Текст книги "Знак любви"

Автор книги: Натали Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Натали Фокс
Знак любви

1

«Этот малыш просто очарователен», – думала Лили, сидя в кресле самолета, уже шедшего на посадку в аэропорту Пизы. Красивые глаза цвета спелого каштана, шелковистые черные волосы, ниспадавшие на лоб, заставляли бортпроводниц невольно улыбаться. Жаль, что у него не хватало двух передних зубов, но не может же быть хорошо все.

– Кто будет встречать тебя в аэропорту, Карло? – спросила она заинтересовавшего ее семилетнего мальчика, который развлекал ее на протяжении всего полета из Англии. Лили огорчало, что он путешествует один, под присмотром сотрудницы авиакомпании, и что он уже бывалый путешественник. Такой маленький, а его уже выпроводили в школу-интернат в Суррее. Лили же искренне считала, что для итальянцев семейная жизнь – святыня; наверное, Карло не из типичной тосканской семьи. На нем были дорогие вещи, английский был безупречен, а дом в Тоскане, судя по его описанию, был полной чашей. Лили безошибочно определяла зажиточность людей, будь то даже такой маленький мальчик.

– Меня будет встречать папа. – Карло умилял ее промежутком в зубах. – А кто будет встречать тебя?

– Никто, – улыбаясь ответила Лили. Она живо представила себе его отца; девушка готова была побиться об заклад, что он красавец, – если, конечно, сын пошел в него. Его мать, конечно же, тоже была хорошенькой.

Самолет приземлился, его дверь раскрылась, и к ней подкатили трап.

– Чао, Лили, – попрощался мальчик с улыбкой, отстегнул ремень и, к ее изумлению, крепко обнял и поцеловал ее в щеку.

– Я думаю, что ты очень хорошенькая, – неожиданно добавил он дерзко и затерялся в толпе пассажиров.

Выйдя из аэропорта, Лили увидела его еще раз. Сотрудница авиакомпании за руку вела Карло к его матери. Она, как и предполагала Лили, была красива: удивительно смуглая и, наверное, страстная, но уж слишком сдержанна она была с сыном, которого, возможно, не видела с начала семестра. Никаких объятий и поцелуев; мать и сын быстро заняли заднее сиденье блестящего белого «мерседеса». На мгновение сердце Лили тоскливо сжалось. Если бы Карло был ее сыном…

Проводив их глазами, сощуренными от ослепительного яркого солнца, Лили огляделась вокруг в надежде найти пункт проката автомобилей. Она любила чувствовать себя абсолютно независимой, поэтому собиралась сама по палящей жаре вести машину на виллу в Тоскане. Но сейчас ее охватили сомнения. Девушка сделала ошибку, отказавшись от предложения адвоката отца встретить ее в аэропорту. И вот она впервые в чужой стране, где может полагаться лишь на карту Европы да собственную сообразительность.

– Вы говорите по-английски? – спросила Лили молодого человека из агентства по прокату машин, которое оказалось расположенным у выхода из здания аэропорта.

– Если бы я не говорил, то какой смысл был бы обращаться ко мне на этом языке? – неприветливо ответил тот.

– Взаимопонимание достигнуто, – парировала Лили и полезла в карман джинсов за кредитной карточкой и водительскими правами. – От имени всего английского народа прошу прощения за незнание вашего языка. Могу ли я нанять машину на несколько недель, не говоря по-латыни?

Благодаря хорошо подвешенному языку Лили, все кончилось как нельзя лучше: она получила машину по льготному тарифу, подробные указания, как доехать до крошечной деревушки в горах, и даже приглашение на обед, когда машина будет возвращена.

– Нет уж, спасибо, дорогой, – пробормотала она про себя, выезжая на шоссе. – Клянусь: никаких надоедливых, скучных мужчин, – пока я не встречу того, который действительно взволнует меня и способен будет пробудить во мне глубокое чувство.

Пока Лили ехала, ее занимала эта мысль. Ее последним несчастием был Симеон. Скучный, надоедливый Симеон, который выглядел так многообещающе при их первой встрече, но оказался смертельно неинтересным при второй. Может быть, она слишком многого ожидала от нынешних мужчин? Существует ли вообще такое явление, как страсть, – когда учащается пульс, едва онвходит в комнату, когда кожа горит от егоприкосновений? Или все это выдумка? Сказочка, порождающая надежды, которые увядают при первом же столкновении с реальностью? Мужчины скучны – это факт.

