Текст книги "Глазами мага"

Автор книги: Наталия Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Вот это класс! – сказала она через минуту. Десять минут – и такой результат!

– Стелла, а хотите, я научу Вас заряжать талисманы?

Стелла испуганно оглянулась и неестественным голосом громко и отчетливо произнесла:

– Ну что Вы, у Вас же ДАР! А меня и моя работа вполне устраивает!

"Где же здесь камера видеонаблюдения?" – в который раз подумала я.

– Ну, как хотите, сказала я с едва скрываемым сарказмом. А то заходите ко мне в рабочую комнату, я покажу, как я это делаю.

Стелла с тоской промолчала.

Я раскрыла очередной детективный бестселлер и, не задумываясь над текстом, заскользила глазами по строчкам...

В приемной повисло сонное благодушие. Я добросовестно перелистывала книгу, вновь и вновь возращаясь к случаю заговора от алкогольной зависимости. Связь "ритуала" с результатом была явной. Это не могло быть совпадением. Что же я сделала на самом деле? Достучалась до сознания, которое было спрятано в глубине души под слоем алкогольных паров? Сознание, душа? Чегой-то я тут напутала. Сознание отдельно, душа отдельно. Сознание у мужа клиентки было явно затуманено алкоголем. До него добраться было бы трудно, даже при "очной ставке". До чего же я добралась? Душа? Т.е. в современном понимании тело эфирное или астральное. Или уже ментальное? Так, эфирное тело служит проводником космической энергии для тела, а астральное тело распространяет эту космическую энергию по телу, вернее, распределяет ее по органам и системам на физическом плане. Но если ткани заблокированы, например, ядами, как алкоголем или наркотиками, или же зажаты эмоциями самого человека, то распределение пойдет неправильно. Но это все равно низкий, физический план. А я передала ему установку на каком-то другом плане, минуя все физические перекрытия. Значит, это какой-то более сильный план, который выше астрального. Выходит, ментальный. Но ментальный план человека находится, строго говоря, не в теле, а над телом. Не в смысле, что он, как облако, плывет над человеком, а в смысле, что находится где-то в информационном поле Земли и, возможно, управляем какой-то высшей силой. Верующие зовут эту силу Богом, Аллахом и т.д. Можно говорить просто Высшие Силы или Высший Разум Планеты. Но ведь посыл "не пить" шел от меня. Выходит, шел, как сигнал через спутник, прямехенько к несчастному алкоголику. Сигнал прошел или его проконтролировали и разрешили Высшие Силы. Благое дело сотворилось. Но ведь не всегда удается справиться с алкоголиками. Почему сейчас прошло? Кому было необходимо, чтобы сигнал дошел? Ему самому, жене, мне или кому-то еще, кто втянут в эту "игру"? Вот уж верно, пути Господни неисповедимы. Знаю только одно, что при абсолютно одинаковых душевных и энергетических затратах с моей стороны происходит такое чудо далеко не всегда, и предугадать заранее я точно не могу, получится "ритуал" или нет.

Мои неспешные раздумья были прерваны очередным звонком в дверь. Звонок был спокойный, уверенный. Так звонят только хозяева. Стелла пошла открывать дверь, а я внутренне напряглась. Каждый клиент – проверка сил, но это всегда интересно, всегда рывок в бой. А с хозяевами никогда не знаешь, на что нарвешься – на похвалу или очередные претензии.

В комнату энергично вошла хозяйка, и все вдруг вокруг завертелось, зашумело. Стелла, преданно заглядывая в глаза нашей главной магине, докладывала о наших сегодняшних успехах и о заработанной сумме, нахваливала меня, не забывала сообщить и о записанных ею клиентах на следующие дни. Треща без умолка, она достала выручку и тетрадь для финансовых отчетов. Хозяйка, невысокая, чуть пухленькая миловидная женщина средних лет с пышной шевелюрой блондинистых волос и проницательными голубыми хитро прищуренными глазами, благожелательно улыбаясь, выслушивала сбивчивый отчет Стеллы, молча тщательно пересчитывая деньги. Потом внимательно просмотрела журнал записи клиентов и запись о телефонных переговорах.

