355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталия Романова » Амиру (СИ) » Текст книги (страница 4)
Амиру (СИ)
  • Текст добавлен: 29 августа 2018, 11:30

Текст книги "Амиру (СИ)"


Автор книги: Наталия Романова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 7

Амир уехал, на прощание поцеловав Соню в лоб, проведя пальцами по запястью, не смотря в глаза. «Так гладят кошек или птиц».

Год Соня ничего не слышала об Амире. Иногда она переписывалась с Рафидой. Раны затягиваются, и Раф захотела общения с Соней. Соня не захотела отказывать. Письма получались сухими, сжатыми, рваными, как листы черновиков этих писем, которые валялись под ногами, пока Соня писала. Соня боялась прочитать что-то об Амире. Соня боялась написать что-то об Амире. Она писала о разном, но не о нем. А вот мысли то и дело возвращались на второй этаж квартиры на Васильевском острове. Квартиры, где Соня больше не жила.

Соня вышла замуж. Не за Антона, как ожидали многие, кроме самой Сони и Антона. Вышла замуж официально, правда, от белого платья она отказалась категорически, как и от фаты – венца невинности.

Макс не особо задумывался о причинах внезапного согласия Софи выйти за него. Ему она нравилась, он гордился ей – красивой, умной, целеустремленной. Правда, его нервировало бесконечное молчание жены и некоторая отстраненность, даже холодность, но он был уверен, что ребенок решит эту проблему.

Соня была беременна, но не могла наслаждаться своим положением. Она боялась. Каждый её день начинался со страха, что с ребенком что-нибудь случится, каждую ночь Соня плакала в подушку от уверенности, что что-то точно произойдет. И ей было стыдно, очень стыдно, что она никак не могла радоваться этому чуду, как говорили окружающие, не могла любить его… А вдруг она так и не полюбит этого ребенка? Вдруг вся любовь досталась Ване и теперь лежит под толстым слоем земли… Соня улыбалась, она умела улыбаться, умела казаться счастливой, умела готовить. Да, Софи, «изящное чудо Софи» превращалась в кита. Медленно передвигающегося по квартире, жарящего для своего мужа котлеты кита.

Лида родилась ночью, отняв у Сони силы на радость от рождения ребенка. Лида была крупной, слишком крупной для маленькой Сони. И Соня оказалась в реанимации, а потом в отдельной палате. У Софи могла быть только отдельная палата, и Макс готов был перевернуть землю, но обеспечить «своих девочек» всем на свете.

Врач, аккуратно подбирая слова, произнес то, чего так боялась Соня. Боялась отчаянно. Лида не здорова. Сердце. Это решаемо. Но нужно время. Время и операция.

Соня была уверена, что именно её страх и послужил причиной болезни Лиды. Мысль материальна. Страх, таблетки для сна и коктейль, чтобы проснуться.

Еще год прошел между больницами, капельницами, плачем и страхом за жизнь Лиды. Надо ли говорить, что Соня отчаянно полюбила свою дочку. Разве может мать не любить свое дитя…

Соня с Лидой оказались в Москве. Макс привез их в больницу и, поцеловав жену и дочку, поспешил обратно на вокзал. Ему никак нельзя было опаздывать. На работе, хотя и понимали сложное положение Макса, не терпели опозданий и лишних отгулов. Он уже отгулял все, что только можно, даже впрок. А молодой семье очень нужны были деньги. Без денег ему Лиду не вытянуть. Макс не переживал, что оставляет Соню одну. За год такой режим – большая часть времени в больнице – стал Максу привычен. Он видел, что Соня справлялась, строго выполняла все предписания врачей, не путалась, не плакала, не впадала в отчаяние. Если у Макса и мелькала мысль, что Соня притворяется, что Соне тяжело, он отгонял её. «Всем тяжело», – шептала ночью Соня…

Амир

После того дня на втором этаже я не мог не думать о Соне. Случилось то, чего я боялся. Все мои мысли пожирали зеленые глаза, халат кораллового цвета и ножка, упирающаяся в край стола. Этот стол, эти срывающиеся с губ стоны, страсть, с которой отдалась мне Соня – стало моей навязчивой эротической фантазией. Я не изменял Назире до, не делал этого и после, но в мыслях я изменил ей бесконечное множество раз и всегда с одной и той же женщиной.

