Текст книги "Магиня для эмиссара"

Автор книги: Надежда Кузьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Уставился на меня.

Не знаю, что у него там за тараканы в голове, но мне надо дописать учителю. Отправлю – однозначно почувствую себя спокойнее.

Рейн действительно оказался за моей спиной.

– Подожди, – подняла я указательный палец. – Надо закончить письмо.

– Ньеру Расселу?

– Да, прошу его взять Соль, если со мной что-то случится.

– Почему его?

Обернулась и серьёзно посмотрела мужу в лицо:

– Потому что он – маг, а ты – сыщик. Как думаешь, с кем лучше и безопаснее расти девочке, наделённой магическим даром?

– Ясно. А почему ты вообще об этом думаешь? Тебе продолжают сниться те сны?

Я, прикусив губу, молча кивнула. Тема была больной, и обсуждать её не хотелось.

– Сита! Как часто?

– Каждую ночь.

– А чем они сейчас заканчиваются?

– Я умираю, – криво улыбнулась. – Только я уже научилась делать это тихо, не пугая ларру и Соль.

– Ох, Сита… Дописывай и поговорим. И позволь мне спать рядом? Я не хочу, чтобы ты была одна.

Я покачала головой. Ни к чему такое.

– Не отказывайся. Разрешишь – обещаю, объясню, почему не хочу разводиться.

Интересно как… Передумал играть в тайны королевского Двора? Воспользоваться его слабостью или вспомнить про пресловутое кошачье любопытство?

– Ньера, вы ёрзаете, – улыбнулся за спиной Рейн. – Соглашайся. Буду храпеть – выгонишь.

Ну и что с таким делать?

Перед ужином Холт вошёл в мою комнату с коричневым конвертом в руках.

– Хочешь узнать, что это?

Мы с ларрой, оторвавшись от лежавшей между нами Соль, уставились на Рейна.

– Что?

– Подтверждение ума и чутья твоего мужа, – улыбнулся Рейн, присаживаясь к нам на край кровати. И тоже потянулся к Соль.

– Ты руки мыл? – забеспокоилась я.

– На, читай. Сейчас помою ещё раз.

Открыла распечатанный конверт.

Высылаем Вам по Вашему требованию копию свидетельства о смерти ньера Падерика лен Бурани и показания врача, его лечившего…

Гм-м, знать бы ещё, кто такой этот Падерик и зачем он нам сдался? Отложив сопроводительное письмо, взяла лист бумаги, исписанный кривыми каракулями. Точно, та пара кудесников из порта училась в медицинской семинарии! Но после знакомства с их талантами я легко разобрала «острое отравление», «кровавая рвота», «остановка дыхания».

Вернувшийся Холт снова присел рядом.

– Поняла? – и протянул палец немедленно зажавшей его в кулачке дочке. Улыбнулся: – Ух ты, сильная какая!

Я кивнула – поняла. Только все равно картина не складывается. Зачем Анарде, старый муж которой умер при подозрительно схожих обстоятельствах, травить ньера Ленарта? Мстила за то, что тот её отверг? Да не похоже. Судя по тому, что я видела за столом во время обеда, когда Анарда успешно замещала ещё не вставшую с кровати больную сестру, отношения между хозяином дома и свояченицей были самыми радужными.

А может, это вообще кто-то третий? Например, тот же Сириньи, который решил добавить к приданому невесты отцовское наследство. И подкупил кого-то в доме. Садовника, например. Или обольстил Агнессу.

Или кто-то из конкурентов ньера Ленарта… Тогда вообще искать будем век.

– Брайт раздобыл похожую шкатулку. После ужина и начнём. Задачу поняла? Как увидишь всплески в ауре – греешь крышку, да посильнее.

Угу. И завтра вся семья будет ходить с обожжёнными руками, поминая тихим добрым словом Яниру и меня. Потому что мало ли отчего оно там всплеснёт…

– Я постараюсь не задавать лишних вопросов, – хитро прищурился на меня Рейн. – И сяду рядом. Аур я не вижу, а вот враньё засекаю неплохо. Так что справимся.

Хотела бы я в это верить, как он.

Сегодня Тир впервые встала, чтобы спуститься к ужину. И сейчас слабо улыбалась, сидя рядом с мужем и отправляя маленькими ложечками в рот пюре. Остальная семья с энтузиазмом оприходовала бараний окорок с чесноком. Приготовлено было и вправду замечательно. Распоряжалась за столом Анарда, занимавшая место по другую сторону от хозяина.