– Стелла, почему на пятнадцать звонков всего пять записей? – деланно строго спросила она.

Стелла, сделав правдивое лицо, стала объяснять, что, на самом деле, звонков по объявлениям было всего двенадцать, два звонка – это просто кто-то ошибся номером, а один звонок был простым уточнением цен.

Заглянув в журнал я заметила, что "девушку с собакой" Стелла удачно подписала в одну из пяти записей. "Ну что ж, каждый выживает, как может,"– подумала я о невинной хитрости предприимчивой Стеллы.

А по приемной, радостно нарезая круги и по-хозяйски обнюхивая всех и все, переваливался с лапы на лапу грязно-белый со светло-коричневыми пятнами великолепный тупоносый с маленькими живыми и умными глазками бультерьер Босх, в простонародье, Босик. Покрутившись по комнате и не найдя ничего съестного на полу, Босик подошел ко мне и преданно ткнулся мне в колени. Внимательно посмотрев на печенье, лежавшее рядом со мной в пакетике на столе, питбуль, как бы досадуя на то, что я не понимаю таких простых вещей, ласково растягивая звуки, произнес:

– Ма-ма.

Потом, тяжело вздохнув от того, что люди такие тупые, повторил дважды:

– Ма-ма, ма-ма.

Последнее "ма-ма" прозвучало угрожающе. Я с недоумением посмотрела на хозяйку, которая с усмешкой наблюдала за этой сценой, и спросила:

– Чего это он?

– Печенье выпрашивает, – ласково потрепала его по толстому загривку хозяйка.

Кормить собак, да еще таких огромных и страшных, я не могла. Я открыла пакет с печеньем и положила одно печенье на край дивана. Босик вмиг сглотнул эту "собачью радость" и снова настойчиво посмотрел на меня.

– Босх, не приставай к человеку, ласково, но строго сказала хозяйка. – Ему вредно много печенья есть, он и так толстый, – похлопала она собаку по спине.

Босик нехотя отвалил и развалился в центре комнаты на мягком ковре.

– Арина, что там у тебя произошло с клиенткой в прошлую пятницу? Пойдем, посмотрим, – позвала она меня, направляясь на кухню.

"Так, начинается, – тоскливо подумала я. – Сейчас будет "разбор полетов".

Сердце заколотилось, в ушах зашумело. Едва передвигая ноги, я побрела за ней на кухню, в святая святых нашего салона. Именно там была установлена вся видео и аудио аппаратура, потому дверь на кухню закрывалась на замок.

И вот я впервые вижу себя со стороны на экране монитора. Когда-то сосед по квартире снимал на видео меня и мою подругу, но тогда нам было лет двенадцать-тринадцать, и сниматься было весело и интересно. Теперь кино было не менее интересное, но уже совсем не веселое.

Справа на экране была я в профиль. Я увидела сидящую женщину средних лет, полноватую, но моложавую, с длинным острым носом-клювом, что еще сильнее подчеркивалось скошенным подбородком и очками. Волосы, скрывающие далеко не красивый профиль, были убраны за ухо, т.к. скрывающая этот дефективный профиль прическа "каре" мешала раскладывать на столе карты, а волосы то и дело попадали в рот.

"Надо сменить прическу, чтобы не использовать ухо вместо заколки, но и не питаться волосами,"– подумаля я.

А в это время на экране развивались драматические события. Слева на экране, напротив меня, недовольно жестикулируя, говорила пожилая худощавая женщина с удлиненным лицом и резко выраженными носо-губными складками. Всклокоченные, не очень короткие волосы, проигравшие неоднократные битвы с химической завивкой, были почти укрощены жестким ободком; губы были полу-реанимированы тусклой помадой. Женщина возмущенно требовала, чтобы я выполнила ритуал, обещанный ей одной из наших сладкозвучных секретарей. Она вытащила из бездонной сумки кошелек и трясла им перед моим носом.

Я взяла со стола колокольчик и резко позвонила. Вошла секретарь, которой на экране не было видно, так как она стояла на одном уровне с видео камерой. Я резко попросила секретаря вернуть клиентке деньги за консультацию и сообщила, что больше ничем не могу быть ей полезна.

