Текст книги "Друг детства (СИ)"

Автор книги: Натали Вокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Что ты имеешь в виду? – спросил Стюарт, и она почувствовала, что, несмотря на внешнее спокойствие, он весь кипит от гнева.

– Ты никогда ничем не поступался. На компромисс должна была идти женщина, но когда она это делала, то быстро надоедала тебе.

– Ты забыла, что ни на одной из них я не был женат, – заметил он.

– Зато я знаю, почему ты женился на мне, – парировала Розлин.

– На самом деле ты и понятия об этом не имеешь! – воскликнул он. – А что касается уступок, то ты ни в чем не шла мне навстречу. Скажи, Розлин, обеты, которые ты произнесла у алтаря, значат для тебя хоть что-нибудь?

– Как ты смеешь задавать такие вопросы! – Голос Розлин задрожал от гнева. – Для тебя наша свадьба была лишь средством достижения цели. Удивляюсь, как мне вообще удалось на какое-то время оттащить тебя от этой красотки! – Она была так взволнована, что даже не старалась скрыть терзавшую ее ревность.

– Линда тут ни при чем. – Взгляд Стюарта с какой-то жадностью обшарил ее тело, отмечая происшедшие с ним изменения. – Все дело в том, что ты мне не доверяешь.

Розлин окинула его ледяным взглядом и презрительно усмехнулась.

– И не собираюсь делать этого впредь.

Стюарт как будто в очередной раз наткнулся на кирпичную стену. Никакие его слова или поступки не могли разрушить барьер, которым Розлин отгородилась от него. И вдруг внутри у него как будто лопнула какая-то пружина. Он быстро шагнул вперед, обнял ее и яростно прижался к губам.

Она испуганно вскрикнула, но под натиском его губ и языка ее податливые губы приоткрылись.

И тут на крик прибежала Виктория.

– Можете не беспокоиться. – Стюарт повернулся к ней, тяжело дыша. – Я уже ухожу.

В этом поцелуе он дал выход своему гневу и неудовлетворенности, и теперь его мучил стыд. Неудивительно, что Розлин выглядит такой подавленной, подумал он и бросил быстрый взгляд на ее побледневшее лицо и расширенные глаза, проклиная свою несдержанность.

– Может быть, Розлин, это не мне ты не доверяешь, а своим чувствам? – выпалил он в инстинктивной попытке оправдаться и тут же отвернулся.

– Прости, дорогая, теперь мне понятно, почему ты не хотела, чтобы я ушла. – Виктория положила руку на плечо подруги и с отвращением посмотрела на удаляющуюся высокую фигуру. – Странно, Стюарт Роули всегда казался мне таким воспитанным… – Она покачала головой.

– Ты ничего не поняла, Виктория, – проговорила Розлин безжизненным голосом. – Я не хотела, чтобы он останавливался.

8

– Мне ужасно стыдно, что я тебя подвела.

Виктория действительно выглядела виноватой.

– Вовсе ты меня не подвела, – твердо возразила Розлин. – Я вполне могу сама ходить в школу молодых родителей.

Переехав в свою старую квартиру, от которой, к счастью, не успела отказаться, она со многими делами справлялась самостоятельно. Но на этот раз, как Розлин ни храбрилась, ей была невыносима мысль о том, чтобы оказаться одной среди супружеских пар, пришедших на занятия.

– Некому будет массировать тебе спину.

– Может, Джулия поможет. Она хорошая женщина, только мне не нравится, когда меня зовут «деточкой». Чувствуешь себя так, как будто снова оказалась в детском саду.

– Терпи, зато ты научишься управлять собственным телом.

– Тебе легко смеяться. – Розлин положила руку на свой большой живот. – А мне кажется, что я вообще ничего не контролирую.

На лице Виктории появилось лукавое выражение.

– Уж не пытаешься ли ты отговорить меня от радостей материнства?

– Неужели ты надумала?..

Розлин не смогла скрыть удивления. Виктория являла собой пример преуспевающий деловой женщины, которую все привыкли видеть с портфелем. Но чтобы с ребенком… Впрочем, несколько месяцев назад то же самое можно было сказать и обо мне самой, сказала себе она.

