Текст книги "Мечтательница"
Автор книги: Наоми Хортон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Бог свидетель, это было не так уж трудно осуществить, – сказала Линдсей лишь для того, чтобы заполнить напряженную паузу. – Ты знаешь меня, ты знаешь Джефа. Тебе оставалось лишь прикинуть, в каком направлении мы будем работать, и подать в последнюю минуту компетентному жюри свои баснословно дешевые предложения по нашим самым крупным заказам. – Она окинула Райана взглядом. – Сколько же это могло продолжаться, а, Райан? До нашего конца? Пока мы не стали бы банкротами? Или пока не стали бы испытывать тяжелейшие затруднения? Тогда бы ты появился и предложил купить нас с потрохами? Какой добрый, благородный жест со стороны старого друга. Может, ты бы предложил нам работу в новой компании – «Маккрей и компания»?
– Не знаю, – ответил он с явной, беспощадной откровенностью, от которой холодок пробежал по коже Линдсей.
Он отвернулся от нее, рассматривая что-то во внутреннем дворике, его плечи напряглись.
Линдсей не отрывала взгляда от его чуть ссутулившейся спины. «А каких слов ты ждала от него? – раздраженно спросила она себя. – Он должен был сказать, что его не правильно поняли? Что это была глупая ошибка? Несостоявшаяся шутка?»
Райан ничего не делал просто так. Каждый поступок, каждое решение были обстоятельно обдуманы. И данный случай не составлял исключения.
Он медленно покачал головой, проведя рукой по волосам.
– Черт побери, Лин, – чуть севшим голосом вымолвил он, – я вовсе не хотел обидеть тебя.
– Ты и не обидел меня, – солгала Линдсей. – Я считаю твои шаги еще одной учебной тренировкой. Одним из небольших жестоких уроков Райана Маккрея, который в очередной раз показал мне, что такое жизнь.
Ярость, прозвучавшая в голосе Линдсей, потрясла и ее саму. Но еще больше потрясло Линдсей то, какое впечатление произвели на Райана ее справедливые упреки. Он побелел как мел, его рот застыл в удивлении тонкой, горькой, жесткой линией. Затем кровь чуть прихлынула к его лицу. Он отвернулся и коротко, глухо выругался в тишине влажного вечера.
Линдсей взглянула на собеседника. Она была бы полностью вознаграждена, если бы сознательно хотела нанести жестокий, злобный удар. Странно, она не получила удовлетворения. Она достигла цели слишком просто, победа была чересчур полной.
– Лин, клянусь как перед Богом, я и понятия не имел, что все кончится таким образом, – сказал он нервным голосом и повернул к ней изборожденное морщинами, усталое лицо. – Я отнял эти заказы у Джефа, а не у тебя. Я поступил точно мальчишка, черт побери, я это признаю. Но мне надоело наблюдать, как удобно устроился Вебстер в жизни, которую я оставил в Бостоне.
В голосе Райана слышалось искреннее раскаяние. Линдсей посмотрела на него, недоумевая, как принять эту внезапную, несвойственную ему покорность. Она ожидала, что Райан сегодня вечером будет хладнокровно праздновать свой триумф и защищаться с полной безжалостностью. Но он, пожалуй, чуть ли не сожалел о том, что затеял охоту на Джефа. Все это сбивало Линдсей с толку.
Она поздравила себя с победой, хотя в глубине души чувствовала растерянность, но не хотела ничего замечать.
– Не знаю, поступил ли ты как мальчишка или нет, но своего добился. Когда Джефу стало известно, что «Кисмет» принадлежит тебе, он уполз прочь, точно побитый щенок. Он никогда не был достойным противником, и надеюсь, ты удовлетворен своей победой.
Райан глубоко вздохнул.
– Ну а ты, Лин? Что ты собираешься теперь делать?
– Теперь? – Линдсей пожала плечами. – Теперь, пожалуй, воплощу в жизнь мечту – создам свою фирму: «Форрест дизайн». Я много лет хотела этого. Ты, в общем-то, помог мне. – Линдсей с вызовом посмотрела на него. – И я не собираюсь отказываться от галереи Ванклифа, Райан. Скажу по секрету, я хочу отнять заказ у тебя.