Женщина вскочило с кресла, ринулась в приемную, где и получила свои деньги. Что происходило в приемной, я не видела. Видимо, это было на другой кассете, которую хозяйка не нашла нужным прокручивать.

– Что ты творишь? – строго, но без криков и истерик спросила хозяйка.

– А Вы начало сеанса видели? – защищалась я. Вы слышали, чего эта ненормальная хотела?

– Ну и что тут такого? – невозмутимо поинтересовалась хозяйка. – Она хочет того же, чего хотят почти все наши клиентки, – вернуть мужа от молодой любовницы.

– Если бы только это! – задохнулась я от возмущения. – Она требует устранить соперницу или сделать так, чтобы ребенок, которым та беременна, родился мертвым!

– Но ты же слышала, что молодуха требует официального брака и раздела или полного отъема имущества.

– Никакое имущество не сравнимо с человеческой жизнью! – преувеличенно патетически заявила я.

– А ты доживи до старости, а потом останься ни с чем, – вот я на тебя и посмотрю, – спокойно парировала хозяйка.

– Но так же нельзя, – уже немного остыв, возразила я. – Нельзя делать ритуал на то, чтобы ребенок родился мертвым.

– А ты что, и впрямь веришь, что от твоих ритуалов что-то зависит?

– Не всегда, но все же ритуалы работают, – вспомнила я о собаке и алкоголике.

– Ты что же, хочешь быть святее Папы Римского?

– А Вы не верите в магию?

– Не уходи от ответа, – ловко ушла от ответа сама хозяйка.

– Эту клиентку, так и быть, приму я. Стелла вовремя мне позвонила, и я взяла ее себе. Но ты думай, что творишь на сеансах. Клиенты платят деньги, поэтому будешь выполнять все, что они заказывают.

– Не буду, – упрямилась я.

– Не нравится, я никого не держу, – пригрозила хозяйка.

– Ну и ладно. Мне завтра не приходить? – с ослиным упорством гнула я свою линию, прекрасно понимая, что такую классную и интересную работу мне, скорей всего, больше не найти.

– Ну кто тебя просит выполнять ритуал? Ты скажи, что выполнишь, поставь кучу невыполнимых условий и объясни, что ритуал не получился, потому что она не выполнила часть условий. Главное, клиент всегда прав, но денег обратно он получить не должен.

– Я не могу так нагло врать. Обещать, что сделаю, и не выполнить. – На ум пришло популярное словечко. – Это же кидалово какое-то.

– Ты мне голову не морочь, – с легким раздражением от надоевшего спора возразила хозяйка. – Вон, Тамара Николаевна, дает клиентам список храмов и икон, которые им и за год не обойти. И ничего, никому деньги еще не вернули.

Перед глазами возник образ маленькой, кругленькой, благообразной Тамары с масляными щечками и баснословной жадностью в глазах. Казалось, рубли в ее глазах щелкали с той же неотвратимостью и скоростью, что и у знаменитого утенка Мак Дака из Диснеевских мультиков. И почему глупость и жадность всегда идут рука об руку с наглостью? Тупая и бездарная Тамара, не обладающая не то что экстрасенсорными способностями, но даже элементарной памятью на то, что означает каждая карта в колоде, не раз становилась предметом шуток и анекдотов наших секретарей, которые давились от смеха, когда она очередному клиенту выдавала свой коронный список храмов или молитв.

Я усмехнулась воспоминанию и уже миролюбиво пообещала:

– Хорошо, я постараюсь быть сдержаннее и дипломатичнее.

– Вот и отлично, – довольно подытожила разговор хозяйка. – Ох уж мне эти творческие личности! Сколько с ними возни! Ладно. Чтобы возвратов больше не было, иначе я вычту из твоей зарплаты и лишу премиальных... А в целом ты работаешь хорошо : много повторников и людей по рекомендации. Иногда просто на грани фола!

Разговор был окончен, и мы вышли в приемную.

– Стеллочка, магов не нервировать, они должны работать в спокойной обстановке, – на прощанье зачем-то сказала хозяйка. Скорее всего, этим она хотела сказать, что у нас все в порядке, можно продолжать работать.

