Текст книги "Дело о фальшивой картине"

Автор книги: Наталия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава VIII
ПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ

На другой день брат с сестрой получили готовые фотографии и, как Ромка и планировал, отправились в галерею. Павел Петрович сидел за своим столом один, новой помощницы рядом с ним не было.

Поздоровавшись, Ромка протянул ему снимки. – Вы случайно не знаете, кто написал эту картину?

Внимательно рассмотрев фотографии, Богачев с равнодушным видом положил их на стол.

– Понятия не имею. А вот по стенду догадываюсь, что картина с Арбата, не так ли?

– Ага, – кивнул Ромка и, не отрывая глаз от лица Павла Петровича, задал ему следующий, заранее заготовленный вопрос:

– А кто такая Инна Николаевна?

– Чайку или кофейку? – нараспев спросила уборщица тетя Таня, заглянув в кабинет. Очевидно, она занималась не только уборкой, но за отсутствием в галерее секретаря выполняла некоторые его обязанности.

– Попозже, – ответил Павел Петрович.

– Попозже так попозже.

Кряхтя и тяжело дыша, тетя Таня поправила выбившиеся из-под платочка седые пряди, вынесла из подсобки ведро со шваброй и стала протирать и без того чистые полы.

– Так кто такая Инна Николаевна? – Ромка с трудом скрывал волнение.

– А откуда вы о ней знаете? – удивился хозяин галереи.

– Нам на Арбате сказали, что это ее картина, – указал на снимок юный сыщик.

– Ее? Странно. Такой я у нее никогда не видел. – Он снова взял фотографии в руки и пояснил: – Инна – подруга моей жены, тоже художник. Они вместе Строгановку оканчивали.

– А где ее мастерская, если не секрет? – как можно равнодушнее спросил Ромка.

– У нее сейчас нет мастерской. У старой вышел срок аренды, а новую она еще не нашла. Пока нашей пользуется.

– А с Полянской они тоже подруги? – вспомнила Лешка о дневнике Софьи и ее таинственной подруге.

– Насколько я знаю, они незнакомы. А в чем дело?

– В том… – Ромка открыл было рот, чтобы рассказать о встрече на Арбате с девушкой-художницей, но тут послышался шум, тяжелая входная дверь открылась, и в зале появились две женщины и один мужчина. Одной из женщин была новая помощница Богачева, Анастасия Андреевна. Она вошла в кабинет впереди всех, Павел Петрович помог ей снять плащ, и тетка осталась не в толстой кофте, как прежде, а в какой-то цветастой шали, накинутой поверх широкого черного платья. Увидев брата с сестрой, она, как показалось Лешке, недовольно нахмурилась, а затем скосила глаза на снимки, лежащие на столе. А еще Лешка увидела у нее на щеке небольшой шрам, на который раньше не обращала внимания.

А Павел Петрович вышел из кабинета и подошел к разглядывавшим одну из его картин мужчине и женщине.

– Ну наконец-то. А я уже заждался.

Он провел гостей к своему столу и крикнул:

– Теть Тань, сообразите-ка четыре кофе, пожалуйста.

– Сейчас, сейчас, – захлопотала старушка. Лешка схватила фотографии и прошептала:

– Пошли отсюда. Это надолго, тем более что все равно ты от него больше ничего не добьешься. И пр-том, не знаю, как тебе, а мне еще уроки учить надо.

Ромка вздохнул.

– О хорошем не напомнишь. Идем.

Они хором сказали "до свидания", но отозвался на него лишь охранник Игорь, а больше никто не заметил их ухода.

Хотя Ромка с Лешкой вернулись домой довольно рано, когда и пяти часов не было, Олег Викторович, как назло, уже пришел тоже. Встретив детей у порога, он ни с того ни с сего заворчал:

– Снова где-то гуляли? Как ни позвонишь, вас дома нет. Хоть вам кол на головах теши, все одно и то же. Совсем об уроках забыли?

– Как ты можешь так говорить? – укоризненно сказал Ромка. – Мы только о них и думаем, сам не видишь, что ли? Лично я учу и учу, голова скоро лопнет. Пожалел бы меня лучше.

– Ну надо же! – удивился Олег Викторович. – Каким-то я стал ненаблюдательным, никак мне не удается заметить тебя с учебником в руках.