После того, как все оценили десерт – вафельные рожки с земляничным кремом, – то есть ужин подошёл к концу, ньер Ленарт поднял ладонь. Все – Тирисия и Анарда, Элина и Сания, Винарт и Брайт, мы с Рейном – уставились на главу дома, ожидая, что тот скажет.

Ньер Ленарт тяжело вздохнул, нахмурился, обвёл глазами лица сидящих за столом:

– Даже не знаю, как о таком говорить-то… – покачал головой. – Все вы знаете, что четыре дня назад мои жена и свояченица заболели, поев салата с осьминогами. Ну так вот, стало известно, что это – не случайность. Отравить хотели меня, но сильнее всех пострадала Тир. И сделал это кто-то из домашних – ни у кого другого не было возможности подсыпать в салат яд.

Слово «яд» разорвалось пушечным ядром в пороховом погребе. Все заговорили разом:

– Яд? Как яд?!

– Я-ад? Не может быть!!!

– Нет, наверняка это ошибка…

– Вы уверены?

– Да, уверен! – припечатал ньер Ленарт. – И я хочу знать, кто хотел отравить меня? И кто чуть не убил мою Тир?

– Яд? – заговорила Анарда, не успел замолчать ньер Ленарт. – А какой именно яд – уже известно? И откуда взялся этот яд? Давайте сейчас обыщем дом! У кого найдут, тот и виноват! Но я убеждена – это не может быть кто-то из членов семьи!

Я смотрела в оба глаза на ауры – нет, ничего не понять! Сильные эмоции зашкаливали у всех присутствующих… вот только разобрать, чем они вызваны – изумлением, гневом, страхом, – не получалось. Вон, Тирисия тоже чуть не сыплет искрами – а ведь она-то точно ни в чём не виновата. Если бы не вовремя сделанное промывание желудка и моя помощь, Тир почти наверняка бы умерла.

– Значит, так, – снова взял слово ньер Ленарт. – Повторю, я хочу выяснить, кто это сделал. Способ узнать правду есть – связи и влияние позволили мне воспользоваться редчайшим артефактом Храма – одной из шкатулок святой Яниры. О том, что это, вы все наверняка слышали. Сейчас ларец здесь. Я требую, чтобы каждый – каждый! – из нас, начиная с меня самого, положил на него руку и сказал, что не он пытался меня отравить. Да, я заранее знаю, уверен, что большинство из вас тут ни при чём. Но пусть всё будет по-честному, чтобы все мы – семья – были в равном положении. И ещё: сам спрашивать родных мне людей о том, кто из них желал моей смерти… простите… я много повидал в жизни – дрался с пиратами и выживал в крушениях – но такого – такого не могу. Я поручаю задавать вопросы сыну моего старинного друга ньеру Раиндэллу лен Холту. Ему я доверяю, как себе.

– А сам ньер Холт точно ни при чём? – прищурилась Анарда.

– Да, он уже прошёл испытание. Я сам спросил его. Итак…

Ньер Ленарт встал и тяжело, как-то устало подошёл к стоящему у стены комоду. Сдернул покрывало со стоящего там похожего на чёрный ящик предмета.

– Это шкатулка. Надо положить на неё ладонь. Вот так. Давай, Рейн.

– Ньер Ленарт, скажите нам, – лицо Холта было абсолютно спокойным, – вы пытались отравиться?

– Нет.

– Спасибо, вопросов больше нет.

Ньер Ленарт обернулся к столу.

– Видели? Теперь каждый из присутствующих подойдёт, положит руку на ларец и скажет то же самое. Если ньер Раиндэлл захочет что-то уточнить – пусть спрашивает, я не возражаю.

Первыми, без просьб, поднялись Сания с Элиной. Ожидаемо. Посмотрели друг на друга, смущённо улыбнулись.

– Сания, ты старшая, иди первой, – кивнул Рейн.

Девушка подошла к комоду, смущенно одёрнула юбку, откинула за плечо прядь светлых волос.

– Спрашивайте.

– Сания, ты хотела отравить отца? – негромко спросил Рейн.

– Что вы, я люблю папу! – голос Сании зазвенел.

– А ты довольна приданым, которое ньер Ленарт тебе выделил?

Глаза девушки округлились. Потом она весело тряхнула головой:

– Да это вчетверо больше, чем я заслуживаю!

– Спасибо, Сания, садись. Элина?

