Текст книги "Книголюб"

Автор книги: Наталия Доманчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Мысль есть сила

Соня пришла от Вероники, прилегла на кровать и, едва коснувшись головой подушки, заснула. А проснулась резко от шума кастрюль на кухне.

За окном было темно. Она посмотрела на часы: начало одиннадцатого. Как она умудрилась заснуть днем? Видимо, очень устала и организму нужно было восстановиться, вот он и отключился. Что же она ночью делать будет?

Соня потянулась к телефону и увидела сообщение от сына:

«Мам, как дела? У нас уже отбой. Как твоя рука?»

Она сразу набрала текст: «Все хорошо, Матюш, пришла домой и заснула».

«Правильно, отдыхай! Целую», – ответил сын, пока Соня пыталась сесть на постели: тело ломило, и голова гудела.

Хороший у нее сын, добрый, человечный. Одно время Соне было ужасно обидно, что его бабушки не любят.

Ее мать, Николь Демьяновна, не любила ни Соню, ни старшую дочь Милану. Постоянно им говорила:

– Ваше в этом доме – только говно. Вот его забирайте и убирайтесь куда глаза глядят!

Девочки росли как трава и полностью были предоставлены самим себе. Потом, правда, Соня заметила, что ее мать проявляет некую заботу о внучке, которую родила Милана. Но вот на внука она совсем не смотрела, даже ни разу не подошла к нему. Соня чувствовала, что ее мать ненавидит мужчин, видимо, даже в меленьком Матвее она уже видела мужчину и испытывала к нему нелюбовь.

Вторая бабушка, мать Максима, невзлюбила внука из-за Сони, потому что не могла смириться с ужасным выбором своего сына. Как раз в то время, когда Матвею было пару месяцев, Ариадна Адамовна нашла для Максима «хорошую, славную девушку» с приданым.

– Хороших мужчин еще щенками разбирают! – это была ее любимая фраза.

Максим на приданое не клюнул, чем очень разочаровал мать, и даже попробовал отгородиться от нее на время.

Правда, ему это не удалось. По сей день его мать имела на сына огромное влияние, и девушка уже смирилась с этим…

Соня всунула ноги в тапки и пошла на кухню.

Максим сидел на табуретке, уткнувшись в телефон и пил чай с ватрушками.

Соня присела на стул, Максим даже не посмотрел на нее, только глаза скосил, когда она положила на стол загипсованную руку.

– Макс, я поговорить с тобой хочу, – сказала тихо, а он на секунду перестал жевать и тяжело выдохнул.

Конечно, Соня очень боялась делать шаги, которые ее заставляла совершать Вероника. Всю дорогу до дома она размышляла – справится ли она? Сможет ли прожить без него? Ведь сейчас она его хоть видит, а иногда даже спит с ним в одной постели и прикасается к нему…

Соня любила Максима. Он был единственным мужчиной в ее жизни, и другого рядом она даже не представляла. Она знала, что такое любовь! Это не когда ей было хорошо с ним – это она звала счастьем, а когда невозможно жить без него.

И если она сейчас решится сжечь все мосты, тогда что получит? Холодную постель навсегда? Одиночество? Горькие слезы отчаяния по утрам и вечерам?

Соня тоже тяжело выдохнула и четко произнесла:

– Я думаю, что нам надо расстаться.

Наконец-то Макс поднял на нее глаза, посмотрел внимательно и хмыкнул.

Это могло означать только одно: Макс и так не считал, что они когда-то были или есть вместе. Поэтому Соня попробовала объяснить ему:

– Когда-то наши пути пересеклись, но сейчас они параллельные, и мне бы хотелось начать новую жизнь.

Максим дожевал ватрушку, допил чай и сказал:

– Соня, я знаю, что ты не сильна в геометрии, но если линии когда-то пересеклись, то они не могут быт параллельными.

– Могут. Это разные линии. Когда-то мы сошлись в одной точке. Но та жизнь закончилась. Лет десять назад, а может и все двадцать. Я хочу начать новую, – повторила она. – Я хочу замуж и настоящую семью.

– Опять двадцать пять. А я не собираюсь жениться. Меня полностью устраивает моя жизнь! – Максим вскочил, подошел к окну и встал к Соне спиной.

