Текст книги "Любовь взаймы"

Автор книги: Натали Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Зоя повернулась к нему спиной и молча направилась к вилле через пляж, уверенная в том, что он не последует за ней. Когда вы оскорбили мужское достоинство грека, вам лучше не жить на свете. А когда вы оскорбляете англо‑американца, такого, как Фрэнк Блейкмор, ваша шкура остается невредимой. Он, конечно, все понял, тут не приходится сомневаться, но он не станет ей мстить – и прежде всего потому, что она находится под покровительством Теодосиса Кориакиса.

Надменный смешок послышался у нее за спиной. По всему телу Зои пробежал озноб. Испытывая негодование, она бросилась бежать.

Глава 2

– Я не поеду, Тео, определенно не поеду.

– Зоя, дорогая, ты сделаешь так, как я сказал, – спокойно констатировал Тео.

Зое было нехорошо, но не от выпитого накануне при шумном праздновании дня рождения – она провела бессонную ночь из‑за циничного смеха Фрэнка, звучавшего в ее ушах словно похоронная музыка. Сейчас, утром, она стояла в рабочем кабинете Тео, но он не слушал ее: витал где‑то в облаках.

– Я не хочу работать с ним, да и почему именно я?.. Что, разве нет других секретарей? – недоуменно вопрошала Зоя. – Полно таких, кто способен провести реорганизацию агентства для него не хуже меня.

– Его просьба касалась именно тебя. – Тео нажал кнопку внутренней связи:

– Пригласите мистера Блейкмора.

У Зои душа ушла в пятки. Итак, Фрэнк интересовался ею; что‑то на него не похоже. Он сказал, что Тео предложил ему ее услуги. Один из них или оба лгали? Господи, сколько же фальши в этом мире!

Она стояла у открытой двери во внутренний дворик, уставясь невидящим взором на простиравшийся вдали пляж. Несколько дней назад она тосковала по свободе, жаждала избавиться от назойливой опеки Тео. Греческие отцы, как правило, властолюбивы, и, хотя Тео не был ее настоящим отцом, он ничем не отличался от остальных. Ей было двадцать три года, она всюду путешествовала с ним и никогда не чувствовала себя действительно свободной. А последний год особенно. Тео постоянно давил на нее, а теперь, видите ли, предоставляет ей вдруг свободу – но с человеком, с которым она меньше всего хотела бы находиться рядом.

– Я не хочу говорить об этом в его присутствии, – задыхаясь, продолжала протестовать Зоя. Она гордо выпрямилась и попыталась торопливо изложить все свои соображения до прихода Блейкмора:

– Тео, Фрэнк мне не нравится, я не доверяю ему. – Она прикрыла свои темные глаза подрагивающими ресницами. Зоя хотела надеяться, что прозорливый отчим поймет ее.

Но он лишь рассмеялся в ответ. Холодным, как мраморный пол, смехом, похожим на пощечину.

– Зато я доверяю ему полностью. Это единственный человек в мире, кому, повторюсь, я доверяю полностью, иначе я не согласился бы на его предложение. Не волнуйся, моя дорогая девочка, твоей чести ничто не будет угрожать, когда ты будешь рядом с ним.

Боже мой, если бы он только знал!..

– Но, Тео, говорят, у него в каждом посольстве по милашке, – настойчиво твердила Зоя. – Девушки рассказывают, что…

Тео снова рассмеялся.

– Я уверен, эти девушки сами хотели бы быть на месте тех милашек. Что я тебе говорил о сплетнях?

– Это не сплетни, – настаивала Зоя. – Достаточно только взглянуть на него, как сразу все становится понятным.

Маленькие горящие глазки Тео озорно сверкнули.

– Фрэнк хорош собой, это верно! Он так же хорош, как и я был в его годы. Тогда для меня существовала только одна женщина, которая, увы, избегала встреч со мной. Мне не хотелось видеть рядом никого другого. Вот и с Блейкмором происходит то же самое.

– Что ты имеешь в виду, говоря это? – прошептала Зоя. Никогда раньше Тео не был с ней столь откровенен. Женщина, которая избегала его, – это, несомненно, ее мать, но Фрэнк… Почему он не видит никого другого рядом с собой?.. Никого другого… кроме кого?.. Кто бы то ни был, узнать это сейчас Зое казалось важнее всего остального. Важнее, чем проблемы ее матери и Тео.

