Текст книги "Гость из прошлого"

Автор книги: Наталия Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

На углу подождали Славу. Как и вчера вечером, они предложили Саше взять их обоих под руку, но она отмахнулась. Провожатые шли молча, периодически поглядывая на Шуру. Она была темнее тучи. Единственное, о чем мечтала, – поскорее оказаться дома в ванной и забыть о своих новых знакомых. На троллейбусной остановке Саша с нетерпением переминалась с ноги на ногу.

– Спасибо, мальчики. Дальше я сама. Компания мне не нужна, – довольно резко сказала она.

– Может, мы хотим провести тебя до самого порога, – улыбнулся Гриша. – Или хотя бы узнать номер телефона.

– Еще чего! – Его мешковатый тулуп выглядел нелепо, рыжие волосы раздражали Сашу. Она с трудом сдерживалась, чтобы не нагрубить. – Всем спасибо, все свободны.

– Пойдем, Гриня. – Слава выбросил недокуренную сигарету, укоризненно взглянул на Лескову. – Мне два раза говорить не надо, а ты чего ждешь?

– Ладно. Если наше присутствие раздражает даму, мы выполним ее каприз.

– Ради бога, поскорее, – дрожащим от избытка чувств голосом произнесла Саша

Гриша сделал глубокий реверанс, поскользнулся, чуть не упал. Слава поддержал его, за что выслушал поток брани.

– Ну, чего ты материшься? – обиженно сказал он.

– Ничего. – Гриша застегнул верхнюю пуговицу тулупа и зашагал обратно к общежитию. Слава поспешил за ним.

Оглянувшись, они успели увидеть, как Саша садилась в троллейбус. Она остановилась на задней площадке, в самом углу у поручня, несмотря на то, что в салоне было много свободных мест. Троллейбус тронулся. За замерзшим стеклом мелькали неясные силуэты машин, домов, строящегося метро. Саша задумалась, не заметив, как приехала до конечной. Еще немного, и она окажется дома. Хотелось верить, что там она почувствует облегчение, а горячая ванна поможет стереть из памяти воспоминания о легкомысленном поступке.

Дома ее ждала записка, зажатая дверной ручкой: «Приезжал, долго ждал. Ты где ночуешь? Юра». Колени подогнулись. Саша села на ступеньки, не замечая, какие они холодные. Сумочка соскользнула с плеча и упала на лестничную площадку. Обхватив голову руками, Лескова застонала. Ей было плохо настолько, что захотелось вырваться за пределы собственного «я», перестать существовать. Если бы только можно было вернуть все назад. Отмотать, перезаписать, переиначить.

Время шло, а Саша все сидела и думала о том, как легко она попала в капкан собственных запретов. Еще несколько дней назад она бы не поверила, что способна на такое, но что сделано, то сделано. Нужно идти дальше. Подтянув сумку, Саша нашла ключ. Только теперь почувствовала, что замерзла. Не хватало простудиться. Она не любит болеть, потому что у нее это всегда получается масштабно.

Открыв дверь, Саша стащила сапоги, бросила на пол дубленку, шапку. Не находя себе места, бродила из комнаты в коридор, из коридора в кухню. Казалось, Шура вернулась в другую квартиру. Но дело было в том, что изменилась она, изменилась безвозвратно. Есть поступки, совершая которые всю жизнь тащишь груз вины и сожаления. Можно делать вид, что все в порядке, что у тебя нет повода вздрагивать и краснеть, оглядываясь назад. Правда тяжелым бременем лежит на сердце. Оно больше никогда не будет биться легко и радостно. Даже в самые счастливые мгновения их омрачит нечто, известное только ему.

Глава 5

Что такое быть не в своей тарелке, Саша прочувствовала не раз. Когда тебе двадцать – это одни ощущения, а когда за сорок – совсем другие. Она понимала, что не должна думать о том, что разрушает ее мир, но в очередной раз оказалась неспособна справиться с собственными переживаниями. Она – психолог со стажем – падала в глубокую расщелину, на дне которой ее ждало жесткое приземление, несовместимое с самой жизнью.