– Я не за тебя замуж хочу. Поэтому мы должны расстаться, и тогда я начну все по-новому.

Он с насмешкой оглянулся, посмотрел на Соню и как-то надменно улыбнулся.

– Начинай. Кто тебе не дает?

– Ты. Я не люблю сквозняки.

Максим еле слышно зашипел, намекая на то, что не понимает, о чем она говорит.

– Чтобы начать новую, мне надо закрыть дверь в старую. Я не могу стоять в дверях и искать новую. Нужно старую закрыть, тогда появится новая.

– От меня ты что хочешь? – он опять уставился в окно.

– Чтобы ты ушел.

Максим резко обернулся и засмеялся. У Сони даже мурашки по телу пробежали. Как она любила его смех, когда он вот так запрокидывает голову и хохочет. У нее в груди все трепетало от его хриплого голоса и ужасно хотелось схватить его лицо, притянуть и впиться губами. Все же она сумасшедшая! Как она будет жить без этого смеха и его улыбки? На кого она будет смотреть по утрам, проснувшись ни свет ни заря? Кого она будет кормить завтраками и ужинами, ведь она научилась так вкусно готовить! Она точно дура… но обратного пути нет. Нужно пробовать. Соня чувствовала, что должна поменяться, что больше тянуть нет ни желания, ни времени.

– Вообще-то это моя квартира, нет? – спросил он, и его настроение кардинально изменилось – он прищурился и сжал губы.

– Хочешь, чтобы я ушла? – тихо спросила она.

Максим хмыкнул:

– Заметь, не я это предложил…

Соня кивнула, что поняла, встала и направилась в коридор. Она видела, как Максим засунул руки в карманы брюк и тяжело выдохнул, видимо, хотел ей что-то сказать, но она очень быстро юркнула в комнату сына и закрыла за собой дверь.

Как хорошо она знала эту позу – он нервничает. Нет, он взбешен. Когда нервничает, он только волосы взъерошивает или рукой по скуле проводит. А вот эта поза: ноги широко расставлены, кулаки в карманах, взгляд прожигающий… после Максим может легко накричать, и даже обозвать. Это случалось, правда, редко, но Соня забыть такое не смогла, как ни старалась.

Сейчас, на ночь глядя, собирать чемоданы и уходить в никуда не было смысла. Да и сил тоже. Соня решила подумать об этом утром. Сейчас ей хотелось только лечь в постель и плакать. Но она решила отложить и слезы на завтра, Соня чувствовала, что день будет сложным, если не сказать роковым.

Где-то в глубине души она надеялась, что Максим зайдет в комнату, возьмет ее за руку и потащит в спальню.

А там она, может, и передумает… жила же она как-то тридцать семь лет? Проживет еще столько же. Не все так ужасно в ее жизни. Есть судьбы и похуже…

Но к ней никто не зашел, а вскоре она услышала, как хлопнула входная дверь.

Макс ушел.

Ну что ж, он сделал свой выбор. А она завтра утром сделает свой. И назад уже дороги не будет! Вот это она понимала очень четко, смирилась и приняла как должное.

Глава 4

Утопии утешают

Соня проснулась рано, только начало светать. Ворочалась в постели и настраивалась на сложный день.

Эта квартира принадлежала Максу, он ее купил, как только заработал первые деньги – пятнадцать лет назад.

Матвею тогда было чуть больше трех. Это было сложное время и для Максима, и для Сони. Они были такими молодыми и глупыми!

И верили в то, что если любят друг друга, то все у них получится!

Они не учли главного – мать Максима против того, чтобы они были вместе и даже появление внука не переубедило ее в этом.

Как только Соня узнала, что беременна, она призналась сестре. Вернее, все произошло не так. Соня забыла в ванной тест на беременность с двумя полосками. Сестра его нашла, сразу доложила маме, и они обе устроили скандал.

– Где ты жить со своим ребенком собираешься? – кричала Милана.

– Опять на мою шею все сядете? – это уже была мать.

Конечно, Соне слушать такое было обидно, тем более что она уже три года как сама зарабатывала себе и на одежду, и продукты в дом приносила. Если и были нахлебники в их семье, то точно не она, а Милана со своей дочкой Варей.

