Текст книги "Корпорация чесс. Международный детектив"

Автор книги: Ната Хаммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Клянусь, я видел. А туфли у неё похожи на мужские.

– Ещё бы. В Аравии на каблуках в публичном месте ходить нельзя – полиция тут же сделает замечание сопровождающему мужчине, а то и оштрафует.

– Ха! А как это можно заметить?

– По стуку, мой друг, по стуку

– А ты заметил – она периодически раздвигает коленки и разваливается, как мужчина, после того, как сделает ход.

– Да, я тоже обратил внимание.

– Сдаётся мне, нас тут за дураков держат.

– В смысле?

– Под мешком не вполне женщина.

– А кто?

– Вот это и хотелось бы узнать.

– А как?

– Ума не приложу. Как бы так нечаянно покрывало приподнять?

– Надо организовать сильный ветер.

– Где? В здании? Она же никуда не выходит.

– Поставить где-нибудь воздушную пушку и включить.

– Ха-ха, фантазируй дальше.

– Нет, ну правда. Вот это будет сенсация. Купим у местных пушку. Мне без помощников не управиться, давай организуем на пару.

– А если все-таки женщина?

– Хоть лицо миру явим. А представляешь, если под балахоном она ничего не носит? О-о-о!

– Тогда и тело запечатлеем.

– И предложим папаше выкупить фото за большие деньги.

– Тоже тема.

Джафар похолодел. Если под покрывалом – Принцесса, они опозорят её на весь мир. Если не Принцесса– они опозорят на весь мир его страну. Надо было предупредить будущего тестя. Но предупредить быстро было невозможно. Во-первых, в Аравии люди стараются не передавать плохих новостей напрямую. Во-вторых, передать подозрение о подлоге – значит: разделить это подозрение, что, в свою очередь, значит оскорбить тестя и всех будущих родственников. Джафар понимал, что нужно было что-то предпринять и ворочался в постели без сна, перебирая варианты. Он решил, что лучший вариант – своими силами нейтрализовать этих журналистов-злоумышленников. Завтра он позвонит местной братве и, используя в качестве переводчика временную жену, договорится об исчезновении этой любопытствующей парочки.

Приняв решение, Джафар вздохнул с облегчением и стал постепенно погружаться в дрёму. Но тут в окно громко постучали, точнее стукнули. С учётом того, что номер находился на семнадцатом этаже башни и не имел балкона,

Джафар встревожился и вскочил. О стекло билась нейлоновая верёвка. О шайтан, похоже, что альпинисты, спешно домывавшие окна «Чессовни» уже после открытия Чемпионата, не убрали на ночь своё снаряжение. А поднявшийся ветер стал раскачивать верёвку. Он разбудил временную жену, попросил её связаться с дежурной бригадой, чтобы те закрепили извивающийся шнур. Через несколько минут верёвка исчезла из поля зрения. Но сон к Джафару так и не вернулся.

Глава 3

В эту ночь не спали и мировые чемпионы по невольной борьбе братья Ахметовы. Они ждали окончания операции «П» и надеялись, что она пройдёт без всяких побочных приключений.

Идея похитить Принцессу зрела давно. Практически с момента закладки первого камня в основание «Чессовни». Нет, пожалуй, с того момента, когда клан, к которому принадлежали братья, одержал верх в вопросе контроля за денежными потоками вокруг «Чессовни». Окрестные ногайцы, как только узнали про строительство башни, тут же завели разговор про отдельную ногайскую автономию. Съезд ногайцев России затеяли. Братьям пришлось изрядно потрудиться, объясняя ногайцам концепцию единения посредством «Чессовни» трёх религий. Напомнили, что ислам пришёл сначала в Дербент, а не в Ногайскую степь, и доказательство этому – древние могилы исламских мучеников, растерзанных сразу по пришествии непросвещёнными местными консерваторами, не желавшими принять какое-то новомодное учение, тем более принесённое на мечах. Но потом дербентские хазары поняли свою неправоту и таки поменяли веру. Братья также напомнили местному населению, что «Чессовня» строится на границе всей республики, а не просто Ногайского района. Нет, конечно, они не говорили публичных речей. На это они были не обучены. Просто пришлось кое-кого взорвать, кое-что поджечь, и степняки сами вспомнили и историю вопроса, и то, кто, собственно, в доме хозяин в текущий исторический момент.

