Текст книги "Корпорация чесс. Международный детектив"

Автор книги: Ната Хаммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Ничего не подозревающая Принцесса Лейла пребывала в плену собственных мечтаний. Она уже проснулась в отведённых ей апартаментах Сити Чесе, но ещё не вставала, сладко потягиваясь на шёлковом постельном белье. Её продвижение к званию чемпионки было таким же гладким, как простыня под ней. Ей даже не пришлось прибегать к помощи всезнающего Интернета, ну, или почти не пришлось. Джит послушно передвигал фигуры, а если случались сомнения, шёл в туалет– уточнить. Он набирал зашифрованную эсэмэску, она отвечала в микрофон. Она уже видела в своих мечтах, как главный арбитр соревнований несёт на подносе и передаёт, избегая соприкосновений, в руки Джита золотую медаль. Как Джит молчаливо склоняет голову в благодарности. Как зал аплодирует. И как сама она танцует от радости в резиденции Сити Чесе. Наедине с собой, конечно, тот обольстительный свадебный танец, которому под большим секретом научил её Джит. И как потом она приезжает домой, и вся женская родня собирается поздравить ею, и она в бирюзовом шифоновом платье, расшитым золотом, в шахматной короне на голове, с медалью на шее, подвешенной на самой дорогой цепи, которая только найдётся на золотом рынке в Рияде, выйдет к ним, и как все зацокают языками, и будут хвалить её, и сестрица Амина тоже, хотя ей, Лейле, глубоко безразличны похвалы Амины, этой гордячки, которая считает себя самой красивой из всех дочерей Принца, чтобы Всевышний послал ей прыщи на лицо. Но зато Амина безнадёжно глупа, даже не может пересчитать фигуры на шахматной доске, и отец всегда шутит, что за такую девственность ума потребует у жениха Амины дополнительный выкуп.

Принцесса зазвонила в колокольчик, и в двери появилась безъязыкая служанка Маха, чтобы помочь Лейле с утренним туалетом. Маха была родом из Йемена, её купил у её отца один саудовский торговец, чтобы взять её себе третьей женой, но Маха в первую же ночь наговорила ему такое, что он, в порыве ярости отрезал ей язык. Бедолага чудом выжила и была отдана во временные жены водителю-филиппинцу. Когда филиппинец засобирался на родину, то передал её своему другу, который работал садовником у Принца. Так Маха попала в их семью. Это была идеальная служанка: она не могла выдать семейные секреты – Маха была не только безъязыкой, но и неграмотной. Именно поэтому именно Маху взяли в поездку – обслуживать Принцессу.

Пока Маха омывала, одевала и причёсывала Принцессу, Лейла разговаривала с самой собой, а Маха кивала головой в одобрение её, Лейлиных мыслей.

– Ах, как все удивятся, когда прочитают моё имя во всех газетах. Только старшая тётка обязательно разворчится, скажет, что женщина создана не для того, чтобы о ней знал каждый встречный, а для того, чтобы обеспечивать удовольствие мужу, и что к двадцати годам у неё, тётки, было уже пятеро детей, а Лейла до сих пор играется с фигурками истуканов, к стыду всей семьи. Только вот к двадцати годам у тётки отвисли живот и грудь, и муж потерял к ней всякий интерес. И, как положено, взял вторую жену. Теперь жён у него уже четыре, и доктор констатировал истирание дисков в поясничном отделе позвоночника дяди и рекомендовал развестись с двумя. И кто будут эти двое? Точно не последняя, ей всего четырнадцать, дядя на ней всего два года назад женился. На ней диски и истёр. Так к ней привязался, что повёз её в Америку Дисней-ленд показать. Такая у неё была детская мечта. И разрешил ей там абайю снять, чтобы на аттракционы пускали беспрепятственно. А напрасно. Дядю полиция задержала по подозрению в растлении малолетней. Там у них с этим строго. И пока полицейские убедились, что пятидесятилетий мужчина – действительно муж этой девочки, дядя сидел в железной клетке вместе с неверными и нюхал самые скверные запахи. На его заявление, что он – принц, чернокожий полицейский расхохотался ему в лицо: «Ты ещё скажи, что она– Золушка». Ты, Маха, знаешь, кто такая Золушка? И дядя не знал. «Нет, говорит, у неё правоверное имя, Айша зовут». А полицейский ещё громче смеяться, потому что Золушка – это сирота из Диснейленда, на которой какой-то Принц из неверных женился. Перед дядей потом, конечно, извинились, но медовый месяц был испорчен. Дядя поклялся, что больше в эту варварскую страну нога его не ступит.