Лили улыбнулась сама себе. Если бы кто-то прочел ее мысли, то решил, что она пустоголовая, романтическая дура. В жизни есть более важные вещи, чем всепоглощающая интимная связь, не так ли? Например, карьера. Если она продаст эту виллу в Тоскане, то сможет позволить себе купить студию, – вот тогда и можно будет заняться карьерой.

Однако все было не так просто, и улыбка исчезла с ее лица. Что она почувствует, когда увидит виллу, которую ей оставил отец? Она испытывала чувство вины от того, что только сейчас собралась посетить ее. Хьюго Мейер уже два года как умер, а это был её первый приезд туда, где он провел свои последние дни.

Удивительно, что отец Лили осел здесь, в Италии. Возможно, он черпал вдохновение в этой теплой, благоуханной стране, хотя вряд ли одному из самых известных авторов триллеров не достало бы вдохновения в любом другом месте. Нет. Он последовал сюда за своей любовницей, и это было одной из причин, почему Лили не приезжала сюда раньше. Ей не разрешали посетить отца, когда она была ребенком; став взрослой, она почему-то боялась сделать это. То, что отец завещал виллу ей, очень удивило Лили. Почему он не оставил ее женщине, которая так долго разделяла его радости и невзгоды? И где она теперь? Она не живет на вилле; адвокат уведомил Лили, что вилла пустует со дня смерти ее отца.

Наконец Лили достигла крошечной бедной деревеньки, а еще через двадцать минут она ехала по ужасно пыльной проселочной дороге, удивляясь причудам отца, которого она не видела с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, – как мог он жить в такой глуши, лишая себя благ цивилизации?

– Слава Богу! – Лили облегченно вздохнула, когда «фиат» замер словно в изнеможении после ухабистой дороги под соломенным навесом, выступавшим над каменной стеной виллы. Лили вышла и оправила прилипшие к распаренному телу джинсы, одновременно разглядывая виллу. Она не была ни роскошной, ни даже просто привлекательной. Это был обыкновенный сельский дом, похожий на те фермерские жилища, мимо которых она проезжала по дороге сюда. Нельзя сказать, чтобы Лили была разочарована, но она была озадачена и не могла себе представить, как мог отец здесь жить.

– Ну вот, вы, наконец, и приехали. Позвольте мне вам помочь.

Лили резко обернулась, она была так напугана от неожиданности, что схватилась за сердце. Из тени оливкового дерева вышел мужчина, и Лили от изумления потеряла дар речи: выглядел он совершенно восхитительно: был высок, с мужественными чертами лица и черными, как смоль, волосами. По-английски он говорил почти без акцента, его выдавали лишь слишком отчетливое произношение и правильная речь. Мужчина был элегантен, что не могло не удивлять в этой глухой, жаркой и пыльной местности. На нем были свежая серая рубашка с короткими рукавами и тщательно отглаженные серые же брюки, и хотя одежда была самой обыкновенной, незнакомец выглядел весьма изысканно, – возможно, благодаря особой манере держать себя. Он был очень интересен.

– Ох, вы испугали меня. Я не ожидала, что здесь кто-то есть.

Незнакомец ничего не ответил и направился к машине, чтобы достать ее портплед и пакеты с продуктами, которые она купила в деревне. Когда он нес все это к открытой двери виллы, Лили поспешила за ним. От жары и изумления она даже не нашла в себе сил протестовать.

– О, – пробормотала она, оглядывая мощенный полированными плитками пол, очень красиво обставленной, уютной гостиной. Лили ожидала найти здесь многолетние паутину и пыль, но вокруг все сверкало.

Увидев, что мужчина, положив сумки на диван, отправился на кухню с продуктами, Лили наконец вмешалась:

– Одну минутку. Вероятно, я ошиблась и заехала не туда, куда мне надо…

Так оно, наверное, и было. Здесь слишком чисто и ухожено.

– Никакой ошибки нет, – возразил незнакомец, даже не глядя в ее сторону. – Конечно, если вы – Лили Мейер.