Я не знал, что Рафида общается с Соней, пока она не сказала мне и Назире, что Соня тут, в Москве, в больнице, с ребенком. Она, Рафида, была у неё вчера и собиралась пойти завтра. Всё было не очень хорошо, но Соня – это Соня, похоже ей удавалось держаться.

Назира видела Соню только на свадьбе, но знала ее историю и считала Соню подругой погибшего Марата, потерявшей их совместного ребенка. Она знала, что мы были дружны в детстве, и что Рафида продолжает с ней общаться и сейчас. Она не могла знать, что связывало меня и Соню.

Собрав огромный пакет, меня отправили в больницу к подруге нашего детства. Было важно поддержать её в трудную минуту.

Интересно, кто поддержит меня, чтобы я не набросился на губы Сони в первые же секунды нашей встречи?..

Я увидел Соню. Увидел и испугался. Она стояла у окна, задумчиво глядя на серый асфальт. С какой-то жуткой решительностью. Не с той упрямой морщинкой, которая появлялась, когда она забиралась смотреть небо выше. Со страшной решительностью. От которой мороз пробегает по коже.

Я подошел к ней.

Я – трус, что я скажу Рафиде? Испугался Сониного взгляда в окно? Смешно. Было бы.

Она посмотрела на меня ровно, прямо в глаза, и сухими губами, очень тихо произнесла:

– Я больше не могу. Я больше не смогу, – взгляд на серый асфальт.

Я попытался проглотить комок в горле, вдруг поняв, что это за взгляд.

– Можешь. Ты можешь. Всегда могла. Посмотри на меня, – запястье в руке, – Можешь.

– Я все считаю. Знаешь? Я не смогу считать ЕЩЕ. Понимаешь? – шепотом.

– Тебе не придется. Обещаю.

Пробыв какое-то время в больнице, мне через стекло палаты удается увидеть дочку Сони. Она – рыженькая, странно. И у неё Сонины глаза.

Мы с Соней о чем-то говорим. Чаще молчим. И я ухожу.

В этот же день я поднимаю все имеющиеся у меня связи, нахожу новые, удивляюсь собственной циничности, когда прошу родителей Назиры помочь Соне. Я не могу видеть, как Соня рассыпается на моих глазах. Я не могу смотреть на серый асфальт. Я понимаю, что девочка, с легкостью нырнувшая в овраг с крапивой, с той же легкостью нырнет в проем окна.

Лиде делают операцию. Быстро.

Соня

Лида росла практически здоровым ребенком. Она почти компенсировала некоторые проблемы роста из-за первого сложного года жизни. Соня занималась дочкой: развивающие игрушки, лево-право, верх-низ, никаких яслей, лучшие врачи, лучшие массажисты, бассейн.

Все время Сони было расписано по минутам, все время Сони было подчинено режиму Лиды. Никто не в обиде. Макс, хотя и обижался немного на холодность жены, понимал, как много сил уходит на восстановление Лиды, на её правильное развитие. Понимал и относился снисходительно к отсутствию секса в их супружеской постели неделями… Он по-прежнему гордился своей женой. Сильной. Умной. Целеустремленной.

Она закончила институт, пошла учиться дальше, она ходила только на высоких каблуках, она носила узкие юбки и собирала волосы в причудливый хвост. Она поддерживала любое начинание Макса. Так в их жизнь вошли скалы, куда Соня карабкалась с проворностью мартышки, долгие пешие походы, и Соня никогда не жаловалась на усталость…Что и говорить, Софи – была хорошей женой, просто холодной.

Иногда они ругались из-за этого, сильно ругались, и Софи потом старалась быть хорошей женой и в супружеской постели тоже. Натянуто старалась. Такие старания Максу не были нужны. Но в целом его все устраивало. И её всё устраивало. В конце концов, думал Макс, секс можно найти и на стороне. Он не был злодеем, не хотел изменять, но природа иногда брала своё. Потом Макс становился еще более внимательным: он отвозил «своих девочек» в интересные места, он подбрасывал Лиду, он любовался своей женой. Он любил свою жену.

