Текст книги "Император из Мшистого болота"

Автор книги: Надежда Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Надежда Максимова
Император из Мшистого болота

Часть I. Императрица

Главные действующие лица:

Регнор V – император. Домашнее прозвище Регни (так его называет молодая жена). Прежнее имя, которое было до восшествия на престол – Волк.

Эльдефелина (Элина) – императрица и королева сигфруанская, юная супруга Регнора V.

Князь Дэдмор – канцлер империи. 45 лет. Интриган. Умный и опасный человек.

Барон Осард – глава Тайной канцелярии. Молодой и амбициозный.

Князь Леккур – пожилой главнокомандующий вооруженными силами империи. Был очень предан прежнему императору. Нынешнего просто терпит.

Барон Ворчнун (Хитрый лис) – глава дипломатического ведомства. Очень старый, очень осторожный. Любит путать следы.

Маэстро Фродгейресонт – великий художник.

Глава 1. Малышка показывает характер

Бриллианты были великолепны. Но Элина смотрела не на сверкающие драгоценности, разложенные перед ней на черном бархате, а на человека, который принес столь драгоценный подарок. Князь Дэдмор. Канцлер, интриган, дипломат, изощренный политик… Самый опасный человек в империи.

Как шепнула ей на ухо фрейлина, помогавшая сегодня одеваться к завтраку: «Только за последние пять лет он отравил двух императриц, ваших предшественниц».

Да-а… Можно было верить или не верить этому вкрадчивому шепоту, но пренебрегать предостережением не стоило в любом случае.

Князь же, склонившийся в низком (но не чрезмерно) поклоне и сохраняющий на лице почтительнейшее выражение, тем временем решал в уме практически неразрешимую задачу. Женитьба императора, свершившаяся молниеносно и по страстной любви, резко поменяла политический расклад в стране. Вообще говоря, малютка, в которую так внезапно влюбился монарх, вела себя скромно и в большую политику не лезла. Но с другой стороны, пока не было ни единой просьбы, в которой властитель отказал бы ей. А это внушало придворным мысли самые тревожные. То есть да, пока новобрачная молчит, опустив глазки, и всем видом выражает благопристойность. Но что будет, если она вдруг решит высказаться?

К императору-то приладились. Известно, какие аргументы для него являются убедительными. Понятно, в каком настроении к нему лучше не подходить. В общем, все было внятно и предсказуемо. Но теперь появилась эта молчунья, и стало совершенно неясно в какой момент и в какой форме проявится ее абсолютная, женская власть.

Самое скверное заключалось в том, что 18-летнюю затворницу сначала просто не приняли во внимание. Император отличался… как бы это помягче сказать… особой влюбчивостью. То есть дам он э-э-э… любил, но редко кто из них задерживался в царской опочивальне дольше трех суток. Собственно, и трое-то суток проходили по разряду рекорда особо длительной и устойчивой связи, ибо монарх предпочитал стремительные и одноразовые победы.

А тут вдруг раз! Как гром с неба! Увидел, влюбился, женился… С большой выгодой для государства, кстати. Новобрачная оказалась наследницей Сигфруанского королевства и в результате скоропостижного брака территория монархии практически удвоилась.

Разумеется, столь серьезное расширение влияния и количества подданных потребовало неотложных политических мер. Все силы Высшего совета при императоре были брошены на установление твердой власти, введение общегосударственных законов, отлаживание системы таможенных пошлин, сбора налогов и прочих важных дел. Месяца через полтора ударной работы, когда все более-менее устаканилось и удалось, наконец, перевести дух, высшая знать империи перевела взгляды на юную супругу правителя и с удивлением обнаружила, что та никуда не исчезла.

То есть ее не оттеснили на женскую (дальнюю) половину дворца. Император по-прежнему проводил с ней все свободное время, смотрел влюбленными глазами и (самое удивительное!) вообще перестал задирать юбки всем подряд дамам, попадавшим в поле его зрения.

Это было неожиданно. И с этим требовалось что-то делать.

Первая мысль, которая пришла в голову абсолютно всем, – подвести к новобрачной своего человека. Чтобы она, если и надумала бы нашептать что-то императору на ухо, то делала бы это не хаотично и непредсказуемо, а с пользой для государства. Или для той политической группировки, которой повезло бы втереться к ней в доверие.