К ней приходили люди, которым она должна была помочь выбраться из сложных ситуаций. Для каждого она находила нужные слова, доказывающие необходимость измениться самому, чтобы изменить взгляд на мир, чтобы вписаться в него и гармонично сосуществовать. Ее благодарили, желали добра и счастья, и теперь, когда Александра осознала, что у нее самой в душе царит беспорядок, ей было неловко принимать все эти проявления признательности.

Александра стала больше курить. Теперь это не напоминало приятный ритуал: мундштук за ненадобностью лежал в верхнем ящике стола, дамские ментоловые сигареты сменили те, что покрепче. Лескова нервничала, перебирала в памяти события двадцатилетней давности и приходила к неутешительным мыслям о непоправимой цепи ошибок. Не желая применять к себе приемы, помогающие обрести душевное равновесие, Саша продолжала бесконтрольное падение. Нервное напряжение достигло апогея. К тому же мужчина, пообещавший в следующий вторник покончить с собой, напомнил о себе. Он позвонил и, не давая Саше вставить слово, еще раз повторил свою угрозу.

– Я не приеду к вам домой, Леонид, но я готова… – Лескова услышала гудки. Она не успела договорить.

Такого неподдающегося клиента у нее давно не было. Вспоминались один-два случая из далекого прошлого, в начале карьеры. Непростое, но интересное время. Набираясь опыта, Лескова совершенствовала свой стиль в общении с клиентами. Саша не собиралась отказываться ни от одного из них. Она помнила почти всех по именам. Они ассоциировались у нее с проблемой, к решению которой приходилось подбирать нужный ключ. Сейчас у нее вырисовались два нуждающихся в неотложной помощи клиента: обещающий совершить суицид мужчина и она сама, погибающая от груза воспоминаний. Назрела необходимость разделить тяжкую ношу.

– Привет, Симона! Как дела? – приняв последнего посетителя, Александра набрала номер своей давней приятельницы.

Они были знакомы задолго до того, как Лескова решила открыть свою практику. Сколько детских воспоминаний. Однако, как это часто бывает, после окончания школы их пути на время разошлись. Редкие встречи сошли на «нет», телефонные разговоры – к поздравлениям с днем рождения, новым годом, да и то, если удавалось вспомнить друг о друге без опозданий. Потом наступил период сближения. Особенно после того, как обе вышли замуж во второй раз.

Саше всегда было доверительно легко с Симоной. Подруга принадлежала к категории активных, непоседливых, успешных женщин – набор качеств, который трудно переоценить в современном мире. Ее второй удачный брак завершал портрет совершенства. Римма Григорьевна не раз ставила Симону в пример менее удачливой и целеустремленной дочери.

Бюрократически проволочки отнимали время и силы. Открытие своей практики с каждым днем казалось все более недостижимой мечтой. Собрав нервы в кулак, Александра не сдавалась. В конце концов, она хотела доказать матери, что ее будущее в ее руках, что оно под контролем. Лескова медленно, но упорно шла к поставленной цели. В какой-то момент она поняла, что без помощи не справится. Тогда и вспомнила о Симоне, отбросив гордость, обратилась к ней. Подруга детства с удовольствием откликнулась. Связи супруга Симоны оказались весьма кстати. Дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, с тех пор Саша чувствовала себя обязанной, а Симона всячески показывала, что ничего особенного не сделала.

– От добра добра не ищут, – с пафосом изрекала она прописную истину.

Сегодня Лескова хотела увидеться с подругой. Знала, что та может оказаться занята, и заранее придумывала вескую причину, которая теоретически могла бы перевесить всю важность дел Симоны.

– Привет, Шурка! У меня все отлично! – звенящий голос подруги контрастировал с вялым бормотанием Лесковой.

