Текст книги "Сказки темного города. Сателлит"

Автор книги: Наталиса Ларий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Ужас какой, – поежилась я, все еще недоверчиво поглядывая на Тайлера, приятный образ которого не вязался никак у меня с кровожадным существом, сидящим у него внутри.

– Ну, ужас здесь у всех вызывают стригфаэры, – засмеялся Тайлер. – Ты тоже не похожа на того, кто может проделывать то же, что и Арон. Поэтому слово «стригой» пусть тебя не тревожит. Это всего лишь название, главное же то, что у тебя здесь, – он приложил ладонь к области сердца.

– А что он может? Арон… – осторожно спросила я.

Тайлер повел бровью и пожав плечами ответил:

– Никто не знает из нас толком, насколько он силен. Но, – он кивнул на здание, – за секунду может выморозить всех в этом замке, превратив их в холодные, безжизненные изваяния, это я думаю, он на раз и два сделать может точно. Он сильный стригфаэр, сильнее него только его брат. Так говорят.

– Брат? – с интересом спросила я.

– Да. Ты видела ведь ту жуткую картину в главном зале, где Арон обычно проводит собрание сильнейших?

– Видела…но это ведь он, Арон…, – недоверчиво проговорила я.

– Нет. Это Дэвор. Брат-близнец Арона. Он правая рука правителя восьмого ковена. Главный стратег стригфаэров.

– Вот почему он испытывает такую неприязнь к портрету, – прошептала я. – А откуда здесь портрет его брата?

– Говорят, он привез его с собой, дабы портрет каждый день возобновлял в памяти что-то, из-за чего Арон покинул родные земли.

– А почему?

– Ты, наверное, слышала ту сказку про повешенную невесту стригфаэра, после потери которой он якобы перешел на сторону либеров?

– Ну да. Давно правда, но слышала.

– Так вот было все намного печальнее. Арон правда полюбил был либерку какую-то. И даже принял решение связать с ней узами брака свой жизненный путь. Знал об этом только его брат. В ночь, когда Арон и девушка должны были ехать на нейтральную территорию к священнику, именно Дэвор вызвал отца, который приехал в замок в компании ведьмаков-стервятников, которые потом у него на глазах по кусочкам рвали на части сущность девушки, заставляя ее внутренне истекать кровью и кричать всю ночь напролет от страшной боли. Арона связали, а девчонку уничтожали у него на глазах, стоя в стороне и безразлично наблюдая за этим. Когда она затихла под утро, покинув израненное тело, Дэвор и отец уехали, оставив Арона один на один с страшным горем. Вот так, – задумчиво проговорил Тайлер.

– Откуда вы это знаете? – я почувствовала легкий прилив сочувствия к герою этой печальной истории.

– Порой он закрывается в том зале и пьет пару суток напролет. Сбрасывает так накопленное за время стойкого безразличия горе. Жуткое зрелище. Он крушит там все подряд. Благо, хоть по замку не ходит в таком состоянии. Иначе перебил бы уже всех здесь. Он крушит, а я потом восстанавливаю. Однажды вот так и портрет разодрал в клочья. Когда я зашел к нему, то увидел его сидящим на полу над кучкой изорванной на мелкие кусочки картины. Он был до жути пьян и попросил выпить с ним. Не передать, что я испытал тогда, сидя подле стригфаэра, находящегося в таком состоянии. Думал, это мой последний вечер в жизни, – усмехнулся Тайлер. – Но он лишь пил и рассказывал о том, что тогда случилось. Когда закончил рассказ, то попросил восстановить картину и все разнесенные вдребезги предметы. Допил вино из бокала и вышел из зала. А наутро это уже был другой человек. Все тот же непробиваемый стригфаэр, которого боятся и почитают все в этом замке как нечто совершенное и сильное. И только, наверное, я знаю, что его темные глаза могут смотреть не только тем пронзительно-презрительным взглядом, который знают здесь все, а еще и могут пылать безграничным горем. Жуткое зрелище, никогда не думал, что боль может быть такой иссушающей.

