Текст книги "Смерть под золотым дождем"

Автор книги: Наталия Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

Трифонов похвалил себя за то, что решение жениться на Люции не было спонтанным, как в своё время с Анитой. Теперь же, несмотря на любовь, пылающую в его сердце, он выждал продолжительное время. С Люцией судьба столкнула его, вернее, бросила под колёса его автомобиля в конце августа. Он тогда как раз возвращался со свидания с Мариной, которой ясно дал понять, что собирается вернуться к ней. Большинство решат, что он обманул Марину. Но это не совсем так. Ведь Гордей тогда был с ней искренним, он на самом деле собирался вернуться в старую семью. Но, наверное, правильно говорят в народе: разбитую тарелку не склеить. И в то же время, если бы в его жизни не появилась Люция, он бы вернулся к Марине. И его жизнь потекла бы ровно и гладко по проторённой колее. «Какая тоска», – подумал Гордей, оглядываясь на своё прошлое.

Гордей напряг память и вспомнил, что с Люцией они встретились двадцать первого августа, то есть лето уже было на исходе, и его последние дни отпылали, как цыганский костёр в ночи. Неслышно подкралась рыжая тёплая кошка-осень и убаюкала своим обманчивым теплом. А потом пришла мягкая зима. Никаких тебе морозов, только лёгкий пушистый снежок. Нежданно холодным оказался март. Гордей Тимофеевич невольно вспомнил любимую присказку бывшей тёщи: «Марток, надень семь порток». Но всё проходит, как всё-таки был прав мудрый царь Соломон, и холодный март тоже прошёл. Апрель этого года оказался плаксой, почти каждый день лили дожди, притом медленные и унылые. Они стекали по оконным стёклам, как слёзы по щекам. Но были они тёплыми и довольно скоро растопили остатки снега. На обочинах дорог появились цветки мать-и-мачехи. «Как всё-таки странно устроен человек, – думал Гордей, – цивилизация, казалось бы, приложила массу усилий, чтобы уничтожить всё живое, естественное вокруг него и заставить человека жить в виртуальном мире. Так нет же! Мало у кого не дрогнет сердце от умиления, глядя на эти беззащитные цветки, бесстрашно поднимающие жёлтые солнышки своих головок чуть ли не впритык к колёсам проносящихся мимо автомобилей». Но больше всего Гордей любил май с его переменчивым теплом, лёгкой прохладой, кистями черёмухи и сирени. Только май в этом году выдался жарким, никакого тебе похолодания во время цветения черёмухи и распускания листьев дуба.

В воскресенье Гордей пригласил Люцию в кафе на набережной. Это было одно из его любимых мест для отдыха. Когда-то давным-давно он водил сюда в выходные детей. Заказывал им раковые хвостики. Их очищенными подавали в серебристых вазочках. Потом всей семьёй ели мороженое. «Неужели всё это было?» – удивлялся сам себе Гордей. Неожиданно он спросил Люцию:

– Ты хочешь иметь детей?

– Хочу, – не раздумывая ни минуты, – ответила она, – мальчика и девочку.

– Я тоже хочу, – улыбнулся он и ласково сжал её руку.

Они сидели на террасе кафе, и ветер, дующий с Волги, обдувал их лица, не давая задохнуться от жары. «Интересно, каким будет лето?» – думал он, планируя увезти Люцию на Средиземное море. Он уже приглядел для неё эксклюзивный купальник. И с удовольствием представлял, как будут пялиться на неё всякие там мачо и ронять слюни до пупа. «Виноград зелен», – злорадно подумал он.

– Гордей, ты о чём задумался? – окликнула его Люция, но так как он отозвался не сразу, тряхнула его за плечо.

– Извини, – очнулся он.

– Интересно, о чём ты думал? – поинтересовалась она с лукавой улыбкой. – Вид у тебя был такой же довольный, как у кота, съевшего целую крынку сметаны.

– Я думал о нас, – улыбнулся он в ответ и коснулся её светлых шелковистых волос.

– То есть ты думаешь о нас, а меня в свои думы не посвящаешь, – изогнула она кокетливо и одновременно обиженно бровь.

– Я как раз собирался объявить тебе о своём решении, – проговорил Гордей.

– О каком таком решении?

– Вернее, о предложении.

Она посмотрела на него вопросительно.

– Я предлагаю тебе стать моей женой!