Тут он оглянулся и девушка обмерла. Его глаза были так черны и пронзительны! Он скользнул взглядом по ее высокой тонкой фигуре, словно оценивал скульптуру, прикидывая, в каком углу гостиной ее поставить. Лили невольно подумала, что этот человек, судя по его внешности и манерам, принадлежит к какому-то итальянскому аристократическому роду. Но как он мог оказаться в этой деревенской глуши?

– Да, я Лили Мейер, но откуда вы это знаете и не могли бы вы объяснить мне, что происходит?

Его темные глаза сузились.

– Ничего не происходит, Лили Мейер. Мне просто захотелось посмотреть, как вы здесь обоснуетесь, хотя я должен сказать вам, что вы здесь нежеланны.

Его слова обдали ее холодом, но она быстро оправилась и сделала шаг в его сторону. Лили ничего не могла понять.

– Это вилла «Весы»?

– Да, – спокойно ответил мужчина. – Здесь жил ваш отец, Хьюго Мейер, все правильно, но, приехав сюда, вы совершили ошибку.

Он продолжал раскладывать свертки с продуктами на мраморной крышке стола в кухне.

– Одну минутку, я в менее выгодном положении, чем вы, – язвительно сказала девушка. – Вы знаете, кто я, но я не знаю, кто вытакой, и не понимаю, что здесь происходит.

Она вырвала пакетик с кофе из его рук, коснувшись при этом пальцами руки незнакомца. От этого прикосновения мороз пробежал по ее коже. Да, внешность этого человека мало соответствовала его манерам. Он посмотрел на нее, и в его взгляде она прочитала презрение, что было нелепо – ведь он никогда раньше не видел ее.

– Кто вы? – сухо спросила Лили. – И по какому праву находитесь на моей вилле?

Незнакомец посмотрел прямо ей в глаза.

– Я – Витторио Росси, и у меня нет никакого права находиться на вашей вилле, но у меня есть право высказать свои возражения относительно вашего пребывания здесь. Я не хочу, чтобы эта вилла была продана…

–  Выне хотите? – воскликнула девушка, недоумевая, как он мог узнать о ее планах. – Но вы не имеете к этому никакого отношения! Мой отец оставил мне свою собственность, и я вправе сделать с ней все, что захочу, и…

– Ваш отец оставил ее вам, чтобы вы кое-что поняли в жизненных ценностях…

– Замолчите!..

– Я молчал два года, дожидаясь вас, Лили Мейер, – холодно перебил ее мужчина. – И теперь, когда вы здесь, я нисколько не удивлен вашим отношением к доставшемуся вам наследству. Та, кто даже из чувства приличия не приехала на похороны отца, бессердечна и лишена всякого понятия…

Лили побледнела; слезы застлали ей глаза, она не успела сдержать их и, защищаясь, в ярости перебила его:

– Как вы смеете!.. Как вы осмеливаетесь так разговаривать со мной!

Он продолжал неторопливо двигаться по кухне, раскладывая продукты по буфетам. Лили была настолько обескуражена, что только молча наблюдала за ним; в горле у нее стоял комок. Как он мог сказать такое – кто он, в самом деле?

Лили откинула со лба свои длинные каштановые волосы. Она не могла приехать на похороны отца, но не хотела объяснять это первому встречному, посвящая его в свою личную жизнь. Ее родители разошлись, когда она была еще ребенком, развод сопровождался скандалом, и Хьюго Мейер уехал во Францию. Власти разрешали Лили навещать его там, но когда он со своей любовницей переехал в Италию, ее мать запретила эти визиты: или любовница, или дочь. Тем не менее, девушка испытала острую боль от брошенного ей незнакомцем незаслуженного обвинения.

– Хотите пить? – спросил Росси и, не дожидаясь ее ответа, наполнил два стакана минеральной водой.

Она покачала головой, все еще не простив ему грубости.

– Не хочу!

– В такую жару надо пить больше.

– Не указывайте мне, что я должна делать!

– Я настаиваю!

Он повернулся к ней. Их глаза встретились, в его взгляде было что-то неуловимо-влекущее, – но разве она не слышала, что у всех итальянцев темные, страстные глаза, которые способны раздевать женщин и заставлять их чувствовать свою женственность? Лили взяла стакан с минеральной водой, который он ей протянул, и отогнала от себя эту мысль. Она просто не нравится ему, и он по каким-то неведомым ей причинам не хочет, чтобы она оставалась здесь.

