355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталия Елисеева » Любовь на двоих. Строптивая невеста. Книга 1 » Текст книги (страница 2)
Любовь на двоих. Строптивая невеста. Книга 1
  • Текст добавлен: 2 февраля 2022, 05:02

Текст книги "Любовь на двоих. Строптивая невеста. Книга 1"


Автор книги: Наталия Елисеева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Он не немец, а поляк. Потому, знание немецкого у нас теоретически примерно на одном уровне. От этого мы с господином Разовским и смогли поговорить достаточно для понимания. И вообще нас с Александром уже в довольно сознательном возрасте воспитывала гувернантка немка.

– Это я помню, но мы от главной темы отошли. Мой второй вопрос: скажи мне, а этот твой Алекс, он что, урод? Ботаник? Гомик? Или…?

– Или. Я, правда, сто лет его не видела. Мама говорила, сердцеед стал эдакий, покоритель женщин. В принципе, нормальный. Лан, но я с ним общалась лет надцать назад, когда у него еще брекеты на зубах стояли. Он дергал меня за косы и задирал юбку. Представляешь, как все будет выглядеть? Это вообще кошмар и ужас! «Престарелая дева выходит за прекрасного юношу потому, что у нее нет другого выхода» – я уже вижу заголовки газет! – Слезы вперемешку с истерическим смехом, подкрепленные немалым количеством выпитого спиртного, вовсю хлынули из глаз Аси. Она уже не понимала, от чего ей сейчас так горько: от потери крестного, от непреднамеренного предательства отца или от своей теперь, как ей казалось, в миг совершенно загубленной жизни.

– По-моему ты смотришь на ситуацию слишком предвзято и профессионально. Это мешает правильно ее оценить. – Ланка попыталась без толку расправить складки юбки от своего элегантного летнего льняного костюмчика цвета утренней зари, который она так и не успела снять, вернувшись с работы.

– Профессионально? Я реально смотрю. Реально, Лана!

– Так, по-моему, на сегодня хватит. Да и ночь уже. У тебя натурально истерика. Ну, какая старая дева? Какая престарелая? Да по тебе пол редакции вздыхает, а Федору вообще теперь крышка. Он как узнает, что его лакомый кусочек другому предназначен, прыгнет с многоэтажки вашего издательства. Тебя сколько раз приглашали на Мисс Донбасс?

– Да причем здесь Мисс?! Мисс – это для таких, как жена футболиста Жаркова или Жиркова… Блин: солнце вокруг Луны… Звезда YouTube, мать твою! Лан, я не такая, как родители хотят меня видеть. Я никогда такой не была и не буду. Я отвратительная хозяйка и я ненавижу готовить и мыть посуду. А на девиц, которые, задрав нос, хвастаются своими кулинарными достижениями, смотрю снисходительно. Они по большей части это и делают только, чтобы закадрить очередного мужика. Кухня на меня нагоняет депрессию. Понятие «вкусно готовить» значит, еда, приготовленная не мной. – Ася против воли всхлипывала, несмотря на попытки сдержаться. – И я не могу быть покорной женой – это вообще из области фантастики. И да: у меня истерика! Я уже не знаю, над чем плачу. Я вся растворилась в этом горе и своем невеселом будущем! Я загнана в угол и в голове винегрет!

– Пойдем-ка, родная моя, спать! Утро вечера мудренее, как говорится в бабушкиных сказках, – подруга встала и стала поднимать Анастасию за подмышки, помогая ей опереться на себя. – А это, – Ланка кивнула на их почти не тронутый праздничный ужин, – я сама потом уберу.

Алекс летел по коридору так, что Глеб едва за ним поспевал. На пятки наступала толпа девчонок, от которых последний едва отбивался, собирая из их рук ворох цветов, мягких игрушек и прочей ерунды. Зато такой тыл стараниями друга обеспечил Александру Воронцову практически безболезненный пробег от сцены к гримерной.

– Зарекался с тобой на премьеры ходить. А зачем это вообще устроили? В конце сезона?

– Запри дверь! Сейчас сюда ломиться станут.

Глеб протиснулся в дверной проем с охапкой подарков и ловко повернул задвижку, следом вывалив весь скарб на диван.