Другая дочка Лена тоже ничего не знала о попытке отравить отца. И на второй вопрос – считает ли она происходящее недоразумением? – тоже ответила утвердительно. И я видела – она не лжёт.

Но, вообще, я смотрела на сидящих за столом. Интересно, все вроде бы успокоились, сполохи в аурах почти исчезли.

– Хорошо. Давайте закончим с членами семьи. Ньера Тирисия, вам не будет слишком тяжело подойти к ларцу?

– Сейчас.

Опёршись на руку мужа, одетая в синее худенькая брюнетка встала. Подошла к шкатулке. На вопрос, не она ли пыталась отравить мужа, Тир серьёзно ответила одним словом: «Нет». Рейн чуть прищурился:

– Тирисия, скажите, вы любите мужа?

– Да, очень.

Голос тихий, но такой искренний… Казалось, что она светится изнутри. Глаза-вишни обратились к Лену. А тот – с таким же выражением лица – смотрел на Тир. Ну и ну! Даже завидно немного. Вот оно – настоящее.

– Анарда, теперь вы.

Свояченица уверенно подошла к комоду, положила руку на чёрную крышку ларца. Я смотрела во все глаза – вроде бы спокойна, но что-то есть. Хотя у кого тут нет тараканов?

– Ньера Анарда, это вы хотели отравить ньера Ленарта лен Сертано?

– Нет! – голос Анарды звучал твёрдо. – Я никогда бы не пожелала такого. Я уважаю и люблю ньера Ленарта. Всё?

– Не совсем. Ещё один вопрос. – Рейн сильно сжал под столом мою руку и нейтральным голосом продолжил: – Ньера Анарда, это вы хотели отравить свою сестру, Тирисию лен Сертано?

Все, включая упомянутую Тирисию, вылупились на Рейна.

– Ньера Анарда, я жду ответа! – бесстрастно повторил Холт.

Теперь взгляды скрестились на мнущейся брюнетке.

– Не… ай! – Анарда отдёрнула от чёрного камня обожжённую руку.

Сидящие за столом вытаращили глаза. Кажется, не был удивлён один Брайт, который весело взглянул на патрона.

Тишину разорвал голос хозяина дома:

– Зачем? – ошеломленно произнёс ньер Ленарт. – Я не понимаю, Анарда, зачем?

Анарда, баюкая руку, молчала. Ответил Рейн:

– Затем, чтобы она, так похожая на сестру, могла утешить вас в горе и занять место умершей в доме и в вашей спальне, ньер. Но всё ещё хуже. Анарде было мало смерти Тирисии. Она сознательно подставила Винарта, подсунув тому в шкаф с бумагами банку с ядом. Винарта казнили бы или отправили в колонии на годы. И тогда следующей жертвой стала бы ваша дочь, Элина, которая якобы отравилась бы с горя сама. А потом, глядишь, что-нибудь случилось бы и с Санией… Ньера Анарда, отчего умер ваш муж?! Положите вторую руку на шкатулку Яниры и скажите нам, что не имели отношения к смерти Падерика лен Бурани!

Сейчас аура Анарды пылала, глаза горели. А лицо, лицо исказилось так, что теперь никто не усомнился бы в её вине. Она с ненавистью уставилась на сестру:

– Тебя всегда баловали! А меня… меня выдали замуж за этого старого козла! Если б вы знали, что он заставлял меня делать! Да, я его убила! Смотрела, как он мучается, и хохотала! И убила бы снова! И вот я приезжаю сюда, а тут милая Тир в бархате среди позолоты, и симпатяга муж её на руках носит! И у прекрасной Тир денег столько, сколько у меня не будет никогда!

Тир, заплакав, уткнулась Лену в плечо. Тот обнял жену, утешая.

Рейн коротко свистнул. Из полутёмной прихожей шагнули два непонятно где скрывавшихся до того момента гвардейца. Муж качнул головой в сторону Анарды.

– Забирайте. Оформите как полагается. Показания об услышанном признании вины мы засвидетельствуем завтра.

Из-за стола все разошлись молча.

И впрямь, что тут скажешь?

Через час к нам в комнату постучался ньер Ленарт.

– Рейн, спасибо тебе! Я и подумать не мог на неё… и уже готов был обвинить Винарта, чуть не сломав жизнь и парню, и собственной дочери. Скажи, что с ней будет?