– Откуда вы знаете обо мне? – спросила Лили, отпив несколько глотков освежающей воды. Она стояла в проеме арки, отделявшей кухню от комнаты. Таинственный незнакомец был прав в том, что в жару надо пить: ее сознание сразу прояснилось, – но, утверждая, что она никогда не думала об отце, он ошибался.

Витторио Росси стоял перед ней, высокий и сильный, и что-то в нем пугало девушку; она не страдала нервозностью, но ситуацию трудно было назвать заурядной.

– Я был близким другом вашего отца.

Лили саркастически посмотрела на него.

– Вы меня удивляете. Насколько я помню отца, он прекрасно разбирался в людях, – парировала она.

Росси впервые улыбнулся, хотя в его глазах улыбка не отразилась.

– Он был остроумным, и его дочь, безусловно, унаследовала это качество.

Этот комплимент слегка смягчил Лили.

– Но я подозреваю, что вы еще кое-что взяли от него. – Возникшая было симпатия покинула Лили. Она нервно допила оставшуюся воду и поставила стакан на стол, с трудом удержавшись, чтобы не разбить его об пол.

– Ваше отношение, синьор Росси, очень неприятно…

– Витторио, – подсказал он.

Лили тряхнула своей каштановой шевелюрой.

– По имени я обращаюсь лишь к тем людям, которые мне нравятся, синьор Росси. Вы не относитесь к их числу.

Вторая улыбка.

– Как пожелаете, синьорина Мейер, – спокойно ответил он, как бы подтверждая, что по этому вопросу у них имеется полное взаимопонимание.

– Поскольку все акценты расставлены, – с сарказмом проговорила девушка, – может быть, теперь вы объясните мне, почему вы столь неприветливы, – или это доселе неизвестная миру отличительная черта итальянцев?

– А каков взгляд мира на итальянцев? – спросил он, провоцируя ее на резкий ответ дрязнящим блеском своих глаз.

Лили поддалась на эту провокацию.

– Существует мнение, что они более талантливы снизу, чем сверху, – парировала она и замерла в испуге: не зашла ли она слишком далеко?

На этот раз его улыбка была искренней. «По крайней мере, у него есть чувство юмора», – с облегчением вздохнула Лили.

– Возможно, вы в чем-то и правы, – усмехнулся Витторио. – Но мы не даем разгораться страсти в нашей крови, пока не убедимся, что женщины стоят того.

Девушка никогда бы не подумала, что разговор на эту тему встретит его отклик, но ей разговор был забавен и интересен.

– Вы хотите сказать – пока они сами этого не захотят?

– Вы говорите «они», – может быть, правильнее сказать «мы».

Лили улыбнулась. Его английский был безупречен.

– Я не отношусь к этой категории девушек, – ответила она игриво и одернула тонкую хлопчатобумажную рубашку. – Я думаю, что анализ национального характера итальянских мужчин окончен; теперь не будете ли вы любезны покинуть виллу, чтобы я могла разложить свои вещи.

Лили не хотелось продолжать этот разговор, было жарко, она устала и жаждала принять прохладный душ.

Он все еще улыбался, когда она повернулась, чтобы взять с дивана свой портплед.

– Я не могу уйти, пока все вам не объясню.

– Объясните что– вашу грубость? – Лили обернулась и увидела, что на лице Витторио уже нет и следа улыбки. Это побудило ее к решительным действиям. – Не стоит беспокоиться. Мы вряд ли будем продолжать отношения, так что в объяснениях необходимости нет.

– Я не намерен объяснять вам то, что вы называете грубостью, а что касается продолжения нашего знакомства, то это ведомо только Богу.

Его глаза потемнели, а лицо сделалось суровым. Внезапно ее бросило в жар, и она поняла, что итальянцы ужасны, – не внешностью, она без сомнения хороша, – но тем, что скрывается за нею – той холодностью, которая приводит ее в смущение, несмотря на его юмор.

– Вы просто Марс, бог войны, – заметила Лили, подумав, уж не флиртует ли он с ней.

– А вы – Венера, римская богиня любви, – парировал Витторио с насмешкой в голосе.

Нет, не флиртует, просто дразнит.

Она быстро ответила:

– Я всегда думала, что римская мифология бедна по сравнению с греческой. Все ее боги – боги земли и труда.

