Текст книги "Журнал Наш Современник 2001 #3"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Книжный развал :
.

Книга для преподавателей русской филологии. – М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС. 2000. (Библиотека учителя-словесника)

За годы реформ не только уворовали учебные часы у отечественной словесности (и у русского языка тоже), но еще навязывали, с начала 90-х годов, полуграмотные учебники – впридачу к учебникам, написанным ловкими людьми и намеренно искажающим суть великих произведений. В. Ю. Троицкий приводит в своей книге толкование измены Андрия из “Тараса Бульбы” как поступка гуманного, “свободный выбор”, утверждение “личной самостоятельности”. Другой пример из книги В. Ю. Троицкого – о Достоевском и Некрасове. Современный автор объявил, что сказанные Достоевским высокие слова о Некрасове – “ошибка” Достоевского. Литературоведов из этого же ряда – Вайля и Гениса – даже в родной демократической среде именуют, с легкой руки Фридриха Горенштейна, “молодчиками из стенгазеты”. Но как уберечь детей от антинаучного и антиморального

препарирования величайших духовных ценностей?

Обращаясь к школьному учителю, В. Ю. Троицкий предлагает идти от с л о в а, научить детей внимать прочитанному “и тем просветлить взор, обострить слух и ощутить неведомое в литературе и самой жизни”. Для не знающих нынешние учебники литературы и нынешние методики поясню, что эстетическая, языковая глухота школьников – это результат запрограммированный, когда “Евгения Онегина” изучают за два часа по краткому изложению сюжета и монологи Чацкого уже не учат

наизусть.

Уроки филологии, которые дает в своей книге В. Ю. Троицкий, противостоят тенденции “облегчить” и “упростить” школьный курс литературы, снять с детских плеч эту “непосильную ношу”. И эти уроки проверены практикой – В. Ю. Троицкий преподает старшеклассникам московской 141-й школы. К книге “Словесность в школе” приложена “Концепция литературного образования средней общеобразовательной школы”, одобренная Комиссией по вопросам преподавания литературы и русского языка в средней школе при Отделении языка и литературы РАН. В этой “Концепции” определено значение “духовных и эстетических начал в школьном образовании, безусловный приоритет воспитывающего обучения, ведущая роль в формировании личности школьника национального и гражданско-патриотического самосознания, опирающихся на принцип духовности”. Для учителя-словесника здесь тоже есть что

почерпнуть.

И конечно же, прекрасным подспорьем для учителя будут главы, выстраивающиеся в исторический курс русской литературы XVIII и XIX века от Радищева до Лескова.

В предисловии к книге “Словесность в школе” Владимир Крупин заметил, что “Глубокие размышления неравнодушного человека заставляют думать вместе с ним, порой спорить и долго еще после чтения книги возвращаться к ней, перечитывать страницы о Православии и разрушительности нигилизма, о национализме и патриотизме, которые во многих демократических устах превратились в ругательства. А ведь за этими словами, показывает В. Ю. Троицкий, скрыта великая сила единения и согласия, ощущения исторического долга,

В заключительной главе книги В. Ю. Троицкий делится своими размышлениями о п р о ф е с с и о н а л и з м е учителя, о необходимости истинно разностороннего образования педагогов. Ничто так не вредит обучению и воспитанию, как развязный дилетантизм, выдаваемый за новаторство. Думается, что эту главу с интересом прочитают не только учителя словесности.

Ирина СТРЕЛКОВА

[Закрыть]

Книжный развал :
РУССКАЯ ПЕВИЦА.

Владимир. “Фолиант”. 2000.

Автобиографическая книга Валентины Левко выгодно отличается от подобных сочинений своей совершенной бесхитростностью, бескорыстностью и добротой к людям, встретившимся на пути певицы.

Одна из глав книги так и называется – “Благодарная память”. О самой себе певица пишет немного – но с поистине благодарной памятью пространно отзывается о великих певцах – коллегах по работе, друзьях, товарищах, посвящая каждому из них отдельную главу. Надежда Обухова, Мария Максакова, Мариан Андерсон, Иван Козловский, Елизавета Шумская, Вера Фирсова, Татьяна Тугаринова, Мария Биешу – для каждого из них певица найдет свое проникновенное и точное слово.