Это были слова отчаяния, она скорее бравировала, чем по-настоящему угрожала ему. Но она заметила, как что-то изменилось в глубине синих глаз Райана, жесткие складки залегли у его рта.
– Я знаю, ты не поверишь мне, – сказал он срывающимся мягким голосом, – но я и не пытался получить заказ на галерею Ванклифа. Ян как-то навестил меня в Нью-Йорке, и я согласился посмотреть, что это за работа, сделать предварительные расчеты. Мне известно, что он обращался и к другим фирмам, Лин, но, ей-Богу, я не представлял себе, что среди них оказалась и ваша компания, я узнал обо всем слишком поздно.
– Какое это имеет значение теперь? – равнодушным голосом спросила Линдсей. Он взглянул на нее.
– Теперь никакого, – таким же равнодушным голосом ответил Райан.
Линдсей попыталась улыбнуться.
– Конечно, все это пустяки, правда? Главное, что Джеф уехал. Это не тот драматичный конец, на который ты надеялся, но самый лучший результат, достигнутый тобой.
Линдсей почувствовала вдруг, что устала от споров и препирательств. Она обернулась и осмотрела живописные окрестности. Природа молчала, ночной воздух был по-осеннему влажен и свеж.
– Что же будет с нами, Линдсей? – хрипло спросил Райан. – Чем все это обернется для нас?
– Не знаю, – откровенно ответила Линдсей, удивившись вопросу. «Райан, конечно, не собирался продолжать эту нелепую игру в прятки». – Ведь все ты задумал. Так скажи, чего же ты ждешь?
– Я уже ответил, чего я хочу, Лин.
Глава 9
Линдсей окинула Райана взглядом. Что-то в его низком дрожащем голосе внушало испуг, неприятная дрожь пробежала у нее по спине. Райан не двигался с места, но что-то в нем изменилось, какая-то одержимость, которой не было раньше, появилась в пронзительных синих глазах.
– Что ты этим хочешь сказать? Джеф уехал…
– Ты понимаешь, что я этим хочу сказать, – спокойно произнес Райан. Я уже говорил тебе, что вернулся в Бостон по двум причинам, Линдсей. Джеф Вебстер был лишь одной из них.
Линдсей смотрела на него, чувствуя опасность, исходящую от полуприкрытых глаз Райана, от жестких, решительных губ. Она вздрогнула, прекрасно понимая, что было у него на уме.
– Ты получил то, за чем явился сюда. Поэтому ты можешь спокойно уехать из Бостона.
«Точно так же, как ты убежал в последний раз, – чуть не добавила она. – Точно так же, как три года назад…»
– Я вернулся за тобой, Линдсей, – упрямо продолжал он срывающимся голосом.
– Ты говоришь так, будто я одно из твоих проклятых зданий! – Линдсей немного отошла от него, ощущая, как к ней подбирается предательский страх. Стеклянные двустворчатые двери – золотистый прямоугольник на фоне темного дома – приветливо поблескивали. Она направилась к ним. – Знаешь, я не чертежный стол, который ты бросил в Бостоне вместе с прочими аксессуарами твоей прежней жизни. Не вещь, которую ты можешь вернуть себе когда вздумается.
– Черт побери, Линдсей, перестань убегать от меня! – Голос Райана разрезал тишину дворика.
Она остановилась как вкопанная и вскинула голову.
– Я не убегаю. Я замерзла и желаю вернуться в дом.
– Ты ускользаешь от меня с тех пор, как я вернулся в Бостон, – упрямо повторил он. – Сначала я думал, что ты просто-напросто боишься меня, но теперь я начинаю предполагать, что ты боишься себя, Линдсей. Боишься использовать шанс.
– Какой еще шанс? – раздраженно бросила она, не желая слышать ни ответа, ни продолжения разговора.
– Шанс сделать счастливым меня. И себя. Она отвела взгляд в сторону, чувствуя себя так, точно только что сорвалась с крутого обрыва.
– Я не знаю, о чем это ты, – выдавила Линдсей наконец слишком уж изменившимся голосом, чтобы Райан мог уловить в нем насмешку.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, – мягко сказал он. – Три года назад я сказал, что люблю тебя. Потом уехал. Сейчас ты чертовски боишься подпустить меня к себе, чтобы я опять не причинил тебе боль, дьявол все побери!