Завершив просветительскую операцию, братья съездили в Дербент, посетили могилы святых, раздали добровольную милостыню – садака – тусующимся вокруг могил калекам, вернулись в степь и принялись рыть животворные денежные каналы.

Изначальный план по извлечению доходов составил, понятное дело, глава клана. Но похищение Принцессы при всей очевидности больших барышей он в план не включил. Счёл это высокорискованным предприятием. Однако братья, пожившие некоторое время в Аравии и хорошо изучившие тамошние обычаи, смогли убедить главу клана в обратном. Шума по поводу похищения богатые родственники Принцессы будут избегать всеми возможными способами и заплатят быстро и не торгуясь. Почему они в этом уверены? Потому что опубликование самого факта похищения для Принцессы равносильно её смерти. А поскольку Принц-отец так любит свою дочь, то сам и потрудится над сокрытием фактов. А не найдёт ли он их после? Не найдёт, если аккуратно сработать. Оставалось только определиться– сколько просить выкупа и в какой валюте. Это был серьёзный вопрос, который глава клана не мог решить без консультаций с финансовыми аналитиками и региональной разведкой. Консультанты определили сумму в двадцать миллионов зелёных. Нужно было также решить вопрос о передаче денег. Не повезёт же Принц или его посланцы наличку на место событий. Ни к чему это, когда есть благословенная шариатом хавала. Принц просто свяжется со своим хаваладаром в Дубай, этом мировом центре передачи денег на доверии, а в Москве человек из клана получит должную сумму. Нет, в Москве небезопасно. Лучше в Лондоне. Вопрос передачи финансов был решён. Ну, а в консультациях по умыканию Принцессы братья не нуждались. Они в этом вопросе могли сами проконсультировать кого угодно.

Ждали подходящего момента, ждали терпеливо. Наблюдали за ежедневными передвижениями Принцессы, сопровождающими, прислугой. Горничной определили одну из своих племянниц. Троюродного брата устроили в Чессовню слесарем-водопроводчиком. Тот пытался возражать, претендовал на должность инженера-электрика и показывал свой махачкалинский диплом. Ему напомнили, что диплом у него купленный, а «Чессовня» – это сложное ультрасовременное сооружение. На должность инженера-электрика поставили двоюродного брата, предусмотрительно купив ему московский диплом, чтобы исключить всякие вопросы. Альпинистами– мойщиками окон поставили племяшей. Короче, всё было схвачено.

Наступил решающий день. Племянница-горничная, убирая номер Принцессы, заблокировала унитаз, затолкнув туда полотенце, а затем вызвала слесаря для прочистки. Слесарь, ликвидируя засор, мимоходом закоротил розетку. Вызвали электрика. Ночи слесарь с электриком ожидали в гардеробе за многочисленными балахонами хозяйки номера. Племянники сидели под тросами, чтобы подвесную люльку ненароком не увели. А братья Ахметовы ждали развязки. Под утро раздался телефонный звонок.

– Ну, чё там на районе? – вместо приветствия спросил Старший брат.

– Груз взяли, – ответил ему с другого конца двоюродный.

– Саул, братишка. Все прошло по плану?

– Усыпили, связали, упаковали, спустили, заховали.

– Красивая хоть?

– Кто?

– Чикса-бикса.

– Есть нет-нет. На любителя.

– Чё, ноги кривые?

– Нет, ноги прямые, но женских причиндалов нет.

– Что стало?

– Есть проблема. Походу, мы похитили евнуха. Не обессудь.

– Евнуха?! Чё ты меня кружишь?

– За родные слова отвечаю. Нас всех Принц наколол. Евнуха вместо Принцессы отрядил на Чемпионат.

– Вы там в шкафу чё нюхали?

– Только шмотки.