– Но у тебя уже есть жена, – напомнила она, и глаза её наполнились грустью.

– Да какая она мне жена?! – вырвалось у Гордея. – Гадюка!

Реакция девушки на его слова была неожиданной.

– Ты не должен так говорить о женщине, с которой живёшь! – расстроенно воскликнула Люция.

– Я тебе сто раз говорил, что не живу я с ней!

– Так говорят все женатые мужчины. – Она поджала губы и отвернулась от него.

– Я не все! – рявкнул он и, смягчившись, спросил: – Ты согласна выйти за меня замуж?

– Что ты, – воскликнула она испуганно, – я не хочу разбивать твою семью.

– Она уже давно разбита! Когда до тебя это дойдёт? – начал раздражаться Гордей.

– Нет, на чужом несчастье счастья не построишь, – вздохнула Люция печально и добавила: – Ты можешь ещё помириться с женой.

– Не говори глупостей! Тем более что мы с тобой любим друг друга.

Люция неожиданно заплакала. Гордей собрался утешить девушку. Но тут точно вихрь ворвался на террасу. Ещё никто ничего не успел сообразить, как Анита, пролетев мимо нескольких столиков, оказалась возле Люции, впилась в её густые волосы и с криком:

– Потаскушка! Я научу тебя, как чужих мужиков уводить, – стащила девушку со стула. После чего женщины стали кататься по полу.

Трифонов сначала остолбенел, а потом бросился разнимать их. Но ему никак не удавалось оттащить одну от другой. На помощь ему бросились охранник, а потом и официант. Женщин с трудом растащили в разные стороны. Анита вырвала у Люции клок волос и разорвала верх платья, оцарапала щёку, она же расцарапала лицо охраннику, официант пострадал меньше, у него всего лишь отлетела пара пуговиц.

Люция тоже нанесла урон Аните, защищаясь, она оставила на её лице длинную царапину, которая начиналась под глазом, шла через всю щёку и заканчивалась на подбородке.

Трифонову еле удалось замять скандал. Он вовсе не хотел, чтобы красочные фото его жены и любовницы появились в местных СМИ. Да и сам он не хотел становиться героем жёлтых страниц. Однако чаша сия, несмотря на заплаченные деньги, его не миновала. Вероятно, кто-то успел заснять драку на сотовый. Снимки хоть и были сделаны наспех, позволяли всем желающим полюбоваться на драку, устроенную Анитой. Все, кто знал Трифонова, Анну и Люцию, легко могли их узнать. Да и заголовки бросались в глаза: «Уважаемый бизнесмен Гордей Тимофеевич Трифонов устраивает поединки между женой и любовницей! Дамы и господа, делайте ставки!»

– Тьфу ты, дьявол! – плевался от злости Гордей Тимофеевич, но поделать ничего не мог. Время у нас такое! Ничего нельзя скрыть от любителей рыться в грязном белье.

К тому же позвонила дочь и процедила ядовито:

– До чего же ты, папочка, докатился. Мне стыдно перед знакомыми за такого папашку.

Сын не снизошёл даже до выговора, он со своей семьёй уже давно игнорировал всё, что писалось и говорилось об отце. Трифонов перестал для него существовать.

Весь день Гордей звонил Люции, но её телефон не отвечал. Двери квартиры она ему не открывала. А собачник Пётр Степанович Летунов, вечно торчащий на улице со своим мопсом, доверительно сообщил, что девушка дома не появлялась.

– Откуда вы знаете?! – завопил Гордей.

– Когда она дома, – терпеливо объяснил собачник – у неё всегда окно на кухне открыто. Разве вы сами этого не замечали?

После того как сосед напомнил о привычке Люции и днём и ночью в тёплое время года держать окно на кухне открытым, Гордей понял, что девушки на самом деле нет дома. Закрывала окно она, только когда уходила из дома.

Выходит, что Люция и вправду отсутствовала. Но куда она могла пойти? Куда? – задавал он себе один и тот же вопрос. Утром он кинулся к бутику и узнал, что она не вышла на работу. Ольга рассказала Трифонову, что Люция звонила хозяйке и сказала, что заболела.

– Вы бы, Гордей Тимофеевич, съездили к ней домой, – посоветовала девушка, с нескрываемым сочувствием глядя на потерянного Трифонова. «Вот попал мужик», – думала она. Как и большинство жителей города, она уже узнала из газет о произошедшем скандале между Люцией и женой Трифонова.