Разгорелись нешуточные страсти. Назначение фрейлин, в обязанности которых входило помогать императрице одеваться, носить за ней шлейф, пододвигать стул, подавать блюда во время обеда, стало делом государственной важности! Все стремились протолкнуть свою кандидатуру, и Дэдмор, который в этой схватке никак не мог проиграть, вынужден был провести несколько бессонных ночей.

Что не прибавило ему любви к юной властительнице.

В самом деле, и без того дел по горло, а тут еще девчонке угождай! Да так, чтобы обойти всех остальных-прочих и при этом не выказать явного интереса.

К счастью, или наоборот, к несчастью, новобрачная оказалась совершенно равнодушна к фрейлинам. При любой возможности, она отсылала их и, сидя в одиночестве, вышивала на пяльцах различные узоры, ничуть не скучая при этом.

Идиллическая картина императрицы-затворницы устроила бы всех. Но увы, у ее царственного супруга появилась привычка присаживаться рядом на скамеечку и подавать даме сердца мотки цветных ниток. А это уже, можете поверить опытному царедворцу, чревато. Тут черт знает до чего может дойти!

– Я очень признательна, князь, – произнесла между тем коронованная особа, – что вы навестили меня в моем уединении. Ваше желание доставить мне радость достойно всяческих похвал. Но увы, принять ваш подарок я не могу.

– Вам не понравились эти украшения?

– Они великолепны! – Императрица скромно опустила взгляд и потеребила в пальцах кружевной платочек. – Но принимать подарки… уверена, вы меня понимаете… я могу только от супруга.

«Б….!»

В лице Дэдмора не дрогнул ни один мускул. Но в душе он выругался самым черным словом, которое знал.

Нет, каково! Давно его не выставляли таким идиотом. Еще не дай Бог, мужу скажет, что канцлер приходил и пытался ухаживать. Император шуток не понимает. Особенно такого рода. Голову оторвет раньше, чем успеешь охнуть.

– Но вы можете оказать мне услугу, за которую я буду весьма признательна, – мягко продолжила повелительница.

– Я весь внимание, – приободрился Дэдмор.

– В южной галерее я видела ряд картин, принадлежащих кисти маэстро Фродгейресонта.

– Э-э… да! – припомнил князь. – Там была его мастерская.

– Это так романтично… А не подскажете ли, где сейчас можно найти знаменитого живописца? Насколько я знаю, из страны он не уезжал, не так ли?

– Да, действительно, – признал канцлер, лихорадочно припоминая все, что ему было известно о заезжем художнике. – Но из дворца ему пришлось съехать. Дело в том, что нынешний император… Кхм… В общем, у них не сложились отношения.

– Как странно, – императрица отошла к окну. – Такой выдающийся мастер… Мне хотелось бы с ним побеседовать.

– Это можно устроить, разумеется, – доверительно произнес Дэдмор. – Но не знаю, одобрит ли это ваш супруг. По-моему, у него какое-то предубеждение против…

– Ах, перестаньте, – легко отмахнулась правительница. – Мы ему ничего не скажем.

«Ого!» – подумал канцлер. – «Малышка решила сыграть свою партию? Неудачный выбор для начала».

Дэдмор не застал начало истории противостояния Регнора V и живописца, ибо произошла она еще до его появления во дворце. Но он прекрасно знал, что любое упоминание живописи и особенно имени Фродгейресонта приводило императора в отвратительное настроение. Он раздражался и начинал шипеть и плеваться, как раскаленная сковородка, на которую брызнули водой.

В общем, мастер кисти, который дураком отнюдь не был, благоразумно держался от дворца на максимальном расстоянии и старался никогда, даже случайно, не попадаться нынешнему правителю на глаза.

– Найти нужного вам человека несложно, – почтительно произнес князь, лихорадочно просчитывая варианты. Какая-то комбинация здесь намечалась, и этим нужно было воспользоваться. – Мастер Фродгейресонт сейчас живет при театре. Заказов из дворца нет, так что он создает театральные костюмы и декорации.

– Какая прелесть! – восхищенно выдохнула императрица. – У вас есть театр!

Глава 2. На подмостках сцены

Регнор V относился к театру как любой нормальный мужчина. То есть терпеть не мог категорически!

Гораздо более нужными учреждениями он считал фехтовальный зал, тир и манеж для конной выездки. Но когда любимая супруга попросила, он, разумеется, пошел и в театр. Послушный, как бычок на веревочке.