– Господи, как утомительно, как, должно быть, утомительно объяснять каждую царапину, каждый синяк на твоем гипертрофированном это!
Райан помрачнел.
– К сожалению, все не так просто.
– Очень просто. – Она не отрывала от него глаз, стремясь избавиться от странного ощущения: ей казалось, что она стоит среди болота и быстро погружается в трясину. – Это ты усложняешь все, Райан. А я объяснила тебе свои чувства в первый же день нашей встречи.
Уголок его рта резко дернулся, потом пополз вверх в ленивой улыбке.
– Ты говоришь одно, Лин, а в ушах моих звучит совсем другое. Я вспоминаю, что ты сказала тогда днем у дома Фелдана. И повторила еще раз или два той ночью у меня в гостях, если мне не изменяет память.
Лицо Линдсей залилось краской стыда, она повернулась на каблуках, негодуя на свою слабость, пытаясь остроумно возразить на слова Райана, но ничего не приходило ей в голову.
– Ты очень сильный, против тебя трудно устоять, – произнесла она наконец.
– Дело только в этом? – мягко спросил Райан.
Линдсей скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился к ней, бесшумно ступая по мраморному полу. Райан ласково положил руки на ее плечи. Он излучал тепло, надежность, покой, и Линдсей страстно захотелось забыться в этих сильных, нежных, крепких руках. Но она поборола искушение, не обращая внимания на взрыв чувственности, который вызвало прикосновение шероховатых ладоней Райана к ее коже.
– Я вернулся, потому что люблю тебя, Линдсей. Только и всего.
– Ты вернулся из-за Джефа, – грубовато возразила Линдсей, освобождаясь от его рук. Эти слова звучали на редкость неубедительно.
– Ты сама не веришь этому. Не можешь верить в это теперь, после той ночи в пятницу.
– В ту ночь мы были околдованы пламенем камина, вином и прежними воспоминаниями, – заключила она с притворным спокойствием. – Это ни о чем не говорит.
– Такая женщина, как ты, не падает в чужие объятия только из-за того, что выпито много вина и красочно трепещет огонь в камине. Я же не случайный знакомый, Лин. Перед тобой человек, который научил тебя всему, что ты знаешь о любви. Человек, который провел с тобой семь дней и ночей в уединенном месте на берегу Кейп-Кода и который, пожалуй, знает Линдсей Форрест лучше, чем она себя.
Она отвернулась, чтобы не видеть непримиримых глаз Райана, чувствуя, как зарделись ее щеки.
– Ты совсем не знаешь меня, Райан. Я изменилась.
– Я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что прошлый уик-энд ты не провела бы со мной, если бы действительно верила, будто я возвратился в Бостон только лишь из-за Джефа, я уверен, что ты желала меня столь же страстно, как я желал тебя.
Линдсей посмотрела на небо, ощущая, как страх стягивает стальным обручем ее плечи. Разговор приобретал для нее явно нежелательное направление. Ведь речь шла о ней, о ее жизни, и она должна была сама сделать выбор; но Райан упорно, исподволь навязывал ей свою волю.
Она с показной беззаботностью передернула плечами, хотя и знала, что Райан видит ее насквозь.
– Именно ты учил меня брать от жизни все, что захочешь, помнишь? Давай признаем вместе: в прошлый уик-энд я взяла от жизни все, что хотела. – Она опять изобразила заученную улыбку. – Ты потрясающий любовник, Райан. И все же прошло целых три года.
Райан скептически улыбнулся.
– Послушай, Линдсей! Не пытайся убедить меня, что это был просто…
– Ничего нового, просто взрыв неистовой страсти, – подсказала Линдсей. – Такое случается и с лучшими представителями рода человеческого, Райан. Но одно лишь сексуальное влечение – опора ненадежная. Ты учил меня и этому, Райан. – Она наблюдала, как нетерпение в его глазах переросло в иное, незнакомое чувство, которое не могла определить. Это придало ей большую уверенность в своих силах, Линдсей захотелось воспользоваться небольшим преимуществом, которое она опять получила. – Честно говоря, мне следует сказать тебе спасибо. Ты, пожалуй, на много лет вперед спас меня от сильной сердечной боли, преподав короткий жестокий урок.