– Я тебя уже дня три не слышала.

– Четыре, – засмеялась Симона, – на меня столько всего навалилось. Замоталась – прости.

– Теперь полегче?

– Спасибо, жаловаться не на что. Наверное, пора к тебе на прием, потому что так не бывает. Что скажешь? – усмехнулась Симона.

– Бывает, но нечасто.

– А ты как, Саня?

– Как насчет увидеться?

– Даже не знаю, – протяжно ответила Симона. – Такой завал на фирме. Забыла, когда в последний раз вырывалась куда-то. Кажется, с тобой в бассейн дней десять назад. Кстати, две тренировки по фитнесу пропустила.

– Это ты мне рассказываешь? Я изнывала от скуки без тебя.

– Брось, Сашка. Ты ведь туда не ради меня ходишь.

– Ладно, о фитнесе потом поговорим. Есть темы поважнее. Давай сегодня встретимся.

– Не знаю, даже не знаю, – задумчиво произнесла Симона.

– Брось, я ведь тебя не в тур по Италии приглашаю, а кофе выпить в «Европе».

– Шурочка, зайка моя, я очень-очень хочу сказать «да», – Симона вздохнула. – Я перезвоню тебе через час, идет? За это время постараюсь кое-что уладить.

– Хорошо. Я еще буду на работе.

– Слушай, что-то мне твой голос не нравится.

– Наконец-то до тебя дошло.

– Стоп! Что случилось?

– Мне плохо, Симка, – тихо сказала Саша, закуривая очередную сигарету. Громко выдохнув в трубку, она перевела дыхание. – Плохо, как никогда.

– Значит, аутотренинги не помогают?

– Абсолютно.

– Других поучаешь, направляешь, убеждаешь, а себя?

– С собой всегда сложнее, – вздохнула Лескова.

– Понятно. Нужна служба спасения.

– Спасай!

– И это говорит опытный психолог!

– Я не узнаю себя, – призналась Лескова. – Не думала, что могу так расклеиться.

Она хотела в эту же минуту сказать о том, что пережила сильное потрясение, что после похорон Ильи ей вдруг стало так пусто, как будто она похоронила собственного сына. Господи, да о чем это она? Своим детям она даже не позволила появиться на свет. Она их убила. И все эти годы жила относительно спокойно. Она жила для себя, не желая больше выходить замуж, порхала, как бабочка, от одного романа к другому, от одних отношений к другим, но наступил момент, когда все вокруг поглотила пустота. Жизнь складывается не так, как она мечтала, а она только и делает, что решает чужие проблемы, восстанавливает чей-то покой. Не пора ли помочь самой себе? Вот и Симоне позвонила от отчаяния. Поможет ли ей разговор с подругой, у которой и без ее проблем хватает головной боли?

Настроение катастрофически падало, как вдруг Сашу осенило: с кем ей нужно пообщаться, так это с Прохоровым. То, что происходит, касается их обоих, и никак не объяснить успешной, жизнерадостной подруге всю горечь, разлившуюся внутри. Значит, не стоит тратить на это время. Кофе в «Европе» откладывается.

– Алло, Сашка, ты что замолчала?

– Знаешь, наверное, я погорячилась, – Александра решительно затушила сигарету, – не стоит вмешивать тебя в эту историю.

– Да что с тобой такое?

– Правда, Симка, я разберусь. Все будет нормально. Извини, что я тебя потревожила.

– Ты как с чужим человеком со мной говоришь, – обиженно произнесла Скуратова.

– Тебе показалось.

– Хорошо, я приеду. Говори, где и когда встречаемся?

– Нет, не нужно. Это была плохая идея. Извини. Я перезвоню.