Его благородный рот чуть скривился; он пробормотал:

– А вы знаете нашу мифологию. В вас есть что-то от вашего отца. Мы провели много чудесных часов, споря с ним по поводу различий в наших верованиях.

Ей стало больно от того, что этот человек так близко знал ее отца: возможно, даже ближе, чем она.

– Ну, я не отец и не могу сказать, чтобы споры с вами доставляли мне удовольствие, они меня утомляют. Итак, вы предлагаете мне объяснения. Если они касаются не вашей грубости, тогда чего же?

Он сделал несколько шагов к Лили и остановился так близко от нее, что она чувствовала тепло, исходящее от его тела. Так же, как и в маленьком Карло, ее попутчике, в этом человеке была какая-то типично итальянская утонченность. Ее по-прежнему удивляло, что он делает в этой глуши, и еще ей было странно, что она так остро ощущает исходящий от его тела ток.

– Я должен объяснить, как здесь все действует, – мягко сказал он.

Лили изобразила на лице саркастическую улыбку.

– Это звучит так, как будто речь идет о машине. Это дом, а не автомобиль, и я сама способна разобраться, как работает водопровод. Кстати, о водопроводе. Мне очень жарко, я хотела бы принять душ, и, право же, вы не нужны мне здесь.

– Вы кстати напомнили мне о водопроводе. Я и сам хотел…

В его глазах вдруг мелькнуло нечто вроде озорства, и Лили невольно подумала, что здесь, возможно, вообще нет никакого водопровода? Дом стоял на отшибе, вдали от деревушки у проселочной дороги… Но ее отец был состоятельным человеком, а не простым тосканским крестьянином. Здесь должен был быть водопровод.

Витторио Росси, казалось, прочитал ее мысли.

– Ценности жизни… – непонятно к чему негромко сказал он. – Вы скоро поймете вашего отца. Пойдемте, я все вам покажу.

Он прошел вперед через гостиную; заинтересованная Лили последовала за ним. Она до сих пор не знала, кто этот человек, она знала только его имя, но ей было неизвестно, как он здесь оказался и откуда пришел. А его бесцеремонное замечание о том, что он не хотел бы, чтобы вилла была продана, прозвучало столь серьезно, что можно подумать: для него этот вопрос жизни или смерти. И потом, откуда у него эти сведения? Ведь она лишь вскользь заметила адвокату отца, что ей не имеет смысла оставлять дом за собой… Хотя, конечно, Витторио может быть с ним знаком.

У Лили не было времени выяснить, кто поддерживает дом в таком безупречном состоянии. Он был обставлен антикварными вещами, стены украшали полки с книгами, на столе из красного дерева, стоящего у небольшого окна, размещалась коллекция фарфора. Удобные диваны и стулья были обиты дорогим темным гобеленом, а на каменном полу лежали красивые восточные ковры. Как дизайнер по ткани, Лили сумела все это оценить, но она понимала, что убранство дома – дело рук женщины, и у нее возникло чувство ревности.

Витторио Росси провел ее в холл, из которого на второй этаж вела каменная лестница. Он остановился возле ступеней.

– Там находится кабинет вашего отца. – Он кивнул на закрытую деревянную дверь. – Может быть, вы захотите внимательно ознакомиться с ним в одиночестве. – Он старался поймать ее взгляд, как бы надеясь прочитать в ее глазах это желание.

– Конечно, – спокойно отозвалась она. – Вопреки тому, что вы обо мне думаете, я любила своего отца.

Ничего не ответив, Витторио стал подниматься по каменным ступеням, а Лили следовала за ним, стараясь заглушить в себе то чувство вины, которое он в ней пробудил. Она редко встречалась с отцом, его смерть вызвала в ее сердце огорчение, которое трудно было назвать болью, но девушка не хотела, чтобы незнакомец сомневался в ее любви к отцу.

Все окна и двери верхнего этажа были открыты. По комнатам гулял легкий теплый ветерок. А она предполагала, что вдохнет здесь затхлый воздух, застоявшийся в закрытом уже два года доме!

– Мой… мой отец жил… – начала она, но запнулась. Витторио вопросительно обернулся к ней. Она опустила густые темные ресницы. Он был другом ее отца и, следовательно, другом… женщины, с которой тот жил. Он должен был знать ее.

– Мой отец жил здесь с…

– Эмилией, – подсказал Витторио Росси; Лили была удивлена и благодарна ему за эту маленькую помощь.