– И что же для тебя прошлая пятница? – протянул он, подняв бровь. Что ж это было? Обычная ночь, проведенная в постели со старым любовником?
– Что-то в этом роде. Назови ее доброй встречей…
Не переусердствуй, предупредила себя Линдсей, заметив, как напряглись широкие плечи Райана. Она вдруг остро почувствовала необходимость избавиться от гнетущей тишины, лунного света и вернуться в менее опасное для себя общество. Она с тоской посмотрела на стеклянные двустворчатые двери. Райан словно угадал ее желание убежать от него, он встал между Линд сей и далеким спасительным входом, возвышаясь перед ней точно каменный истукан.
Они не отрывали глаз друг от друга, губы Райана слились в упрямую, твердую линию, щеки Линдсей горели.
Райан хмыкнул и отвернулся, медленно покачав головой.
– Ты не уступишь ни дюйма, точно? – Он окинул Линдсей взглядом неистовых, нетерпеливых глаз. – Так ты собираешься провести свою оставшуюся жизнь, Линдсей? – Он резко вскинул руки, как бы показывая на дом, но Линдсей знала, что этот жест означал гораздо большее. – Укрывшись в прекрасной башне из слоновой кости наедине с чертежным столом? Похоронив себя среди чертежей, договоров, гранита и стекла только потому, что ты можешь владеть ими и они никогда не причинят тебе боль, которую причинил я?
Линдсей взглянула на него, чувствуя, как он загоняет ее в угол.
– Это не…
– Черт побери, Лин, думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать? Его глаза горели в тусклом свете, и Линдсей сухо сглотнула, ощущая себя еще более затравленной. – Лин, ты не сможешь обуздать свою страсть, свои чувства, воплотив их в бетоне и камне! На то, чтобы понять это, у меня ушло три года, три года я пытался заполнить пустоту в своей жизни армированной сталью и железобетоном, хотя то, чего я больше всего желал в прошедшее время, находилось здесь!
– Не знаю, о чем ты говоришь, – прошептала она. – На террасе холодно. Я хочу в дом.
– Черт побери, Лин, ты не можешь всю жизнь убегать от себя! – Он резко протянул руку и схватил ее за запястье. – Я вижу, ты боишься! Три года назад ты доверилась мне и полюбила меня. Ты отдалась мне красиво, самоотверженно, но я обманул твои надежды, причинил тебе боль, и ты боишься, что я опять принесу тебе страдания. Я понимаю тебя. Но я прошу дать мне еще один шанс спасти нашу любовь. – Райан еще крепче сжал пальцами ее запястье. – Я лишь прошу тебя поверить моим словам, Лин. Поверь, что я люблю тебя, вот и все. Я просто не знаю, как лучше убедить тебя.
– Ты любишь меня так же, как три года назад? – вырвалось непроизвольно у Лин прежде, чем она успела подумать, страх, казалось, вот-вот парализует ее волю. Он не имел права врываться в ее жизнь и требовать ответа на свои вопросы после столь долгой разлуки. – Не имел права возвращаться назад, чтобы перевертывать ее тихий, надежный мир снизу доверху, требовать от нее больше, чем она могла дать, словно это не он заставлял Линдсей страдать и ненавидеть!
– Линдсей, прошлое ушло безвозвратно, – убеждал ее Райан. – Я хочу получить возможность начать новую жизнь.
– Господи, ты действительно думаешь, что это так просто, да? – Она вырвала руку из его вдруг ослабевших пальцев, чуть не задохнувшись от внезапного приступа ярости. – Неужели можно вернуться назад и выбросить из памяти три долгих года с помощью твоей милой улыбки, светских извинений да одной ночи со мной в постели!
– Лин, дело совсем не в этом! Если ты выслушаешь меня, то поймешь…
– Что я пойму? – повысила Линдсей свой срывающийся голос, изо всех сил стараясь, чтобы он не дрожал. – Я пыталась быть спокойной, разумной, понимающей во всей этой нашей истории, Райан, но я устала быть разумной и понимающей, черт побери! Потому что я не понимаю! – Она с трудом сдерживала неистовый гнев, у нее заболело вдруг горло. – За кого ты себя принимаешь, а? Ты снова просачиваешься в мою жизнь, снова поворачиваешься ко мне спиной и отчаливаешь снова в погоне за новыми мечтами! Ты хватаешь мою жизнь, подминаешь под свою, затем выбрасываешь ее и отбываешь играть в свои очередные игры, даже не обернувшись, даже не сказав «до свидания».
Райан не сводил с Линдсей глаз. На щеке у скулы билась жилка, казалось, он крепко-накрепко стиснул зубы, он молчал, застыв в тусклом свете луны точно каменное изваяние.
– Ты обидел меня, Райан! Мой мир словно рухнул, когда ты ушел от меня три года назад, все перестало иметь для меня смысл! – Она напряженно, шумно вздохнула. – Я не хочу снова пережить кошмар тех дней, понимаешь? Только не это! Я не хочу новых страданий! Не хочу все время задавать себе вопрос, когда ты в очередной раз покинешь меня в погоне за миражами! Неужели я провела эти три года, собирая по осколкам свою разбитую жизнь, только для того, чтобы опять пожертвовать ею ради тебя, вернувшегося все начать заново!
Райан шагнул к ней, протянул руку, лицо его было серым, как весенний лед.
– Лин!..
– Я люблю тебя, черт побери! – вырвалось у нее, она с удивлением и ужасом слушала свои слова, зная, что сказала правду, зная, что ни на мгновение за эти годы не переставала любить его.
Райан не двигался с места, будто прикованный к полу. Линдсей больше не могла сдержать дрожь, слезы слепили ее.
– Я люблю тебя, – прошептала она, – но я не хочу тебя, Райан. Я не хочу стать игрушкой в твоей жизни.
– О Господи… Лин! Линдсей, я…
Она увидела, что он направился к ней, и метнулась в сторону. Ее каблуки простучали по мраморному полу, когда она пронеслась мимо него по террасе навстречу манящему смеху, теплу и свету праздничного веселья.
Она распахнула стеклянные двустворчатые двери. Перед ней разливался яркий электрический свет, шумели гости. Они поворачивали навстречу Линдсей смеющиеся лица, их губы беззвучно двигались. Но она ничего не видела и не слышала, кроме неясного гула множества людей и голоса, который откуда-то издалека звал ее по имени отчаянно и настойчиво.
Между зданиями на дальнем конце улицы Кларендон просачивался туман, разлетаясь рваными клоками. Линдсей наблюдала за ним из окна кабинета, рассеянно сравнивая его с сахарной ватой.
Тяжелый туман с Атлантики опустился примерно час назад, и ей показалось, что перед ней сюрреалистический пейзаж, расплывчатая мягкость которого странно успокаивала, словно это был не вид из окна, а картина, созданная ее воображением.
Может, и прошлая ночь ей привиделась?
Линдсей закрыла глаза, желая забыть о вчерашнем вечере. Она ожидала, что Райан помчится к ней домой. Или хотя бы позвонит. Но он оставил Линдсей в покое, и она отправилась наконец спать, испытывая то ли облегчение, то ли опустошающее душу разочарование. Она пролежала до четырех часов утра в темноте, вперив взгляд в потолок.
Линдсей бесстрастно смотрела на свое отражение в туманном окне. Она была смертельно бледна, под ее огромными серо-зелеными глазами залегли тени, которые не мог полностью скрыть даже искусный макияж.
И все же, несмотря на эти предательские тени, она выглядела неплохо. Костюм цвета зеленого леса и бежевый свитер с капюшоном очень шли к ее волосам и глазам, подчеркивали стройность фигуры; она со сдержанным одобрением кивнула своему отражению в окне. Линдсей казалась уравновешенным, здравомыслящим архитектором, именно таким, каким и хотели ее видеть окружающие этим утром. Никто бы никогда не догадался, как она измучена, опустошена…
–..ждет тебя, Линдсей!
Линдсей вздрогнула и отвернулась от окна. Она держала в руке чашку кофе, о которой совсем забыла; Марг как-то странно смотрела на нее.
– Извини. – Линдсей слегка тряхнула головой, пытаясь прогнать видения. – Я просто задумалась.
Она чуть прищурилась, словно ее пригревало яркое солнце Кейп-Кода. Кожа точно горела от песка и жарких лучей, она все еще ощущала на губах пламенные прелестные поцелуи Райана.
К черту эти путешествия в прошлое! Она и вчера мечтала о Кейп-Коде. О тех семи упоительных днях, которые провела с Райаном. Прошлое все утро стояло перед ее взором, его видения довлели над четкой реальностью настоящего.
– Тебе звонил Карл. Нужна еще одна твоя подпись, и ты станешь гордой владелицей новой фирмы – «Форрест дизайн». Он сказал, что попозже заскочит к тебе сегодня.
Линдсей попыталась улыбнуться, но тщетно.
– Прекрасно, Марг. Спасибо тебе.
– Я не имею права совать нос в чужие дела, Линдсей, – спокойно сказала Марг, – но у тебя все в порядке?
– Я слишком устала на вчерашнем приеме и поздно легла, – солгала Линдсей, избегая смотреть секретарше в глаза.
Она проснулась сегодня утром с мучительной головной болью, глаза покраснели и ввалились, в горле першило от сухости. Вот что значит перебрать «дюбонне», неубедительно сказала себе Линдсей, сознавая, что плакала во сне.
По правде говоря, она перебрала не только «дюбонне», но и вчерашнего праздничного веселья… и общения с Райаном Маккреем. Линдсей вздрогнула и снова повернулась к окну. Чем же была вызвана эта удивительно детская сцена, черт побери? Видимо, три года клокотавший в груди вулкан боли и гнева взорвался кипящей лавой ядовитых слов.
И все же, несмотря на издерганность и душевное смятение, впервые за последние две недели Линдсей стало легче. Вероятно, во время вчерашнего сумбурного разговора она выплеснула на Райана весь гнев, который накопился у нее за последние три года.
Надо честно признаться, что ей стоило бы извиниться перед Райаном, так как она безобразно вела себя вчера вечером. Даже накопившиеся гнев и обида не оправдывали ее раздражительного тона. Она больно оскорбила Райана.
Искаженное мукой его лицо преследовало Линдсей до самого рассвета.
Наконец Линдсей вспомнила о Марг. С печальным смехом она вернулась к своему столу.
– Извини. По-моему, сегодня далеко не лучший для меня день.
Марг озорно улыбнулась и взяла кофейную чашку у нее из рук.
– По-моему, первый закон бизнеса – вовремя подкрепиться. Как вчерашний прием?
– Хороший, – уклончиво ответила Линдсей. – Там хватило бы министров, чтобы создать правительство для одной небольшой Страны.
– Ты попала в газеты. Нынешним утром я прочитала солидное сообщение, на странице новостей: «Блестящий архитектор из Бостона привела всех в восхищение последним успехом…» – и так далее. В разделе бизнеса помещена реклама «Вебстер и Форрест» и удивительно наивный профиль «красивой и столь же талантливой» женщины-архитектора. Ты теперь сенсация дня.
– Помещенная между кулинарным рецептом недели и сообщением о последнем прыжке с парашютом. Через несколько дней все забудут мое имя.
– Очень в этом сомневаюсь, – сухо заметила Марг. – Особенно после нынешнего утра. Тебя ожидает клиент. – Ее голос дрожал от скрываемого волнения. – Ян Ванклиф.
Линдсей подняла на нее удивленные глаза.
– Скажи, Бога ради, чего ему здесь надо?
– Он принес договор на проектирование галереи. Пригласить его?
– Мне нравится твой оптимизм, Марг, но конкурс только что закончился. А оформление бумаг будет тянуться месяцами.
Несмотря на собственное предубеждение, Линдсей с трепетной надеждой ждала встречи с Ванклифом. Когда дверь ее кабинета открылась, тот рассматривал книги в шкафу позади стола Марг. Он повернулся, увидел Линдсей, и лицо его осветилось теплой улыбкой.
Она на ходу протянула руку Ванклифу.
– Доброе утро. Не хотите ли чашечку кофе, Марг сейчас приготовит.
– Нет, спасибо, я только что позавтракал. – Его рука была твердой и прохладной. – Вы выглядите вызывающе свежей этим утром. Вот одно из преимуществ молодости – прокуролесить полночи и проснуться на рассвете как ни в чем не бывало.
Линдсей рассмеялась, ведя его к себе в кабинет.
– А одно из преимуществ зрелого возраста – иметь достаточно здравого смысла, чтобы вернуться домой пораньше.
Ванклиф расхохотался. Он положил свой портфель на угол стола и вытащил оттуда пачку бумаг.
– Если я не ошибся, это для вас, мисс Форрест. И разрешите мне первым поздравить вас.
Линдсей недоверчиво взяла бумаги, чуть ли не опасаясь заглянуть в них.
– Извините за то, что заставил пребывать вас в неведении, – продолжал Ванклиф. – Конечно, я мог бы обо всем сообщить вам вчера вечером, но… Он пожал плечами и улыбнулся. – Даже в семейном бизнесе не избежать формальностей – нужно было принять решение большинством голосов, оформить и подписать документы.
Он добродушно покачал головой, будто все вышеупомянутые формальности доставили ему удовольствие.
Потрясенная Линдсей обуздала свои мятущиеся мысли и изумленно перелистала страницы договора. Она подняла на него глаза, улыбаясь. – В определенном смысле вы творите историю. Это первый заказ, принятый новой архитектурной фирмой «Форрест дизайн».
– Вот как? – поднял брови Ванклиф. – Что ж, вас следует поздравить! Если б я знал, что участвую в таком выдающемся событии, я бы принес шампанское.
– Поверьте, – сказала Линдсей, смеясь, – этот договор для меня гораздо дороже, чем шампанское.
– Во всяком случае, гораздо приятнее получить в десять утра такое известие, чем выпить вина. – Ванклиф кашлянул. – Вообще-то я несколько удивлен, что Маккрей не воспользовался случаем и не рассказал вам о вашем успехе еще вчера вечером.
– Райан? – Линдсей подняла на него глаза. – Райан знал обо всем еще вчера вечером?
– Я полагаю, что он по крайней мере догадывался. Ведь именно Маккрей рекомендовал вас, когда «Кисмет» отказалась участвовать в конкурсе. – Он сухо улыбнулся. – А среди тех, кто представил свои работы, вам не было равных.
– Отказался? – вскинула голову Линдсей, ее голос звучал резко, как удар хлыста. Она посмотрела на Ванклифа. – Вы хотите сказать, что Райан Маккрей не захотел, чтобы «Кисмет» участвовала в конкурсе?
– Ну да, конечно. Именно он и настоял на этом.
– Что ж, прекрасно, пусть катится ко всем чертям, – прошептала Линдсей, забыв про Ванклифа. – Если он думает, что это помирит… – Она прикусила язык, стиснула зубы, задышала спокойнее. – Понятно.
Линдсей посмотрела на договор и с негодованием подумала: «Какой ценой я получила его?» Может, это награда за помощь в ниспровержении Джефа? А может, вечером на приеме в Райане заговорила совесть и он решил уступить заказ на проектирование галереи Ванклифа, чтобы она согласилась на мировую? Видит Бог, ей больше не нужен этот заказ. Страшно подумать, что она почти…
Линдсей наконец вспомнила о Ванклифе и заставила себя скривить губы в деланной улыбке.
– Что ж, спасибо еще раз. Я с удовольствием поработаю с вами.
– А я с вами. – Он наклонил голову и улыбнулся. – Гарантийное письмо мы отослали по почте, и, разумеется, наш совет директоров намерен встретиться с вами по возможности скорее. Быть может, увидимся на следующей неделе?
– Согласна. – Линдсей проводила Ванклифа до двери. – Ваши сотрудники, наверное, работали вчера до полуночи, чтобы подготовить бумаги. Большинство клиентов подождали бы на вашем месте до понедельника.
– Вчера до полуночи? – Он весело рассмеялся. – Да что вы, мисс Форрест! Я не жертвую всем ради работы. Нет, вчера вечером я просто-напросто отдыхал на приеме у Брига. Проект, одобренный советом директоров, положили мне на стол сегодня утром. – Он улыбнулся Линдсей. Если бы это произошло раньше, я сообщил бы вам на приеме.
Линдсей нахмурилась.
– Но как же?.. Я хочу сказать, если Райан снял «Кисмет» с конкурса вчера ночью…
– Боже мой, да кто вам сказал это? – Ванклиф обвел ее взглядом. Маккрей сообщил мне о своем отказе участвовать в конкурсе на прошлой неделе.
– На прошлой неделе, – эхом отозвалась Линдсей, смущенно глядя на гостя.
– По-моему, в пятницу… нет, в четверг, к концу рабочего дня.
– Значит, это произошло до…
До того, как ему стало известно, что Джеф сбежал, неслышно подсказал Линдсей внутренний голос. До того, как кто-либо из нас узнал о поступке Вебстера.
Она в каком-то странном оцепенении проводила Ванклифа до двери. Линдсей помнила, что обменялась с бизнесменом перед самым его уходом подобающими случаю словами, но не имела ни малейшего представления об их содержании.
Почему? Почему Райан отказался проектировать галерею Ванклифа?
Ему хотелось чего-то исключительного? Слишком простенькая работа для него? Правда, Линдсей не могла опровергнуть одного: что бы ни заставило Райана пренебречь договором на галерею, это никак не связано с желанием отомстить Джефу Вебстеру.
Чувство вины не покидало Линдсей. Неужели Райан решил вдруг, что должен вознаградить ее за три года страданий, и надеялся прекратить ссору с помощью одного великодушного жеста?
Нет, все не так просто, молча убеждала она себя. Линдсей казалось, что ее каким-то образом обманули, что Ванклиф и Райан затеяли запутанную игру втайне от нее, поэтому и заказ на проект галереи достался ей из-за отсутствия главного конкурента.
Она резко отвернулась от окна и прошла к двери приемной.
– Марг, соедини меня с Райаном, ладно? Надо хотя бы поблагодарить его за щедрость!
Марг выглядела в высшей степени озадаченной, но ничего не сказала.
Линдсей закрыла дверь в свой кабинет, сдерживая глубокий вздох. Признайся, упрекнула она себя, ты просто-напросто злишься, потому что вчера вечером выглядела настоящей дурой. Линдсей нахмурилась. А Райан спокойно выслушал ее, не говоря ни слова, даже не защищаясь от обвинений, гневных нападок, словно полагая, что должен выпить до дна и эту горькую чашу.
Порой во время долгих бессонных часов вчерашней ночью она начинала понимать то, что не совсем понимала неделю назад. Линдсей стало ясно, что она не хотела терять Райана, совсем не хотела.
Райан попросил ее вчера вечером довериться ему. Попросил дать еще один шанс. Может быть, вчерашняя ночь была и концом, и одновременно началом пути. Может быть, они в состоянии начать все заново, забыть прошлое раз и навсегда. Может быть…
В дверь осторожно постучали, и Линдсей обернулась, готовая улыбнуться. Но, заметив выражение лица Марг, замерла, чувствуя, как улыбка слетает с губ.
– Что случилось, Марг? Секретарша не сводила с нее глаз.
– Линдсей, он… он уехал.
– Уехал? – прищурилась Линдсей. – Что ты этим хочешь сказать? Куда уехал?
– Честно говоря, я не знаю. – Марг покачала головой, явно неприятно пораженная услышанной новостью. – Трубку взяла прислуга, она была так расстроена, что я почти ничего не поняла из ее слов. Как я догадалась, она пришла утром на работу и увидела Райана, который уже собрал вещи и приготовился к отъезду. Он дал поручение адвокату продать все, потом взял чемодан – и был таков. Миссис Вандерштадт чуть не плакала, ты же знаешь она обожает его.
Линдсей на негнущихся ногах вернулась к столу и с трудом села. Хотя она и старалась казаться спокойной, в голове у нее не было ни одной мысли.
– Уехал? – все еще не веря, прошептала она. – Куда? И почему?
У нее внезапно подвело живот и возникло знакомое ощущение беды, ведь три года назад она пережила подобное потрясение и задавала тот же самый вопрос. Теперь все повторялось вновь, как и тогда. Гневные обвинения, скандальный драматический уход, только на сей раз ушла она. Бесплодные попытки связаться с Райаном – и печальный итог: его отъезд.
Линдсей на мгновение закрыла глаза. Ее охватило оцепенение, казалось, она покинула бренный мир и поплыла обрывком влажного бесцветного тумана, который подкрался к окнам офиса.