– Извращенно-загадочный маркетинговый ход. Сорвать сливок перед летним отпуском. За лето сарафанное радио подогреет интерес и недержание, которое выплеснется громадной прибылью осенью. Вон как растрезвонили, сегодня уже курице упасть некуда. «Только один спектакль в этом сезоне!», – перекривил Алекс надпись на афишах. Он нервничал и никак не мог развязать узел галстука бабочки.

– Слухай, мій любий друже!33
  Послушай, мой дорогой друг! – с укр.


[Закрыть]
А чи тебе не полагается личный секьюрити? Могли б, и выделить, раз ты у них звезда. Чесслово, такое чувство, шо мы не в театре, а в клубе, де обезумевшая толпа девчат так и жаждет стащить исподнее со своего любимого стриптизера!

– Начнем с того, что я не звезда, потому охрану пришлют, когда поймут, что их имущество в опасности.

– Как ты живешь? Это ж попробуй теперь отсюда выбраться! Если попасть в их цепкие лапки, то живым не уйти. Для здоровья опасно! Хотя с другой стороны, де б я столько красивых девчонок нашел и сразу. Може и я кому приглянусь? – Весело щебетал Глеб. – Правда, судя по их ополоумевшим действиям, вряд ли они видят еще шо-то кроме твоего сияющего лика. А ну-ка, два в одном: такая внешность и такой голос! Та тебе доплачивать должны! – Глеб всегда отличался похвальным чувством юмора, а в комплексе с его простоватым говорком, все шутки звучали просто неповторимо, только сегодня Александра не могло успокоить даже это проверенное средство.

– Глеб, прекрати! Лучше прибери все это, – Алекс кивнул на кучу свидетельства его славы, – мне срочно нужен телефон! Где он?

Глеб повиновался, но все равно продолжал свою беззаботную трескотню:

– А, представь, если б они узнали, шо ты у нас еще и прынц? Точно разорвали б на части! Каждая дамочка мечтает стать принцессой.

Алекс, шаривший взглядом по комнате, остановился и устало посмотрел на друга:

– Во-первых, я не принц. А во-вторых, все лавры пребывания в титуле принцессы – фантасмагория и не более. Принцесса это тяжкий труд на глазах у тысяч подданных. Я бы сказал, рабский. Только не все дурехи это понимают. Прибавь к тому, что не каждая вообще в состоянии стать принцессой, поскольку даже элементарное воспитание как раз именно у богатеньких дочек наводит глубокую депрессию. И быстро изменить то, что тебе в голову вкладывали с детства, слишком сложно. Потому даже при моем скромном титуле и популярности на Родине, каждая сотая едва могла бы попробовать себя в роли молодой графини Воронцовой. И, в-третьих, мы договорились, что закроем эту тему, если не навсегда, то надолго. Не родилась еще та самая кандидатка.

– Ну, от и женился бы тогда на своей подруге детства. Как ее…

– Насте, что ли?

– Угу. Или у тебя была еще и другая подруга, о которой я не знаю?

– Издеваешься? Настя мне печень выест.

– Зато она так точно воспитана в духе монарших особ. К слову, вместе с тобой, и у тебя точно не будет нареканий к ее манерам.

– Не смеши! Настя! У тебя получилось развеять мое хмурое настроение. Настя! Скажешь тоже, такое… сто лет ее не видел. – Алекс минуту помолчал и заговорщицки сообщил:

– С радостью излечу твое израненное сердце и отдам тебе всех своих поклонниц оптом, только скажи, где мой телефон? – Минуту назад еще веселившийся от души Глеб нахмурился. – Ах, прости-прости! Никто не сравнится с прекрасной Ланой Лянской! Куда им всем, несчастным, – прокомментировал Алекс выражение его лица.

– Смеешься? Забыл уже, как сам сох от лямура и гламура, и худел по часам?

– Да, забыл! И, слава Богу! – резко прервал друга Александр. А через мгновение добавил:

– Извини, я, правда, не хотел тебя обидеть. Нервничаю очень что-то. Ляпнул глупость.

Лицо друга немного просветлело.

– Как бы я не шутил насчет женщин, я не могу ее забыть, и все другие женщины… не то пальто… Даже если б мне предложили в жены самую настоящую принцессу…

– Хм… Как ты так жить вообще собираешься? Уже б разыскал свою ненаглядную, а то смотреть жалко. Только болтаешь про девчонок, а сам перед сном каждый день на ее фотку пялишься. Да ты ее видел в последний раз, когда вы практически детьми были! Ищи лучше телефон!