– Не прямо сейчас, хотя кто знает?

Виктория загадочно улыбнулась, чем только подогрела любопытство подруги.

– Как ты ловко все скрывала! Кто же этот счастливчик? – допытывалась Розлин.

– Я тебе говорила, кто сегодня пойдет с тобой на занятия вместо меня? – небрежно поинтересовалась та.

– Нет, но ты уходишь от ответа.

– На самом деле я от него не ухожу. Это Кевин, и сегодня он согласился пойти с тобой на курсы вместо меня.

– Ты и Кевин?! – изумленно воскликнула Розлин.

– Ты огорчена? – Виктория погрустнела. – Я надеялась, что тебе уже все равно.

– Нет, конечно, я не против, – поспешила ответить Розлин, как только оправилась от потрясения. – Просто я не знала, что вы с ним… пара.

Почувствовав, что подруга говорит искренне, Виктория облегченно вздохнула.

– Ну, пока нас, пожалуй, еще рано так называть.

– И давно вы… – Розлин замялась. – Он тебе нравился, когда мы с ним…

– Честно говоря, да, но тогда он даже не смотрел в мою сторону.

– Ох, Виктория, мне так жаль!

– Не беспокойся, теперь уже все в порядке. По-моему, я ему немножко нравлюсь.

– Если уж тебе удалось уговорить Кевина пойти со мной на курсы подготовки к родам, значит, он действительно от тебя без ума. Ты хоть предупредила его, на что это похоже?

– Надеюсь, это настроит его на сентиментальный лад.

– Ты оптимистка. Скорее, он проклянет все на свете, когда несколько раз повторит со мной дыхательные упражнения.

Но Кевин приятно удивил Розлин. Правда, он покраснел, когда Джулия назвала его «папочкой», но справился со своей ролью очень хорошо, и только в конце занятия допустил оплошность, в результате которой Розлин сползла на мат и осталась сидеть на нем бесформенным кулем.

Однако она его простила – ситуация была непростой. Дело в том, что дверь зала внезапно распахнулась, да так резко, что громко стукнулась об стену.

– Полагаю, мистер, вы ошиблись дверью, – сказала Джулия.

– Ничего подобного.

– Стюарт, что ты здесь делаешь? – Розлин вдруг поняла, что привлекла к себе всеобщее внимание, до этого момента устремленное на высокого темноволосого устрашающего вида мужчину, возникшего в дверях. Негодование боролось в ее душе с целой гаммой куда менее управляемых эмоций.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Сейчас не время и не место.

– Тогда где и когда? Ты не подходишь к телефону, возвращаешь мои письма нераспечатанными…

– Как ты узнал, что я здесь?

– У меня еще остались кое-какие союзники в доме Браунов.

Далси! Ах, эта маленькая предательница! – мысленно воскликнула Розлин.

– Как видишь, я занята. Что бы ты ни хотел сказать, уверена, это может подождать.

Но ее высокомерно-пренебрежительный тон не произвел на Стюарта никакого впечатления.

– Теперь я вижу, почему тебя устраивает сложившаяся ситуация, – прошипел он.

– Как прикажешь тебя понимать? – удивилась Розлин.

– Сейчас же убери от нее руки, Холл! – Голос Стюарта звучал почти бесстрастно, но выражение его глаз было таким, что Джулия, которая до сих пор просто наблюдала вместе с остальными за развитием событий, стала потихоньку продвигаться к телефону.

– Молодой человек, если вы немедленно не уйдете, я вызову полицию, – сказала она.

– Я с радостью уйду…

– В таком случае, считаю инцидент исчерпанным.

– Но только вместе со своей женой. – И Стюарт в упор посмотрел на Розлин.

В зале повисла драматическая пауза, а потом со всех сторон послышались удивленные возгласы. Конечно, Розлин могла бы объявить все это блефом и отказаться двинуться с места, но тогда Кевин может счесть своим долгом совершить поступок, о котором впоследствии горько пожалеет. Вероятно, лучше пойти со Стюартом и воспользоваться случаем, чтобы высказать ему все, что думает о его поведении.

И Розлин с достоинством – насколько это было возможно при ее расплывшейся фигуре – поднялась на ноги.