– Спустя некоторое время ты сама можешь у него спросить. Вы проведете достаточно времени вместе. – На мгновение Тео перехватил ее взгляд. – Тебе не надо опасаться его, Зоя, – сказал он мягко. – Как и все тщеславные мужчины, Фрэнк берет то, в чем нуждается, но он никогда не воспользуется тобой. Блейкмор не такой глупец, чтобы обмануть мое доверие. Это я тебе обещаю.

Зоя не нуждалась в таком обещании. От него ей не становилось легче. Ведь Фрэнк уже воспользовался ею, уже обманул доверие Тео. Да еще как!

Она вся напряглась, когда в белых брюках великолепного покроя вошел Блейкмор. Он выглядел очень эффектно. Все вокруг меркло перед его великолепием. Зоя вдруг подумала, что только сейчас, при дневном свете, она может впервые рассмотреть его как следует. Краска стыда прилила к ее щекам.

Фрэнк улыбнулся ей – открыто, белозубо и так легко, будто его совесть была абсолютно ничем не запятнана. А ведь Зоя могла прямо сейчас выложить правду о том, что этот человек уже спал с ней. Как, однако, все это ужасно! И как можно было бы жить дальше после подобных откровений?.. Трудно вообразить, что сказал бы Тео, когда бы узнал, какое ничтожество вырастил, и что сделал бы он с Блейкмором.

Она проигнорировала его улыбку, подошла к Тео и встала рядом, положив руку ему на плечо и впервые в жизни желая его защиты.

– Ты можешь идти, Зоя, – великодушно изрек Тео, поглаживая ее руку. Он принял это за примирительный жест. – Укладывай свои вещи и будь готова через час.

– Нет! – воскликнула Зоя, чувствуя, однако, как напряглись мышцы его плеча, на котором покоилась ее рука. – Я не хочу покидать тебя и мать, – попыталась возразить она, умоляюще глядя на Фрэнка в надежде, что тот смягчится и не станет настаивать на своем нелепом предложении. – Мама не хотела бы, чтобы я уезжала. – Она знала, что это звучит по‑детски наивно, но в этот момент она и чувствовала себя беззащитной девочкой.

– Твоя мать полностью согласна с моим решением, – холодно сказал Тео. – Делай так, как я сказал, иди готовься.

Ее рука соскользнула с его плеча. Спорить было бесполезно, и это сердило Зою больше, чем мысль о том, что ее мать выразила согласие. Гераклия никогда не перечила Тео. Возможно, она тоже знала, что это бесполезно, однако Зоя не могла с этим смириться и периодически сопротивлялась.

– Мне позволяется хотя бы спросить, с учетом какого климата мне собираться? – надменно произнесла она.

– Нет, не позволяется, – проскрипел в ответ Тео, – и на холодную погоду не рассчитывай.

– Меня что же, отправляют в ад?! – воскликнула Зоя, открывая рывком дверь. – Да я готова отправиться куда угодно, лишь бы быть подальше от этих райских кущей! – Она зло хлопнула дверью.

Из‑за двери послышался раздраженный стон Тео и сочувственный вздох Блейкмора.

Девушка не знала, кого из них она презирала больше в этот момент.

– Как ты посмел войти без стука? – возмутилась Зоя, когда полчаса спустя Фрэнк зашел к ней без всякого приглашения. Она сидела на кровати, скрестив ноги, просматривая журнал и не видя ничего, кроме надменного лица Фрэнка, взиравшего на нее с лоснящихся страниц издания. А сейчас он был здесь, в ее спальне, живой. Странный поворот судьбы!

– Почему ты не собираешься? – спросил Блейкмор и, пройдя через комнату, вырвал у нее из рук журнал и швырнул его в кресло.

Зоя молча потянулась за журналом, взяла его и продолжила листать страницы.

Фрэнк взглянул на часы.

– Мы должны успеть в Афины на самолет, уже идет регистрация. Так что кончай дуться и собирайся.

Она лениво потянулась.

– Я не думаю, что мне следует ехать.

– Ты поедешь. Будь умницей…

– Я не дурочка какая‑нибудь, и не говори со мной будто с пятилетней девочкой, – прошипела Зоя.