Мне, Маха, тоже хочется в Диснейленд. Но теперь об этом просить отца уже неудобно. Не маленькая. Хорошо бы на настоящую шахматную олимпиаду отпустил. Надо, чтобы он предложил уважаемому Сапсану, да продлит Всевышний его годы, принять новые олимпийские правила: развести мужчин и женщин по разным залам, в женский зал – судьями только женщин, и журналистов не пускать. А награду я могу получить и в хиджабе, не на шею – а на поднос. И интервью никаких раздавать не буду, клянусь Всевышним!

Ялла, поторапливайся, скоро матч начинается. Настраиваем связь… Что-то Джит в скайп не выходит. Нужно сказать брату Джамилю, чтобы позвонил брату Абдулле, узнал про Джита. Что ты машешь руками, как птица крыльями? Что, брат Джамиль на охоту уехал? Разве сезон охоты уже начался? Значит, мы с тобой опять под замком? Вот пожалуюсь отцу, что он меня все время без присмотра оставляет! Ну, не пожалуюсь, не пожалуюсь, себе дороже. Сама Абдулле позвоню. Недоступен. Я сглазила! Хамса-хамса-хамса! Сама себя сглазила! Неси сюда все амулеты. И сонник заодно. Я во сне цветы видела – надо узнать, что это значит. Может, что-то приятное… Принесла? Вешай синий глаз на Макбук. Что ты делаешь такое страшное лицо? Дозволено это, я в Хадисах справлялась. Когда беда какая, можно любые талисманы использовать. Давай сюда сонник. Цветы, цветы… Вам предстоит приятное знакомство с лицом противоположного пола… Ай, это точно исламский сонник? Какое может быть у девушки приятное знакомство с лицом противоположного пола?! За это ей грозит тюрьма, домашнее заточение или даже смерть, упаси нас Всевышний. Может быть, это жениха имеют в виду?

Я ведь, Маха, этим Чемпионатом себя от стариков обезопасила. Ну кто из мужчин возраста моего отца будет свататься к девушке, чьё имя напечатали в газетах? Никто! И какие претенденты у меня остаются? Правильно! Только молодые. Те, которым надоело видеть вокруг себя на улицах сплошные НДО. Ты знаешь, Маха, кто такие НДО? Неопознанные движущиеся объекты. Мне всегда смешно, когда мужчина выстроит своих закутанных жён на фоне какого-нибудь торгового центра, наведёт на них фотоаппарат и говорит им «Улыбайтесь!». Как будто эту улыбку из-под никаба видно! И кому он потом эту фотографию покажет? Только маме и сёстрам, а им, что, интересно на эти мешки смотреть? У них и свои есть, такие же точно. Иншалла, может быть мне повезёт как Принцессе Амире, и мой муж разрешит мне ходить за границей без хиджаба? А может быть, и больше повезёт? Амира, хоть и красавица, но все-таки четвертая жена. А я хочу быть первой и единственной. Что ты там такое изображаешь? Дерзкая ты, Маха, недаром муж твой языка тебя лишил…

А связи-то всё нет! Что делать будем? Сегодня ведь полуфинал! Может, у местных проблемы со связью? Да, я знаю, там, за дверью, – охрана. Но не могу же я сама с незнакомыми мужчинами разговаривать! Даже через дверь! Отец узнает – точно убьёт.