– Сам знаешь. Если муж действительно над ней издевался, она могла уйти – развестись в Таристе не слишком сложно. Так что, думаю, выяснится, что убила она его из корысти. И здесь – покушение на убийство сестры, попытка оклеветать невиновного… и тоже ради денег. Ведь ты не думаешь, что она любила тебя на самом деле, Лен?

– Пойду я к Тир… – вздохнул ньер Ленарт. – Ей сейчас хуже, чем мне.

Когда дверь закрылась, я повернулась к Рейну.

– Ты знал, знал заранее, кто виноват… дал ей расслабиться, думать, что она ускользнула, а потом поймал! Но как?

Муж усмехнулся.

– Знаешь, меня мучило ощущение, что мы что-то упускаем, не видим какой-то детали. А потом вдруг дошло – вот! – от мэра прибежал посыльный, и это сорвало пикник. Но потом выяснилось, что градоначальник Лена не вызывал, только вспоминал о нём в присутствии помощников. Все решили, что это один из секретарей что-то напутал, приняв несколько брошенных слов за приказ… и, удовлетворившись таким объяснением, выкинули случившееся из головы. Но всё было не так. Посыльного нанял кто-то другой, отлично знавший и порядки в доме, и просчитавший всё, что за этим воспоследует: Лен ушёл – пикник отложился – салат остался – хозяйственная Тир им пообедала. С самого начала целью покушения был не Лен, это была Тир! Как только я это понял, остальное встало на места.

Посмотрела на Рейна с уважением. Сама-то я эту деталь проворонила…

Муж прищурился:

– Ничего, научишься. Ну что, пора спать?

Глава 8

На ошибках учатся. Повторение – мать ученья. И как прикажете совмещать эти два тезиса?

Н. Кузьмина

Я хлопала глазами в темноту, пытаясь понять, что должна чувствовать: быть смущённой, польщённой, сердиться, смеяться? Не знаю. Ерунда какая-то, как ни поверни. Рейн – чисто выбритый, приятно пахнущий, в белой шёлковой рубашке с длинным рукавом и серых штанах, которые я как-то имела счастье зреть в Салерано, – закинув руки за голову, лежал в локте от меня. И только что я имела глупость напомнить названному мужу об обещании объяснить, почему тот не хочет развода. На что получила потрясающий по внятности ответ, произнесённый раздумчивым тоном:

– Когда я смотрю в твои серые глаза, то вижу небо.

Поэтично. И абсолютно непонятно. Но спасибо, хоть не за ум похвалил.

Сейчас, очевидно, муж ждал от меня какого-то отклика. А я не знала, что сказать. Потому что не была уверена, что, во-первых, понимаю сам вопрос, а во-вторых, свои чувства к Рейну. Но неба я там, определённо, нигде не наблюдала.

– Сита?

Вот хочешь испортить отношения – начни их выяснять.

– Рейн, я не понимаю.

– Чего не понимаешь?

Передернула плечом. Опять все перевернулось. Хотела спросить я – а спрашивает он.

– Неважно. Давай спать?

Его присутствие меня смущало. Мы уже не в первый раз ночевали бок о бок, но всё было как-то не так, как раньше.

– Как скажешь. – Голос казался чуть разочарованным. Он завозился и, не спрашивая разрешения, подвинулся ближе. – Клади голову мне на плечо. Посмотрим, может быть, это – неплохое средство от кошмаров.

От кошмаров – возможно. А вот от ненужных мыслей – наоборот.

Я жалела, что дала ему разрешение ночевать рядом. Мужчины и женщины – две разные вселенные. У ньеров всё по-другому. Я уже знала по собственному опыту, как мужчины используют зов природы, добиваясь своих целей. Здоровый, симпатичный, молодой, неглупый, воспитанный, чистоплотный индивидуум способен своим вниманием заставить закружиться любую женскую голову. И все эти эпитеты можно было отнести к Рейну – и дерётся так, что загляденье, и умён, и сила с породой в нём есть. А что с лица не канон красоты – так и не урод. Да и поговорив с ним час, перестаёшь замечать внешность – остаётся харизма острого интеллекта, обаяние отличного воспитания и пленительная отточенность гибкой грации. А чуть длинного носа уже и не видишь.

Только при этом не факт, что цели Рейна, в чём бы они ни заключались, совпадают с моими. Что значит «глаза как небо»? Истрактовать можно как угодно, от «ньера, у вас высокие нравственные принципы» до «Сита – в голове пусто». После Андреаса я стала смотреть на такие расплывчатые комплименты с подозрением.