– Аман, чё ты мутишь? Травишься надо мной? Какие евнухи в наше время?

– Какие есть. Мы, джигиты, все время сидим: то за рулём, то за столом, то в засаде, то в тюрьме. Застой, простатит, рак, вжик– и в евнухи, тьфу-тьфу, упаси нас Всевышний от такой судьбы.

– Ишаки! Зачем же вы евнуха умыкнули?

– Тормозишь, да. А не умыкнули бы– разве бы вы нам поверили?

– Не поверили.

– Ну, потому вот. Чтобы сами убедились.

– Вай, что теперь делать? Хозяин нам за это всю домовую книгу порвёт.

– Суету не наводи. Евнух тоже денег стоит. Это же подлог. Принцу, чё, интересно, чтобы подмена открылась? Евнуха предложите с дисконтом, за пятьдесят процентов.

– Смотри-ка, а голова у тебя варит, хоть диплом и купленный.

– Нормально делай – нормально будет.

– Ладно, перетру с Хозяином, да. А пока– блюдите его, чтобы ни одна волосинка не то, что с головы, с груди не упала.

– Оставь, да, э. У него на груди ничего не растёт.

– А вы, похотливые шакалы, уже и грудь ощупали! Обрубки свои не распускать! А то вам самим сделаю полную эпиляцию!

– Нормально говори, да. Вещи делай лучше. Хозяина спроси.

– Ты кого учишь, хайван! Сюда слушай, да. От наркоза евнух отошёл?

– Отошёл, стал пихаться. Вая, он такой хипишнутый! Я его нежданул. Пришлось снова вязать.

– Ты, туда-сюда, от махалок воздержись пока. Прощаться нету. Как вопрос решится – як тебе наберу!

И Старший брат отключил трубу. Пот мелкими бисеринками выступил у него на лбу. Он рукавом вытер лоб, потёр сломанную в боях переносицу. Посмотрел на часы. Звонить в такую рань Хозяину – не респект. Тем более с плохими новостями. Лучше эсэмэснуть. Старший брат затыкал пальцем в экран. Буковки были слишком мелкими для его расплющенных пальцев, Ахметов часто промахивался, поминал шайтана, пыхтел и чесал в затылке, пытаясь сформулировать мысль. В результате вышло так: «Закутанную взяли, пощупали, чикса подменная, маймун без яиц, закружил нас Принц, накололись мы, не обессудь. Предложим Принцу маймуна назад за полцены, столько трудов, особо копейки тоже нету, не пропадать же добру».

Ахметов – Старший брат перечитал своё сообщение и остался доволен: коротко и ясно. Нажал: «Отправить» и отправился в чайхану– взбодриться и отвлечься от дурных мыслей.

Глава 4

Кто крепко спал в эту ночь, так это брат Принцессы Абдулла. Намахавшись хвостом предыдущим вечером, он едва дополз до кровати и заснул, не раздеваясь. Дома бы его раздела прислуга, но сюда из соображений конспирации прислугу не взяли. Он был в восторге от этой страны, где за женщин даже не надо было платить. Достаточно сказать, что ты – принц, приехал в поисках своей возлюбленной, и вот, кажется, нашёл её, похвалить глаза, руки, фигуру – не важно на каком языке, и девушка уже вся твоя. А глаза, руки и фигуры у местных девушек были куда выразительнее, чем плоскогрудых и узкозадых проституток Таиланда и Филиппин, куда раньше приходилось ему выезжать с целью безудержного секса. К тому же, здесь он был свободен от наложенного на него религиозной полицией– муттава– наказанием за нелегальную продажу спиртного: на родине он должен был пять раз в день в течение полугода являться в квартальную мечеть для совершения молитвы. Не будь он особой королевской крови, могли бы и публично высечь. Слава Всевышнему, отец похлопотал – простили на первый раз. Но для Абдуллы, любившего поспать, вставать каждый день до рассвета было равносильно пытке.

Когда слуга приходил будить его по утрам, он кидался в него всем, что попадало под руку, и потом со стоном собирал себя в кучку и пошатываясь брёл в ванную, за дверью которой и укрывался предусмотрительный слуга с полотенцем на согнутом локте.

