Текст книги "Всё о Манюне (сборник)"

Автор книги: Наринэ Абгарян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Потом Ба позвонила в дверь тридцать пятой квартиры, и когда к нам вышла Риткина мама, то по ее лицу было видно, что ей очень хочется прямо сразу стать невидимкой. Но Ба не дала ей это сделать. Сначала она продемонстрировала Риткиной маме наши деформированные зудящие уши, потом сказала: «Ждите меня здесь», – вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Потом на ругань Ба из соседнего подъезда прибежала моя мама и, увидев нас на пороге Риткиной квартиры, стала колотиться в дверь всем телом, чтобы как-то повлиять на дальнейшую судьбу без пяти минут сиротиночки Риты.

– Тетя Роза, – звала она в дверной глазок, – вы только откройте мне, я рядышком постою, ничего делать не буду и даже слова поперек не скажу.

А потом недели три Ритка не разговаривала с Маринкой и называла ее предательницей. А Маринка обижалась и говорила, что некоторые секреты нужно держать при себе, тем более если в них ни капли правды.

А через два дня мы гуляли на свадьбе Агнессы, бежали как ошпаренные перед свадебным кортежем, тормозили его красной шелковой лентой и требовали выкуп. И громче всех орали, когда Агнесса с ее мужем разбили вдребезги на пороге дома тарелки. На счастье.

Мы с Каринкой красовались в новеньких туфельках, которые нам привез из командировки папа. Туфельки были белые, с серебристой застежкой, на небольшом каблучке, и такие красивые, что даже Каринка отступила от своих принципов и одобрила такой «принцессин» аксессуар.

Папа и Манюне привез такие туфли. Но Манька их на свадьбу не надела. Просто она проспала в них всю предыдущую ночь. На радостях. Естественно, Манины ножки отекли, и туфельки категорически отказывались натягиваться на ступни.

Сначала Манька расстроилась, но потом нашла выход. Она надела свои истоптанные красные босоножки, а новые туфли положила в целлофановый пакет и взяла с собой на свадьбу. И не расставалась с ними ни на минуту. Бежала с пакетом впереди свадебного кортежа, сидела с ним в обнимку за столом. Если кто-то из гостей хвалил нашу обувь, Манька тут же доставала из пакета свою пару и пыталась надеть ее у опешившего гостя на глазах.

– Видите? – говорила она. – Не налезают. А почему? А потому что я в них всю ночь проспала!

Глава 25. Манюня собирается в Адлер, или Как нужно правильно замесить тесто, чтобы потом вызывать сантехника

Мама сидела на нашей кровати и с каменным лицом наблюдала, как мы складываем свою одежду. Невозмутимость мамы, скажу я вам, обманный маневр. Чем безразличнее мама, тем глубже надо втягивать голову в плечи. Потому что, чем больше она напоминает безучастную железобетонную конструкцию, тем выше шанс получить от нее нагоняй.

Раз в неделю мама открывала дверцы детского шкафа, выгребала оттуда наспех закинутую одежду, сваливала на кровать и заставляла нас приводить ее в порядок. Нужно было сложить кофты в аккуратные стопочки, а юбочки и брюки повесить на вешалки. Мы ненавидели этот еженедельный ритуал лютой ненавистью, но были не в силах его изменить. Попробуй изменить ход событий, когда у тебя такая мама, как наша. Легче покориться судьбе и убраться в шкафу, чем напроситься на ее фирменный подзатыльник!

– Кто, кто придумал эту уборку?! – ругалась Каринка. – Вырасту, никогда не буду убираться и детей своих не стану заставлять.

– Ну-ну! – хмыкнула мама.

– Мам, а можно мы завтра закончим, а то сегодня к двенадцати нам нужно к Маньке?

– Нет. Складывайте быстрее, и вы все успеете. А зачем вам к Мане?

– Ну сегодня же воскресенье!

– Ах да, – хлопнула себя по лбу мама, – сегодня ведь воскресенье. Как я могла об этом забыть!!!

По воскресеньям Ба пекла пирожки. Из нехитрого теста – литр мацуна, немного соды и соли, мука, три яйца. Начинка делалась трех видов – картофельная, мясная и яичная. Ба раскатывала из теста тонкие большие круги, щедро накладывала начинку и защипывала пирожки мелкой косичкой по брюху.