– Нда уж, – протянула я. – Кто бы подумал, что владеющие такой силой могут быть такими…несчастными. Представляю себе, что он чувствовал в тот момент, когда она умирала у него на глазах, а он не мог ей помочь. Да еще и убил ее кто! Не дай бог такое пережить, – поежилась я.

– Но только это, – Тайлер приложил палец к губам, давая понять, что говорить об этом нельзя.

– Да боже упаси! – воскликнула я, оглядевшись. – Почему вы вообще мне такое рассказываете? Он вам голову не открутит за это?

– Открутит, обязательно, – усмехнулся стригой. – Но, если серьезно…ты тоже стригфаэр, пусть и наполовину. У вас с ним в любом случае связь незримая. Ближе уже никто не может быть к нему. Я порой думаю, что ему помощь нужна. Но пробиться к его внутренней боли не может никто из присутствующих здесь. Ты же знаешь, чем обладают стригфаэры?

– Нет, откуда? Мама держала в тайне то, кто был мой отец. Меня растили как сорняк в поле. Какой там стригфаэр, – покачала недовольно я головой.

– Вы можете выпивать боль друг у друга, спасая порой друг друга в самые тяжелые, поедающие душу минуты. Не мелкую какую-то, ничего не значащую боль, а испепеляющую, пылающую, выжигающую все внутри, – повел бровью Тайлер.

– Но это ведь не так просто делается, больше чем уверена, – нахмурилась я, заподозрив, почему стригой такой приветливый со мной.

– Ты права, это не так просто, а если учесть, что ты больше либер, то вообще возможно ли. Но все же. Мне помощь твоя нужна. Точнее не мне, Арону, – Тайлер прищурил свои красивые сапфировые глаза и посмотрел куда-то вдаль. – Он не отвернулся тогда от меня, маленького стригоя, которого бы, будь на его месте кто другой, просто сожгли как неугодную на землях либеров кровососущую тварь. А он мне жизнь сохранил. Более того, он будущее мне подарил. Теперь я не бездомное создание, а вполне себе состоявшийся ведьмак, умеющий контролировать свою темную сторону. Обо мне знает король, как о том, кто уже не раз успешно выполнял его поручения на землях восьмого ковена. Теперь у меня есть имя. И есть оно у меня благодаря Арону. Отблагодарить его я не смогу ничем. У него есть все. А вот поспособствовать тому, чтобы он избавился от сжигающей его боли, могу. Помоги ему, и я буду у тебя в долгу, – стригой внимательно посмотрел мне в глаза.

– Вы просите у меня то, чего, может, я и сделать-то не могу. Но обещаю, что когда буду знать, на что я способна, и если смогу сделать то, о чем вы просите и, если Арону самому это нужно, я обязательно помогу. Вы же мне помогли, – подбросила я на ладони восстановленный трикветр и подмигнула стригою.

– Договорились, – улыбнулся чарующей улыбкой стригой. – А теперь пойдем. Арон хочет видеть тебя за стеной.

– Зачем? – улучшившееся настроение враз испортилось.

– Не знаю. Он тренирует всех по-разному. Поэтому, какой к тебе именно подход будет, предугадать сложно. Ты главное не воюй с ним. Это изначально тупиковый путь. Он в любом случае вытешет из тебя то, что ему нужно.

Тайлер встал со скамьи и подал мне руку. Нехотя взявшись за нее, я поплелась следом, в голове прокручивая все услышанное о стригфаэре. Выйдя за пределы территории замка, мы молча направились по старой мощеной дороге в сторону леса, окружающего его. Едва только наши фигуры нырнули под многовековую крону деревьев, я враз напряглась, поскольку увидела вдалеке у огромного озера фигуру Арона и Марисоль. Стригой почувствовал мое напряжение и сказал:

– С ней будь аккуратнее. Она хоть и маленькая, но мстительная до ужаса. Я и сам порой смотрю на нее и прям не верится, что у нее мать ведьма-либер. Такое ощущение, что оба родителя были из ковена чернобородых.