На втором месяце пытки Абдулла пришёл к отцу и сказал, что больше не может выносить этот тазир, что впадает в депрессию и не хочет даже секса. Отец ничего не ответил. Он был озабочен другой проблемой. Предметом его беспокойства была дочь Лейла, точная копия его покойной матери и оттого особо любимая. По характеру Лейла была далека от женского идеала. Властная и вспыльчивая, она всегда добивалась своих целей, если не приступом, то долгой осадой. Её даже возили в Лондон на консультацию к именитому психотерапевту. Тот не нашёл ничего патологического, приписал ей игру в шахматы для развития терпения и занятия ума и выписал чек за консультацию на круглую сумму. В шахматы в семье никто не играл, а Лейле нужен был партнёр. Женщин-шахматисток, готовых похоронить себя на несколько лет на женской половине дворца Принца, не нашлось.

Ситуация казалась тупиковой. Но тут на счастье подвернулся Джит из индийской общины кастратов-хиджр. Надоело ему на родине быть вечно гонимым, клянчить деньги, угрожая сглазом. Мать с отцом от него отвернулись, обвиняя друг друга в том, что испортили единственного сына чрезмерной опекой. Джит рос в семье среди семи сестёр. Он во всём подражал своим сёстрам: вёл себя как они, гримасничал, как они, кокетничал, как они. Когда у него начал отрастать вторичный половой признак, Джит пришёл в ужас. Он наивно спросил у мамы, нельзя ли с этим что-нибудь сделать. По тому, как округлились её глаза и открылся рот, Джит понял, что спросил о недозволенном. И стал мечтать об этом и копить карманные деньги: он знал, что всё недозволенное можно купить за деньги. Боялся одного – что тело окончательно оформится в мужское раньше, чем он накопит на операцию. Когда же мечта сбылась в подпольной клинике на окраине родного города, и Джит-скопец вернулся домой в своей новой ипостаси, его выставили за дверь. Большего позора для семьи родители представить не могли. Кто теперь посватается к девушкам, у которых брат– скопец?! Дали денег, чтобы уехал подальше от родных мест. Джит отправился в Мумбай, он слышал, там нравы более вольные. Там прибился к хиджрам, бродяжничая с ними из города в город, танцуя на свадьбах и клянча еду у торговцев. Ему, мальчику из обеспеченной семьи, пришлось ох как несладко. И как только индийское правительство узаконило статус третьего пола, постановив печатать в их паспортах Е (евнух) в качестве половой принадлежности, Джит, обратившись за помощью к родителям, выправил себе паспорт и завербовался евнухом в Саудовскую Аравию, за женщинами присматривать. Семья, всё время боявшаяся, что кто-то из знакомых узнает про оскопление, и в то же время переживавшая за единственного мальчика, вздохнула облегчённо.

В Аравии Джиту поначалу пришлось трудно. После привычного индийского многолюдья на риядских улицах порой ни души. У женщин и прислуги всё перемещение – между двух клеток: клетка частного дома – клетка торгового центра. Перемещаешься из клетки в клетку. Все в машинах, едут быстро, кажется, что даже без звука. Прислугу из дома без особой причины не выпускают. Но всё же сыт, одет, обут, никто не пристаёт. Развлекал женщин рассказами про индийскую жизнь. Слушали с ужасом, всё время прерывали рассказ восклицаниями – благодарили Всевышнего, что даровал им родиться в праведной стране, где царят порядок и шариат.

Шахматным учителем Джит стал для забавы, ведь скука зелёная, а не работа – женщин возить на рынок и по родственницам и сидеть потом в раскалённой машине часами– даже кондиционер не спасает. В шахматы Джига научил играть отец, и школьником Джит посещал шахматную школу. Все прочили ему большое шахматное будущее. И если бы не его безрассудство…

Принцесса оказалась способной девушкой, уже в пятнадцать лет обыгрывала наставника. Добилась от папы доступа к Интернету. Под наблюдением индуса скачивала шахматные задачи и играла онлайн. Мечтала стать первой женщиной-шахматисткой в стране. Вот тут и возникли проблемы. Замуж согласно закону Аравии, девушка может выходить только за сауда, а кто же её возьмёт в жены после того, как её лицо посторонние мужчины увидят? Достаточно того, что она шахматистка, – уже минус. Кому нужна такая умная жена, пусть и королевских кровей? Ум по твёрдому убеждению арабов передаётся только по мужской линии, потому что Пророк (с. а. с.) сказал, что женщина – создание глупое, и ума у неё на четверть от мужского, никак не может она большой ум детям передать. Недаром в шариатском суде требуют свидетельства четырёх женщин против свидетельств одного мужчины. То есть ум Лейлы – это аномалия, а кому нужна аномалия в жены?

В семнадцать она пыталась бежать, шантажировав брата Абдуллу найденным у него в комнате женским бельём мужского размера и вынудив его сопровождать её, потому что согласно махраму женщина не может путешествовать одна. Хорошо, что при пересечении границы любой саудовской женщиной, пограничная служба эсэмэску шлёт отцу или мужу. Даже если муж или отец рядом с ней. Абдулла с Лейлой про это не знали. Люди Принца вовремя перехватили беглецов, разгневанный отец запер дочь дома. Сына высек. Дочь за такой проступок можно было бы и утопить в семейном бассейне, имел полное шариатское право. Но на дочь рука не поднялась, нельзя же поднять руку на копию матери. А Лейла впала в депрессию, есть отказывалась, кормили и поили её насильно, всё выплёвывала. Дошла до анорексии, того и гляди умрёт. Тут сердце Принца дрогнуло. Выделил денег– друг степей Сапсан принялся за организацию Чрезвычайного шахматного Чемпионата в полупустынном месте, подальше от натоптанных троп. Лейла повеселела, стала есть, помучилась, конечно, потому что желудок ничего, кроме риса и варёных овощей сначала не принимал. Но потом всё наладилось. Принцесса стала всерьёз готовиться к Чемпионату. А Принц-отец решил съездить в разведку на местности. Съездил. Шахматную школу в Астрахани посетил. С соколами в калмыцкой степи поохотился. На ставропольских казачек полюбовался. До точки доехал, стройку посмотрел…И пожалел, что не сделал этого раньше. Место и впрямь полупустынное, но опасность притаилась рядом, в горах. И исходила она не от неверных, исходила она от мюридской «братвы» – братьев-мусульман. Жили они между собой как-то не по-братски, не мирно. Сто двадцать тысяч преступлений за последние девять месяцев на три миллиона населения. Девушку им украсть– все равно что стакан воды выпить. Принц понял: Лейлу привозить на точку категорически нельзя. И совсем не пустить её туда тоже нельзя – опять в тоску впадёт. Вот какой проблемой был озабочен Принц, когда к нему пришёл с жалобой Абдулла.

И пока Принц слушал жалобы Абдуллы, пришла ему в голову идея шахматной рокировки. Привезти Лейлу в безопасную Элисту, пусть сидит в Сити Чесс, из гостиницы руководит учителем. А учитель под паранджой с видеокамерой на лбу и блютусом на ухе будет фигуры двигать под её диктовку. Сапсан обеспечит хорошую связь. А Абдулла пусть евнуха сопровождает, словно тот– женщина, и на играх в зрительском секторе сидит. Тоже будет под присмотром, под присмотром свободной прессы.

Принц выправил сыну медицинскую справку о начавшейся депрессии – обычное дело среди образованных саудов – и выговорил у муттавы разрешение для Абдуллы покинуть на время страну с целью лечения. Индуса о согласии никто не спрашивал. Куда он денется– паспорт всё равно у хозяина, и жалование за последние полгода не заплачено. Это не потому, что Принц – жадный, а потому что если прислуге платить деньги вовремя– половина сбежит, не попрощавшись, благодарности и преданности от индусов и филиппинок не дождёшься. Это в старые времена африканские рабы были преданы своим арабским господам как псы – христианским хозяевам. А этих сегодняшних пару раз отлупишь в сердцах – жаловаться бегут в полицию, а то и в своё посольство. Зря, конечно, бегут – правды не доищутся. Потому что слово неверного против слова правоверного мусульманина ничего не стоит. Слугу всё равно хозяевам обратно вернут. Ещё и выпорют плетьми для острастки. Десяти мастерски наложенных плетей достаточно, чтобы больше жаловаться не хотелось.

А так, без плетей, только экономическая заинтересованность и остаётся, задержка зарплаты то есть. Не меньше трёх месяцев, если меньше трёх – сбегут и не оглянутся. Если, конечно, паспорт не отобрали. Потому паспорта всех слуг-иностранцев хранились у управляющего Принца в сейфе.

В общем, евнуха Джита поставили в известность и велели пройти курс ношения абайи и хиджаба. Походка и жесты у него и без того были женственными, но, на арабский вкус, вульгарными, и Джит должен был потренироваться в скромности.

Жениха в курс не вводили – меньше знает, лучше спит. Не муж ведь ещё. А Лейла и не подозревала, что ей уже подобрали мужа и что он в угоду Принцу постройкой «Чессовни» руководит. Отец решил – зачем заранее волновать девушку – мало ли как отреагирует при её-то характере.

Брату Принцессы Абдулле затея пришлась по душе – настоящее приключение. Тем более что с евнухом он был в хороших отношениях, иногда – близких, поскольку Коран не запрещает близкие отношения с кастратами. Иногда, правда, Абдулла смачно плевал индусу в лицо, ну, это если очень раздражал. С похмелья, например. Голова с утра болит страшно, тащишься утренний намаз совершать, а этот чернявый идёт по коридору и нагло улыбается всеми своими тридцатью двумя белыми и ровными зубами. Ещё и подмигнуть наглости хватает. Как тут не плюнуть в эту наглую рожу! Абдулле было забавно представлять Джита в никабе, из-под неё этой хамской ухмылки не видно. Надо предложить отцу – пусть Джит дома в присутствии мужчин носит никаб, он же почти женщина и не кровная родственница к тому же. Вот на Чемпионате потренируется…

Сначала Абдулла превосходно играл предписанную ему роль. Надменно и строго входил в игровой зал, оглядывал его, доходил до игрового стола с именем сестры, отстранённо наблюдал, как евнух усаживался, и отходил в зрительскую зону. Но высиживать каждый матч в качестве зрителя Абдулле скоро прискучило. Уже на третий день, пока евнух обливаясь потом под непривычной абайей и ёрзая в сжимаемом грудь бюстгальтере, играл под диктовку Принцессы, Абдулла потихоньку ускользнул из зала. Дал в коридоре интервью местной журналистке, пригласил её на кофе. И понеслось… В мгновение ока Абдулла стал ведущим ньюсмейкером среди женщин-журналистов. Слава о его мужских достоинствах бежала впереди него, и многим, на радость Абдуллы, хотелось убедиться лично. Главное – нужно было поспеть обратно в зал к концу игры, а это удавалось не всегда. После его третьего опоздания евнух пригрозил, что пожалуется Принцу. Абдулла уладил вопрос, купив евнуху в гостиничном бутике перстень – евнух был падок на золотые украшения, как женщина.

