Текст книги "Не пытайтесь это повторить"

Автор книги: Надежда Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Лекант, – говорю я растерянно, – открой глаза! Здесь я, Тийя.

– Не могу, – напевает флейта.

– Почему? – вырывается у меня.

– Ты не даешь мне жизни, Тийя. Ты не возвращаешь меня.

– Лекант, я сделаю все, чтобы дать тебе жизнь! Лекант, будь со мной, я не могу так!

– Как?

– Без тебя!

– Верни меня, Тийя. Нужна кровь. Просто кровь.

– Я исполню все, Лекант! Ты оживешь!

И тогда он открывает глаза.

И для меня нет ничего прекраснее этих глаз.

Лекант протягивает мне руку, и я взбираюсь на ветку, сажусь рядом с ним. Он обнимает меня. Мне так сладостно и уютно, что словами не передать.

– Мы должны быть вместе, Тийя, – шепчет он. – Разве мы не созданы друг для друга?

– Ты так прекрасен, – вырвалось у меня. – А я всего-навсего…

– Тише, тише, Тийя. Ты еще прекраснее. Ведь ты моя спасительница. А знаешь, что это за дерево, на ветви которого мы сидим?

– Дуб?

– Не в этом дело. Это Древо Дара, Тийя.

– Древо Дара? Что это значит? Объясни.

– Тот, кто выпьет сока этого дерева, становится Дарителем. Ты знаешь, кто такие Дарители?

– Н-нет.

– Это существа или люди, которые никогда не устанут дарить счастье и свет другим. Они разгоняют тьму, с ними можно познать истинное счастье…

– Ты пил сок Древа, Лекант?

– Мне это не нужно, Тийя.

– Почему? – спросила я и проснулась.

…Сон был долгий, но проспала я совсем немного – электронные часы показывали половину четвертого утра. Еще темно.

Я вышла в гостиную. Родители конечно же спали. И слава богу! Им ни к чему знать о том, что их дочь собралась пуститься в очередное приключение.

Я оделась потеплее, прихватила с собой объемистую спортивную сумку и деньги.

И выбежала в ночь.

Я действительно бежала, я боялась не успеть.

Словно от моей скорости что-то зависело.

Я добралась до круглосуточной аптеки и вошла внутрь. Кроме пары нищих, распивавших настойку боярышника у стенда с косметикой "Виши", там никого не было. Нет, я неправильно выразилась. Еще продавщица была – молоденькая девочка в белом халатике с беджиком.

– Здравствуйте, – сказала я ей. – Мне нужна размороженная кровь.

– Сколько? – понимающе улыбнулась она.

Видимо, она приняла меня за вампиршу. Люди иногда путают оккультных существ, это случается.

– Минутку, я посчитаю, – сказала я.

И произвела в уме быстрый подсчет, припоминая длину, ширину, высоту и глубину гробницы Леканта.

– Мне нужно двадцать литров крови, – отчеканила я.

– Хорошо, – кивнула фармацевт. – Сейчас принесу.

Она удалилась, а я принялась нервно расхаживать по аптеке, привлекая ненужное внимание нищих.

– Дочка, – решил попытать счастья один из них, – дай на хлебушек.

Я протянула десятку.

– Спаси тя Христос, – торопливо прогнусавил нищий, и тут же возник второй:

– А мне?

Пришлось протянуть десятку и ему.

– Мало даешь, – хмыкнул второй попрошайка, принимая мое доброхотное подаяние.

– Я больше не могу, – принялась оправдываться я. – Мне может денег не хватить.

Тут из подсобки вышла девушка-фармацевт и, слегка покряхтывая, выставила на прилавок четыре пятилитровые бутыли с кровью.

– Спасибо! – воскликнула я. – Сколько я вам должна?

Она пощелкала на компьютере и сказала:

– Две тысячи двадцать рублей.

Две тысячи у меня нашлись, их я подала продавщице.

А вот двадцатка…

Как я ни пыталась наскрести ее мелочью, ничего не выходило.

– У меня только шестнадцать рублей, – выложила я горку мелочи на прилавок. – У меня было две десятки, но я отдала их нищим. Не требовать же обратно…

– Да что вы так волнуетесь, девушка, – улыбнулась продавщица. – Подумаешь, четыре рубля! Как-нибудь занесете. Берите кровь.

– Если бы вы знали… – прошептала я. – Вы меня спасли. И не только меня.

– Ерунда. Давайте я помогу вам упаковать бутыли.

Мы сообща поставили бутыли в спортивную сумку. Та раздулась, как беременная мышь. Что, вы никогда не видели беременных мышей?

Зря.

Мне было не привыкать таскать тяжести, поэтому я легко взяла сумку за ручки и распрощалась с аптекаршей.

А двое нищих на поданные им червонцы купили еще настойки боярышника.

Благо она у нас в Щедром очень дешевая.

Я волокла сумку и торопливо направлялась к родному музею древней истории. Конечно, сейчас там никого и все стоит на сигнализации, но, во-первых, я знаю, как пройти сквозь стены, а во-вторых, в курсе, как обойти маячки сигнализации. Она реагирует на тепло. А разве умертвия бывают теплыми?

То-то и оно.

До музея я добралась без приключений. Включила ночное зрение (оно у меня как у кошки), прошла сквозь запертую дверь служебного входа и оказалась в темном коридоре, ведущем в подсобки.

Я дошла до кладовой, в которой спрятала гроб со скелетом Леканта, и тут меня обуял внезапный липкий страх.

А вдруг кто-нибудь обнаружил гробницу и выкинул ее из музея ко всем чертям?!

Нет! Этого просто не может быть. Не таковы наши музейные работники, чтобы выкидывать из запасников таинственные гробницы весом в полторы тонны!

Я ладонью отперла дверь кладовой. Поставила на пол сумку с кровью, принялась расшвыривать во все стороны полиэтиленовые полотнища, скрывавшие гробницу.

Слава небесам, она была на месте. В темноте она слабо засветилась, едва я к ней прикоснулась.

Я нашла на крышке потаенные знаки.

Круг.

Птица.

Волнистая линия.

Пальцы нажали на последний – и я почувствовала, как легко пришла в движение крышка.

Я осторожно, практически бесшумно сдвинула ее до конца. Скелет Леканта лежал все так же, тускло блеснули браслеты на запястьях.

– Я принесла кровь, милый, – прошептала я.

Беря по одной бутыли с кровью, я аккуратно выливала их в гробницу. Вылила четвертую бутыль и увидела, что просчиталась.

Крови оказалось мало.

Что же делать? Снова бежать в аптеку? Но до утра совсем немного времени. Рассветет, меня заметят… В общем, невесело.

И тут случилось невероятное. Кровь стала прибывать. Медленно, но верно.

И наконец кровь заплескалась вровень с краями гробницы.

"Закрой крышку", – приказал мне внутренний голос.

Я повиновалась.

Мне показалось или гроб действительно тихо загудел?

"А теперь уходи, – приказал мне все тот же голос. – И будь осторожна".

Что мне оставалось делать?

Я собрала пустые бутыли в сумку, вновь закидала гроб полиэтиленом. Вышла из кладовки и заперла ее. На все про все у меня ушло полтора часа.

Тем же путем я покинула музей. Шла по спящим улицам, точно пьяная. Мне казалось, весь мир должен узнать о том, что я сделала.

А что я сделала?

Ведь это только мои сны.

Только во сне Лекант говорит со мной. И может быть, заполнение кровью исторического памятника – такая же глупость и вандализм, как граффити на ограде церкви.

Вдруг ничего не получится?

"Не трусь, – сказала я самой себе. – Все получится".

Лекант не может не прийти. Он ведь знает, как сильно я люблю его.

Я добралась до дома, прокралась в свою спальню (слава небесам, родители спали и ничего не заподозрили!) и рухнула, не раздеваясь, на постель. Я думала, что засну моментально, но сон не шел ко мне.

Вот подлец!

Тогда я переоделась в халатик, спрятала подальше сумку с пустыми бутылями и включила компьютер. Проверила почту, сходила на сайт "Одноклассники" и наконец раскрыла в "Ворде" свою диссертацию. Многострадальную диссертацию. Впрочем, тема у меня была забойная – "Священная гора Кайлас", и возилась я с нею с удовольствием. Правда, в последнее время я совсем забросила исследования, это и немудрено, когда в голове один Лекант…

Я написала десять страниц, освещая основные аспекты "Тибетской книги мертвых", и услышала, как проснулась мама. Мама отправилась в ванную и принялась загружать стиральную машину. Я вышла к ней. Почему-то мне захотелось увидеть мамины глаза.

– Доброе утро, мамуль, – поцеловала я ее во все еще упругую щеку.

– Доброе утро, Тиечка, – улыбнулась мама. – А ты что не спишь? И так пришла в три часа ночи…

– Я сначала заснула, а потом проснулась – и все. Бессонница. Я за диссертацию взялась, поработала немножко.

– Одобряю, – сказала мама. – Но только не в ущерб здоровью.

– Мамочка, здоровье у меня железное.

– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – суеверно сплюнула мама. – Иди, болтушка, завтрак приготовь.

И я отправилась на кухню.

Я как раз дорезала авокадо во фруктовый салат, когда на кухню вышел папа.

– Тийя.

– Да, папа.

– Так ты навестила Диму?

– Навестила.

От воспоминаний о Диме мне стало грустно.

– И как он?

– Пока лечится. Гномские врачи прописали ему покой и диазепам.

– И больше ты ничего мне не хочешь сказать?

– То есть?

– Дима позвонил нам вчера вечером. Он сказал, что сделал тебе предложение и ты ему отказала.

– Совершенно верно. Интересно, зачем он звонил? Жаловался? Хотел, чтобы вы на меня повлияли?

– Именно. Хотел, чтобы мы на тебя повлияли. Тийя, Дима – это во всех отношениях завидный жених. С ним ты будешь счастлива. Он никогда тебя не бросит, не сопьется, не будет манкировать своими обязанностями…

– Папа, прекрати. Я не люблю Диму и не хочу замуж.

– Но тебе надо устраиваться в жизни! Тебе нужен мужчина!

– Мужчина мне действительно нужен. Только это не Дима. Дима – капризный мальчик и, как оказалось, еще и ябеда.

Тут из ванной пришла мама. Я думала, она поддержит отца, но неожиданно мама заняла мою позицию.

– Тебе бы только выпихнуть Тиечку замуж, а там хоть трава не расти, – в сердцах сказала она. – И Дима этот напрасно нам жаловался. Тийя, не обращай внимания. Собирайся на работу.

И я действительно стала собираться на работу. Выключила компьютер, переоделась, причесалась, навела марафет. Впервые за все время своего существования с удовольствием посмотрела на себя в зеркало.

Ведь на работе меня ждет…

Что? Интересно, Лекант уже ожил?

Вдруг я войду в кладовую, а он сидит там?

На крышке своей гробницы, обнаженный, в одних браслетах?

От этого видения мне стало немножко нервно, я посмотрелась в зеркало и погрозила своему отражению пальцем.

– Прекрати, Тийя, – тихо сказала я себе, – какая-то ты сексуально озабоченная.

Но все равно настроение у меня было приподнятое. В таком состоянии я пришла на работу.

И очень удивилась, увидев у дверей музея две милицейские машины.

– Документы, – строго потребовал симпатичный лейтенантик, едва я вознамерилась проникнуть в музей.

– Я здесь работаю, – объяснила я, но документы достала.

Лейтенант придирчиво рассмотрел мой паспорт, свидетельство о смерти и посмертном восставлении, а также удостоверение младшего научного сотрудника музея.

– Проходите, – сказал он мрачно. – Творится здесь у вас черт-те что.

Я прошла в музей и заглянула в курилку. Там нервно толпились наши сотрудники, не торопясь занять рабочие места.

– Что случилось? – спросила я, стараясь не нервничать.

– Сигнализация сработала в полседьмого утра, – сказала Катя, тоже младший научный сотрудник.

Ф-фу! В половине седьмого утра меня здесь уже не было.

– Что, кто-то вломился?

– Скорее уж выломился, – сердито усмехнулась Катя, – Датчики среагировали на тепло выходящего человека. Но что самое интересное, ни один замок не тронут.

Я задрожала. Неужели?!

– Что-нибудь пропало? – спросила я, стараясь сдержать предательскую дрожь.

– Вот это сейчас и выясняется. А нас всех согнали сюда, чтобы не мешали работе следственно-оперативных органов. И чего только этот Женька задается?!

– Какой Женька?

– Капитан Мышкин, – опять хмыкнула Катя, – Я когда-то с ним целовалась на Желтом мысу, а теперь он возглавляет расследование и задирает нос, будто у нас ничего не было.

– С мужчинами это случается, – посочувствовала Кате я.

Прошел еще примерно час, прежде чем нас допустили к своим рабочим местам. За этот час выяснилось, что из музея ничего не пропало, кроме старого чучела крокодила (помните, я вам о нем рассказывала?). Зачем оно могло понадобиться? На всякий случай еще вызвали экспертов с собакой. Собака – немецкая овчарка по кличке Мушка – обнюхала все закоулки, а возле кладовой, в которой я прятала гроб, села и завыла.

– Так, тут что-то нечисто, – решили эксперты. – Мушка зазря выть не станет. Откройте кладовку.

Выяснилось, что ключ от нее потерян. И тут наш экскурсовод, Андрей Палыч, заявил:

– Тийя, вы попробуйте открыть ладонью. У вас ведь вроде получается. Я раз видел, как вы по просьбе Ольги Сергеевны ее сейф вскрыли без ключа.

Я смутилась – это раз. Я смертельно испугалась – это два. Я хотела улизнуть подальше – это три. Ведь если я открою эту кладовую, что предстанет взорам публики? Мраморный гроб? Скелет? Кровь? Или вообще ничего?

И что тогда делать мне?

Но пока голова размышляла над этими вопросами, руки делали дело – отпирали замок.

Дверь отворилась.

– Я включу свет, – непослушными губами сказала я.

Загорелась лампочка, и оказалось, что кладовка пуста.

Абсолютно. Не было ни гроба, ни крови, ни скелета, ни даже полиэтиленовых мешков, которыми все это дело я старалась прикрыть.

Пусто.

С одной стороны, я испытала облегчение, а с другой… Такая тоска!

Гроб пропал.

Может, это мой мираж, галлюцинация? И Леканта нет нигде, кроме моих снов?

– Странно, – сказал один из экспертов. – Мушка выла так, что здесь по меньшей мере должен был обнаружиться труп. А тут пусто, как в черепе блондинки. Мушка, нюхай!

Но собака отказывалась заходить в кладовку, выла и упиралась всеми лапами.

– Может, тут магия? – спросил другой эксперт и достал замысловатый прибор под названием магитомер. Этот прибор измерял уровень магии в помещении и продавался у нас в Щедром на каждом углу.

Эксперт настроил прибор, поводил им по воздуху, но прибор никакой магии, даже остаточной, не показал.

Все только руками развели.

В конце концов ушли и эксперты, и милиция. И Мушку увели.

Следом за гостями потянулись и наши сотрудники – кто в кафе, кто домой. Все равно музей сегодня работать не будет. Его закрыли и повесили объявление: "По техническим причинам…"

– Тийя, ты идешь? – спросила Катя.

– Да, сейчас. Вот только кладовку запру.

– Поторопись. А то мне сигнализацию включать. Хотя толку-то от этой сигнализации…

– Я уже, – сказала я и вошла в кладовку.

Куда все делось?

Я ощутила такое разочарование, хоть вой. Пока здесь была мраморная гробница, я еще могла надеяться, будто все, связанное с Лекантом, – не игра моего разудалого воображения. А теперь…

…Тонкий лучик золотистого света коснулся моих глаз. Я вздрогнула. Откуда это?

Свет шел из угла кладовой. Странно, что никто, кроме меня, его не заметил.

Я наклонилась и увидела крошечное золотое перышко. Оно-то и сияло, как маленькая звезда.

Я взяла перышко в руки. Оно было пушистым и переливчатым. И так сияло!

– Здравствуй, – прошептала я перышку. – Ты откуда?

Совсем идиотка, да?

– Тийя!

– Иду, иду!

Я положила перышко в карман джинсов, вышла из кладовой, погасила свет и так же рукой заперла замок. Внутри меня было уже не так беспросветно. Золотое перышко развеивало тьму.

Поскольку работы в этот день все равно не было, сотрудники музея разбрелись кто куда: кто по домам, кто по магазинам.

А я решила пойти в храм. Храм Тысячи Звезд.

У нас в Щедром много церквей, представляющих разные конфессии и вообще верования. Про католические, православные и протестантские, а также мечети и синагоги я не говорю – и так понятно, что их имеется в изобилии. Но есть и другие храмы. Например, храм Дианы – для ведьм, храм Белой Лилии – для вампиров; совсем недавно открыл свои двери храм Полной Луны – понятно, что в нем собираются помолиться оборотни. Есть и культовые сооружения, так сказать, темного порядка: храм сантерии и вуду, церковь сатанистов и молитвенный дом поклонников Кали.

Вот только церковь Тысячи Звезд не принадлежит никому. Ее построили и открыли на средства одного нашего местного олигарха. Он узнал, что у него рак, и решил пустить свои деньги на благочестивое дело. И, посоветовавшись с собственной душой, построил храм для всех. Для всех без исключения. Идея была проста: как звезд на небе много, и они все разные, так и вер на Земле много – разных и подчас удивительных. Но если хочет душа не просто веры, а чего-то особенного, дорога ей – в храм Тысячи Звезд. И еще. Часто люди, глядя на звезды, особенно падающие, загадывают желания. Поэтому храм Тысячи Звезд – это храм желаний, просьб и обещаний. Ведь перед звездами каждый чист и честен, и их можно не бояться, как Бога.

Я вошла в храм. Он был выстроен в форме круга и немного напоминал собой планетарий. Да, собственно, почему бы и нет? Внутри его всегда стояла полутьма, и с купола вниз струили свет многочисленные звезды. Говорили, что при строительстве этого храма архитекторы применили некую хитрость, касающуюся теории свертывания пространства, так что его потолок – это в одном измерении действительно мраморный купол, а в другом – просто кусок настоящего звездного неба. В этом была загадка храма и его притягательность. В нем всегда было многолюдно.

Но сегодня я здесь оказалась одна.

И поэтому мне стало немного страшновато.

Нет, я выразилась неточно. Я испытывала не страх, нет, а благоговение, которое всегда касалось моей души, когда я вспоминала:

 
Открылась бездна, звезд полна.
Звездам числа нет, бездне – дна.
 

Для меня эти строки были как мантра. Произнеся их шепотом, я опустилась на колени и погрузилась в медитацию.

Прошло какое-то время, и мысли успокоились, чувства угомонились, а сознание раскрылось бездонности звездного неба. Ушел страх, боль одиночества, разочарование оттого, что Лекант оказался лишь моей выдумкой… Я раскрывалась навстречу звездам и в какой-то момент услышала их пение.

Разве вы не знаете? Звезды поют. И если в сознании все чисто и ясно, то можно немного, в меру своих человеческих сил, подпеть им. Спеть свою историю, свою радость, свое горе.

И наступил миг, когда я запела.

Я пела о том, как странно быть и не быть человеком, как трудно найти любовь, а встретив ее – не понять. Я пела о горечи разочарований, о неумирающей надежде на встречу с любимым, о том, что смерть – еще не повод для расставания…

Я пела, и надо мной медленно вращалось звездное небо.

Я допела свою песню и встала с колен. Покой и умиротворение снизошли на меня. Я достала из кармана золотое перышко. Оно нежно светилось, и мое стеклянное сердце преисполнилось радости. Радости такой чистой, какая бывает только в детстве.

Баюкая перышко в ладонях, я пошла к выходу, и тут из-за колонны вышел некто. В плотном сумраке храма не было возможности разобрать, кто это – человек или нелюдь, женщина или мужчина.

Существо заступило мне дорогу. Направив на него свет перышка, я различила черты мужчины и вроде бы человека.

– Позвольте мне пройти, сударь, – максимально вежливо сказала я. – Я спешу.

Он стоял не двигаясь.

– Ну коли вам угодно изображать из себя дорическую колонну, изображайте. А я пойду.

Я сделала шаг…

И тут он протянул мне руку. Ладонью вверх.

На его ладони сияло золотым светом такое же, как у меня, перо.

– Кто ты? – прошептала, отступая, я.

Наступила пауза, в течение которой было слышно, как поют звезды.

– Ты не узнаешь меня, Тийя? – спросил он.

О, этот голос!

Как я могла не узнать!

Дура набитая!

– Лекант, – прошептала я, чувствуя, что ноги меня не держат.

Он, кажется, улыбнулся и взял меня за руку. Тепло и нежность, охватившие меня при этом простейшем действии, невозможно было спутать ни с чем.

– Идем на свет, – попросил он. Его голос обволакивал, как шелк.

Мы вдвоем вышли из храма и сели на резную скамейку в церковном садике. Здесь росли вечнозеленые туи, и мне на миг показалось, что их приглушенная зелень стала невыразимо яркой. Словно мне поменяли зрение.

– Тийя, – тихо сказал мне Лекант, продолжая держать мою руку, – почему ты не смотришь на меня?

– Я боюсь…

– Боишься? Чего?

– Что ты только мой сон. Что ты исчезнешь, развеешься как дым при первом прикосновении.

– Не бойся. Посмотри на меня. Коснись меня. Я не сон и больше никогда не буду сном. Ну же, Тийя!

– Не торопи меня, – умоляющим шепотом попросила я. – Я не могу в себе разобраться, я не знаю, чего я хочу, я словно попала в водоворот…

И тогда он обнял меня и привлек к себе. Мое ухо прижималось к его груди, и я слушала, как бьется сердце Леканта. У него есть сердце! Он живой! Он не плод моего воспаленного воображения!

– У тебя теплая кожа, – прошептала я, робко касаясь ладонью его шеи. – И вообще, ты по сравнению со мной горячий.

– Тийя, не надо сравнивать: ты, я… Мы теперь вместе, ты вызволила меня из заточения… А сейчас скажи мне: я нормально выгляжу?

– В смысле?

Для меня Лекант выглядел сногсшибательно.

Но тут я опомнилась.

Лекант был наг, если не считать браслетов на его руках и нескольких кусков того самого полиэтилена, который исчез из кладовки. Сквозь него просвечивало тело, напоминающее цветом кофе с молоком. Я бы прикоснулась губами… О боже! О чем я только думаю!

Я тихо засмеялась и прижалась к нему:

– Лекант Азимандийский, ты выглядишь потрясающе в этой пленке.

– Я нашел ее в той комнате, больше ничего не было… Ты думаешь, это сойдет? Я никого не напугаю своим видом?

– Не напугаешь. Но удивишь, это точно. Подумают, что ты какой-нибудь поклонник нудизма.

– Я не знаю, что такое нудизм.

– Я потом объясню. А сейчас дай мне хоть немного на тебя насмотреться.

Лекант улыбнулся и приложил свои горячие ладони к моим холодным щекам:

– Смотри, Тийя…

А я и смотрела! Во все глаза!

И страшилась того, что вижу.

Не потому, что Лекант был каким-то там уродцем, – глупости. Он был прекрасен, и внешность у него была самая ангельская. Нет, он не смотрелся каким-нибудь пухляшкой с розовыми щечками и круглыми ладошками. И не дудел при этом в золотую трубу. Лекант выглядел как грозный ангел. Его бледный высокий лоб двумя резкими линиями прочерчивали густые черные брови. Стреловидными ресницами окаймлялись пронзительные глаза, сверкающие, как два сапфира. Совершенный овал лица, гордый нос, чуть поджатые губы – все это восхищало и немножко пугало своей непревзойденностью. Словно люди не могут так выглядеть.

Впрочем, разве Лекант – человек?

Но он и не сказал мне, кто он.

А нужно ли мне это знать? Любопытство сгубило не только кошку, но и тех бестолковых жен из сказок, мужья которых любили, например, отправляться каждое полнолуние в море. И оказывались морскими принцами. А потом не возвращались.

– Так что? – спросил меня Лекант.

– А?.. – Наверное, у меня было очень глупое лицо, но я совершенно забыла, о чем мы говорили, под взором этих голубых сапфиров.

– Тийя, – мягко напомнил Лекант, – я насчет своего одеяния. К сожалению, моя прежняя одежда истлела…

– О небеса! Да-да, конечно. Я вспомнила. Прости. Конечно, твоя одежда прекрасна, но в качестве костюма на бразильском карнавале. Нужно что-то более современное и простое. Джинсы, рубашка, куртка. Тебе пойдет.

– А где все это взять? – Тут я поняла, что мой Лекант совершенно наивен в плане товарно-денежных отношений.

– Купим, – сказала я. – В магазине.

Лекант потер виски.

– Столько новых слов и понятий, – пробормотал он. – Вот что значит проспать столько лет…

– Сколько? – коварной змеей высунулась я.

– Тийя, это совершенно неважно.

И я поняла, что это действительно совершенно неважно. А важно то, что мы с Лекантом сидим, обнявшись, в храмовом дворике, моя голова лежит у него на плече, а пальцы рук сплелись, как ветви деревьев.

Так, конечно, можно долго просидеть, но ведь нас все равно кто-нибудь заметит. Что это, скажут, за тип в полиэтиленовых мешках сидит, обнявшись с нашей Тийей? Слухи пойдут, сплетни. А мне этого ох как не хочется.

– Лекант, нам надо идти.

– Куда?

– В магазин. Покупать тебе одежду.

– А что значит "покупать"?

– Увидишь. Ох, да ты еще и бос! Значит, потребуется обувь.

– Я всегда хожу босиком.

– Только не в нашем городе. У нас хоть и чистенько, но босыми даже бомжи не ходят.

– А кто такие бомжи?

– Люди без определенного места жительства. Бездомные.

– Значит, я бомж. Бездомный. Потому что у меня нет дома.

– Что-нибудь придумаем. Ладно, вставай, идем.

Лекант с готовностью поднялся, а я подумала, что такими темпами моя кредитка опустошится столь же стремительно, как вода, что уходит в сливное отверстие после применения "Тирета".

Я молила всех богов, чтобы нашу странную парочку никто особо не заметил, а если б и заметил, не обратил внимания. Боги оказались ко мне благосклонны. Улица, по которой мы шли, оказалась совершенно пустынной.

В конце этой улицы как раз был магазин "Синьор Рико. Одежда и обувь для настоящих мужчин". И цены там были приемлемые, так что за свою кредитку я не особо опасалась.

Мы вошли в магазин. Ну тут уж не заметить нас было невозможно. К нам подошел вылизанный до последнего волоска в прическе юноша.

– Здравствуйте, – сказал он. – Чем могу помочь?

– Мой друг, – указала я на Леканта, – долгое время провел, постигая пятьдесят ступеней просветления, в высокогорной обители Тянь Син Уянь Чжи Цзяо и лишь недавно вернулся к светской жизни. Подберите ему современную одежду спортивного стиля, белье, обувь. И необязательно использовать дорогие бренды – мой друг нетребователен, этому его научили пятьдесят ступеней просветления.

– Понял вас, – слегка поклонился юноша. – Идемте.

Примерно с час мы выбирали приличную, неброскую одежду. Наконец я отправила Леканта с охапкой барахла в примерочную.

– Помогите ему там, – попросила я юношу, трепеща от одной мысли, что и сама бы могла помочь. Но как на это взглянет Лекант? Вдруг он сочтет меня безумно похотливой? А разве я виновата, что во мне от одного лишь взгляда на него загорается неистовое желание?!

Я даже сама от себя такого не ожидала. При жизни я была практически равнодушна к противоположному полу. Впрочем, меня больше интересовал кокаин.

А теперь…

Я присела на бархатную банкетку у кабинки. В кабинке негромко переговаривались Лекант и продавец. Наконец шторка отодвинулась, и торжествующий продавец спросил меня:

– Ну как?

Я во все глаза смотрела "как".

Лекант выглядел как супергерой какого-нибудь блокбастера. Нет, я не имею в виду Брюса Уиллиса в первом "Крепком орешке" – он там в основном одет в грязную майку, такие же грязные штанцы и с автоматом. Лекант был полной противоположностью Брюсу Уиллису – и в одежде, и во внешности.

Продавец расстарался на славу: на Леканте были черные джинсы с заниженной талией и шикарным кожаным поясом, серая рубашка в тонкую черную полоску с тугим воротничком, желтая куртка из мягкой замши, отороченная длинной бахромой по рукавам и спине, темно-синие носки и коричневые мокасины, которыми не побрезговал бы и Роберт Де Ниро.

– Ну как тебе? – робко улыбаясь, спросил меня Лекант.

– Великолепно, – прошептала я. – Ты неотразим.

– У этого парня потрясающая фигура, – сказал продавец, – Нечасто встретишь такую.

Я взревновала. Хвалить Леканта имею право только я!

– Спасибо вам, – сказала я. – Давайте рассчитаемся.

Продавец с готовностью кивнул.

Мы подошли к кассе.

– У меня карточка, – сказала я. – Вы принимаете карточки?

– Конечно.

Карточкой провели по сканеру, и выяснилось, что остававшихся на ней денег тютелька в тютельку хватило на то, чтобы оплатить покупку.

– Спасибо за то, что посетили наш салон, – сказал продавец. – Вам завернуть вещи?

– Нет, просто срежьте с них ярлычки. Он так и пойдет.

– Хорошо.

Продавец срезал все лишнее, аккуратно завернул в пакет полиэтиленовую хламиду Леканта, и мы покинули магазин.

– Теперь я выгляжу как ваши мужчины, да? – спросил меня Лекант.

– Не совсем.

– То есть?

– Ты гораздо красивее всех наших мужчин, вместе взятых. Лекант, кто ты?

– Я обязательно скажу тебе это, Тийя. Но позже.

– Когда мы получше узнаем друг друга?

– Можно сказать и так.

Я влюбленно смотрела на него. Пусть хранит свои тайны. Мне достаточно того, что он просто находится рядом.

Мы вернулись к храму и снова уселись на скамейку. А куда нам еще было идти? Приведи я Леканта домой, сразу бы начались такие вопросы! Гестапо побледнеет от зависти.

Лекант помялся, а потом спросил:

– Тийя, это правильно?

– Что "правильно"?

– Что, как это, деньги за мужчину отдает женщина. Платит.

– Вообще-то неправильно. Но у нас не было другого выхода. Ты что, пришел из небытия с солидным банковским счетом?

– Я не знаю, что такое банковский счет.

– Забудь.

– Но у меня есть вот это.

Лекант расстегнул манжеты своей рубашки и снял с запястий великолепные браслеты, инкрустированные камнями, названия которых я даже не знала. Браслеты сверкали и переливались на солнце так, что глазам было больно.

– Вот это, – сказал Лекант, – можно обменять на банковский счет?

– Еще бы, – прошептала я, завороженная блеском драгоценностей. – Слушай, а что это? Золото?

– Я не знаю. Там, где я возник, их называли "отражения света".

– Лекант, но они, наверное, бесценны. Боюсь, их никто не в силах будет купить и дать нам за них хоть сколько-то денег.

– Но все-таки давай попробуем. Нам нужен банковский счет.

Я рассмеялась.

– Лекант, нам необязателен банковский счет. Нам просто нужны деньги. Рубли, доллары, евро. Но в Щедром сойдут и рубли.

– В Щедром? Что это – Щедрый?

– Это – город, – обвела я вокруг рукой. – Красивый и волшебный город. Тебе понравится здесь жить.

– Мне понравится жить везде, там, где ты, – тепло сказал Лекант, лаская меня своими сапфировыми глазами. Они у него сверкали. И казалось, от его глаз расходятся во все стороны радужные лучики.

– Я люблю тебя, Лекант, – прошептала я.

– Я люблю тебя, Тийя. – Он коснулся моей руки.

Мы поцелуемся?

Мы не поцеловались.

Мгновение было упущено.

Может, я слишком тороплю события?

Надо прийти в себя и успокоиться.

– Так как мы можем обменять вот эти браслеты на рубли? – музыкально спросил меня Лекант.

– Ну, в общем, выход один, – подумав, сказала я, – Надо идти в ломбард.

Ломбардов у нас в городе было два. Один принадлежал человеку, а другой – умертвию. Я решила, что надо идти к своим. Умертвил все-таки не в такой степени подвержены алчности и лукавству, как люди.

– Идем, – сказала я Леканту, смело беря его за руку. Рука была крепкой и теплой, но каким-то удивительным, нечеловеческим теплом. – Кстати, ты не голоден?

– Голоден, – вздохнул Лекант. – А ты?

– Лекант, если ты еще не заметил, я не человек, – откровенно заговорила я, боясь в то же время, что он от меня отшатнется, узнав всю правду.

– Я знал это, – после минутного молчания сказал он. – Я чувствовал, когда ты впервые меня коснулась.

– Но ты же был скелетом!

– Но я не был мертвецом.

– Ох, у меня от всего этого голова закружится. Ладно, вернемся к еде. В общем, я могу не есть, потому что меня питает магия. А если я что-то и ем, то только неорганику, для поддержания тела. Я умертвие, Лекант.

– Что значит "умертвие"?

– Это значит, что когда-то я жила, как обычный человек. И умерла, как обычный человек. А потом меня восставили из мертвых. Моему телу подарили новое существование. А моя душа… Она находится где-то поблизости – не во мне, но и не вне меня.