Надев на ошейник Босика поводок, хозяйка дружески попрощалась с нами, блеснув на прощанье своим ослепительно белым спортивным костюмом.

День продолжался, можно было перевести дух и пообедать. Обедали мы тем, что брали с собой – Стелла супчиком, приготовленным любящей свекровью; я йогуртом, наспех купленным в соседней палатке.

День становился все жарче, и даже в приемной, густо затененной плотными шторами, под включенным вентилятором, было душно. Время тянулось медленно, но никто и не думал его торопить. Мягкий удобный диван, тишина и монотонный шорох вентиляторных лопастей расслабляли и усыпляли. "Медитировать" пришлось не слишком долго. Звонок в дверь, короткий и неуверенный, прозвучал словно из другого измерения. Стелла, как и я читавшая что-то из серии покет-сайз, отреагировала на звонок не сразу. Видимо, дочитывая до конца обзаца, она давала возможность клиенту подтвердить свое намерение войти в салон. Клиент позвонил еще раз, более настойчиво.

"Не ошибка,"– подумала я и отправилась на свое рабочее место.

В кабинет боком протиснулся совсем не крупный темноволосый мужчина в классической светлой в мелкую полоску рубашке и светлых льняных брюках. Успев по дороге зацепить дверной косяк, пустую стоячую вешалку и мой рабочий стол, мужчина неловко плюхнулся в кресло, ударившись локтем о подлокотник и уронив светло-коричневую кожаную барсетку. Поднимая с пола барсетку, он боднул головой стол и, потерев ушибленное место, положил барсетку на край стола.

– Отодвиньте барсетку от края, – сочувственно посоветовала я ему.

– Что? – переспросил мужчина, подавшись вперед, и чуть не снеся несчастную барсетку с поверхности.

– Нет, нет, все в порядке, – испугалась я, что эти гэги в стиле Пьера Ришара никогда не закончатся. – Я Вас внимательно слушаю, – сказала я медленно, стараясь разборчиво произносить каждое слово.

– Извините, – смущенно произнес мужчина. – В последнее время такое происходит со мной постоянно.

Я сосредоточилась и просмотрела его ауру. Аура и впрямь была не в порядке: Над головой, в районе сердца и ниже пояса аура была разорвана в клочья, цвет ее переходил от серого вверху до темно-серого, почти черного, в нижней части. "У него еще и с личной жизнью швах, – подумала я, вопросительно взглянув в его почти прозрачные, светло-серые глаза. – Может, это глаза отсвечивают?"– ехидно задала я себе молчаливый риторический вопрос.

– Вы принесли фотографию? – спросила я, помогая ему начать разговор.

– Да, – засуетился мужчина, вынимая из барсетки фотографию и передавая ее мне.

Я увидела красивую шатенку с большими голубыми глазами под аккуратными дугами бровей, с серьезной, почти грустной полуулыбкой. Правильная форма чуть великоватого рта четко очерчена ярко красной матовой помадой. Фотография была портретной, и одежды на ней не было видно, но поднятые в гладкую прическу блестящие волосы, красивая шея без единой морщинки, загадочно поблескивающие тени у внешних уголков глаз и почти незаметный дневной макияж говорили об ухоженной, уделяющей себе много времени и внимания женщине.

– У Вас красивая жена, – отметив его привычный, без восторга взгляд на фотографию, – заметила я.

– Красивая, – без удивления подтвердил он. – Но она от меня ушла. Вы не думайте, я ее не обижал. Я все для нее делал, хотел, чтобы ей жилось веселее.

"Что-то не заметно,"– еще раз взглянув на фотографию, подумала я.

– Почему же она ушла? – спросила я вслух, видя, что он не намерен вытягивать эту информацию из меня. Судя по всему, как раз это было для него не важно и пришел он ко мне за помощью, ожидая, что я помогу вернуть ему любимую женщину.