– А вот сейчас тебе крупно повезет, только смотри внимательно. Я снова сажусь уроки делать, – объявил Ромка.

Быстро поев, он и впрямь сел за стол, раскрыл учебники и тетрадки и что-то забормотал себе под нос, а потом, увидев, что отец в другой комнате увлекся своим любимым телевизором, вскочил и зачем-то принялся рыться в шкафах, а на вопрос сестры, что он там ищет, лишь лаконично ответил:

– Надо.

А вечером, когда Лешка, как обычно, собралась идти гулять с Диком, Ромка напялил на себя черный отцовский свитер, который был ему велик и висел чуть ли не до коленок, и позвонил Славке, велев ему выйти во двор. А когда они все вместе встретились, попросил;

– Погуляй с Диком, пожалуйста. А то нам с Лешкой надо быстренько смотаться в одно место.

– Что, снова к галерее? – удивилась Лешка. – А почему с Диком нельзя?

– Потому что его там уже видели, – отрезал Ромка. – К тому же мы пойдем к метро, а не на троллейбус, так будет быстрее. А тебе я потом все объясню, – крикнул он Славке.

Так как Славка учился в параллельном с Ромкой классе, то на переменах брат с сестрой каждый день ему обо всем рассказывали, и он много раз предлагал им свою помощь. Вот теперь она и понадобилась. С трудом удерживая рвущегося за хозяйкой Дика, Славка пожелал друзьям удачи.

Ромка махнул ему рукой и припустился к метро.

– А почему ты так оделся? – едва поспевая за братом, спросила Лешка.

– Непонятно, что ли? Для конспирации.

– Понятно. А что мы там будем делать? – подпрыгивая рядом, поинтересовалась сестра.

– Преступницу фотографировать, вот что. Надо было мне еще позавчера это сделать, тогда б сейчас я свою личную пленку не переводил. Но ничего, лучше поздно, чем никогда. А потом мы попросим Арину показать ее фотографии Софье: вдруг это та самая ее подруга и есть, о которой она в своем дневнике пишет. А когда Софья ее опознает, то Павел Петрович поймет, с кем имеет дело, и заставит ее вернуть ему украденную картину. Какой лее я все-таки умный, – сам собой восхитился Ромка.

Лешка, может, что и возразила, но только брат не дал ей и рта раскрыть. Пока они ехали в поезде метро и бегали по переходам, он беспрерывно талдычил о своем необычайном сыщицком даре и удивительной интуиции. И умолк, лишь когда они добрались до галереи. И только тогда она спросила:

– А если эта Инна Николаевна сегодня не придет?

– А там уже кто-то есть. Смотри. – Ромка указал на свет, пробивающийся из окна мастерской. Но жалюзи сегодня было закрыты наглухо, и он в растерянности притулился к стене. – Блин. Придется ждать, пока она оттуда выйдет.

Лешка заглянула в окно, не увидела в нем ни единой щелочки и забеспокоилась.

– А если это будет не скоро? Славка же не может гулять с Диком до бесконечности. Метро, между прочим, до часу ночи работает. А если она там столько времени и пробудет? А ты обещал Славке скоро вернуться. Да и маме с папой мы что скажем, если простоим здесь допоздна?

Ромка подумал и приблизился к двери.

– Что, если позвонить? Она откроет, а я ее – щелк! Меня она не узнает, я кое-что для этого предпринял.

– А если не откроет, а просто спросит, кто там, ты ей что ответишь?

– И правда. Я-то хотел ее у дверей, как в прошлый раз, подпасти. – Ромка задумался, а потом радостно подпрыгнул. – А зачем звонить в дверь, когда можно постучать в окно?

Ромка полез в свою сумку и извлек из нее старую маску тигра: мама купила ее для новогоднего утренника в детском саду, когда ему было лет пять, а потом еще с ней ходила на елку Лешка. Теперь маска стала Ромке мала, и потому он удлинил прорези для глаз, отчего тигр стал отчасти походить на китайца.

Так вот что он искал в шкафах, догадалась девочка.

А Ромка нацепил на себя тигрино-китайскую маску, вытащил фотоаппарат, сумку отдал сестре, а сам подкрался к окну мастерской и что было сил постучал в стекло.

Через несколько мгновений жалюзи поползли вверх, и из окна выглянуло испуганное женское лицо. Если художница что и ожидала увидеть, то только не страшный тигрино-китайский оскал. Коротко вскрикнув, она отпрянула от окна. Крика ее Ромка с Лешкой, конечно, не услышали, но догадаться об этом им не составило труда. Да и что еще делают люди, когда к ним в окно хочет влезть непонятное чудище?

Женщина быстро опустила жалюзи обратно, но Ромка был начеку. Лешка насчитала целых три вспышки его фотоаппарата.

Быстро отскочив за дерево, он сорвал с себя маску, спрятал ее в сумку и прошептал:

– Бежим отсюда скорее!

Буквально через три минуты они влетели в метро, и Ромка с шумом выдохнул из себя воздух.

– Уф, дело сделано. Будем надеяться, что снимки выйдут четкими. Завтра после школы забежим в "Фотоэкспресс", и через час они будут готовы.

Освободив Славку от Дика и поведав ему об удачной поездке, Ромка с Лешкой примчались домой и сразу завалились спать. Следовало набраться сил перед завтрашним днем.

Все три фотографии Инны Николаевны получились прекрасно. На первом снимке ее лицо было удивленным, на втором – жутко напуганным, на третьем – слегка повернутым в профиль.

– То, что надо для опознания, – удовлетворенно отметил юный сыщик и побежал звонить Арине,

Девушка как раз собиралась ехать в больницу навещать свою подругу.

– Ту женщину, чьи картины продаются на Арбате, зовут Инна Николаевна, она подруга жены Павла Петровича, и еще мы ее сфотографировали, – скороговоркой проинформировал ее Ромка. – И еще я вот что подумал: а вдруг это и есть та самая подруга твоей Софьи? Только Павел Петрович почему-то утверждает, что они с ней не знакомы. Но откуда ему это знать? Жаль, что мы не спросили у него, была ли Инна Николаевна в Нью-Йорке. Тогда бы все сразу стало на свои места.

– Подъезжайте к больнице, – сказала девушка. – Разберемся.

У «Склифа» брат с сестрой оказались раньше Арины. Дождавшись темно-синей «десятки», они забрались в машину, а девушка отправилась в больницу. От волнения Ромка не мог усидеть на месте. Он то выскакивал, высматривая, не идет ли она обратно, то залезал обратно, то начинал теребить сестру:

– Как ты думаешь, это та подруга или нет? Неужели моя интуиция меня подведет? Слушай, а даже если это она и есть, то как мы докажем, что именно она подменила картину?

– Не суетись. Потерпи немножко. Арина скоро вернется, мы обо всем узнаем и все обсудим вместе, – урезонивала его Лешка, хоть ей и самой не терпелось поскорее все выяснить.

Наконец Арина вышла из больницы. Ромка вылетел ей навстречу.

– Ну что?

Она протянула ему фотографии Инны Николаевны. Ответ ее был краток.

– С этой женщиной Софья незнакома.

– Правда? – с отчаянием вымолвил Ромка. – А я так надеялся, что это та самая завистница, которая ее убить собиралась. Но ты хоть выяснила, о ком твоя Софья в дневнике пишет?

– Да. Она мне рассказала о своей подруге, Оксане Ермаченко. Вместе с ней они жили в Нью-Йорке. Причем у Софьи, как она тогда считала, дела шли хоть и неважно, но все же ее работы покупали некоторые галереи, и потом результат, как мы с вами знаем, превзошел все ожидания. А ее подруге вообще не везло, хотя они обе работали в жанре городского пейзажа. Настроение у Оксаны, естественно, было хуже некуда, она раздражалась, поэтому они без конца ссорились. Наверное, там присутствовала и зависть. Я думаю, в душе Оксана сознавала, что Софья талантливее ее, но признать это ей было трудно. Вот, наверное, после очередной такой ссоры Сонечка и написала в своем дневнике те гневные строки. Но в целом она к Оксане относится неплохо и желает ей добра. Да и сама Оксана была очень опечалена, когда узнала, что случилось с ее подругой.

– А сейчас она где, эта Оксана?

– По-прежнему в Нью-Йорке.

На Ромкином лице отпечаталось новое разочарование.

– Как? И она вообще в Москву не приезжала?

– Соня говорит, что нет.

– Во дела! А кто ж тогда преступник?

Арина лишь пожала плечами, а Ромка, поразмыслив, предположил:

– Но, может быть, эта Оксана каким-то образом связана с Инной Николаевной и подговорила ее подменить картину? – Он схватил Арину за руку. – Мне кажется, что разгадка где-то здесь, совсем рядом. Арин, ну давай прямо сейчас снова съездим в галерею, а? Ну пожалуйста! Ты нам поможешь проникнуть в мастерскую и просмотреть все ее картины. Может быть, Павел Петрович сам не знает, чем она там по вечерам занимается?

– Ну что ж, давайте съездим, хоть мне его сейчас совсем не хочется видеть, – неохотно согласилась девушка.

Павел Петрович, увидев Арину и давно примелькавшихся юных посетителей, привстал со своего места.

– Чем могу служить?

– Заехала узнать, нет ли чего нового, – объяснила свой визит девушка. – А они со мной.

– Если ты о картине, то все остается по-прежнему, милиция, по-моему, и не собирается никого искать. Однако в галерее, вернее, вокруг нее, творятся странные вещи. Здесь у меня работает одна знакомая художница, подруга жены, так вот, кто-то вчера поздно вечером ее напугал чуть ли не до смерти.

– Как напугал? – удивилась Арина.

– Какой-то человек со страшным оскалом постучал к ней в окно, а затем ослепил вспышкой. Потом до нее дошло, что неизвестный фотограф был в маске, а в первый момент она не поняла, в чем дело, и чуть в обморок не упала. Бедная Инна здесь была совсем одна и никак не ожидала ничего подобного.

С трудом сдержав улыбку, Арина испытующе взглянула на Ромку и сделала ему знак помалкивать. Впрочем, Ромка и не собирался ни в чем сознаваться.

– А чем она здесь по ночам занимается? – спросила девушка.

– Не по ночам, а по вечерам, – ответил Павел. – Пишет кое-что для себя.

– И что, если не секрет? Можно взглянуть? – И Арина, не дожидаясь разрешения, открыла ведущую в студию дверь. Ромка с Лешкой, как приклеенные, последовали за ней.

В мастерской стоял открытый мольберт, а на нем – недописанная белая церквушка на фоне красного закатного неба. Подобную картину брат с сестрой в этой мастерской уже видели, и еще тогда она поразила Лешкино воображение. Но Арина, как ни странно, пренебрежительно махнула рукой.

– Она над этим работает? Кич какой-то. Неужели ты это у себя выставлять собираешься?

– Я? Вовсе нет. Инна пишет на потребу публики. Такие вещи на Арбате разлетаются вмиг. А у себя, ты сама знаешь, я стараюсь выставлять настоящее искусство, по крайней мере, мне хочется так думать. – Павел Петрович вдруг с обидой взглянул на Арину. – А откуда в тебе такой снобизм? Будто бы этим больше никто не занимается! Да твоя Софья тоже с Арбата начинала, вспомни об этом.

– А можно я посмотрю другие ее работы? – миролюбиво спросила Арина и прошлась по студии, заглядываясь на каждый холст. Ромка, делая вид, что ей помогает, тоже не пропускал ни одной картины.

Павел усмехнулся.

– Я, кажется, догадываюсь, что ты хочешь найти. Уж не подозреваешь ли ты, что Инна могла сделать копию и подменить Софьин "Восход"? Вот и Рома мне вчера фотографии какой-то картины показывал и допытывался, чья это работа. Я Инну потом расспросил, она ничего подобного не писала.

Арина слегка кивнула.

– Возможно.

Павел Петрович схватил ее за руку.

– Ты мне не веришь? Так вот, я не стану тебе доказывать, что уверен в ней, как в самом себе. Скажу лишь, что после пожара и до того момента, как я узнал, что Софьину картину заменили, Инны не было в Москве. И как тебе только в голову взбрело, что я могу бросить тень на престиж своей собственной галереи?

Девушка вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

– А мне не обидно, когда ты подозреваешь меня и моих друзей?