Потом Соня призналась Максиму. Не сказать, что тот обрадовался, но не отказался, и то хорошо. Сказал, чтобы девушка оставила ребенка, а чуть позже он все решит. Какой у него тогда был план Соня так и не узнала. Она думала, что ему нужно время, чтобы

подготовить Ариадну Адамовну. Но эта женщина жила только по своим правилам, а если кто-то хотел их поменять, то ему приходилось подстраиваться под нее.

Соня продолжала жила в квартире матери в отдельной комнате с сыном, Максим у себя – с мамой и братом, иногда молодые встречались, гуляли с коляской, украдкой целовались и любили друг друга.

Отношения с мамой любимого мужчины у Сони не сложились сразу. С первого взгляда. Когда Максим их познакомил, она кинула презрительный взгляд на девушку, отвернулась и ушла. Потом она сказала сыну, чтобы он никогда не приводил в дом эту «мокрицу» и избавил ее даже от звука ее имени.

– Мама, ну почему? Ты можешь ответить? – допрашивал ее Максим.

– Посмотри на нее и на себя. Она вообще тебе не подходит!

– Внешне? Почему? Она самая красивая девушка в школе! Ты знаешь, сколько у нее поклонников! А она выбрала меня.

– И знать не хочу. Потому что сразу видно, что она шалава. Ты, к сожалению, пока еще не умеешь отличать порядочных женщин от блядей. Но то, что ты мне скажешь спасибо, я даже не сомневаюсь. Не сейчас, конечно, а когда ума наберешься.

Так что Ариадна Адамовна была беспрекословна и сразу сказала свое категоричное «нет!»

– Твоей женой станет умная и интеллигентная девушка, которую я сама лично тебе подберу.

– Мама, Соня ждет ребенка, – тихо пытался образумить мать Максим.

– Пусть ждет. Это ее проблемы. Раз у нее нет мозгов предохраняться, кто ей доктор? Что еще раз доказывает, что она шлюха!

– Это и мой ребенок тоже.

– А вот это еще проверить надо!

Когда у Максима появились деньги, он первым делом купил квартиру. Тогда ему просто повезло: продажа была срочная и эта жилплощадь обошлась ему в два раза дешевле рыночной стоимости. Это были шикарные три комнаты: из одной Соня сделала спальню, из другой детскую, а в гостиной она планировала принимать гостей.

Ариадна Адамовна, узнав, что сын приобрел недвижимость, устроила невероятный скандал: с неотложкой, валерьянкой и сердечным приступом. Очень скоро она поняла, что сын все равно не выгонит на улицу женщину с его ребенком, и заставила Максима переписать квартиру на ее имя.

Да и потом все движимое и недвижимое имущество, которые приобретал Максим, были записаны на нее.

– Я никогда вас не предам! А вот ваши женщины оберут вас, как липку! Слушайтесь маму, она желает вам только самого лучшего.

На сегодняшний день этой даме принадлежали три квартиры и два автомобиля. И еще стоит заметить, что она никогда не работала. По крайней мере, сколько ее знала Соня, Ариадна Адамовна была домохозяйкой.

От мужа, который умер, когда Максим заканчивал десятый класс, у нее осталась ведомственная трехкомнатная квартира, которую она быстро приватизировала и оформила на себя. Ну и третья жилплощадь, на которую деньги тоже дал Максим, по документам принадлежала Ариадне Адамовне, но в ней поселился брат-близнец Павлик, когда женился.

Внешне братья были похоже как две капли воды, а вот характерами, мимикой, жестикуляцией и прочим – это были два абсолютно разных человека.

Вообще, их семья была странной: мать с отцом были расписаны, но отец с ними не жил, приходил раз в месяц, пил чай на кухне и приносил деньги, завернутые в газету. С мальчиками никогда не гулял, мог только спросить: «Как учеба?»

Павлик был более разговорчивым. Он любил хвастаться и постоянно приносил отцу медали и грамоты. Тот все это добро рассматривал рассеянным взглядом и выдавал свое коронное: «Молодец, Павлуша».

Макса никто не хвалил. Не за что было. Учился он неважно, медалей не имел, словом, был самым обыкновенным мальчиком.