– Понимаете, я очень прилично зарабатывал, у меня был свой небольшой, но прибыльный бизнес. Свой автосервис. Мы владели этим сервисом вместе с другом, моим бывшим одноклассником. Петр отличный, надежный парень... Мы с ним вообще были, как братья. Только он не был женат, вернее, он был в разводе. Давно уже, еще после института. Мы с ним автотранспортный заканчивали. Вместе учились, вместе закончили учебу...

Он замолчал, словно не зная, что говорить дальше.

– Он, разумеется, был знаком с Вашей женой, – подсказала я ему продолжение истории.

– Да, да, конечно. Мы часто бывали вместе, праздновали вместе... – Но он, нет, что Вы. Он к Наденьке никогда не приставал... Но мы иногда с ним вместе отдыхали...в бане, ну Вы понимаете...

Испугавшись, что я пойму это неправильно, он быстро пояснил:

– Мы в бане с девушками отдыхали, иногда по очереди...иногда сразу вдвоем...

Рассказ приобретал щекотливый оттенок, и я решила вернуть его к мыслям о его жене Надежде.

– Ваша жена узнала, что Вы ей изменяли?

– Подождите, не торопите меня, – раздраженно прервал он мой слишком "конкретный" тон. – Она не поэтому ушла. Я же говорю, что мы с Петром пристрастились...ну, спать вдвоем с одной женщиной. Была, конечно, и групповуха, но с одной оказалось интереснее. А, главное, это девицам очень нравилось. Они говорили, что ловят при этом двойной кайф, со всех сторон, так сказать... Я тогда подумал, что это всем женщинам нравится, когда с одной сразу двое...ну, спят... А в этот период Надежда впала в депрессию. Ей ничего не хотелось – ни рестораны, ни шмотки, ни побрякушки там, ну, украшения, косметика... Она все дома сидела, даже хозяйством не занималась. Ей даже секс не нужен был. Мы пошли с ней к психологу, он посоветовал как-то разнообразить ее жизнь, внести в жизнь что-нибудь новое, экстремальное, отправиться в путешествие или сменить обычный образ жизни. Уехать мы тогда никуда не могли, так как у нас на заправке была полная запарка, и тогда я решил предлжить ей экстрим в сексе. Я предложил ей заниматься сексом втроем, с Петром. Мы все друг друга знали, здоровье гарантировали, а с Петром мне уже было привычно... Вообщем, я ей предложил секс втроем. Предложил сходить в свинг-клуб, но там все чужие, она стеснялась, поэтому отказалась наотрез. Петра она тоже стеснялась, но Петр был своим, и потом, она сначала немного выпила для храбрости, даже свет боялась включать... А потом привыкла, ей даже понравилось, она сама мне говорила, что ей приятно... А через недели две вдруг ушла к Петру. Я сначала обиделся, а потом подумал, что что-то делал плохо, поэтому она ушла к Петру. Я ее спросил, что я делал не так, что мне надо делать по-другому, чтобы она вернулась и мы снова занимались бы сексом втроем.

– Она что Вам ответила? – спросила я.

– В том то и дело, что ничего. Я думал, она влюбилась в Петра, но зачем же уходить от меня, если нам и втроем хорошо. Я так и не понял, почему она ушла.

– Она сейчас с Петром? – спросила я, игнорируя его вопрос.

– Да нет, через месяц она ушла и от него. Но ко мне она не вернулась. Ему-то все равно, он один привык жить. Но ведь и ко мне она не вернулась.

– И где же она сейчас живет? – попыталась я увести его в сторону от грустных, почти риторических вопросов.

– У тещи, точнее, в квартире своей мамы. Мама умерла, мы эту квартиру раньше сдавали, а теперь она в ней живет. В этой жуткой хрущобе на окраине. Со мной она не работала, целый день делала, что хотела – шопы, Спа-салоны, тренажерный зал, массаж, – все для нее, денег не жалко. А теперь работает риелтером, мотается целый день по городу...денег почти нет – суета одна.... Все для нее готов был сделать... Почему она ушла?.. Вы поможете мне вернуть ее? Сделайте какой-нибудь ритуал, чтобы она вернулась. Я заплачу любые деньги... Если она вернется, я Вас озолочу...