Рейн честный. А во фразе «я люблю тебя» есть магия. Но если ему и в голову не приходит сказать такое прямо, а вместо этого произносится нечто из разряда «что хочешь, то и думай», наверное, он не может. Значит, в лучшем случае я ему просто нравлюсь.

Мило, но мало.

Я уже поймала себя на том, что мне самой приятно разглядывать названного мужа и что его присутствие рядом меня волнует. Вот сейчас он подложил руку мне под плечи, сам затих, а мне теперь полночи ёрзать. Потому как мысли в голове вовсе неуместные.

Обычный мужчина может целоваться и делать всё остальное с почти любой симпатичной молодой здоровой женщиной. И к любви чаще всего это не имеет никакого отношения. Еду же мы не любим? Она нравится, мы её потребляем. Вот и тут так. Захотели – сделали – встали – пошли дальше. Не оглядываясь.

А для большинства женщин этот путь закрыт. Нам нужны чувства. Поэтому женщины, раз уступив, считают чуть ли не своим долгом по уши влюбиться в тех, для кого они не больше, чем средство для достижения цели или просто постельная игрушка. Для первого мужа я была средством. А кто я для Рейна? Понятия не имею. Но впредь постараюсь держать дистанцию.

Повернулась на бок спиной к соседу и закрыла глаза.

Снова серые туннели… только я не одна. Рядом Холт. Мы вместе убегаем от того, что гонится за нами… Я слышу своё хриплое дыхание, чувствую усталость и отчаяние. Всё как всегда – только теперь умереть предстоит нам обоим. Поворот и – совершенно неожиданно – коридор впереди затапливает чёрная тьма. Как я не сообразила! Если Пожиратель – какой-то вид эктоплазмы, стены ему – не преграда.

Ну вот – можно просыпаться – сейчас нас сожрут.

Но вместо этого я нащупала чёрную полосу металла на талии. Дёрнула за верёвку, поддерживающую цепь на поясе, – та с лязгом свалилась к ногам. Подняла и, выставив кольцо перед собой, начала произносить незнакомые странные слова…

Разбудил меня не Холт – из-под кровати взвыла дурным голосом ларра.

– Ссэнасс, Ссэнасс хорошая, что с тобой?

– Убьешшшь душшшу Ссэнасс… – зашипела ларра.

Проснувшийся от шума Холт за моей спиной напрягся.

– Сита? Опять?

Обнял меня второй рукой, притягивая к груди. А я пыталась сообразить – казалось, прямо перед носом маячит нечто важное. Попробую проговорить вслух, иногда это помогает.

– Рейн, слушай внимательно. Мне снился лабиринт. Мы были там вместе. И Пожиратель нас нагнал. Тогда я сняла с себя пояс, тот, чёрный, и стала читать написанное на нём заклинание. Возможно, я заговорила во сне вслух. Потому что меня разбудила Ссэнасс. Ларра испугалась, что я убью её душу.

– Ссэнасс хорошшшая, – раздалось из-под кровати.

– Замечательная, – охотно согласилась я. – Но скажи, верно ли я поняла? Можно отнять у Пожирателя душу, пленить её. И тогда он перестанет быть разумным?

– Ссэнасс не ссснает… Возмошшшно.

Ага. Значит, с завтрашнего дня и до отъезда из Паэньи стану носить этот лязгающий ужас, ошейник, ожерелье, цепь – в общем, этот артефакт – на талии. Надеюсь, он не понадобится. Но иной защиты у нас нет. И других идей нет тоже.

Руки Холта обняли меня крепче. Он часто дышал где-то у самого уха. А потом, пробормотав: «… не преступление», – приник к моей шее. Теперь часто задышала я.

– Рейн, не надо!

– Я тебе не нравлюсь?

Поцелуи в шею я любила. Так делал Андреас, пока за мной ухаживал. А потом женился – и перестал целовать. Все стало проще…

Должна ли я выполнять супружеский долг, если выходила замуж фиктивно? Бред какой-то. Но, по логике, нет. Хоть и оказалась с названным мужем в одной кровати. И он, кажется, не возражает… И, самое странное, что я не против тоже. Так почему же я боюсь превратить фальшивый брак в настоящий? Наверное, потому, что не знаю, как относится ко мне Рейн. И не хочу снова оказаться связанной с тем, кому нужна не я, а что-то от меня. Опять довериться не тому, а потом заглядывать в глаза и ждать одобрения и ласки, как собачка подачек?

Нет. Лучше не надо ничего.

Отпихнула от груди его руку. И отодвинулась.

– Сита, почему?

Промолчала… Не умею объяснять. Всегда остается ощущение, что оправдываюсь. И ещё: допустим, скажу я, что мне нужна уверенность, что он меня любит. И услышу в ответ желанное признание. Но будет ли оно искренним или мне просто преподнесут то, что я хотела услышать?

Моё сердце ещё не зажило, чтобы ставить на нём новые эксперименты.

Пусть понимает, как хочет.

Он молчал.

Утром – ожидаемо – Рейна в комнате уже не было. Пожала плечами и пошла умываться: пора кормить Соль. Уставилась в зеркало в ванной на припухшие глаза. Ага… как небо. Которое в алмазах. Пожала плечами ещё раз и сунула в рот зубную щетку. Пока чистила зубы – думала. Вот приняла я решение носить древнюю цепь – не цепь с шипами на себе. А как это делать? Во-первых, она не лёгонькая – стоуна на полтора тянет. Во-вторых, под платье не надеть – шипы пропорют любую ткань. А на платье… м-да, выглядеть такое будет своеобразно. Наконец, додумалась до того, что носить буду сверху, наложив «отвод глаз». А кто меня за талию схватит – сам будет виноват!

Я сидела в утреннем пеньюаре, с распущенными волосами и с Соль у груди, когда через смежную дверь неожиданно появился Рейн. Собранный, бритый, аккуратно одетый. И даже не постучался! Просто вошёл и встал напротив, глядя на нас сверху вниз. Неудобно, очень неудобно. Хотя чего он ещё тут не видел?

Спокойно посмотрела на него в ответ. Говорить ничего не стала. Он пришёл – вот пусть сам и скажет, зачем.

– Сита, нам нужно поговорить.

Угу. Об этом я уже догадалась.

– Сита, я понял, что больше так не могу.

Заморгала. Кажется, грядут неприятности… это преамбула к чему?

– Я хотел подождать несколько месяцев, чтобы дать тебе прийти в себя. Но, оказалось, что я не железный. – Подвинул кресло, сел напротив меня, едва не касаясь моих колен своими. – Сегодня ночью ты была совсем рядом… Я слышал твое дыхание и стук твоего сердца, чувствовал твой аромат. Сита, посмотри мне в глаза! Да, так. Не отводи взгляда. А теперь скажи мне, Сита: сможешь ли ты полюбить и принять лишенца без магии? Нет, не прямо сейчас… я понимаю, тебе нужно больше времени. Но я согласен ждать, сколько надо. Скажи только, это возможно? Ты честная, ты никогда не лжёшь. Сита?

Глупый… какой же он глупый…

Хлюпнула носом. А он как думает? Могла бы я сидеть вот так с тем, кто мне совсем не нравится?

Освободила левую руку и протянула ее Рейну. Тот понял, стиснул пальцы, потом поднёс к губам, поцеловал запястье и, уже настойчивее и горячее, ладонь.

– Сита… ох, Сита! Тогда вот! – сунул руку в карман и, не успела я ахнуть, надел мне на безымянный палец кольцо. Улыбнулся: – Это не покупное. Это фамильное.

Посмотрела на алмаз чуть поменьше ореха, икнула. Верю. На такое можно целый корабль снарядить! Или даже флотилию. Ничего ж себе!

– Си-та… Же-на…

Он словно пробовал слова на вкус. А у меня от его взгляда из-под полуопущенных век мурашки бежали по коже.

Соль, чмокнув в последний раз, решила, что ей пора спать. Привстав, положила дочку в колыбель. А когда обернулась, Рейн сидел уже не в кресле, а на краю кровати.

– Знаю, что тебе пока нельзя… но поцеловать свою жену я могу? А то скажи кому – засмеют! Третий месяц женат, а ни разу не целовались.

– Как? – подняла я бровь. – А как же то «было»?

– Сама знаешь, как было «то», – усмехнулся муж. – Иди ко мне?

– Рейн, скажи прямо, как ты ко мне относишься?

– Без ума. Подозреваю, что ты контузила меня, свалившись с лестницы. А твой суслик меня доконал.

Я засмеялась, присаживаясь рядом, а он обнял меня за плечи и уронил на постель. Навис сверху:

– Как смотришь на то, чтобы опоздать на завтрак? Или… – поднял бровь, – вовсе его пропустить?

– Нехорошо.

– Ладно. Но сегодня я ночую здесь. И уже не уйду. Надень сейчас для меня жёлтое платье с цветами? Ты в нём сияешь. Только секунду… вот так… мм-м…

Ну да, прежде чем что-то надеть, надо что-то другое снять. И сейчас мне помогут. А поцелуи в шею… ох-х… хочу ещё! Может, бес с ним, с этим завтраком?

Прикоснулась кончиками пальцев к его щеке:

– Рейн, а почему ты так долго молчал?

– Я спрашивал. А ты не отвечала.

М-да. Так спрашивал, что я и не догадалась, что то был вопрос. А он не понял, что я не поняла. Похоже, что мы оба настолько умны, что сами себя не понимаем… Внушает оптимизм и веру в будущее, да.

Под кроватью громко урчала ларра.

На завтрак мы всё же пошли. А я для тренировки нацепила поверх платья чёрную цепь. Её действительно, как во сне, пришлось подвязать верёвкой – я была узка в бёдрах для этого артефакта. Интересно, кто и как использовал его раньше?

Рейн фыркнул что-то насчёт неподходящего выбора аксессуаров.

Я хмыкнула, сняла цепь и наложила на свою сбрую «отвод глаз». Сперва хотела сделать это прямо на себе, произнеся в качестве указателя «на этой ньере», но раздумала. А если под заклинание попадёт и платье? И что тогда будет? – плавающая в воздухе говорящая голова или вообще полное непотребство? Надев артефакт на ощупь, сама тут же про него забыла, и первая же и пострадала, уколовшись. Уж да – эксперимент так эксперимент! Учитель бы долго веселился.

Надо все же придумать что-то другое. Например, прятать эту жуть под кушаком.

После завтрака Эли с Санией в сопровождении Винарта отправились в свой магазин. Немного погодя Лен отбыл в контору. Брайту предстояло провести полдня в порту – только что прибыла из рейса одна из подозрительных шхун, и Брай хотел своими глазами последить за разгрузкой. Тир, с которой неотлучно сидела Агнесса, отдыхала у себя в комнате. А нам с Рейном предстоял разбор очередной коробки бумаг. Ничего, ещё немного, и всё останется позади…

Не успели мы зайти в кабинет, как о пояс укололся Рейн. Чертыхнулся. Я прикусила губу, чтобы не засмеяться. А сама решила, что это очень даже неплохо – подозрение, что муж хочет устроить внеплановый выходной вместо работы, росло с каждой минутой, – вон, так и косится, вместо того чтобы в тетрадку писать! Я и сама витала мыслями непонятно где… Основным вопросом было: сказать ли ему вечером, что мне уже всё можно? А ещё ужасно хотелось подойти к нему и запустить пальцы в чёрные волосы. И заглянуть в глаза… Но, наверное, не стоит.

В результате мы перестреливались взглядами, как парочка младшекурсников на уроке. Решив соответствовать роли, оторвала от странички в тетрадке клочок и нацарапала:

«Ты меня любишь?»

Свернула трубочкой и кинула Рейну.

Тот поймал на лету. Развернул. Посмотрел в мою сторону, что-то начиркал на моей бумажке… и спрятал в карман жилета! Вот гад! Так нечестно! Как я узнаю, что он написал?

Рейн взглянул на моё возмущённое лицо и довольно фыркнул.

Ну и ладно! Тогда я тоже ничего не скажу!

Ближе к полудню, после того, как я покормила Соль, пришлось подновить заклинание на поясе. А то заглянет кто-нибудь – вот удивится! После этого я снова уселась за работу. Как-то так вышло, что теперь мы с Холтом сидели рядом, бок о бок. Муж правой рукой писал, а левая каким-то образом оказалась под задранной юбкой на моей коленке. Время от времени длань начинала ползти вверх, я по ней шлёпала ладонью, Холт фыркал, но отступал. Кажется, нам обоим очень нравилось происходящее.

Потом появился Брайт с докладом:

– Посмотрел я на эту «Крабью невесту». Каботажное корыто чистой воды. В Закатном океане такому делать нечего – потонет при четырёх баллах. И на абордаж этот старый таз никого не возьмёт. А привезли они, между прочим, меха с севера, можжевеловую водку и хмель нового урожая. Вот и думай – где они такое взяли? Выходит, мы правы насчёт перевалочной базы. Где-то она есть… причём не на краю света, а у нас под боком, в Винейском море. Ладно, сейчас переоденусь и присоединюсь к вам.