Хочется привести цитату из главы “Я видела ее блестящий успех” – о Вере Михайловне Фирсовой.

“Мне трудно сказать о чисто человеческих качествах этой замечательной русской певицы. Вера Михайловна была, на мой взгляд, исключительно независимым человеком, больно реагировавшим на часто встречающиеся несправедливости закулисной жизни. Она была немногословна, сдержанна в суждениях, диалогах. С ней непросто было начать какой-либо разговор. Она всегда была строга и как бы немного обижена. И это естественно – сама она не хотела строить себе карьеру, не сумела “пробить” себе звание народной артистки СССР, которого она была более чем достойна…… Нужно было уметь быть близким к “сильным мира сего”, к ЦК, МК и так далее. Да и внутри театра надо было знать, “с кем дружить”.

В. М. Фирсова относится именно к этой категории людей, которые не считали нужным доказывать начальству свое высокое предназначение в искусстве. Вера Михайловна обладала типично русским характером. С чувством собственного достоинства, независимая, справедливая и твердая в своих взглядах – такой она осталась в моей памяти”.

Поневоле ловишь себя на мысли при чтении книги “Моя судьба в Большом театре”, что последние слова Валентина Левко вправе отнести к себе самой. В самом деле, достаточно мы начитались о похабных бурях, бушевавших за кулисами Большого, – чего стоят в этом отношении мемуары Галины Вишневской! И радостно обнаружить в это же время диких битв, не имевших ничего общего с искусством, совершенно иное отношение и к театру, и к артистам, и к творчеству, которое (именно оно!) стоит на первом плане.

Послушаем еще саму Валентину Левко. Вот ее слова о Надежде Андреевне Обуховой.

“Можно ли хотя бы прикоснуться к тайне ее власти над слушателями? Чем пленяет нас великая русская певица? Только ли изумительным голосом, потрясающей кантиленой и эмоциональностью исполнения? Безусловно, все названные качества, которыми обладает Обухова, уже сами по себе драгоценность и редкость. К тому же они дополняются сдержанностью во внешнем проявлении чувств, и это особенно дорого нам. Вся глубина переживаний артистки находила выход в звучании голоса. Напомню ее мудрое изречение: “Внешняя эффектность, которой любят злоупотреблять на концертной эстраде многие оперные певцы, часто искажает замысел композитора. Надо уметь держать себя строго и просто, не делать лишних жестов. Вся сила должна быть в понимании того, что исполняешь, в эмоциональной передаче. Нужно увлекать каждой музыкальной фразой, убеждать словом……”

Может, потому так запечатлено в моей памяти выступление Обуховой в “Кармен”, что ее искусство было адресовано непосредственно душам слушателей, оно проникало в сердца людей”.

А вот о самой Валентине Левко, о ее неповторимом искусстве пения – слово наместника Богородице-Рождественского монастыря города Владимира архимандрита Юстиниана, написавшего предисловие к книге артистки:

“Когда-то девятилетним мальчиком я зашел в магазин и впервые в жизни купил обычную на 78 оборотов пластинку – именно Валентины Левко. И холодным декабрьским вечером скорее спешил домой с драгоценной ношей, чтобы вместе с родителями, включив старый проигрыватель, с радостью много раз подряд прослушать две простые русские песни – “Темно-вишневую шаль” и “Над полями да над чистыми”…… И до сего дня, хотя я знаком с творчеством многих и многих выдающихся певиц и певцов, искусство Валентины Левко остается для меня все той же драгоценностью”.

Воспоминания Валентины Левко органически сочетаются под одной обложкой с проникновенным и профессионально исполненным очерком ее творчества, принадлежащим перу Д. Киреева. В этой же связи достойно отметить раздел книги, который чрезвычайно обогащает издание и служит хорошим примером для подражания: “Публикации в отечественной и зарубежной литературе на заграничные гастроли В. Н. Левко”, а также два других подробно разработанных раздела – “Оперный репертуар В. Н. Левко” и “Концертный репертуар

В. Н. Левко”. Подобные справочные сведения трудно найти в жизнеописаниях других певцов. Здесь, несомненно, можно и необходимо сделать комплимент издателям.

Книги о деятелях искусства всегда хочется видеть изящными и солидными. С удовольствием отмечаем, что в данном случае налицо и изящество, и солидность: добротная бумага, хорошая печать, со вкусом выполненная обложка, многочисленные и интересно подобранные иллюстрации.

И последнее, но немаловажное. Превосходная по исполнению книга посвящается 2000-летию христианства и издана при поддержке Православной Церкви Святого града Владимира.

[Закрыть]

Книжный развал :
Памяти Николая Николаевича Яковлева – русского подвижника.

Российская Академия наук, М., 2000; 220 с., иллюстр.

Эта книга – о Сталине, точнее, о его жизненном пути от ранних революционных кружков до становления его во главе великой Страны Советов, вехой на котором стала его историческая победа над Троцким и присными, этими зловещими врагами народа. Это выражение, исходящее от Сталина, – “враг народа”, как и другое не менее емкое – “вредители”, раскрыло для новых поколений свой подлинный смысл именно в наше время, эпоху вселенских мошенников, казнокрадов, проходимцев и ко всему прочему – “агентов влияния” (так деликатно именуют сейчас иностранных шпионов и диверсантов). Напомним, что главы из рукописи Яковлева публиковались несколько лет назад в нашем журнале и, несомненно, памятны читателям. Теперь она издана полностью.

Книга написана ярко, выразительно, даже тогда, когда речь идет вроде бы об известных сюжетах. Вот о юности Сталина: “Коба очень быстро прославился нетерпимостью к несогласным с ним. Обнаружилась и другая черта характера Джугашвили – стремление быть первым… Исчезли юношеская бесшабашность, он pано созревал, приобретал привычки углубленного в себя, порой раздражительного взрослого. От юношеских лет осталась разве стремительная походка, Иосиф не ходил, а почти бежал. Товарищи прозвали его “геза” (идущий прямо). Эту привычку Сталин сохранил почти до смерти”.

А вот отрывок о деятельности главы Советского государства, он взят из неизвестного у нас до сих пор свидетельства американской журналистки о приеме Сталиным профсоюзной делегации США: “С каждым часом беседы возрастало мое уважение его силой, волей и уверенностью. Он создавал впечатление

о себе так же, как строил свою политическую линию – неторопливо, методично, кирпич за кирпичом… Через четыре часа Сталин сказал: “Я ответил на ваши вопросы, теперь вы должны ответить на мои”. И два часа пятнадцать минут спрашивал он, а американцы отвечали”.

Не правда ли, обе сцены весьма красноречиво написаны! И такова вся книга. Да, некоторые новые публикации документов, извлеченных из секретных архивов, в ней не учтены, однако горячее исследование профессора Яковлева нисколько не устарело и весьма полезно.

Заметим, как и другие его знаменитые работы. Вот “1 августа 1914 года”, вышедшая четверть века тому назад, где впервые после долгого перерыва русскому читателю рассказали о роли масонов в Февральской революции, она вызвала переворот в умах! А его работы о маршале Жукове, где эта грандиозная личность предстала во всем своем блеске и величии! Нет, такие труды всегда остаются востребованы читателями, причем очень разного уровня.

Или вот самое актуальное ныне из всех, пожалуй, знаменитых произведений Яковлева. Напомнила о нем некая Боннэр в своем пространном интервью в одной из столичных газет. Бывшая санитарка, она давно стала профессиональной “правозащитницей”. Чьи же “права” она теперь оберегает? Прежде всего чеченских бандитов: “Разговоры о том, что Масхадов нелегитимен – это лапша на уши всему населению”. Так, а еще чьи “права” в России нарушаются? Обвиняемых в шпионаже Поупа и Григория Пасько. Кто же такая и откуда эта “правозащитница”? О ней свое время с исчерпывающей полнотой написал Николай Николаевич. Портрет получился настолько выразительный, что мы не пожалеем места на цитату, уж больно интересно и даже весело:

“ …Все старо как мир – в дом Сахарова после смерти жены пришла мачеха и вышвырнула детей. Во все времена и у всех народов деяние никак не похвальное. Устная, да и письменная память человечества изобилует страшными сказками на этот счет. Наглое попрание общечеловеческой морали никак нельзя понять в ее рамках, отсюда поиски потусторонних объяснений, обычно говорят о такой мачехе -

ведьма. А в доказательство приводят, помимо прочего, “нравственные” качества тех, кого она приводит под крышу вдовца, – своего отродья. Недаром народная мудрость гласит – от яблони яблочко, от ели шишка. Глубоко правильна народная мудрость…

Вдовец Сахаров познакомился с некой женщиной. В молодости распущенная девица достигла почти профессионализма в соблазнении и последующем обирании пожилых и, следовательно, с положением мужчин. Дело известное, но всегда осложнявшееся тем, что, как правило, у любого

Как? “Героиня” нашего рассказа действовала просто – отбила мужа у больной подруги, доведя ее шантажом, телефонными сообщениями с гадостными подробностями до смерти. Она получила желанное – почти стала супругой поэта Всеволода Багрицкого. Разочарование – погиб на войне. Девица, однако, никогда не ограничивалась одним направлением, была весьма предприимчива. Одновременно она затеяла пылкий роман с крупным инженером Моисеем Злотником. Но опять рядом досадная помеха – жена!

Инженер убрал ее, попросту убил и на долгие годы отправился в заключение. Очень шумное дело побудило известного в те годы советского криминалиста и публициста Льва Шейнина написать рассказ “Исчезновение”, в котором сожительница Злотника фигурировала под именем “Люси Б.”. Время было военное, и, понятно, напуганная бойкая “Люся Б.” укрылась санитаркой в госпитальном поезде. На колесах раскручивается знакомая история – связь с начальником поезда Владимиром Дорфманом, которому санитарка годилась разве что в дочери.

В 1948 году еще роман, с крупным хозяйственником Яковом Киссельманом, человеком состоятельным и, естественно, весьма немолодым. “Роковая” женщина, к этому времени вооружившись подложными справками, сумела поступить в медицинский институт в Москве. Там она считалась не из последних – направо и налево рассказывает о своих “подвигах” в санитарном поезде, осмотрительно умалчивая об их финале. Внешне она не очень выделялась на фоне послевоенных студентов и студенток.

Что радости в Киссельмане, жил он на Сахалине и в Москве бывал наездами, а рядом однокурсник Иван Семенов, и с ним она вступает в понятные отношения. В марте 1950 года у нее родилась дочь Татьяна. Мать поздравила обоих – Киссельмана и Семенова со счастливым отцовством. На следующий год Киссельман оформил отношения с матерью “дочери”, а через два года связался с ней узами брака и Семенов. Последующие девять лет она пребывала в законном браке одновременно с двумя супругами, а Татьяна с младых ногтей имела двух отцов – “папу Якова” и “папу Ивана”. Научилась и различать их – от “папы Якова” деньги, от “папы Ивана” отеческое внимание. Девчонка оказалась смышленой не по-детски и никогда не огорчала ни одного из отцов сообщением, что есть другой. Надо думать, слушалась прежде всего маму. Весомые денежные переводы с Сахалина на первых порах обеспечили жизнь в Москве двух “бедных студентов”.

В 1955 году “героиня” нашего рассказа, назовем наконец ее – Елена Боннэр, родила сына Алешу. Так и существовала в те времена гражданка Киссельман-Семенова-Боннэр, ведя развеселую жизнь и попутно воспитывая себе подобных – Татьяну и Алексея. Злополучный Моисей Злотник, отбывший заключение, терзаемый угрызениями совести, вернулся в середине пятидесятых годов в Москву. Встретив как-то случайно ту, кого считал виновницей своей страшной судьбы, он в ужасе отшатнулся, она гордо молча прошла мимо – новые знакомые, новые связи, новые надежды…

В конце шестидесятых годов Боннэр наконец вышла на “крупного зверя” – вдовца, академика А. Д. Сахарова. Но, увы, у него трое детей – Татьяна, Люба и Дима. Боннэр поклялась в вечной любви к академику и для начала выбросила из семейного гнезда Таню, Любу и Диму, куда водворила собственных – Татьяну и Алексея. С изменением семейного положения Сахарова изменился фокус его интересов в жизни. Теоретик по совместительству занялся политикой, стал встречаться с теми, кто скоро получил кличку “правозащитников”. Боннэр свела Сахарова с ними, попутно повелев супругу вместо своих детей возлюбить ее, ибо они будут большим подспорьем в затеянном ею честолюбивом предприятии – стать вождем (или вождями?) “инакомыслящих” в Советском Союзе.

Коль скоро таковых, в общем, оказалось считанные единицы, вновь объявившиеся “дети” академика Сахарова в числе двух человек, с его точки зрения, оказались неким подкреплением. Громкие стенания Сахарова по поводу попрания “прав” в СССР, несомненно, по подстрекательству Боннэр шли, так сказать, на двух уровнях – своего рода “вообще” и конкретно на примере “притеснений” вновь обретенных “детей”. Что же с ними случилось? Семейка Боннэр расширила свои ряды – сначала на одну единицу за счет Янкелевича, бракосочетавшегося с Татьяной Киссельман-Семеновой-Боннэр, а затем еще на одну – Алексей бракосочетался с Ольгой Левшиной. Все они под водительством Боннэр занялись “политикой”. И для начала вступили в конфликт с нашей системой образования – проще говоря, оказались лодырями и бездельниками. На этом веском основании они поторопились объявить себя

“гонимыми” из-за своего “отца”, то есть А. Д. Сахарова, о чем через надлежащие каналы и, к сожалению, с его благословения было доведено до сведения Запада.

Настоящие дети академика сделали было попытку защитить свое доброе имя. Татьяна Андреевна Сахарова, узнав о том, что у отца объявилась еще “дочь” (да еще с тем же именем), которая козыряет им направо и налево, попыталась урезонить самозванку. И вот что произошло, по ее словам: “Однажды я сама услышала, как Семенова представлялась журналистам как Татьяна Сахарова, дочь академика. Я потребовала, чтобы она прекратила это. Вы знаете, что она мне ответила? “Если вы хотите избежать недоразумений между нами, измените свою фамилию”. Ну что можно поделать с таким проворством! Ведь к этому времени дочь Боннэр успела выйти замуж за Янкелевича, студента-недоучку.

Татьяна Боннэр, унаследовавшая отвращение матушки к учению, никак не могла осилить науку на факультете журналистики МГУ. Тогда на боннэровской секции семейного совета порешили превратить ее в “производственницу”. Мать Янкелевича Тамара Самойловна Фейгина, заведующая цехом Мечниковского института в Красногорске, фиктивно приняла ее в конце 1974 года лаборанткой в свой цех. Где она и числилась около двух лет, получая заработную плату и справки “с места работы” для предоставления на вечернее отделение факультета журналистики МГУ. В конце концов обман раскрылся, и мнимую лаборантку изгнали. Тут и заголосили “дети” академика Сахарова – хотим на “свободу”, на Запад!

Почему именно в это время? Мошенничество Татьяны Боннэр не все объясняет. Потеря зарплаты лаборантки не Бог весть какой ущерб. Все деньги Сахарова в СССР Боннэр давно прибрала. Главное было в другом: Сахарову выдали за антисоветскую работу Нобелевскую премию, на его зарубежных счетах накапливалась валюта за различные пасквили в адрес нашей страны. Доллары! Разве можно их истратить у нас? Жизнь с долларами там, на Западе, представлялась безоблачной, не нужно ни работать, ни, что еще страшнее для тунеядствующих отпрысков Боннэр, учиться. К тому же подоспели новые осложнения. Алексей при жене привел в дом любовницу Елизавету, каковую после криминального аборта стараниями Боннэр пристроили прислугой в семье”.

Это из знаменитой книги Яковлева “ЦРУ против СССР”, которая вышла в издательстве “Молодая гвардия” в начале восьмидесятых годов аж тремя массовыми тиражами! Успех книги, написанной как по американским данным, так и по нашим (из закрытых источников), был неописуем. С началом “перестройки” книгу, естественно, замолчали, хотя никто и никогда не опровергал приводимых в ней фактов. Еще бы, они были совершенно точны, в том числе и о “Люсе Б.” и ее прелестном окружении. А вот несчастного академика Сахарова по-житейски можно только пожалеть, ему, что называется, не повезло со вторым браком. А детям его досталось еще горше…

Знакомясь с прекрасной книгой Н. Н. Яковлева о Сталине, мы, его читатели и почитатели, с великим уважением поминаем весь творческий путь ученого. Он достойно продолжил родовую судьбу защитника своей родины и ее народа.

[Закрыть]