– Ну конечно же! Я и забыл… Передо мной сексапильная, эротичная и к тому же изощренная юная куртизанка, у которой очень милая мордашка, когда она дуется. Нет, тебе не пять лет, но ты ведешь себя как пятилетняя. Запомни: шаловливые, непослушные дети иногда получают звонкие шлепки по заднице. И если ты не хочешь, чтобы у тебя на щечках появились горькие слезки, то давай пошевеливайся. Зоя, советую тебе сейчас же слезть с кровати и быстренько собраться. Не выводи меня из себя, а то так отделаю, что не покажется мало.

Зоя задвигалась как механическая кукла. Дрожащими руками она вынула из шкафа ворох нижнего белья и бросила его на кровать.

Фрэнк прислонился к косяку двери, ведущей в ванную, и широко улыбнулся.

– Уверен, Зигмунд Фрейд сделал бы из этой сцены конфетку.

– Что? – вспыхнула Зоя. Это дикое выражение, «не покажется мало», эта словесная порка… Хорошенькое начало!

– С чего это ты первым делом взялась за нижнее белье? Ждешь чего‑нибудь?

– Не того, о чем ты думаешь. – Она направилась за своими туалетными принадлежностями. – Женщины обычно укладывают… сначала нижнее белье.

– Боишься, что резиночка на трусиках может лопнуть?

– Нет, сейчас просто боюсь опоздать. Уйди, ради Бога, я хочу собираться в тишине. Он не двигался.

– Я думаю, ты собрала уже достаточно вещей, – подтрунивал Фрэнк. – Даже слишком. Там, куда мы едем, нет надобности ни в женском белье, ни во французских духах.

– Куда же мы едем? – щелкнула пальцами Зоя и саркастически протянула:

– О, я и забыла… в ад и обратно; видишь ли, мне там не приходилось бывать, так что просвети‑ка меня, что брать, а что не брать. Может, я забыла положить асбестовые колготки?

– Они нам обоим вряд ли пригодятся, – парировал он, бесстыдно ухмыляясь. – Почему бы тебе не ограничиться восхитительным нагим телом? Оно прекрасно послужило тебе три года назад.

– Три года назад мне было два годика, а сейчас уже пять, и я стала на сотню лет старше, – фыркнула Зоя.

– Это прозвучало очень цинично из твоих уст.

– В таком случае один – ноль в твою пользу. А сейчас уйди с дороги, пока я собираюсь.

– Хорошо. – Он посторонился и услужливо открыл для нее дверь. – Маленькой сумочки… вот такой, как эта, будет достаточно. – Руками он показал размер поклажи: несколько футов.

– У меня такой нет.

– На нет и суда нет.

– Ты оставишь меня, наконец, в покое? Дай толком собраться. Или ты меня за дурочку принимаешь? При всем желании я не могу уложить всю свою одежду в сумочку вот такого размера, – она иронично повторила его жест.

– А мы можем попробовать. – Фрэнк вытащил полиэтиленовый пакет из кармана брюк. – Сделай одолжение, наполни вот этот пакетик.

Зоя схватила пакет и стала в него дуть.

– Горячим воздухом наполню. – Потом завязала его узлом и, хлопнув, вернула Фрэнку. – Возьми, может, пригодится.

– Милая, я не шучу, – проскрежетал Фрэнк, будто ему на зубы попал песок. – Мы поедем налегке, понятно? – Он выдавил из пакета воздух и протянул ей.

Зоя схватила пакет, сверкнув глазами.

– Ты что, серьезно? – С нее было достаточно этой дурашливой игры.

– Абсолютно. Ты найдешь все, что надо, по приезде на место, но для путешествия я бы хотел, чтобы ты взяла всего по минимуму, зубную щетку не забудь.

– Надо же, какой строгий! Может, мне в одних трусиках и отправиться? – Зоя недоверчиво прищурилась. Ее губы некрасиво искривились. Скрестив руки на груди, она решительно заявила:

– Я никуда не поеду с тобой, если ты сейчас же не скажешь, куда мы направляемся. Как все это понимать? Я не могу поверить, что ты не мог нанять какого‑нибудь другого секретаря. Почему именно меня?

– Потому, что ты единственная, кого я хочу, – сказал он, четко выговаривая каждое слово.