Наконец-то после всех этих лет неведения она услышала ее имя, но не смогла бы его произнести. Оно застревало у нее в горле, хотя она и убеждала себя, что теперь это не имеет никакого значения. Ее мать была ожесточена против Эмилии… Но Лили не испытывала к ней враждебности – ни тогда, ни теперь. Ей просто было грустно, что ненависть матери на все эти долгие годы лишила ее возможности познакомиться с женщиной, которая подарила отцу счастье. А он был по-настоящему счастлив. Она не понимала этого раньше, но теперь была в этом уверена: это витало в самом воздухе удивительно простого уютного дома, обставленного с такой любовью. Наверное, именно это имел в виду итальянец, говоря о «ценностях жизни»; они могут так меняться, когда любишь. И она вдруг отчетливо поняла, что сама никогда не любила. – Где теперь она? – решительно обратилась Лили к Росси. Девушка должна была знать все о подруге своего отца. Что она испытала, когда выяснилось, что ее любовник завещал этот дом своей дочери? И почему отец сделал это?

Девушка не сразу получила ответ на свой вопрос; последовала долгая пауза; через открытое окно доносился запах жасмина, и слышалось пение цикад.

– Она похоронена вместе с вашим отцом, – сказал наконец Витторио Росси, медленно подбирая слова. – Эмилия умерла через три месяца после его кончины, от тоски, она просто не смогла жить без него.

Все чувства Лили болезненно отозвались на эти слова. Ее ногти впились в ладони, так что она чуть не закусила губу от боли. Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Единственное, что она смогла произнести побледневшими губами, было тоненькое «о-о…».

– Такая любовь… – Вот все, что произнес Витторио Росси, отворачиваясь от нее, чтобы пройти в одну из спален.

Лили стояла в проеме двери, колеблясь, должна ли она следовать за ним. Девушка вдруг почувствовала страшную тяжесть на душе. Она никогда не любила сама такой любовью, и эта мысль вызвала у нее печаль. То, что случилось в этом доме два года назад, было так красиво, печально и трагично…

Лили наблюдала, как Росси подошел к окну, отодвинул в сторону чудесную кружевную занавеску и посмотрел на бесконечные, простиравшиеся до горизонта виноградники. Воздух вдруг показался ей тяжелым, как будто в нем разлилась печаль. Лили хотелось нарушить молчание, но не знала, как это сделать. Итальянец помог ей, внезапно обернувшись.

– Одна из моих горничных приготовила эту комнату для вас. Это гостевая комната. Надеюсь, что вам понравится.

Он сказал это учтиво, мягко, и она кивнула в знак согласия, добавляя: «Спасибо», – но затем спохватилась.

– Но как… Я имею в виду, как вы узнали, что я приезжаю? И этот дом – он такой чистый и ухоженный.

– Я бываю здесь каждую неделю, – спокойно объяснил он. – Мне принадлежит здесь земля – виноградники, которые вы видите, оливковые рощи за ними. Я был соседом вашего отца и его самым близким другом. – После небольшой паузы он мягко добавил: – Подойдите сюда. – Он протянул ей руку.

Лили подошла, почему-то сразу успокоившись, узнав, что Витторио был просто соседом. Поэтому-то он так хорошо знал ее отца и его подругу; похоже, много знал и о ней самой; ее любопытство опять проснулось.

Девушка стояла рядом с ним у окна, очень близко. Она опять ощутила его тепло и исходящий от него запах дорогого одеколона, аромата Италии и мужчины.

– Мой дом, – сказал он, кивнув на зелень у горизонта.

Лили удивило, что она не видела его раньше, но, возможно, его просто не было видно с первого этажа. Вилла, окруженная горами, была великолепна; вокруг нее росли громадные клены с густой листвой. Хотя она располагалась в значительном удалении, было очевидно, что она велика по размерам и очень красива; видимо, отражая индивидуальность владельца, вилла отличалась соразмерностью пропорций и каким-то аристократизмом. Никакого другого жилья в густой зелени принадлежащих Витторио виноградников Лили не увидела.

– Это очень красиво, – вздохнула она.

– Ничего особенного здесь нет, – сказал он отрывисто и отвернулся. – Сейчас я покажу вам водопровод. – Лили последовала за ним.