– Редкая женщина в наше время отказалась бы от такого предложения, но ведь одна уже отказалась. Видимо, ей не деньги от Вас нужны были. Те, кому от Вас нужны были бы деньги, по вечерам выстраиваются на Ленинградке; те, что подороже, сидят в дорогих ресторанах. Короче, такие девушки водятся в определенных местах... Вы так и не поняли, почему Ваша жена ушла от Вас?

– Какая разница. Я ее люблю и хочу, чтобы Вы вернули мне Надю.

Передо мной сидел вроде неглупый и внешне привлекательный мужчина. Полный моральный урод. Или виноват не он? Виновато телевидение, гламурные журналы, реклама, проповедующие культ тупого секса, вседозволенности тела на фоне комы, в которой пребывает душа? Бездуховное общество, подменившее счастье любви и радость духовного роста и познания окружающего мира на безликий секс и призрачную, вечно неутоляемую жажду наживы, вечный марафон потребления, бессмысленностью своей приводящий к алкоголю, наркотикам, убийствам и самойбийствам...

– Вы понимаете, что предложением секса втроем вы растоптали любовь Вашей жены к Вам? Что плюнули ей в душу, предали ее, разделив ее тело с другом? Что не только не дорожите ею, но и прямо уподобили ее проституткам, с которыми проводили время в бане? Вы унизили и растоптали ее. Вы хоть понимаете, что Вы натворили? Женщины такого не прощают. Особенно женщины с чувством собственного достоинства. – Я не кричала и не брызгала слюной от возмущения. Мне было его жаль.

– Я, может быть, был не прав. Когда она вернется, я ей больше такого не предложу.

– Вряд ли она вернется, – начала было я, но, вспомнив только что полученное "внушение", решила все же хоть что-то для него сделать. – Давайте поступим так. В Вашем случае приворот не подействует без предварительной подготовки. Сначала надо снять ее обиду на Вас. Я сейчас проведу ритуал, а Вы закройте глаза и представьте, что Надежда стоит рядом с Вами в этой комнатке. Старайтесь как можно четче представлять выражение ее лица, а я начну выполнять ритуал.

Он послушно закрыл глаза, я зажгла свечу, стала огнем снимать негатив с фотографии, вернее, с образа Надежды через ее фотографию. Негатив снялся на удивление быстро. Чувствовалось, что с фотографией, вернее, с Надеждой немало поработали. Это меня окрылило, и я решила пойти дальше. Ни слова не говоря незадачливому мужу, я попробовала сделать приворот Нади к нему. Через секунд десять лицо на фотографии стало расплываться, а еще секунд через пять я вдруг почувствовала, что ослепла. Я несколько раз моргнула, потом зажмурилась и открыла глаза. Ничего. Полный туман. Даже свечи не вижу. Я поставила подсвечник на стол, потерла глаза, прижала к ним внезапно похолодевшие кончики пальцев... Через секунду открыла глаза... Опять ничего. Тут мне стало как-то не по себе. Я еще раз закрыла глаза и задумалась. Что со мной происходит? Может, спазм сосудов, но боли никакой нет. Нет и головокружения, тошноты. Сознание тоже ясное. И тут мне в голову пришла мысль послать этот приворот куда подальше. В конце-концов, к нему Надю еще надо подготовить. Зачем спешить. Я открыла глаза... Могла бы и не открывать – мир вокруг исчез напрочь. Похоже, это была не шутка. Скорее, намек. Я отменила программу приворота, извинилась перед Надей за вмешательство в ее личную жизнь, после чего медленно, осмысленно проговаривая мысленно каждое слово, произнесла молитву "Отче наш". Закончив молитву я так же мысленно дала зарок никогда впредь не делать приворотов, по крайней мере, против воли того, над кем собираюсь провести ритуал. Посидев еще минут пять зажмурившись, я осторожно приоткрыла глаза. Предметы стали проявляться, и еще через несколько секунд картинка вокруг меня восстановилась полностью. "Бред", – подумала я, но на этом решила закончить сеанс.

– Пожалуйста, откройте глаза, – обратилась я к клиенту. Вам удалось увидеть лицо жены? Какое у нее было настроение?