После смерти отца братья узнали, что у того была другая семья, но развестись с их матерью он не мог из-за работы, поэтому просто жил с другой женщиной, а числился мужем Ариадны Адамовны. Максим даже слышал, что у него есть сводная сестра, но никогда не виделся с ней и тему эту не поднимал, чтобы не расстраивать мать.

С Павлушей Максим никогда не находил общий язык, даже в детстве. А сейчас и подавно, хотя мать по этому поводу постоянно ворчала и поучала:

– Это твоя кровинка! Ты за него в ответе! Он твой младший брат! – причитала она и отчитывала Максима.

Младшим он был всего на пару минут, но заботиться о нем заставляли с детства и по сей день.

Сейчас же Павлуша проживал в купленной Максимом квартире со своей женой Оксаной.

До этого у Павлуши была Танюша, Светлуся и еще десяток других девушек, которых прельстили симпатичная физиономия Павлика, его автомобиль и квартира, так же купленные на деньги Максима.

– А кто еще поможет, если не родной брат? Где они жить будут, со мной? Нет, Максим, ты, как старший брат, просто обязан обеспечить Павлушу жилплощадью! – доказывала мать старшему сыну.

Макс редко спорил с матерью. Наверное, потому что очень скоро понял, что бесполезно. Все равно будет так, как сказала она, только он еще нервы свои побережет, если не будет упрямиться и доказывать свою точку зрения.

В эту квартиру, где проживала Соня с сыном, Ариадна Адамовна совсем не заглядывала. Хотя поначалу, как только Максим стал хозяином, она пыталась стать полноценной хозяйкой и наутро, как только солнце взошло, заявилась. Сразу, заглянув в спальню, она сказала сыну, чтобы он выставил из их квартиры «эту шлюху». Она была уверена, что сможет выгнать Соню с маленьким Матвеем. Но Максим тогда заявил:

– Это мой дом, и я буду распоряжаться, кто здесь будет жить!

Но Ариадна Адамовна, казалось, его даже не услышала, потому что в тот же вечер устроила новоселье: пригласила трех своих подруг, принесла с собой еду, пять бутылок шампанского и собиралась отметить это мероприятие без ведома людей, которые там проживали. Женщины заявились все после обеда, Ариадна Адамовна открыла дверь своим ключом, и все уселись на диване в гостиной отмечать новоселье.

Соня была ошарашена визитом, но ничего ей не сказала, зашла с Матвеем в детскую и не выходила.

Женщины чуть пошумели, но театр без зрителей – скучное мероприятие, и Ариадна Адамовна стала провоцировать Соню на скандал. То крикнет, чтобы она ей бокалы принесла, то вдруг ее от шампанского мутит, и она требует белого вина купить. Причем срочно! Соня терпела до позднего вечера все выступления несостоявшейся свекрови, но когда та обозвала Матвея выродком и пообещала подружкам, что она его и его мать, указывая на Соню кривым пальцем, выбросит из этой квартиры, то девушка не выдержала и за шкирку вытолкала на площадку главную героиню представления. Ее подружки покинули сцену сами.

Так как спектакль был прерван, финал пришлось доигрывать чуть позже, правда, с другими зрителями: был инсценирован грандиозный скандал, за которым последовало недельное пребывание в больнице в предынфарктном состоянии и, как итог, мировая договоренность между мамой и сыном. Они сошлись на решении, что Ариадна Адамовна больше никогда не придет в квартиру Максима, но тогда тот переписывает эту жилплощадь на ее имя.

От воспоминаний об Ариадне Адамовне Соня скривилась, всунула ноги в тапочки и поплелась на кухню.

Она решила собрать всего один чемодан, все равно больше унести не сможет, одна рука в гипсе, только другая свободная. Возьмет необходимые вещи и несколько пар обуви. А вот что делать с картинами? С красками? С мольбертом? Как все это перевезти?

Соня была прописана в квартире матери, куда и собиралась переехать и уже представляла себе, как мать начнет кричать, обзывать ее… и Милана ей в этом поможет, она не сомневалась.

Семья у Сони тоже была странной.

