Текст книги "О таких говорят вполголоса (СИ)"

Автор книги: Настя Чацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Он возвращается в свою комнату, садится на постель, зарываясь руками в волосы, сжимая их в кулаках. Правая рука онемевшая и горячая. Левая - ледяная. Рыжий закрывает глаза и прислушивается изо всех сил, но в дверь больше не стучат. Полученные 10:43:50 От кого: Придурочный Ты забыл у меня свою куртку. Не заберешь сегодня - найдешь на свалке. Отправленные 10:45:10 Кому: Придурочный если прикоснешься к ней хоть пальцем, я тебя отделаю ...За неделю ничего не меняется, ничего и не могло измениться. Они так круто игнорируют друг друга в школе, что любой бы позавидовал. Рыжему кажется, что на него постоянно косятся одноклассники. Ему кажется, что все знают: он якшается с пидором, которого обожают все вокруг. Магия, не иначе. Рыжий всю жизнь думал, что быть пидором стыдно. А тут оказывается, что Хэ Тянь в списках на первого ученика школы, что его боготворят учителя и девчонки чуть ли не дарят ему свои трусики. С одной он даже начинает ходить за руку, и мысль закрадывается в голову - а пидор ли он? Да и - важно ли это? Рыжий хмурится каждый раз, когда понимает, что смотрит на Хэ Тяня. Его не устраивают такие расклады, он не хочет на него смотреть, следить за его передвижениями и считать девчонок, которые меняются под его рукой со скоростью света. Ему вообще насрать. Матери легко врать, что у них всё прекрасно, но уже второй раз он придумывает какую-то дебильноватую отмазку, чтобы не приглашать Хэ Тяня на обед. В первый раз мать повелась без вопросов. Во второй - кажется, что-то заподозрила. Всё это стрёмно. Рыжий бесится, потому что - что-то изменилось. И меняться обратно явно не собирается. Его это в корне не устраивает. Он отвлекается на тренировки - конечно, не одновременно с этим придурком, и решает, что посеял свою куртку где-то на спортивной площадке, но, оказывается, она у Хэ Тяня. И нужно забрать её. И сам факт того, что он снова едет на автобусе в этот мажорный район, выводит его из себя. Р-р-р. Это последнее, решает он, что меня с ним связывает. Заберу куртку и унесу ноги. Может быть, разок дам ему по лицу - грех отказывать себе в удовольствии. Всю неделю он только и думал об этом - каково было бы приложить его кулаком в тощую скулу. Наверное, очень, очень приятно. А ещё, решает он, заставлю его удалить мой номер. Так, чтобы при мне. Чтобы я увидел. Все эти смски уже вот у него где. Бесит, блядь. Он проецирует их разговор и так, и эдак, но всё равно не угадывает совершенно ничего. В холле девушка за ресепшном с вежливой улыбкой интересуется, куда он направляется. Затем тактично намекает, что лучше бы ему подождать в гостевой зоне, а она пока наберет мистера Тяня, предупредит о госте. Мистера, блядь, Тяня. Пиздец. Директор мира, президент мажорского благополучия. Минуты три он молча кипит изнутри, сверля уничтожающим взглядом девушку в блузе со строгим воротником и бликующим пейджиком на груди, пока она по внутреннему телефону связывается с Хэ Тянем. Наконец-то с улыбкой извиняется и предлагает провести его до лифта. Рыжий отвечает, что он не дебил и найдёт лифт самостоятельно. Мистер, сука, Тянь. Тилинькающая музыка раздражает его. Он снова чувствует себя пожеванной жвачкой, приставшей на каблук лакированной туфли за пару тысяч долларов. Он ненавидит это здание и человека, в дверь которого стучит, не жалея сил. Когда Хэ Тянь открывает, Рыжий внезапно с йокнувшим сердцем ловит мысль, что он может быть не один. Он не может понять окончательно, кого бы он ожидал увидеть больше - девчонку или парня, но это и не важно. Куда сильнее ему не нравится собственный сердечный ритм. - Привет, - говорит Хэ Тянь. Рыжий молча отодвигает его плечом и заходит внутрь. Только дойдя до середины огромной комнаты, скользнув взглядом по панорамному окну, открывающему бликующий вечерними огнями город, по мелькнувшей в темноте кухне и заправленной кровати, он оборачивается, глядя на Хэ Тяня, который стоит у закрытой входной двери с его курткой в руках. То есть он даже не планировал впускать его в квартиру. Хотел сунуть ветровку в проем двери, как собаке, и выпроводить. Заебись. Рыжий чувствует, как у него дёргается щека. Сует руки в карманы штанов, задирает подбородок и пренебрежительно рассматривает спокойного Хэ Тяня. На нём обычные домашние штаны, обычная домашняя футболка. В эту квартиру он вписывается куда лучше, чем одна только оранжевая куртка в руках, которая даже Рыжему сейчас кажется безвкусной тряпкой. Хэ Тянь прочищает горло. Видимо, понимает что-то, что Рыжий понять не в состоянии. Понимает, почему он просто не может забрать свою вещь и свалить уже, наконец. Потому что, скорее всего, после такого расставания они больше здесь не увидятся. - Чаю хочешь? - Ни хера я не хочу. Верни куртку. - Держи, - тут же отзывается он. Протягивает ветровку и делает шаг, два. Три. Он босой. Четыре. Рыжий сверлит Хэ Тяня ненавидящим взглядом, пока он подходит. Губы жмёт, не двигается, пока рука с курткой не оказывается практически перед носом. - Держи, - мягко повторяет Хэ Тянь. Он делает что-то. Прямо сейчас он что-то делает с Рыжим. С чем-то в его грудной клетке. Ёбаный Гудини. Ловкость рук, и никакого мошенничества - но сердце пропускает удар так основательно, что становится страшно от этого фокуса. Да ну нахуй. Внутри такая воронка неопознанных эмоций, что голова вот-вот начнет кружиться. Рыжий отчаянно пытается вызвать в себе хотя бы каплю бешенства, которое изводило его всю дорогу сюда, но не может. Будто чиркать старой зажигалкой, в которой давно закончился газ. Колесико только слабые искры высекает - вхолостую. И внезапно, - это случается реально внезапно, - в глазах начинает резать с такой силой, что болью отдаёт в виски. Как будто на солнце посмотрел. Как будто кто-то сжал твою глотку рукой и заставил смотреть на солнце. Рыжий выдирает из руки Хэ Тяня свою куртку и дышит, словно пробежал марафон - ему не хватает воздуха, чтобы разозлиться. Его душит что-то другое. - Я ненавижу тебя, - рычит он сквозь зубы. Хэ Тянь даже не моргает. Смотрит слегка исподлобья и как будто знает. Как будто знает всё, что Рыжий сейчас скажет. Он всё, блядь, просчитывает верно. Даже если такси вдруг сбило уличный фонтанчик… ну, вы поняли. Все всё поняли, только Рыжий не понимает. Он делает шаг назад, прижимает сжатый кулак к губам, растерянно оборачивается. У кровати горит ночник. На кровати обложкой вверх лежит недочитанная книга. У него в руках куртка - мятая, будто на ней поспали. Или в ней поспали. Или она валялась где-то в ворохе другой одежды. Он возвращается потерянным взглядом к Хэ Тяню. Тот смотрит на него спокойно, и все мысли, которые казались страшными до этого, становятся просто… мыслями. Негромко говорит: - Если хочешь бросаться вещами - не стесняйся. Стёкла не разобьются. - Я не шучу, блядь! - орёт Рыжий. - Ненавижу тебя, как никого в жизни. Мудила. Какой же ты придурок. Хэ Тянь в ответ делает шаг вперёд, оказывается ближе. Дыхание снова перехватывает, в глазах режет. Сердце снова пропускает удар. Может быть, у него сердечный приступ? Слова тихие и спокойные: - Всё нормально, Гуань. Можешь говорить. - Я тебе не Гуань!  И разрешение своё засунь себе… Хэ Тянь будто не слышит. Делает ещё шаг, оказывается так близко, что носа касается запах грёбаной туалетной воды. - Можешь даже ударить, - добавляет шёпотом, который оглушает, как оплеуха. У Рыжего почти стучат зубы, когда Хэ Тянь протягивает руку и зарывается пальцами в короткие волосы над его ухом. Это не больно, но очень страшно. - Не плачь. Только теперь до горящего мозга доходит, почему лицо Хэ Тяня настолько нечёткое. Почему печет под веками и трудно дышать - белки сильно, стыдно воспалены. Слезы действительно вот-вот потекут из глаз, и это так унизительно, что хочется заорать. Упасть на колени и заорать. Рыжий с силой бьёт по его руке. Набирает в сжатую грудную клетку воздух и орет: - Ненавижу людей, которые заявляются в мою жизнь и имеют её так, как им хочется! Вертят моей, сука, жизнью, типа имеют на это право. Где ты вообще взялся?! Хэ Тянь смотрит на него очень внимательно, а как только Рыжий затыкается, чтобы сделать ещё один судорожный вдох, протягивает руку, обхватывает его затылок и прижимается губами к судорожно сжавшимся губам. Тишина такая оглушительная, что, кажется, барабанные перепонки сейчас вылетят из ушей. Сердце в груди колотит: заряженное, бешеное. Первое желание - оттолкнуть, - вспыхивает в подсознании, как сверхновая. Оно перекрывает все остальные, среди которых - грязное, стыдное, - вцепиться пальцами в его футболку, подтащить к себе и сделать больно. Пусть, даже губами, пусть, поцелуем - впиться в тёплые губы и укусить, зализать, сжать волосы в кулак, отпустить себя, показать этому мерзкому пидору, что он, Рыжий, не беззащитная малявка. Что он тоже умеет делать больно. Делать больно так же, как Хэ Тянь. Но сейчас он не может ничего. Только жмурить глаза, почти насильно приоткрывать губы, гореть от того, как медленно и трепетно этот придурок обхватывает горячими ладонями его челюсть, гладит подбородок, а когда Рыжий позволяет его языку скользнуть внутрь, выдыхает беззвучным стоном прямо Рыжему в рот, и это так грязно, что спину продирает болезненной дрожью. Всего пару секунд, он чувствует себя маленьким мальчиком, закрытым в своей комнате, зажимающим уши руками. Его колотит почти так же, ему страшно почти так же. И это возвращает его. Прикладывает о пол этой распиздатой квартиры. Первый удар кулаком в плечо кажется неощутимым, хотя боль вспыхивает глубоко в кости - видимо, сердце слишком сильно колотит, чтобы чувствовать что-то ещё, кроме этого. Второй удар значительно сильнее - Хэ Тянь почти отлетает назад, но успевает выставить локоть, чтобы не приложиться спиной о стену со всей дури. Рыжий задыхается, прижимая сжатый кулак ко рту. В его взгляде откровенный страх, он чувствует его. Почти ужас. - Дятел, блядь, - глухо выдыхает, делая шаг назад. Хэ Тянь тоже тяжело дышит. Облизывает губы, смотрит, не отрываясь. Поднимает руку и большим пальцем вытирает угол рта. От этого движения диафрагма болезненно поджимается до самой глотки. Рыжий сжимает оранжевую куртку в руках, хочет сказать что-то ещё, но только головой трясет. На нетвердых ногах проносится мимо и вылетает в коридор. Яркие лампы бра, как софиты, слепят глаза. Он даже не замечает их. Ничего, кроме горящих губ и загнанного сердца. Он знает: за ним никто не гонится, но всё равно срывается на бег и бежит. Отправленные 00:41:50 Кому: Хэ Тянь что это был за мудак с тобой на спортивной площадке? Полученные 00:42:08 От кого: Хэ Тянь Мой двоюродный брат, он гостит у родителей. Поступил приказ его выгулять. Ревнуешь? Отправленные 00:43:00 Кому: Хэ Тянь нахер вы мне сдались Полученные 00:43:18 От кого: Хэ Тянь Поэтому ты не спишь? Думаешь, с кем я провожу ночь? Отправленные 00:43:46 Кому: Хэ Тянь придумываю новую отмазку для матери, почему ты не соизволишь принести свою жопу к нам на обед, уебок. она спрашивает о тебе Полученные 00:44:08 От кого: Хэ Тянь А ты бы хотел, чтобы я приехал? Отправленные 00:44:12 Кому: Хэ Тянь нет Полученные 00:44:22 От кого: Хэ Тянь Буду завтра в три. ...