– Сначала доброжелательное, а потом вдруг злое. Потом лицо исчезло, а под конец оно появилось и было уже спокойным до того момента, когда Вы попросили открыть глаза.

"Еще одно совпадение?"– подумала я, а вслух сказала:

– Ваша жена готова общаться с Вами, но вернуться к Вам пока не готова. Для этого необходимо не только поработать с ней, но и Вам самому кое-что сделать... – Прерывая его попытку что-либо возразить, я продолжала спокойно, но непререкаемо: – Вы обязательно должны пойти в церковь, любую, найти себе духовника и исповедаться перед ним, т.е. рассказать о сексе втроем и спросить у него разрешения на приворот. Вы также должны рассказать ему о том, что были, и, я точно знаю, не раз были у магов и гадалок. Когда Вы получите у него отпущение грехов, тогда приходите, я проведу Вам сеанс приворота. В противном случае, такой сеанс не сработает, в какой бы салон магии Вы не обращались.

Все. Точка была поставлена. Натворил дел, не хочет признать свою вину, не хочет осмыслить и искупить ее, пусть катится на все четыре стороны. Магическая помощь не кусок колбасы, которую за деньги можно легко купить в магазине. Магическую помощь разрешено получать не всем. Как, впрочем, и оказывать ее. Только что мне это весьма наглядно продемонстрировали. И спасибо, что так, а не хуже. Спасибо, что ударили не по моим родным, а прямо меня, дуру, клюнули по темечку.

– В любом случае, – решила я подсластить пилюлю, – Надежда готова Вас простить и общатья с Вами. Ей тоже необходимо время, чтобы прийти в себя. Думаю, она обязательно вернется к Вам, если Вы поймете, как Вы ее обидели, и попросите у нее прощения. Я уверена, что такой разговор скорее вернет ее к Вам, чем все ритуалы мира.

Я позвонила в колокольчик, заждавшаяся Стелла вспорхнула в кабинет, мужик рассчитался за проведенный сеанс не то магии, не то психоанализа и, зацепив на выходе вешалку, вывалился из кабинета.

Я закрыла глаза и еще раз прочитала молитву. Сил не было никаких. Мыслей тоже. Я включила небольшой музыкальный центр, в который для работы был вставлен СD со звуками природы. Я сидела и слушала пение птиц, звуки грозы, летнего дождя и пыталась очиститься от той скверны, которой переполнилась моя душа за сегодняшний "рабочий день".

Минут через тридцать я почувствовала, что силы возвращаются. Можно было жить, дышать и продолжать работать. Словно в ответ на мои мысли в дверь снова позвонили. Через минуту в кабинет вошла хрупкая рыжеволосая женщина. Непослушные яркие волосы в мелкий негритянский завиток время от времени падали на бледное лицо, закрывая золотисто-зеленоватые глаза. Женщина привычным нервным жестом убирала их, они снова падали на лицо, и она, устав с ними бороться, бессильно опустила руки. Капризные плечи, привыкшие высокомерно нести маленькую, аристократичную головку, теперь были опущены; глаза грустно блестели уже готовыми пролиться слезами. Женщина несколько картинно подняла руки то ли поправить непослушную прическу, то ли пытаясь остановить бурный поток мыслей, и, наконец, слегка картавя, произнесла:

– Верните его, пожалуйста, верните его! Я без него умру! Это невозможно!.. Он всю жизнь любил только меня! Он со школы был в меня влюблен. У него не было ни одной девушки, только я. Мы были так счастливы!.. Он, правда, носил меня на руках и баюкал, держа на коленях, как девочку, когда я болела... Этого не может быть, чтобы он разлюбил!.. Верните его, пожалуйста!

Слезы, будто только этого и ждали, немедленно потекли ручьями из глаз, смывая в торопях нанесенную косметику. Черные слезинки безвольно капали на шелковую блузку и наверняка натворили бы бед, если б и сама эта блузка не была густого черного цвета.

Выждав несколько секунд и убедившись, что, кроме этого несвязного текста, ничего другого женщина не скажет, я тихо спросила:

– Вы принесли фотографию мужа?

– Фотографию? Да, конечно.