– Вот он! – Глеб сдвинул кучу игрушек и букетов на диване в одну сторону, и с первой попытки отыскал пропажу. – Говорил тебе, позвони в антракте. 12 вызовов – эт не шутки.

– Ты не понимаешь? 12 вызовов – это не чтоб спокойной ночи пожелать. Там что-то случилось. Я боялся, что если услышу это, то не допою до конца постановки. Это там, на сцене, я звезда для мажорок, которым заняться нечем, кроме как влюбляться в своих кумиров. А здесь в реальности, я – человек, моющий посуду в ресторане, иногда болеющий ангиной, и сегодня у меня плохое предчувствие. – Алекс стал набирать номер, продолжая свободной рукой возиться с галстуком.

– Мама! Что случилось? У меня премьера была… Только смог Вам позвонить.

– Сашенька… сыночек…, – мать плакала.

– Мам, что с Вами? Мама! Мамочка, успокойся! Что случилось?

Элеонора Павловна разразилась рыданиями, не в силах говорить, и трубку взяла ее подруга, Наталья Вересковская.

– Александр, это Наталья Михайловна. Ты не за рулем?

– Нет. Еще в гримерке.

– Один?

– С Глебом. Что стряслось, скажите же, наконец! Что с матерью?

– Саша, с мамой все в порядке, насколько об этом можно сейчас говорить. Твой отец. У него случился инфаркт. Саша, папы больше нет. – Четкий ни грамма не дрогнувший голос Вересковской прозвучал, будто ударили молотом по голове, и Александр попытался хотя бы удержаться на ногах от этого удара.

– Нет!… – злосчастный узел поддался, и рука Алекса начала машинально расстегивать первую пуговицу. Выражение лица стало неестественно бледным, что насторожило Глеба.

– Алекс, ты меня слышишь?

– Да, Наталья Михайловна. – выговорил тот, переведя дух.

– Ты в порядке?

– Да. Практически, – синтетическим голосом отвечал он в трубку. – Как это…

– Вчера поздно вечером за рулем. Это несчастный случай. Он попал в аварию и умер на месте. Алекс, прошу, держи себя в руках.

– Да. Не волнуйтесь. Спасибо, что сообщили.

– Не сказать, мы не могли, несмотря на то, что твое присутствие здесь невозможно. Но ты теперь единственный мужчина в семье и ты один у матери. Ей очень тяжело, ей нужна твоя поддержка.

– Я знаю. Поцелуйте ее за меня и побудьте с ней, прошу!

– Само собой. Не переживай на этот счет.

– Позвоню утром, когда она успокоится.

– Держись, мой мальчик! Обнимаю тебя.

– Спасибо!

Александр нажал отбой, отшвырнул, не глядя, телефон. Дернул со всей силы воротничок, а тот, наконец, распахнулся, теряя пару пуговиц и освобождая казавшийся оковами охват. Молодой человек на минуту запустил пальцы в свои кудрявые волосы, сделал глубокий вздох и, не говоря ни слова, пошел в ванную.

– Алекс? Шо там? – Глеб последовал за ним, наблюдая, как друг включает воду в рукомойнике и засовывает под нее голову целиком, даже не потрудившись снять при этом одежду. – Это ж холодная, брат…

Воронцов закрыл кран, небрежно откинул мокрые волосы назад, не обращая внимания на потеки по лицу и одежде. Он посмотрел на себя в зеркало и сказал:

– Отца больше нет. Инфаркт за рулем.

Глеб молчал и слушал. Алекс отступил на шаг, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. А после, согнув одну ногу в колене, съехал по ней прямо на пол туалетной, оставляя после себя влажную дорожку на кафельной плитке.

– Мій любий друже…, – нерешительно начал Глеб, подбирая слова, – ты… это… брат… держись… я рядом…. Мои… – Глеб, заикаясь, пытался сказать, хоть что-то.

Александр закивал, и Глеб впервые в жизни увидел, как его друг плачет. Он не сразу это понял из-за мокрого лица. А теперь Алекс пытался вытереть предательские слезы ладонью, но они не желали останавливаться.

