Текст книги "Ведьма носит Reebok"
Автор книги: Надежда Первухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– И спрячьте подальше на чердаке, – от себя добавила я.
– Да, госпожа, – был ответ дворецкого.
– Что ж, – сказала тетя, вытирая губы салфеткой и вставая из-за стола. – Идемте в вашу мастерскую, Сибилла. Вы ведь сами говорили, что там призрак появляется чаще всего.
– А можно, я доем мороженое? – невинным голосом осведомилась я.
– Юля, не жадничай, это испортит твою фигуру, – поучительным тоном сказала тетя. – Оставь мороженое, и идем спасать Сибиллу от призрака.
Вот всегда она так.
Мы гуськом по витой лестнице поднялись на третий этаж, который, как сказала Сибилла, полностью был занят под мастерскую. Все помещение было выдержано в японском стиле: раздвижные двери, татами на полу, подушки вместо стульев и строгие светильники с нарисованными на промасленной бумаге журавлями.
– Стильно, – не преминула похвалить я.
– Спасибо, – улыбнулась Сибилла. – Сейчас я покажу вам «Полет».
– Полет? – удивилась тетя.
– Да, мою новую скульптуру, ради которой я отобрала у вас последнюю коробку гвоздей. Кстати, а у вас дома не завалялась пара-тройка десятков пробок от шампанского?
– К сожалению, нет, – покачала головой тетя.
И тут мы увидели «Полет».
Да, это была впечатляющая техногенная катастрофа, переданная силами гвоздей и пробок от шампанского. Но сделано было мастерски, ничего не скажешь.
– Ну как? – трепетно спросила нас Сибилла.
– Потрясающе, – совершенно искренне ответили мы с тетей. Потом тетя подумала и добавила: – Вот эти гвозди, что справа…
– Это слева, тетя.
– Все равно. Так вот, они создают картину метафизического напряжения, сравнимого разве что с произведениями Пауло Коэльо.
– Ого, – только и сказала я. Пауло Коэльо был одним из любимых тетиных писателей, так что уж если она пошла на такое сравнение…
– Впрочем, Сибилла, мы здесь не за этим. Время близится к полуночи, а мы еще не готовы к встрече с призраком.
– Вам что-то нужно? – заволновалась Сибилла.
– Да, – кивнула тетя. – Кусок мела и свободное от татами пространство размером примерно два на два метра.
Мы с Сибиллой немедленно освободили от татами требуемое пространство. При этом руки наши раз или два соприкоснулись, и по коже у меня побежали мурашки. Все-таки Сибилла была прекрасна, и не надо забывать, что я в нее влюбилась.
Под татами обнаружился простой некрашеный дощатый пол, и тетю это почему-то неимоверно обрадовало.
– Мел, пожалуйста, – попросила она.
Сибилла порылась в коробках со своими принадлежностями для художества и нашла солидный кусок мела. Протянула его тетушке. Та с важным видом его приняла и сказала:
– Вы пока можете понаблюдать.
Ну мы и устранились.
Пока тетя вычерчивала магический круг и украшала его знаками сефиротов, я задавала Сибилле актуальные, прямо-таки животрепещущие вопросы:
– Сибилла, а вы каким шампунем голову моете? У вас такие волосы блестящие, просто удивительно!
– Юлия, я мою голову специальным травяным составом, который купила в лавке, торгующей продукцией «Панацеи-Фарм». Эта лавка находится на улице Святого Сердца. Хотите, как-нибудь вместе ее посетим.
– Ужасно хочу. Но у меня такое напряженное рабочее расписание! Мокрида Прайс держит меня просто в ежовых рукавицах. Сибилла, а у кого вы делали пирсинг?
– В квартале Азеведо феи держат хороший косметический салон. Я там и брови выщипываю. И кстати, все очень недорого.
– Ах, Сибилла, как я вам завидую! У вас масса времени, чтобы следить за собой! А я со своей работой…
– Юлия, да что вы! Вы прекрасно выглядите. Особенно меня восхищают ваши босоножки.
– Правда? А вот я их терпеть не могу. Моя любимая обувь – кроссовки «Рибок». Но положение в фирме обязывает, чтобы я носила на работу чертовы босоножки на высоченном каблуке.
– Вам идет. Не сомневайтесь.
– Сибилла, – сказала я, шалея от собственной наглости, – а давайте как-нибудь поужинаем вместе.