Соня вышла на работу. С Лидой сидела бабушка Сони, та самая бабушка, которая привезла её когда-то в село на средней Волге. Та самая бабушка, которая сдержала обещание и купила ей самый красивый портфель и лучшую книжку. Та самая бабушка, которая научила её придумкам.

Соня без сомнений могла доверить свою девочку ей, хотя мало кому доверяла. Она никогда не выпускала из виду Лиду, начинала паниковать, если не видела её, не слышала. Всем известно, что с детьми нужно пугаться тогда, когда они затихают. И вот, когда Лида затихала, занимаясь своими трехлетними делами, Соня была близка к панической атаке, начинала задыхаться, пока не находила Лиду, не хватала ее и не убеждалась, что с ней все хорошо, просто краски «Ленинград» рисуют на обоях не ярко, поэтому Лида взяла мамин фломастер. И Соня смеялась, и рисовала вместе с Лидой, и дарила ей много-много фломастеров.

Оказавшись в Москве по делам фирмы, в которой теперь работала Соня, она позвонила Рафиде, чему та обрадовалась неимоверно. Рождение второго ребенка подкосило свободное время Раф, ей не хватало общения, все силы уходили на детей, поэтому она попросила Соню пожить у неё, пообещав, что не станет напрягать Соню домашними делами, ведь все знают, что Соня – так себе хозяйка.

Соня жила у Рафуже четыре дня, готовя для семьи Рафиды, удивляя её причудливыми блюдами из мяса и сладкими булочками. По секрету Соня призналась, что вообще-то она терпеть не может готовить, и если бы она жила одна, то питалась бы одной сосиской в день и, может, еще мандаринами. Она была веселой, показала старшему сыну Раф, как из бумаги сделать лягушку и цветок или машинку, рассказывала о пользе мелкой моторики, о своей работе, о горах, куда они ездят летом, об удивительном по красоте озере, где они отдыхают семьей, о своей дочке Лиде.

Соня не знала, что ангелом-хранителем, который вовремя нажал на нужные кнопки для её рыженькой дочки был Амир. Рафида не стала ей говорить. Зачем?

Амир

Я мечусь по городу на машине, всё время каким-то образом оказываясь на улице, где живёт Рафида. Мечусь уже четыре дня.

Все эти годы я старался не думать о Соне. Не думать о Софи. Старался. Только вот ничего у меня не выходило. Максимум, на который меня хватило, – это отказ от командировок в город Сони под предлогом троих детей. Все же иногда три сына – это чертовски удобно, думал я. Прекрасный способ удержать отца от измены их матери.

Все мое время занимала работа и мальчишки. Приходя домой, я заставал измотанную проделками, болезнями, криками сыновей жену и «вызывал огонь на себя», отправляя Назиру в душ, куда она наверняка не успевала сходить днем, собирал мальчишек гулять, давая их матери поспать. Иногда я готовил, иногда мы неделю питались покупными пельменями. Я не жаловался. С чего бы?

Визги «папа» и три пары ног и рук, одновременно пытающихся забраться на меня, стоили всего. Только ночами я мог позволить себе вспомнить Соню, вспомнить её «пожалуйста» и мое так некстати опоздавшее согласие там, в комнате на втором этаже.

Мне казалось очевидным, что всё это из-за банальной нехватки секса, я – здоровый мужчина со здоровыми потребностями, но моя жена чаще всего измотана настолько, что у меня просто-напросто не хватает наглости… И я не изменяю своей жене. Так что, как бы ни было смешно, правая рука теперь моя постоянная партнерша. «Постоянная и безотказная, надо заметить», – ухмыляюсь я.

Четыре дня я не могу ни о чем думать, лишь о Соне. Это раздражает меня.

Но скоро в голове созревает основа моего плана. И я уже не мечусь, я знаю, что я делаю, почему я это делаю, и намерен довести свой план до конца.

Я схожу с ума по Соне. Я думаю о Соне. Я схожу с ума.

Глава 8

Соня встала рано утром, чтобы посидеть с дочкой Раф и дать ей хотя бы час-другой спокойного сна, она приготовила завтрак, поиграла со старшим, почитала ему сказку, а потом придумала продолжение, от которого маленький мальчик пребывал в восторге.

Рафида проснулась и забрала детей, оставляя время Соне для себя, та сонно почитала и где-то на половине страницы заснула.