– Был я уже у неё дома, – вздохнул Гордей, – нет её там.

– Тогда даже и не знаю, чем вам помочь, – проговорила девушка. Гордей Тимофеевич был симпатичен Ольге, и она считала, что Люции повезло. И даже где-то чуточку завидовала ей. «Будь я на месте Люции, – думала Ольга, – то не стала бы кочевряжиться, а развела его с женой и женила на себе».

Трифонов решил дать Люции успокоиться и съездить к ней домой ещё раз, только вечером. На этот раз окно было открыто, но она не открыла ему, хотя звонил он долго и упорно. Пришлось уйти. Не ломать же дверь. Чтобы не терять время даром, Трифонов стал посылать ей корзины цветов, которые курьерам было велено оставлять возле квартиры.

Когда корзины заполнили лестничную площадку и соседи стали ломиться в дверь, Люция открыла и позволила перетаскать все корзины в квартиру. Правда, тут же попросила соседей забрать хотя бы часть из них своим жёнам и подругам. Большинство из них не заставили себя упрашивать. Анатольич, сосед с верхнего этажа, взял четыре корзины. Когда его спросили: зачем тебе? У тебя же нет ни жены, ни подруги, – Анатольич огрызнулся, не вашего, мол, ума дело, кто у меня есть, а кого нет. Позднее тётя Фрося сообщила, что видела, как сосед торговал ими у дороги, продал корзины с цветами за бесценок.

Гордей Тимофеевич несколько раз на дню звонил Люции, посылал эсэмески, объясняя, что его вины в случившемся нет. И он тоже страдает.

Наконец она ответила ему:

«Твоя жена всё ещё любит тебя!»

«Вздор! – написал он и тут же добавил: – Она просто не хочет потерять мои деньги».

«Не верю, – написала Люция, – не в деньгах счастье».

«Ты наивна, как ребёнок, – умилился он, – и совсем не знаешь жизни».

«Нет, нет, я не верю тебе».

«Хорошо, – терпение Гордея закончилось, – веришь ты мне или нет, я развожусь со своей женой! Теперь я понимаю, что мне нужно было сделать это раньше, тогда бы ничто тебя не останавливало».

«Может быть», – неожиданно для него написала она.

«Лёд тронулся», – подумал Трифонов.

«Давай встретимся, Люция».

«Хорошо, ты можешь прийти ко мне вечером».

«В семь?»

«В семь».

Обрадованный, Гордей примчался к ней с огромным букетом пионов.

– Я заказал столик в «Серже», – поспешил он с порога обрадовать любимую.

– Сегодня я предпочла бы остаться дома, – призналась она.

– Почему?

– Боюсь, что твоя жена снова выследит нас! – Люция дотронулась пальцами до лица. – Я так боялась, что от царапин, оставленных когтями твоей жены, у меня останутся следы на всю жизнь.

– Ничего не останется, – оптимистично заверил он её, – уже сейчас почти ничего не заметно.

– Я всё равно боюсь, – тихо призналась девушка. – Теперь я, наверное, всю жизнь буду ходить по улицам и оглядываться.

– Выбрось из головы все свои страхи. Я уже сказал Аните, что, если она попробует устроить ещё один скандал, я упрячу её за решётку.

– И она поверила тебе? – грустно усмехнулась Люция.

– Ещё бы! – подмигнул ей Трифонов. – Знаешь, кто у меня в дружках ходит?

– Понятия не имею, – честно призналась де– вушка.

– Тогда тебе лучше и дальше оставаться в неведении. Спать крепче будешь, – покровительственно засмеялся он и спросил: – Так мы идём в ресторан?

– Гордей, – жалобно проговорила она, – давай в следующий раз.

– Давай, – согласился он. Люция показалась ему такой испуганной и беззащитной, что у Гордея от жалости к ней сжалось сердце в груди.

– Мне нужно позвонить и отменить заказ, – сказал он, и она благодарно кивнула ему в ответ.

Они провели вдвоём тихий, уютный, почти семейный вечер.

– Я так благодарна тебе, – сказала она.

– За что?

– За всё это. – Она скромно потупила веки.

– Я тоже благодарен тебе, – сказал он.

– За что?

– За то, что ты поняла, что жить с Анитой невозможно.

