Текст книги "Книголюб"
Автор книги: Наталия Доманчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Наталия Доманчук
Книголюб
Глава 1
Нет худа без добра
Соня поднялась со стула и распрямила спину. Чуть покрутила шеей и вытянула руки вверх, потягиваясь. Посмотрев на свою работу, слегка кивнула, в одобрение. Уже третий день она ее писала и сейчас, когда картина была закончена, довольная, улыбнулась: раздельные разноцветные мазки масляной краски радовали глаз и сверкали как единый, структурный живописный организм. С полотна на нее смотрела девушка в лодке, а на заднем фоне виднелись яркие кувшинки и плакучие ивы. Соня еще раз обошла картину, любуясь свой работой со всех сторон, и взяла с тумбочки телефон. Три пропущенных. От Максима.
Она вздохнула – сейчас он опять будет ее ругать.
– Да, Макс, ты звонил? – спросила она и приготовилась слушать тирады в свою честь.
– Тебе совсем насрать на нас? Ты вообще в курсе, что мать третий день лежит и не встает?
– Нет. Откуда мне это знать? Она не хочет меня видеть.
– А может, это ты не хочешь ее видеть? Мне она говорит именно это. И еще то, что у тебя нет ни души, ни совести!
Соня кивнула и пнула под кровать тапки.
Что еще может сказать сыну его мать, которая ненавидит ее? Ариадна Адамовна вечно занята, а если Соня приходит без приглашения, не стесняется и выпроваживает ее. Зато если той вдруг что-то надо, то Соня всегда крайняя.
– Я сейчас поеду к ней…
– Да уж будь добра! – крикнул Максим и бросил трубку.
Соня виновато выдохнула и пошла одеваться.
До дома несостоявшейся свекрови две станции на метро или пять остановок на автобусе. Метро Соня ненавидела.
Можно было бы и прогуляться, конечно, но она решила, что если встреча пройдет хорошо, то сделает это на обратном пути. А сейчас надо поскорей купить какие-то фрукты, йогурты и поспешить.
Маршрутное такси подошло быстро, Соня уселась на сиденье в первом ряду, но даже не успела погрузиться в свои грустные думы, как резко вылетела на водителя, испуганно расставляя руки в стороны.
Через час она уже лежала на больничной койке с гипсом на левой руке. Кроме этого перелома, у нее еще была небольшая ссадина на ноге и царапина на лице.
Пострадавших в аварии было пятеро, и всем уже оказали первую медицинскую помощь. Водитель маршрутного такси не пострадал, а вот тот, кто был за рулем внедорожника и врезался в маршрутку, оказался в реанимации.
– Останетесь на ночь тут, – доложил врач и поправил Соне повязку на ноге.
– Зачем? Я хорошо себя чувствую.
– Вы головой сильно ударились, нам нужно вас понаблюдать.
– Погодите, – взволнованно заговорила Соня, – я нормально себя чувствую, а эта царапина на лице – сущий пустяк.
Врач подошел и дотронулся до затылка Сони.
– Чувствуете эту шишку? – спросил он.
Да, Соня скривилась от боли и согласилась. Но через минуту стала подниматься с кровати.
– Вы куда? – поинтересовалась медсестра, которая ставила укол второй пострадавшей в аварии девушке.
– В туалет, – еле слышно ответила Соня.
Подниматься было тяжело, почему-то болело все тело, не только голова и рука.
– По коридору до конца, слева увидите дверь.
Соня кивнула и морщась от боли вышла из палаты.
Она достала из кармана телефон и набрала Максима. Тот долго не поднимал трубку, но наконец-то ответил.
– Макс, я в больнице. Попала в аварию.
Он молчал.
– Ты меня слышишь?
– Слышу. Что случилось?
Соня чувствовала, что Макс взбешен, пытается совладать с собой и не наорать на нее.
– Села в маршрутку, а в нее врезался внедорожник. Перелом руки. И еще что-то с головой…
– С головой это у тебя с рождения… – он выдохнул.
Оскорблений не удалось избежать. Ну что ж, Соня сама виновата, вечно впутывается в такие нелепые истории.
В прошлом году на ровном месте связку на ноге порвала, три года назад случился перелом среднего пальца на руке, и такие неприятности с ней случались постоянно.
– Я останусь тут на ночь, выпишут только завтра. Надеюсь.
– Хорошо, – устало ответил Максим.
Соня положила телефон в карман и поплелась в палату, но услышала позади себя возглас:
– Яблонева, ты что ль?
Соня оглянулась и охнула. Перед ней стояла бывшая одноклассница – Терехова Вероника. Когда-то они были лучшими подругами, но после выпускного вечера Вероника укатила в Америку и с тех пор они не виделись.
– Ника… – Соня растерянно улыбнулась.
– А я стою и думаю: ты, не ты?
Вероника очень сильно изменилась. Если раньше у нее была кличка «Рыжая бестия», то сейчас перед Соней стояла красавица блондинка. Правда, с теми же мелкими кудрями. И узнала она ее именно по ним.
Вероника подошла ближе, и только тогда Соня обратила внимание, что у подруги тоже гипс на руке, только на правой.
– Похоже, мы с тобой с одной войны пришли? – засмеялась Вероника и подняла больную руку вверх. – Привет, сестра! Боевая подруга приветствует тебя.
Ника! Соня все никак не могла поверить, что видит любимую подругу. Они дружили с седьмого класса, с того дня, как Веронику перевели в ее школу. Девочки проводили все время вместе: учились, занимались спортом, гуляли. Это время было лучшее, Соня постоянно о нем вспоминала.
– Как ты, Ник? Как оказалась здесь?
Она имела в виду не больницу, а Москву. Но Вероника не успела ответить, потому что к ней подошел молодой человек, взял ее за локоток и нежно поцеловал кисть забинтованной руки. Соня отвела взгляд от парня, ему было максимум лет двадцать, если не меньше: красив, плечист, голубые глазки и светлые локоны. Милый, как девчонка! Соне показалось, что Вероника тоже чуть смутилась, потому что как-то очень быстро затараторила:
– Такая дурость! На ровном месте. Представляешь, иду и нога подворачивается, и я падаю на асфальт, упираясь на руку и все… инфаркт миокарда, вот такой рубец! Хорошо, что Сережа рядом шел, подхватил меня, потащил в эту больницу. У него, оказывается, тут тетя работает. Все за час решили.
Она высвободилась от него.
– Сергунь, сходи мне водички купи, пока я тут с подругой поболтаю. Тебе что-нибудь купить? – спросила Вероника у Сони.
– Нет, спасибо, – засмущалась та, наблюдая как Сергуня пожирает глазами подругу.
Когда молодой человек исчез из вида, Соня с укором посмотрела на Веронику:
– Он тебе в сыновья годится!
– И что? Я его отблагодарю за помощь. Несколько раз, – она хихикнула, – потом он меня. Несколько раз. Потом опять я его.
Соня легонько стукнула подругу по плечу:
– Прекращай! Пошлячка. Какой была в школе, такой и осталась!
– Это жизнь! Люди должны друг другу помогать, ты ничего не понимаешь в товариществе! Рассказывай, давай, слышала, что у тебя сын уже взрослый?
– Да, месяц назад как в армию ушел. Хотела к нему на присягу поехать, так запретил.
Вероника ахнула:
– С ума сошла, в армию его отправила? Ты что, отмазать его не могла?
– Он, знаешь, какой упрямый! Хочет, и все. Не переубедить. И отец у него такой же. Но все хорошо. Распределили под Питером в ракетные войска.
– Ты все-таки добилась своего, да? За Макса вышла?
Соня смутилась и отвела глаза.
– Нет? Не от него сын? – не поняла Вероника.
– От него. Только он так и не женился на мне.
– Вот же гаденыш! Что-то мне подсказывает интуиция, что в этом постаралась его маменька… как ее? Аврора?
– Аврора – это ее родная сестра, а она – Ариадна. Да, ты, как всегда, права, там долгая история. Не принимает она меня в семью. – Вероника махнула рукой, мол, ладно, чего уж, это дела давно минувших лет и улыбнулась: – Я так рада тебя видеть! Ты такая красавица!
– Да и ты не изменилась. Как была тефтелей, так и есть. Только мяса в тебе побольше стало. Куда ты свой пердельник так разъела?
Соня смутилась:
– Да… поправилась немного… как сбросить не знаю…
– Ничего. Я возьмусь за тебя. Как раз нечем заняться. Ты станешь моим новым проектом: Соня Первая. У меня просто не было еще Сонь.
– Расскажи о себе, – перебила ее подруга, – неужели в Москву вернулась? Мы с тобой последний раз виделись на школьном балу, и на следующий день ты укатила в Америку.
– Там я и проживаю. Но тут тоже проездом бываю. Сейчас, вот, отпуск решила взять, провести лето в Москве. Скучаю я по этому городу жуть как!
– Ника! – Соня подошла ближе к подруге и прижалась к ней, – как я скучала по тебе, если бы ты только это знала…
– Ничего, наверстаем все. Расскажи, где ты живешь? – она смутилась и отстранилась от подруги.
– На Соколе. Макс нам с сыном квартиру купил. Давно уже. Там и живем.
– А Макс с вами?
Соня опустила голову:
– Иногда…
Вероника понимающе кивнула:
– Понятно, приходит пожрать и потрахаться, когда ему вздумается!
Соня смутилась, но ничего на это не ответила.
– Он женился на ком-то?
– Три года назад его чуть не заставили. Я так и не знаю, что случилось и почему он сбежал из загса.
– Чего тут непонятного? Опять Ариадна постаралась, – предположила Вероника.
– Нет. Это была ее затея, она нашла Максиму хорошую партию. И долго долбила в одну точку. И Макс вроде как сдался и сказал, что женится. Но в последний момент что-то не вышло… я не спрашивала у него, а Ариадна Адамовна потом сказала мне, что ее сын идиот.
– Ты с ней общаешься? – удивилась Вероника.
– А что делать? Не чужие же люди, я ей внука родила… хоть она его не сильно балует своим вниманием…
– И это хорошо, а то вырастила бы второго Павлушу или Максика. Я знаю, что тебе надо делать. Я помогу тебе.
– В чем? – не поняла Соня.
– Женить на себе Макса.
Соня смутилась:
– Да ну, Ника…
– Завяли помидоры?
– Нет. Просто мне кажется, что это невозможно. И тут дело даже не в Ариадне Адамовне…
– У меня есть план! И я тебе гарантирую, что он сработает. Ты ведь даже не знаешь, кем я работаю и что умею.
– Надеюсь, ты не ведьма? – хихикнула Соня.
– Круче! Я самый лучший в мире психолог! Круче меня никого нет. И ты в этом убедишься. Я помогу тебе!
К ним подошел Сергей, в руках у него были две бутылочки воды. Он протянул одну Веронике, а другую Соне.
– Так, ты когда дома будешь? – спросила Вероника.
– Завтра утром. Я тут на ночь останусь.
– Тогда, как выпишут, сразу ко мне, а потом уже поедешь домой. Успеешь возвратиться туда, где тебя не ждут. Нам надо сесть и серьезно поговорить. Диктуй свой номер.
Соня проговорила цифры, Вероника набрала их и позвонила. У Сони в кармане завибрировал телефон, и она посмотрела на его экран.
– Сейчас скину тебе сообщением свой адрес, и утром чтобы была у меня, как штык, договорились? Или приехать за тобой?
– Ник, я что, маленькая? Сама приеду. Буду около двенадцати. Жди.
Они обнялись, и Вероника под ручку с Сергеем пошли к выходу, а Соня проводила их взглядом и поплелась в палату.
Глава 2
Верь опыту
Соня сидела на кожаном красном диванчике, поджав ноги и рассматривала гостиную Вероники: две одинаковые массивные люстры из хрусталя украшали высокий потолок. На светлых стенах портреты знаменитых женщин: Мерлин Монро, Мадонны, Эдит Пиаф, принцессы Дианы. Под ногами мягкий ковер, возле диванов мраморные столики с позолоченными ножками и роскошные старинные банкетки. На столе вазы со свежими цветами, справа кухня и небольшой бар.
Соня подумала, что если у Григория Саныча сделать такой же современный ремонт, то его квартира будет не хуже, а может, даже и лучше: у деда Гриши из гостиной был выход на шикарный балкон с коваными перилами, а у Вероники всего одно окно.
Пока Соня осматривалась, подруга пыталась приготовить им коктейли. Поначалу выходило неуклюже, но она все же справилась, разлила по бокалам, одну ножку фужера просунула между пальцев загипсованной руки, в другую руку взяла второй бокал и поднесла его гостье.
– Как твоя боевая подруга? – спросила Соня и приподняла руку, демонстрируя, что ее – в порядке.
Вероника отзеркалила подругу и понюхала коктейль.
– Перекличка закончена! – громко рассмеялась Вероника. – На первый-второй рассчитываться не будем. Ты готова меня выслушать по поводу Максима?
– Готова. Я всю ночь думала о нашем разговоре. – Соня сделала глоток и скривилась: – Кислятина!
– Да, зато почти без калорий, – Вероника махнула рукой, мол, не отвлекай меня, и продолжила: – Я хочу, чтобы ты сейчас поняла одно. Даже если у нас не получится, ты не должна расстраиваться. Потому что жизнь твоя, как я поняла, давно летит под откос, и пора уже остановить этот обоз, тебе не кажется?
– Полностью с тобой согласна, – кивнула Соня, – слушаю тебя внимательно.
– Похвастаюсь. Такой опыт у меня не впервой. Было у меня три пациентки. К двум из них муж вернулся. К третьей – нет. Но не потому, что мы не справились, а потому, что он ей уже стал не нужен. Она научилась жить без него и нашла себе нового мужика. Достойного, кстати.
– Я готова! – как-то неуверенно произнесла Соня.
– А почему таким потухшим голосом? – не поняла Вероника и присела на диван.
– Просто не верится, что что-то получится. Ты даже не представляешь себе, сколько всего я пробовала и делала! – Соня закрыла лицо здоровой рукой.
– В стену можно долбиться головой, а можно кувалдой. Как думаешь, чем лучше?
Соня подняла на подругу глаза, в надежде, что она хотя бы похвалит ее, что она не сидела сложа руки, а действовала, но Вероника была неумолима:
– Да! И все эти двадцать лет ты билась головой. Может, хватит? Пора угомониться, осмотреться и подойти с другой стороны.
– Взять кувалду?
– Зачем вообще что-то долбить? Ты же не дятел! Возможно, у этих стен есть двери, куда можно спокойно зайти.
– Конечно, есть! С огромным замком, а ключ в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц у его мамы в сердце, и поэтому Кощей жив-здоров и пьет мою кровь…
– Кощеем ты его мать называешь? – поинтересовалась подруга.
– Да это я так, образно… давай, не томи, начинай.
Вероника сделала еще один глоток из бокала.
– Это моя собственная методика. Я ее несколько раз на себе испытывала – работает. И объяснения, почему она работает, у меня тоже есть, я позже расскажу тебе про все стадии, как у мужчины зарождается любовь к женщине.
Соня понимающе кивнула, и Вероника продолжила:
– Итак! Ты должна ему семь раз отказать.
Соня разочарованно усмехнулась.
– Что такое? – не поняла Вероника. – Что это за сомнения?
– Семь раз? Ник, ты серьезно? Он после первого не появится…
– Мы делаем, что я говорю, или ты продолжаешь жить как жила?
– Делаем! – уверенно сказала Соня.
– Отлично! Тогда слушай меня внимательно! – Вероника подняла указательный палец вверх. – Пока ты семь раз ему отказываешь, ты параллельно учишься любить себя. Потому что если ты себе не нравишься, то ты никому не нужна: ни маме, ни сестре своей, ни Максу.
Вероника стала рассказывать о самооценке. И слова были правильные, Соня понимала это, но как переделать себя, она даже близко не представляла.
Она давно свыклась, что нравиться она должна Максиму, именно под его вкус она всегда подстраивалась. Он без ума от блондинок? Не беда, что она брюнетка, пару часов в парикмахерской – и светлые кудри «украшают» ее глупенькую голову. Косметика и яркий макияж – она всегда была при параде, и так старалась!
– А знаешь, почему твой Максик даже не замечал твои потуги? – скривилась Вероника. – Да потому что, во-первых, ты не уверенна в себе! Даже в короткой юбке ты вечно оглядываешься, одергиваешь подол, поправляешь волосы и смотришь испуганно и даже как-то затравленно. Во-вторых, ты вечно ему потакаешь и во всем соглашаешься…
Соня перебила ее:
– Я умная женщина! Мудрая!
– Хуюдрая! Никогда в жизни мужчина не будет уважать женщину, которая не имеет своего мнения и прогибается по любому поводу. Кому нужна бесхребетная баба без характера? Ты же не высказываешь своих предпочтений и не проявляешь себя, ты тупо ему подчиняешься. Мудрая она… рабыня, вот ты кто!
– Ладно, все, сдаюсь.
– Подойди к зеркалу, – приказала Вероника.
Софья послушно встала и подошла к огромному, во весь рост зеркалу в раме из серого мрамора. Выглядела она сегодня ужасно, и не из-за гипса на руке, а потому что устала. Ночью в больнице так и не удалось нормально поспать, то нянечки по сто раз заходили в палату, то в коридоре кто-то громко кашлял и шаркал ногами. Все, чего девушке хотелось сейчас – добраться до дома, нырнуть в свою постель и не просыпаться до утра. Эти мечты были прерваны Вероникой:
– Теперь честно отвечай на мои вопросы, только честно, договорились?
Соня кивнула.
– Как тебе то гнездо, что у тебя на голове?
Соня посмотрела на свое отражение, как будто видела впервые, и призналась:
– Ужасно. Я давно хочу вернуть себе мой темный цвет. Только чтобы они не кучерявые были, а выпрямить.
– Угу, как у всех этих уточек надувных, да? И губы варениками тоже нравятся?
– Нет. Надувные губы ужасны.
– Хоть тут вкус не хромает! Дальше идем. Фигура?
– Конечно, нет!
– А почему ничего не делаешь?
– Пробовала. Ничего не получается. Срываюсь.
– Придется постараться. Ты должна себе нравиться. Не Максу. А себе. У тебя пять килограммов лишних.
– Макс говорит, что десять…
– Так… не беси меня… сильно он разбирается, у него скорей всего уже давно пивное пузо торчит.
– Ничего у него не торчит, – возразила Соня, – он каждый день спортом занимается.
– Вот и ты займешься. Я как раз купила годовой абонемент в спорт-клуб Романов, и у меня есть месяц бесплатного посещения для друга. Будешь ходить каждый день и отчеты мне посылать.
– С гипсом? – округлила глаза Соня.
Вероника посмотрела на ее руку, как будто впервые увидела на ней гипс, потом перевела взгляд на свою.
– Да… что-то я забыла про это… ладно, тогда пока только строгая диета: сто граммов отварной куриной грудки и салат из капусты с огурцом. Питаться этим только когда понимаешь, что умираешь с голоду. Так целый месяц. Итог – минус десять кило. Проверено лично мной.
– Попробую…
– Действовать, а не пробовать надо. Сегодня ты уже не успеешь, тебе отдохнуть после больницы надо, но завтра ты красишься в свой натуральный цвет. Хочешь выпрямить волосы – на здоровье. Ну и самое главное. Когда Макс приходит к тебе в квартиру – ты просишь его уйти. Говоришь, что поняла, что вам не по пути.
– Вообще-то это его квартира.
– Какая разница? Он же не выгонит тебя? Потому что ты его женщина, пусть не жена, но мать его сына.
– А если выгонит?
– Тогда полный трындец.
– Кому? Мне?
– Всем вам. Если мужик может выгнать мать его ребенка на улицу, то зачем нам такой мужик?
Софья опустила глаза и стала отколупывать лак на ногтях.
– Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Готова идти домой?
– Да.
– В силах уверена?
– Да!
– Вот это настрой. Молодец. Вперед!
Соня вышла из подъезда и огляделась. Какой же замечательный район Хамовники – самый центр города. Соня обожала Москву. Ей, как человеку искусства, было сложно ходить и смотреть под ноги. Она вечно задирала голову и рассматривала здания. И сейчас она вышла и с замиранием посмотрела на дом, в котором жила подруга: старинный, ухоженный, окруженный красивыми, спорящими друг с другом по броскости домами. И совсем недалеко от Арбата.
Давно она тут не была!
Соня начала подрабатывать на любимом ремесле в шестом классе.
Как-то в художественной школе ей задали написать церковь в старом городе. Неподалеку от школы находился прекрасный Хохловский переулок, где частенько с мольбертами пропадали будущие художники. Очень характерный переулок с перепадами высот: не прямой, а постоянно изгибается, и тот, кто идет по нему первый или даже второй и третий раз, быстро теряет ориентацию.
Соне приглянулась Троицкая церковь, стоящая на изгибе этого переулка – кирпичный храм с богатым резным белокаменным декором, с ярусной композицией – яркий образец стиля «московского барокко».
Склонив голову набок, Соня принялась задумчиво водить кисточкой по холсту, и даже не заметила, как позади нее остановился мужчина. Почти закончив картину, она потянулась и, краем глаза заметив его, отметила немного неопрятный костюм в серую елочку в пятнах от желтой гуаши и стоптанные туфли. Глубоко вздохнув, она открыла рот, чтобы попросить его не стоять за ее спиной, как обернулась и замерла. Перед ней был дедушка. Забавный и сразу понятно, что добрый – его карие глаза уже улыбались ей, а смешной белый чуб, высунувшийся из-за нелепой соломенной панамки, напомнил любимого домовенка Кузю.
Указав на ее пейзаж, длинным, похожим на сосиску, указательным пальцем, он сказал:
– Умница! Как здорово тебе удалось передать цвет храма!
Соня немного смутилась:
– Правда? А мне показалось, что слишком ярко. Он же розовый, а у меня чуть-ли не оранжевый.
– На самом деле он был красным. Построили его еще в семнадцатом веке. А вот эту колокольню намного позже. Обрати внимание на «граненый» барабан. Это характерная деталь церковной архитектуры тех лет.
Художника звали Григорий Александрович, на вид ему было около шестидесяти: невысокого роста, густая, полностью седая шевелюра и борода, нос картошкой, его лицо всегда украшала улыбка.
Они разговорились, и Соня призналась, что мечтает поступить в Строгановку, рассказала, что любит писать портреты и цветы.
Григорий Саныч предложил девочке попробовать свои силы и заработать пару копеек.
– Приходи на Старый Арбат в субботу. Посмотрим, на что ты годна.
И в ту же субботу всего за несколько минут он нашел ей клиента, а еще за полчаса Соня заработала свои первые деньги.
Радости не было предела! Григорий Саныч предложил девочке приезжать сюда на выходные и обещал помочь с заказами.
Это было прекрасное время, Соня вспоминает о нем с теплотой. Дед Григорий, как его называли все на Арбате, научил ее с построением объема, с пропорциями, с расстановкой света и тени. Потом предложил попробовать свои силы в карикатуре и когда у нее с первого раза получилось, восхитился и, не сдержавшись, сказал:
– Ты, девочка моя, талантище!
Он стал лучшим учителем Сони, научил ее смотреть и оценивать карикатуру так, чтобы это было остроумно.
– Остро и умно, понимаешь? Если этого нет, то это просто рисунок!
Дед Григорий рассказал ей о первом профессиональном карикатуристе и об истории этого жанра. Да и потом, столько уроков ей преподнес, не счесть!
Жил Григорий Саныч на Лубянке. Первый раз Соня попала в его квартиру, когда была в десятом классе. Он тогда заболел и неделю не появлялся на Арбате. Все знакомые художники всполошились и послали Соню проведать деда, написав на листочке его адрес.
Дед Гриша жил в огромной четырехкомнатной квартире в Лучникове переулке с видом на Георгиевскую церковь.
Когда-то Григорий Саныч имел жену и двух сыновей. Но сыновья погибли в один день при трагических обстоятельствах, о которых он не хотел распространяться, а жена умерла, едва ей исполнилось сорок один. С тех пор дед Гриша жил один.
Уже чуть позже Соня узнала, что его родители поселились в этом доме в конце пятидесятых. Туда заселяли только высокооплачиваемых чиновников, у которых были машины с собственным шофером. Однажды дед Гриша даже проговорился, что когда-то у него было все, только ничего этого ему не надо было.
Соня вспомнила про Григория Саныча и обещала себе сегодня же позвонить и узнать, как он поживает. Последний раз они виделись неделю назад, Соня приехала к нему, и пока он осматривал ее новые работы, сварила кастрюлю борща и пожарила котлет.
– Ты опять хозяйничаешь на моей кухне? – недовольно пробурчал дед.
– Знаю я вас, будете ходить голодным целый день!
Дед Григорий отмахнулся и как-то серьезно посмотрел на девушку:
– Я сказать тебе хочу… там, где портрет Гоголя, сзади для тебя кое-что есть.
Соня отошла от плиты и угрюмо посмотрела на деда:
– Что там?
– Неважно. Просто все твое. Знай это.
– Ох, что-то мне совсем не нравится этот разговор! Опять купили кого-то?
Григорий Александрович сильно экономил на себе, питался чем попало, одевался тоже неважно – все его вещи были старыми, протертыми, заштопанными. Соня поначалу боролась с этим, покупала ему новую одежду: брюки, рубашки, сапоги даже один раз рискнула купить. Да только дед дал понять, что ничего носить не станет, и заругал. Пришлось все сдать обратно. Слишком самостоятельным был дед и ни в чьей помощи не нуждался. Соня радовалась, как ребенок, когда он принял от нее теплый вязаный свитер в подарок на день рождения. И потом носил его не снимая. Все заработанные деньги, а платили ему немало, он тратил на картины известных художников. Коллекционировал. Иногда подзывал Соню и рассказывал, указывая на пейзаж:
– Это Филиппов, ученик Васнецова. Вот уж повезло, так повезло! Почти даром купил!
Даром – это за две-три тысячи долларов. Это Соня потом случайно узнавала цены. Получалось, что дед Гриша копил деньги, отказывая себе в нормальное еде, и покупал картины.
У каждого свои странности, и осуждать человека Соня не имела никакого права, поэтому относилась к этому спокойно: он взрослый, мудрый человек, пусть делает что хочет и живет как считает нужным.
У деда Гриши и у Сони был их личный агент, который работал в картинной галерее и постоянно снабжал своих подопечных заказами. В основном, это были портреты, которые Соня срисовывала с фотографии, или репродукции картин известных художников, которые они с дедом писали на пару.
Например, известную «Мону Лизу» Соня написала раз двадцать, а «Рождение Венеры» дед Гриша уже мог по памяти воспроизвести.
Соня дошла до Кропоткинской и решила добраться до дома на метро. Она жила возле «Сокола», и район свой тоже любила, но, конечно, с центром его было не сравнить.
Максим вместе с мамой и братом всю жизнь прожили на Масловке, неподалеку от знаменитого архитектурного комплекса в виде огромного «Корабля искусств», или как его все называют «Городок художников».
Ариадна Адамовна очень гордилась районом, в котором жила, и всем постоянно говорила:
– Самый лучший в Москве. До Тверской три шага, только наша улица тихая и безлюдная, а уж сколько художников тут выросло!
Школа, в которую ходили и Максим, и Соня, и Вероника, находилась там же, хотя Соня с мамой и сестрой жили в районе метро «Аэропорт».