Я молча кивнула, наблюдая за тем, как Арон медленно поворачивается в нашу сторону. Всего секунда задержавшегося на мне взгляда обсидиановых глаз, и я словно провалилась в какую-то бездну. Было так странно видеть перед собой эту силищу, закованную в теле невозмутимо спокойного мужчины, которого, на первый взгляд, мало чем можно было вывести из себя. Уверенная поза с сомкнутыми в замок за спиной руками, надменно вздернутый подбородок, гордая осанка и темные брови над прищуренными глазами. Казалось, что каждая из черт этого стригфаэра словно кричала о том, что идеальнее него просто не существует никого на свете, настолько совершенен был его облик. И словно в подтверждение этому я услышала тихий шепот стригоя:

– Поразительно. Я здесь уже столько лет и вижу одну и ту же картину, когда каждая из прибывающих сюда ведьм…каждая, – усмехнулся он, – в два счета становится рабыней его притягательной харизмы.

Услышав это, я вздрогнула.

– Это не про меня. Да, он красивый. Но…Это не мое, – как можно более спокойно проговорила я в ответ.

– Ну да, конечно, – засмеялся стригой. – И поэтому ты так судорожно впилась пальцами в мой локоть.

Я недовольно бросила на него взгляд и убрала руку.

– Не переживай. Я никому не скажу, – голубые глаза Тайлера словно светились лукавством.

– Не о чем здесь говорить, – пожала я плечами.

Стригой больше ничего не сказал, а когда мы подошли к Арону, он откланялся и оставил меня в компании него и Марисоль. Девчонка грызла яблоко, безразлично рассматривая меня и периодически переводя взгляд на стайку лебедей, разбитую на парочки, следом за которыми плавали малыши, смешно выгибая шеи, словно подражая своим родителям.

– Вы долго, – сухо бросил Арон, недовольно окинув меня взглядом.

– Мы просто немного поговорили, – кивнула я в сторону удаляющейся фигуры Тайлера. – И он еще вот что сделал, – я показала восстановленный амулет.

– Чего? – враз подбежала к нам Марисоль. – Ой, побрякушку вернули плаксе. Все, не будешь хныкать больше? – язвительным голосом пропищала девочка.

– Марисоль, – гневно оборвал ее Арон, и девочка испуганно посмотрела на него, явно не ожидая, что ее капризные нападки не найдут поддержки.

– Ладно, извини, – сказала она нехотя и отошла в сторону.

Я ничего не ответила, поскольку не собиралась извинять эту зазнавшуюся девчонку.

– Не люблю этих сентиментальных привязок к вещам, – фраза, сказанная строгим голосом, привела меня в замешательство.

– Сентиментальных…, – я посмотрела на трикветр и быстро запрятала его в декольте, боясь, что он его отнимет. – И именно поэтому вы носили ту вещь на груди? – проговорила я, поскольку у меня в голове всплыл образ какой-то дорогой ему подвески. – Я не знаю, что это, но оно вам очень дорого. Чувствую это. С ним связано столько вашей боли, – повела я бровью.

Стригфаэр нахмурился, но ничего не ответил мне. Затем повернулся к Марисоль и сказал:

– Начинай.

Девочка мельком поглядела на меня, затем подняла вверх пальцы и быстро нарисовала ними в воздухе воронку. Как только она это сделала, то один из малышей лебедей с диким писком скрылся под водой, вызвав обеспокоенный гогот среди стаи.

– Вы что делаете? – испуганно воскликнула я, расширенными от ужаса глазами смотря на расходящиеся по воде круги в том месте, где исчез птенец.

Арон молчал, Марисоль же, приподняв руку, начала закручивать ещё воронку, и следующий лебеденок ушел под воду. Я бросилась к девочке и дернув ее за плечо повернула к себе лицом.

– Ты ненормальная? Что ты творишь?

– Это приказ, – девочка безразлично пожала плечами, и я перевела взгляд на Арона.

Еще мгновение и снова произошло то же самое. В этот раз я уже бросилась к стригфаэру.

– Прекратите это! Не смейте губить ни в чем не повинных птицы! – дрожащими губами проговорила я.

– Сама прекрати, – спокойно ответил Арон, глядя на меня сверху вниз.

– Как? – взревела я, видя, что Марисоль не собирается останавливаться.

– Как можешь.

– Марисоль, перестань, – вернулась я к девочке, но та, взмахнув рукой, с такой силой ударила меня свое энергией, что я отлетела на пару метров.