Принцесса заметалась по комнате, подёргала смежную дверь в апартаменты Джамиля, оконную ручку– всё напрасно. Она выключила и включила компьютер, пощёлкала в телефоне, набрала один номер, другой, третий – а этими тремя: двух братьев и Джита – и ограничивалось ею чемпионское общение, потом бросила телефон, бросилась на ковёр и зарыдала. Вся надежда была теперь на милость Всевышнего и мастерство Джита.

Глава 6

А Джит в это время летел по ярко освещённому коридору. «Ещё немного сосредоточусь и увижу Шиву», – мелькнуло у него в голове. На этой мысли направление движения резко изменилось, и Джит начал падать вниз. Удар о землю казался неизбежным. От ужаса Джит закричал и очнулся. Он лежал на полу в незнакомом месте, шершавый язык царапал нёбо, изо рта доносился какой-то сип. Руки и ноги не ощущались. У его ног, привалившись спиной к стене, сидел на корточках какой-то человек. Увидев, что Джит очнулся, он поспешно натянул на лицо чёрную трикотажную маску. Джит снова закрыл глаза и попытался сконцентрироваться.

Его выкрали, вспомнил он. Ночью, видимо, прямо из постели, сунули в нос тряпку, смоченную эфиром, – он помнил этот запах со времени своей добровольной операции. Очнулся он оттого, что кто-то ощупывал его в самом интимном месте. Почти инстинктивно он начал сопротивляться, ударив склонившегося к нему человека коленом по носу. Пока тот нянчил расквашенный нос, Джит попытался вскочить, но ноги его не слушались, и он рухнул на колени как подкошенный. К нему подскочил напарник расквашенного и послал его в нокаут. Два лица превратились в четыре и исчезли в плотном тумане забытья.

Теперь, очнувшись вторично и сложив в уме картинку, Джит по-настоящему испугался. Хорошо, конечно, что часовой натянул маску на лицо, когда он очнулся. Значит, похитители рассчитывают на выкуп. Но будет ли его выкупать Принц? Это вряд ли. Ему и так жалование за полгода не заплатили. Пропадёт евнух – только экономия в бюджете. Абдулла назад все подаренные украшения заберёт, и новое золотое кольцо с рубином тоже. Прислуга вещи растащит. Филиппинки давно прицеливались к его сари, зачем тебе, мол, здесь женская одежда, когда на улице ты можешь ходить только в мужской. А мы детям юбки пошьём и на родину посылкой отправим.

Нет, подумал Джит, он не может позволить себе умереть сейчас при таких неблагоприятных обстоятельствах. Умереть Джит мечтал в другом месте – на священной для всех индусов реке Ганг, дабы гарантировать себе избежать благоприятное перерождение. Джит был уверен, что великий и грозный бог Шива будет милостив к нему, потому что и сам Шива порой сливается в единый облик с богиней Парвати, а потому считается покровителем хиджр.

И Джигу никак нельзя умереть сейчас, когда жизнь только-только начала налаживаться. Он ещё не воплотил задуманное. А задумал он написать книгу, которая сделает его известным на весь читающий мир. И даже название придумал «Хиджра в хиджабе». Хиджра, уважаемый читатель, объяснит он – понятие многозначное. В Индии и Пакистане – это название представителей третьего пола, а в исламском мире так называют бегство Мухаммеда из Мекки в Медину. Опишет в книге все свои арабские приключения, – одна только подмена Принцессы чего стоит, – продаст книжку крупному западному издательству, сделает пластическую операцию и будет жить припеваючи в ожидании паломничества к Гангу. И не важно, какие у него писательские способности, профессионалы текст доработают. Американцам с европейцами давно хочется заглянуть за высокий арабский забор – и он предоставит им такую возможность. В обмен на безбедную жизнь. Он победит, должен победить, зря что ли оракул посоветовал назвать его Джит – «победитель».

Джиг снова зашевелился. «Пить», – прохрипел он по-английски деревянным языком. Его стражник, даже если и не понял, то догадался. Он поднёс к его губам пластиковую бутылку с водой. Язык и губы плохо слушались, и Джит не столько напился, сколько облился. «Сесть», – произнёс он, и человек в маске подтащил его, завернутого в одеяло, к мешкам, сложенным вдоль стены, и вновь приставил к его рту бутылку. Джит с жадностью припал к ней губами и выпил почти всю. Тут же стало мутить, но он продышался – отпустило. «Босс», – скомандовал он, и стражник кивнул головой “Окей”, достал телефон и стал набирать сообщение. Пока охранник сосредоточился на телефоне, Джит обвёл глазами помещение. Это был какой-то полуподвал, в узенькое зарешёченное окно под потолком проникал дневной свет. Вдоль стен были складированы непонятные белёсые мешки. В них было что-то мягкое, сыпучее, это Джит почувствовал спиной. Входная металлическая дверь была наглухо закрыта, ключа в замочной скважине не было. Джит высвободил из-под одеяла затёкшие руки, понял, что они замотаны скотчем. Охранник оторвал глаза от телефона, показав Джигу два пальца. Джит не понял: то ли это был знак «Победа», то ли обозначение времени, то ли период ожидания. Это было не так важно. «Писс», – попросил Джит. «Памперс», – ответил охранник. «Харами!» – выругался Джит на хинди, понимая, что оскорбляет безнаказанно. Вот зачем они лазили к его интимным местам – памперс приладить. «Чё?» – не понял охранник. «Чулан!» – продолжил Джит подбирать синонимы к слову «ублюдок». «Нот андерстэнд», – просигнализировал о бреши в коммуникации человек в маске. «И хорошо, что не понимаешь, – подумал Джит. – Понимал бы – уже врезал мне. Ну, ладно, сейчас проверим правдивость рекламы, – решил он и выпустил в мягкую подложку уверенную струю, насвистывая при этом песенку из рекламы подгузников «Доит варри, би хэппи». Охранник подскочил и зажал ему рот, демонстрируя колесико скотча, лежащее рядом с его головой: мол, будешь кричать – заклею рот. «Окей, окей, – успокоил его Джит. – Ноу мо, больше не буду». Значит, опасается, что их услышат. И в туалет вести отказался. Скорее всего, далеко его не увозили, так в Башне и оставили. Рот не заклеили – боялись, что, отходя от наркоза, может захлебнуться собственной рвотой.

Оба замолчали. Джит из-под опущенных век наблюдал за охранником. В подвале было душно и влажно, пот заливал бедолаге лицо под маской. Он оттопыривал ткань и забирался туда ладонью – вытереть. «Вот кому бы надеть никаб, – со злорадством подумал Джит. – Хоть какая-то вентиляция дыханием». Самому Джиту тоже было несладко: голова кружилась, связанные ноги онемели, переполненный мочой памперс неприятно грел нижнюю чакру, кишки бурчали. Есть не хотелось, но… «Ит», – потребовал он и приподнял связанные руки ко рту. Охранник развёл руками: «Ноу ит», – вздохнул и сглотнул слюну. Разговор налаживается, подумал Джит. И продолжил: «Тайм?» «Лонг тайм», – признался охранник. Каждый имел в виду своё. «Памперс чейндж», – закапризничал Джит. Охранник согнул правую руку в локте, вложил в неё левую, вздёрнув правую вверх. По жесту Джит понял, что памперс ему не поменяют. Возникла пауза. Охранник снова полез под маску – вытирать пот. «Офф», – предложил ему Джит, показывая на маску связанными руками. А потом приложив руки к своим глазам, пояснил: «Но варри. Бэд айз». Охранник почесал рукой затылок, отошёл в дальний угол и с облегчением снял маску. Он оказался молодым с дальнего обзора человеком, с лицом и шеей, обильно заросшими буйной щетиной. Взъерошил густые короткие волосы, вынул из кармана пластиковую бутылку, и вылив из неё на ладонь остатки воды, умылся. Мельком взглянул на Джита, отвернулся и пописал в освободившуюся ёмкость. «Мэн – окей, – прокомментировал он. – Ю нот окей». «Да, – признал про себя Джит. – В бутылку я бы, наверное, не попал». Он пошевелился и почувствовал под бёдрами какую-то слякоть. «Неужели памперс не выдержал?», – удивился он. В памперсах ему раньше ходить не доводилось, и насколько правдива реклама подгузников, он не ведал. Джит ещё поёрзал, и одеяло под ним явственно зачавкало. Охранник насторожился, натянул на лицо маску и приблизился к Джигу. Брезгливо поднял его связанные ноги и присвистнул от удивления. Оглянулся по сторонам, подтащил один из мешков, и вскрыв его, стал посыпать вокруг Джита песком из мешка. Но песок моментально промокал. Через пару минут охранник бросил мешок и схватился за телефон. Отправив сообщение, засунул телефон в задний карман и схватился за Джита. Отволок на сухое место и схватился за мешки рядом с мокрым местом. Но лучше бы он этого не делал. Как только он подхватил пару мешков, в подвале стал явственно слышен весёлый ручеёк.

Он изливался из стыка освобождённой теперь от мешков трубы, идущей вдоль стены. Мешки поддерживали не закреплённую к стене трубу явно канализационного назначения, прогнувшуюся теперь на месте стыка и разошедшуюся. Охранник попытался соединить стык, но в одиночку сделать это ему не удавалось. А вода продолжала вытекать из своего трубопроводного заточения. Джит показал глазами на дверь: «Мает ран», – выбираться надо, пока оба не потонули в сточных водах. На это охранник развел руками – ключа от двери, у него, похоже, не было. «А нравы тут тоже шакальи», – сделал вывод Джит из сложившейся ситуации и стал прикидывать дальнейшие расклады. Не хватало ещё захлебнуться в продукте околошахматной переработки. Тут в двери заскрежетал ключ, дверь распахнулась и в подвал просочились три фигуры, одетые в одинаковые синие комбинезоны с одинаковой надписью на двух языках и эмблемой башни. Его высвободили из подмокшего одеяла, и как есть в протекающем памперсе взяли за руки – за ноги, накинули сверху мешковину, приподняли и потащили почти бегом по длинному коридору. «А что, – с удовлетворением подумал Джит, – четверо правоверных несут меня на руках. Хороший образ, надо запомнить. Для книги пригодится». И он с удовлетворением испустил из себя скопившиеся газы.

Глава 7

«Я спокоен, я совершенно спокоен, – внушал себе Сапсан. – Мои руки и ноги расслаблены, дыхание свободное и ровное». Телефон Сапсана вибрировал, не переставая. Звук он временно отключил. «Хорошо, если евнуха похитили Ахметовы, их ещё можно достать. А если инопланетяне? Недаром они так меня подробно расспрашивали про всю эту затею……Все моё тело стекает в пол. Я не чувствую своего тела». Он вспомнил, как его били за долги по застройке Сити Чесс. Ушибленные места до сих пор ныли в плохую погоду. «Принцу-отцу даже и заикаться нельзя про инопланетян. Он не может допустить их существование в своей одномерной картине мира……Я чувствую, как в ногах начинает распространятся свинцовая тяжесть… Конечно, свинцовая. Свинец к ногам и на дно степного колодца. Вопрос только – кто окажется на этом дне: я, евнух, Ахметовы или все сразу? Главное, чтобы журналисты не пронюхали про похищение. Узнают, что похитили Принцессу – Принцессе конец. Однажды похищенная арабская принцесса (ключевое слово – арабская) – все равно что мёртвая. Ни один правоверный королевич не бросится на её поиски.

А если узнают про подмену – мне конец. Сразу все шахматные противники завопят: «Ату, ату!»

…Я успокаиваюсь всё больше и больше. Всё дальше и дальше уходит от меня внешний мир… Да уж, уйдёт– не успею ойкнуть. Степные колодцы глубокие. Когда чабан набредёт со своей отарой, я уже буду смотреть на него из небесного далека……Мысли текут плавно, замедленно, безмятежно. Меня больше ничто не волнует».

Послышались шаги. Личпом потеребил Сапсана за плечо.

– Сапсан Никанорыч, Сапсан Никанорыч, там Принц в скайпе, хочет немедленно с вами говорить.

– … Меня больше ничто не волнует.

– Так и передать?

– Передайте: до вечера я – в молитвенной медитации. Подключаю высшие силы. Делаю всё возможное.

Шаги удалились.

«Мой мозг свободен от мыслей. В голове абсолютная пустота. Пустота. Пустота. Пустота. А лучше бы какая-нибудь мысль. Идея, идея… Спасти Принцессу может только Принцесса. Нужно убедить Принца перебросить дочку на точку. Любой ценой. Вертолётом. Придётся ей самой доигрывать. Под пристальным наблюдением охраны. А евнух… Надеюсь, Принца не очень волнует евнух. Удастся – вызволим, не удастся – пусть остаётся у Ахметовых в личном пользовании».

Шаги приблизились.

– Сапсан Никанорович, Принц категорически против, чтобы вы подключали неверные высшие силы. Он желает, чтобы вы решили вопрос без потустороннего вмешательства. Неизвестные лица требуют с него выкуп в десять миллионов долларов. А он требует от вас найти и обезвредить этих неизвестных ему лиц, а также вернуть похищенного в игровой зал.

– Десять миллионов?! Благодарение Всевышнему. Значит, это все-таки не инопланетяне. Протест генерального спонсора принят. Передайте – срочно выхожу из медитации. Будем разруливать ситуацию подручными средствами. А под руками у нас только сама Принцесса. Приманим похитителей на живца. Мой вертолёт готов доставить Её Высочество в Башню Чесе незамедлительно. Если будет благоволение Его Высочества. Охранять её командируем министра внутренних дел лично.

– Сапсан Никанорыч, может быть вы это сами Принцу скажете? У меня что-то язык немеет.

– Смелее, смелее. Через скайп он вас не достанет.

Помощник удалился, не рискнув возражать далее. Сапсан открыл глаза и прислушался к разговору Личпома с Принцем-отцом. Судя по тону, Принц категорически возражал против министра внутренней безопасности. Ему не нравилось слово «внутренняя». Министр внешних сношений его тоже не устроил. «Никаких сношений», – заявил он. «Придётся самому вступить в переговоры», – подумал Сапсан и протянул руку к телефону. С экрана телефона на него уже смотрело разгневанное лицо Принца. Сапсан почтительно взял аппарат в руки и поклонился в экран.

Принц долго и выразительно говорил на хорошем английском языке с арабским акцентом. Сапсан говорил необыкновенно мало, опустив в диалоге традиционные экскурсы в историческое прошлое своего народа и историю личного успеха. Сошлись на следующем: в «Чессовне» объявят угрозу эпидемии арабского гриппа, Принцессу транспортируют туда в санитарном вертолёте в сопровождении начальника санитарно-эпидемиологической службы, благо, начальник– женщина. Все, включая охранников, наденут защитные костюмы и маски – таким образом будет соблюдена и необходимая конспирация, и арабские традиции женской маскировки.

Личпом убежал распоряжаться, а Сапсан решил домедитировать. Но увы… Личпом опять теребил за плечо.

– Там по правительственной связи звонят. С вами сам Сам Самыч говорить хочет!

– Неужели ему уже доложили про похищение?

– Не могу знать.

– Иду!

Сапсан подошёл к столу и взял трубку.

– Здравствуйте, уважаемый Сам Самович!

– Здравствуйте, Сапсан Никанорович! Как идёт Чемпионат?

– В целом – отлично, но буквально сегодня у нас, Сам Самович, возникла небольшая заминка.

– Какая заминка?

– С электричеством проблемы.

– Нуждаетесь в помощи?

– Да, нам бы бригаду быстрого реагирования сюда.

– Для чего? Электричество вырабатывать?

– Порядок навести. Ахметовы правила игры нарушают.

– Опять что-то стырили?

– Да, нескольких журналистов не досчитались.

– Наших?

– Наших.

– Ну и бог с ними, журналисты у нас в избытке, считайте санитарной очисткой.

– Одного иностранного подданного прихватили.

– Чей подданный?

– Индийский.

– Индия не заметит потери.

– Да, но он у Принца служит.

– У нашего Принца?

– У нашего. За гаремом присматривает.

– Принца в обиду не дадим. Сейчас позвоню, скажу, чтобы вернули.

– Они так просто не вернут. Они за него десять миллионов хотят.

– Рублей?

– Нет. Твёрдо конвертируемой валюты.

– Молодцы. Это в корне меняет дело. Десять миллионов для депрессивного региона – это серьёзные деньги. А для нефтеносного Принца– сущая мелочь. Пусть заплатит. А я потом заставлю Ахметовых половину в бюджет отстегнуть.

– Принц в гневе. Платить отказывается. Говорит: хватит с вас Башни. Угрожает: не вернёшь евнуха– самого в песках похороню!

– Что он себе позволяет? Это же полный беспредел!

– С его запасами лёгкой и легко транспортируемой нефти Принц многое может себе позволить.

– Но вы ещё нужны Родине!

– Это обнадёживает.

– Я, собственно, потому и звоню. Есть мнение – поставить вас во главу партии.

– Польщён, Сам Самович, польщён. Как человек, стоявший по вашему указанию у истоков партии, торжественно обещаю вывести её на широкий фарватер.

– Вы какую партию имеете в виду, Сапсан Никанорович?

– Правящую, конечно, Сам Самович.

– Правящую, Сапсан Никанорович, каждый дурак может вывести. А вас я считаю умным человеком.

– А вы какую партию имеете в виду, Сам Самович?

– Условно-оппозиционную, Сапсан Никанорович.

– То есть «Несправедливую Россию»?

– А разве у нас есть другие оппозиционные партии?

– Извините меня, Сам Самович за такое уточнение. Жизнь кипит, не всегда успеваю за внутренними событиями. Живу в самолёте, летаю по миру, в России редко приземляюсь. Думал – может, что-то новенькое организовали.

– Зачем нам колёса изобретать? Старое нужно до ума довести.

– Благодарю вас за доверие и высокую оценку моих способностей. Однако мне кажется, будет сложно оправдать такой скорый и немотивированный переход из одной партии в другую.

– С мотивацией мы вам поможем. Начнём преследовать.

– Можно спросить за что?

– Найдём за что. Досье на вас большое. Я уже распорядился обыск в вашем шахматном банке организовать и репортаж про ваши инвестиции в иностранные экономики на ведущем канале сделать.

– Так инвестиции же не мои. Я – простой организатор пула.

– Это вы потом следователю расскажете.

– А как же моя миссия?

– В смысле?

– Ну, вы же мне поручили: собирать развединформацию по горячим точкам. Точек становится всё больше и больше.

– Одно другому не мешает. Вы же два десятка лет целой республикой руководили в дистантном режиме – теперь в той же манере поруководите партией.

– Республика у нас, Сам Самович, малочисленная и материальных ценностей не производит.

– А вы полагаете, что оппозиционная партия у нас многочисленнее? А вы затем и нужны, чтобы она ничего существенного не производила.

– Позволю себе напомнить вам – за мной ещё контакты с внеземным разумом.

– Всего два раза в месяц. Не вертитесь, Сапсан Никанорович, не отвертитесь.

– Что вы, Сам Самович, вы же знаете – я всегда ко всему готов. Нужно возглавить оппозицию– возглавлю. Если Принц не лишит меня физической оболочки раньше, чем я совершу переход из одной партии в другую.

– Мы к вам приставим охрану.

– Лучше бы все же, чтобы евнуха вернули. Он у нас, некоторым образом, ключевая фигура Чемпионата.

– В каком смысле?

– Видите ли, Принц побоялся свою дочь в нашу криминогенную башню отправлять. Евнухом заменил. И оказался прав. Иначе мы бы сейчас не евнуха, а Принцессы не досчитались.