Александра положила трубку. Какое-то время, покусывая губы, смотрела на телефон. Наверняка Симона в недоумении. Объясняться с ней придется, но не сегодня, не завтра. Саша уже жалела, что под влиянием импульса растревожила подругу. Теперь не обойдется без вопросов. Симона из тех, кто любит ясность. И все-таки ей придется усмирить свое любопытство. По крайней мере, до тех пор, пока Саша сама во всем разберется.

Открыв записную книжку, нашла номер телефона Прохорова. Оказывается, она не забыла его. Решительно нажимая кнопки, не боясь попасть на его жену. Мама успела рассказать, что она давно живет в своей квартире, а Дмитрий Ильич – в своей. Правда, это в одном доме, через подъезд, но все же не вместе. Сложные отношения. Райского гнездышка не получилось, так что семья существовала фиктивно. Два дома, две судьбы, которые связывал единственный сын. Теперь какое-то время они будут общаться по инерции, связанные одним горем, пытаясь заглушить неуемную боль утраты. Потом либо снова будут жить вместе, либо разъедутся, мечтая больше никогда не видеться.

– Слушаю вас, говорите. Алло!.. – Александра едва узнала его голос. Раньше она говорила, что отличит его из тысячи, что никогда не забудет этот необычный тембр, проникающий в тебя и вызывающий безотчетное доверие.

Первый раз, когда Дмитрий Ильич обратился к ней, она растерялась, потеряла дар речи. Это было неожиданное потрясение, в котором так нуждалась Саша. Она ждала события, которое затмит неприятные впечатления от ее взросления. Она мечтала, чтобы появился некто, способный ее остановить. Сначала Будинцев, потом Гриша и Слава, этот список рос с невообразимой быстротой. Однако из чувства противоречия, не желая подчиняться доводам рассудка, она знакомилась с новыми молодыми людьми, кокетничала, давала повод надеяться.

Один из тех, на кого обратила внимание, – Роман Муромов, Мурик. Он учился в параллельной группе и с первых дней учебы бросал на Сашу влюбленные взгляды. Не заметить их было невозможно. Как это обычно бывает, о взаимности не могло быть и речи. Высокий, худощавый, сутулившийся, он почти каждый день умудрялся поджидать ее у институтского крыльца. Чаще он ничего не говорил. Казалось, ему достаточно видеть ее, слышать ее смех, голос, а она откровенно издевалась над ним. Чувства этого парня Александра не воспринимала серьезно, поэтому была с ним жестока и резка.

– Совсем Мурик голову потерял, – смеялись однокурсницы, обращаясь к Саше. – Ты бы помягче с парнем, а то на него смотреть жалко.

– Выходи за меня… – однажды предложил он, глядя на Александру взглядом, полным обожания. Тогда она впервые поняла, что ему не до шуток. – Я давно хотел тебе это предложить, но не решался.

– Мы разговаривали несколько раз, как ты можешь? – удивилась Саша. – Замуж – это ведь на всю жизнь. Во всяком случае, я хочу один раз и навсегда!

– Я тоже!

– Мы совсем не знаем друг друга. Мы не можем даже говорить ни о чем подобном.

– Я знаю о тебе все, что мне нужно, а ты можешь спросить о чем угодно. У меня от тебя секретов нет!

– Не нужно, Рома. Спасибо тебе. Ты хороший, ты очень хороший.

– Не отказывай сразу. Я буду ждать.

Рома никак не подходил под параметры того, о ком грезила Александра. Юноша проявлял завидное постоянство – с первых дней знакомства он смотрел на нее с восхищением. Сашу не раздражала его преданность, не более того. Чем больше доказательств искренности чувств Муромова получала Лескова, тем меньший ответный интерес он вызывал в ней. Именно в это время в ее жизни появился Прохоров. То есть сначала Римма Григорьевна вернулась с курорта и сообщила, что познакомилась с великолепным человеком, Аркадием Стрельниковым, а потом он пришел к ним в гости. Пришел с другом.