Зоя почувствовала, что по всему ее телу разливается жар. Она достаточно часто представляла себе его возвращение в ее жизнь, первые его слова при встрече, которые будут означать влюбленность, озабоченность, желание примирения.

– Потому, что ты решил, будто сможешь располагать моим телом по первому требованию, а в придачу – и моими секретарскими услугами, – презрительно поправила она его.

– Вероятно, я мог бы взять других секретарш, причем по первому требованию, но я не уверен, что получу от них большое удовольствие. Ты действительно лучше всех, и надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду не стенографию.

Зоя прошла к выходу, и Фрэнк последовал за ней. Вот она остановилась около двери, открытой на балкон, и посмотрела ему в лицо.

– Полагаю, это комплимент?

– Да, – машинально ответил он. Она резко повернулась.

– Я не нахожу его удачным.

– Как знаешь, но слова означали именно то, что означали. – Он дотронулся до ее щеки, и она отпрянула. Фрэнк нахмурился. – Зачем ты так?

– Затем, что… я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

– Прежде ты не возражала…

– Это когда же? До того, как моя жизнь кончилась? – Она отвернулась. – Понимаешь, это нелепость. Я не хочу работать на тебя. И не собираюсь ложиться с тобой в постель. Ни за что!

– Почему нет?

– Почему нет?! – повторила Зоя почти истерически. – Потому, что я не хочу и не люблю тебя, будь то в кровати или вне, из‑за твоего надменного характера. Ты прекрасно понял, что я сказала тебе тогда по‑гречески, и только улыбнулся. Но это была не шутка, мистер Высокая Безопасность. Мне наплевать на твои регалии, ты для меня ничто – пустое место, ноль!

Злиться на него она не умела. Оставалось презрительно смотреть, как он беспечно улыбался.

– Милая Зоя, как аппетитно ты все это излагаешь! Мы оба повинны в той ночи, оба, слышишь? Многие стремятся к хорошему, но совершенства достигают единицы.

– Не обманывайся на свой счет, – обрезала она.

– А я и не обманываюсь. Я знаю себе цену.

– Во многих случаях – да.

– Я бываю самонадеянным. Я отвратительный игрок в поло. Она прищурилась.

– Все для тебя одна большая игра, не так ли? Разбередить мои чувства, заставить узнать верх блаженства – затем бросить. Я сказала бы, что ты искусный игрок в поло.

– Зато ты хороша в езде на лошади… Спускайся, Зоя, на землю! Скажи мне, почему ты с таким отвращением вспоминаешь о той нашей ночи?

– Совсем без отвращения! – пылко перебила она.

– Ты казнишь себя, обвиняешь в…

– ..в проституции, – закончила она за него.

– В том, что ты была куртизанкой, – поправил он. – Я больше предпочитаю такое определение: куртизанка при дворе Теодосиса Кориакиса.

– Это одно и то же, – взволнованно заключила Зоя. – Ты думаешь, что я была отдана тогда взаймы. Ты именно так воспринял случившееся. Но почему? Ты ведь прекрасно понимаешь, что это не правда. Ты должен знать, что Тео никогда бы не пошел на это. Он не совершенство, но он имеет честь, и мораль, и достоинство. – Зоя покраснела от ярости и стыда одновременно. Ее глаза затуманились. – Зачем ты делаешь это? – тихо выдохнула она. – Ты толкаешь меня на некоторого рода объяснения. – Она безнадежно пожала плечами. – Я не могу дать их тебе.

– Ты не можешь сказать мне, почему ждала меня тогда в моей комнате? – удивленно спросил он, как будто это его действительно беспокоило и интересовало.

Она покачала головой и опустила глаза.

– Пойдем, Зоя, пойдем к Тео, ты скажешь, что он не давал тебя взаймы. – Фрэнк поднял руку, останавливая готовый слететь с ее губ протест. – О'кей. Давай забудем это. Ты была здесь по своей воле и ждала меня. – Он глубоко вздохнул, собираясь еще что‑то добавить. – И ты занималась со мной любовью и соблазняла меня безо всяких околичностей… – Он улыбнулся. – Ты невероятна, Зоя. Такие подарки, как ты, не возвращают обратно.

– Прекрати! Прекрати это! – Она побежала к двери, но Фрэнк оказался быстрее, схватил ее за запястье и остановил. – Прекрати это! – резко потребовала она.