«Тварь такая», – пронеслось у меня в голове, пока я поднималась с земли, утирая ушибленные коленки.

Еще воронка – и под воду ушел взрослый лебедь, издав пронзительный крик. Смотря на безжалостного ребенка, внутри меня начала расти просто сокрушающая злость, поскольку я поняла, что слова «ребенок» и «Марисоль» были несовместимы. Но еще более ужасным было чувство неприятия тех методов, которыми пользовался стригфаэр. Девочка бросила на меня взгляд через плечо и презрительно улыбнувшись отправила еще одного лебедя в бездну. В этот момент я взревела и повернувшись к Арону даже без щелчка пальцами заставила вспыхнуть его плащ, поскольку для меня в этой ситуации именно он, а не Марисоль, был причиной всему происходящему. Черная ткань, отороченная вверху гладким темным мехом, горела, а Арон стоял, словно ничего не происходило. Я же удивленно наблюдала за этим. В какой-то момент, когда огонь перебрался на его темный бархатный камзол, он щелкнул пальцами и покрывшись сизым инеем загасил его. «Дьявол…не иначе», – простонала я мысленно, понимая, что даже огонь этому мужчине ни по чем.

– Хватит, Марисоль. Спасибо. Можешь идти гулять, – кивнул Арон в сторону замка, и девочка, сделав реверанс, вприпрыжку поскакала по мощеной дороге.

Арон же, развязав повязки поврежденного плаща, скинул его наземь и подошел ко мне. Я съежилась от страха, думая, что он точно ударит меня за такую выходку. Но он спокойно кивнул в сторону стоящей на берегу лодки и сказал:

– Давай покатаемся немного.

– С вами? – осторожно спросила я. – Вы утопить меня хотите, как и лебедей?

– Нет, – едва уловимая улыбка тронула красивые губы мужчины. – Не бойся.

– Не бойся. Не убедительно звучит, – я направилась следом за ним и уже спустя пару минуту небольшая лодка неспешно несла нас по спокойной глади озера.

– Почему ты не подожгла Марисоль? – спросил наконец он, отпустив весла и пустив лодку плыть так, как ей вздумается.

– Она ребенок, – сухо ответила я.

– Ребенок…ребенок может делать такое, что ты видела сейчас?

– Нормальный нет. А вот не совсем – да, может. Только и она бы не сотворила такое, если бы не вы.

– Сотворила бы. И не такое.

– К чему вы говорите мне это? – нахмурилась я, не понимая, что он хочет этим сказать.

– К тому, что ты должна понимать, кто перед тобой находится. Пока ты этого не понимаешь.

– Да, пока я понимаю только то, что вы отдали ей приказ и она потопила кучу лебедей, в то время, как должна играть в куклы. Она маленькая девочка, в которой нужно наполовину ограничить силу, а не развивать ее до умопомрачительной лавины, которая снесла уже в ней все, что должно быть от ребенка.

– Пока единственный ребенок здесь – это ты, Имани, – просто проговорил стригфаэр.

– Вы не слышите меня, я же не понимаю вас. Какого черта я здесь делаю? Отправьте меня назад и скажите королю, что я безнадежна до ужаса.

– Наоборот, – черная бровь стригфаэра приняла таинственный изгиб. – Что бы ты сделала, если бы рядом не было меня? Только Марисоль, ты и тонущие птицы?

Отвернувшись, чтобы не смотреть ему в глаза, я пожала плечами, глядя на гладь озера.

– Я не знаю.

– Почему?

– Почему…потому, что я не сталкивалась еще с таким, – проговорила я.

– Вот к чему я и веду. Ты жила под колпаком, Имани. Наполовину огненный либер, наполовину стригфаэр жил под колпаком, не зная, что такое погибель и что такое бурлящая в ее крови энергия. А Марисоль не жила под колпаком. Поэтому она знает, что делать в таком случае, а ты нет.

– Значит мне жаль ее и спасибо маме и Дориэлю, что я в свои восемнадцать лет не знаю, что такое погибель и эта дурацкая сила, которая никогда мне жить особо не мешала.

– Может и так. Но не в твоем случае. Тебя просто сдерживали, более чем уверен. Трикветр ты с какого возраста носишь?