Они были такие разные: спокойный и рассудительный Дмитрий Ильич и ершистый, непоседливый Аркадий Семенович. Но Саше не было дела до Стрельникова. Она находилась под впечатлением от голоса, внешности и манер Прохорова. Он был сама уверенность, само совершенство, к тому же обладал превосходным чувством юмора. Саша оценила это в первую очередь, добавив его, как бонус, к обаятельной улыбке, дерзким глазам.

Она тоже понравилась ему с первого взгляда. Это было очевидно. Даже Римма Григорьевна, озабоченная собственными любовными перипетиями, не преминула заметить:

– Шурка, а Дмитрий в тебя влюбился.

– Мам, ты со своим Аркадием разбирайся, а я как-нибудь сама, – Саша ершилась по инерции.

– Ну, извини, дорогая. Просто я старше и в жизни повидала немало, – улыбнулась Римма Григорьевна и шепнула дочери на ухо: – Он в нокдауне, воспользуйся этим.

– Что еще скажешь?!

– Отличная партия. Он перспективный врач. Если попадет в хорошие руки – карьера обеспечена. Прислушайся, Шура! Ты же знаешь, я нечасто пристаю к тебе с советами.

Это была сущая правда. Обычно Римму Григорьевну абсолютно не интересовала личная жизнь дочери. Саша успела привыкнуть к этому и поэтому не нуждалась в комментариях, пожеланиях. Она знала, что в состоянии самостоятельно разобраться с возникшей ситуацией. Взрослый мужчина, робеющий в ее присутствии как мальчишка, – это было нечто новое, гарантирующее острые ощущения. Тогда ему не стоило большого труда привлечь ее внимание. Он был ей интересен одной сумасшедшей разницей в возрасте – пятнадцать лет. Саше льстило его внимание, его застенчивость, когда она пыталась вести себя раскованно. Но вот парадокс: очень скоро все то, что влекло Александру к Прохорову, с еще большей силой отвернуло ее от него. Ничего серьезного так и не получилось. Она поняла, что не сможет быть с этим мужчиной и в горе, и в радости. Открытие поначалу выбило ее из колеи, вызвало саднящее чувство вины, а потом переросло в равнодушное созерцание его паники, его разочарования.

С высоты прожитых лет можно было попытаться понять причину столь резкой перемены в ее настроении, но Саша не делала этого никогда. Тогда она сказала себе, что есть два варианта. Первый – никто не виноват в произошедшем. Второй – виноваты оба. Философское умозаключение, совершенно неконкретное, безликое, удовлетворяло Лескову все эти годы. Разбираясь в судьбах своих клиентов, Саша умело отметала любые намеки периодически пробуждающейся совести высветить темные пятна своей судьбы. Она не хотела увеличивать количество своих промахов. А сейчас убеждала себя, что звонок Прохорову после стольких лет молчания, после всего, что их связывало, не станет еще одним звеном в цепи непоправимых ошибок.

– Алло! Вас не слышно… – устало произнес Дмитрий Ильич, но Лескова молчала, закрыв микрофон ладонью.

Она не могла заговорить. Ведь это очень важно, какими будут ее первые слова. После их встречи на похоронах прошло всего два дня. Мужчина, которому она выражала соболезнования, был ей не знаком. Он не имел ничего общего с дерзким, в меру самоуверенным Дмитрием Прохоровым, каким она запомнила его. Этого постаревшего, располневшего мужчину с пустыми, потухшими глазами она не знала. Он вызывал не восхищение, а жалость. Разрушительное чувство. Под его воздействием все поступки обречены на неудачу и напрасно надеяться на что-то созидательное.

Саше хотелось плакать. От спазма в горле мог спасти глоток минералки. Дрожащей рукой Саша потянулась к стакану. На том конце телефонного провода положили трубку. Спустя пару минут, она снова набрала номер, намереваясь извиниться. Она обязательно найдет нужные слова. Хотя наивно надеяться, что Прохоров обрадуется ее звонку.