– Не надо, Кевин, не вставай. Виктория собиралась заехать за нами сразу после занятия, – прошептала она, – дождись ее. Кстати, я уверена, что ты узнаешь тут много полезного.

– А ты?.. – обеспокоенно посмотрел он на нее.

– Со Стюартом я справлюсь, – заявила Розлин с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала, и похлопала Кевина по плечу. Он был не в восторге от того, как развивались события, но поскольку она сама приняла решение, мало что мог сделать.

– Прошу прощения, Джулия, – обратилась она к инструктору.

– Ничего страшного, деточка. Мистер Браун… – Она посмотрела на Стюарта.

Он оторвал ошеломленный взгляд от Розлин. Когда она встала, ее выросший живот стал очень заметен. Несмотря на некоторые неудобства, причиняемые изменившейся фигурой, Розлин в целом гордилась собой. По-своему истолковав реакцию Стюарта, она вздернула подбородок. Не нравится – тем хуже для него!

– Роули, – коротко поправил Джулию Стюарт. При мысли, что Розлин записалась на курсы под девичьей фамилией, его губы снова неодобрительно скривились.

– Мистер Роули, мы поощряем присутствие отцов на занятиях.

Джулия покосилась на залившегося краской Кевина и снова перевела взгляд на Стюарта, чье непроницаемое лицо казалось высеченным из камня.

– Отец ребенка – я, – отрезал он.

Инструктор смутилась, а Стюарт, усмехнувшись, вышел и закрыл за собой дверь.

– Ну что, доволен? – взорвалась Розлин, оказавшись в коридоре. – Теперь мне придется бросить занятия. Ты что, специально явился сюда, чтобы смутить и унизить меня?! – Она повернулась к нему спиной и пошла к выходу.

Стюарту в два шага нагнал ее.

– Как я уже сказал, мне нужно с тобой поговорить. А унижение – это так, нечто вроде глазури на кексе, миссис Браун.

– Мисс, – холодно поправила она его. – Это Далси рассказала тебе, где меня найти?

– Я никогда не раскрываю свои источники информации, это закон для любого журналиста. – Он помолчал. – Но теперь мне понятно, почему ты не хотела со мной разговаривать – видимо, была слишком занята, заделывая брешь в отношениях с этой жалкой пародией на мужчину.

Пусть верит, во что хочет, не без злорадства подумала Розлин, особенно, если это то, что ему не нравится.

– Кевин очень внимательный, отзывчивый человек, – спокойно произнесла она.

– Хватит о нем, – огрызнулся Стюарт. – Я отвезу тебя…

– Никуда ты меня не повезешь, я пойду пешком. Может, ты питаешь склонность к мелодраматическим сценам, но я – нет. Надо же было такое придумать – ворваться в зал и изображать из себя обманутого мужа! – Розлин презрительно фыркнула.

– По крайней мере, ты еще помнишь, что я твой муж.

Она покосилась через плечо и улыбнулась, желая показать, что его появление ее нисколько не взволновало.

– Осторожно, ступеньки. – Стюарт взял ее за локоть.

Она стряхнула его руку.

– Я беременная женщина, а не инвалидка!

– Далси сказала мне, что ты ушла на занятия в школу молодых родителей, но не предупредила, что тебя сопровождает этот тип! Как долго это продолжалось? Ответь, я имею право знать!

– Что касается твоих прав, то у тебя их нет, и давай на этом закончим дискуссию. Если бы все в жизни было так просто… – Розлин вздохнула.

– Подожди, Розлин.

Она недовольно уставилась на руку, которую он положил ей на плечо. Стюарт заметил это, но не пошевелился. Розлин надула губы.

– Когда мы встречались в последний раз, мне не следовало… – К ее изумлению, Стюарт казался смущенным. – Я больше не буду тебя целовать, – вдруг сказал он.

Это Розлин не особенно удивило. Вряд ли в моем нынешнем состоянии я способна вызывать у мужчины желание, подумала она.

– Очень хорошо, – ответила она и потупилась. Ей каждую ночь снились его поцелуи.

– Не прикрывайся враждебностью, чтобы уйти от темы, – строго произнес Стюарт.