Амир позвонил в дверь квартиры Рафиды, уже имея довольно ясный план своих действий, только встретившись с удивленным взглядом Раф, он начал думать, что, возможно, план был не так уж хорош. На ходу придумав какую-то причину своего появления, он понял, что она звучит еще хуже, чем в голове, и теперь сидел на кухне, то и дело бросая взгляд на дверь, за которой, как он считал, находилась Соня.

– Послушай меня, – сказала Рафида, – сейчас я с детьми пойду гулять. Обычно я гуляю около двух часов. Иногда больше, но не меньше. Сегодня еще нужно зайти в магазин, так что меня точно не будет это время.

Рафида встала, собрала детей и, бросив на брата растерянный взгляд и поджав губы, вышла из дома, оставив Амира наедине со своим решением.

Зайдя в комнату, Амир увидел Соню. Она спала, положив руку в полуоткрытую книгу и пальцем зажав страницу. Да, это определенно Соня, усмехнулся он… Его Соня.

Встав рядом с диваном на колени, он медленно поправил прядь волос и аккуратно дунул на лицо Сони.

– Соня, просыпайся, птичка.

Соня проснулась, в Сониных глазах нет испуга, Сонины глаза больше не стеклянные, они не смешливые, нет, но и не стеклянные…

Амир

Я смотрю, как Сонины ножки с розовым лаком на ногтях медленно идут к окну.

Я смотрю, как Сонина рука с таким же лаком отодвигает занавеску.

Я смотрю, как Сонин взгляд устремлен в окно, не на серый асфальт.

Медленно подхожу, у меня есть план… и два часа.

Обхватываю Соню за талию, притягивая к себе. Такая маленькая.

Её голова на моем плече, пальцем по шее. Такая нежная.

Покачиваю нас в такт музыки.

– Как ты, Соня? – шепотом, на ушко.

– Нормально, – тихо-тихо.

– Как дочка?

– Отлично.

Разворачиваю к себе лицом. Такая податливая.

Мы танцуем, медленно, молча. Я веду. Мои руки перебирают её волосы. У меня определенно есть план. И на мой план мне нужно больше, чем два часа времени, многим больше, больше настолько, насколько это возможно.

Танцуем. Я веду. Такая податливая. Губы едва касаются губ. Рука на запястье. На невероятно тонком запястье…

– Поедем со мной. Сейчас моя очередь просить, и я прошу тебя, пожалуйста, поехали со мной, подари мне два дня. Два дня. Пожалуйста.

Танцуем. Я веду. Такая податливая. Губы дышат в губы. Рука за запястье. Рука на моем плече. Рука в моих волосах.

– Да…

Соня

Собрав свои нехитрые вещи, не так и много надо на неделю и оставив Рафиде записку с извинениями и обещанием позвонить, Соня садится в машину Амира, так и не спросив, куда он собирается её везти на два дня. Два дня – крутится в голове.

Его руки уверено держат руль, он смотрит на дорогу, в машине тихо, только музыка.

По пути Амир сказал, что у его приятеля есть дача в живописном месте, и именно туда они направляются. Он говорил, что там красивый лес, река и большой и теплый дом. Но не дом занимал Соню, не лес и, тем более, не река.

По пути Амир вспомнил, что в доме нет продуктов, и остановился у большого магазина, где зачарованно смотрел, как Соня уверенно выбирает то, что, по её мнению, им потребуется, как, проходя мимо отдела с алкоголем, уверенной рукой, не сомневаясь, берет определенную марку виски, как точно знает, какой ей нужен сок…

– Соня, – на ухо, – ты научилась готовить? – с улыбкой. Тихо-тихо.

– Да, – на ухо, с улыбкой.

– Я поражен.

– О, я умею поражать.

– Даже не сомневаюсь, – с ухмылкой.

По пути Соня ерзала на сиденье, проводила пальцем по своей коленке, закрывала глаза и вздыхала. По пути Амир остановился, потому что не мог больше это терпеть, было просто невыносимо терпеть вздохи Сони, эта дача была невыносимо далеко. Он попросил Соню сидеть спокойно, попросил почитать что-нибудь, иначе, он поклялся, они не доберутся до теплого и большого дома, и он возьмет Соню прямо тут, на обочине.

Это были длинные два часа пути для коротких двух дней.