Отца она никогда не видела. Милана – ее родная сестра, старше ее на два года. Один ли был у них отец? И кем он был? Мать не любила, когда ей задавали такие вопросы, и никогда на них не отвечала.

Соня допила чай, осмотрела родную кухню, мысленно попрощалась с ней, сполоснула посуду, которая лежала в раковине, и поплелась собирать чемодан.

Через час она стояла на пороге. Покидать эту квартиру было больно: она сама лично занималась ремонтом, обставляла ее мебелью. Пусть по документам она была не ее, но Соня любила эти восемьдесят квадратных метров уюта и тепла. И уходить ей было тяжело.

Ничего! Сейчас отнесу вещи в дом матери и вернусь за картинами, – подумала Соня. Ей до конца недели надо было закончить два портрета, так что все равно сюда она еще вернется.

Главное – договориться с родственниками. Она имеет право проживать там, где прописана!

Соня вызвала такси и уже через пятнадцать минут была у родного подъезда.

Но разговор не задался с самого начала. На пороге ее встретила Милана, и, когда увидала чемодан, сразу догадалась, что сестра собирается поселиться у них:

– В смысле, ушла от Макса? А мы тут при чем? Где ты собираешься жить?

– Я тут прописана. И одна комната, это как минимум, принадлежит мне!

– Какая комната? – закричала Милана. – В одной живу я, в другой Варя, в третьей мама. Где ты собираешься жить?

Варя – дочь Миланы, ей недавно исполнилось двадцать. Милана родила ее в десятом классе от какого-то парня, которого никто никогда не видел, но сестра гордо называла его мужем, хотя они никогда не были расписаны, и Варя носит фамилию Миланы – Яблонева. Мужа звали Витей, он трагически погиб как только Милана забеременела и после этого девушка всем рассказывала, как безумно он ее любил, как они мечтали прожить вместе до конца дней и что она единственная в их семье, которая не одиночка, от которой отказались их мужчины, а вдова. Она считала себя лучше и выше Сони, ведь Максим даже разговоров про брак не вел, да и мать тоже упрекала, что та наверняка не помнит даже имени их с сестрой отцов.

Девушке с трудом удалось запихнуть чемодан в коридор и закрыть за собой дверь.

– Перевози свою Варю к себе в комнату.

– Возвращайся к своему придурку Максиму, пока не поздно! Я тебе серьезно говорю, ничего у тебя не выйдет! Он богатый Буратино, пусть купит тебе отдельную квартиру, если вам не живется вместе.

– Я буду жить там, где имею право, поняла? – Соня, не разуваясь, зашла в комнату Вари и оставила свой чемодан у шкафа. – Вернусь через полчаса! Прошу освободить мне мою спальню.

Пока Соня не переехала в квартиру, которую купил для них Макс, эта комната действительно была ее. Но сейчас, конечно, вернуть ее будет очень сложно. Соня понимала это. Сестра слыла ужасной скандалисткой, и переспорить ее было практически невозможно. Но у Сони не было другого выхода… Поэтому ей придется бороться!

Милана не останавливаясь кричала и грозилась позвонить матери.

– Звони, кто тебе не дает? – согласилась Соня и вышла в подъезд.

Пока она шла к метро, ей в голову пришла идея – перевезти все свои рабочие инструменты к деду Грише. Он не будет против, если она какое-то время поработает у него. А в квартиру матери она будет приходить, только чтобы переночевать.

Соня так и сделала: забрала все необходимое и на такси поехала к деду Грише.

Дед был рад ее видеть, а когда она ему рассказала, что ушла от Макса, долго молчал и наконец предложил:

– У меня останешься. Твои тебя заклюют, не дадут нормальной жизни. Я помню, какая ты была дерганая, когда с ними жила, да к своему Максиму бегала.

– Григорий Саныч, да вы что! Нет, все будет хорошо! Я только ночевать туда буду ходить.

– Я кому сказал? Быстро перевози свои вещи ко мне. Ты мне как родная. – Он махнул рукой: – Не как, а родная. Так что поезжай, и чтобы через полчаса была тут с вещами.

Тяжелый день выдался! Соня готовилась к нему, но, когда поднялась на третий этаж и увидела у двери родной квартиры свой чемодан, не поверила, что сестра могла так поступить. Соня уверенно достала ключи из кармана и попыталась открыть замок, но с другой стороны был всунут ключ, и ее не входил.