– Отличная идея. Я сообщу вам на магический кристалл, когда буду свободна. Забронируем столик в ресторане «Виваче», там отлично кормят…
– Это будет просто здорово.
– Девушки, я закончила, – сообщила тетя, прервав нашу замечательную беседу.
Мы напряглись.
– И что теперь? – спросила Сибилла.
– Юля, ко мне в круг, ты поможешь при ритуале.
– Я даже не знаю, что делать. Я никогда не связывалась с призраками.
– Ничего, сообразишь по ходу. В круг, я сказала!
Я нехотя покинула Сибиллу и вошла в круг. Едва я переступила меловую черту, как меня ощутимо качнуло.
– Тетя, – сказала я, – а вы всадили в этот круг немало энергии.
– А как еще прикажешь работать? – удивилась тетя. – Вполсилы? Девочка, ведьмы так не поступают Сибилла, а вы сядьте на подушки и расслабьтесь. От вас уже ничего не зависит.
– Хорошо, – просто сказала Сибилла и уселась на плоскую как блин подушку в позе лотоса. – А можно, я буду медитировать?
– Ну, если у вас получится… Предупреждаю, будет довольно шумно.
– Надеюсь, разрушений не будет? – обеспокоилась Сибилла.
– Не гарантирую, – ответила тетя.
Где-то далеко, на башне магистрата, часы начали бить полночь.
– Пора! – воскликнула тетя. – Сибилла, назовите имя вашего мужа!
– Игорь, – тихо сказала Сибилла.
– Игорь? – удивилась тетя. – Он что, русский?
– Нет, он поляк, – сказала Сибилла. – Странно… Он почему-то не появляется.
– Вы ошибаетесь, – усмехнулась тетя. – Я уже чувствую его приближение. Смотрите, знаки сефиротов начинают светиться. Призрак является в наш мир. Игорь, силами Великой Матери заклинаю тебя: явись и будь мирен!
В комнате ощутимо похолодало. Сибилла прервала медитацию и испуганными глазами смотрела на нас с тетей.
А потом все мы увидели Игоря.
Это был довольно симпатичный призрак. Все-таки за полного урода Сибилла, наверное, и не вышла бы замуж. у Игоря было вытянутое, как у лошади, лицо, большие навыкате глаза, сейчас светящиеся красным светом, нос с горбинкой, длинные светлые волосы… Облачен призрак был в прозаическую одежду: широкую клетчатую рубаху и потертые джинсы. При этом он был босиком. Ну, мало ли. Может, у призраков причуды такие.
Игорь обратил свой взор на Сибиллу, протянул к ней руки и вдруг услышал:
– Вонми, призрак, и обернись! Это я, ведьма Амидаль, вызвала тебя.
Призрак отвернулся от трепещущей Сибиллы и уставился своими красными гляделками на тетю. А потом отчаянно расчихался.
– Сильные эктоплазмические характеристики, – снова повторила тетя. – Он даже чихает. Какие остаточные рефлексы!
– Чихаю, да, – противным голосом сказал Игорь. – Нет бы пожелать доброго здоровья! Ох, черт!.. Я заговорил! Ура! Настал тот миг! Я верил, что когда-нибудь обрету способность говорить! Ну, Сибилла, теперь тебе конец – я тебя со свету сживу своими разговорами. И тогда мы оба будем призраками, ха-ха-ха!
Сибилла от этих слов побледнела, как тот самый мел, и из позы лотоса брякнулась в обморок. Но нам некогда было уделять ей внимание. Надо было обуздать распоясавшегося призрака, зачем нас, собственно, и пригласили.
– Призрак, Игорем именуемый, – возвысила голос тетя, – воззрись на меня и отныне признай меня своей повелительницей!
– С какой стати? – сверкнул глазами Игорь. – Вы, конечно, мадам, женщина симпатичная, даже поинтересней моей Сибиллы будете…
– Ах, – и Сибилла автоматически вышла из обморока. – Негодяй!
Игорь продолжал:
– Так вот, дама вы интересная и к тому же ведьма, но с какой стати вы набиваетесь в мои повелительницы? Я призрак со свободой совести, верований и политических взглядов. Каким жил, таким и умер и после смерти остался.
– Я не собираюсь касаться твоих политических взглядов, – металлическим голосом произнесла тетя. – Но взгляни на эти знаки.
Призрак внимательно всмотрелся в знаки сефиротов.
– Какое-то народное творчество, – наконец сказал он. – Ничего не понимаю.
– Это знаки сефиротов! – воскликнула тетушка. – Ты должен страшиться их и повиноваться тому, кто их написал. Во всяком случае, так написано в книге о призраках.
– Не верьте книгам! – расхохотался призрак. – Их пишут несовершенные люди, такие же бездарные, как все эти жалкие имитаторы Рубенса и Моне! Лучше скажите прямо, чего вы от меня хотите?
– Мы хотим, чтобы ты навсегда оставил в покое свою жену Сибиллу Тейт.
– С какой стати?
– Твое постоянное присутствие негативно влияет на ее жизнь.
– Ну и что? Это ее проблемы. Должна была головой думать, когда за меня замуж шла.
– Но она же не знала, что ты не оставишь ее и после своей смерти! Нельзя быть таким эгоистом!
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему нельзя быть эгоистом? Я все отведенное мне время существую как эгоист, и ничего, не жалуюсь. Я уже, знаете ли, привык считать себя центром земли. Это очень позитивно влияет на уровень моего критического мышления. Кстати, послушайте-ка! Если я теперь говорить могу, то, может, могу и писать? Тогда я снова примусь за сочинение критических статей и буду размещать их в Интернете на персональном сайте…
– Игорь, только не это! – взмолилась Сибилла.
– Не волнуйся, дорогая, о твоем творчестве я писать не буду. Я уже давно отказал тебе в наличии хоть какого-нибудь таланта. Ты – вопиющая бездарность.
– Дрянь! – вскричала Сибилла. – И я тратила на тебя свои лучшие годы!
– А теперь я трачу на тебя свою эктоплазму, – сыронизировал Игорь. – Так что мы квиты.
– Игорь, – вмешалась Анна Николаевна, – я заклинаю тебя всеми именами ангелов небесных, дабы ты покинул свою жену и переселился в лимб, где призракам и место.
– В лимб? – переспросил Игорь. – Да там скука бессмертная. Ни одного объекта для критики. Нет, даже и не просите. Я останусь с Сибиллой и буду терзать ее.
– Ты же ее любил! – вырвалось у меня. Тетя посмотрела на меня с недовольством.
– Любил, ну и что? Кто-то из поэтов сказал, что чаще всего мы мучаем именно тех, кого любим. Так что все нормально.
– Я предлагаю сделку, – суровым голосом сказала тетя.
– Сделку?
– Именно.
– Что ж, это интересно, – сверкнул красными глазами Игорь. – И каковы же условия сделки?
– Вы навсегда покидаете Сибиллу и при этом переселяетесь… в какой-нибудь другой дом.
– Я так и знал, что вы мне это предложите! – захлопал в бесплотные ладоши Игорь. – Что ж, я готов пойти на такую сделку, но при условии.
– Каком условии? – спросила тетя.
– Я переселюсь не куда-нибудь, а в ваше жилище, достопочтенная ведьма.
– Что?
– Что?!
– Что???
– А чего же вы хотели, – глумливо улыбнулся Игорь. – Всегда приходится чем-то жертвовать, если делаешь доброе дело.
– Тебе-то откуда знать, призрак! – вскричала я. – Ты сроду добрых дел не делал!
– А я прочел в специальной литературе по этике. – Улыбка Игоря стала еще глумливей.
– Я должна подумать, – сказала тетя и нахмурилась.
– Подумайте, подумайте, – продолжал издеваться Игорь. – Я вам житья не дам. Я каждый ваш шаг критиковать буду! Каждый прыщик на лбу вот этой девчонки!
– Я тебе не девчонка, – огрызнулась я. – А великая ведьма!
– Ой, ой, испугался! Что ты мне сделаешь, великая ведьма? По закону об охране призраков ты не можешь обратить меня в первичную эктоплазму. Так что терпи.
– Я согласна, – мрачно изрекла тетя.
– Анна Николаевна, вы хорошо подумали? – Я испугалась за тетино душевное здоровье. Она у меня была альтруисткой, но не до такой же степени…
– Я все решила. Призрак, именуемый Игорем, я приглашаю тебя пребывать в моем жилище до тех пор…
– Пока мне там не надоест! – воскликнул Игорь.