Пакеты так и не добираются до кухни, пакеты валяются в прихожей, в холодном большом доме, когда Амир, вжимаясь в Соню, поднимает её вдоль стены. Когда белье снимается с невероятной быстротой. Когда ноги Сони обхватывают мужскую спину. Когда Амир врезается в Соню, ловя губами её крик, а потом отпускает губы, позволяя себе услышать эти рваные вздохи, стоны, захлебывающиеся рыдания.

Потом Амир разбирается с отоплением, со спальней, с кухней, где оставляет Соню не без опасений, наедине с продуктами. Ужин оказался на удивление вкусным.

– Мммм, ты умеешь поражать.

– Не представляешь как.

Ночью Амир получает представление о возможностях Сони поражать. Ночью Соня получает представление о возможностях Амира любить.

Амир

Я счастлив. По-идиотски, абсолютно счастлив. Просыпаюсь позже Сони, иду на запах еды, только вовсе не еда привлекает меня. Соня… В машине, когда я вез в этот дом Соню, меня одолевали разные фантазии. Различные по своей испорченности, похабности даже.

Так вот, у меня действительно паршивая фантазия.

Соня умеет удивлять. Сонина любовь граничит с откровенной похотью. Я не хочу знать, где Соня этому научилась. Не могу думать о том, кто научил Соню этому. Я могу только получать удовольствие от её откровенности, от жажды, от страсти, которую она не скрывает, которую она открыто предъявляет мне, как паспорт на таможенном контроле – в развернутом виде.

Захожу на кухню тихо. Соня стоит ко мне спиной, что-то размешивая в чашке – чай.

С улыбкой отмечаю, что хлеб намазан клубничным вареньем.

Что-то не меняется.

И – дежавю.

Вижу огромный теплый свитер голубого цвета. Вижу тапочки. Вижу ноги носками внутрь, которые покачиваются в одном им известном ритме.

Что-то не меняется.

Подхожу сзади, обнимаю немного больше, чем собственнически.

– Знаешь, в этом свитере, ты как ребенок, помнишь… ты раскачивалась на носках.

– Ты пытаешь обидеть свой свитер или мои ноги? – смеясь.

– Нет, определенно не свой свитер.

– Значит ребенок?

– Точно.

Резкий поворот в моих руках, куда-то побежала под «жди здесь», возвращается и включает музыку. Тот же свитер. Те же тапочки. Те же носки.

Под первые аккорды толчок в грудь: «Сиди смирно». Движение бедром, резкое: «Трогать только глазами». Движение в другую сторону. «Только глазами», – легкий поцелуй.

Музыка набирает ритм, темп, громкость. Соня набирает темп. Движения точны и размеренны. Движения бьют точно в цель. Она изгибается, как кошка, я вижу, что растяжка у Сони больше, чем я думал. Я вижу, как волосы двигаются в ритм с бедрами, вижу, как свитер слетает с Сони и летит в меня, следом отправляются носки и трусики, бесстыдные прозрачные трусики, которыми она проводит по моему лицу, прежде чем легко поцеловать меня. Последние аккорды приходятся ровно на Соню, сидящую на столе, открытую для меня, приходятся на: «Можешь трогать». И я трогаю. Не знаю, куда пропала моя выдержка, потому что «трогаю» я сразу, без прелюдий, там же, на столе.

Соня

Два дня пролетели очень быстро. Два дня… всего два дня, именно столько отмерил Амир для Сони, но кто она, чтобы жаловаться и предъявлять претензии.

Полгода она ничего от Амира не слышала, стараясь не обижаться, не злиться. В конце концов, на что она могла рассчитывать? Соня знала, как тяжело с детьми. Жена Амира вымотана тремя мальчишками, он просто позволил себе эти выходные… Так?

А она, Соня, просто позволила провести с ней эти выходные. Ничего личного, просто секс. Ничего личного. Ничего.

Несмотря на это съедающие «ничего», Соня злилась. Сильно. И она скучала. Иногда она общалась с Рафидой, которая, на удивление Сони, не задала ни одного вопроса, приняв как должное версию Сони о внезапном возвращении домой.

Сонина карьера продвигалась весьма успешно. Соня была успешной, умной и целеустремленной. Соня выглядела счастливой. Она улыбалась Максу, она пыталась сохранять видимость счастья, она пыталась дышать, сохранить дыхание, которое вернулось к ней в большом и теплом доме на берегу реки.

