Текст книги "Власть Дракона"
Автор книги: Натали Рок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Натали Рок
Власть Дракона
Пролог
Я бросил листок на каменный выступ и, склонившись к смущённой девочке, улыбнулся:
– Только представь, Нэсса, какое волшебство способна творить любовь…
– Вам не поможет ни любовь, ни поцелуй самой прекрасной девы, – не задумываясь, бросила она.
– Не поможет в чём? – усмехнулся я.
– Стать человеком, – выразительно подняла она брови.
– У тебя в горле не горчит от переизбытка яда? – прищурил я глаза, заключая её в кольцо своих рук, заставляя девочку дышать чаще.
– Кажется, вы путаете яд с честным мнением.
– Честное мнение? – начинал я злиться из-за её упрямства. – Или всё же не желание из-за надуманных предрассудков признать, что тебя тянет ко мне?
– Вовсе меня к вам не тянет! Вы сами мне прохода не даёте!
Вот как? Тогда почему твоё сердце так быстро стучит, почему щеки горят от смущения, а глаза блестят желанием?
– Врёшь. У меня отличное зрение, Нэсса.
– Да! Как и высокое самомнение! Вы же сам Дракон!
– И вновь не осторожные выводы о моём характере, – угрожающе произнёс я.
– Учусь у лучших, – прошипела она в ответ.
Довольно!
Я обхватил ладонями скулы вредной девчонки и близко наклонился к её лицу, наслаждаясь смесью желания, страха и ярости в её невероятных глазах.
– Давай, Нэсса, соври, что тебе противна только одна мысль о моем поцелуе. Сорви о том, что у тебя не дрожат ноги и не трепещет сердце, когда я так близко.
– О, не принимайте на свой счёт! Это магия, не больше! Как только я останусь одна, я снова буду ненавидеть вас всем сердцем.
– Проверим? – хищно улыбнулся я, а затем завладел так давно манящими меня губами.
Она втянула в себя мой воздух, цепляясь пальцами за мои плечи и податливо раскрыла губы. Такая неискушённая, нежная, сладкая… И моя. Та единственная, от которой я готов сойти с ума. Та, которую хочется любить с той же силой, что и задушить… Невозможная! Невыносимая! Но моя… Только моя…
Ещё секунда, и я не смогу остановится, и тогда она меня возненавидит по-
настоящему.
Прорычав ей в губы, я разорвал поцелуй и выпустил её лицо из своих рук. Необходимо уйти. Остыть. Вернуть себе себя. А она… Она должна понять, что всё уже давно решено. Мы созданы друг для друга, и ей придётся меня полюбить.
Глава 1
Я скинула сорочку вслед за платьем и с легкого разбега окунулась в тёплую воду чистого озера, ныряя с головой. Гуща воды сомкнулась сверху, оплела обнажённую кожу со всех сторон, играя на ней мелкими пузырями воздуха; приятно остудила босые ступни, которые немного устали от долгого перехода и освежила голову, макушку которой успело нагреть горячее солнце.
Лето – моё самое любимое время года.
Озеро Нэ – моё самое любимое место во всей Дхэлле, пусть я и не была нигде дальше близлежащего города и фермы на краю деревни, в доме которой живу. В любом случае, сменить своё мнение мне вряд ли уже удастся.
Название озеру я дала сама. В честь себя. Не потому, что я тщеславна или самолюбива. Всё намного проще – мною найдено, мною и названо. Очень справедливо, на мой взгляд.
– Нэсса! – окликнула меня Глива, когда я вынырнула из воды. Дочка свинопаса являлась одной из немногих, с кем я, не боясь, проводила своё время. – Ты уверена, что здесь для тебя безопасно?
– Совершенно, Глива! Иди ко мне – вода восхитительная!
Мы уже несколько дней маялись от безделия в тени подлеска, близ наших домов, что я, наконец, решила показать ей своё озеро. К тому же, после моих красочных рассказов, она давно хотела на нём побывать.
Только здесь, на озере Нэ, я могла быть самой собой, не опасаясь, что кто-то лишний увидит мою необычную внешность. Озеро так далеко от нашей деревни – полдня пешего хода, впрочем, так же далеко, как от любого другого поселения или дорог – что забрести сюда может лишь очень упорный, заплутавший путник. Но даже ему не придёт в голову сунуться вглубь непроходимой чащи леса. Намного проще отыскать товарную колею и идти вдоль неё, в надежде выйти к какому-нибудь поселению, где озлобленный житель рявкнет название деревни, куда путник пришёл. А дальше, сориентироваться и держать путь туда, куда изначально направлялся.
Ох, буду надеяться, что путник больше не заплутает.
Слышишь, путник, я верю, что ты найдёшь свою дорогу и достигнешь цели.
Не дожидаясь Гливы, я вновь нырнула с головой в воду, а через пару минут вынырнув и глотнув свежего, с привкусом прелой на солнце листвы и травы, воздуха, рассмеялась своим мыслям и поплыла к Камню.
– Что тебя рассмешило? – услышала я всплеск воды позади себя.
– Не что, а кто, – рассмеялась я, рассекая руками гущу воды. – Путник.
– Что? – взвизгнула она. – Ты кого-то видишь?
– Нет, успокойся, – улыбалась я, глядя, как она взволновано крутит головой, стоя по пояс в воде и прикрываясь руками. – Он всего лишь плод моего воображения.
Вот встретил бы ты меня, путник, я бы не стала на тебя кричать. Я добрая, если сравнивать меня с соседями. Впрочем, как и с любым жителем Дхэллы, за исключением немногих. Я бы с радостью указала тебе направление и, возможно, если бы позволили мама и отец, дала бы тебе в дорогу козьего молока и булочек, тесто которого замешанного на нём же. О, уверяю, вкуснее этих булочек ты не ел ничего на свете! У мамы особенный рецепт. Даже соседи приходят к нам в дом, чтобы что-нибудь на них обменять.
Ох, путник, путник, но не дано тебе отведать невероятных булочек и уж тем более встретить меня. Не моя вина. Это всё Природа-мать.
Я забралась на Камень, по пояс выбираясь из воды и взяла в свои руки два камешка поменьше, сразу приступая к "стирке" правой стороны волос. Она у меня от рождения пепельно-белая, но уголь, истолчённый в воде делает её чёрной, почти похожей на иссиня-чёрную левую сторону. После угля отличия можно увидеть, если только специально приглядываться.
Но сегодня, здесь, я могу быть собой.
Казалось бы, почему тогда и не встретить путника, если волосы при помощи угля не выдают моей сущности? Как бы печально для тебя, путник, это не звучало, но её выдают мои глаза. И хватит настаивать! Нам не дано встретиться, смирись!
Я улыбнулась своему кристальному отражению на водной глади и подмигнула глазом с белого цвета роговицей, всматриваясь в блеск чёрного.
Именно – мои глаза разделены по цветам точно так же, как волосы.
Белый и чёрный. Чёрный и белый. Мои природные цвета.
Но, если волосы имеют цвета абсолютные, то роговицам глаз повезло больше. Их разбавляют золотистые вкрапления – цвет моей магии – и моя собственная жизнерадостность.
– Ну как тебе здесь? – улыбнулась я подруге, наблюдая за тем, как она довольно морщится, плавая туда-сюда не далеко от берега.
– Чудесно, Нэсса. Спасибо, что взяла меня с собой!
Повезло, что не смотря на скрытый образ жизни я вполне себе неунывающий человек. Может, и встретимся однажды, путник, даже может статься так, что ты и не подумаешь сжигать меня на костре, а то и хуже – доложить о моём существовании Дракону.
Закончив с волосами, я поднялась на Камне во весь рост и с восторженным криком вновь сиганула в воду, вызывая весёлый смех подруги.
Люблю воду. Это самое цельное вещество на всём белом свете. Она могущественна, когда разбивается тяжёлой волной о скалы у замка Дракона. Она быстра, когда спускается вниз по реке с холма. Она спокойна, когда блестит на солнце в застое озера. И она целебна, когда путник устал от жары.
Вот мы и снова вернулись к тебе, путник… Похоже, ты стал пленником моих сегодняшних мыслей.
Так о чём это я? Вода. Её не нужно исцелять, она сама по себе лекарство.
Мы с Гливой провели на озере Нэ ещё какое-то время, наслаждаясь лучами горячего солнца, резвясь и купаясь. Но яркий, огромный шар на небе стал опасно клониться к западу, а это значило, что пора возвращаться домой.
Как следует обсохнув, мы начали собираться: я одела сорочку, льняное платье серого цвета и опоясалась шерстяной верёвкой с узорами маленьких солнц – подарок мамы на мой восемнадцатый день рождения. Глива предпочитала белый цвет в одежде.
Прошли мы три четверти пути по дороге к дому, когда меня позвала Она. Моя магия. Зов был такой тихий и слабый, что я наверняка бы не услышала, не прислушивайся специально. Лес – моя стихия. Он – сама природа. А я создана, чтобы исцелять природу. Ну, таково моё собственное объяснение дару, с которым я была рождена. Всё, что обладает жизнью, но по тем или иным причинам, сломано, расколото, разделено и не цельно, я могу восстановить.
– Стой, Гли, – замерла я на месте. – Я слышу зов.
– О-о… Я, наконец, увижу, как ты это делаешь? Пожалуйста-пожалуйста!
– Хорошо, – улыбнулась я. – Только помолчи.
Глива, бесшумно хлопая в ладоши, запрыгала на месте, а я заглянула в себя, пытаясь нащупать тонкую ниточку зова о помощи, чтобы пройти по её следу. Несколько шагов на север, и передо мной предстало огромное дерево, ширина ствола которого выходила примерно в два широко-плечных, взрослых мужчины. Но нет, помощь нужна не дереву, оно как раз пышет здоровьем, своей аурой затмевая тоненький голосок ауры поменьше. Намного меньше. Я пригляделась – ничего, кроме высокой травы. Но пострадавший здесь, я чувствую. Тогда я обратилась к внутреннему взору, и вот же! Золотисто-коричневые, блестящие, тонюсенькие, не больше волоска, нити. Тянуться ко мне, зовут. Я опустилась коленями на мягкую траву и руками раздвинула особенно густой пучок, обнаружив за ним крохотного воробья. Он взмахнул одним крылом в попытке отскочить, но, почувствовав мою магию, мгновенно успокоился. Сломанное крыло. Несчастный малыш. Я протянула ладонь, а второй рукой аккуратно помогла ему устроиться в ней удобней. Зафиксировала пальцы левой руки в миллиметре от сломанного крыла и позволила магии литься из моих ладоней золотистым свечением.
И вот я уже лечу высоко в небе, ветер бьёт меня в грудь, взрыхляет перья, обволакивает меня со всех сторон. А я рассекаю воздух, мчусь к высокому дереву, потому что чувствую голод. Опасность! Солнце загородила мощная фигура. Я чувствую кончики острых когтей, рассекающих оперение, когда я подаюсь резко вниз. И я падаю. Кручусь в воздухе, всё ниже, и ниже к земле. Опасность миновала, но на пути другая. Я путаюсь в ветках, бью крыльями и до боли ударяю одно из них. Падаю на землю. Пытаюсь взлететь. Но нет, мне больше не летать.
– Конечно, ты будешь летать, малыш, – шепнула я воробью, как только действие магии закончилось.
Я поднялась с колен и увидела восторженное лицо подруги, стоявшей недалеко от нас, улыбнулась ей и отошла от дерева на несколько шагов, убрав одну руку:
– Давай, малыш, лети!
Воробей, сначала мелко захлопал крыльями, а после, встрепенувшись всей тушкой, взлетел. Сделал круг над моей головой, вызывая у меня и Гливы радостный смех и помчался вдаль и ввысь.
Я бы тоже хотела уметь летать… Рассекать воздух, чувствовать ветер в волосах и парить близко к солнцу…
Люблю свой дар уже за то, что он позволяет мне взмывать вверх хотя бы так.
– Твой дар самое настоящее чудо, – обняла меня за плечи со спины Глива. – Не понимаю, почему тебя должны бояться. Как и не понимаю, почему ты и твоя семья боитесь, что о нём узнает Правитель.
Моя магия, моя внешность, в общем, сама я – исключение из правил нашего мира. В Дхэлле не рождаются девочки с магией, с ней рождаются исключительно мальчики, и строго раз в десять лет.
– Я в последнюю очередь хочу, чтобы меня забрали в замок Дракона, Глива, – немного раздражённо проговорила я, потому что меня злило, что так поступают с магами-мальчиками. Лишить ребёнка родительской любви – что может быть хуже? Конечно же, среди людей я не найду тех, кто бы осмелился вслух согласиться со мной. Мы, дхеллцы, народ преданный, и против Правителя даже не пикнем. – Плюс ко всему, меня просто на просто могут убить.
Я – исключение из правил. А такие исключения либо уничтожают, дабы оно не противоречило тысячелетнему устройству нашего мира, либо изучают, не заботясь о душевном и физическом здоровье подопытного. Для меня не приемлем любой из вариантов, как и для моих родителей. Потому они меня и прячут ото всех.
– Да, о Драконе ходят ужасные слухи. Я и сама люблю их приукрашивать, – хихикнула подруга. – Но ведь твоя магия несёт в себе добро! Вдруг, тебя бы тоже взяли на службу к Верховному Магу? Представь, сколько бы нового ты узнала о магии…
О, я бы с удовольствием познакомилась с Верховным Магом. Узнала бы у него что-нибудь о магии в принципе, и о своём даре, в частности, да и, вообще, почему я случилась. Что я? Ошибка Природы-матери или её подарок своим детям?
Но встречаться с Эзрием-Ях, впрочем, как вообще с кем-либо встречаться, опасно в первую очередь для моей жизни. Так считают мама и папа. Так считаю я сама.
– Нет, Глива. Если о моём даре станет известно сейчас, спустя столько лет, в первую очередь пострадают мои родители. Да и знакомым лучше помалкивать о том, что видели мою магию в действии, – повела я бровью, вызывая испуг на её лице. – Так, что забудь об этих мыслях и пошли домой.
Подруга кивнула, а я вернулась к опасным размышлениям, которые иногда меня посещали.
Родители меня оберегают, даже не задумываясь о том, чем это может обернуться для них самих, если о моей магии станет известно Правителю-Дракону.
Зато об этом задумывалась я. Какое наказание придумает "о, великий и ужасный Властелин-Дракон" Раднар Днарх для простого овцевода и его жены, которые любят своё дитя и скрывают его ото всех – от него! – вот уже восемнадцать лет? Публичная казнь? Отправит к ним наёмников, которые тёмной ночью перережут им глотки? Или он решит задействовать свою магию, спалив их живьём, дотла? Хотя, никто из живших и не видел, как Дракон использует свой огонь, но вдруг он не устоит от соблазна испытать его на моих любимых? Бр-р-р. Даже представлять страшно.
Не знаю, как именно он захочет их наказать, но милосердным точно не будет. Время милосердных Драконов кануло в лету. Всё последующие и нынешний, наверняка, даже не слышали когда-либо слово "милосердие", а если и слышали, по отношению к себе не применяли.
Глава 2
– Нэсса! Лови её, лови!
С Гливой мы распрощались ещё в подлеске, а на встречу мне бежала Чернявка – единственная чёрная овца в стаде моего отца, и самая непослушная – а за ней бежал сам овцевод. Я сорвалась с места, веселясь от вида запыхавшегося отца, грозно размахивающего над своей тёмно-курчавой головой посохом. На этот раз Чернявке удалось добраться аж до самой кромки леса, а тут появилась я и сорвала, наверняка, хорошо спланированный побег. Подхватив, тонкую ветку с травы, я перегородила путь овце и начала направлять её в сторону открытого стойла, громко смеясь в ответ на её недовольное блеянье.
Отец, согнувшись, уперся ладонями в колени, чтобы перевести дыхание, но смотрел на меня, широко улыбаясь. Морщинки у карих глаз отчетливо проступали на загорелой коже от улыбки, взгляд лукаво блестел. Он ужасно любит, когда я смеюсь, постоянно твердит, что звонче и мелодичней смеха в жизни не слышал. Не удивлюсь, если побег организовала не овца, а сам отец, примерно подгадав время моего возвращения.
– Нэсса! – услышала я укоризненное от дома, когда уже закрыла калитку стойла, загнав туда овцу. Мама, всплеснув руками, смотрела на мою непокрытую голову. Видимо, капюшон сорвался, когда я побежала на встречу проказнице. – Я только-только вывела черноту из кожи пальцев…
Я виновато улыбнулась, натягивая капюшон на голову и, нагнав отца, направилась с ним к нашему каменному дому. Он приобнял меня одной рукой и, склонившись к уху, тихо произнёс:
– Честно говоря, она любит заниматься твоими волосами.
– А ты думаешь зачем я их вымываю до блеска? – хитро улыбнулась я ему в ответ.
На самом деле, этого требовала моя сущность, но, если бы я действительно видела, что маме не доставляет удовольствия копошиться в моих волосах, то занималась бы "стиркой" намного реже.
Отец передал меня из рук в руки матери и направился заканчивать на сегодня свои дела. Мама коснулась губами моего лба и вздохнула:
– Что ж, отец говорил, что некоторым покупателям нравится чёрные вкрапления в шерстяных нитях.
Мы зашли в дом, и я бросила виноватый взгляд на прядильный станок, который для мамы смастерил отец. Он вообще любитель мастерить. А мама большую часть своего времени проводит именно за этим станком. Раз в месяц отец ездит в город – продавать мясо, шерсть и пряжу, а заодно закупать то, что не достать в нашей деревне – а раз в три месяца добирается аж до столицы Днархариус. А до неё три дня пути в телеге с лошадью! И именно завтра настанет тот самый "раз в три месяца". И я тоже ужасно хотела бы поехать, потому что близится праздник Дхеллы – мира Дракона, и столица на несколько дней станет сосредоточением людей со всего света, вкусных угощений, разнообразной торговли, а самое невероятное – это шоу магии, устраиваемое Верховным Магом и его помощниками.
– Как же я хочу поехать с отцом! – не удержавшись, воскликнула я.
Несколько раз отец брал меня с собой в город, – я пряталась под шкурами во время переезда, – но в столице я не была ни разу. Слишком рискованно, даже не смотря на маскировку волос и глубокие капюшоны, скрывающие глаза от собеседников, но не мешающие видеть мне самой. А летом в таком одеянии ещё и ужасно жарко, хотя, я бы и перетерпела душный вечер ради такого.
– Слишком рискованно, милая, – грустно улыбнулась мама, повторяя мои мысли и, поцеловав меня в волосы, усадила на табурет возле холодной печи, на которой уже стояла миска с приготовленным углём.
Пока она возилась в сыром угле, нанося мне его на волосы, я бурчала себе под нос:
– Не справедливо. Ужасно-ужасно не справедливо, что мне приходиться сидеть дома, когда другие будут отмечать праздник. Вот зачем Природа-мать сделала меня такой? Не иначе, как для того, чтобы веселиться, наблюдая за моими страданиями…
– Я тоже в праздник буду здесь, если ты забыла. И не вини Природу-мать.
– Я не думала тебя обижать, – спохватилась я. – Но кого мне тогда винить? Властелина-Дракона? Точно! – обрадовалась я и продолжила весело причитать: – Это он виноват во-о-о всех моих бедах! Да? Да! Ужасный деспот и самодур… Злой, коварный и жестокий Правитель… Это из-за него я – это я! Несчастная тихоня, обречённая навеки быть запертой в четырёх стенах…
– Милая, мне так жаль… – замерла мама, а я мгновенно пожалела о своём безрассудном веселье.
– Мам, я не серьёзно! Это всё шутка…
– Да, конечно… Но, по правде, так и есть…
– Всё в порядке! Мне нравиться жить с вами! Очень!.. Но и от поездки в столицу не откажусь, если вы с отцом будете столь милы, угодить своей несчастной дочери…
– Хитрая лиса, – тихо рассмеялась мама и напомнила: – Сиди смирно, а то нечаянно задену твой нос. Или не нечаянно.
– А ты никогда не думала и свои белокурые волосы сделать чёрными? Я могу помочь…
Мы продолжали обмениваться шутками, до тех пор, пока мама, не закончив, не заплела мне косу и не отправила меня сохнуть на улицу, а заодно позвать отца к ужину.
Я не долго полюбовалась тепло-оранжевым закатом, золотившим верхушки деревьев в лесу, затем посмотрела вдаль по дороге, которая через несколько метров скатывалась со склона и, обгоняя дома моих соседей, дальше через леса и поля тянулась к городу, а затем и к столице. Тлен! Как же мне хочется туда… Наверняка, там даже люди добрей, ведь приближённые к столице они не знают той нищеты и голода, что властвуют в других уголках нашего мира…
Отца я нашла в сарае, дождалась пока он сполоснёт руки и лицо водой из корыта, а затем мы отправились в дом.
Тушеное мясо с овощами выдалось как всегда отменным, и булочки, м-м-м… Да-да, путник, те самые булочки. Нежные, ароматные и невероятно вкусные…
Я усмехнулась своим мыслям, привлекая внимание родителей, но спросить о том, что меня рассмешило ни один из них не успел, так как входная дверь с грохотом отворилась, являя нашим взорам тучную женщину в возрасте, жену мясника.
Я не сразу сообразила, что нужно опустить глаза, так меня заинтересовало неожиданно-наглое вторжение.
Женщина сделала шаг вперёд и зычно скомандовала себе за плечо, обращаясь к кому-то снаружи:
– Заносите этого обалдуя!
В проёме, неудобно протискиваясь, появились сразу три её упитанных сына, и двое старших поддерживали под мышки младшего. Последний поднимал колено правой ноги к груди, видимо, не мог на неё наступать.
Мама пришла в себя первой и, подскочив из-за стола, тут же подставила свой табурет мальчику. А как только он уселся, жена мясника небрежно бросила двум другим сыновьям:
– Сгиньте.
Дверь, опять же с грохотом, затворилась за их спинами, а женщина, старательно избегая коснуться своим взглядом меня, смотрела то на отца, то на мать:
– Вот что. Пусть ваша недалёкая применит свои штучки и поставит этого дурака на обе ноги! У меня восемь голодных ртов! Восемь! И десять пар туш, которые надо разделать до завтрашнего вечера! А этому вздумалось сломать ногу и отлынивать от работы! Где ж это видано, чтоб мясники отлынивали от работы?! А он, стоять, говорит, не могу! Ишь чё удумал! Стоять не может, валяется без дела весь день! Поди и ногу сломал специально, несчастный лентяй! – она замахнулась на, тут же сжавшегося от страха сына, но не ударила, продолжая верещать: – Знаем мы, чем ваша дочка занимается! Вон, овцы всегда здоровые, послушные! Знаем и молчим, но стороной обходим. Мало ли. Так что пусть! Зря мы что ли помалкиваем? Но только, чтоб никто не знал! Ноги моей не было в вашем доме, ясно?
Семья мясника, кстати, живёт лучше всех в нашей деревне. И мясо всегда есть и драхны за работу. Это мой отец сам занимается разделкой, а остальные, у кого водятся животные, обращаются к ним. Да что там говорить, только смотря на их упитанные лица, трудно поверить, что в семье есть голодные рты, если только те, что требуют добавки. Интересно, а такая непробиваемая наглость свойственна всем не страждущим от голода?
– Ясно, – заговорил отец, отодвинув от себя миску с недоеденным тушенным мясом. – Только помочь мы не в силах. Напрасно ваша нога, которой здесь не было, переступила наш порог.
Я сдержала смешок, увидев, как лицо женщины из красного приобрело багровый оттенок. А затем я перевела взгляд на мальчишку и замерла, не потому что он в упор пялился на меня, а потому что почувствовала зов магии. Природа-мать! Я должна ему помочь! На кончиках пальцев даже зуд появился. Я перевела умоляющий взгляд на отца, и его глаза округлились от понимания. Он знал, что моя магия сильнее меня, сильнее предосторожностей и страха. Потому он и вздохнул тяжело, обреченно кивнув.
Я тут же подскочила к пострадавшему, усаживаясь перед ним на колени. Мальчишка испугался моей прыти и, отшатнувшись, ударился затылком о стену, глухо ойкнув, а его мать, по всей видимости, готовилась отшвырнуть меня от своего чада, если что-то пойдёт не так.
Но всё будет хорошо. Сломанная кость человека мало чем отличается от сломанной кости любого животного, верно?
Лодыжка, место перелома, выглядела страшно… Багровая выпуклость шириной почти с ладонь взрослого человека, кожа натянута так туго, что гляди и лопнет, она даже блестела, отражая блики огня от свечей.
Я подняла глаза на обескровленное лицо мальчика, заставив его чуть содрогнуться – похоже, из-за своих глаз – и увидела на его лбу бисеринки пота, а тонкие губы болезненно сжимались, превращаясь в бледную полоску. Должно быть, он терпел невероятной силы боль… Но мужественно молчал, а может это заслуга грозной матери, которая добилась молчания сына угрозами.
В любом случае, проверять его выдержку и далее нет причин, и я, прикрыв глаза, задержала свои ладони в миллиметре от места перелома, выпуская томившуюся в них магию золотым свечением.
И вот я стою у покосившегося, деревянного забора. Чёлку моих волос треплет ветер, я содрогаюсь от озноба, пусть на дворе и тёплое лето. Мне любопытно и в то же время страшно смотреть на дорогу. Но я сморю. По ней двигается отряд из нескольких необычных людей, верхом на лошадях. Блестящие на рассветном солнце серебром мечи я вижу впервые в жизни… Мои пальцы на перекладине забора сжимаются сильней, но я не обращаю внимания на уколовшую острой иголкой боль от проникшей в кожу занозы, потому что вижу телегу с огромной, в рост самого высокого из моих старших братьев, клеткой… Сердце на миг замирает. Я опускаю секундный, полный грусти и обречённости, взгляд на свою правую ногу и вновь смотрю на дорогу. Это охрана… Охрана самого…
Меня резко вышвырнуло из видения, да так, что я стала хватать ртом воздух. Привычный воздух своего дома, с ароматом вкусного ужина, пряжи и тлеющих свеч. Никакого ветра и рассветного солнца на горизонте.
Но… Что это было? Не привычный момент возникновения травмы и не прошлое, потому что я бы точно знала, если бы в нашей деревне появился подобный отряд…
– Ты… – посмотрела я на мальчика. – Ты тоже видел?
– Чё? – буркнул он, насупившись. Цвет лица изменился, став здоровым, а губы теперь поджимались от незнания, как себя со мной вести. Похоже, видение случилось у меня одной…
– Природа-мать меня пощади! – взревела женщина, и, достаточно грубо отпихнув меня от своего сына, потянула его за руку, заставляя подняться на обе ноги. – Тьфу-тьфу! Позорно-то как! Ноги моей в вашем доме не было! И не будет!
Жена мясника с невероятной скоростью для своей объёмной фигуры стремглав выскочила за порог нашего дома, за руку таща за собой оборачивающегося на меня сына. Но вот дверь за их спинами захлопнулась, и мы с родителями будто проснулись.
– Всегда рады помочь, – покачал головой отец, вызывая у меня улыбку. – Ты как, Нэсса? Немного бледновата, мне кажется.
– Всё хорошо, – тут же заверила я. Не хотелось их волновать, пока я сама не разобралась в том, что произошло. – Первый человек – это волнительно.
– А я тут знаешь, о чём подумала, родной? – присев на освободившийся стул, обратилась к отцу мама. – Возьми-ка ты завтра Нэссу с собой. На всякий случай. Пусть семья мясника хорошенько успокоится за время вашего отсутствия.
– Я тоже об этом успел подумать, Тия, – немного обречённого согласился отец.
– Ну, значит, решено. Ты рада, Нэсса, что увидишь шоу своими глазами? Да и сам Днархариус? Он прекрасен, моя хорошая… – ласково улыбнулась мама мне. Она знает, она там росла.
– Вы… – не верила я своим ушам, по очереди глядя на своих родителей. – Вы не шутите?!
– Нет, милая, – ласково улыбнулась мама и протянула ко мне руки для объятий.
Я вскочила с пола и, весело смеясь, бросилась в кольцо её рук.
С ума сойти! Я еду в столицу! В столицу! О-о-о, как я рада!!!