– Зря пытаешься! – услышала за дверью голос Миланы. – Возвращайся к своему миллионеру. Мать сказала, что не желает тебя видеть.

Ну что ж… злость только нарастала, и Соня решительно набрала номер матери.

– Чего звонишь? – ответила родительница. – Милаша все тебе разъяснила! Возвращайся к своему миллионеру. А нас, несчастных и нищих, оставь в покое!

Больше всего на свете Николь Демьяновна любила пожаловаться на свою судьбу.

С самого детства Соня слушала рассказы, как той не везет, про судьбу-злодейку, злой рок и завистников.

А сейчас она ей заявила:

– Уходи по-хорошему! Это моя квартира! И комнату Вари не смей трогать!

Когда у Миланы появилась дочь Варя, мать изменилась. Кажется, внучка была единственным человеком, которого ее мать полюбила и заботилась она о ней так, что «залюбила»: девочка выросла наглой, вечно огрызалась и с матерью и с бабушкой, делала только то, что хотела, и никого не слушала.

До того дня, как родилась Варя, Николь Демьяновна работала на двух работах: на почте и сторожем на складе. Дома появлялась в шесть вечера, варила макароны или картофель в мундирах, открывала рыбные консервы – это и был их ужин. Иногда из тех же консервов варила суп, который девочки никогда не ели, а она их обзывала, говорила, что они перебирают харчами, и сама неделю питалась этими помоями. Когда Соня начала зарабатывать на картинах и карикатурах, под покровительством Григория Саныча, то стала покупать свежее мясо или рыбу, сама готовила, вечерами пекла пироги и ватрушки.

Но и тогда Николь Демьяновна была недовольна своими дочками:

– Что это за бурду ты сварила? Таким только свиней кормить!

Она цеплялась и унижала дочек по любому поводу:

– Какая музыкалка? Ты что, петь умеешь? Может ты еще потребуешь, чтобы я тебе пианину купила?

– Ты рисовать надумала? А кто тебе эти краски покупать будет? Может, сразу в Третьяковку пойдешь и повисишь там? Расскажешь им, какая ты талантливая!

– Вон, по телевизору девушки как красиво танцуют! А вы, две уродины, чего дома сидите и ничем не занимаетесь? Только на шее моей сидите!

– Ты шить одежду собралась? Ты совсем дура, что ли? Ты же ничего не умеешь! У тебя руки из жопы растут.

Когда родилась Варя, все поменялось: Николь Демьяновна уволилась с почты и весь день проводила с внучкой. Денег катастрофически не хватало, Милана тогда тоже перестала шить на заказ, потому что малышка постоянно плакала. Молока было очень много, сестра только тем и занималась, что кормила новорожденную и после сцеживалась, но девочка все равно не наедалась и постоянно кричала.

Все материальные проблемы тогда легли на Соню, и она еле успевала учиться, чтобы прокормить семью.

Николь Демьяновна так и не вернулась на почту, а Милана, когда дочери исполнилось три года, продолжила шить на дому. Только она вдруг «поумнела и перестала шить за копейки, а стала ценить себя и брать серьезные заказы за достойные деньги». Таких заказов были единицы. Кому нужен пиджак за пятнадцать тысяч рублей, когда такой же можно купить за три-пять тысяч?

Поэтому у Миланы было мало клиентов, и все они были с нестандартной фигурой. Сестра и по этому поводу ворчала: оказывается, она мечтала шить одежду для моделей, а не для «толстых теток, которые в двери не пролазят».

Малышка Варя не знала отказа, была балованной, крикливой, скандальной. Если не выполняли ее прихоти – падала на пол и билась в истерике, а потом вставала и дубасила или свою мать, или бабушку.

Такой же вредной она и выросла. В свои двадцать лет Варя вела распутный образ жизни: всю ночь где-то гуляла, приходила домой в десять утра, ложилась спать, просыпалась к вечеру и опять собиралась на вечеринку.

Она нигде не училась и не работала. Деньги ей выдавали бабушка, которая по ночам так же работала сторожем, и мама, которая теперь бралась за любой заказ, только почему-то их все равно было очень мало. Почти каждый месяц они одалживали деньги у Сони и никогда не отдавали.