– Вот дерьмо! – Александр замотал головой.

– Не плачет только тот, у кого сердца нема44
  Нет – с укр.


[Закрыть]
, – сказал серьезно Глеб. – От этого станет легче, поверь. – Он похлопал ладонью плечо друга и вышел в комнату. А Александр Воронцов не стал сдерживаться, оплакивая свою первую, такую горькую и несвоевременную потерю.

Он просидел так час или даже больше. И, когда молодые люди выходили из старого здания театра, вокруг уже не было ни следов поклонниц, ни недавней шумихи вокруг талантливого тенора, не так давно озарившего программы сезонов своим присутствием. Лишь один из работников запер за ними дверь.

– На похороны поедешь?

– Нет. Я не вырвусь из-за графика. Завтра на гастроли с этой премьерой. Да и смысл? Нужно уделять внимание людям, пока они живы, а не на поминках. За отца теперь остается только молиться, а это я и на расстоянии сделать смогу.

Они просто пошли по улице, не вызывая такси. Один из них точно знал, что теперь его жизненный путь примет крутой разворот на 180 градусов. Прямо противоположный направлению на сцену. И по одну его сторону теперь образовалась темная глубокая и совершенно пустая бездна.

– Алло! Гриша! – Наталья Вересковская облегченно вздохнула, наконец услышав голос мужа, и присела в мягкое кресло своей спальни.

– Здравствуй Наташенька, здравствуй милая! Как у тебя дела? Как там обстановка? Элеонора?

– Да все в норме, насколько это сейчас возможно. Только вернулась от Воронцовых. Элеонора держится вроде бы, но мне, кажется, на похоронах сложно будет. Скорая не помешает.

– Обязательно организуем, как только приеду, договорюсь сразу же. А что Александр?

– Алекс в шоке. Прилететь сможет лишь почти через месяц. Над ним же контракт. Но мы все равно решили сообщить сразу.

– Да, ситуация, – Григорий Филиппович на минуту замолчал, но Наталья поняла, что он потирает бороду своим привычным жестом, как делал всегда, когда размышлял.

– Дочь не звонила?

– Нет. Сейчас поздно, пусть переварит. Сложно ей очень, наверное.

– Сама хожу весь день, как на иголках. Элеонора Алексу пока ничего не сказала про завещание, будет ждать приезда.

– Наташенька, в конце концов, они взрослые разумные люди, смогут все решить нормально, договорятся. У нас замечательная любящая дочь. Думаю, сможет простить отцу оплошность.

– Ты меня немного успокоил. Когда я слышу твой голос, мне всегда спокойнее. Спокойной ночи, родной!

– Это ты мой тыл и моя надежная опора. Что бы я вообще без тебя делал. Спокойной ночи, душа моя!

Наталья нажала отбой и еще какое-то время сидела, глядя в стену перед собой. Супруг преподнес ей весьма неожиданный и довольно неприятный сюрприз с завещанием и как теперь распутать сей Гордиев узел, беря во внимание характер дочери, она пока не представляла.

– Приветики! – Лана, как обычно, вихрем влетела в спальню, одернула шторы и распахнула настежь окно. – Смотри, погода, какая! Просто рай!

– Привет! Только этот рай точно не для меня. Как же все навалилось сразу… и крестный, и это замужество…

– Ага, и бутылка вермута, – Лана успела слетать на кухню и уже тащила в руках небольшой поднос. – Вот, принесла тебе мысли освежить. Кофе, сок и мороженое. Хочешь – айс-крим, а хочешь – кофе-гляссе. Булочку еще. Свеженькую у нас внизу купила. Но правильнее, конечно, начать с кофе.

Ася сладко потянулась в постели и села. Ланка примостилась рядом.

– Чтоб я без тебя делала? Вот кто бы потащился в такую рань мне за булочкой? – Она вытащила цветок акации из миниатюрной вазочки, которая стояла тут же, на подносе, и понюхала. – Да-а-а, вот это отец сглупил. Это ж надо… представитель русской аристократии… интеллигент, в котором колене, а опустился до таких банально-принудительных средневековых методов. И как это все разгребать? Разгребать же придется, к стенке припер. И вообще, скажи, какая свадьба сразу после похорон? – Ася швырнула соцветие обратно в вазу. – У меня такое чувство, будто жизнь рухнула в один миг.