У них всё прекрасно. Хэ Тянь появляется в тот период, когда Рыжий понимает, что ещё немного - и он чокнется. Его любит каждая шавка этого города примерно так же, как ненавидит Рыжего. Мать готовит ему вкуснейшие обеды, умоляет приходить к ним ежедневно, крепко обнимает на прощание, и Рыжему даже становится немного неудобно. Зато Хэ Тянь каждый раз в полном восторге от этого. Подставляется под руку и довольно прикрывает глаза, когда ему перепадает поглаживание по голове. Он терпеливо досиживает до конца обеда, помогает матери вымывать посуду, со спокойной улыбкой говорит с ней о школьной программе на этот год, пока идёт в сторону комнаты Рыжего. Рыжий так сильно закатывает глаза, слушая их, что ему больно. Он уже открыл дверь и ждёт, пока эти двое закончат любезничать. Он сохраняет на лице каменное выражение, хмурится, морщится, использует весь свой арсенал недовольства, стараясь не ежиться от чего-то тёплого и мягкого, разливающегося внутри от наблюдения за ними. Это что-то инородное, незнакомое. Что-то, что появляется от взгляда на ресницы Хэ Тяня или от вида его лица, пока он спит, уронив руку на учебник. Да, эта пидорастическая херня, кажется, захватывает его в свою трясину. Он сопротивляется, как может, но можно не сопротивляться, когда никто не видит, верно? Поэтому, после длительных подготовок к экзаменам и изучения осточертевшей мировой истории Рыжий, лежащий с учебником на кровати, косится на Хэ Тяня, сидящего на полу и откинувшего голову на матрас. Он спит, поэтому можно рассматривать его, сколько влезет. Вот тогда он впервые залипает на его ресницы. Тогда же рассматривает почти невидимую родинку около глаза. Чувствует, как краснеют щёки, пока взгляд опускается по острому кадыку запрокинутой шеи до ключиц, наполовину спрятанных вырезом легкого свитера. Это почти гипноз. Настоящий, добровольный. Конечно, иногда они срутся. Никто этого не отменял. Хэ Тянь приходит со ссадинами на лице, Рыжий и сам готов отпиздить его за то, что тот лезет, куда не просят. Проблемы у Рыжего, а решает их его прекрасный принц, вот как это выглядит со стороны. Кто-то глянул косо - и тут же чмокнул угол дома или мусорный бак со всего маху. А что поделать? Хэ Тянь, оказывается, тоже одержимо защищает то, что считает своим. Это потом - да, потом он смиренно приходит к Рыжему и тычется лбом в плечо, потому что знает: Рыжего злит, когда из него делают немощную девчонку, что за себя постоять не может. Потому что он может. И с этим никто не рискнул бы спорить. Но есть в этих моментах и то, что Рыжему нравится - конечно, он не признаёт этого вслух (никогда, блин, не признает), но когда уже наорались и выматерилсь друг на друга, такой кайф: притянуть к себе эту дурную башку и вылизать, выцеловать каждую ссадину на его лице, зарыться в темные волосы и дышать, дышать-не надышаться. Хэ Тянь подставляется под эти собачьи поцелуи с таким удовольствием, что страшно становится. Так вообще бывает? Так - нормально? Кажется, нет. И… ещё одно. Рыжий больше не злится. Это важно. Он - бесится. Иногда, редко, но очень хочется прикончить Хэ Тяня за его слова или выходки, за то, как он умеет защищать, как он умеет смотреть, как он умеет прикасаться. Хочется влепить ему по роже, въебать так, чтобы мозги вылетели. А потом вцепиться пальцами в одежду и обнять - сердито, больно, искренне. Так, чтобы этот тупица понял, наконец, как же сильно Рыжий его ненавидит.