– То есть евнуха умыкнули по ошибке?

– По ошибке.

– А за Принцессу, значит, в два раза больше хотели.

– Их расценок я не знаю.

– Зато я знаю. На эти деньги всем бюджетникам региона зарплаты выдали бы. Может, вам самому организовать похищение Принцессы?

– Увольте, Сам Самович. Я в этот бизнес не полезу. Голову свернут тут же. Никакая охрана не поможет.

– Ну, хорошо, считайте, что я пошутил. Не стану настаивать. Но партия – за вами.

– Конечно. Если уцелею после Чемпионата…

– У вас, Сапсан Никанорович, – колоссальный опыт выживания и большая изобретательность. Выживете.

– Спасибо на добром слове, Сам Самович!

– Не за что. На слова я всегда щедр. Успехов!

– Благодарю вас!

Любоженов осторожно положил трубку и на цыпочках отошёл от стола. Голова кипела от избытка мыслей. Шум в черепной коробке усиливался. Сапсан медленно приземлился на диван. Что-то твёрдое врезалось ему в ягодицу. Он пошарил под собой рукой и извлёк «Незнайку на Луне». Это был второй литературный герой, наравне с Остапом Бендером, с которым отождествлял себя Любоженов.

Сапсан открыл книгу наугад. Он часто так делал в трудных ситуациях.

«– Знаете, кто вы? – Кто? – с испугом спросил Незнайка. – Знаменитый бандит и налётчик, по имени Красавчик, совершивший шестнадцать ограблений поездов, десять вооружённых налётов на банки, семь побегов из тюрем (последний раз бежал в прошлом году, подкупив стражу) и укравший в общей сложности ценностей на сумму двадцать миллионов фертингов! – с радостной улыбкой сообщил Мигль. Незнайка в смущении замахал руками. – Да что вы! Что вы! Это не я! – сказал он. – Да нет, вы, господин Красавчик! Чего вы стесняетесь? С этакими деньжищами, как у вас, вам совершенно нечего стесняться. Думаю, что от двадцати миллионов у вас кое-что осталось. Кое-что вы, несомненно, припрятали. Да дайте вы мне из этих ваших миллионов хотя бы сто тысяч, и я отпущу вас. Ведь никто, кроме меня, не знает, что вы– знаменитый грабитель Красавчик. А вместо вас я засажу в тюрьму какого-нибудь бродяжку, и все будет в порядке, честное слово! – Уверяю вас, вы ошибаетесь! – сказал Незнайка. – Ну вот! Стыдно вам, господин Красавчик! Неужели вам жалко каких-то там сто тысяч? При таких доходах, как ваши, я бы и двухсот не пожалел, лишь бы быть на свободе. Ну дайте хоть пятьдесят тысяч… Ну, двадцать… Меньше не могу, честное слово! Дайте двадцать тысяч – и убирайтесь себе на все четыре стороны».

«Да, Незнайка, – подумал Сапсан, – мы с тобой снова в интересном положении, со всех сторон сплошной шантаж». Он отложил книжку и взялся за телефон. Нужно срочно связаться с Сосницким, придётся ввести главного судью в курс дела. Сапсан поморщился. Сосницкого он знал, как облупленного. Начнёт теперь причитать: «Сапсан, я не хочу ничего знать про ваш шахер-махер. Не хочу! Ваши хохмочки оставьте при себе. Я дистанцируюсь. Я старый, больной человек. У меня может случиться приступ. И кто тогда будет судить вашу Принцессу? Может быть, вы? Так уже идите и судите, а я пока чаю попью…» Но ожидаемого монолога Сапсан не услышал. Телефон Сосницкого был недоступен. И это было странно. В утреннее время до начала соревнований они регулярно созванивались, и не было ещё случая, чтобы Артур Львович не ответил на телефонный вызов шахматного президента. Сапсан попросил помощника выяснить, кто и когда видел арбитра в последний раз. Не хватало ещё, чтобы вместе с евнухом Ахметовы прихватили и главного судью.