– Так. Давай все по порядку. А ты не нервничай, просто отвечай на мои вопросы и все. Я врач, значит должна тебя лечить.

– Душелом-мозгоправ! Хорошо, согласна, начинай. В конце концов, все лучшие идеи рождаются в процессе мозгового штурма.

– Расскажи о твоем вынужденном женихе.

– Да я толком ничего не знаю о нем. Я как с дома сбежала, то там не бываю вообще, кроме пары недель летнего отпуска. Мы с Алексом за все это время, может, раз пересеклись на каком-то Новогоднем балу. Я такие места стороной обхожу, а он там какую-то очередную «принцессу» клеил. Они живут всей семьей в Крыму, отстроили семейное гнездо, где жил еще прадед крестного. Виктор Семенович заставил Александра учиться ресторанному бизнесу, а тот всю жизнь хотел петь. К слову пел очень неплохо. Нашел отец, куда подальше его отправить – в Италию. А тот был малый не дурак. Из шкуры вон вылез, и учился, и работал. И основной диплом получил, и пение свое тоже не оставил. Сейчас на контракте в театре каком-то. Обещал отцу, что при первой же необходимости вернется и возьмет дела в свои руки. 27 лет. Отзывы положительные. «Характер нордический стойкий. Не женат…». Пока.

– Перестань кривляться! Не здорово ты близким другом детства интересовалась все это время. – Лана задумалась на мгновение, а Анастасия манерно закатила глаза. – То есть он по всему выходит положительный персонаж?

– Положительный… Хм. Друг детства… Да он никто и звать его никак! По крайней мере, для меня, – выпалила Аська, делая глоток ароматного обжигающего напитка.

– Ну, что ты за человек! Почему сразу такое неприятие? Если говоришь, приговора никак нельзя избежать, так нужно попытаться хотя бы извлечь из него удовольствие, – Лана заботливо стала пихать мороженое в чашку подруги. – И потом, секс с поющим красавцем это ничего себе бонус за моральный ущерб. – Деловито заявила она.

– Да какой еще секс?! Ты не понимаешь, – продолжала Ася, – если бы тебя силой заставили выйти замуж? Твой муж так молод и красив, пацан практически, а ты для него старая кошелка на шесть лет старше…

– …на четыре…

– Не важно! И не только потому, что так сложились обстоятельства. А еще потому, что ты не супермодель и никогда не станешь его визитной карточкой на приемах. Как женщине прожить пять лет в такой обстановке в нашем кругу? Это удар по самолюбию.

– Вот и покажешься родителям без маски. Хороший повод. Помогу полы помыть перед тем, как они челюсти на него уронят. И твой Алекс с ума сойдет от любви.

– Не неси чепуху. Я не собираюсь раскрывать свои карты, так тщательно спутанные мной за эти годы. Сдать все с концами? Потерять свободу? Потерять всю свою жизнь? Чтобы отец наложил на нее свои щупальца, пытаясь взять под контроль? Ну, уж нет! И потом, моих родителей хватит удар, если я покажу им свое истинное лицо – оно же не имеет ничего общего с их пониманием о благопристойной дочери. А куда нам к похоронам еще два трупа? Нет. Исключено. Да и не планировала я вращаться в светском обществе. Не мое это. Я жизни обычной хочу! Нормальной! Я – за простую полноценную жизнь, а не за дипломатический протокол.

На тумбочке завибрировал мобильник.

– Да, мамочка!.. Здравствуйте… получила… очень сожалею, – глаза Аси снова наполнились слезами и она невольно зашморгала носом, – на этот счет не переживайте… я уже вскипятилась, остыла и застыла… обязательно позвоню папе. Только проснулась вот. Да я верю, что он волнуется… еще бы после такого. И смерть лучшего друга… да я в норме… Не стоит об этом по телефону. Приеду завтра… тогда целую, пока! – Ася опустила трубку. – Мама боится, чтоб я тут с ума не сошла от такого наплыва известий. Бли-и-ин… да мы с Алексом грызлись вечно, как кошка с собакой! Это единственное, что я помню о Воронцове отчетливо.