Когда в один из дней испуганный взгляд девочки с кассы обращается к ней: «Софья Эрнестовна, вас там спрашивают», – и «спрашивают» произносится с придыханием, Соня устало встает.

Комиссия? Проверка? Как некстати. Она хочет домой, она хочет отдохнуть, она хочет не думать…

Поднимая глаза, Соня видит Амира. Соня понимает придыхание девочки «спрашивают». Он стоит рядом с кассой, руки в карманах, идеальные стрелки брюк, серо – голубая рубашка, так подходящая к его серьезным глазам, расслабленный галстук.

– Ты? – тихое.

– Я, – такое же тихое.

Девочка смотрит с интересом, который подхватывают другие кассиры.

– Какой у Вас вопрос, пройдемте, пожалуйста.

Ухмылка.

– Пожалуйста.

Соня может только надеяться, что никто не поймет, что перед ними не комиссия.

Амир идет по коридору, мимо паллета с продуктами, мимо снующих работников, следом за стройными ногами, следом за узкой юбкой.

В кабинете осматривается.

– Соня…

– Присаживайся.

Амир присаживается. Напротив. Смотря прямо в глаза.

Соня ловит себя на том, что любуется им, будто в её маленьком кабинете откуда-то возникла голливудская звезда или кто-то типа этого. Его рубашка источает похоть, его руки источают силу, его парфюм лишает возможности думать.

Амир отмечает, что ручка на столе погрызена, что ногти покрашены в яркий, красный цвет, что ноги сведены в слишком напряженной позе.

– Итак, Амир, что ты тут делаешь? – более чем официально.

– Я решил, что командировки в Питер не самая плохая идея, – спокойно, глядя в глаза.

– Давно решил?

– Давно. Но окончательно полгода назад, в доме на берегу реки.

– Значит так…

– Значит…

И губы на губах. И с осторожностью закрытая дверь кабинета. И руки под блузкой, губы под блузкой. И быстрый адрес гостиницы.

Соня окунулась в адюльтер. Пошлое слово, неправильное. У Сони не было уверенности, кому она изменяет и с кем.

Они никогда не говорили о своих супругах, никогда не договаривались не говорить, но и не говорили. Часто они болтали о детях, Соня смеялась над проделками сыновей Амира. Амир ухмылялся на Сонино: «Она – упрямая, это невозможно», – целуя Соню, шепча: «И почему я не удивлен»

Их сексуальные отношения переходили грани дозволенного, грани возможного. Грани приличия были давно потеряны, для этого Амир слишком хотел Соню, для этого Соня была слишком бесстыжей в выражении своих желаний.

Он приезжал с периодичностью раз в два месяца на две недели. Два – заколдованная цифра. Водитель компании, в чьи обязанности входило встречать Амира, уже молча ехал в зависимости от времени от суток и дня недели либо в гостиницу, либо к Соне на работу.

Соня окуналась в нежность Амира, как в сладкую вату. Никто не умел быть таким нежным.

Он вел. Всегда он. Он умел быть властным, никто не умел быть таким властным.

– Соня, я хочу, чтобы ты сейчас. Сей Час. Встала… Да. Так. И не смотри на меня. Смотри в пол…

– Соня, иди сюда, ну же, это только ванна с водой, смотри… тут нет змей, я тебе обещаю, может, лишь одна, но она удовлетворена и спит… Давай же, тебе понравится…

– Соня, да, я схожу с ума, давай, черт, Соня…

Эти встречи продолжались, возможно, год, возможно, три.

Пока однажды:

– Птичка, я уезжаю.

– ???

– В Канаду.

– Как? – и сердце Сони, похоже, как когда-то давно, перестало получать кислород. И Соня перестала дышать, снова.

В последний раз провожая – дежавю.

– Пожалуйста.

Соня застыла. Соня училась жить без Амира. Все же есть разница, на одном ли континенте с тобой твой мужчина, и эта разница такая чертовки существенная. Она почти не получала новостей об Амире, иногда Рафида сообщала ей что-то, уже не стесняясь открыто с ней о нем говорить.