Столичная труппа, заранее предупрежденная о монаршем визите, готовилась к появлению императорской семьи изо всех сил. Щелястый сарай, в котором давались представления, вычистили до блеска. Дыры в стенах прикрыли драпировками. Заняв деньги у ростовщика, пошили новые сценические костюмы. А для высочайшей публики режиссер лично украл где-то небольшой бархатный диванчик.

Поскольку визит был официальный, император явился с охраной. Двадцать пять гвардейцев с каменными физиономиями рассредоточились по залу и до слез напугали балетную приму, которая неосторожно наткнулась на них за кулисами.

Но вот монаршая семья заняла место на диванчике, все стихло, занавес дернулся, распадаясь на две половины и, скрипя, пополз в стороны. А на освещенную рампой сцену вышел актер в полосатом костюме.

Императрица, радостно блестя глазами, смотрела на него, ожидая волшебства. Император, в предчувствии длинного скучного вечера, обнял супругу и поплотнее привалился к ее плечу.

– Есть люди честные, а низкими слывут, – громко, словно перед полным залом, произнес декламатор, глядя куда-то под потолок. – Не лучше ль быть, чем слыть? Ведь чистых наслаждений и вовсе не найдешь, коль их отдать под суд не совести своей, а посторонних мнений.

Тут ударили невидимые барабаны, забренчали лютни и из-за кулис акробатическими прыжками выкатились двое мужчин в гимнастических трико. Их лица были намертво забелены, а поверх побелки красовались нарисованные фиолетовой краской брови и губы.

Мужчины приняли неестественные позы, потом левый, без предупреждения сделал сальто назад. А правый подпрыгнул и, изогнувшись, встал на мостик.

– Толпа причудлива, – продолжил декламатор, надрывая голос, – но для моих причуд

Не умягчить своих сердитых убеждений.

Не стану же и я, – как я ни слаб, ни худ, –

Слабейших, худших чтить, боясь их осуждений.

Тут левый акробат подпрыгнул так, чтобы правый подхватил его на руки, и в верхней точке изобразил руками трагическую фигуру.

Во мне есть то, что есть. Свет судит вкривь и вкось.

Да, он способен быть лазутчиком, шпионом,

Но не судьей. Он, мне, лишь только б довелось,

Свой приписав порок, сразит меня законом.

Эльдефелина почувствовала, как император расслабился и, уткнувшись физиономией ей в шею, сонно засопел. Вопли декламатора и грохот прыжков ничуть ему не мешали. Все-таки человеку и повоевать довелось – что ему какие-то бледнолицые акробаты?

Между тем, на сцену выбежали актрисы. Они тоже были в облегающих трико, только поверх них нацепили яркие, топорщащиеся во все стороны полупрозрачные юбочки.

Гвардейцы, что находились в зале, начали смотреть на сцену внимательнее.

– Чтоб быть судьей грехов, – надрывался декламатор, стараясь голосом перекрыть грохот прыжков по дощатому полу, – пусть он в закон бы ввел: «Всяк грешен; смертный – царь, а грех – его престол».

В целом, представление получилось не длинным, чуть более часа. Регнор даже не успел выспаться. Бурные аплодисменты императрицы разбудили его, и он встал, весьма недовольный.

Актеры, строившиеся на поклон, застыли в некотором смятении. Представление давали расчетом, что монаршей семье понравится и, как итог, будет высочайшее покровительство и даже, чем черт не шутит, может и денег дадут…

Но вот спектакль закончен, а монарх стоит набычившись и смотрит на труппу, как повар на незарезанного поросенка.

– Так, – сказал император, и все затаили дыхание. – Вот эту мудотень…

Тут императрица дернула супруга за рукав, и он поправился:

– Вот это высокое искусство будете показывать во дворцах.

Он переждал поклоны и благодарственные восклицания и дополнил:

– Нормальному человеку такую хрень не понять, так что аристократы будут довольны. Типа попали в разряд избранных. А для простого народа… Так, кто тут у вас сочиняет вздор, под который все прыгают?

Император обвел взглядом артистов, которые сразу как-то съежились и сбились в тесную кучку.

– Ну?

С задних рядов вытолкнули бледного молодого человека.

– Как зовут?

– Копьеносец, сир.

– Я нормальное имя спрашиваю, – свел брови Регнор.

– Микеланджело, – еле слышно пролепетал стихотворец, едва не теряя сознание от ужаса.

Монарх сморщился.

– Все у вас не как у людей.

Молодая супруга подтолкнула его под локоть.

– Ладно, – смилостивился самодержец. – Завтра придешь во дворец… охране скажешь: я велел. Набросаю тебе несколько сюжетов для представлений. Вопросы есть?

– Ваше величество! – благодарный поэт рухнул на колени с явным намерением облобызать высочайшую руку. Но Регнор увернулся.

– И сарай этот мне не нравится, – продолжил он. – Завтра пришлю людей, чтобы привели здесь все в порядок. Скамейки для людей пусть поставят. И сцену укрепят, пока вы своими прыжками ее не проломили.

– Да здравствует император! – вскричал воодушевленный режиссер.

– Да здравствует император! – восторженно подхватила труппа.

Регнор оглянулся на раскрасневшуюся от удовольствия супругу и улыбнулся. Доставил радость любимому человеку, что может быть лучше?

– Пойдем, дорогая, – он взял ее под локоть.

Но едва монаршая чета двинулась к выходу, из-за левой кулисы выскочила какая-то женщина и кинулась к ногам императрицы.

– Выслушайте, умоляю…

Гвардейцы ринулись наперерез, дабы защитить и не допустить, но Эльдефелина вцепилась в рукав императора. И тот понял.

– Даму берем. – Он сделал жест старшему охраннику. – Выслушаем ее во дворце.

*Использован сонет Шекспира в переводе Владимира Бенедиктова

Имя «Шекспир» переводится, как «потрясающий копьем»

Глава 3. А я предупреждал!

Дэдмор слушал выступающего на Высшем совете императора и медленно наливался дурной кровью. Раздражение его было так велико, что даже он, дипломат до мозга костей, еле сдерживался.

Да, он ждал, что внезапная жена императора втянет страну в неприятности. Но кто ж мог предположить, что в такие!

Представьте, эта тихоня с вечно скромно опущенными глазками подговорила императора ввязаться в войну.

В войну, господа!

Согласитесь, это уж ни в какие ворота не лезет.

А повод был просто смехотворным. Оказывается, при посещении театра (вот уж охота правительнице бродить по всяким сараям с лицедеями), к ногам монаршей четы бросилась некая беженка из королевства Тенгрид.

Будучи благосклонно выслушана, эта несчастная поведала, что ее отчизна подверглась нападению злобного захватчика – герцогства, амбициозно поименованного как Великий Гурнис.

Гурнисцы действуют крайне жестоко, не считаясь ни с какими правилами ведения войны. Пленных не берут, а войска противника безжалостно расстреливают из пушек.

В результате армия Тенгрида дезорганизована и разбита. От полного уничтожения ее спасло только отступление за полноводную Анкону, широкое русло которой позволило хоть как-то отгородиться от врага.

Но положение остается катастрофическим. Большая часть территории захвачена агрессорами. Десятки городов и сотни деревень сожжены. Люди остались без крова и средств к существованию. Левобережная часть королевства переполнена беженцами, большинство из которых женщины, старики и дети. Уже сейчас возникли огромные трудности с тем, чтобы просто накормить их. А через два месяца наступит зима, и тогда, при отсутствии теплой одежды и топлива для обогрева спешно возводимых бараков, мороз довершит то, что не смогли сделать захватчики. Королевство Тенгрид перестанет существовать.

Рассказ беженки был чрезвычайно эмоционален. Рассказывая об ужасах войны, она несколько раз принималась рыдать, и добросердечная императрица собственной рукой подносила ей стакан с водой.

Завершилось все отчаянной просьбой о помощи. Несчастная встала на колени и простерла руки в сторону могущественного монарха, который единственный мог спасти людей, оказавшихся на краю гибели.

Какое впечатление это произвело на Регнора V, императрица не знала. Внешне он не проявил никаких эмоций. А сейчас, выступая на Совете, говорил очень сухо и строго по существу. Слушали его внимательно. Но вот гримасы, которые корчили при этом высшие сановники государства, Эльдефелине не понравились.

Разумеется, императора никто не перебивал. И лишь когда тот закончил свою речь, поднялся, как и ожидалось, князь Дэдмор.

– Ваше величество, – он поклонился в сторону правителя, – Ваше величество, – последовал поклон в сторону императрицы, – я восхищен.

Главнокомандующий Леккур при этих словах заерзал, а глава Тайной канцелярии Осард уселся в кресле поглубже.

– У вас поистине золотое сердце, – продолжил Дэдмор, – а человеколюбие столь велико, что поражает воображение. Я горжусь тем, что…

– Ближе к делу, – негромко бросил император.

– Повинуюсь, – склонил голову князь. – Ваш порыв помочь несчастным и спасти тысячи и тысячи жизней очень понятен. И если бы дело касалось только меня, я первым, лично, отправился бы в Тенгрид подать руку помощи…

– Ближе к делу, я сказал, – император добавил в голос металла.

Дэдмор кашлянул. Но сбить его с мысли никогда не удавалось.

– Но как канцлер империи я обязан думать прежде всего о собственном государстве. И о благополучии наших собственных подданных.

Регнор V бросил быстрый взгляд на супругу. Та сидела, опустив ресницы, и только пальчиками чуть заметно поглаживала золотое шитье на подоле своего платья.

– Итак, что мы имеем на настоящий момент, – Дэдмор чуть возвысил голос. – За пять лет правления нашего великого императора – (Регнор едва заметно поморщился) – страна почти полностью оправилась от потрясений, постигших ее во время правления герцога Аринского. К сожалению, герцог успел изрядно подрастрясти казну. Практически весь золотой запас и большая часть сокровищ короны утрачены. Увы, мы не имеем хоть сколь-нибудь заметного финансового резерва, живем с оборота. Что смогли произвести, то и расходуем.

В такой ситуации втягиваться в войну… На мой взгляд это неосмотрительно.

Дэдмор переждал одобрительные хмыканья, которые издали прочие члены Совета и продолжил:

– Теперь обсудим другой аспект. Благодаря счастливому браку нашего государя… – Здесь Дэдмор снова отвесил почтительнейшие поклоны императору и его супруге, – территория государства значительно увеличилась. Это благотворно сказалось на торговле. А учитывая тот факт, что на внутренней границе мы убрали таможенные пошлины, наши купцы значительно увеличили свое благосостояние.

И не только они! Страна богатеет, любовь народа к императору достигла таких вершин, что объяви мы сейчас об обожествлении – примут с восторгом.

Но представим на минуту, что мы ввязываемся в войну. Причем, враг напал не на нас, а на королевство Тенгрид, которое никогда не было нашим добрым соседом. Более того, осмелюсь напомнить, что всего пять лет назад тенгридцы пытались захватить графство Грейлис. Было множество неприятных инцидентов на границе, попытки ввода войск, жесткое давление на владетеля графства и даже угроза захвата нашей любимой столицы Ниомары.

Но, во имя человеколюбия, забудем о распрях, – Дэдмор сделал жест, как бы отринув дурные мысли, осаждающие его. – Что нужно сделать, чтобы помочь страдающим северным соседям?

Он повернулся к главнокомандующему Леккуру, который сидел с каменным выражением на физиономии.

– В первую очередь объявить мобилизацию.

Леккур кивнул, и Дэдмор, получив одобрение, продолжил:

– Наша армия велика и победоносна, но ее задача – охрана собственных границ. А для похода в Тенгрид нужны дополнительные силы.

Он покосился на императора, но тот молчал.

– Любое войско, – возобновил свою речь Дэдмор, – нуждается в снабжении. Значит, придется ввести дополнительный военный налог.

Князь снова помолчал, но поскольку возражений и тут не последовало, возвысил голос, как бы подчеркивая важность произнесенного:

– Представьте, что мы объявляем подданным о мобилизации и введении военных сборов. Думаю, это для всех станет неприятным сюрпризом. А особенно сильный отклик такие действия вызовут в Сигфруа, где только что прекращен мятеж кланов. И где наш человеколюбивый государь помиловал большинство мятежников.

– Да, – негромко вставил глава Тайной канцелярии. – Мы прижали их к ногтю, когда они были разобщены. Но при попытке потрогать их за карман, выступят единым фронтом.

Дэдмор с тонкой улыбкой дослушал реплику Осарда и с полупоклоном развернулся к монарху. Дескать, вот так обстоят дела.

Но императора смутить было сложно.

– Вы пытаетесь меня убедить, – хладнокровно произнес он, – что ввязавшись в авантюры ради чужого государства, мы можем потерять свое. Я это знаю.

Он обвел сановников холодным взглядом.

– И вовсе не предлагаю вводить войска для защиты тенгридцев. Но! – Регнор поднял указательный палец. – Произвести разведку нужно обязательно. К тому же не забывайте: самая крупная рыба ловится в мутной воде. И глупо в такой ситуации оставаться в позиции праздного наблюдателя.

С этими словами он встал и, не дожидаясь ответа соратников, подхватил императрицу под локоть и быстро вышел из зала Совета.