Абдулла проснулся оттого, что глаза ему слепило восходящее солнце. Он отлично выспался и почувствовал себя в приподнятом настроении. Он встал с кровати и отправился в смежные апартаменты к евнуху– освободиться от утренней приподнятости… Хвост у него упал сразу, как только он понял, что в номере никого нет. Дверь на балкон была открыта, и прохладный утренний ветерок колыхал втянутые в проем шторы. Абдулла выскочил на балкон, приблизился к краю парапета и, преодолев дрожь в коленях, взглянул вниз. Внизу разгружали продуктовую машину. Ни следов, ни тела евнуха. Кус эмак, значит, все-таки похитили! О, шайтан, чтобы этим людям руки оторвало, чтобы глаза их ослепли, чтобы детей у них никогда не было! Чтобы они сами евнухами стали! Что теперь делать? Надо звонить отцу. У Абдуллы затряслись руки. Отец спросит, где был. И не поверит, что он был в соседнем номере. Скажет, что опять он, Абдулла, врёт. «Оправдания всегда перемешаны с ложью» – любимое отцовское изречение. Прилетит – высечет. Рука у отца тяжёлая, три дня потом на животе спать придётся. А с располосованной задницей к женщинам не пойдёшь, ославят на весь мир и окрестности. Ла-ла-ла, что же будет! О, Аллах милостивый и милосердный! Почему его не похитили вместе с евнухом?! Вот было бы приключение! Лучше быть похищенным, чем отвечать перед отцом. Хоть бы догадались его связать! Это была хорошая мысль. Абдулла побежал обратно к себе, связал себе ноги шнуром от ноутбука, затолкал себе в рот маленькое полотенце, завёл руки за спину и глядя в зеркало, намотал на них шнур от телефонной зарядки, заправив конец внутрь большим пальцем. Подавляя рвотный рефлекс, он дотянулся носом до тревожной кнопки в ванной, сполз под ней и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут в коридоре раздался топот. Группа безопасности ворвалась в номер и освободила Абдуллу от пут. Минут через десять прибежал и сам начальник безопасности, на ходу застёгивая ремень с кобурой. Абдулла как мог объяснился с ними, призывая к строгой секретности. Никто не должен знать о похищении. Он также попросил позвонить отцу и сказать ему по-английски текст, который он сейчас напишет. Мол, сам не может, горло пересохло и язык не ворочается.

У начальника безопасности Николая Васильевича Луковки были свои инструкции. Первым делом о любой нестандартной ситуации он должен был информировать по прямой линии шахматного начальника. Что он и сделал. Голос Сапсана звучал, как из глухого колодца.

– Слууушаааююю!

– Сапсан Никанорыч, Принцессу потырили, Принца тоже повязали, но оставили в сортире.

– Кооогдааа?

– Ночью, видимо.

– Кууудааа смооотрееелиии?

– Смотрели издаля, в мониторы. Вы же сами сказали – близко к Принцессе не подходить, видеокамеры и прослушку в апартаментах отключить и шнуры обрезать.

– Срочнооо найдитеее Принцессууууу!

– А как же мы её найдем, Сапсан Никанорыч? Мы даже не знаем, какого она облику.

– По запахууу! Собак пустите! Прошу о похищении никому пока не сообщааать!

– А Принцу? Его сын просит сообщить отцу.

– Я сказал – никомууу! А то Принц мне все проекты обрежееет! Включая дальнейшее финансированиеее. Чемпионат остановииить!

– А под каким предлогом?

– Электричество отключитеее – скажите, авария на подстанциии.

– Есть отключить! А что с сыном Принца делать?

– Тоже отключитеее. Вколите успокоительное и сложите в больницу на обследование возможных повреждениий. Опросите только сначалааа.

– Я пробовал. Говорит, ничё не видал, крепко спал, проснулся – кляп.

Начальник охраны услышал в трубке резкий свист.

– Сапсан Никанорыч, что с вами?

– Все в порядке, это я из астрала выходил, пришлось скорость увеличить.

– Не ушиблись?

– Нормально. Уши только заложило. Говорите громче.

– Кляп, говорю, во рту у Принца был.

– Как думаете – кто похитил?

– Ахметовы, понятное дело. Кто же еще? Они же стройку контролировали. Их полномочиями и наделили.

– Найдите их и задержите.

– У нас, Сапсан Никанорыч, руки коротки. Авторитетом не вышли. Тут федералы нужны. Желательно с бэтээрами.

– Что-что? Не понял.

– Я говорю – без федералов не управимся.

– Теперь понял. Сейчас свяжусь с кем следует.

– А нам какие указания будут?

– Начать поиск Ахметовых, не дожидаясь федералов. Федералам время на принятие решения нужно. А у нас его нет.

– Вас понял, приступаю к поиску!

– Будьте на постоянной связи, информируйте ежечасно.

– Есть ежечасно!