Рафида призналась, что знала уже давно, с того дня, когда нечаянно зашла в дом раньше Марата и увидела Амира и прижатую к нему Соню. Увидела руки юноши, выводящие замысловатые круги на бёдрах девушки. Поэтому ей было сложно принять Соню с Маратом, поэтому она злилась. На Соню. На Марата. На Амира. На Назиру…

Соня призналась, что не дышит без Амира. Рафида не осуждала Соню. Но и Амира она не осуждала. Амир должен был в первую очередь думать о своей семье.

Пока однажды в кабинете Сони не раздался звонок.

– Пожалуйста, Соня. Я буду в Праге. Пожалуйста. Я хочу видеть тебя. Это важно. Соня, пожалуйста.

Старинный город с узкими улочками, причудливым мостом, собором святого Вита, с его подавляюще-прекрасной готической архитектурой принял в свои объятия Соню. Руки были теплые, родные. Это были руки Амира. Принял еще в аэропорту, подхватив Соню, прижав, приподняв над уровнем счастья.

Они много гуляли, много разговаривали, как всегда ни о чем. Они стояли в центре моста, Амир целовал волосы Сони, рука на запястье, как всегда.

– Послушай Соня, нам надо поговорить. Пожалуйста. Пойдем куда-нибудь в тепло, похоже, ты замерзла. Иди сюда… под мою куртку, – прижал сильней.

– Соня, знаешь, я скучаю. Так невыносимо жить, я каждый день скучаю, постоянно. Я все время отсчитываю часы, все время думаю о тебе… Пожалуйста, Соня, поехали со мной.

– Как?

– Не знаю, все решаемо, я все решу, тебе нужно только отважиться и уехать ко мне. И это хороший шанс для Лиды получить лучшее образование, – бьёт в самое слабое звено обороны, заранее зная, что благополучие Лиды – основа Сониной жизни. Амир знает почему.

– Только отважиться уехать, – шепча, скорей себе, – и как ты себе это представляешь? Как? Кем Ты будешь в моей жизни, там?

– Я буду тем, кем тебе нужно, чтобы я был. Там. Здесь. Всегда.

– Оу, и разведешься? – провокация в голосе, вызов.

После паузы, тишины, перебранных Сониных пальцев.

– Да, – тяжелый вздох, – да, Соня, я разведусь, если это то, чего Ты хочешь.

– А Ты? Чего хочешь Ты?

Руки Амира держат Сонины руки. Руки Амира играют с тонкими пальцами, гладят запястья, подносят к губам.

Амир смотрит в глаза. Он не часто смотрит прямо в глаза Сони…

– Я. Я хочу дочку, – в глаза. Губы целуют руку, потом упрямую морщинку на лбу.

– Я не собираюсь выполнять твой план по охомячиванию!

– Ты так называешь…

– Да. Так.

– Соня, я хочу, чтобы Ты родила Мне девочку. У неё будут зеленые глаза. Твои глаза. И твои волосы. И твои запястья.

– И мое упрямство? – улыбаясь.

– О, нет, давай упрямство вычеркнем из списка, – смеясь.

И идея с маленькой девочкой уже не кажется такой абсурдной. И идея уехать, бросить все, ради него, уже не кажется такой нелепой.

Они едут в отель, небольшой, уютный. Идут прямо в номер, где слова летят прямо в губы:

– Я скучал, Соня, так невероятно скучал. А ты целый день бесстыдно терлась об меня вот этой, – сжимает, – сладкой попкой.

– Ууум?

– Говорю, что мне нужны гарантии.

Ладошка хватает за то самое особо скучающее место.

– Шшшш, точно нужны, – и толчком Соню на кровать.

И он выдает гарантии. Два раза. И никогда еще Соню не любили так тягуче долго, даже лениво. Сквозь пелену желания, которое не утолить так, за одну ночь, которое перекатывается в теле, томится, плавится. Сквозь вату тишины, тихих стонов, влажных вздохов, смешков в губы….

Прощальное:

– Я все решу. Послушай. Это не будет просто. Это не будет быстро. Но я решу. Все, что мне нужно – это твое согласие быть со мной. Будь со мной, Соня… Будь.

Если история вам нравится или не так уж сильно разочаровала, нажмите лайк или репост, или напишите пару слов.

Я буду рада любому отклику)


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю