Текст книги "Верхний Волчок I"
Автор книги: Натали Лавру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Прости, я должен был держать себя в руках… Я не хотел.
– Очень мило с твоей стороны. Ты так любезен… Даже как-то сразу полегчало на душе. – не унималась я.
Жгучая боль разошлась по телу, силы стали покидать меня, я впервые так с нетерпением ждала, когда уже за поворотом покажется этот треклятый дом.
Открыв дверцу автомобиля, я вывалилась без сознания, но тут же очнулась и взвыла от боли. Дилан хотел поднять меня по лестнице на руках, но я пошутила, что, может, наоборот?
– Я позову маму, она наложит швы. – сказал он, когда мы оказались в квартире.
– А самому слабо?
– Я не хочу причинить тебе боль.
«Ещё смешнее…»
– Ну да. – я жестом указала на свою спину.
Лидия Николаевна – в прошлом педиатр, накладывать швы ей приходилось всего пару раз за всю жизнь. Пока она зашивала раны, я обливалась слезами от боли и думала про себя: «Как же хорошо, что она не стала хирургом». Операция длилась слишком долго, моё тело самопроизвольно извивалось. Она дала мне таблетку анальгина и наложила повязку, затем велела соблюдать постельный режим в течение недели.
«Чёрт, у меня завтра промежуточный зачёт по латыни, надо быть…» – вспомнила я.
Дилан же не признался матери, что у него сломаны рёбра, он старался не задерживать её, попросив при этом сохранить сегодняшнее происшествие в тайне.
Я сидела на кухне, пила чай, стараясь не шевелить левой рукой, на которой тоже остались следы от когтей, но уже менее глубокие.
Зашёл Дилан, который всё время, пока шла операция, сидел и ждал в комнате.
– Как ты?
– Как пойманная рыба.
– Мне жаль, что так получилось…
– Это я уже поняла. Пошли в комнату, в моей сумке есть эластичные бинты, сделаем и тебе повязку, чтобы рёбра срастались правильно.
Он без лишних слов дал мне поухаживать за собой. Мы выключили свет, легли спать.
– Ты испугалась, когда думала, что я умру.
– Естественно, мне не хотелось становиться чёрной вдовой.
Он старался не замечать мои едкие шуточки.
– Диана, я хотел сказать, что ты нужна мне. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда помнила об этом. Прости.
– Ты потерял самообладание, ты опасен для общества, ты – монстр!
Повисла тишина, снова мои слова были не такими, какие он хотел слышать. Я решила успокоить его.
– Ну, хорошо, есть шанс, что я пока поживу здесь, с тобой. Но помни, что моя сумка уже собрана. – предупредила я, зевая.
– Диана, это не шутки. То, что творится с тобой, ненормально. Твоё поведение – это всё не ты. Ты перевоплотилась два раза за неделю, твой уровень гормонов зашкаливает и это очень плохо.
– В каждой шутке есть доля шутки. – уже в полусне пролепетала я.
– Пожалуйста, позволь помочь тебе, нам нужно…
Он говорил что-то ещё, но меня сморил сон. Кажется, Дилан поцеловал меня на ночь.
Пару раз я просыпалась, неудачно повернувшись в постели, но в целом удалось хорошо выспаться к шести утра. На мобильном было пять пропущенных от Ирины, я оставила ей сообщение, что упала с велосипеда и ободрала спину.
Было принято окончательное решение пойти в вуз.
Дилану не удалось уговорить меня остаться дома, он сам отвёз меня в университет. Было видно, что ему тоже больно двигаться, хоть он и не признавался. Похоже, постельный режим нужен был не только мне.
– Хорошего тебя дня, Диана. – услышала я от него и не стала скрывать удивления.
– И тебе тоже. Встречать меня после пар не нужно.
Я не дала себя поцеловать. Сильные эмоции возбуждали меня, но для них сейчас было неподходящее время и место.
Первую пару я продержалась молодцом, выступала с сообщением, отвечала на вопросы. Девочки заметили мою бледность, но я снова отшутилась. Второй парой стояла физкультура, и я уговорила преподавательницу не ставить мне прогул, а позволить заниматься в щадящем режиме. Трудней всего было переодеться, не задев повязку, в раздевалке мне помогало полгруппы. Около часа я наворачивала размеренным шагом круги по стадиону и прыгала в классики, всё никак не получалось согреться, знобило.
День дался мне тяжело. Утром мы не сменили повязку, к концу учебного дня раны загноились, было чувство, что их распирает изнутри. Последней парой стоял письменный зачёт. Я еле осилила его, строки расплывались в глазах. Под конец мне стало совсем нехорошо, и преподаватель вызвал скорую помощь, несмотря на все мои протесты. Меня увезли.
Врач удивлённо разглядывал мои раны и взял кровь на анализ, результаты обещали сказать завтра. Швы сняли и наложили новые, уже с местным наркозом. Этим же вечером Дилан забрал меня домой, опасность миновала. Мне вкололи жаропонижающее, дома я сразу же уснула, снова почувствовав в дрёме осторожный, короткий поцелуй.
Ночь прошла спокойно, без снов, однако утром и думать было нечего о том, чтобы куда-то идти. Температура и головная боль, а ещё голод. Похоже, я ничего не ела с позавчерашнего дня.
Чудом дома оказалась еда: творог, молоко, приготовленный омлет, хлеб, печенье, сыр… Кое-кто позаботился. Меня не пришлось уговаривать: я сразу набросилась на пищу и угомонилась, только когда набила полный желудок. Столько времени я не позволяла себе тратиться на полезную еду, что даже обычный творог показался божественным.
Из ванной вышел Дилан, сегодня он выглядел свежее, чем вчера.
– Спасибо за завтрак! – я подошла и коротко поцеловала его.
– Пожалуйста. Ты же не собираешься в университет?
– Нет.
Очень хотелось мыться, всё тело чесалось. Главное – не намочить повязку. Кое-как я справилась, особенно трудно было мыть голову одной рукой. Полегчало. Но стоило мне выйти из ванной, как повязка отвалилась. Я с любопытством разглядывала швы в зеркале.
«Когда заживёт, шрамы будут, как у воина, вместо татуировки» – сказала я, никто не слышал моих мыслей вслух, стало скучно. Обычно я хорошо себя чувствовала наедине с собой, но сегодня мне хотелось, чтобы обо мне заботились.
Когда я спросила Дилана о самочувствии, он как-то недоверчиво посмотрел на меня и ответил, что нормально.
– Рёбра болят?
– Немного. Всё в порядке.
Я ждала, пока он поест. В своих помыслах мне было стыдно признаваться даже самой себе. Его насторожил мой пристальный взгляд.
– Что ты опять задумала?
– Да так… – если бы он этого не спросил, мне удалось бы сдержать улыбку, но тут уже было никак не совладать с собой.
Он не знал, к чему готовиться, и делал вид, что думает о чём-то постороннем.
– Ты поцеловал меня перед сном…
– И что с того?
– Поцелуй меня ещё раз? – его смутила эта странная просьба. – Пожалуйста…
– В чём подвох?
Мне пришлось самой подойти, сесть к нему на колени и поцеловать.
– Ты позавчера сказал, что любишь меня. Я хочу, чтоб ты любил меня сейчас.
– Это не лучшая идея. Твои раны ещё не зажили.
– Тс-с-с! Мы осторожно.
Вот так, это получилось очень легко. Мы ушли в комнату. Мне нравилось, что Дилан мог меняться до неузнаваемости в зависимости от ситуации. Его пробившиеся наружу эмоции возбудили меня до предела.
В этот раз он был, как обычно, безупречно нежен со мной, временами он останавливался, чтобы перевести дыхание. Я добилась, чего хотела. Его чувства импульсом передавались мне. Я тоже больше не скрывала своей влюблённости.
Закончив, мы долго лежали рядом, в куче развязавшихся эластичных бинтов, и молчали, пока тишину не нарушил звонок в дверь, Дилан наскоро натянул на себя штаны и пошёл открывать дверь: это оказался почтальон, который принёс заказное письмо. Дилан тут же распечатал и прочёл содержимое, по его жестам и удивлённому взгляду, брошенному в мою сторону, я тут же поняла, что это за письмо. Счастливый момент был испорчен. Сейчас, именно сейчас мне меньше всего хотелось обижать Дилана.
– Это был твой сюрприз всей семье? – он сделал акцент на первом слове.
– Я подала заявление в среду…
– И опять ничего не сказала мне? – закричал он.
– Конечно. Я была готова исключить из жизни всех, кто обидел меня. Мы помирились. Я хотела забрать его, но тебя уже оповестили. Давай больше не будем возвращаться к этой теме и искать повода для ссоры.
Он стащил с дивана свои вещи и ушёл, выражение его лица при этом было таким, как будто он хочет в меня плюнуть.
Впечатление о прекрасных моментах было испорчено. Обнажённая и виноватая, я осталась в комнате одна и перебирала в голове варианты дальнейших событий.
Первым пришло в голову попросить прощения, заговорить его ласковыми словами и проявить слабость. «Вроде бы примирение – это то, чего я сейчас хочу, – размышляла я, – но я вовсе не чувствую вины за собой, ведь я просто проучила его. Проучила.
Второй вариант – пойти гулять и выждать, пока он остынет. Тоже слабый ход, временное бегство от решения. Хоть кто-то из нас должен проявить инициативу и перестать быть капризной девчонкой.
Третий вариант – в самом деле развестись, потому что мы не ладим. Это деструктивное действие и я прекрасно понимаю, что без Дилана моя жизнь уже не будет полной.
Четвёртый вариант – сейчас я пойду к нему на кухню голая, как есть, влеплю хорошую пощёчину, как когда-то сделал это он сам, перевяжу ему грудь эластичным бинтом и попрошу отвезти меня в больницу»
По правде сказать, я наслаждалась этой возможностью самостоятельно делать выбор. И никакой судьбы – только я и моё решение. И больше никто не властен надо мной.
Взяв в руки бинт, я-таки выбрала четвёртый вариант.
Дилан стоял у окна спиной ко мне.
– Сними футболку.
Он обернулся. Я подошла ближе и обвила его руками. Тут же улетучилось желание воевать и спорить с ним.
– Снимай уже свою футболку, я перевяжу тебе рёбра. – он не шевелился. – Давай забудем об этом. Мир?
Он оголил торс. Синяки уже приняли желтоватый оттенок, – значит, заживает. Дышать полной грудью он пока не мог, но всё обошлось без осложнений. Я старалась перевязывать как можно более аккуратно.
Что-то неконтролируемое щёлкнуло в моей голове. Влюблённость. Я водила пальцем по его животу, и каждое движение заставляло меня желать большего.
Он перехватил мою руку.
– Что ты делаешь? – всё ещё с холодностью в голосе спросил он.
– Теряю голову…
– Прекрати, пожалуйста.
– Я не хочу прекращать. Хочу, чтоб ты видел меня такой, какая я есть. Посмотри на меня: я здесь, я с тобой.
Похоже, мой четвёртый вариант плавно слился с первым, это вышло как-то само. Дилан же был, напротив, подозрительно молчалив.
«О, да мне стоит ожидать от тебя подвоха, милый мой! Ух, какие мы обидчивые… Но я уже всё вижу по твоему взгляду» – подумала я.
Мы собрались и поехали в больницу. Анализы крови показали, что никакого заражения нет. Швы в порядке, их мне обработали и снова наклеили повязку с пластырем. Велели явиться в понедельник. Отлично.
А ещё вечером пятницы меня ждал другой «сюрприз»: дорога в Нижний Волчок. На все протесты и вопросы был один ответ: «так надо». После подобных объяснений вечно случается что-то кошмарное... Я морально готовилась к этому и перебирала в голове возможные варианты развития событий.
Меня везли к моей маме, чтобы поговорить и снова выслушать её обвинения. Или Дилан решил отказаться от меня? С воскресенья ни мама мне, ни я ей не звонила. От Светы тоже не было новостей. Как странно всё перевернулось. При последней встрече мама ни разу не назвала меня дочерью, я стала для неё просто убийцей, как будто это слово стало моим вторым именем. Вопрос в том, что знал обо всём этом Дилан? Не было ли это для меня ловушкой? Тогда что они хотели со мной сделать? Какую ещё тюрьму придумать для меня?
Временами я поглядывала на него: сосредоточенный, серьёзный, немногословный.
«Чёрт, неужели он всё это время заманивал меня? Что же делать? Теоретически я могу сбежать, когда мы остановимся на заправке, но что потом? Денег нет, вещей нет. Нельзя позволить им поймать меня» – размышляла я.
Голова судорожно работала в поисках выхода из ситуации.
– Ты всё ещё обижен на меня?
– Нет.
– О чём ты говорил с моей мамой?
– О том, как тебе помочь.
– И как же мне помочь? Пустить мне кровь? Накормить волчьими ягодами? Она, что, врач? Ты сам чуть не убил меня! Почему бы сначала тебе не полечиться у моей матери? – он сосредоточенно молчал, только сильнее сжал руки на руле. – Что вы хотите со мной сделать?
– Диана, успокойся. Я просто хочу, чтобы вы поговорили и помирились. – он остановил машину на обочине. – Она звонила мне и спрашивала про тебя.
– Это на неё не похоже. – высказалась я, а про себя подумала: «Неужели он сейчас врёт мне?»
– Ты тоже не похожа на себя.
Мне хотелось возразить: много ли он знает обо мне? – но я просто закрыла глаза и попыталась отвлечься. Вспомнила, что сегодня, 20 марта, Свете исполняется 22 года. У меня не было подарка для неё, но хотелось её хотя бы поздравить. На заправке я так и не сбежала, остаток дороги мы ехали молча.
В Нижнем Волчке шёл дождь, мама уже ждала нас на крыльце.
– Здравствуйте. – первым нарушил молчание Дилан.
– Здравствуй, Дилан. Диана, как ты?
– Привет, мам. Нормально.
Мы вошли в дом. Мама избегала моих взглядов, суетилась, наливала нам чай, была какой-то чересчур добренькой. Что-то тут было явно не так.
– Ну что ж, давайте к делу. – начала я. – Раз все здесь собрались в честь меня, я вас слушаю.
– Хм, мы решили, что тебе необходимо лечение. – начала мама.
– От чего?
– У тебя сильно повышена выработка гормонов, ты пока не можешь это контролировать.
– Вообще-то могу. Дилан, ты ведь рассказал ей про случай в парке? Нет? О, ну надо же! – я отпила чай, вкус у него был странный. – Он чуть не убил меня, мне с трудом удалось остановить его и обезвредить. Хочешь, покажу швы на спине?
– Он всё рассказал. Диана, люди из нашего клана и раньше страдали от этого недуга. Есть средства, которые снижают уровень гормонов и агрессивность.
– Я прекрасно себя чувствую, ничего не нужно, спасибо.
Похоже, она что-то подсыпала мне в чай. Старо, как мир. Пары глотков мне хватило, чтобы закружилась голова. Какая же там доза? Я взяла кружку и ушла в комнату полежать, сославшись на слабость после ранения. Разумеется, они не думали, что я добровольно соглашусь на это «лечение».
Чай пришлось вылить в цветок, но не весь, чтобы было похоже, что я сама пила его.
В моём углу всё осталось по-старому, однако бантики и рисунки, висевшие на стенах, больше не нравились мне. Я ли была весёлой невинной девочкой всего год назад?
На полке лежал прошлогодний дневник-анкета, куда были вклеены фотографии моих бывших одноклассников и ниже написаны их истории или смешные случаи, связанные со мной, и пожелания мне на будущее. Я чувствовала, как меня затягивает в болото, называемое новой жизнью, как скрывается в холодном тумане моё светлое счастливое прошлое.
В груди заболело от таких мыслей, а разум пока не находил достойного выхода из ситуации, силы покинули меня.
Тело как будто налилось свинцом, глаза закрылись. Сколько времени длился сон, не могу точно сказать. По всей видимости, была уже ночь, когда я пришла в себя. Кто-то сделал мне укол в плечо. Попалась.
Я притворилась, что всё ещё сплю.
Послышались голоса:
– Долго она проспит?
– Она выпила почти весь чай, так что до утра, как минимум, доза была большая.
– Это точно подействует?
– Подействует. Первое время она будет, как робот, абсолютно без эмоций, её нельзя оставлять без присмотра. Через пару месяцев она постепенно начнёт возвращаться к нормальной жизни, появятся эмоциональные всплески. Могут быть побочные эффекты, например рвота, головные боли, провалы в памяти, чрезмерная плаксивость, но это единственное правильное решение. Ты молодец, что принял его.
– Надеюсь, что правильное. Это как-то отразится на её учёбе?
– Думаю, да, но не фатально. Это сейчас далеко не главное. – мать села на край кровати и провела рукой по моим волосам. Мне захотелось стряхнуть эту руку, но нельзя было выдать себя. – Дилан, будь готов к тому, что она больше не будет собой. И – мне очень жаль, я и подумать не могла, что это может случиться именно с ней. Мне больно смотреть на неё.
– Сколько она не сможет превращаться?
– Минимум полгода, но вколоть транквилизатор необходимо до истечения срока. Я позабочусь об этом. Ну всё, уже поздно, завтра на работу… Уезжайте как она проснётся, скажи ей, что я попрощалась с ней, пока она спала. Спокойной ночи, Дилан.
– Спокойной ночи.
Мать ушла. В комнате стало тихо. Я прислушалась. Слегка уловимое дыхание Дилана выдало его присутствие.
«Только бы препарат не начал действовать раньше, чем я сбегу…»
Глава 6
Как только он вышел, я на ощупь достала из шкафа старую куртку, распахнула окно и выпрыгнула на улицу без обуви. Бежать было больно, поэтому главное – добраться до ближайшего леса, а затем идти туда, где деревья растут густо. Единственной навязчивой мыслью было уйти, скрыться как можно дальше.
Ночь. Температура воздуха застыла на отметке около десяти градусов, а мои носки насквозь промокли. Холодно.
«Только идти, не останавливаться. Ничего не видно...»
Под ногами сплошные камни, где-то недалеко залаяла собака.
«Не пойду на звук…» – сама с собой вела беседу я.
Ветки больно хлестали по лицу, но я всё равно шла. Долго. Наверное, несколько часов. Эмоции покинули меня: боль и холод я воспринимала как данность. Мысли о том, что я заболею, совсем меня не тревожили.
«Плохая мама, плохой Дилан, надо уйти подальше от них»
Впереди мелькнул свет фонариков. Люди, целый караван. Они шли по лесной дороге, которая, кажется, вела к Волчьей горе и обрыву.
Я направилась к ним, но оступилась и с шумом скатилась с холма прямо под ноги этим людям. На спине слева очень болело, я застонала.
– Ты ещё кто? Всем стоять!
Люди направили на меня свои фонари.
– Помогите…
– Откуда ты здесь взялась? – спросил молодой парень.
– Да пристрели ты её уже, ты видишь, глаза жёлтые, она волк! – бросил бородатый мужик с большим охотничьим рюкзаком.
– Клан хотел меня убить, я сбежала, помогите мне…
Молодой обернулся на бородатого и вопросительно посмотрел.
– Василич, она ещё совсем девочка…
– Ага, а потом эта тварь отгрызёт тебе голову! – бородатый зарядил ружьё.
Я спокойно стояла и не пыталась бежать.
– Я не могу превращаться, мне что-то вкололи.
– Погоди, Василич, не стреляй. – молодой обратился ко мне. – Как тебя зовут?
– Диана.
– Я беру тебя с собой, тут мили две осталось.
– Куда вы идёте?
– В деревню.
Бородатый пальнул в воздух.
– Нет, Василич, стой! Это под мою ответственность!
– Ты идиот? Я не поведу её туда! Хочешь, чтоб к нам пришла её стая?
– У меня нет стаи. Я не могу превращаться. Я ранена и замёрзла. Помогите.
– *** с тобой, если что случится, пристрелю обоих!
Молодой обратил внимание, что я без обуви.
– Я бежала, они укололи меня. – снова повторила я.
– Потерпи немного – когда придём, согреешься у печки. Почему с тобой так жестоко обращались?
– Я не такая, как они.
– Говорят, в городе какой-то монстр загрыз пятерых взрослых мужчин. Сейчас мы готовимся к охоте на волков. Без обид, конечно, ты не кажешься мне опасной.
– Волки не нападают на простых людей.
Бородатый мужик, внимательно слушавший наш разговор, загоготал. Он сказал, как его друзей в лесу зарезали волки, когда те мирно спали в палатке. Значит, он говорил про Верхний Волчок…
Дорога была довольно разъезженная для лесной, вскоре деревья кончились и я услышала шум моря. Впереди был обрыв, но мы шли. Первым шагнул в обрыв бородатый, затем молодой подтолкнул меня. Однако я не упала. Более того, обрыв каким-то образом оказался у меня за спиной. Вот почему второй вход было так трудно обнаружить: никто не решился бы просто шагнуть в пустоту.
Горели огни деревни. Сюда провели электричество. Если бы на тот момент я могла удивляться, я бы просто застыла на месте с открытым ртом.
Это был мир, в котором находился Верхний Волчок.
В избе было хотя бы сухо. Спина очень болела. Светало. Обручальное кольцо лежало в кармане, я снова сняла его.
Уснула я с мыслью, что мне удалось уйти от Дилана и мамы, как в сказке. Но я не колобок. И никто меня не найдёт.
Я позавтракала днём жёстким кабаньим мясом, которое было очень противное на вкус, словно его готовили специально для незваного гостя. Мне с трудом удалось затолкать в себя пару кусков, чтобы утолить голод. Дом был пустой. Я опять легла на койку и провалилась в сон до утра воскресенья.
Сил было мало, но молодой паренёк хлопотал возле меня и очень старался угодить. Каждый раз, когда я бросала на него свой взгляд, он краснел и начинал улыбаться. Похоже, я понравилась ему. Конечно: я не могу не понравиться, даже растрёпанная и в рваных носках.
В моей голове зазвенел звоночек: завтра надо на учёбу. Университет – это хорошо, его нельзя пропускать.
– Я хочу уйти. – сказала я пареньку.
– Почему? – удивился он. – Тебе здесь плохо?
– Я учусь в университете.
– Ничего себе! Я думал, ты ещё в школу ходишь! А если я тебя отпущу, мы сможем увидеться снова?
– Да.
Он погладил меня по спине как раз в том месте, где была повязка.
– Больно. – тут же отодвинулась я.
– А что там у тебя?
– На меня напали.
– Кто?
– Плохой человек.
– В смысле, волк?
– Нет. Нельзя быть волком в том мире.
– Серьёзно? – удивился он. – А ты уже превращалась?
– Один раз.
– Тебе понравилось?
– Не помню. Мне надо уйти. Можешь достать мне обувь?
Добрый малый сделал всё, о чём я его просила, даже дал денег на дорогу в город. До посёлка пришлось добираться пешком, паренёк с радостью вызвался проводить меня, старался узнать как можно больше информации обо мне, глупый, – я ничего не рассказала.
Мне повезло, что у матери должен был быть выходной в тот день, и на вокзале её не было. Однако я понимала, что меня, должно быть, ищут, поэтому предусмотрительно решила ехать не на автобусе, а в машине частного перевозчика. Паренёк посадил меня в автомобиль, попытался даже поцеловать, но я вовремя отвернулась.
«Какой настырный, я даже имени твоего не знаю» – подумала я и тут же забыла о нём.
Наконец, отправление, подальше оттуда.
Рана сильно болела, и я не могла спать, от постоянной тряски ощущения только усиливались. В кабине играл какой-то блатной шансон, мне повезло, что я сидела сзади, и болтать и спорить с водителем пришлось другому пассажиру.
С собой у меня не было ни мобильника, ни документов, в общежитие не пустили. В холле возле комендантской я встретила Машу из группы, она обзвонила всех наших. Пустить меня переночевать вызвался Костя, тот самый одногруппник, который якобы видел, как я расправляюсь с жертвами. Наверняка он согласился приютить меня исключительно из интереса к моему волчьему гену, но это было неважно. Девочки тоже предложили, но они слишком много болтают, так что я выбрала меньшее из зол.
Костя приехал за мной на такси, вышел из машины, чтобы встретить меня, сама галантность. Дома он дал мне халат и тапочки, помог полить швы перекисью водорода и наложил повязку. Жил он в доме напротив садика «Лёвушка», как раз под его окнами я убила тех гадов. Его дом находился всего в нескольких минутах ходьбы от места, где раньше жила я.
Родители Кости о чём-то спрашивали меня, а я много врала, даже не задумываясь над тем, как они отреагируют. Кольцо давно было снято с руки и, кажется, я его где-то потеряла. Или надо поискать. Я решила, что если найду, то сдам его и получу деньги, тогда больше никто не заставит меня надеть его.
В квартире у них жила скандального типа карманная собачонка, которая, ясное дело, почуяла во мне врага. Чтобы пройти в ванную или туалет, мне приходилось буквально отпихивать нападающее животное ногой, чтобы ненароком не наступить на него. Разумеется, хозяева собаки восприняли такую реакцию как сигнал поскорее выставить меня из квартиры.
Вечером Костя начал докапываться, откуда у меня то и это, надоел. Я разрешила ему сидеть возле меня, пока я засыпаю. Хорошо, что он не приставал ко мне сексуально, не трогал руками.
Утром я отправилась на учёбу в грязной одежде и чужих башмаках, которые велики. Все удивились, что я раньше срока вышла с больничного. Но спина очень болела, и вообще все болтали и лезли не в своё дело.
Главное, что мне запомнилось, – это такая простая дорога в охотничью деревню. Я знала, что моё знание об этом бесценно, и со стороны охотников было дичайшей глупостью отпустить меня.
Ещё я думала о том, как мне забрать вещи у плохих людей. Ключей нет, ничего нет, третий этаж. В результате недолгих раздумий я выбрала самый простой способ. После пар я пришла к маме Дилана, сказала, что вернулась, и взяла ключи. Она поверила и спросила, может, я чего-то хочу? Конечно, хочу: отдохнуть, помыться, поесть – котлет, да, котлет, а то еле стою… Она ушла, пообещала приготовить. К счастью, в квартире никого не было, все искали меня в Нижнем Волчке. Я взяла все свои заранее собранные вещи и тоже ушла.
Костя всеми правдами и неправдами уговорил родителей пустить меня ещё на одну ночь (они боялись, что я что-нибудь украду, поэтому попрятали все мало-мальски ценные вещи подальше от меня).
«Людишки такие глупые…» – подумалось мне, хотя, собственно, было глубоко наплевать, что они там могли болтать.
Я выкинула в мусоропровод чужие ботинки, переоделась в нормальную одежду, теперь больше никто не принял бы меня за беспризорницу или нищенку. В сумке я не нашла паспорта, а он был нужен, хорошо, что студенческий билет оказался на месте.
«Завтра этот предатель наверняка явится в университет и принесёт мне мой паспорт и мобильник» – предположила я.
Во вторник я получила место в общежитии. Можно переезжать. Хорошо. Но днём мне пришлось таскаться с багажом от кабинета к кабинету. Кстати, я нашла кольцо, осталось только сдать его в ломбард.
Дилан не явился, а мне нужен был паспорт. Я долго сидела в читалке, занималась, хотя голова, честно говоря, была ватная. Ко мне по очереди подходили Анка и Люда и пытались поговорить; я обещала, что расскажу им всё потом.
Вечером пришлось поговорить, потому что меня опять поселили в одну комнату с ними. У меня были очень смутные воспоминания о нашем общении, они вели себя со мной очень свободно, как будто мы близкие друзья.
– Волчонок, ты сама не своя! Что случилось, ответь? Может быть, мы можем чем-то помочь?
– На меня напали и что-то вкололи. Теперь я такая.
Они с любопытством разглядывали мои швы и выдвинули предположение, что на меня напал тот же зверь, который недавно убил пятерых. Это было глупо, но я не стала рассказывать правду. Удалось убедить их не раскрывать мою тайну, якобы это опасно для меня.
– Мне нужно почистить кровь.
– Хорошая идея. Сначала надо сделать анализ. Ань, ты же можешь это организовать? Ты же все дни что-то химичишь в лаборатории?
– Можно попробовать. – отозвалась Анка. – Волчонок, приходи после пар ко мне, принеси несколько вакуумных пробирок для крови, штук 5-6.
– Ладно. – ответила я.
Надо было избавиться от гадости, которую мне вкололи эти плохие люди.
Девочки накормили меня, осмотрели швы. Оказалось, один порез с краю загноился. В этот раз я стерпела боль. Болело уже меньше, ночью спалось хорошо.