– Зая, пойми, твои родители в шоке от таких жутких молниеносных событий. Они тебя очень любят и, мне кажется, очень сожалеют о случившемся. Они переживают за свой одуванчик, который совсем не одуванчик. Мне не нравится твое пессимистическое настроение. Ну, что значит, ты – старуха? Тебе всего капельку за тридцать – это раз. Состоявшаяся молодая женщина без подростковых заморочек и дурацкого максимализма – два. Ты красавица, которых по пальцам сосчитать. Когда тебе последний раз давали твой возраст? Я не помню, чтоб такое вообще было. Да, смотри, сколько мужиков по тебе сохнет!

– Лан, я не отношусь к тем безмозглым куклам, которые считают победы и стерегут молодых мужей, днюя и ночуя в салонах, чтобы соответствовать им. Я слегка полновата, и салон красоты, это иногда необходимая мера.

– Что ты несешь!

Но Асю уже было не остановить.

– Да. У меня есть работа, интересы. Дома я сидеть не собираюсь. Я ненавижу вышивать! Ненавижу заниматься домом. Весь день ходи-высматривай, где и что не так лежит, регулярные списки покупок и составление меню на обед и балы. Бесконечные выставки, открытия, бьеннале, благотворительность. Я не такая. – Ася стала кривляться. – Ура! Похлопали в ладоши! Перерезали ленточку, разбили бутылку заморского шампанского. А эта бутылка стоит, как… Для меня благотворительность это подарки и еда деткам, купленные за свой счет. Я лично их везу и радуюсь от маленьких солнышек-улыбок! Я не хочу сказать, что вся благотворительность сплошной фарс, но по большей части это так. Без удовольствия для жертвующих такие мероприятия не обходятся. Спрашивается, а в чем тогда собственно жертва? В моей семье у женщин не принято самовольничать. А я не стану заниматься только тем, что мне позволит муж и когда позволит.

Были планы купить мой журнал. Гарик совсем покатился под откос, я его уже не могу остановить. Не хотела допускать, чтоб он совсем проигрался. Журнал – последнее, что у него есть. Потому продажа за долги, только дело времени и, причем очень малого. А теперь что?

– Ну, придумаешь, что-нибудь! Ты ж у нас гений! Вон Тимура на ноги в два счета поставила.

– Хм… Тимура… Тимур это мелочи были. И потом, Лан, а любовь как же? Хочется, чтоб тебя не только уважал хороший человек, как друга, а чтобы и как женщину любил. Из вынужденных браков, тем более фиктивных, редко что-то путное выходит. А гулять он – налево, я – направо… – Ася вздохнула. – Не о такой семье я мечтала! Ты же знаешь, что об этой ситуации скоро пронюхают, и будут следить за каждым нашим шагом, и фиксировать его на бумаге, подкрепляя фото. Даже подташнивает от таких мыслей. Брак по завещанию просто какой-то, выходит. Был бы крестный жив, он бы обязательно нашел выход…

– Да… Он бы помог и никогда бы тебя не оставил, и странно осознавать, что именно твой любимый крестный имеет самое непосредственное отношение к случившемуся.

– Ирония судьбы.

– Это точно.

– Он бы и не додумался до такого сам, без помощи моего отца и Кошкина. Как-то в детстве, мне лет 15 было, Алексу 11, он гостил у нас, и папа собирался везти его показывать завод и погреба. Я с ними засобиралась, я ж наследница, посмотреть хотела. А отец рассмеялся мне в лицо и сказал, что женщине там не место, что я за глупость придумала с ними ехать. Так и оставил меня дома, а его с собой взял. Тогда я сильно на папу обиделась, а Алекса вообще ненавидеть стала.

– Постой, ты что, никогда в ваших погребах не была? – у Ланы даже рот от удивления открылся.

– Ну, почему же, была, конечно. Через неделю вернулся крестный, и я сбежала после школы к нему на работу. Сказала, что мне очень интересно и он мне такую экскурсию устроил. Закачаешься! Мы даже вино дегустировали. Родителям он сказал, что сам меня со школы забрал. Он верил в меня, Лан. Единственный, кто не отмахивался, а верил. Мне до сих пор, кажется, что отец как не хотел дочь с самого начала, так и не любит меня по сей день. Ладно. Хватит уже плакать! Спасать теперь меня больше некому. Отец так точно не будет признавать свои ошибки. Он и раньше их никогда не признавал, даже если и понимал, что не прав. Придется самой выкручиваться. – Вдруг лицо Аси вмиг просветлело, как будто в комнату ворвался восход солнца. – Получать удовольствие, говоришь? Есть идея!