– После того, как ты унизил меня перед всей группой и оскорбил моего друга, моя враждебность вполне оправданна, – с вызовом ответила она.

– Ты сама виновата. Твой отец не может тебе дозвониться и сходит с ума от беспокойства.

– Помнится, не так давно он не желал с тобой разговаривать, – произнесла Розлин, с негодованием думая о том, что в критический момент мужчины всегда вспоминают о солидарности.

– Это только показывает, как давно ты не была дома.

– Я была занята.

– Чем же, интересно?

– Работала.

– А тебе не кажется, что мотаться по всей стране на девятом месяце беременности опасно?

– А вот этот вопрос я обсуждаю со своим врачом, а не со всякими посторонними, – резко ответила она.

– Розлин, если ты еще раз назовешь меня посторонним… – Стюарт не договорил, впившись в нее взглядом, выражавшим бессильную злобу.

Розлин испуганно наблюдала, как его большие руки сжимаются в кулаки и снова разжимаются. Казалось, он готов был ее задушить. Ну и что, если она нарочно его провоцировала? У нее были на то причины – как только она его увидела, ее с таким трудом восстановленное душевное равновесие рухнуло, как карточный домик от порыва ледяного ветра. Попытка вычеркнуть Стюарта из жизни была продиктована не злобой, а чувством самосохранения! Только гнев помогал ей выстоять и не поддаваться слабости.

– Тебе обязательно надо было вваливаться в зал? – хрипло спросила Розлин.

– Я собирался подождать снаружи, пока…

– Пока не увидел, что я пришла туда с Кевином! – догадалась она. – Как это похоже на тебя!

Стюарт не опроверг эту версию событий.

– А он еще не вызвался держать тебя за руку во время родов? – мрачно осведомился он, и под его оливковой кожей проступил румянец.

– Конечно нет! – выпалила Розлин, не подумав.

– И то хорошо. – Она почувствовала, что неподдельное удивление, прозвучавшее в ее голосе, если не предотвратило, то на время задержало казавшийся неотвратимым взрыв. – Ты не можешь и дальше от меня отгораживаться, – возбужденно продолжал Стюарт. – Когда я увидел тебя сегодня, то вдруг понял, как много пропустил. – Его взгляд переместился на ее большой живот. Розлин было бы легче справиться с ситуацией, прочти она в его глазах отвращение, но в них светилось что-то похожее на благоговение.

– И кто же в этом виноват? – с горечью спросила она. – Это ты все усложнил. Если бы ты оставил меня в покое, мы бы остались друзьями, а не находились сейчас в стадии развода.

– Может, я тебя удивлю, но брак и дружба вовсе не исключают одно другого.

– Исключают, когда ты вдруг узнаешь, что твой партнер – бездушный мерзавец, не способный на искренние чувства.

Тем временем они дошли до автостоянки, и Стюарт открыл дверь темного «бьюика».

– Я с тобой не поеду, – заупрямилась Розлин.

– Ты не такая уж огромная, – успокаивающе прошептал Стюарт. – К тому же, у меня достаточно просторная машина.

– Я рада, что ты видишь в нашем положении что-то смешное, но мне не до смеха.

– Неужели ты думаешь, будто меня забавляет мысль, что половина твоей беременности прошла без меня?

При этих словах Розлин посмотрела на Стюарта, и прочла в его глазах такую острую боль потери, что почему-то сразу же почувствовала себя виноватой.

– Твоя мать в курсе дела. – Она вдруг застеснялась и положила руки на живот. – Я думала, она тебе…

– Да, она мне передавала. – Глаза Стюарта как-то потускнели, и он бесцветным голосом произнес: – Я должен был быть с тобой, Розлин.

Ее вдруг стали одолевать сомнения, которые обычно возникали только бессонными ночами, но она отбросила их, сказав себе, что не обязана искать оправданий своему решению, – во всем виноват только Стюарт.

– Если хочешь, я могу звонить тебе после визитов к врачу, – мягко предложила она.

– Решила сменить гнев на милость?

– Еще одно ироничное изречение, и я никуда с тобой не поеду, – пригрозила Розлин.

Она устроилась на переднем сиденье «бьюика», думая о том, почему же все-таки согласилась на предложение Стюарта подвезти ее.