– Что ж, ты сам это сказал, – чересчур спокойно заявила тетя. – Но даже если тебе и надоест пребывать в моем жилище, ты, покидая его, не вернешься в дом Сибиллы Тейт, а отправишься в лимб, где истинное место подобным тебе.
– Заметано! – сказал призрак.
– Что ж, в таком случае прощайся с Сибиллой, – сказала тетя. – До утра ты должен быть в моем доме, иначе нарушатся причинно-следственные связи сегодняшнего события.
– Совершенно верно. – Призрак снова улыбнулся, а я подумала, что отныне наша спокойная жизнь в коттедже закончилась. Мало мне Мокрицы Прайс на работе, теперь, приходя домой, я буду обнаруживать в шкафу или комоде этого бойкого призрака с огнем в очах и дырками на коленках джинсов. Святая Вальпурга, покровительница всех ведьм, ниспошли мне терпения! И заодно смирения, но в приемлемой дозе. А то все пешком по мне ходить будут.
Сибилла встала.
– Ну, прощай, Игорь, – сказала она с облегчением.
– Прощай, Сибиллочка, – оптимистично квакнул Игорь. Конечно, чего ему, переходит на другое место жительства, вот и все.
– Поспешим, – строго сказала тетя. – Сибилла, откройте в мастерской окно.
Сибилла бросилась открывать окно, между делом говоря:
– Я никогда, никогда не забуду вашей доброты, госпожа Гюллинг. Юля, надеюсь, мы еще увидемся… Мне так повезло, что я вас встретила.
– Да уж, – сказала я. – Это точно.
В распахнутое окно врывался свежий ночной воздух. Тетя шагнула из круга и, взлетев, ступила на широкий подоконник. В этот момент она была просто прекрасна. Я залюбовалась ею. Вот что значит настоящая ведьма!
– Юля, – негромко позвала меня Анна Николаевна. Я тоже шагнула из круга прямо в воздух и, бросив прощальный взгляд на Сибиллу Тейт, опустилась на подоконник.
– Игорь, – спокойным, но суровым тоном пригласила бесшабашного призрака тетя, – встаньте между нами. Мы возьмем вас за руки.
– О, как это романтично! – захихикал призрак. – Две условно симпатичные ведьмы под белы рученьки препроводят меня в новое жилище! Мило! Мило!
Ох и огребешь ты у меня, призрак, за «условно симпатичных». Ох, огребешь. Спать не буду, перерою все книги о призраках, а найду способ, как тебя сделать шелковым!
– Спасибо вам! – на прощанье крикнула Сибилла, и тут мы, взяв призрака за вялые ладони, шагнули в воздух ночи.
Как известно, призраки – это эктоплазма: малопонятная субстанция, остающаяся от человека, упорно цепляющегося за жизнь после смерти. Эктоплазму никто не ощущает, кроме медиумов и ведьм. Сейчас она ощущалась мной как холодная потная ладонь довольно противного призрака (не знаю, что ощущала Анна Николаевна, но не думаю, что что-нибудь приятное).
Втроем мы летели над засыпающим городом. Время после полуночи вовсе не означает, что Оро погружается в глубокий сон. На работу выходят многие вампиры и опять же призраки. На «Панацее-Фарм» начинается третья, замогильная смена, означающая, что к работе приступают умертвия. Именно им приходится делать самые опасные, связанные с сильнодействующими ядами лекарства. Кое-где светились тусклые огоньки свечей ведьм, собравшихся на шабаш… Словом, жизнь кипела, и не было до нас никому никакого дела.
Мы без приключений добрались до дома. Тетя протащила Игоря через защитное поле и произнесла официальную формулу, разрешающую этому призраку-греховоднику пребывать в нашем уютном (доселе) жилище.
Втроем мы добрели до кухни. Тетя попросила чаю с капелькой бренди для поправки здоровья. Я принялась готовить чай, а призрак вошел в стену, мотивируя это тем, что должен детально ознакомиться с жилищем. Надеюсь, он не станет греметь кастрюлями и не перепачкает кетчупом мои выходные платья…
Поставив перед тетей чашку чая, я уселась напротив, подперла ладонями щеки и воззрилась на свою наставницу долгим взглядом.
Тетя с видимым наслаждением отпила чаю, посмаковала его, а потом спросила:
– В чем дело?
– В вашей благотворительности, тетя. Вы не думаете, что она принесет вам много проблем?
– Ты про Сибиллу и призрака?
– Именно.
– Все будет хорошо, поверь мне.
– Тетя, я верю. Я бы и сама на вашем месте поступила бы точно так же. Кстати, вы не думали над тем, как этого призрака обуздать?
– Я все слышу! – донесся голос Игоря.
– Я над многим думала, Юля, – утомленно сказала Анна Николаевна. – И волнует меня сейчас не призрак…
– Я опять-таки все слышу! – квакнул Игорь где-то в промежутке между этажами. Но мы не обратили на него внимания.
– Что вас волнует, тетя? – спросила я и втихую налила себе полрюмки бренди.
Тетя отобрала у меня бренди и выпила сама. Погрозила пальцем. Понимаю, понимаю: алкоголь мой враг. А кто друг? Амитриптилин?[2]2
Амитриптилин – популярный в России антидепрессант.
[Закрыть] Но задуматься как следует над этим вопросом мне не дали. Тетя заговорила приглушенно и задумчиво:
– Как-то странно все получилось. Мы пошли в магазин господина ла Барки за гвоздями.
– И приобрели эти гвозди, – поддакнула я.
– Но нашей целью были не гвозди, а информация. Мы надеялись, что господин ла Барка вспомнит свою покупательницу – высокую, стройную брюнетку.
– И тут появилась Сибилла Тейт.
– И лишила нас гвоздей. А также – на некоторое время – мобильности и здравомыслия. Признайся, Юля, ты ведь в нее влюбилась.
– Да вы что, тетя?! Да чтобы я – в женщину… Ну допустим. И что такого? Это платоническая любовь, между прочим, и горе тому, кто подумает дурное!
– Я не про то. Я говорю о том, что Сибилла практически захватила нас, глупых и доверчивых, в плен. А если она и есть убийца?
– Какой убийца?
– Юля, у тебя в голове от жары перемкнуло. Проясни мозги. Мы что расследовать взялись? Убийство феи в корпорации «Медиум».
– Ой, и верно, – вспомнила я. Тут же перед моим мысленным взором встала отрубленная, да еще и проколотая гвоздем рука феи. – Но мы не продвинулись ни на шаг. Я не думаю, что Сибилла убийца.
– А почему?
– Она не работает в корпорации «Медиум».
– А откуда ты знаешь, что не работает?
– Она не сказала… И потом, я ее там не видела нигде.
– А много ты вообще видела в корпорации? Ты только и делаешь, что носишься по поручениям Мокриды Прайс, сама говорила. Ты даже не была в храме Великой Матери.
– Некогда мне.
– Вот-вот. А насчет того, что ты не видела Сибиллу… Так убийца и не станет себя афишировать.
– Нет, тетя, Сибилла не может быть убийцей фей. Ну не может, и все. Она какая-то слишком светлая, что ли. У нее такая аура.
– А ты тоже заметила! Да, аура у нее чистая, как у пятилетнего ребенка. Ни пятнышка. Но ауру всегда можно почистить.
– Сибилла не стала бы. У нее мышление другое, позитивное. Она вся в искусстве, в творчестве…
– Однако это не помешало ей распознать в нас ведьм и буквально захватить в плен.
– Она хотела решить свою проблему.
– И решила. За наш счет.
– Ну, уж это мы сами виноваты.
– Я все слышал! – Призрак выпал из потолка и уселся на буфете. Половина плеча у него при этом ушла в потолок. – Вы пытаетесь обвинить мою Сибиллочку в каком-то убийстве. Это не есть хорошо. Вы злые ведьмы. И коварные притом. Хочу я покидать ваше жилище!
– Что это ты с акцентом заговорил? – с улыбкой поинтересовалась Анна Николаевна.
– Наверное, на него дом так воздействует, – определила я.
– Игорь, успокойся, – сказала тетя. – Никто твою Сибиллу ни в чем не обвиняет.
– Точно есть сие? – подозрительно спросил призрак.
– Точно, – успокоила его тетя.
– Тогда идите смотреть-видеть, что обрел я в комнате под косым потолком!
– Это моя спальня!
– Идите смотреть, чтобы не говорить: «Это сделал злой Игорь»!
Мы немедленно поднялись в тетину спальню. Здесь все было без изменений…
Кроме одного.
На полу сидела полуживая фея, у которой была отрублена кисть.
ГЛАВА 7
– Ночь, похоже, все еще молода, – напряженным голосом сказала тетя, внимательно разглядывая сжавшийся на полу комок в каких-то легкомысленных тряпках. – Была бы она еще и нежна…
– Многого хотите, тетя, – ответствовала я. – Нежные ночи для нас закончились еще в докритическом возрасте.
– Это ты о чем?
– Потом поймете. Сейчас надо выяснить, каким образом в нашем жилище оказалось это несчастное существо. Сидите, сидите, не надо вставать!
Но фея и не вставала. Из положения сидя она простерлась перед нашими с тетей ногами и прерывающимся, сбивающимся на шепот голосом заговорила:
– Май умоляет вас о помощи! Май просит у вас защиты! Май стенает: не прогоняйте!
– Кто это – Май? – удивилась тетя.
– Я – Май, – обрубком руки указала себе на грудь несчастная феечка. Для этого ей пришлось чуть приподняться, и на какой-то миг мне удалось разглядеть ее лицо, скрытое за копной спутанных, свалявшихся волос. Это лицо, когда-то хорошенькое, сейчас было обезображено ужасом. – Спасите Май. Вы можете. Вы всесильны.
– Интересно, откуда у нее представления о нашей всесильности? – задумчиво произнесла Анна Николаевна.
– Сейчас важно не это. – Я склонилась над Май, взяла ее за плечи, приподняла. У меня было такое впечатление, что я взяла в руки брошенного побитого котенка. Да почти так оно и было! Феи – переходная ступень от животных к бесплотным духам, порождения стихий. – Май, как ты попала в наш дом?
– Именно. Хороший вопрос, Юля, – кивнула Анна Николаевна. – Учитывая защиту, которую я поставила…
– Меня привели сестры, – сказала фея.
– Сестры – это другие феи? – на всякий случай уточнила я.
– Да, – сказала несчастная и повторила: – Спасите Май. Спасите всех сестер!
– Так, о спасении всех сестер поговорим позже, – разрешила ситуацию тетя. – Сейчас, похоже, надо заняться спасением Май.
Феечка обвисла у меня в руках. Те, кто думает, что феи пахнут духами «Ив Роше», мягко сказать, заблуждаются. Некоторые феи пахнут помойными отбросами и грязны, как те самые отбросы.
– Она без сознания, – сказала я тете. – Такое впечатление, что ее держали в мусорной куче. Скажите, а фей моют?
– Моют, конечно. Феи – почти те же люди, и у них почти все как у людей.
– Тогда давайте приведем ее в сознание и искупаем. Запах жуткий.
– Это не я! – раздался голос Игоря. Ох, а про него мы и забыли.
– Верим, что не ты, Игорь, – сказала я терпеливо. – Не мешал бы ты нам в ближайшие сто двадцать часов, а?
– Как угодно, – обиделся призрак. – Если понадоблюсь, я буду на чердаке.
– Ага, давай.
Тетя меж тем сходила в свою тайную лабораторию и принесла оттуда склянку с желтой, на вид густой, как ликер, жидкостью.
– Что это, тетя? – поинтересовалась я.
– Состав из трав и масел: оливкового, базиликового… Там много всего. Все трижды заговоренное, дистиллированное, как положено. Помогает от голодных обмороков, придает силы. Сама пила, когда сидела на диете.
– Вы сидели на диете? – Я недоверчиво окинула взглядом стройную и подтянутую фигуру моей тетушки.
– Было дело, но сейчас не об этом.
Тетушка поднесла склянку к губам феи, приоткрыла ей рот и влила туда несколько капель своей волшебной жидкости. Капли подействовали как надо – щеки феи зарозовели, глаза открылись, она часто задышала.
– Еще глоточек, – умоляюще прошептала она.
– Конечно, – кивнула тетя.
Фея надолго присосалась к склянке. «Глоточком» тут и не пахло.
– Ей передозировка не грозит? – на всякий случай спросила я.
– Ничего страшного, эту жидкость можно употреблять в любых количествах. Это тебе не виски и не шампанское. Пускай наша феечка взбодрится. Нам бы, кстати, тоже не мешало. Чувствую, спать нам сегодня не придется.
– Да, тетя, вот это вы верно подметили.
Фея осушила почти треть склянки и заметно взбодрилась.
– Как хорошо! – сказала она.
– А теперь – в ванную, – приказным тоном потребовала я. – Иначе никаких разговоров о помощи!
– Май пойдет в ванную, – с робкой улыбкой сказала фея. – Май давно не мылась. Май стыдно.
– Ну вот, чтоб не было стыдно, и пойдем купаться Тетя, а вы подберите ей какую-нибудь одежку из моего гардероба. Похоже, мы с Май одного размера.
Пока я набирала в ванну воду и разводила пену с ароматом персика, Май сбросила с себя все лохмотья до единой ниточки. Похоже, она совершенно меня не стеснялась. Интересно, а феи вообще стеснительны? Какие у них чувства, у фей? Какие настроения, радости, печали? Я ведь ничего о них не знаю.
Кроме того, что кому-то нравится их убивать.
– Полезай в ванну, а я буду тебя отмывать, – сказала я, глядя на голое, замызганное и щуплое тельце.
– Да, госпожа. – Фея мышкой проскользнула в заполненную теплой ароматной пеной ванну.
В ванне она казалась еще меньше – девочкой лет восьми. Я взяла мягкую поролоновую губку в виде розового кролика, густо намылила ее и принялась аккуратно тереть фее спину и плечи. Феечка довольно мурлыкала, нет, честно, мурлыкала прямо как кошка! Я никогда не знала, что феи мурлычут! Велики дела твои, святая Вальпурга!
Потирая фее спину, я заметила два странных симметричных бугорка, находящихся чуть повыше лопаток. Бугорки были затянуты розовой свежей кожей.
– Что это? – спросила я у феи, аккуратно касаясь пальцем бугорка.
– Крылья. Были. В Голубой "стране были, а здесь отвалились. У всех фей так.
– Странно…
– Просто там, где люди, у фей отваливаются крылья. Негде и незачем летать. А можно мне шампунь?
Я дала Май шампунь, и она принялась ожесточенно мыть свои длинные спутанные волосы. Когда она их вымыла, из грязно-серых они оказались платиново-золотистыми. Где же все-таки скрывалась эта фея, раз ухитрилась так вываляться в грязи?
Наконец с мытьем было покончено. Я закутала фею в пестрый махровый халат, волосы она сама высушила ладонью – значит, и феям подвластно мелкое колдовство. Впрочем, как бы иначе они выжили?
– Ну вот, – сказала я ей. – Теперь ты похожа на человека.
– Май не человек, – немедленно пояснила она. – Май – фея.
– Ну, значит, похожа на фею. А теперь идем, нас моя тетя ждет не дождется, хочет выяснить, зачем мы понадобились народу фей.
Анна Николаевна ждала нас в своей тайной лаборатории, держа в руке печально известную коробку с отрубленной кистью. Едва мы вошли и фея Май увидела кисть, как из ее нечеловечески больших сине-хрустальных глаз полились слезы.
– Это твоя рука? – дрогнувшим голосом спросила фею тетя.
– Да, да! – часто закивала головой Май.
– Садись вот в это кресло, фея. Садись, не бойся. Я попробую пришить тебе руку.
– Тетя, это дело хирурга, а не колдуньи!
– А ты не встревай, я сама знаю, у кого какое дело. Лучше усади Май и подай мне вон из того шкафа коробку черного цвета.
– Здесь все коробки черного цвета…
– А ты подай ту, у которой на крышке наклеена фотография Арнольда Шварценеггера.
– А, понятно! Достаю… Тетя, на фотографии написано «Госпоже Гюллинг, с любовью, Арни»! Арни?! Какое отношение вы имеете к этому глобальному человеку?!
– Было дело, пересекались как-то, – туманно ответила тетя. – Давай коробку, не тяни.
Я отдала тете коробку. Она щелчком пальцев поманила к себе небольшой столик, вроде тех, какими пользуются фокусники, поставила на него коробку и открыла ее. Я немедленно сунула нос. Фу, проза жизни! В коробке оказались три катушки ниток и несколько ярко блестевших иголок, воткнутых в меховое брюхо какой-то непонятной зверушки.
– Зря ты изображаешь мировое презрение, – сказала тетя. – К твоему сведению, эти нитки спряла сама Великая Безымянная Ведьма. Нет на свете ничего прочнее и тоньше этих ниток.
– А-а… А иголки?
– Такими иглами шьют только ведьмы. Потому что они не из металла, а из солнечных лучей. Их и брать надо со специальным заклятием, а то сожжешь руку.
– Да будет вам!
– Юля, тебе придется мне поверить. Потому что тебе еще придется мне помогать.
– То есть как?
– Ты будешь держать кисть, пока я буду пришивать ее к запястью.
– Ай, я боюсь! Это же ужас!
– Ужас – это когда приличная, подающая большие надежды ведьма боится совершить обычное колдовство!
– Ничего себе обычное! Это не носок заштопать.
– Если ты предпочитаешь штопать носки, тогда уходи из ведьмовства. Успокой Май. Она нервничает.
– Май, успокойся, милая, – дрожащим голосом сказала я фее. – Сейчас мы с тетей сделаем тебе небольшую операцию. Больно не будет. Ведь не будет больно, Анна Николаевна?
– Не будет. Будет немного щекотно. Не бойся, Май. Если хочешь, можешь не смотреть сюда. Смотри в сторону и напевай какую-нибудь песенку.
Май повиновалась. Видимо, склонность к повиновению и терпению у фей в генетической памяти. Какие же несчастные они существа!
Май мурлыкала тихим измученным голоском какую-то песенку на старофейском языке, а тетя и я взялись за работу..
Оказалось, при должном колдовском подспорье (заклинания там и прочие ведьмовские штучки) ведьме можно поработать и хирургом. Примерно через полчаса отрубленная кисть была пришита к запястью, и шов сросся, будто его и не было. Затем тетя прочитала молитвы Великой Богине и святой Вальпурге, с тем чтобы они даровали умершему жизнь, и кисть ожила.
– Вот и все колдовство, – сказала тетя. И ватным тампоном вытерла свой взмокший лоб.
Май повернулась и посмотрела на свою возрожденную руку. Осторожно согнула кисть. Потом, ни слова не говоря, встала с кресла и опустилась на колени перед Анной Николаевной.
– Встань, встань, девочка, – строго сказала Анна Николаевна. – Я сделала для тебя то, что должна была сделать. Разве не за этим ты пришла ко мне?
Май поднялась с колен и покачала головой:
– Май благодарит, Май сердечно признательна, но Май пришла не за этим.
– А за чем же? – удивилась тетя.
И Май рассказала вот что.
На окраине Оро есть рабочий поселок, в котором живут только феи. Об этом поселке не знает ни профсоюз фей, ни полиция, ни тем более руководители корпораций, которые пачками принимают фей на работу, не спрашивая у них никаких документов. Да и какие могут быть документы у феи? И так понятно, что она эмигрировала со своей исторической родины, Голубой страны, в поисках лучшей доли. На границе между фейным и человеческим мирами феи теряют крылья, но обретают возможность пахать как проклятые по восемь – двенадцать часов в день, производя всевозможную колдовскую продукцию.
Поначалу феи не роптали. Их устраивало то, как с ними обходятся. В поселке есть какое-никакое жилье (в Голубой стране и того не сыщешь), налажена доставка нектара и прочих продуктов питания. Те из фей, кто разбирается в целительстве, становятся врачами для своих сестер. Те, кто хочет плодиться, плодятся, насколько я поняла, методом партеногенеза. У фей нет мужчин, да и женщинами их можно назвать с большой натяжкой. Больше всего они напоминают рабочих пчел в улье – прав никаких, обязанностей тьма. Да и вообще социальная система в этом поселке фей очень похожа на систему, по которой устраивается рой в улье. Есть одна королева или матка, которую начинают готовить к королевской миссии с детства, есть феи-работницы, есть феи-воспитательницы и фрейлины королевы, есть феи-охранницы. Кого нет, так это трутней; феи, как я уже сказала, в вопросе размножения целиком и полностью полагаются только на себя. Так вот, подобная жизнь ни у кого из фей не вызывала ропота. Множество из них работали на самых тяжелых производствах Оро, заработок же все феи складывали в одно общее казнохранилище, которое охранялось не меньше, чем королева фей (не путайте ее с шекспировской королевой Маб, ничего общего).
– Так в чем же дело? – спросила я Май, которая рассказывала все вышеприведенное довольно бессвязным образом. – Что вас беспокоит?
– У нас появился враг, – сказала Май.
– Ну, в жизни у всех когда-нибудь появляются враги, – философски заметила я.
– Этот враг особенный. – Май перешла на шепот. – Он в одном теле носит две души, и эти души стремятся погубить всех фей. Всех! Мы не знаем, в чем перед ним виноваты, но гнев его страшен, и остановить его невозможно.