– Алло! Говорите же… – он устало вздохнул. – Отзовитесь или больше не звоните.

– Дима, здравствуй, – выдохнула Саша.

– Кто это? – равнодушно поинтересовался Дмитрий.

– Саша Лескова.

– Саша? – в голосе никаких эмоций. Все верно. Сейчас его вряд ли можно чем-то удивить.

– Ты можешь говорить?

– Могу.

– Извини, это я только что звонила. Услышала твой голос и растерялась.

– Это на тебя не похоже.

– Мы все меняемся.

– Согласен. Что ты хотела, Саша?

– Узнать, как ты?

– Плохо.

– Я могу помочь, – неожиданно произнесла Саша.

– Не помню, чтобы я просил об этом.

– Дима, нам нужно встретиться.

– Что? – Прохоров закашлял.

– Дима, давай встретимся.

– Третий день, как я похоронил сына, – мрачно произнес Прохоров. – Ты считаешь, я созрел для выхода в свет?

– Ты меня неправильно понял.

– Извини, если у тебя все, я бы предпочел попрощаться.

Саша закусила губу. А на что она надеялась? Ее звонок – нелогичное звено давно разорванной цепи. Сколько лет они не виделись, не разговаривали? Даже вспомнить трудно. Наверное, пару лет назад она случайно увидела его на одном из перекрестков: Прохоров сидел за рулем «пассата», выглядел усталым, и поэтому Саша, проходившая мимо в потоке пешеходов, решила не привлекать к себе внимание. Она могла легенько стукнуть по бамперу и, улыбнувшись, помахать рукой, но вместо этого гордо продефилировала мимо. Тогда она решила, что говорить не о чем. Сейчас она пыталась снова вторгнуться в его жизнь. Лескова затруднялась ответить, кто больше нуждался в этом: она или убитый горем Дмитрий Ильич?

– Дима, я психолог. У меня кабинет на Правдинской. Я хотела помочь тебе пережить… справиться с…

– Как ты собираешься мне помочь, если не можешь даже в телефонном разговоре подобрать слова? – Прохоров вздохнул. – Да и к психологу приходят без приглашения, по необходимости, насколько я понимаю.

– У нас с тобой особый случай.

– У нас? Оставь, Саша. Не знаю, зачем ты звонишь, но я давно считал, что ты живешь на Марсе, а я – на Земле. Это расстояние непреодолимо. – Последовала пауза, во время которой Александра услышала характерный булькающий звук. – Это я налил за царство небесное моего Илюши.

– Ты один дома?

– Да.

– А Света? – в этот момент Лесковой было не до деликатности.

– Она у себя, – Дмитрий нехорошо засмеялся. – Мы пьем отдельно, но по одному поводу.

– Не нужно, Дима… – Саша крепко сжала телефонную трубку.

– Какое тебе дело, девочка? – он непроизвольно обратился к ней так, как делал это в пору их короткого романа. – Зачем ты объявилась? Живи своей жизнью. Каждый выбрал свой путь. Надеюсь, ты счастлива, а меня жалеть не нужно. Спасибо за сочувствие. Я вобрал его, как губка воду. Прощай.

Он снова положил трубку, и на этот раз Александра не собиралась перезванивать. Она глотала слезы, пытаясь закурить последнюю сигарету. Зажигалка выдавала яркую искру и только. Это была та самая последняя капля. Лескова швырнула зажигалку, измяла в пальцах сигарету. Коричневый табак рассыпался по столу, клавиатуре ноутбука.

– Идиотка… – прошептала Саша, вытирая бегущие слезы.

Она точно знала, что не успокоится до тех пор, пока в этом кресле напротив не будет сидеть Дмитрий Ильич. Кажется, у них много общего. Несмотря на то что ее записали в марсианки, проблемы Александры оставались вполне земными. Их разрешить непросто, но попытаться стоит.