В конце концов, должна же я каким-то образом добраться домой? – спросила себя она. Общественного транспорта Розлин старалась в последнее время избегать, потому что стала очень чувствительной к запахам.

– Ты в порядке? – Пристегнув ремень, Стюарт повернулся к ней и заметил, что она поморщилась.

– Нормально, только спина весь день ноет. Ты никогда не замечал, что в поездах ужасно пахнет горелой резиной, а от большинства таксистов за версту несет застарелым табачным дымом и каким-то жутким одеколоном?

– Нет.

– А вот я теперь все это замечаю.

– Ты пытаешься намекнуть, что от меня пахнет?

Да, причем совершенно восхитительно, мысленно согласилась Розлин, но не стала делиться с ним этой информацией.

– Нет, я просто поддерживаю беседу, – вслух сказала она.

– То есть стараешься избежать щекотливой темы, – уточнил он.

– Я имела в виду, что беременность – это не только радость. Большинству мужей в это время приходится несладко.

– И что мне полагается ответить? Что я благодарен тебе за то, что ты избавила меня от этого? Неужели ты в самом деле принимаешь меня за этакого незрелого олуха, который хочет, чтобы ему доставались только самые сладкие кусочки?

Гнев в его голосе поразил Розлин.

– Я просто хотела сказать… – начала она.

– Я знаю, что ты хотела сказать. А тебе не приходило в голову, что я за тебя волнуюсь? – Ненадолго оторвав взгляд от дороги, Стюарт взглянул на нее, и с мрачной улыбкой и сам себе ответил: – Вижу, что не приходило. Полагаю, ты не подумала и о том, что я мог захотеть быть рядом, чтобы помогать тебе в наименее приятные моменты беременности. Черт подери, только этого нам не хватало!

Едва выехав на автостраду, они угодили в пробку Стюарт нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке руля. Словно вторя ему, по крыше застучал дождь.

– Могло быть и хуже, – успокаивающим тоном произнесла Розлин.

– И не говори, – с сарказмом протянул он.

– Боюсь, что боль в спине – это не просто боль, – через некоторое время испуганно сказала она.

Он уже открыл рот для очередной колкости, как вдруг до него дошел смысл ее фразы, и он резко развернулся на сиденье.

– Скажи, что ты просто неудачно пошутила, прошу тебя.

– Я не шучу, – пролепетала она.

Стюарт побледнел.

– Не может быть, еще слишком рано.

– Скажи это ему, а не мне. – Она указала на свой живот.

– Спокойно, без паники. – Он провел рукой по волосам, и она заметила, что его пальцы чуть заметно дрожат.

– Я и так не паникую, – пропищала Розлин, но тут на нее накатила новая волна боли, и она вцепилась в приборную панель. – На этот раз сильнее, – прохрипела она, когда боль отступила.

– Все будет хорошо. – Спокойный голос Стюарта решительно не вязался с его встревоженным видом. – Ты уверена, что это схватки?

– Уверена? Как я могу быть в чем-то уверенной, я же никогда не рожала! Может, это ложная тревога, но я бы предпочла поскорее оказаться в больнице.

– Дыши глубже. – По тому, что Стюарт успел узнать о родах, у него сложилось впечатление, что главное – правильная техника дыхания и горячая вода. Вот только где ее взять?

– Я дышу. – В голосе Розлин не слышалось особой благодарности за совет. – Стюарт, отвези меня в больницу.

Она закрыла глаза, почему-то чувствуя ничем не подкрепленную уверенность, что ему это удастся. Не может же она родить ребенка в машине!

Автомобиль неожиданно тронулся с места, и со всех сторон загудели. Розлин встрепенулась.

– Мы поедем по обочине? – спросила она.

– А ты хочешь, чтобы я остановился? – мрачно поинтересовался Стюарт.

– Может, это не такая уж плохая мысль.

Стюарт не ответил. Он тоже заметил в зеркало заднего вида патрульную машину с включенной мигалкой.

9

Стюарт опустил стекло скорее с раздражением, чем с тревогой.

– Будьте любезны выйти из машины, сэр.