Она ничего не ответила ему. Спать они в этот вечер легли рано. Не совсем спать, конечно…

Глава 6

Вернувшись, домой, Трифонов жену не застал.

– Где она может шляться? – недовольно проворчал он.

Телефон Аниты был отключён. Пометавшись по пустому дому, Гордей лёг спать и проспал до полудня. Проснувшись, он нутром почуял, что жена дома. Привёл себя в порядок и отправился выяснять отношения. Анита сидела в столовой в полном одиночестве и пила кофе. Услышав шаги мужа, она даже головы не повернула.

– Нам нужно поговорить, – сказал Гордей.

– Тебе надо, ты и говори, – презрительно отозвалась она.

Тон жены не прибавил Гордею Тимофеевичу хорошего настроения.

– Всё, змея подколодная, – объявил ей Трифонов, – я подаю на развод.

И куда только подевалось всё напускное спокойствие супруги. Анита пришла в бешенство,

– Что? – взвизгнула она. – Тебе мало того, что ты изменяешь мне с всякими девками, так ты ещё и кинуть меня решил! Ничего у тебя не выйдет! Я не то, что твоя тихушница первая жена Маринка. Даже судиться с тобой не стала, удовольствовалась тем, что ты ей бросил с барского плеча. А ведь добрые люди порассказали мне, что она пахала наравне с тобой. Обобрал её до нитки!

– Не ври! Я честно отдал жене её долю!

– Как же, отдал ты! Живоглотина! А Маринка твоя дура набитая!

– Закрой рот, – рявкнул Трифонов, – и не смей своим поганым ртом трогать имя Марины.

– Ах, святая Марина, – насмешливо воскликнула Анита, вскидывая руки вверх. – Что же ты бросил свою святошу? Молоденького мясца тебе, старому козлу, захотелось?

– Умолкни, гадюка! Так бы и придушил собственными руками. – Гордей непроизвольно вытянул обе руки вперёд и зашевелил пальцами.

– Так бы, да не так бы, – она сунула ему под нос фигу, – руки у тебя коротки!

– Это мы ещё посмотрим, – пригрозил он, – у кого руки короткие, а у кого длинные.

– И смотреть нечего! Если не прекратишь с этой девкой таскаться, я ей серной кислотой в зенки бесстыжие плесну! Будет знать, как чужих мужиков из семьи уводить!

– Окстись! Можно подумать, что ты не увела меня из семьи.

– Я просто взяла то, что плохо лежало, – усмехнулась Анита, – можно сказать, валялось без присмотра.

Они бы могли ещё долго скандалить. Но Анита должна была сегодня ехать в ресторан на юбилей одного из своих друзей. Трифонов, естественно, отказался составить ей компанию, и она, испепелив его на прощанье взглядом, уехала одна.

– Слава тебе господи! – вырвалось у Гордея. – Тишина наступила.

Он остался в доме совсем один. И подумал о том, что надо бы завести собаку. Вон у соседа справа от них, кажется, даже три. Однако все его размышления о собаке были пустым звуком. Гордей Тимофеевич не был готов посвящать своё время животным. Ему и людей хватало. На работе от людей вообще некуда было деться. А дома всегда была их домработница Елена Павловна Ревунова. С раннего утра до позднего вечера она перемещалась из одного помещения в другое, следя за порядком в доме. Свою городскую квартиру Ревунова сдавала и жила на полном обеспечении в доме хозяина. Такое положение дел устраивало не только саму домработницу, но и супругов Трифоновых. Но сейчас Елены Павловны в доме не было уже неделю, она была в отпуске, отпросилась, чтобы помочь дочери с дачей и детьми. И Анита отпустила её неожиданно легко. Гордей ещё подумал тогда подозрительно: «Что это на неё нашло?» – но быстро выбросил эту мысль из головы.

Была у Трифоновых ещё приходящая горничная Варвара Михайловна Климова – девушка немолодая, но сноровистая. Жила она неподалёку, поэтому согласилась приходить чаще, при необходимости не только убираться, но и готовить. Однако Трифоновы дома, особенно в будни, ели редко. А если и ели, то заказывали готовую еду на дом. Гостей к себе в последнее время почти не приглашали. Самому Гордею было не до гостей, а Анита перестала приглашать своих многочисленных приятельниц, чтобы лишить их возможности совать свой нос в её разладившуюся семейную жизнь. И так уже многие из них, не особо скрывая своего мнения, намекали Аните, что она сама во всём виновата.