– Так! Вот этого как раз не надо! – Лана протестующе выставила обе ладони вперед. – Я не это имела в виду. Твое выражение лица! Знаю я, твои аферы. Кто-то поседеет от волнения. Успокойся, пожалуйста, не та сейчас обстановка, не до авантюр.

– Как раз та. И никто играть не собирается. Все будет в самой настоящей реальности. Замуж – так замуж. Слушай! – Ася воодушевленно стала излагать план, родившийся из ниоткуда:

– Я покорюсь решению папы, если он, не глядя, даст денег на покупку журнала. Тем более, что я все равно по-другому и не могу поступить. Алекс получит смирную и согласную со всем жену «синий чулок». От таких библиотечных крыс, как образ Насти, все мужики шарахаются. Так что, посягательств со стороны мистера Любителя Женщин на супружеский долг точно не будет. А там, глядишь, решу, что делать дальше. – Ася снова просияла. – Зато журнал не потеряю, смогу работать, и никто мне не указ. Солдат простушку не обидит, потому мое маленькое хобби будет мне дозволено. А что за хобби, вовсе никому знать необязательно. Только мне нужен хороший адвокат… не просто хороший, а практически адвокат дьявола, как для такого дела… Леснов! – Ася снова расплылась в улыбке, словно Чеширский кот.

– Совсем рехнулась? Федор будет помогать своей женщине замуж за другого выйти?

– Он сделает все, о чем я попрошу, чтобы не потерять место у меня под одеялом.

– Значит, ты вот так собралась посмеяться над Алексом? Но зачем? Он-то ни в чем, по сути, не виноват.

– Да никто не собирается над ним смеяться! Я просто не хочу, чтобы он знал, какова я на самом деле. Моя цель не очаровывать его всеми доступными методами, а поскорее слинять из этого брака любым способом и все! Он сам со мной разведется! Это сладкое слово: сво-бо-да!

– А, о свекрови ты подумала? Ты рассказывала, она милая спокойная женщина, эта Элеонора Павловна.

– А, что свекровь? Думаешь, ей больше понравится стерва, которая каждый день строит весь офис и регулярно изменяет папиным винным шедеврам с мартини сомнительного производства? Мирный тихий «синий чулок» ее никак расстроить не сможет. Алекс вообще-то бабник еще тот. Подумаешь, была одна невестка – станет другая. И он, виноват! Никто его не заставлял тогда в эту историю с наркотой и дракой ввязываться!

– Послушай, но он может сказать то же самое и про тебя.

– Да я вообще представляю, что он обо мне говорит! Воронцов всю жизнь имел все, что хотел, и все это всегда было самое лучшее. Как думаешь, что он скажет о навязанной жене?

– Не знаю… Но ты так долго не выдержишь, в придуманной шкуре. Ты теперь уже не та, что 12 лет назад. Ты – личность. И долго играть не сможешь. Как ты себе представляешь работать на два фронта, ото всех и отовсюду скрываться?

– А, может, мне понравится.

– Ага, как же. Да ты посмотри на себя в зеркало: у тебя осанка королевская. Ты же просто идешь по коридору, а в тебе столько достоинства, что мужики готовы поклониться. Один поворот головы и все поймут, что ты устроила шоу. И вот тогда отец тебя точно по головке не погладит.

– Не преувеличивай, пожалуйста! Если серьезно, я просто не собираюсь терять пять лет жизни. Озолочу Федора, если он поможет мне обыграть ситуацию так, чтобы этот брак рухнул. Вот, дура, сопли уже развесила. Теоретически должен быть выход из этого дерьма. И найти его может помочь только Леснов.

– Ась, по-моему, это как-то некрасиво. Обманывать придется, неудобно…

– Неудобно спать на потолке. Одеяло падает. Ну что, пора вставать и в душ? Мигом на работу собираться. – Ася последовала своим словам. – По телефону закажу билеты.

– Угу. Только меня настораживает волна твоего энтузиазма. По-моему, она разрушительна.

– Некогда плакаться, у тебя еще будет время поподтирать мне сопли.