– Это совсем другое дело. До той вечеринки картина ни разу не оставалась без присмотра. Я расписал по часам каждый день, и получилось, что подозревать некого. Но кто-то же это сделал?

– Но кто-то же это сделал! – повторил Ромка слова Павла Петровича, когда они покинули галерею. – И лично я уже ничего не понимаю. Лешк, а на Арбате есть картины с церквями и красным небом?

Лешка кивнула.

– Полно. Но только не у той девушки.

– А Павел Петрович правду говорит? – заглянул в глаза Арине Ромка,

– Думаю, да.

– Тогда все. мои версии лопнули, и я не возьму в толк, почему девушка с Арбата говорила нам об Инне Николаевне. Мне показалось, что она не врет. – Юный сыщик почесал затылок. – Слушайте, может быть, она, эта Инна, приехала в Москву раньше, чем думает Павел Петрович, и незаметно проникла в галерею? Подслушала пароль, который говорят охране, когда открывают дверь, или еще что придумала, чтобы туда войти. Или забежала в тот самый вечер, когда вы там оттягивались. Вот самая простая версия, а? Ты говорила, что вы заходили и выходили и что дверь никто не запирал. Вдруг она улучила момент, когда в зале никого не было?

– Это маловероятно, – сказала Арина. – Сам подумай, чтобы сделать копию с картины, ей не один раз надо было там показаться.

– Оксана могла эту копию и в Нью-Йорке сделать, а потом как-нибудь Инне Николаевне передать. Софья же, небось, свою картину в Америке начала писать.

– Слишком уж все это сложно, – покачала головой девушка.

– Пусть, как ты говоришь, маловероятно и сложно, но и не невозможно, и потому надо все проверить. – Ромка взглянул на часы: – Арин, может быть, еще не поздно на Арбат смотаться, а? Я хочу еще раз с той девушкой поговорить.

Арина не стала больше с ним спорить.

– Ну что ж, так и быть, я вас туда подвезу, а потом по своим делам поеду.

Глава IX
НОВАЯ ЗАТЕЯ

– Здрасьте, – вежливо сказали брат с сестрой еще больше хлюпавшей носом девушке-художнице и внимательно оглядели ее стенд. Картины под названием «Закат» на нем не было.

– А ее уже купили, – увидев знакомые лица, девушка сразу поняла, что именно ребята пытаются у нее высмотреть.

Тогда Ромка протянул ей фотографии Инны Николаевны.

– Взгляните, пожалуйста, это та женщина, что дала вам на продажу свою картину?

Девушка мельком взглянула на снимки и покачала головой.

– Нет, это не она.

– Как не она? – не понял Ромка, удивленный тем, что художница даже не рассмотрела как следует фотографии. – Вглядитесь получше, пожалуйста.

Но она отвела его руку.

– На что мне их разглядывать? Я ж вам сказала, что Инна Николаевна – женщина немолодая.

– А эта какая, по-вашему? – изумился Ромка.

– Этой всего лет тридцать пять – тридцать семь, а той – давно за пятьдесят, если не больше, – объяснила художница.

– Вот те на, – присвистнул мальчишка. – А что ж вы нам сразу-то об этом не сказали?

– Как раз об этом я вам и говорила.

– А мы и эту достаточно старой посчитали. Выходит, просчитались. А когда ваша Инна Николаевна снова сюда придет?

Девушка в очередной раз хлюпнула покрасневшим носом и достала из кармана джинсов носовой платочек.

– Теперь не знаю. Я ей отдала деньги за ту картину, и она мне сообщила, что скоро уезжает.

– Куда? – вскинулся Ромка.

– Она не сказала.

– А как же ее найти?

Девушка молча пожала плечами.

– Чужое имя присвоила, картину продала и уезжать собралась! – Ромка с тоской оглянулся на ресторан «Му-му», но сестра перехватила его взгляд и заявила:

– У меня больше нет денег.

– Я же отдам!

– Это я уже слышала. Но у меня их и в самом деле нет.

– И на раму?

– Знаешь прекрасно, что и на раму тоже. Сам говорил, что твою картину сначала можно отнести в

галерею на одном подрамнике. Если ее у тебя там возьмут, то на раму можно будет у папы попросить, он не откажет.

– Ну что ж, придется обойтись и без рамы, и без "Му-му", – горестно проговорил Ромка. – Значит, настоящая Инна Николаевна в ресторан просто доесть приходила, как и мы с тобой, а к девушке этой в тот день подходила совсем другая тетка, совсем старая. Ну, и где ж ее теперь искать?

На этот вопрос Лешка ничего не могла ответить.

– Эй, послушай, – встрепенулся ее брат. – А что, если эта самая Оксана тайно приехала в Москву, загримировалась под старуху и действует себе под чужим именем, а? Я где-то читал, что есть какое-то вещество под названием гумус: если его нанести на кожу, то она съежится и на ней появятся морщины. И руки можно раскрасить так, чтобы они все были в пигментных пятнах, как у нашей бабушки.

Лешка поморщилась.

– Не фантазируй! В гриме можно показаться в темноте или издали, а ты только посмотри, сколько солнца на Арбате! Да здесь никакой грим не утаить. Ведь даже в кино видно, когда актер на самом деле старый или когда молодой человек играет роль пожилого. А старуха та не раз с этой девушкой дело имела. Да и зачем ей для нее– гримироваться? Не могла же она предвидеть, что мы ее картину здесь увидим и о ней расспрашивать станем.

Ромка отправился-таки к ресторану "Му-му" и сел за пустой столик на улице.

– Тогда дай подумать.

Посидев немного, он вскочил и изо всех сил стиснул Лешкину руку.

– У меня, кажется, появилась грандиозная идея. Очень надеюсь, что Арина ее поддержит.

Снова подбежав к стенду, он спросил у девушки:

– А как вас зовут?

– Оля.

– Меня тоже Оля, – сказала Лешка.

– Тезки, значит, – открыто улыбнулась девушка.

Ромка внимательно к ней присмотрелся. У девушки было простое, очень милое лицо с рассыпанными по носу, совсем как у Лешки, веснушками. Она была из тех редких людей, что располагают к себе с первой встречи. Решив, что ей можно доверять, он напрямую выпалил:

– Оля, а вы смогли бы скопировать картину Софьи Полянской?

– Пожалуй, смогла бы, – ответила девушка. – Только зачем?

– Ну, на заказ. Вы ведь слышали о том, что она попала в автокатастрофу? И что ее картины подорожали? Так вот, это еще не все. Одну ее картину, предпоследнюю, украли из галереи, а вместо нее оставили копию. И теперь мы ищем того, кто это сделал, и все сходится на этой вашей знакомой.

И Ромка рассказал ей всю историю, начав с пожара в галерее, когда там совершенно случайно оказалась Катька и спасла от огня, как выяснилось, тогда еще настоящую картину.

– Если вы сделаете копию с последней картины Полянской, – поспешно закончил он, – мы повесим ее в галерее, поставим видеокамеру и, как только на нее кто-нибудь польстится, то мы его хоп! – и заснимем! Настоящую-то картину вешать рискованно: вдруг эта ваша знакомая снова что-нибудь учудит вроде пожара или наводнения. А если она просто заменит одну копию на другую, то и пусть себе, мы только над ней посмеемся.

Девушка Оля окинула мальчишку скептическим взглядом.

– Как-то все это несерьезно.

– Как это – несерьезно? – обиделся Ромка. – Да мы, если хотите знать, уже столько дел раскрыли, что вам и не снилось. Мы даже клад нашли, и не один. И наркодельца ментам поймать помогли, и уголовника обезвредили.

– Он правду говорит, – заступилась за брата Лешка.

– Если вы дадите нам свой телефон, то мы попросим позвонить вам кого-нибудь из своих взрослых знакомых, и вы в этом сами убедитесь, – добавил мальчишка. – Время-то не терпит, раз эта ваша знакомая, как вы сами сказали, уезжать собирается. Но будем надеяться, что она еще в Москве.

Оля, продолжая сомневаться в Ромкиных подвигах, номер своего телефона все же ему дала и даже продиктовала адрес и рассказала, как к ней проехать. Жила она недалеко от станции метро "Измайловская".

– Спасибо большое. – Глаза у Ромки блестели, настроен он был по-боевому.

– А теперь мы куда? – спросила Лешка.

– Арине звонить, куда ж еще.

Позвонив от станции метро Арине на сотовый, они договорились встретиться с ней у Матвея Юрьевича.

Огромный пятнистый дог Банг и его хозяин, как всегда, приветливо встретили гостей. В ожидании Арины брат с сестрой уселись на кухне пить чай и делиться с Матвеем Юрьевичем последними новостями. А когда появилась Арина, Ромка вновь рассказал им о разговоре с девушкой Олей со Старого Арбата и о том, что под именем Инны Николаевны действует незнакомая пожилая, вернее, совсем старая женщина. А потом развил перед ними свой замысел:

– Оля сделает копию с новой картины Софьи, ее мы и отнесем в галерею, и в каком-нибудь незаметном месте напротив нее приладим малюсенькую видеокамеру. А компьютер, к которому мы ее присоединим, – может стоять открыто, только надо будет спрятать проводку. Конечно, есть специальная аппаратура слежения, но раз у Павла Петровича сейчас туго с деньгами, то и без нее можно обойтись. Веб-камера недорого стоит, не разорится, а компьютер у него небось дома есть. Ну что, классно я все продумал? Арина, как и перед этим Оля, засомневалась.

– Неизвестно, что за копию сделает ваша арбатская знакомая. А если в галерею заявится тот самый занудливый старичок Петр Казимирович, то он сразу раскусит фальшивку.

Однако Матвей Юрьевич принял сторону Ромки.

– Если Петр Казимирович увидит копию и она вновь вызовет у него сомнения, то Павел сам предложит ему провести атрибуцию и возьмет с собой подлинник. Так что в Ромином предложении есть резон. А художницу свою сюда привозите, чтобы картину из дома не выносить, пусть она у меня работает. Надеюсь, ей не потребуется на это много времени?

– Отлично! Поехали за ней прямо сейчас, – загорелся Ромка.

– Но раз выяснилось, что настоящая Инна Николаевна ни при чем, то разве она не может сделать копию? – спросила Лешка.

– Ты что? Я считаю, что никого в галерее, ни Игоря, ни новую помощницу, даже уборщицу не стоит посвящать в нашу затею. Мало ли где они об этом случайно проговорятся. Пусть о ней, кроме нас, один только Павел Петрович знает. Правильно я говорю? – обратился Ромка к своему союзнику, и Матвей Юрьевич снова его поддержал.

– Чем меньше посвященных, тем лучше.

– Тогда надо сначала с глазу на глаз поговорить с Павлом. – Арина встала с места и достала из сумочки ключи от машины. – Ну что ж, поехали снова в галерею.

Всю дорогу Ромка терзал своих спутниц вопросом, захочет ли Павел Петрович воплощать в жизнь его идею, но волнения его оказались напрасными. Богачев выслушал Ромкин рассказ об арбатской художнице и самозваной Инне Николаевне и неожиданно легко согласился со всеми его предложениями.

– Я и сам давно собирался перевезти сюда компьютер, – сказал он. – Думаю, хуже от твоей затеи не будет, а делать что-то надо, а то я уже стал бояться выставлять у себя по-настоящему ценные работы. И хотя в успехе дела я не очень уверен, попробовать, думаю, стоит.

– Но никакой стройной пожилой женщины-художницы вы не знаете? – еще раз решил уточнить Ромка.

Павел Петрович задумался.

– Еще одна загадка. Не могу никого припомнить, а ведь она должна входить в число наших знакомых, коли назвалась Инной Николаевной и ставит похожую подпись под своими картинами.

– Ну и ладно. Мы все равно ее найдем, честное слово! – заверил его юный сыщик, весьма воодушевленный тем, что взрослые и серьезные люди одобрили его план.

Затем с Ариной они отправились за Олей, и хотя Ромке на обратном пути очень хотелось снова поехать с ними к Матвею Юрьевичу и посмотреть хотя бы на начало работы над копией картины, Лешка настояла на том, чтобы Арина высадила их у дома. У Матвея Юрьевича, она считала, им уже было делать нечего, а мысль о невыученных уроках угнетала давно. Лешка была человеком ответственным, к тому же учебный год подходил к концу, и ей вовсе не хотелось видеть в своем табеле тройки. И если Ромка умел отгонять от себя мысли об учебе, то она и не собиралась этого делать.

– И папа сейчас снова начнет выступать, что мы поздно пришли, – вздохнула она.

Но в этот день им крупно повезло: Олег Викторович задерживался на лекциях, а Валерия Михайловна была на презентации каких-то товаров: она заведовала отделом рекламы в одной из московских газет и поэтому ей приходилось налаживать контакты с самыми разными фирмами.

Лешка, погуляв с Диком и отправив по электронной почте очередное письмо Артему в Англию – без этого у нее не проходил ни один день, – уселась решать задачи по физике. Она думала, что и Ромка тоже, наконец, станет хоть что-нибудь учить, но ее брату снова было не до уроков. Он сновал туда-сюда, принимаясь то доводить до полного совершенства свою картину, то звонить Матвею Юрьевичу, то и дело справляясь, как продвигается Олина работа, то приставать к Лешке с вопросами, не забудет ли Павел Петрович привезти завтра на работу свой компьютер и заглотит ли неизвестная преступница их крючок. Короче, и сам ничего не делал, и ей мешал до тех пор, пока не пришли родители. Только тогда он затих и стал что-то чертить в тетрадке по геометрии.

Лешка захотелось узнать, что он делает, и она заглянула через его плечо. Брат рисовал схему установки видеокамеры.

– Рома, учи уроки, – прошептала она. – Сколько б ты преступников ни поймал, тебе в школе за это пятерки не поставят. Неужели ты не можешь хоть на час отвлечься от своего расследования?

– А я думал, что оно не мое, а наше, – обиделся он.

– Ну, конечно, наше, и я никогда тебя не подведу, но ты должен совмещать его с учебой.

– Отстань, долдонишь прямо как училка. – Ромка дернул плечом. – На что спорим, что я из любой ситуации найду выход?

– Ни на что, – ответила Лешка, так как знала, что Ромка всегда у нее все выспорит. С другой стороны, ответ брата ее порадовал. Значит, он все-таки помнит об уроках и тревожится за свои оценки.

На следующий день, даже не зайдя из школы домой, Ромка отправился в галерею. Причем так торопился, что Лешке снова пришлось вприпрыжку бежать рядом с ним.

– Дик скоро отвыкнет гулять днем, – посетовала она на бегу.

Но Ромка Дику ничуть не посочувствовал. Пес не признавал в нем хозяина, и мальчишку это задевало и злило.

– Тебе ж лучше. Почти все люди гуляют со своими собаками не три, а два раза в день.

– Но ему хочется гулять больше. А еще у меня завтра контрольная.

Ромка остановился так резко, что Лешка налетела на него со всего размаху.

– Не ной или не ходи со мной. У меня, может, завтра три контрольных, но я же молчу! Ты мне, кстати, и не нужна сегодня вовсе.

Но не пойти с братом Лешка никак не могла: отказаться от участия в установке техники слежения за преступниками было выше ее сил.

Оказалось, что к их приходу Павел Петрович уже все продумал сам, но дожидался Ромку, чтобы вместе с ним разобраться с компьютером, который привез из дома вместе с небольшим столом и умудрился втиснуть все это хозяйство в свой и без того тесный кабинет.

Как только они вошли в галерею, Богачев отпустил охранника Игоря на перерыв, а тетю Таню отослал в магазин, поручив ей восполнить припасы кофе и сахара и разрешив на работу больше не возвращаться.

Игорь умчался сразу, тетя Таня немного покопалась в своей подсобке, походила взад-вперед с Ведром и тряпкой и тоже скрылась с глаз, а Павел Петрович, закрыв дверь на ключ, приступил к работе. Он вынул из портфеля дрель и в коробе для электропроводки, который находился как раз напротив предполагаемого местонахождения новой картины, просверлил небольшое отверстие. В короб он вставил маленькую видеокамеру так, чтобы ее глазок совпал с просверленной дырочкой, и протянул провод к компьютеру.

– Мы поставим выставочный мольберт в самый темный угол, чтобы даже самый дотошный посетитель не мог определить истинную ценность нашей картины. – Он отошел от короба подальше, рассматривая сделанное. Отверстие в коробе было совсем неприметным.

– Никто и никогда не обращает внимания на электропроводку, – авторитетно заявил Ромка и предупредил: – Только следите, пожалуйста, чтобы компьютер работал все время, без перерывов.