– Трикветр? – удивилась я. – Лет с семи.

– С того самого момента, как подожгла платье ее высочества? – прищурил глаза стригфаэр.

– Ну да, – протянула я и резко повернулась к нему. – Вы что хотите сказать, что мама ограничивала мои силы?

– Так и было, – он протянул руку, – дай мне кулон.

– Зачем?

– Ты ведь знаешь, если на нем ограничитель, то, когда амулет попадает в руки сильного ведьмака, ограничитель теряет на тебя влияние.

Я молча смотрела на протянутую руку даже не собираясь отдавать амулет.

– Дай амулет, Имани, – спокойный голос призывал верить ему. – Я верну его тебе, обещаю.

Достав трикветр, я протянула его мужчине. Едва только он взял его в руки, я сделала отрывистый вдох так, словно мне начали перекрывать кислород. Ухватившись за горло, я с ужасом посмотрела на стригфаэра, который наблюдал за мной, сжав трикветр в ладони.

– Верните, – прохрипела я и почувствовала, как из носа потекла кровь.

– Не борись с ней, – Арон и не думал возвращать то, что спасало меня столько лет. – Дай ей раствориться в тебе, – гипнотическим взглядом он словно убаюкивал меня.

– Верните я сказала, – чувствуя, как по венам текла свинцовая, тягучая сила, расползаясь во все клетки моего тела. – Не имеете права заставлять принимать это силой, – облизав соленые от кровавого вкуса губы прошипела я. – Не имеете права!

– Я не светлый. Ты не к тому взываешь, – проговорил он спокойно.

Поняв, что еще минута и я буду захлебываться от той силищи, которой так боялась моя мама, я более не медлила ни секунды. Резко рванувшись, я ухватила Арона за руку и в этот момент лодка, не выдержав толчка, перевернулась. Мы с ним оказались в воде, которая вмиг накрыла нас с головой. Раскрыв глаза под водой, я увидела, как медальон выскользнул из руки Арона и пошел ко дну. Оттолкнув мужчину, я нырнула вслед за ним. Маленькая вещичка так быстро отдалялась от меня, что казалось я никогда ее не достану. Чувствуя, как легкие разрывает от нехватки воздуха, я судорожно вонзила пальцы в мягкий ил в том месте, куда опустился трикветр, и начала пытаться всплыть. Но мое сознание уже начала застилать пелена бессознательной мглы. Дернувшись, я в последний раз отчаянно гребанула руками и провалилась во тьму.

Кашель и привкус тины во рту. Вдохнув, я, не переставая кашлять, резко села и выблевала на землю воду, которой наглоталась в озере. Спустя пару минут, когда осознала, что жива, я заревела, склонившись к коленям. Затем резко вскинула голову и увидела стоящего рядом стригфаэра, который молча наблюдал за мной. С ненавистью посмотрев на него, я вытерла губы и разжала ладонь, полную вонючей тины, но трикветра в ней не было.

– Это ищешь? – строго проговорил мужчина, покрутив в своих пальцах поблескивающую вещицу.

– Отдайте, – я судорожно впилась пальцами в землю.

Арон смотрел всего мгновение на меня, затем лишь взмах его руки и маленький амулет полетел обратно в воду. Заорав, я вскочила на ноги и встала перед этим невыносимым чудовищем, едва сдерживаясь, чтобы не ударить его.

– Дыши…тише, – бархатным голосом проговорил он. – Тебе легче без него. Почувствуй это. Ты благодарить потом будешь меня за это.

– Ненавижу вас, – захрипела я, сжав руки в кулаки.

– Я знаю, – слегка улыбнувшись он развернулся и пошел прочь, кинув мне через плечо, – бери себя в руки и следуй за мной.

В руки? Да какое там в руки. Я вообще не могла совладать с собой. Разжав пальцы, я щелкнула ними и с ужасом увидела, как следом за стригфаэром по пятам поползла извивающаяся дорожка пламени такой силы, что жар от него больно обдал меня с ног до головы. Переведя взгляд на Арона, я беспомощно посмотрела на него, понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное. Когда он остановился и медленно повернулся в мою сторону, в его обсидиановых глазах словно загорелось такое же пламя, которое стремительно приближалось к нему. Лишь кивнув головой, он направил на пламя что-то наподобие искрящегося вихря льдинок. Но красное пламя было настолько сильным, что этот вихрь вмиг куда-то испарился. Когда расстояние между стригфаэром и огнем сократилось до пары десятков сантиметров, он взмахнул рукой и какая-то холодная тень с такой силой двинула меня, что я отлетела на расстояние в десяток метров и, упав на спину, потеряла сознание.

Глава 4

– Мне кажется ты в этот раз перестарался, – услышала я сквозь легкую дымку покидающего меня сна осуждающий старческий голос.

Приоткрыв глаза, я увидела стоящую у небольшого стола в моей комнате сгорбленную старуху, мешающую что-то в небольшой ступке, и Арона, смотрящего в окно.

– По-другому не получилось бы, – сухо бросил он в ответ.

– Не жалеешь ты их совсем, Арон, – старуха неодобрительно покачала головой. – Они либеры в первую очередь, а потом уже подневольные. Столько жесткости в воспитании воинов…ты знаешь, как я к этому отношусь.

– Я думаю иначе, – он выпрямился, вздернув голову и даже не видя его лица, я знала, какой блеск загорелся в его глазах

В этот момент мою голову пронзила такая боль, что я подскочила на кровати, прижав к вискам ладони, пытаясь совладать с сверлящим меня противным чувством. Ко мне сразу же бросилась старуха, отшвырнув на стол ступку с зельем.

– Тише, девочка, – она ухватила мои руки своими сухими ладонями, испещренными морщинами.

– Больно! – заорала я на всю комнату, выгнувшись назад и закрыв глаза.

Затем мне стало так дурно, что я наклонилась и меня вырвало в вовремя подставленную старухой миску. Рвала я пока не почувствовала горький привкус желчи во рту. Переведя дух спустя пару минут, я откинулась на подушку и вновь застонала, теперь уже чувствуя, казалось, абсолютно все вены в своем теле, которые горели страшным огнем. Старуха склонилась надо мной и приподняв мою голову влила ложку какой-то дряни в рот. Я рванулась, и меня снова начало выворачивать наизнанку. Длилось это до ужаса долго и когда я, уже задыхаясь, поняла, что еще пара минут и просто умру от этого ужаса, ведьма заорала на стригфаэра, который все это время невозмутимо стоял в стороне:

– Она умрет сейчас, Арон! Ей нельзя так сразу окунаться в такое!

Обливаясь потом я рванула ворот своей рубахи, поскольку мне казалось, что даже эта тоненькая ткань одежды давит на меня с такой силой, словно была она соткана из какого-то свинца. Выгнувшись дугой на постели, я оттолкнула от себя руку старухи, которой она пыталась заново влить что-то мне в рот.

– Арон, – взмолилась она. – Загубишь ведь. Подави часть хотя бы.

– Она нужна мне вся полностью. Или вообще не нужна, – спокойно проговорил он, наблюдая за тем, как меня ломало всю.

В каком-то испепеляющем лихорадочном состоянии я, пытаясь совладать с болью, сползла с кровати и на трясущихся ногах быстро кинулась к столику, на котором лежали разнообразные предметы для изготовления зелий. Не успели Арон и старуха опомниться, как я схватила маленький нож и полоснула ним себе по руке, пустив кровь.

– А interius ut exterius mundo (от внутреннего к внешнему миру), – проговорила я слова заклинания моей матери, которая так всегда учила меня освобождаться от того, что угнетало, с одной только разницей в том, что кровь я раньше не пускала, по бешено пульсирующая энергия просто обязана была куда-то вырваться, поэтому я на подсознательном уровне поняла, что нужно делать. Стало легче всего на долю секунды, поскольку против того, что происходило во мне, нужна была соизмеримая сила подавления, а слабенькое заклинание было каплей в море.

Едва только первая капля крови капнула на пол, как Арон подлетел ко мне и вырвал нож из руки, зажав своей стальной ладонью порезанные вены на запястье.

– Отпустите, – задыхаясь прорычала я, пытаясь вырваться.

Стригфаэр, выругавшись, потащил меня к кровати и швырнув на нее сел рядом, придавив руками, чтобы я не дергалась.

– Я не могу. Или добейте уже, или сделайте что-то. Я чувствую, что не справлюсь, как бы вам этого не хотелось – в отчаянии вглядывалась я в темные глаза, смотревшие на меня.

– Арон, – старуха осторожно положила руку на плечо мужчины. – Не губи девчонку. Оно того не стоит. Забери хоть одну ее сторону какую-то. Это непосильная ноша для ведьмы, которую не развивали с детства, быть сосудом силы и стригфаэра, и огненного либера. Лед и огонь не могут уживаться в одном теле на равных началах. Что-то должно уступить. Она не справится. Послушай старуху. Я уже видела нечто подобное. Она просто погибнет от того, что столько лет сдерживалось и в один миг обрело свободу.

– Пожалуйста, – беззвучно, лишь губами произнесла я и почувствовала, как горячие слезы потекли по щекам.

Лежа на скомканном покрывале, я, едва дыша, лишь взглядом молила мужчину позволить мне жить. Он всего мгновение молча наблюдал за мной, затем его рука легла на мой лоб.

– Я оттяну сейчас часть боли на себя как стригфаэр, – строго проговорил он, – тебе станет легче. Но полностью лишать тебя какой-либо стороны не буду. Ты стригфаэр. Ты сильная. Просто еще не знаешь, насколько. Мне нужно чтобы ты боролась за свою сущность.

– Вам нужно? – взвыла я. – Я жить хочу!

– Мне нужно, чтобы ты боролась, – не меняя тона проговорил Арон. – Я помогу. Верь мне. Всего пол часа, не более, и все закончится.

– Арон, ты что делаешь! – воскликнула стоящая рядом ведьма. – Она не выдержит!

– Веришь? – он больше приказывал мне в эту минуту, чем спрашивал.

Понимая, что выбора он мне не даст в любом случае, я обреченно кивнула. Мужчина же положил мне на грудь руку, и я почувствовала, как кипящий огонь в венах начал стихать, не настолько, правда, чтобы я перестала метаться на кровати, ревя как раненый зверь, но я, по крайней мере, могла дышать свободнее, а это уже было немало. Спустя какое-то время, в течение которого я все губы до крови искусала и разодрала лежащее подо мной покрывало, пытаясь справиться с зверской болью, меня начало поколачивать изнутри, словно и правда во мне боролись две сущности, не желающие находиться в одном теле на равных началах.

– Больно, – издала я истошный крик, приподнявшись на постели.

Смотря на Арона лихорадочным взглядом сквозь мокрую занавесь волос, свисающих мне на лицо, прорычала не своим голосом:

– Никогда вам этого не прощу.

– Терпи, еще немного, – стригфаэр сосредоточенно наблюдал за мной.

Я опустила голову и замотала ней, давая понять, что это слишком.

– Арон, господи! – крикнула ведьма в тот момент, когда я почувствовала текущую по губам кровь из носа. – Да что же ты творишь!

Пребывая уже в полубессознательном состоянии, я почувствовала, как стригфаэр подхватил меня на руки и вынес из моей комнату на небольшой балкон, рявкнув на старуху: «Не вмешивайся!»

Прохладный воздух обдал мое полуобнаженное тело. Уткнувшись носом в шею мужчины и бессильно свесив руки, я услышала, как он прошептал тихо:

– Борись, девочка. Такой дар нельзя терять. Ради будущего своего борись. Что такое какие-то огонь и лед по сравнению с тобой? Не они тобой правят, а ты ними. Приказывай им, руководи. Ты либер и стригфаэр, это такая редкость сейчас в наше непростое время. Борись за себя!

– Мама, – прохрипела я как в тумане и отстранилась от Арона, пытаясь встать на ноги.