– Э-эх… Поехали. Слышал бы тебя твой папа! Я лишнее слово у вас в гостях сказать боюсь, чтоб не опозориться. А ты так круто загибаешь. Начинай вживаться в образ запуганной овечки.

– При папе мне полезно будет побыть правильной дочерью, ему после всего волноваться вообще нельзя.

– Ох! Вылечила, похоже, тебя, только не к добру все это, – Лана забрала поднос и пошлепала на кухню. – Не к добру, – продолжала она бормотать себе под нос. – И я могу тебе точно сказать, кто бы еще потащился в такую рань за булочкой для тебя. Он едва тебе тапки в зубах не приносит, а то булочка…

– Так… не забыть, еще отцу позвонить, – Ася засуетилась возле туалетного столика, не уделив внимания ворчанию любимой подруги.

– Ну, здравствуй-здравствуй, Наташенька! – Григорий Филиппович Вересковский обнял и поцеловал жену, встречавшую его прямо в холле их особняка. – Все подготовил, все уладил. Ждем дочь и выслушаем ее решение. По телефону вроде бы голос был не очень жесткий. Прогноз в целом положительный.

– Твои бы слова…, – вздохнула Вересковская.

Наталья Михайловна в свои пятьдесят пять не выглядела на свой возраст. Не тронутые сединой гладкие черные волосы и также нетронутое годами лицо, смуглое от природы, с кожей оливкового оттенка. Все такая же стройная, как и в молодости, строгая и покорная одновременно, она являла собой образ тех женщин, которых сейчас редко можно встретить. Прожив больше тридцати лет, рядом с мужем, в любви и согласии, бок о бок с радостями и несчастьями всегда вместе, она была настоящим титановым тылом своего супруга. А он любил ее, свою Наташеньку, как и много лет назад, хотя и утверждал всегда, что именно взаимное уважение есть прочная основа каждой семьи. А любовь, вроде как, и не причем. Каждая женщина сказала бы про этот союз: вот, что значит, по-настоящему быть замужем.

– Что у Воронцовых?

– Не спрашивай! – Наталья махнула рукой. Когда звонили Алексу, Элеонора не смогла из себя ни слова выдавить, только разрыдалась в трубку.

– Да, дела неважные.

– Куда уж. Мне самой пришлось успокоить мальчика насчет матери и сообщить о гибели Виктора.

– И?

– Старался держаться будто бы, но, как мне показалось, только делал вид. Ты же знаешь, он боготворил отца. А теперь, он вдали от дома, еще и попрощаться не получится. К тому же заварили вы кашу, а детям расхлебывать. Слов нет. – Наталья Михайловна поджала губы и сложила руки на груди, сильнее заворачиваясь в шаль и высвобождаясь из объятий мужа.

– Натальюшка! Душа моя! Ты себе не представляешь, как мне тяжело. Лишь твое понимание и поддержка помогают, – Вересковский тронул жену за плечо.

– Знаешь, Гриша, сейчас я как никогда понимаю, что значит любовь. Потому, что если бы я не любила тебя, мое понимание ограничилось бы этой твоей выходкой и ложью.

– Наташенька, это было непреднамеренно. Столько лет прошло. Я до конца своих дней буду просить у тебя за это прощения… – Григорий Филиппович снова притянул к себе жену и поцеловал в макушку.

– Лучше попробуй теперь его вымолить у своей дочери. – Жестко ответила Вересковская.

– Натальюшка, а я ведь без тебя не справлюсь.

– Пьяный с подписью ты хорошо справился.

– По факту я тогда не пьян был. Завещание на следующий день проверялось, на свежую голову, и подписано было уже в Лондоне.

– Деятели великие! Это ж надо! Практически заговор устроили!

– Поможешь с дочерью? – спросил Вересковский с надеждой в голосе.

– Я не отказываюсь. Но ты ее знаешь. Трудно представить, что она устроить может.

– Я уж и не помню, когда она в последний раз перечила, но тут такое дело. Я озадачен, если честно.

– И я не тешу себя иллюзиями. Настя не так проста, как кажется, Гриша. Посмотрим.

– О-о-о! Медуза Горгона пожаловали в свои владения! Вон как локоны подпрыгивают, того и гляди, ужалят! – сказал молодой человек с папкой из файлов в руках.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю