Текст книги "ПРОСНУТЬСЯ ЖИВЫМ"

Автор книги: Надежда Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Потому что их призывали.

Грозная эфа темной стрелой пронзала насквозь маленькие песчаные барханчики. Целая колония кобр двигалась со скоростью хороших гоночных автомобилей, так что серебристая песчаная пыль взлетала и опадала по мере их движения. Рассвет застал змей у маленького оазиса. Змеи лежали, приподняв головы, и немигающими глазами смотрели на тускнеющие в розовом утреннем мареве звезды. Змеи не отдыхали. Змеи ждали, когда призыв раздастся вновь.

И укажет им дорогу к Цели.

***

– Однако! – с веселым удивлением воскликнул Степан.– Неплохой нынче особнячок можно приобрести на стипендию простого африканского студента!

Викентий оставил этот комментарий без ответа, а Надежда, сидевшая за рулем элегантного седана только усмехнулась.

Действительно, дом, у кованых чугунных ворот которого они затормозили, поражал воображение даже привыкшего ничему не удивляться москвича вроде Степана.

– А где швейцар, который откроет нам ворота?– принялся ехидничать Гремлин.

Надежда лишь указала пальчиком в симметрично расположенные верхние завитки ворот:

– Там вмонтированы камеры с системой распознавания. Поскольку вы являетесь в дом вместе со мной, вас просто зарегистрируют в памяти компьютера, создадут временные файлы типа «разрешение на вход» и пропустят.

Слова Надежды подтвердились: ворота открылись автоматически.

– Ничего себе! – покачал головой Степан, когда Надежда вывела машину на широкую, посыпанную мелким блестящим гравием подъездную аллею.– Достижения технической революции плюс архитектура ложноклассического барокко – это уж чересчур! Так жить нельзя!

– Почему же? – Улыбающаяся Надежда словно не вела машину, а просто поглаживала лакированный руль.– Очень даже можно.

Викентий не вслушивался в эти дебаты бывшего пролетария Степана и генеральской внучки. Он просто смотрел – как на экскурсии. И все, что он видел, здорово напоминало ему знаменитый дендрарий в Сочи. По обе стороны аллеи росли высокие американские пальмы и вечнозеленые туи, между деревьями белели какие-то скульптурные группы явно фривольного содержания. Вдоль подъездной аллеи тянулись целые грядки георгинов, поздних роз и гладиолусов. Поскольку и этот августовский день выдался жарким, над клумбами и грядками висела радужная водяная пыль оросительных установок и фонтанов.

«Не может быть,– думал Викентий,– чтобы все это благолепие создавалось под руководством Надежды и ее африканца. Видимо, он просто купил готовый дом и участок. Какие же для этого надо средства иметь?!» Впрочем, тут Викентий припомнил навязчивое желание Надежды всучить ему алмазы и понял, что денег здесь куры не клюют. Тем более что и кур тут нет, а есть павлины с наглыми глазками и противными голосами. Парочка именно таких «райских птичек» как раз, горделиво распустив хвосты-веера, переходила дорогу седану. Надежде даже пришлось притормозить и подождать, пока самодовольные птицы не скроются в зарослях декоративной таволги.

– Не люблю я этих павлинов,– призналась девушка.– К тому же говорят, что павлиньи перья имеют свойство притягивать всяческие беды и неприятности.

– Да, я тоже об этом слышал,– кивнул Викентий.

– Ничего не поделаешь,– вздохнула Надежда.– Луи просто без ума от этих пташек. Поэтому они и разгуливают тут везде как хозяева… Садовник замаялся за ними помет убирать.

Тут Гремлин ввернул подходящий анекдот про садовников и найденную в капусте девицу сомнительной репутации. Все посмеялись, хотя Викентий слышал этот анекдот раз двадцать, а Надежда вообще, казалось, была занята исключительно своими размышлениями.

Девушка оставила машину у въезда в подземный гараж, а сама повела своих «куратора» и «профессора-африканиста» к парадному входу.

– Странно, что Луи не вышел нас встречать,– мимоходом заметила она.– Он вообще очень гостеприимный…

– Ничего,– холодновато сказал Викентий.– Мы люди простые, торжественной встречи нам не требуется.

Он вообще выглядел мрачно, хотя представший перед ним особняк вовсе не располагал к таким мыслям. И, кстати, зря Степан болтал всякую чепуху про ложноклассическое барокко. Никаким барокко тут и не пахло. Это просто был добротно сработанный двухэтажный деревянный дом с крышей из модной темно-коричневой черепицы и четырьмя глядящими точно по сторонам света застекленными эркерами. Из-за этих остро выступающих из стен дома эркеров особняк походил на космическую ракету, готовую к старту…

Они прошли в холл, казавшийся огромным из-за обилия стеклянных стен и перегородок. В центре холла высился своего рода альпинарий: искусное нагромождение камней, по которым струилась вода в круглый, напоминающий лист огромной кувшинки бассейн. Среди камней росли хрупкие анемоны и какой-то особенный мох с ало-зелеными длинными волокнами.

Вокруг альпинария размещались плоские, с низенькими спинками диваны.

– Это никуда не годится,– сердито поджала губы Надежда.– Уж в холл-то он мог выйти! Я ведь его предупреждала!

Викентий в этот момент почему-то подумал, что загадочного Луи им со Степаном лицезреть так и не удастся. Что, впрочем, дипломированного мага вовсе не огорчало.

– Пожалуйста, посидите здесь,– просительным тоном сказала друзьям Надежда, указывая на диваны.– Я пришлю служанку, она принесет вам коктейли. А сама поднимусь наверх – наверняка Луи там. Ох, и устрою я ему разнос за то, что он так нас встречает. Я его так просила!

Надежда торопливо зашагала в глубь холла, где виднелась винтовая, опять-таки из стекла и сверкающего металла лестница.

– Кешаня, и как тебе это все нравится? – спросил Степан, едва Надежда исчезла в высотах второго этажа.– Анализируй это!

Викентий хмыкнул:

– Смотря о чем речь.

– Начни с хаты. Ведь это просто музей, а не хата! Заметь, вон в том углу тихо стоит какая-то статуя, и, по моим далеко не профессиональным прикидкам, стоимость ее зашкаливает тысяч за триста!

– Рублей?

– Евро, Кешаня.

– Гремлин, брось чушь городить.

– Нет, Кеша, это не чушь. Диванчик, на котором мы с тобой сидим, явно обит гобеленом ручной работы. Это тоже стоит недешево.

– И что из этого?

Степан открыл было рот, чтоб изречь некую грандиозную сентенцию, но только и сделал, что развел руками и сказал:

– Не знаю.

– Какие напитки изволят пить благородные господа? – Нежный, с легким акцентом голосок шел, казалось, прямо из той самой мраморной статуи, про дороговизну которой так возбужденно говорил Степан.

Викентия передернуло. Он вспомнил, какие тогда были у Надежды служанки. По сравнению с ними говорящая статуя – само очарование.

Однако иллюзия того, что мраморное изваяние обладает голосовыми связками, быстро развеялась, едва из-за статуи вышла девушка и каким-то скользящим шагом направилась к посетителям.

– Круто,– выдохнул Степан, оглядев девушку.

Викентий мысленно его поддержал.

У служанки была золотисто-оливковая кожа, блестевшая так, словно ее припудрили золотым же порошком. Чересчур узкое лицо украшал пирсинг из сверкающих стразов, а миндалевидные глаза напоминали черные лесные озера из-за обилия сурьмы на веках и туши – на ресницах. Губы блестели так, словно их обладательница обмакнула их в бронзовую краску… Но не макияж и изящная фигура более всего удивляло в ней. Девица была странно одета для простой служанки, пусть даже и в таком роскошном доме. На голове красовалась серебряная корона, да еще усыпанная драгоценными камнями. Каждый луч короны завершался выпуклым ромбом, отдаленно напоминавшим змеиную голову. На шее блестело нечто вроде медицинского воротника-фиксатора, только опять-таки из серебряных пластин, усыпанных бирюзой. Грудь служанки была открыта, если не считать сплошную татуировку и стразы на сосках. Впрочем, видимо, для того, чтобы пощадить целомудрие не искушенных подобной экзотикой гостей, ниже пояса девицу украшала длинная, даже со шлейфом, юбка из черного шелка с бесчисленными серебряными нитями, переплетенными в изящную паутину.

– Так что угодно выпить господам? – отвлекая Викентия и Степана от созерцания своих татуированных прелестей, настойчиво повторила оливково-бронзовая служанка.– День сегодня весьма жарок, а путешествие было для вас утомительным…

– Да… Хорошо бы пива,– вспомнил Степан классическую фразу.

Служанка удивленно приподняла свои черные брови:

– Пи-во?

– Мой друг шутит,– решил встрять Викентий.– Пожалуйста, принесите нам то, что принято пить в этом доме в это время суток.

– Хорошо.– Служанка поклонилась, при этом ее татуированные груди весьма завлекательно колыхнулись, а юбка спереди разошлась, демонстрируя великолепные босые ноги. И то, что выше ног лишенное и намека на хотя бы фиговый листок.– Я незамедлительно принесу вам это.– И, мгновенно переместясь к статуе, исчезла за нею.

Степан вытер пот со лба:

– Нет, ты видел, Кеша, а? Ты видел?! Это же настоящая, ты понимаешь, беспримесная представительница первобытной культуры! Нет никакого понятия о необходимости нижнего белья!… Вот она, истинная красота женщины, с непринужденной легкостью демонстрирующая…

– Степа, остынь. Мы здесь не за этим.

– Кешаня, в конце концов, это тебе вменяется в обязанность лицезреть загадочного жениха твоей пролонгированной галлюцинации. А уж мне позволь любоваться обслуживающим персоналом. И кстати, вот что я тебе скажу: уж слишком здесь все реально, чтобы быть плодом нашего с тобой болезненного воображения.

– Наконец-то сообразил. Это-то меня и настораживает.

– Что я сообразил?

– Нет. Что все слишком реально. Чересчур реально. Словно каждое стекло, каждый кирпич, каждый диван в этом доме и каждая роза в парке кричат: «Обратите внимание! Мы – настоящие!» И от этого все больше не хочется верить в эту настоящесть.

– Кешаня, я не понял… О, наша смуглая красавица идет. С подносом в руках. Интересно, а флирт со служанками в этом доме дозволяется?

– Не вздумай.– Что-то в облике прекрасной полуобнаженной служанки не нравилось Викентию. Он, конечно, не был магом и ясновидцем, но кое-какой интуицией обладал. И эта интуиция подсказывала Викентию, что золотокожая девица – не служанка здесь вовсе.

Красавица меж тем щелчком тонких, украшенных длинными острыми ногтями пальцев заставила сервировочный столик откатиться от стены и застыть возле замерших на диване Степана и Викентия. Аккуратно поставила на столик поднос с двумя высокими бокалами, доверху наполненными жидкостью, напоминающей красные чернила. И запах от жидкости исходил странный. Вовсе не аппетитный.

– Это принято пить в жилище Царицы Аганри в пустынный час Собо,– проговорила служанка, улыбаясь. И ее острые зубы при этом блестели точно так же, как и зубцы короны.

– А что это такое? Что за коктейль? – пугаясь собственного голоса, спросил Викентий.

– Кок-тейль? – переспросила служанка, по-прежнему серебристо улыбаясь.– Этот напиток называется иначе. Его именуют извлекающим из тьмы. Пейте. Вы это заслужили. Дюжина и три змеи пожертвовали своей кровью для того, чтобы вы смогли вкусить этот напиток.

– Что? – сдавленно заорал Степан.– Это что, змеиная кровь?!

– Да.– Красавица в короне продолжала улыбаться. Только теперь Викентий заметил, что ее корона шевелится – серебряные лучи ожили и стали извиваться, словно змеи. Хотя почему «словно»!

– Пейте,– настаивала загадочная девица.– Пейте, и тогда вас не тронут кошонгри. И вы будете уверены, что, как бы глубоко вы ни засыпали, вы всегда проснетесь живыми. Пейте! Пейте во имя Царицы Аганри, которой не нужны ваши сны! Царица Аганри напрасно покинула свои божественные горы, ибо стыдно спасать глупцов и жалеть невежд! Да пейте же вы, ибо я уже слышу шаги той, что борется за престол!

Голос девицы сорвался на крик. Но Степан и Викентий, даже если б и захотели выпить то, что принесла им странная служанка, никак сделать этого не могли. Они сидели, оцепенев, и только наблюдали за тем, как глаза девицы наливаются нестерпимым блеском расплавленного золота, тело плывет и корчится, превращаясь в тело огромной змеи, и просачивается сквозь пол. Последнее, что услышали от девицы Степан и Викентий, было:

– Выпейте, если хотите остаться в людском обличье!

Викентий, чувствуя себя загипнотизированным, резко взял в руку тяжелый бокал. Темная жидкость при этом сильно плеснула через край на тыльную сторону ладони, протекла под манжету рубашки и мгновенно впиталась в кожу с легким шипением.

А потом раздался выстрел.

И бокал в руке Викентия разлетелся мелкой стеклянной и кровавой пылью.

Второй выстрел разнес бокал, предназначавшийся Степану. Брызги стекла и кровавого напитка усеяли сервировочный столик.

– Что за дьявол тут стреляет? – заорал перепуганный Степан и только потом догадался обернуться в сторону винтовой лестницы.

Там стояла Надежда с револьвером в руках. Рядом с ней обреталась скромного вида девушка.

– Коффуа,– обратилась к девушке Надежда,– сойди вниз и приберись там.

Девушка молча поклонилась и направилась к оцепеневшим от удивления джентльменам, на ходу доставая откуда-то из-за спины пластиковый совок и щеточку.

– Прошу прощения,– склонилась она перед Степаном и Викентием.– Сейчас здесь все будет убрано.

И действительно, Коффуа со своим заданием справилась в два счета: через минуту уже ничего не напоминало о том, что здесь были безжалостно расстреляны два бокала со змеиной кровью.

– Хорошо, Коффуа,– одобрительно кивнула Надежда, все еще стоя на лестнице.– Теперь ступай и вели Айда-Ведо накрыть стол в туземной гостиной. Я и мои гости будем там через пять минут.

Коффуа опять поклонилась и ушла в неприметную дверь под лестницей.

Пока Надежда разговаривала со служанкой, Викентий только и мог, что поражаться, как опять неуловимо и в то же время столь заметно смогла измениться Надежда. Теперь она была властной, резкой, напряженной. Этакий психологический портрет «Суровой Домовладычицы». С африканскими легендами в башке и с наганом в руке.

А стреляет она, оказывается, первоклассно. Что скромной и порядочной девушке, роль которой она так старательно разыгрывала до сего момента, совершенно несвойственно.

Степан, кажется, думал о том же. Поэтому, когда Надежда, спустившись с лестницы, подошла к ним, мрачно спросил:

– Это у вас так в доме принято – стрельба по бокальчикам? А ежели б вы промахнулись?! И вместо бокальчика прострелили мне пузо?! Я, знаете ли, весьма им дорожу, оно у меня одно, и никто из банка трансплантатов не подарит мне второго на Рождество!

– Степан, что ты несешь! – Викентий тихо зашипел на друга.

– Я никогда не промахиваюсь,– не обращая внимания на тираду Гремлина, без тени позерства и хвастовства, будто просто констатируя факт, заявила Надежда.– Но все равно прошу прощения за то, что напугала вас стрельбой. Я торопилась. Нужно было не дать вам выпить это. На разговоры и объяснения не оставалось времени.

– А сейчас? – спросил Викентий.

– Что?

– Сейчас есть время на объяснения?

– Да.

– В таком случае я был бы весьма признателен вам за подробные комментарии ко всему происшедшему. И кстати, кто такая Царица Аганри?

Надежда слегка побледнела. Потом произнесла чуть дрогнувшим голосом:

– Идемте в гостиную. Там я… постараюсь все объяснить.

Туземная гостиная носила такое название потому, что оформлена была в этаком стиле «вечное сафари». На стенах, выкрашенных в песчано-кирпичный цвет, скалились искусно вырезанные из дерева и камня малосимпатичные маски разных размеров и расцветок. Общим в масках было только одно: они совершенно не выглядели веселыми и добродушными. Между масками головы отлично выделанных чучел львов и леопардов сверкали стеклянными глазами и скалили пластиковые зубы. Три стены были просто оккупированы этими образчиками декоративно-прикладного искусства юга Африки. Четвертую стену в туземной гостиной заменял стеклянный эркер., Там, среди похожих на амфоры здоровенных сосудов с пальмами и древовидными папоротниками, стоял накрытый к обеду стол.

– Прошу, присаживайтесь,– указала Надежда на стулья. При этом жест ее был бы весьма милым жестом хлебосольной домохозяйки, если б не наган с которым будущая супруга африканского гостя пока не расставалась.

Гости сели. Викентий, отметив, что на столе поставлены лишь три прибора, невинным голосом осведомился:

– Ваш… кх-м, жених не желает составить нам компанию?

Надежда нервно передернула плечами. Положила револьвер возле своей салфетки:

– Я не нашла его. И служанки тоже не видели его с того момента, как я поехала за вами, чтобы привезти сюда.

– ??

– Обычно в это время Луи работает в кабинете над курсовым проектом, читает или смотрит обучающие программы,– все более нервничая, говорила Надежда.– Но в кабинете его нет. В спальне и гардеробной – тоже. Ванная, правда, была заперта, и оттуда слышался шум воды, поэтому я решила, что Луи там. Мы ведь можем пообедать и без него, верно? – И Надежда несколько истерически рассмеялась.

– Айда-Ведо! – крикнула она.– Подавайте на стол! Надеюсь,– хозяйка взглянула на своих гостей глазами, сверкающими затаенным безумием,– надеюсь, вам понравится наша семейная кухня.

Степан, видимо, проголодавшись как следует, отдал должное и черепаховому супу, и свежим устрицам, и жаренным на вертеле бекасам в кисло-сладком соусе со спаржей и побегами молодого бамбука, и даже салату из ананасов, папайи, тигровых креветок и кальмаров. Викентию же кусок не лез в горло. Он лишь пил для вида сок манго да ощипывал кисть крупного винограда. Дипломированный маг до сих пор не мог забыть, как в его руке разлетелся бокал со змеиной кровью. К тому же запястье под манжетой, куда пролилась эта самая кровь, странно покалывало. И от покалывания этого какие-то странности происходили со зрением дипломированного мага: он одновременно видел Надежду, занятую трапезой, и Надежду же, только обнаженную и кормящую грудью двух здоровых пестрых змей… А взглянув на Степана, Викентий вообще чуть не брякнулся в обморок: жизнерадостно набивающий рот устрицами Степан на самом деле был бесстыдно оголенным скелетом, и устрицы сыпались на стол сквозь его гнилые челюсти!

– Господин Вересаев,– улыбнулась Надежда,– вам не нравится меню?

Господин Вересаев усилием воли возвратил себя к реальности, где не было змей и скелетов.

– Я приехал с вами не для того, чтобы есть ананасы и черепаховый суп,– мрачно заявил он.

– Разумеется.– Улыбка Надежды стала еще обаятельней.

– В таком случае объясните мне вашу выходку со стрельбой по бокалам. И еще, кто такая Царица Аганри?

С лица Надежды схлынул тщательно подобранный к тону платья румянец.

– Откуда вы знаете о Царице Аганри? – тихо спросила она.– От кого вы слышали это имя?

– От весьма экстравагантной дамы в короне из серебряных змей. Поначалу мы приняли ее за вашу служанку. Именно эта дама подала нам бокалы, которые вы так удачно расстреляли…

– Понятно.– Надежда поджала губы.– Что ж, тогда нет смысла скрывать. Это и была она.

– Кто?

– Царица Аганри.

– Не понимаю.

Надежда аккуратно принялась разделывать персик позолоченным десертным ножичком.

– В культах некоторых затерянных племен Африки, вроде вибути, оото, мошешобо и других, Царица Аганри выступает как мифическое существо; по легендам – дочь согрешившего со змеей оскопленного жреца. Аганри вылупилась из яйца, отложенного змеей, и стала повелительницей всех змей на земле. Практически всех.

– Но почему она сунулась к нам со Степаном? Зачем эти бокалы со змеиной кровью? И зачем вы их разбили?

Надежда закатила глаза:

– Можно ли быть таким тупицей! Царица Аганри никому не приносит добра. И если она предлагает вам выпить – скажите, что вы трезвенник.

– Хорошо,– тяжело произнес Викентий.– Этот момент я не премину запомнить. Однако я еще не исчерпал своих вопросов.

– Спрашивайте! – Тон Надежды почему-то стал игриво-задорным.– Я постараюсь дать вам… все ответы.

Викентий не обратил внимания на многозначительную паузу в словах Надежды и спросил:

– Судя по тому, что вы рассказали, эта Царица Аганри – мифический персонаж?

– Разумеется.

– И вас не удивляет то, что мифический персонаж свободно появляется в вашем доме? Вас не пугает то, что известные вам мифы принимаются оккупировать реальность, как вьетнамцы – московские вещевые рынки?! Почему вы не испугались этой Царицы?

Надежда усмехнулась:

– А почему я должна пугаться? Ведь она всего лишь видение.

– Да, но бокалы, поданные ею, были вполне реальными и материальными!

– Мы с вами исходим из разных концепций реальности и материальности, господин Вересаев,– улыбнулась Надежда.– Меня только удивляет, что такой маг, как вы, не ощущает, сколь тонка и прозрачна грань меж нашим миром и миром…

– Мифов? Чудовищ? Сказок?

– Возможно… Нет, вы не подумайте, господин Вересаев, что я сумасшедшая и окружила себя привидениями! Дело в том, что Луи, помимо своего основного обучения, решил написать книгу об оккультных и паранормальных традициях затерянных африканских племен. Луи сам человек со странностями, а с тех пор, как начала создаваться его книга, в этом доме по вечерам иногда становится жутковато.

– Почему?

– Духи.– Надежда пожала плечами.– Привидения. Я ощущаю их присутствие так же, как и ваше.

– Тогда зачем вам я, маг-ясновидец? – поставил вопрос ребром Викентий.– Раз вы сами, сударыня, обладаете столь развитыми паранормальными способностями?

– Мне странен ваш вопрос– Надежда аккуратно положила в рот ломтик очищенного персика и с видимым наслаждением прожевала.– Я – просто человек. А вы – маг. Вы можете повелевать ими.

– Неужели? – скептически хмыкнул маг.– А вот представьте себе, сударыня, что я не верю в привидения. И в этот… мир духов.

– Я тоже не верю,– счел своим долгом встрять Степан, доевши бекаса.– Я грубый материалист. В целом.

– Вы это серьезно? – изумленно воззрилась на мужчин Надежда.– А во что же вы тогда верите?!

– Без комментариев! – Предупреждающим жестом поднял ладони Викентий, когда испытующий взор Надежды остановился на нем.

– Я верю в то, что Терминатор никогда не вернется! Как бы он не оллбибекал! – бухнул Степан и откусил голову креветке.

– Я серьезно, а вы издеваетесь…– надула губки Надежда.

– Ну, если серьезно,– Викентий взял идеально сложенную накрахмаленную салфетку,– то мне приходится стоять перед выбором: или не верить ничему из того, чему я был недавним свидетелем, или поверить в это безоговорочно.

– Вы говорите загадками,– улыбнулась Надежда.

– Отнюдь.– Викентий принялся измываться над салфеткой, мастеря из нее нечто в стиле оригами.– Помните, Надежда, вы еще удивлялись, откуда я так много о вас знаю? Помните?

– Конечно. Но это ясновидение… Телепатия…

– Я не буду вам противоречить. Скажу только одно: вы уже приходили ко мне. Раньше. Абсолютно реально и материально. Степан свидетель.

– Йес! – поддакнул Гремлин.

– Как это приходила… Не понимаю,– растерянно сжала недоеденный персик Надежда. Тот, как теннисный мячик, выпрыгнул из ее рук и, упав на пол, укатился за какую-то из амфор.

– Я тоже этого не понимаю,– устало вздохнул Викентий.– Но дело обстояло так: вы пришли ко мне для того, чтобы я, используя свои паранормальные способности, нашел вашего мужа (да, в той нашей встрече вы уже были замужем за Луи, который, кажется, так и не загорелся желанием выйти к нашему столу!) и избавил от некой непонятной угрозы. Вы рассказали мне практически всю вашу биографию, упомянули о загадочной смерти вашей бабушки…

– Бабушка умерла?! Нет! – Глаза Надежды округлились, наполнившись страхом.– Нет!!!

– Да, и произошло это, по вашим же словам, на другой день после свадьбы. Далее… Далее вы собственноручно принялись колдовать…

– Я не умею колдовать! Никогда не умела!

– Возможно, я выразился неточно. Вы стали вызывать неких духов, при этом используя меня как медиума, погруженного в транс.

– Нет!

– Когда духи сообщили вам, что ваш муж, оказывается, давно не в России, а в Африке и там его укусила змея, отчего он умер, вы вывели меня из транса и заявили, что это я, я сам, без вашего участия, общался с неким Хозяином Кладбища…

– Нет!!!

– С Матерью Потерянных…

– Нет!

– Вижу, эти имена вас пугают. Значит, они вам знакомы.

– Знакомы, но какое отношение…

– А какое отношение имеет к вам колдун Тонтон Макут?

– Я впервые слышу это имя!

– А кошонгри? О них вы тоже впервые слышите?

Лицо Надежды сделалось просто страшным. Таких лиц, искаженных ужасом, болью и ненавистью, Викентию не доводилось встречать даже во время своей долгой практики в психиатрической лечебнице.

Отскочив от стола, Надежда натолкнулась на амфору с папоротником. Амфора опрокинулась и разлетелась на куски, но девушка не обратила на это никакого внимания.

– Что было? – шептали ее посеревшие губы.– Что было дальше?

– Мы с вами стояли у меня на кухне,– стараясь говорить спокойно и отвлеченно, продолжил просто Викентий.– Степан тогда уже ушел. И… вы попросили меня, чтоб я вас обнял, потому что вам было страшно.

– А потом?!

– Вы превратились в пепел. Черный пепел, рассыпавшийся в моих руках.

За столом повисло долгое молчание.

– Потом я видел вас везде: на рекламных щитах, в витринах магазинов. Вы преследовали меня, словно упрекая за то, что я не уберег вас от страшной смерти. Но я ничего не понимал. Мы со Степаном договорились, что все происшедшее – просто мощная галлюцинация…

– Пролонгированного действия! – счел нужным вмешаться Степан.– А что еще мы могли думать?

– И вот вы появляетесь снова,– подытожил Викентий.– И мы ждем момента, когда наконец сможем лицезреть вашего будущего мужа…

– Я ничего не понимаю,– прошептала Надежда.– Голова кругом идет.

– Позовите Луи,– жестко, удивляясь повелительным интонациям в своем голосе, приказал Викентий.– Пусть он придет. Может быть, он, как специалист по оккультным тайнам Африки, разъяснит нам все насчет кошонгри.

Надежда сникла, как сникли пышные листья ее древовидных папоротников.

– Я постараюсь. Я позову его. Только…

– Что? – Голос Викентия стал еще жестче.

– У меня сильное головокружение. Почему-то. Пожалуйста, пусть ваш товарищ сопровождает меня.– И Надежда умоляюще посмотрела на Степана.

Перманентный бабник, коим Степан был со времен своей первой поллюции, тут же вскочил из-за стола и предложил даме руку:

– Готов сопровождать вас куда угодно! – При этом Гремлин вложил в свою неосторожную реплику все отпущенное ему природой обаяние.

– Спасибо,– ласково сказала Надежда и улыбнулась магу: – Подождите нас здесь. Мы скоро вернемся.

– Хорошо,– кивнул Викентий и опять подумал о том, что лицо Надежды поразительно умеет меняться. Сейчас это было лицо гимназистки из рассказа Бунина «Легкое дыхание»: этакое невинное лукавство и всепобеждающая женственность.– Я подожду.

За Степаном и Надеждой тихо закрылись стеклянные двери.

Чтобы скрасить минуты ожидания, Викентий все-таки решил поесть и принялся за салат. Однако вкус этого экзотического блюда оказался настолько неприятным, что маг, едва прожевав то, что было во рту, поискал глазами, куда бы прожеванное выплюнуть. Тарелка Степана стояла ближе всех приборов и приняла удар на себя.

– Да, экзотикой сыт не будешь,– глубокомысленно протянул Викентий. Ему захотелось выпить. Чего-нибудь легкого, вроде столового вина, но на столе вместо привычных глазу бутылок стояли исключительно стеклянные кувшины с разноцветными подозрительными жидкостями.– Хм. Жалко, что я не настоящий маг. Иначе смог бы определить, какие напитки плещутся в этих сосудах. Он аккуратно понюхал содержимое одного из кувшинов.

Похоже, простая вода. Викентий наполнил свой бокал и выпил. Действительно, вода. Хоть тут без каверз.

Постепенно осмелев (была не была!), Викентий принялся за дегустацию всех имевшихся на столе напитков. В основном это были соки, но в одном из кувшинов обнаружилось неплохое вино, по крепости и вкусу отдаленно напоминающее церковный кагор. Викентий додегустировал кувшин до донышка и вдруг осознал, что сидит он довольно долго, а Степан с Надеждой и предполагаемый африканец Луи все не возвращаются.

Вместо них пришла и воцарилась тишина.

Нехорошая тишина, тишина с дурными манерами и дурными же намерениями. И ее появление Викентий никак не мог приписывать своему легкому опьянению. Тем более когда он осознал, что никто к нему не идет, голова начала трезветь в авральном режиме.

Пока они обедали всей компанией, то и дело раздавались звуки извне, словно напоминающие о том, что за стеклянными дверями эркера идет бодрая жизнь. В саду кричали павлины, высокая магнолия постукивала ветками о стекло, едва налетал ветерок; в самой туземной гостиной, спрятанный среди пальм, журчал очередной фонтан и стрекотали цикады (Надежда еще сказала про них, что это редкостные экзотические цикады, привезенные Луи с родины. Каждое такое насекомое на черном рынке» стоит около пятисот долларов). Викентий тогда не обратил на стрекот пятисотдолларовых цикад никакого внимания, зато сейчас…

Наступила тишина.

И цикады молчали, и фонтан не журчал, и извне не было слышно ни птиц, ни ветра, ни шелеста листьев.

Викентий встал из-за стола, отодвинул стул, и звук, с которым ножки стула чиркнули по шершавому покрытию пола, показался магу единственным звуком во всем доме.

Он подошел к стеклянным дверям гостиной, толкнул их ладонью. Двери послушно разъехались так бесшумно, что им позавидовали бы все крадущиеся на задание агенты спецслужб.

От туземной гостиной ответвлялись два коридора-выхода: один – в холл, другой – в курительную. Викентий обошел обе комнаты, поражаясь повисшей в них тишине и пустоте. Ему становилось страшно здесь, среди роскошной, кричащей о богатстве хозяев и все равно какой-то нежилой обстановки.

– Эй, кто-нибудь! – негромко позвал Викентий, но ответом ему была все та же тишина.

Он подумал было вернуться в гостиную, но стеклянные двери, так легко выпустившие его, напрочь отказывались повиноваться и открываться вновь.

– Заело вас, что ли! – Викентий с досадой пнул двери, понимая, что ничего с ними не случилось. Просто так было задумано.

С самого начала.

Дипломированный маг целенаправленно обошел весь первый этаж, заглянул в туалеты (их было три, причем один – с зеркальными стенами, полом, потолком и унитазом), громадную, хоть играй в боулинг, длинную кухню, больше напоминающую научно-исследовательский центр изобилием никелированных агрегатов непонятного назначения, панелей с кнопками, утопленных в стенах хромированных рычагов и тянущихся по всему полу силовых кабелей, заглянул в полутемное чрево парадного бассейна, архитектурой напоминавшего римские термы, заглянул и отпрянул от двери, скрученный внезапным приступом агорафобии.

Везде царила тишина и пустота. Пустыня, да и только.

У Викентия начало сильно шуметь в голове. Мысли путались, становились бессвязными, неясными и отрывочными.

«Что это со мной?», «Где я?»

– Степан! – закричал Викентий, снова попав в холл.– Степан, Надежда, отзовитесь!