На лице патрульного офицера застыло устало циничное выражение человека, слыхавшего на своем веку все оправдания, которые только можно придумать, и это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Розлин.

– Нет! – завизжала она. – Стюарт, не оставляй меня одну!

Она вцепилась мертвой хваткой в его бедро, и как раз в это время началась новая схватка. Розлин не слышала, что Стюарт сказал полицейскому, но через несколько мгновений дверь с ее стороны открылась. Самообладание окончательно покинуло Розлин, глаза ее испуганно расширились.

– Не волнуйтесь, отсюда всего минут пятнадцать езды до городской больницы, миссис…

– Роули, – подсказал Стюарт, укладывая голову Розлин к себе на плечо и обнимая ее за шею.

– Мне еще нельзя рожать. – Заметив, что мужчины переглянулись, Розлин с раздражением пояснила: – У меня еще ничего не приготовлено для малыша. – У нее стучали зубы, и она никак не могла с этим справиться. – К тому же я записана на роды не в городскую больницу, а в больницу Святой Анны.

– Думаю, при сложившихся обстоятельствах они тебя не прогонят, – сухо заметил Стюарт.

Полицейский выпрямился и связался с кем-то по рации.

– Я провожу вас, сэр. – Он наклонился к Розлин. – Не волнуйтесь, мэм, такое случается каждый день.

– Только не со мной!

В сопровождении патрульной машины они доехали до самой больницы. Позже Розлин лишь смутно припоминала мигающие огни за мокрым ветровым стеклом и вой сирены, но в тот момент она была всецело сосредоточена на том, что происходило у нее внутри.

По дороге Стюарт то и дело с непринужденным видом отпускал какие-то замечания, чтобы отвлечь и успокоить Розлин, но его руки с такой силой сжимали руль, что побелели костяшки пальцев. Как журналисту, ему не раз приходилось оказываться в горячих точках и опасных ситуациях, но, когда его очередная попытка вызвать у Розлин улыбку не увенчалась успехом, он сделал вывод, что в зоне военных действий было куда легче. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

– Прости, – пробормотал он.

– Нет, продолжай, мне это помогает.

– Правда?

– Ах, Стюарт, мне так страшно! А вдруг… – Ее глаза потемнели от страха.

Увидев, что они подъехали к больнице, Розлин испытала смешанные чувства: с одной стороны, облегчение, с другой – ужас от осознания неизбежности происходящего. Ей казалось, что за восемь месяцев можно ко всему подготовиться, но действительность обманула эти ожидания.

– Все будет в порядке, Розлин, – мягко сказал Стюарт, провожая ее в палату. – Завтра этот эпизод станет лишь неприятным воспоминанием.

Уверенность в его голосе придала ей сил, и она даже попыталась пошутить:

– Наверное, уже поздно говорить, что я передумала рожать?

Палата, в которой в последние полчаса постоянно толпились какие-то люди, вдруг опустела, и Розлин, одетая в белую больничную рубаху и подключенная к капельнице, осталась одна. Но дверь осталась открытой, и ей было слышно, как в коридоре Стюарт разговаривает с врачом.

Слушая, как он задает один вопрос за другим, Розлин вдруг поняла, что ему немало известно о родах, и ей было приятно, что можно переложить ответственность на кого-то другого.

– Схватки прекратились?

– Временно.

– На какое время?

– Мы не можем допустить, чтобы процесс слишком затянулся, так как в этом случае возрастает опасность инфекции.

– Опасность? Розлин угрожает опасность?

– Мистер Роули, с вашей женой все в порядке, и вероятнее всего, роды скоро начнутся. Эти несколько часов отсрочки могут быть очень важны для плода. Хотя роды несколько преждевременные, и ребеночек очень маленький…

Тут голоса стихли, – видимо, мужчины прошли дальше по коридору.

Через несколько минут Стюарт подошел к ее кровати.

– Ты все слышала?

– Почти.

Розлин вспыхнула, усмотрев в его вопросе намек на ее манеру подслушивать. За последние недели в минуты слабости, за которые она потом презирала себя, Розлин жалела, что услышала тогда роковые слова, так резко изменившие ее жизнь, и думала, что лучше бы ей оставаться в блаженном неведении.