Потом она жарила их в растительном масле. Получались поджаристые, ароматные и очень вкусные пирожки.

Ради этих пирожков мы готовы были на любые, даже самые большие жертвы. Иногда, как сегодня, приходилось откладывать заботы чрезвычайной важности.

Дело в том, что недалеко от нашего дома велись строительные работы – возводилось новое здание аптеки. И рабочие нашли в земле кувшин с серебряными монетами XVIII века. Весть о новом Клондайке мигом разлетелась по нашему городку и прилегающим деревням, и теперь детвора со всей округи в выходные, когда стройка стояла, ковырялась в земле в надежде отыскать клад.

Мы, естественно, не отставали от других.

– Найду клад, куплю мотоцикл и уеду в Америку, – потирала руки Каринка.

– Зачем тебе мотоцикл? – любопытствовал папа.

– Чтобы все мне завидовали!

– А в Америку зачем?

– Чтобы империалистов убивать! – рапортовала сестра.

– Хэх, – радовался папа, – хорошо, что ты девочкой родилась. Родись ты мальчиком, я бы разорился алименты твоим многочисленным женам выплачивать да передачи тебе в тюрьму носить!

Когда все аккуратно было разложено по полочкам шкафа, мы вздохнули с облегчением.

– Все, – обернулись к маме.

– Вот и замечательно, – сказала мама и встала с кровати, – вам осталось протереть пыль с мебели и помыть пол.

– Ааааааа, – взвыли мы, – это нечестно! Что скажет Ба?

– Ба ничего не скажет, потому что сейчас ровно одиннадцать часов. За десять минут можно легко управиться с уборкой. Так что Каринка моет пол, а Нарка протирает пыль.

– Ну что за несправедливость такая! – запричитали мы. – То в шкафу уберись, то полы помой…

– Зато у меня для вас хорошая новость, – сжалилась над нами мама.

– Какая новость?

– Через две недели мы едем в Адлер.

– Ура, – запрыгали мы, – мы поедем в Адлер! Ура-ура! Мам, а что такое Адлер?

Мама рассмеялась.

– Вот как можно радоваться тому, чего вы не знаете?

– Мы на всякий случай. И потом «поедем» – это же хорошее слово!

– Конечно, хорошее. Адлер – город на Черном море. Мы поедем на море. А точнее, полетим. На самолете.

– Ура! – заорали мы. – Самолет! Море!!! Адлер!

– Ба! Дядя Миша! Манюня, – в тон нам продолжила мама.

Мы чуть не задохнулись от радости.

– Они тоже с нами поедут?

– Да!

– Ураааа!!!!

Это большая разница, какие мысли крутятся у тебя в голове, когда ты занимаешься уборкой. Потому что если, например, тебе надо сейчас полы протереть, а на обед сегодня тушеные овощи или, не дай бог, луковый суп – то это, конечно, большое и даже неподъемное горе. И совсем другое дело, когда ты знаешь, что через две недели тебе улетать! На самолете! В Адлер!!!

Подстегнутые радостной новостью, уборку мы закончили в рекордно короткий срок. Когда комната сияла чистотой, побежали докладывать маме, что все у нас уже прибрано. Мама ковырялась в домашней аптечке и составляла список медикаментов, которые надо будет взять с собой в дорогу.

– Активированный уголь, – задумчиво перечисляла она, – тетрациклин, йод, зеленка.

– Мам, мы уже все.

– Молодцы. Присыпка, бинты, бутадионовая мазь…

Мы тихо выскользнули за порог. Отвлекать маму, когда она составляет список в дорогу, очень опасное дело. Потому что она потом всю поездку будет вспоминать, чего забыла взять, и говорить, что виноваты те, кто отвлекали ее пустыми разговорами. И мы с папой будем украдкой переглядываться и бубнить себе под нос «этонемы».

Через десять минут мы уже влетели во двор к Манюне. Обычно она дожидалась нас на скамеечке под тутовым деревом, но сегодня ее там не было.

– Маня-а, – заорали мы, – Маня-а-а!

– Чего? – высунулась в окно своей спальни Манюня.

– Спускайся вниз, – потребовали мы.

– Нивйдйанакз.

– Чивой?

– Говорю – нивйдйанакз, чего непонятного? – рассердилась наша подруга.

Мы с Каринкой переглянулись.

– Заболела, что ли? – предположила я.

– Мань, ты заболела? – крикнула Каринка.

– Не выйдет она, потому что наказана, – вышла на веранду Ба.

– Здрасьти, – шаркнули мы ножкой, – а почему она наказана?

– Руки ей надо оборвать, чтобы не лезла куда не просят! Потому и наказана, что всюду сует свой любопытный нос.

– Ыаааааааааааа, – зарыдала сверху Манька.

– Захрмар! Ты будешь еще крокодильи слезы лить!!! Никогда больше не выйдешь из своей комнаты, понятно?

– Ыаааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!

– А как же Адлер? И самолет? – расстроились мы.

– Какой Адлер? – прервала свой вселенский плач Манька.

– Никакого Адлера для нее не будет! – протрубила Ба. – Все уедем, а она останется дома. Одна!!!

– Ыааааааааааа, – Манюнины горючие слезы полились сверху тропическим ливнем.

Каринка вдруг забеспокоилась.

– Ну а пирожки сегодня будут?

– Ыаааааааааааа, – тропический ливень перешел во всемирный потоп.

– Не будут! – прогрохотала Ба.

– То есть как это не будут? – У Каринки от обиды задрожал подбородок. – Сегодня же воскресенье!

– А вот благодаря этому наказанию, – ткнула пальцем вверх Ба, – и не будут.

– Ыааааааааааааа! – мигом отозвалась Манька.

Представьте себе разочарование Каринки – ни тебе клада, ни пирожков!

– Почему? – взвыла она.

– Потому что кое-кто, пока я ходила в магазин, решил улучшить тесто и добавил туда воды. А потом, чтобы я этого не заметила, вбухал туда муки. А мука оказалась картофельным крахмалом. А потом кое-кто!.. – Грозный взгляд вверх, проникновенное «ыааааааааа» в ответ. – …Решил спрятать следы своего преступления, потащил тесто выливать в унитаз!!!!

– Ик, – отозвались мы с Каринкой.

– Заляпал коридор, заполнил унитаз тестом и спустил воду!

– Ик-ик!!!!!

– А так как тесто было очень густое, и вода его не смыла, кое-кто полез половником в унитаз, выгребать тесто.

……………………………немое молчание……………………………

– И затолкал его так далеко, что вытащить невозможно!

……………………………потрясенное мычание……………………………

– И теперь ходить нам под кусты, пока не придет сантехник и не разберется, что там моя внучка, это сплошное недоразумение, эта тьма египетская сотворила.

……………………………всеобщее потрясение, «ыааааааа» сверху……………………………

– Ну, Манька, – глянула уважительно вверх Каринка, – ты даже меня переплюнула!!!!

– Я не хотела, – утерла сопли шторой Манюня, – я подумала, что теста малооооо…

– Захрмар! – прогрохотала вверх Ба. – Вот и сиди безвылазно в своей комнате до скончания веков! Теста ей мало показалось!

– Ба, а что, теперь она вообще не выйдет из комнаты? – расстроилась я.

– Никогда!

– А можно тогда к ней подняться? Ну, посидеть с нею чуток? Утешить?

Ба погладила меня по голове.

– Можно, конечно. Но недолго. Потому что она сильно наказана.

Мы с Каринкой проскользнули в дом и поднялись на второй этаж.

Манюня уже маячила в дверном проеме.

– Ну ты даешь! – зацокали мы языками.

– Я нечаянно, – вздохнула Манюня и посторонилась, чтобы пропустить нас к себе.

Мы зашли в комнату. Уселись рядом на кушетке. Пригорюнились.

– А половником зачем полезла? – не вытерпела я.

– Хотела быстрее тесто вычерпнуть.

– А чего не вычерпнула?

– Да половник там за что-то зацепился. Я стала его тянуть, чтобы вытащить, а он не вытаскивался. Тогда я попыталась втолкнуть его внутрь, чтобы он ушел в трубу.

– И чего?

– Втолкнула. И ручку погнула. Хотела сбегать за молотком, чтобы постучать по ручке, но вернулась Ба, и я не успела. Вот.

Я погладила Маньку по щечке.

– Не переживай, придет сантехник и все починит.

– Скорее бы, – вздохнула она, – а то меня на море не возьмут!

– Да не оставят они тебя! – махнула рукой Каринка. – Мало ли что ты можешь еще натворить, пока мы будем отдыхать на море? Ба побоится тебя одну оставлять.

– Да? – Манька с благодарностью посмотрела на Каринку. – Не врешь?

– Конечно, не вру. Если даже ничего не натворишь, то с голоду умрешь.

– Это да, это я могу, – согласилась Манька, – а еще я дом спалить могу. Или с горя, например, могу умереть.

– Ну, это и мы можем, – лавры Мани не давали нам покоя, – с горя любой дурак может умереть. А уж дом спалить вообще плевое дело!

– Спички зажег, и фьють!

– И в подвале стоит канистра с керосином. А керосин хорошо горит, – напомнила Каринка.

– Вот-вот, – закивали мы головой, – одна канистра керосина – и дома как не бывало.

Потом мы стали обсуждать, как будем отдыхать на море. Говорили шепотом, чтобы не напоминать о своем существовании Ба.

– Ура, – радовалась Манька, – будем загорать и строить замки из песка!

– А еще у нас есть красный надувной матрас! Мы на нем будем плавать по морю туда и обратно, от одного берега к другому, – захлопала в ладошки я.

– Да что там от одного берега к другому, если поднажать, то можно и вокруг света проплавать, пока взрослые на берегу прохлаждаются, – сказала Манька. – Мы вернемся – а они и не заметили нашего отсутствия.

– Аха, – радовались мы.

– А если акулы? – вдруг испугалась я.

– Одной левой! – лениво откликнулась Каринка.

– Только надо зонтики с собой прихватить, – спохватилась Манька.

– Зачем?

– Ну, я такое в одном мультике видела. Там девочка раскрыла зонтик, подставила его ветру, и лодочка поплыла быстрее.

– Это как это? – удивились мы.

– Сейчас покажу, – вскочила Манька, но тут же села обратно на кушетку. – Мне нельзя выходить!

– А чего тебе надо, скажи, мы принесем.

– Зонтик Ба. Он в ее комнате, прямо за дверью, висит на спинке стула.

Я пошла за зонтиком. Выглянула в коридор, прислушалась. Ба что-то немилосердно шинковала на кухне, так и слышно было – хрясь! хрясь! – и слушала радио.

– Передаем концерт по заявкам тружеников села, – объявил диктор.

– Мя-мя-мя, мя-мя, мя-мя, – передразнила его Ба.

Когда я тихонечко шла обратно, по радио передавали песню «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним».

– На оленях они помчатся! – бухтела Ба. – Утром ранним! Идиоты!

Я зашла к Мане и осторожно прикрыла дверь.

– Что там Ба делает? – спросила она.

– Песни поет.

– Ого, – удивилась Манька, – а чего это она песни поет? В жизни никогда почти не пела, а сейчас поет?

– Ну как поет, ругает певца.

– А, это другое дело, это она может, – кивнула Манька, забрала зонтик и осторожно его открыла, – тут главное тихонечко, потому что если Ба узнает, что мы взяли ее зонт, то нам мало не покажется!

Зонтик был большой, коричневый, в бежевые поперечные полосы.

– Ммм, словно шоколадный, так и хочется откусить кусочек, – закатила глаза Каринка.

Маня тем временем широко расставила ноги, наклонилась, оттопырила попу и вытянула вперед руки.

– Вот смотрите, если ветер мне будет дуть в спину, то он надует зонт, словно парус, и лодка, то есть матрас поплывет быстрее. Всего какие-то десять минут, и мы уже в Америке.

При упоминании Америки Каринка резко заволновалась. Она обошла Маньку со всех сторон, потрогала ее руки, потыкала пальцем в материю зонта, возвела очи к потолку и зашевелила бесшумно губами, производя в уме какие-то подсчеты.

– Не получится, – вынесла она вердикт.

– Почему не получится? – обиделась Манька.

– Зонтик порвется.

– Это почему же зонтик порвется?

– Материя тонкая, шторма не выдержит, – с видом знатока изрекла Каринка, – на матрас надо будет кроме нас еще и мотоцикл загрузить. Представляешь, какая тяжесть?

– Какой мотоцикл?

– Неважно какой, – отмахнулась Каринка, – но я в Америку без мотоцикла не поеду.

Манька закрыла зонтик, положила его на подоконник и скрестила руки на груди.

– Да с таким зонтом не страшен никакой ливень! С ним можно спрыгнуть с восьмого этажа, и ничего тебе не будет.

– Враки все это, – сказала я, – нам мама говорила, что с зонтиком прыгать нельзя, он не выдержит нашего веса.

– Может, с вашего третьего этажа и нельзя, а с нашего второго можно! – уперлась Манька.

– Ты еще скажи, что не раз с зонтом прыгала, – рассердилась Каринка.

– Сто раз на дню!

– Га-га-га, – рассмеялись мы, – Манька, ну ты даешь!

– А вот щас покажу! – Манька резво запрыгнула на подоконник и взяла в руки зонт.

– Стой! – кинулись мы к ней.

– А вот фигушки вам, – фыркнула Манька, вылезла в окно, подбежала к краю коротенького карниза веранды и спрыгнула во двор. С закрытым зонтом в руках.

– Ааааааааааааааааааа, – заорали мы и побежали вниз по лестнице, – Бааааааааааааааааааааааааа!!!!

– Чего там? – выскочила из кухни испуганная Ба.

– Маняяяяяяя выпрыгнула в окноооооооооооШШ!

– Как выпрыгнула? – заклокотала Ба и побежала за нами.

Выбежать во двор мы не успели, потому что распахнулась входная дверь, и в прихожую шагнула целая и невредимая Маня.

– Ыаааааааааааааааааа, – рыдала она в голос.

– Мария, – запричитала Ба, – детонька, что у тебя болит?

– Ничегооооооооо, – рыдала Маня, – только ладошки поцарапала. – Она выставила вперед свои ладони. – Это я, когда приземлялась, подставила рукииии…

– Пошевели пальцами. пошевели ногами. пошевели руками. – диктовала Ба. – Голова не болит и не кружится?

– Нееееееееееееееет, – плакала Маня.

– А ноги?

– Неееееееееееееееееет!

– А спина?

– Нет!!!

– А чего же ты тогда плачешь? – не вытерпела Каринка.

– Зонтик сломалсяааа, – зашлась в истерике Манька.

Ба махнула рукой и побежала звонить дяде Мише.

– Приезжай скорее, – кричала она в трубку, – нужно Маню отвезти в больницу и сделать ей рентген костей.

Потом она обернулась к нам:

– Дети, где ваш папа?

– На дежурстве.

– Это хорошо. – Ба стала набирать номер отцовского рабочего телефона. – Але, Юра? Нужен рентгенолог. Я понимаю, что воскресенье. Маня в окно выпрыгнула. Скоро будем.

Пока дядя Миша ехал, Ба постелила прямо на полу в прихожей большой плед и заставила Манюню лечь на него.

– Не двигайся, – велела.

– Да у меня ничего не болит! – ныла Маня.

– Горе луковое! – ругалась Ба.

Мы с Каринкой сидели рядом и скорбно обмахивали пострадавшую журналом «Здоровье».

Потом примчался дядя Миша, и мы поехали в больницу. У ворот нас встретил папа с целым десантом медработников. Маньку торжественно загрузили на каталку и повезли делать снимки.

– Прощайте, – махала нам рукой Манька, – может, когда-нибудь и увидимся!

– Я пойду с вами, – ринулась Ба.

– Роза, я тебя очень прошу, оставайся здесь, – прикрыл грудью медперсонал папа, – не переживай, все будет в порядке. Под мою ответственность!

– Дядьюра, может, вы мне заодно и зубы запломбируете? – предложила Манька.

– Обязательно, – затрусил за каталкой папа, – сначала запломбирую, потом вырву все до единого!

– Ух ты, – обрадовалась Манюня.

Пока Маньке делали рентген, а потом проявляли снимки, мы сидели во дворике и наблюдали за больными, которые прохаживались вдоль лавочек.

– Будете себя плохо вести, вам вырежут аппендикс, и вы тоже будете по стеночке передвигаться, – внушала нам Ба.

– Мы будем себя хорошо вести!

– Мам, ну чего ты детей пугаешь? – встрял дядя Миша.

– Не мешай мне их воспитывать! – рассердилась Ба.

Минут через двадцать появился папа.

– Ну что? – подбежали мы к нему.

– Все в порядке, ни трещинки, ни растяжки.

– Уф, какое счастье, – вздохнула с облегчением Ба, – а где же Маня?

– Она сидит в моем кабинете и требует, чтобы я ей зуб запломбировал. Или вырвал на худой конец, – засмеялся папа.

– Убью, – выдохнула Ба и ринулась к проходу в больницу.

– Дома! – крикнул дядя Миша и припустил за Ба.

Потом мы заехали к нам домой, и мама накормила нас хашламой.

– Ай, Надя, – щедро посолила свой обед Ба, – я когда-нибудь протяну ноги из-за ее выходок.

– Тетя Роза, все будет в порядке, – отобрала у нее солонку мама.

– Да? – Ба взяла перечницу и обильно поперчила обед. – Она меня до могилы доведет, я тебе говорю!

– Надя, убери перечницу со стола, – сказал папа.

– Да-да-да, – попробовала Ба обед, – можно и соль убрать, Надя, ты пересолила и переперчила хашламу, ее есть невозможно!

Потом все Манино семейство сходило к нам в туалет, потому что сантехник дядя Володя обещал быть только вечером.

А вечером пришел дядя Володя.

– Роза, только ради тебя я вышел в свой выходной! – сказал он вместо приветствия.

– А я слышала, что ты с утра у Антонянов был, – встала руки в боки Ба.

– Был, – не стал отпираться дядя Володя, – только Антоняну я никак не мог отказать, он же мой непосредственный начальник! Ну и тебе не смог отказать. Побоялся.

Потом дядя Володя зашел в туалет и сказал:

– Я… маму вашего хозяина… что это такое вы тут накакали?

– Это не накакали, это тесто, неужели не видно? – рассердилась Ба.

– Роза, тебе больше негде было тесто замесить, пусть бог тебе даст удачу?

– Валод! – выбесилась Ба. – Проблема не в тесте, там в трубе поварешка застряла!

– Хэх, – крякнул дядя Володя и полез унитаз, – столько лет работаю сантехником, ни разу еще поварешку из туалета не доставал.

– Переживи как-нибудь молча свою премьеру, – пробухтела Ба.

Когда дядя Володя вытащил, наконец, поварешку и засобирался домой, Ба взяла его за локоть:

– Владимир Оганесович, – проникновенно зашептала она, – я надеюсь, вся эта история останется между нами?

– Обижаешь, Роза Иосифовна, – громко сглотнул дядя Володя.

– Иди, – смилостивилась Ба.

И сантехник ушел в темноту, унося с собой сумбур своих мыслей.

«Интересно, что они хранят в холодильнике, если в туалет ходят с половником», – лихорадочно соображал он.

Мане, конечно, потом влетело. За все – и за тесто, и за поварешку, и за сломанный зонт, и за позор, который пришлось пережить Ба перед сантехником.

Ба выпросила в больнице рентгеновские снимки Мани и развесила их по стенам ее комнаты. Для устрашения.

– Бааааа, – ныла Манюня, – это что, мой череп? Не хочууууууШШШ.

– Это твой пустой череп! – ругалась Ба.

Все две недели до поездки в Адлер снимки провисели в Маниной комнате. Сначала Маня пугалась, потом свыклась с ними и стала водить нас на экскурсию к себе.

– Это мой пустой череп, – гордо тыкала она в снимок пальцем.

– А это чивой?

– А это таз.

– Совсем не похож, – удивлялись мы, – таз он такой, круглый, с ручками. Бывает эмалированный.

– Хм. Не знаю, – приглядывалась к снимку Манюня, – может, и эмалированный. Но точно не круглый. Скорее…

– Скорее чего?

– Слово забыла. Скорее. скорее.

– Ну! – поторопили мы ее.

– Веснушчатый, во! – наконец вспомнила слово Маня. – Точно, у меня веснушчатый таз.

– С чего ты это взяла?

– А ни с чего. Просто слово мне нравится, – ответила Маня и любовно погладила снимок.