Может, и виновата, так что с того, её никто с любовником не подлавливал, а Гордей не скрывает своих отношений с этой продавщицей, взявшейся неизвестно откуда. Анита точно знала, что по бутикам муж не ходил, Гордей и его пассия вращаются, по крайней мере, вращались до того момента, как эта приблудная втёрлась в доверие к её мужу, в совершенно разных сферах, так что по всему выходило, девица сама его где-то подцепила. Именно так Анита и объясняла сложившееся положение вещей самым близким из приятельниц, которые, кто на самом деле вполне искренне, а кто и притворно, сочувствовали ей. Во всяком случае, слушали внимательно.

«Пусть слушают, – думала про себя Анита, – а в дом пока приглашать никого не хочу». Она и сама при любом удобном случае ускользала из дома. Тем более что у неё всегда было куда уйти, где и с кем весело провести время. Жаль только, что пришлось перестать встречаться с Игорьком. Как только у неё появились ощущения, что муж сел им на хвост, Анита сразу бросила молодого любовника. Она не могла позволить себе рисковать. Анита не сомневалась в том, что кто-то донёс на неё мужу. И притом этот человек находился в близком круге. Сначала она подумала на домработницу Елену Павловну. Ревунова могла подслушать её телефонные разговоры с Игорем. Но, хорошенько раскинув мозгами, поняла, что это не она. Ревунова настолько хорошо относилась к Гордею, что не стала бы чернить в его глазах жену. Не её метод. Теперь её вообще какое-то время не будет дома. Анита отпустила домработницу, чтобы насолить мужу. Когда в доме была Елена Павловна, она старалась следить за тем, чтобы хозяева питались правильно. Особое внимание в этом вопросе она уделяла хозяину, считая, что в его возрасте нужно быть особенно аккуратным с всякими готовыми блюдами не домашнего приготовления и тем более фастфудом. Питанием хозяйки Елена Павловна интересовалась мало, считая, что в желудке этой молодой здоровой лошади и долото сгниёт без особого ущерба для самой Аниты. Что уж тут скрывать, недолюбливала свою хозяйку Ревунова, хотя, естественно, хозяйке свою неприязнь не демонстрировала. Деньги ей Трифоновы платили немалые, и Елена Павловна за место держалась. Ей нужно было помогать дочери растить детей. Зять был невеликий мастер зарабатывать деньги.

Солнце клонилось к закату, когда Гордей Тимофеевич стал собираться на встречу с Люцией. Они договорились провести сегодняшний вечер в клубе «Рыжая ослица». Трифонов, конечно, предпочёл бы встретиться в кафе, но клуб так клуб. Выбрала его Люция, уверенная в том, что Аните не придёт в голову разыскивать их в этом клубе.

Гордей сказал возлюбленной, что сегодня Анита нигде не станет их разыскивать, так как сама отрывается в ресторан на день рождения приятеля и навряд ли выйдет оттуда раньше трёх-четырёх часов утра.

– Но ресторан к этому времени закроется, – возразила Люция.

– Не волнуйся, у них там всё схвачено. Хозяин ресторана – дружок именинника. Так что гулять будут, пока сами не выметутся.

– Всё равно, – упрямо твердила Люция, – в «Рыжей ослице» безопаснее.

Гордей, не желая расстраивать свою боязливую возлюбленную, согласно кивнул. То, что клуб считался молодёжным, не сильно напрягало Трифонова, ведь он не считал себя стариком.

Май в этом году выдался необычайно жарким, даже после захода солнца в воздухе стояла невыносимая духота. Следователю Александру Наполеонову снился ночной кошмар: огромная страшная баба– яга посадила его на лопату и теперь старалась просунуть в раскалённую печь. Шура отчаянно сопротивлялся, упирался и ногами и руками, звал на помощь друзей, и в тот миг, когда зловредной старухе уже почти удалось просунуть лопату в геену огненную, Наполеонов закричал:

– Мама! – И проснулся.

Только, похоже, сделал он это зря. По крайней мере, особого облегчения пробуждение ему не принесло. Воздух в комнате плавился от жары. А за окном, несмотря на ночное время суток, температура давно преодолела рубеж в +35 oС.

