придётся делить квартиру с толпой беспардонных, нагловатых «толиков». В том, что её соседи именно такие, Виктор не сомневался.

С тех пор Виктория потерялась в грозившем стать бесчисленным количестве сотрудников. Он работал в главном офисе, Виктория – в небольшом арендуемом помещении, разъезжая от объекта к объекту: торговые комплексы и площади, которые они проектировали и следили за строительством. Пару раз он интересовался своей сотрудницей у её непосредственного руководителя, но ничего, кроме: «Обязательна, исполнительна», не услышал.

Приезжая с проверками в их дальний офис, которые порой случались чаще, чем должны бы быть, и этим нервируя подчинённых, он встречался там с Викторией. Она либо сидела за своим столом, либо проходила мимо с тихим «здравствуйте». Он не мог остановить или потребовать, чтобы Вика осталась в кабинете – её должность была небольшой, и её присутствие скорее мешало, чем было необходимо.

Выражение её лица всегда было безучастным, хотя по улыбкам было видно, что Виктория не вызывает негатива, скорее наоборот. Однажды он прошёл за ней на «кухню» – маленькое помещение, в котором обедали сотрудники, стояли кофемашина, электрочайник  и микроволновка – стандартный набор. Кухню уже украсили старательные сотрудники, Виктор отметил необычные плакаты с поздравлениями каждому сотруднику, необычную ёлку, странного, удивительно знакомого  синего цвета, и маленькие, со спичечный коробок, коробочки подарков. Т

ам же он увидел Викторию, она стояла спиной к столу, двумя руками держа кружку. В платье выше колена, глубокого синего цвета, настолько синего, что Виктор Вячеславович тут же перевёл глаза на руки девушки, забыв на минуту, насколько стройные ноги открылись его взгляду. Виктория быстро спрятала руки, отставив кружку, но он успел заметить короткие ногти и явно не отмытые следы, на этот раз черные – уголь?

– Как вам работается у нас? – произнёс он как можно нейтральнее, потому что видел, как щёки Виктории стали покрываться румянцем от его взгляда на её руки.

– Спасибо, мне нравится. – Она говорила тихо, размеренно, взгляд был отрешённым, словно в даль, и Виктор Вячеславович никак не мог поверить сам себе, что стоящая перед ним женщина, в достаточно дорогом платье и обуви, с умело подобранными аксессуарами – именно та сама Виктория, что так жарко спорила с ним на дне проектов, что это именно она с нескрываемой ехидцей говорила о некоем Петухове, и именно она рисовала те странные, затягивающие синие наброски.

Перед ним была хорошенькая молодая женщина, вежливый сотрудник... кто угодно, но не девочка в нелепой юбке с огромной папкой, которая грозила перевесить её саму. Он хотел было спросить, что случилось, как зашёл Пётр – руководитель этого маленького филиала.

– О, смотрю, вы уже познакомились, всю эту красоту нам сделала наша Викуся. Она каждый год придумывает что-то новое...

– Я ещё не закончила.

– Помню, помню, Викуль, завтра после обеда никто не сунется сюда, напишу объявление, пригрожу лишить премии, – он подмигнул миловидной девушке и заговорил на производственные темы с руководителем, уходя в направлении своего кабинета.

Сейчас он столкнулся глазами с Викторией и увидел снова этот странный, отстранённый вид. Ей словно не было дело до происходящего, она разговаривала, передавала бумаги, что-то тихо говорила совсем молодому парню – видимо, ассистенту, но взгляд её был не здесь. Виктор это знал точно, любому она бы показалась заинтересованной, но не ему. Этот вид начинал раздражать его, хотелось вывести на эмоции, разговорить, заставить спорить, даже наорать и услышать в ответ такую же вспышку эмоций, а не это ровное выражение лица. Миловидного, ухоженного и чужого.

Совещание прошло стремительно, Виктор быстро всё свернул, сказав, что свяжется с заказчиками, поблагодарил за работу и пообещал, что  результат сразу сообщит, ведь это, в первую очередь, их труд.

Когда все уходили, улыбающиеся и довольные перспективами и тем, что рано освободились, Виктория замешкалась в дверях, где её локоть поймали в захват ладони президента компании.

– Постойте, пожалуйста.