– Тебе нужно поспать. Ты не против, если я останусь здесь?

Он хочет остаться, поняла Розлин, и от этого у нее потеплело на сердце. Стюарт весь подобрался, ожидая отказа, и она поняла, насколько ее ответ важен для него.

– Только попробуй уйти, и я подниму такой крик, что сбежится весь персонал больницы. – Вряд ли Стюарт догадывался, что эта шутка была не таким уж сильным преувеличением. – Мне нужно, чтобы со мной все время кто-то был, – призналась Розлин, не замечая, как вспыхнули при этом его глаза. – Каждый раз, когда со мной заговаривает кто-нибудь в белом халате, я начинаю паниковать. Только не говори…

Напряжение, сковавшее тело Стюарта, заметно ослабло, и он сел, не сводя глаз с ее бледного, осунувшегося лица.

– Я буду говорить только то, что ты захочешь услышать.

– Я планировала это совсем по-другому.

Воспоминания о том, как по плану должны были происходить ее роды, быстро улетучились, и Розлин поняла, что согласна обойтись без приглушенного освещения и пленки с записями любимой классической музыки, лишь бы с ребенком все было в порядке.

Заметив отчаяние в ее взгляде, Стюарт сдержал готовое сорваться с языка замечание, что он не может судить о ее планах, поскольку его из них исключили.

– Ты такая импульсивная! Похоже, наш ребенок пошел по твоим стопам, – улыбнулся он.

Наш ребенок, мысленно повторила Розлин, и слезы выступили у нее на глазах. Теперь она не одинока.

– Тебе больно? – резко спросил Стюарт. Он уже потянулся к кнопке экстренного вызова, но Розлин его удержала.

– Нет, я просто очень устала. Честно говоря, у меня прямо глаза слипаются.

– Так за чем же дело стало?

Он поправил лампу так, чтобы свет не бил ей в глаза.

– Все будет хорошо, правда? – спросила Розлин сонным голосом.

Хотя она знала, что Стюарт не специалист и не может ничего гарантировать, уверенность, прозвучавшая в его голосе, развеяла ее страхи.

– Конечно. Просто закрой глаза и поспи, пока у тебя есть такая возможность.

Через несколько часов Розлин разбудил приступ боли.

– Что-то происходит.

Только когда пальцы Стюарта сжались крепче, она поняла, что заснула, держа его за руку.

– Может, позвать медсестру? – взволнованно предложил он.

Несмотря на огромный живот, Розлин никогда еще не казалась ему такой хрупкой. Он с ужасом думал о том, что ей предстоит выдержать испытание, которое он не в силах предотвратить или хотя бы облегчить, и у него не укладывалось в голове, как это люди в здравом уме соглашаются пройти через такое больше, чем один раз в жизни!

Розлин окончательно проснулась.

– Да, пожалуй.

Дальше события развивались так быстро, что времени на беспокойство просто не оставалось. Но Стюарт оказался прав: все волнения и боль отошли на задний план, как только акушерка положила Розлин на грудь новорожденного младенца.

Она поняла, что никогда не забудет это ощущение теплого крошечного тельца, но чудесный миг пролетел слишком быстро – ребенка завернули в одеяльце и унесли.

– Отличный малыш, – сказала акушерка в ответ на ее расспросы, – только очень маленький. Мы положим его в тепло.

К удивлению и досаде Розлин, Стюарт почему-то не желал уходить. Для человека, приложившего столько усилий, чтобы не быть вычеркнутым из жизни собственного ребенка, он проявил на удивление мало интереса к сыну, когда тот появился на свет.

– Ну, пожалуйста, прошу тебя, – умоляюще посмотрела она на мужа. – Нужно, чтобы кто-то из нас был с ним. Он такой маленький… я не хочу, чтобы он оставался один. – И тут Розлин вдруг осенила догадка: – Ты разочарован? Ты хотел девочку?

– Разочарован? – Стюарт рухнул на стул возле ее кровати и разразился каким-то странным хохотом. – Наверное, ты еще не пришла в себя после наркоза. Я… – он возвел глаза к потолку, пытаясь подобрать нужное слово, – сказать, что я счастлив, пожалуй, было бы слишком слабо.