Фрэнк держал Зоину руку, нежно проводя пальцем по мягкой коже.

– Послушай, милая, я не собираюсь бороться с тобой. Мы будем жить и работать вместе, и на это время – никакой борьбы, никакой лжи. Договорились? Я хочу знать правду, Зоя. Я хочу знать…

– Почему ты пренебрег мною?

– Отнюдь. Ты все понимаешь неверно.

– Нет. Так, как есть. Ты предпочитаешь примитивность, не правда ли? Обзываешь меня словами, от которых дрожь по телу.

– Извини, если обидел тебя. Быть может, я старался очистить свою совесть. Я не сплю с проститутками.

– Будто бы ты не знал, что я не была таковой в ту ночь, когда… твоя добродетель была уважена.

– Повторяю, я не сплю с проститутками, – холодно произнес Фрэнк, стискивая ей запястье.

Зоя широко раскрыла свои глубокие карие глаза.

– Но ты спал со мной, – сказала она саркастически, понимая, что задела его, и вполне была удовлетворена этим. – Ты взял то, что тебе предложили, и, хотя это не напоминало обмена на деньги, ничем другим назвать происшедшее нельзя. Ты сам знаешь. – Она довольно улыбнулась. – Ты, Фрэнк Блейкмор, и все мужчины, подобные тебе, – жертвы своей слабости. Ты хотел – ты получил, и конец истории. Не пытайся копанием в моих переживаниях затуманить правду о собственной слабости. Обычная сделка – купля и продажа.

– Я начал этот разговор в надежде получить простой ответ на простой вопрос и никак не ожидал того града камней, что полетят в меня. Какая же ты сложная!

Зоя вскинула темные брови.

– Да, сложная, потому что родилась под знаком Близнецов. Я вся состою как бы из двух половинок. Одна моя половина – греческая, вторая – европейская. У меня греческие нрав и мышление, но свободолюбие – европейское.

– И какая же половина тебя занималась со мной любовью в Швейцарии? Та, что воплощает свободолюбие? – В его словах сквозила издевка.

Она с трудом сглотнула; ей захотелось быть где угодно, но только не в этой спальне, не с этим мужчиной. Он высмеял все, что она сказала. Она была свободна, но не так, как думал он. Зоя перевела дыхание. Есть один выход – немедленно уйти отсюда.

– Ты сказал, что хочешь простого ответа на простой вопрос, а именно: почему я позволила тебе переспать со мной? Я готова тебе ответить… и, надеюсь, на этом будет поставлена точка в наших отношениях.

– Не получится, ведь мы сейчас кое‑куда поедем, – вздохнул Фрэнк и издевательски улыбнулся.

Зоя затаила дыхание и едва сдерживалась, чтобы не закричать и не выплеснуть на него всю свою обиду. После продолжительной паузы она наконец собралась с духом и заговорила – внятно, не торопясь, понимая преимущество своей позиции:

– В моей жизни ты, Фрэнк Блейкмор, был ошибкой. Пусть это звучит нелепо и абсурдно, но это так. В тот вечер я просто зашла не в ту спальню. Я… я искала своего любовника, а не тебя. Все время, пока ты занимался со мной любовью, я думала, что ты – это вовсе не ты, а тот, другой… – Ее голос прервался от сказанной лжи. Она знала – о, как же хорошо она знала! – что делала… И с какой радостью она отдалась ему!

Фрэнк громко расхохотался, покачивая высокомерно головой.

– Извини, милая, я не куплюсь на это. У тебя никогда не было любовника…

– Был! – упрямо произнесла Зоя. О Боже, он все знал! Это ужасно!.. – Я была близка с… с французом.

– Нет, Зоя, – с иронией сказал Фрэнк, – не старайся наговаривать на себя. Я знаю, что ты была девственницей. – (У Зои так пересохло в горле, что она не могла даже сглотнуть. Все отнятое у нее он попрал ногами.) – У тебя никогда не было любовника, потому что ты просто не могла его завести – это факт, – ибо никто раньше не дерзнул бы приблизиться к тебе…

– Ты!.. – Зоя попятилась назад.

– Тео держит меня в страхе, и я сам был слегка сбит с толку. Я, как и другие, не приближался к тебе. Но ты пришла… – Она молчала, и Фрэнк, подойдя, поднял ее подбородок, чтобы заглянуть поглубже ей в глаза. – Не потому ли ты разрешила мне любить тебя той ночью, что ни один мужчина не решался на это раньше?..

– Нет! – страстно выдохнула Зоя и убрала его пальцы со своего подбородка. – Я имела в виду другого… Да, да, так это и было!..

Его руки безвольно опустились, и она нашла в себе силы оттолкнуть его прочь. Зоя подошла к шкафу и начала зашвыривать верхнюю одежду в ящик.

– Я не собираюсь с тобой никуда ехать, тем более работать на тебя и выдерживать все твои издевательства. – Она выпрямилась и обратила к нему полное решимости лицо. – Я ошиблась той ночью и не хочу платить за ошибку всю оставшуюся жизнь. Я отказываюсь ехать с тобой, а если ты будешь настаивать, расскажу Тео о том, что произошло той ночью.

Фрэнк Блейкмор встал с другой стороны кровати. Он выглядел хладнокровным, в то время как ее чувства вышли из‑под контроля.

– Если ты это сделаешь, тогда точно будешь платить всю оставшуюся жизнь! Я достаточно хорошо знаю Тео. Он способен сделать так, что ты дорого заплатишь за свои признания.

– И ты тоже! – Зоя вспыхнула от гнева. – И это справедливо – смотреть, как ты платишь за те муки, через которые прошла я.

Фрэнк разжал кулаки, потом сунул руки в карманы брюк и улыбнулся.

– Зоя, неужели ты еще не поняла? Я не буду страдать – мужчины редко страдают…

– Тебя пырнут ножом в какой‑нибудь темной аллее, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, – и действительно, никаких страданий.

– Так Тео не поступит, это не его стиль.

– Он уничтожит тебя…

– Он слишком хорошо знает мне цену. – Фрэнк покачал головой и глубоко вздохнул. – Нет, Зоя, только два человека могут пострадать от твоих признаний – ты и кто‑то еще.

– В самом деле? Кто же это будет?

– Твоя мать.

Руки Зои будто примерзли к флакону духов «Наваждение», она нервно поставила их обратно на туалетный столик. Опять ее мать! Неужели ей суждено все время мучиться, платя за грехи матери? Она могла себе представить, что Тео может сказать, если она выпалит свои признания. «Такая же, как твоя мать», – резюмирует он. От этого на душе стало скверно. Мысль о том, что ее упрекнут за содеянное и припомнят мать, казалась кошмарной. Пальцы крепко стиснули флакон духов «Наваждение». Тео купил их для нее, и теперь она понимает символическое значение покупки. Много лет назад ее мать причинила боль Тео. Может быть, они были обручены до того, как Гераклия полюбила кого‑то другого. Но она не чувствовала жалости к Тео. Он не нашел другого средства пленить их, как только проявить благородство: окружить их своей заботой. Так, что мать даже не заметила, как предоставленный ей кров превратился в заточение. Но за что платит дочь? Она ни в чем не провинилась перед Тео. Она не грешна. Правда, сейчас…

Зоя осторожно посмотрела на Фрэнка и была удивлена, видя, что он понимает ее смятение. Он прожигал ее глазами, и хотелось знать, действительно ли он читает ее мысли.

– Ты сейчас говоришь это ради спасения собственной шкуры, – прошептала она.

– Тогда проверь, – спокойно ответил Фрэнк.

Это было несправедливо, жизнь была несправедлива. Она любила свою мать и не могла пойти на этот риск. Зоя поджала губы.

– Хорошо, ты победил. Я не скажу ни слова. Не ради тебя, а ради себя и своей матери. Ты прав; как я и ожидала, ты прав всегда и во всем. У женщины нет никаких шансов в этом так называемом свободном мире…

– Поделись со мной всем этим, – прервал ее Фрэнк, поглядев на часы. – Мне еще предстоит встретить женщину, которая бы полностью…

– ..удовлетворила твою страсть и загасила похотливые желания, – поспешила закончить Зоя. – Мне обрыдли все эти разговоры. Я лучше умру, чем соглашусь работать на тебя.

Фрэнк устало вздохнул.

– Ну что ты, Зоя, любовь моя, ты не нужна мне мертвой.

– Значит, я не поеду с тобой? – спросила она с надеждой.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Поедешь. Все уже обговорено. И подумай – я обещаю тебе твою свободу.