Он осторожно опустил меня на пол. Я облокотилась на шершавые перила балкона и, судорожно вдыхая воздух, впилась пальцами в холодный камень. Затем запрокинула голову и закричала так, что меня, наверное, слышали во всех уголках замка. Когда поняла, что во мне начинает происходить что-то непонятное, словно что-то начинает сливаться в одно целое, перекрывая те страдания, которые так хотели вогнать меня в могилу, я пошатнулась и стригфаэр, подхватив сзади за талию, заставил прильнуть к нему. В этот момент растущий около пруда в ста метрах от замка дуб начал снизу загораться. Чем сильнее его охватывало пламя, тем легче становилось мне. Ядовито-красные языки огня ползли вверх к кроне дерева, а с нее, спускаясь вниз, поблескивая и потрескивая ползла другая сила – ледяная, не менее сильная, чем пожирающее пламя. Когда эти две стихии встретились на середине ствола, то всего мгновение и раздался какой-то трещаще-шипящий стон, после которого все вмиг испарилось, словно ничего и не происходило. Дерево как росло, затеняя прозрачную воду пруда, так и продолжило стоять невредимым.

– Это все? – дрожащим голосом спросила я спустя пару минут, отодвинувшись от Арона и повернувшись к нему.

Мужчина стоял, прищурив глаза, смотря на дерево, и словно не слышал меня. Затем повел бровью и перевел взгляд на меня, скользя своими темными глазами по моему лицу.

– Господи, recompensat, – прошептала рядом со мной подошедшая ведьма. – Арон! Не может быть!

– Тихо, – одернул он ее и развернувшись быстро вышел из моей комнаты.

– Что вы ему сказали? – спросила я удивленно, насколько это возможно было в моем состоянии.

Ведьма быстро вышла с балкона в комнату. Затем вернулась с горящей свечой и веткой каких-то сухих цветов, из которых готовила мне то противное варево, которым отпаивала меня. Поднеся пламя к цветам, она проговорила:

– Я сейчас подожгу их, а ты попробуй сконцентрируйся на том, чтобы остановить пламя и восстановить этот пучок.

– И как это сделать? – я выдавила натянутую улыбку, поскольку после всего перенесенного вообще не хотела ничего проявлять в себе.

– Постарайся. Просто подумай о том, что тебе нужно остановить уничтожение и все, – старуха пристально смотрела на меня стальным взглядом, но в ее тоне скользила некоего рода мягкость.

– Ну поджигайте, – я безразлично пожала плечами, поскольку мне в этот момент было не до горящего веника.

Ведьма поднесла свечу к пучку и тот в считанные секунды запылал. Я не успела даже подумать о том, о чем она просила, в голове мелькнула лишь тень мысли на этот счет, как заискрившись пучок начал так же быстро покрываться инеем и спустя пару минут огонь погас, а ледяной щит испарился, оставив сухие цветы нетронутыми. Мне же стало нехорошо, едва только веник в руках ведьмы принял первоначальный облик. Пошатнувшись, я едва не упала. Старуха подхватила меня под руку и помогла дойти до кресла, стоящего у камина. Затем налила из старого медного чайника в чашку пахнущий травами чай и протянула мне.

– И что вы скажете на это? – спросила я наконец, почувствовав себя немного лучше после ее колдовского варева.

– Ты не огненный либер, Имани, – ответила ведьма, садясь напротив меня. – Сейчас, когда Арон расшатал в тебе твои силы до нужной амплитуды их взаимодействия, они вошли в свою колею. Раньше был подавлен в тебе именно холод, а огонь был сам по себе. Поэтому ты и проявляла себя как та сторона, которая может испепелять. А поскольку у либеров это огненные, то эта собака, Дориэль, – она презрительно поджала губы, – и посчитал, что ты именно она.

– Подождите, – нахмурила я брови. – Но так не только он считает. И король ведь тоже. Он сам сказал, что я огненный представитель.

– Король видел огонь и более ничего. Втора твоя сторона была дремлющей, поскольку мать твоя, скорее всего, хотела подавить в тебе именно сторону стригфаэра, вторую составляющую рекомпенсата. А нейтральна ты потому, что рекомпенсаты всегда занимали пограничное положение. Спасать можно всех. У тебя поэтому нет тяги к какой-то определенной стороне.

– И что это значит?

– Значит…, – ведьма повела бровью. – Это значит то, что ты теперь можешь гасить влияние огня или холода, причем сохраняя живому организму его целостность. Как в случае с деревом несколько минут назад.