Глаза их встретились.

– Я тебя понимаю. – Розлин хотелось навсегда сохранить в своем сердце эти бесценные мгновения полной гармонии.

– Почему ты плачешь? – Стюарт пальцем стер слезинку с ее щеки.

– Ты бы тоже плакал, если ты тебя, как всех мужчин на свете, лет с пяти не приучали не плакать. – Она всхлипнула. – Посмотри, как он там, и потом расскажи мне, ладно?

Стюарт все еще колебался, и акушерка истолковала это по-своему.

– Не волнуйтесь, мы за ней присмотрим. – Она улыбнулась Розлин и заговорщически прошептала: – Ваш муж нам не доверяет.

Последнее утверждение Стюарт не стал оспаривать.

– Не думайте, что вы так легко от меня избавились! Я еще вернусь!

– Не сомневаюсь. – Акушерка вздохнула и добавила с оттенком зависти: – Везет же некоторым женщинам!

Розлин слабо улыбнулась, решив не лишать ее иллюзий. Сама она усмотрела в словах Стюарта совсем другой, зловещий смысл: им еще предстояло обсудить все детали воспитания ребенка, и по сравнению с этим сами роды теперь казались ей чем-то легким и незначительным.

– Только сейчас, когда мы дома, я по-настоящему чувствую, что он мой, – призналась Розлин.

– Твой?!

Она сделала вид, что не услышала этого ироничного восклицания.

– В больнице, когда он лежал отдельно, а я к нему только приходила, у меня было такое чувство, будто он принадлежит кому-то другому.

Все вазы в квартире были заполнены цветами. Розлин прочитала одну из открыток, приложенную к букету, и прошептала:

– Очень мило.

Розлин стояла посреди комнаты с таким потерянным видом, что он понял: на самом деле она не чувствует себя дома.

– Не спорю, гораздо легче сказать ему «спокойной ночи» в детской, чем ездить в больницу за двадцать миль, – непринужденно согласился Стюарт. Увидев, что Розлин пытается снять с плеча куртку, он предложил: – Дай-ка я его подержу, пока ты разденешься. – Она поколебалась лишь мгновение, но он успел заметить, что она не хочет расставаться со своей ношей. – Не волнуйся, я не собираюсь украсть его и сбежать, – заверил он ее. – Послушай, мы с тобой обсуждали это много раз и договорились, что первое время, пока ты не войдешь в ритм новой жизни, поживешь у меня, а я буду тебе помогать.

– А по-моему, суть в том, что ты пытаешься стать для меня незаменимым, – ответила Розлин и, тут же пожалев о своей грубости, передала ему спящего ребенка.

На протяжении последних недель она не раз представляла себе, как поселится в доме Стюарта, мечтая об этом, и одновременно страшась. Обстоятельства вынуждали ее жить под одной крышей с теперь уже бывшим мужем, и это не могло вызывать энтузиазм. Но когда она взглянула на ситуацию беспристрастно, то поняла, что это было бы лучшим решением всех проблем.

Конечно, оставался еще Дик Браун. Он выразил готовность помогать дочери, но Розлин догадывалась, что в душе отец испытал облегчение, когда она сказала, что после выписки поселится у Стюарта. В его возрасте уже тяжеловато не спать ночами из-за детского плача.

Если с Норманом что-то случится, бригады врачей и медсестер уже не будет под рукой, и в этой ситуации куда спокойнее жить со Стюартом, чем одной, говорила себе Розлин. Она твердила себе, что приехала сюда только на время.

– Думаешь, я попытаюсь убедить тебя остаться здесь насовсем? – В комнате было тепло, и Стюарт развернул одеяльце. – Признайся, я угадал?

Розлин почувствовала себя застигнутой на месте преступления.

– Когда я сказала тете Элли, что мы поселились у тебя только временно, она мне не поверила. – Она покачала головой. – И мой отец отреагировал примерно так же.

– Я говорю не о других, а о тебе.

Она вспыхнула и отвернулась, не в силах вынести его ироничный взгляд, и попыталась скрыть смущение за шуткой:

– Думаю, к концу нашего пребывания здесь ты настолько устанешь недосыпать, что сам вызовешь нам такси.