– Свободу?! – всхлипнула она и вскинула голову. – Если я поеду с тобой, будет ли у меня какая‑нибудь свобода? Смогу ли я жить, где захочу? Смогу ли я иметь любовника?

Он широко осклабился, и Зоя скорее бы перерезала ему горло, чем стала бы слушать его дальше.

– Ставлю два против трех! – самодовольно изрек Фрэнк.

– Итак, я по крайней мере вправе иметь любовника? – допытывалась она.

– Нет, ты будешь лишена такого права, если, конечно, не предпочтешь меня. И ты не сможешь жить где угодно, ты будешь жить со мной. При всем при том у тебя будет свобода. Свобода бродить под звездами ночью, свобода плавать и собирать морские раковины, готовить мне чудесные блюда на ужин.

– Готовить тебе? Я не собираюсь вести хозяйство! – горячо запротестовала Зоя.

– Но тебе придется. Там, куда мы едем, сложное положение с домашним бытом.

– Ты дразнишь меня, – сказала она, зная, что это не так. О, как она ненавидела Тео за то, что он устроил все это! Она неожиданно нахмурилась. И почему Тео так легко уступил? Фрэнк Блейкмор вернулся после трехгодичного отсутствия, требует ее в помощники, а он и словом не перечит. Она вознамерилась еще что‑то сказать, но Фрэнк вынул руки из карманов и подошел к ней.

– Прости, что приходится тебя торопить, но мы действительно должны идти, и, пожалуйста, не спорь, Зоя. – Он крепко сжал ее плечи. – Спор стоил тебе нижнего белья, потому что теперь у нас действительно нет времени, чтобы упаковать его.

– Но…

– Никаких «но»! Мы должны идти. – Он стал вдруг таким сердитым! Это было заметно по играющим скулам, по плотно сжатым челюстям, по неожиданно потемневшим глазам. Она почувствовала было страх, но это ощущение быстро прошло.

– Я должна попрощаться с Тео и с матерью, – заявила она.

– На это нет времени, да и потом, твоя мать и Тео не нуждаются в нежных расставаниях. – Фрэнк проводил ее до двери.

Как внезапно и как странно проник в ее жизнь этот Фрэнк Блейкмор! Зоя любила свою мать, потому что она была ее матерью, но их разделял океан непонимания. Иногда она любила Тео, но он не был ее настоящим отцом. Нет, никто не ожидал нежных прощаний. Волна смешанных эмоций нахлынула на Зою, пока Фрэнк Блейкмор торопил ее вниз по витой мраморной лестнице виллы к машине, припаркованной на улице. Она не хотела работать с Фрэнком, но уже начала. Это было очевидно:

Фрэнк обещал ей свободу, а она очень часто в последнее время хотела быть свободной от Тео, жить собственной жизнью так, как ей самой нравилось. Но ничего подобного Фрэнк ей не обещал. Выходит, ей теперь придется быть связанной с Фрэнком – точно так же, как она была раньше связана с Тео… Но смена «декораций» была чем‑то особенным, и, что бы там ни было, она шла в ад с мужчиной, которого любила. Зоя смотрела на него, когда он захлопывал за ней заднюю дверцу. Да, да, она все еще любила его. Как часто она удивлялась своему чувству и, столкнувшись с Фрэнком лицом к лицу, изумилась тому, что чувство это лишь расцвело с новой силой. Она все это время ничего не знала о нем, но ее любовь не иссякла. Пусть эта любовь была полна боли, пусть доводила до исступления. Наверное, такой и должна быть настоящая любовь?

Фрэнк возвратился за секретаршей, но не за любовницей, хотя Зоя была уверена, что он втайне надеется затащить ее снова в постель. Конечно, она не согласится. Уж в этом‑то она уверена. Чтобы поиметь, а потом бросить? Дудки! Собственно, он и не скрывал, что она входила в его планы и что он ждал нужного момента. Нужного момента… Как это цинично! Ждал до тех пор, пока она ему не пригодится. В последнюю минуту Тео неожиданно сбежал вниз по лестнице и поцеловал ее в щеку; это было поразительно. Но потом произошло нечто совсем невообразимое (у Зои даже пробежал холодок по спине): Тео обнял Фрэнка Блейк мора, который поспешил затем сесть в машину. Объятие было похоже на то, как один грек обнимает другого: как своего давнего друга.