Она смотрела вопросительно, он в очередной раз глянул на пальцы её рук и улыбнулся, под красным, видимо, уже новогодним маникюром, были следы чёрного – наверное, угля.

– Итак, Виктория, что вы думаете о проекте? Вы же принимали участие в этом?

– Я думаю, что это экономически выгодный, полностью соответствующий требованиям  заказчика проект.

– Это то, что думает заказчик, а вы?

– Простите?

– Что вы думаете об этой коробке?

– Я... в первую очередь... – она говорила размеренно, её лицо мало, что выражало, что злило Виктора, он не понимал, не мог принять то, что та девочка пропала за тоннами документации и бумаг. Не мог поверить в это.

– Я знаю всё про первые очереди, вторые и третьи, я тут президент, если помните, конечно! Что вы думаете?

– Вы хотите меня уволить? – она прятала глаза.

– Нет, не хочу, – он очнулся от своей вспышки, – я, просто... простите, Виктория.

– Ничего, – она отпустила глаза и пошла к выходу. Остановилась.

– Я... я думаю, что это обыкновенная плановая коробка – экономически выгодная, соответствует непомерным амбициям заказчика, так называемый футуризм, который на деле просто пшик, – она щёлкнула пальцами, – который разрушит окружающий ландшафт. Да это просто какая-то муть, а не здание, которое чему-то там соответствует!

– Вы бы хотели проектировать другие дома? – он надвигался на Викторию, не оставляя между ними никакого жизненного пространства.

– Я вообще не хотела бы ничего проектировать, – Виктор увидел в её глазах тот же азарт, что он видел когда-то давно.

– Почему же вы тут работаете? – он наклонил голову и на мгновение прикрыл глаза, казалось, ещё немного, и он попросту забудет все давящие «нельзя» или «недопустимо».

– Почему? Здесь хорошо платят и приличный социальный пакет, – она внимательно вглядывалась в президента компании, пока он проводил глазами её язык, быстро облизавший, вдруг ставшие сухими губы.

– Я польщён такой оценкой моего труда, Виктория.

В ответ он услышал тишину, проведя, наконец, рукой по подушечкам пальцев, поднеся их к глазам, внимательно рассматривая, как когда-то – синюю графику на маленькой кухне, поцеловав на прощание указательный палец левой руки, он с извинениями отступил, дав Виктории выйти.

Вечером на следующий день нашлись неотложные дела в офисе, где работала Виктория, дела были настолько важными, что он позвонил и буквально потребовал от Петра, чтобы тот задержался, но подъезжая, он увидел садящуюся в какую-то невзрачную иномарку Викторию, на пассажирское сиденье.

Не слишком задумываясь о последствиях, злясь на себя,  собственную глупость и неуместность, на полное неумение следить, он подъехал к небольшому переулку и, припарковав машину на перпендикулярной улице, поспешил за Викторией, которая вышла из машины, потом подошла к багажнику и стала выгружать коробки разного размера, упакованные, с золотистыми бантами, прямо в руки долговязого мужчины, в котором Виктор легко узнал Анатолия.  Толя сделал пару ходок, потом, забрав несколько коробок, позволив своей спутнице взять столько, сколько она может унести, захлопнул багажник и протиснулся в дверь, придержав её для Виктории.

Яркая стеклянная витрина пестрела картинами, игрушками ручной работы, стеклянными шарами и гирляндами. Заглянув сквозь стекло, Виктор увидел светлое помещение, стоящую в центре Викторию, с распущенными волосами, в длинной юбке, видно, что недешёвой и вовсе не нелепой, но до онемевших пальцев напоминающую ту самую юбку, которую хотелось снять тогда, на чужой кухне. Просто потому, что раздражала. Теперь подобный фасон приносил улыбку.

И её юбка, и странная кофта, скорей напоминающая бесформенный свитер, минимум аксессуаров. Он бы, наверное, так и стоял, и смотрел, как маленькая женщина ходит по ярко освещённой комнате, где на стенах висели картины, и в углах сидели зайцы и медведи, сшитые, сваленные, где за маленькой витриной стояли фарфоровые куклы с разными лицами и «держали» в руках маленькие гравюры, похожие на изразцы голландских мастеров, если бы не звук колокольчика на двери, и шум детских голосов и сопровождающих их взрослых.