Переодеться Брайт не успел. Потому что раздался стук в дверь, и появился Винарт. Всунул голову в щель и поинтересовался:

– А где ньер Ленарт? Он за мной срочно послал.

– Я видел его полчаса назад в порту, – удивился Брайт.

– Что-то фальшивых посыльных развелось… – покачал головой Рейн.

Мы переглянулись.

– Это не Анарда, та сидит в тюрьме, – начала я.

– Тогда кто? И зачем? – на симпатичном лице Винарта отразилось честное недоумение.

– Если тут всё в порядке… – Брайт вскочил. – Винарт, пошли проверим, как дела в магазине. Не нравится мне всё это.

Я тоже попыталась встать.

– Нет, тут пешком рядом, мы быстро сбегаем. Ждите меня через полчаса.

Ага, ясно. Десять минут туда, десять обратно, десять на поцелуи с Санией в подсобке.

Они примчались назад меньше, чем через двадцать минут. Магазин был заперт, а цветочная торговка с другой стороны улицы не могла рассказать ничего толкового, кроме того, что не успел уйти Винарт, как к дверям подъехала закрытая карета, постояла минут пять-семь и укатила. И дочери ньера Ленарта в ней. Элина, которую девушка хорошо знала, ещё помахала рукой из окна и попросила, если они разминутся с Винартом, сказать тому, что они сюда уже не вернутся, а будут ждать его дома.

Выходило, что кто-то выманил дочек Лена обманом и увёз неизвестно куда. Потому что домой они не приехали.

– Где эта цветочница? – голос Рейна был сух и деловит.

– Тут. Мы выкупили у неё все букеты и привели девушку с собой.

– Правильно. Сита, пошли, поговорим.

Сайяра, так звали невысокую шатенку в коричневом платье с белым передником, очень нервничала и искренне хотела помочь. И ужасно расстроилась, когда узнала, что милые Сани и Эли, в магазинчике которых она пряталась от дождя и отдыхала, пропали. Даже не пропали – похищены.

Рейн отправил Винарта, который не знал, куда себя деть, за ньером Ленартом – пусть парень пробежится, сожжёт адреналин. Брайт держал себя в руках – сидел с каменным лицом и молчал, внимательно слушая разговор.

– Какая была карета? Опишите её и лошадей.

– Обыкновенная. Новая, тёмная. Две дверцы, кучер на козлах. Коней пара, гнедые.

М-да, ноль примет.

– Сайяра, попытайтесь вспомнить, не было ли на карете каких-то гербов, эмблем на дверцах?

– Н-нет… не помню… простите.

– Опишите кучера.

– Средних лет, солидный. Одет в тёмный камзол. Сапоги чёрные. Волосы тёмные, заколоты сзади… – Сайяра задумалась. – Вот! Жилет на нём был под камзолом красивый красный. – Замолчала снова. – И на том ньере, что в магазин заходил, тоже.

В голове щёлкнуло. Красные жилеты под ливреями с серебряным галуном мы видели в доме Сириньи. Но почему?!

– Сайяра, спасибо. Вот вам пять соленов за беспокойство. Сейчас вас покормят обедом. И прошу дождаться нас – вы можете ещё понадобиться. – Рейн резко встал. Похоже, он пришёл к тому же выводу.

Я поднялась следом и чуть не села снова – под ноги подкатилась ларра.

– Восссьми Ссэнасс… Иссскать хосссяек…

Вот это да! Ларры же крайне неохотно покидают свои дома. Под удивлённым взглядом Холта подхватила ларру на руки, как кошку, прижала к животу – и взвыла, подпрыгнув. Я опять забыла про нацепленный пояс, дёла с которым вредная Ссэнасс не желала иметь ни в какую. Вот и сейчас выпустила когти – вполне реальные – выдралась из рук и вскарабкалась на плечи.

Теперь на мои гримасы с выкрутасами изумленно смотрел Брайт – он-то ни ларры, ни пояса не видел.

– Поехали к Сириньи, быстро. Не знаю, что и почему он задумал, но если девушки у него, это совсем нехорошо, – скомандовал Рейн. – Лену и Винарту оставим записку.

Меньше чем через двадцать минут мы подъехали к знакомому особняку. Я надеялась, очень надеялась, что мы увидим у дверей тёмную карету с гнедыми лошадьми, но на подъездной дорожке было пусто.