– Ты… ты хорошо знаешь Тео, не так ли? – нерешительно проронила она» когда машина мчалась по направлению к парому на другом конце острова.

Фрэнк продолжал вести машину, даже не удостоив ее взглядом – не то что ответом. Неожиданно он показался Зое каким‑то дистанцированным, будто у него на уме были более важные вещи, нежели дружба с Теодосисом Кориакисом.

– Ты слышал, что я сказала? – недовольно спросила она.

– Угу, извини. Мои мысли где‑то далеко… Да, я и Тео – хорошие друзья.

Она собиралась что‑то сказать по этому поводу, но Фрэнк продолжал:

– Зоя, почему бы тебе немного не вздремнуть? Наше путешествие будет длинным, и ты не должна чувствовать себя уставшей.

– Мы уже недалеко от парома, – запротестовала она, к ней вернулось чувство тревоги.

– Мы туда не едем, мы поплывем на яхте совсем с другого конца острова.

– Но я подумала…

– Ты подумала, что мы воспользуемся яхтой Тео? Прости, однако я разочарую тебя: она на ремонте, и нам придется взять напрокат другую.

Лгал он или Тео? Ремонт яхты был завершен несколько месяцев назад… Зоя откинулась на сиденье и закрыла глаза: да, возникшее опасение перерастало в страх. Зоя не была уверена, действительно ли она боится Фрэнка или же причина скрывается в чем‑то еще. Но не было ничего такого, чего стоило бы бояться, и все же… волнение росло, ее мучили желудочные спазмы. Зоя облизала губы, попыталась расслабиться, не быть глупышкой. Однако что‑то не то скрывалось за всем происходящим.

Глава 3

Яхта, которая должна была доставить их к месту назначения, Зое была незнакома, хотя она знала все яхты на острове. Ей сказали, что это судно принадлежит другу Тео, уехавшему по делам в Турцию. Зоя взглянула на виллу, раскинувшуюся за пляжем. Вокруг – никого. Фрэнк помог ей взойти на борт. С некоторым чувством облегчения девушка отметила, что на судне есть экипаж, который радостно поприветствовал гостей.

– Чья это яхта? – спросила она Фрэнка, пока они спускались в прохладный салон для отдыха.

– Не моя, к сожалению, – улыбнулся Фрэнк.

Вскоре Зоя почувствовала себя в полной безопасности – сама обстановка на судне располагала к этому, здесь было уютно, комфортно. И чего только она боялась вначале?

Фрэнк ушел за кофе, а Зоя, расслабившись, прилегла на софе. Прохлада была так желанна!

– Это секретный вояж? – обратилась она к Фрэнку, когда тот вернулся.

– Нет, я ведь сказал, что мы направляемся в Афины. – Он разлил в чашки кофе и услужливо спросил, добавить ли Зое сливок или молока.

– Ни того и ни другого. – Она покачала головой. – Густой, черный и очень сладкий! Ну, а куда после Афин? У меня нет с собой даже паспорта… Ничего не понимаю… – пробормотала она.

– Там, куда мы направляемся, паспорт не спрашивают.

– А одежда? Хоть что‑то надо было взять, – с досадой добавила она. – Как хочешь, но я нахожу все это очень таинственным… – Зою охватило волнение: она ехала работать на Фрэнка Блейкмора – неизвестно куда, ничего не имея с собой из одежды (на ней были только белые хлопчатобумажные джинсы и малиновая шелковая рубашка)… – Слушай, Фрэнк, это нечто, со мной такое происходит впервые…

Он приблизился и, желая успокоить Зою, коснулся ее руки.

– Я хороший парень, Зоя, и ты скоро сама это поймешь. – Фрэнк тепло улыбнулся. – Свои дела я веду особенным, таинственным образом: таково необходимое условие моей работы. Полностью доверься мне и ни о чем не думай. Никаких проблем, обещаю, у тебя не будет.

– Но как же? Они уже есть. Например, у меня нет с собой никакой одежды.

– Все будет в порядке… Одежда уже там…

– «Там» – это где? – вырвалось у нее. Он вздохнул и взял свой кофе.

– Есть такой крошечный островок, к северу от Рая и к югу от Утопии. Безымянный. На нем никто не живет, и никто не знает, что он существует.