Женщина вынула из элегантной черной лакированной сумочки фотографию спокойного кареглазого мужчины. Глаза открыто смотрели в объектив; длинный прямой нос и резко очерченные красивой формы губы придавали лицу мужественность и уверенность. Волнистые каштановые волосы были подстрижены несовременно и не очень коротко, но очень аккуратно, как-то совсем по-военному. Передо мной было лицо прямого, честного, порядочного и очень ответственного человека. Я уже собиралась спросить женщину, о том, как это могло произойти, но внезапно слева от лица мужчины стал появляться мыслеобраз полноватой молодой женщины лет тридцати в скромном, нестоличном платье. Женщина держала за руку девочку лет двенадцати с двумя старомодными косичками, закрепленными, однако, яркими резинками. "Косички, резинки... Бред какой-то, – подумала я. – При чем тут девочка?"

– Он ушел к полноватой шатенке лет тридцати, с ребенком. Вы ее уже видели?– спросила я клиентку.

– Конечно, видела. Много раз. Мы работали вместе, когда выезжали с мужем в командировку в Пермь. А потом она доставала его СМСками. Он говорил, что это связано с работой, и я не обращала внимания. А однажды, перед Новым Годом, я перехватила ее СМСку, пока он выходил из комнаты. Она писала...

Голос женщины сорвался, произнести вслух эту злосчастную СМСку женщина не могла. Видимо, это было выше ее сил. Она слова заплакала:

– Если он уйдет, я сопьюсь и умру!

– Почему сопьетесь? – проигнорировала я вторую часть фразы.

– Я сопьюсь, – упрямо повторила женщина и задохнулась от рыданий.

– Вы часто пьете? – пыталась я сбить накал ее страстей.

– Нет, только иногда рюмочку коньяка, но очень редко.

– А в праздники? – настаивала я, отвлекая ее от основной темы.

– Мы с мужем всегда покупаем хороший коньяк, и даже под Новый Год часто обходимся без шампанского. И в тот год у нас был отличный французский коньяк...

Упоминание о Новом Годе вернуло ее к горькой действительности. Слезы опять закапали на многострадальную блузку.

"Французский коньяк, блин, – подумала я. – А я предпочитаю розовое Крымское шампанское, – унеслась я на мгновение в далекое сладкое шальное прошлое. Так, спокойно, – тут же вернула я себя в душный кабинет."

Упоминание об алкоголе и последующей смерти меня все-таки насторожило. Здесь явно было что-то серьезное.

– А разве несколькими глотками коньяка можно спиться и умереть? – настойчиво вернулась я к скользкой теме. – Вы собираетесь спиваться коньяком?

Женщина перестала плакать и удивленно-заинтересованно ответила:

– Пожалуй, нет, не коньяком.

– А чем? – подвела я ее ближе к опасной теме.

– Наверное, водкой... или даже не водкой, – самогоном. Да, самогоном, уже уверенно ответила она.

– Вы видете себя, пьющей самогон? – с азартом борзой, учуявшей зайца, повела я свою игру.

– Да...пожалуй, – медленно, словно нащупывая в темноте дорогу, ответила женщина.

– Где Вы видите себя пьющей самогон?

– В старом деревянном доме.

– Опишите этот дом. Он большой?

– Нет, не очень. В нем одна комната и кухня с полуразвалившейся печкой,– задумчиво рассматривая только ей видимую картинку, – ответила уже успокоившаяся клиентка.

– Где Вы в этом доме?

– Я сижу на полу, прислонившись к стене. У меня в руках старая бутылка. Большая. Сейчас таких не делают, – как в трансе говорит женщина.

– Откуда у Вас эта бутылка?

– Ее принесла соседка, старуха. Она приходит ко мне раз в неделю, приносит овощи, хлеб и самогон. Иногда мы вместе пьем, а иногда она оставляет еду и бутылку и сразу уходит.

– Это загородный дом? У Вас в хозяйстве есть живность?

– Дом загородный, вернее, деревенский. Он далеко от других домов... Я других домов поблизости не вижу... Может, за лесом... Да, где-то за лесом другие дома. А я живу одна, ни с кем не общаюсь... Только с этой старухой.