Он же, замотавшись на своей работе, так и не удосужился починить не вовремя сломавшийся кондиционер. Да и кто ж мог предположить, что в мае будет такая жара? Шура сполз с мокрой от его пота простыни и босиком вышел в коридор. Дойдя до комнаты матери, он тихонько поскрёбся в дверь.

– Что случилось? – сонно отозвалась Софья Марковна.

– Ма, пусти своего горемычного сына погреться.

– Что?!

– Тьфу ты! Прохладиться.

– Шура! Что случилось?

– Кондиционер не фурычит! – жалобно проговорил Наполеонов. – Ма! Я сейчас запекусь в собственном соку!

Дверь распахнулась. На пороге в тонкой ночной рубашке стояла Софья Марковна.

– Ма! Какая ты красивая! – невольно вырвалось у Наполеонова.

Лунный свет, сочившийся сквозь тонкую занавеску, обволакивал женщину невесомым куполом и превращал в неземное существо. В русалку! Ундину! Тихо-тихо, как сонный ночной прибой неведомого моря, шумел кондиционер. Благодатная свежесть.

– Ты любоваться мной пришёл или поспать в прохладе? – сердито спросила Софья Марковна.

– Поспать, ма, – смиренно отозвался сын.

– Тогда иди и спи, – кивнула она головой в сторону дивана.

Шура тихо вздохнул и покорно потопал в указанном направлении. Спустя минуту он уже спал. А Софья Марковна думала о том, что Шуре обязательно нужно жениться, иначе ей так и придётся присматривать за ним самой до глубокой старости. Вот завтра нужно не забыть вызвать мастера, чтобы отремонтировал кондиционер в комнате сына. Сам он опять забудет.

В доме частного детектива Мирославы Волгиной, подруги детства следователя Наполеонова, кондиционер тоже не работал. Но вовсе не потому, что сломался, а потому, что его там отродясь не было. Несмотря на все усилия её помощника Мориса Миндаугаса, она и слышать не хотела об этой технике.

– Вспомни о своих несчастных американских братьях, – говорила она всякий раз укоризненно, и Морис умолкал, так как ему не хотелось в сотый или даже тысячный раз выслушивать печальную историю о гибели 34 американских легионеров после 49-го ежегодного съезда Американского легиона, состоявшегося в 1976 году в гостинице в Филадельфии. О безопасности современных кондиционеров он рассказывал ей уже много раз. Но она в ответ только снисходительно хмыкала. И Миндаугас решил не тратить нервы на пререкания и смириться.

Спасало то, что Мирослава, Морис и кот Дон жили в коттедже, который утопал в густой зелени сада. На участке было озеро и били многочисленные поливочные фонтанчики, так что жара ощущалась не так сильно, как в раскалённом мегаполисе.

Проснувшись утром, Наполеонов решил, что ночевать сегодня поедет к Волгиной, тем более что там у него имелась своя комната. Она так и называлась – Шурина.

Мирослава с Морисом всегда были рады видеть его у себя. Миндаугас к тому же прекрасно готовил, а Шуре даже в жару всегда хотелось съесть всё, что подавалось на стол.

Но вот только планам Наполеонова отдохнуть от жары у друзей не суждено было сбыться. Едва он вошёл в свой кабинет, как зазвонил стационарный телефон.

– Тут я, – отозвался следователь.

– Саша, – раздался в трубке голос его начальника Солодовникова.

– Слушаю, Фёдор Поликарпович.

Солодовников был единственным в окружении Наполеонова, кто называл его Сашей, а в официальных случаях Александром Романовичем и никогда – Шурой, даже в неформальной обстановке, например, на даче на шашлыках или на корпоративах.

– Саша, у меня для тебя срочное задание.

«А когда было несрочное», – уныло подумал Наполеонов.

– Поезжай на труп. – И полковник назвал адрес.

Наполеонов тяжело вздохнул и отчеканил:

– Есть!

– Вот и лады, потом доложишь. – Фёдор Поликарпович уже собрался положить трубку но, подумав, добавил: – Будь осторожен и внимателен. Убит крупный бизнесмен Гордей Тимофеевич Трифонов.

Наполеонов понятия не имел, кто это такой. Но решил не приставать к начальству с расспросами. Приедет на место и сам всё увидит. А для уточнений существуют родственники, вот их-то в первую очередь он и расспросит.