– У тебя что, это последние деньги? Нарисуешь еще себе! Мне за коммуналку заплатить надо. Между прочим, ты тоже там прописана, и я плачу за тебя! – это была мама.

У Миланы были другие доводы:

– Ты бы хоть что-то купила своей племяшке! Что ты за тетя? Я твоего Матвея вечно задариваю подарками!

Пока Матвей был маленьким, все подарки были от одной толстой клиентки, довольно состоятельной дамы. Та шила одежду только у Миланы и никогда не приходила без подарка: то старый велосипед сына принесет, то качели, то детские мальчиковые вещи. У нее был сын, лет на пять старше Матвея, и все его вещи и игрушки она приносила Милане. А та дарила их Соне, которой это и не нужно было, Матвея полностью обеспечивал его отец. Зато в ссорах Милана не забывала напомнить, что «она поднимает и обеспечивает племянника».

И вот сейчас Милана не впускала сестру в квартиру, где она была прописана, и кричала, чтобы та убиралась по-хорошему.

Соня поняла, что разговаривать бесполезно, подхватила чемодан и поплелась к лифту.

Вскоре она опять оказалась у деда Гриши.

– Вот умница. Проходи. Я уже тебе комнату освободил. Не переживай ты только так! На тебе лица нет!

– Они не пустили меня в квартиру, – Соня не выдержала и разревелась.

– Бог им судья. Не бери в голову! Тебе есть где жить. Это твоя квартира!

Соня еле успокоилась, вытерла слезы и набрала Веронику. Но когда рассказывала ей все, что произошло за сегодня, опять не выдержала и разрыдалась.

– Вот же уроды! И ты еще думала, менять ли свою жизнь? – возмутилась Вероника.

– Менять! Еще как менять!

– А знаешь что, дорогая? А не поехать ли нам с тобой в Испанию?

Соня вытерла слезы и даже решила пошутить:

– Испания в чем провинилась?

– Давно хотела отомстить этим амигосам за то, что наш плов обзывают паэльей. – Она хихикнула и чуть замявшись продолжила: —Я заплачу за тебя, не переживай. Полетим в Барселону!

– Да у меня есть деньги! Просто… мы же не планировали…

– А что нам стоит поменять наши планы? Все равно с этим гипсом мы нормально работать не сможем.

– Ник, мне надо хотя бы два дня. Закончить два портрета. Я не могу подвести заказчика. И деньги у меня есть! Я сама за себя заплачу. У меня визы нет. Вот это проблема.

– Фигня это. Привези мне сегодня же свой загран, и послезавтра у тебя все будет. Как раз успеешь закончить свои картины. Давай, жду, не тормози!

Соня положила трубку и виновато посмотрела на деда.

– Правильно, дочка. Поезжай в свою Испанию и развейся. Сходишь в «Прадо», поглядишь на «Три грации».

– «Прадо» в Мадриде, а мы в Барселону собираемся. Но ничего, я и туда поеду.

– Умница. Иди, поешь! Я гречку и сардельки отварил.

Соня съела всего пару ложек каши и выпила чашку растворимого кофе. Дед только косился на нее, но не заставлял, видел, что девушка очень расстроена.

Потом она отвезла свой заграничный паспорт подруге, а когда вернулась, уже был вечер.

Соня очень ждала звонка от Макса, но в ту первую ночь, когда она ночевала на новом месте, так и не дождалась.

Он позвонил только следующим утром:

– Ты это серьезно? – вместо приветствия спросил он.

– Серьезней некуда.

Макс молчал, Соня слышала его тяжелое дыхание и решила сказать то, что запланировала:

– Не звони мне больше никогда. И не ищи меня. Я для тебя умерла. Пока.

И положила трубку.

В эту же секунду ее от страха бросило в дрожь, и дыхание сбилось.

Все-таки она сделала это. Смогла. Самой не верилось, но она решилась на этот шаг.

Она еще несколько минут смотрела на телефон, в надежде, что он зазвонит, но, когда поняла, что все кончено, как-то обреченно выдохнула и очень быстро успокоилась.

Она сможет жить без него!

Сможет!