Утром в моей памяти прояснились некоторые детали из прошлого. Меня насильно выдали замуж, потом дали пожить свободно, а теперь им всем было надо, чтобы я стала овощем. Дилан и мать обманули и предали меня.
Очень не хотелось видеться ни с которым из них, но срочно были нужны документы. В университете мои скудные мысли всё время возвращались к нерешённой проблеме.
«А вот и он. Я как раз хотела зайти сегодня вечером» – подумала я, увидев Дилана.
– Верни паспорт.
– Диана, может, поговорим?
– Сначала паспорт.
– Он лежит в машине. Послушай, всё, что мы с твоей матерью делаем, это для твоего же блага.
– То, что вы сделали, не может быть благом. Вы предали меня. Мне нужен мой паспорт, ещё мобильник. – безо всякого выражения в голосе сказала я.
Он посмотрел на меня дикими глазами, а затем быстро зашагал в сторону стоянки. Я – за ним. Медицинский полис и паспорт лежали на заднем сидении, телефон – на торпеде.
– Спасибо, что привёз мне вещи, пока.
Он схватил меня за плечи и попытался усадить в машину, я завизжала и начала вырываться. Мимо шли люди, они сразу отреагировали на мою наигранную панику, оттолкнули от меня этого предателя и я, наконец, высвободилась.
«Все они врут, когда говорят, что пытаются помочь мне. Они хотят меня сделать удобной для них. Не получится. Хорошо, что я всё продумала».
Люда взяла у меня 6 пробирок с кровью, обещала сделать всё, что умеет. Добрая. Это хорошо, что она попалась мне.
Вечером я пошла к Ирине и попросилась работать. Она говорила со мной немного грубо, сказала, что я уже дважды подвела её.
«Плевать, что она думает, мне нужна работа» – размышляла я про себя.
Когда она излила свой негатив, мы смогли поговорить более продуктивно. Я решила, что, пока будут заживать мои швы, я устроюсь официанткой, а потом меня вернут на танцпол. Разумеется, это всё при условии, что я больше не разочарую её. Без проблем. Теперь всё было под контролем.
Я не успела в общежитие к 22 часам. Бывает. Всю ночь бродила по улицам, побывала в трёх парках, и случайно один из них оказался кладбищем. Я сидела на скамейке около чьей-то могилы, мне вспомнился папа, о котором в последнее время я почти забыла. Сидеть было холодно.
В 6 утра меня впустили. Без единой мысли в голове я упала на постель и проспала первую пару. А ещё я совсем забыла про больницу: надо было сходить, показаться, закрыть больничный. Рана почти не болела, только чесалась, – значит, процесс заживления проходил, как надо.
Пришлось добавить мать в чёрный список, чтобы не звонила. Как она вообще посмела лезть ко мне.
В четверг вечером я с 22 часов до 5 утра работала официанткой. Чтобы давали чаевые, нужно было всего лишь улыбаться и вертеть задницей перед мужиками. Это просто. Заработала 320 рублей.
Утром снова хотелось спать, а нельзя, я каждую перемену пила кофе.
Анка провела свои исследования и не нашла ничего подозрительного, сказала, что ей нужно ещё моей крови. Похоже, эта затея оказалась пустой. Есть десятки видов анализа крови, причём не факт, что хоть один из них даст результат, тем более, студент – ещё не врач.
Идея с чисткой крови нравилась мне больше. Это самое простое – капельница с соляным раствором. Люда достала оборудование, и теперь можно было проводить со мной эту процедуру когда угодно.
«Может, что выйдет» – пронеслось у меня в голове.
Пятничный вечер я тоже отработала и очень устала. Всю субботу спала и ела, а в воскресенье ушла в читальный зал готовиться сразу к четырём зачетам. Там всегда спокойно.
Анка с Людой интересовались, где мой муж, я сказала, что мы разошлись; они снова спросили, не он ли тот зверь, убивший пятерых людей, я сказала, что, нет, точно не он.
Он появлялся стабильно пару раз в неделю, пытался поговорить или дать мне денег, мне было не надо ни того, ни другого. Встречи были короткими, до него начало доходить, что я справляюсь без него.
