Текст книги "Магиня для эмиссара"

Автор книги: Надежда Кузьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 6

Мужчина, способный на поступки, обречён быть любимым!

Коко Шанель

– Пойдём сегодня на танцы? – поинтересовался Холт, оторвавшись от бумаг.

– Можно, – почесала я карандашом нос.

– Ты тоже идёшь, – обрадовал муж сидящего по другую сторону стола Брайта.

– Зачем?

– Сания – чудесная девушка из отличной семьи. А танцуешь ты не хуже, чем фехтуешь. Нужна – добейся.

Брайт захлопал глазами. Ой, у него покраснели уши! Точно нужна. Следующая пришедшая в голову мысль озадачила: золотоволосая Сания красивее меня, приданое у неё огромное, происхождение самое лучшее. И спорить могу, попроси Холт её руки у старого друга отца, Лен не отказал бы. Так как же вышло, что в женах числюсь я? Или Холт вообще пока не хочет связывать себя всерьёз?

Муж прищурился на помощника:

– Если надумаешь, отец Сании не станет возражать.

Брайт сглотнул. Его уши пылали алыми маками.

* * *

Женщину в широком плаще заметила я. Засекла по тревожной, нездорово яркой, просто-таки болезненной ауре. Брюнетка с бледным лицом стояла за чугунной оградой особняка Сириньи, сжав кулаки на прутьях высокой решётки, и с тоской смотрела на подъезжающие кареты.

– Рейн! – дёрнула я мужа за рукав.

– Что?

– Найди повод задержаться на улице. Я кое-кого вижу.

– Мы немного прогуляемся и догоним вас, – улыбнулся Рейн поджидавшей нас на крыльце компании. Девушки переглянулись и тоже заулыбались – похоже, подумали что-то совсем не то. Винарт и Брайт коротко кивнули.

Я продела руку под локоть мужа:

– Видишь черноволосую женщину за решёткой? Похоже, её не пускают. А ей что-то очень сильно здесь нужно.

– Что-то. Или кто-то. Пойдём спросим? – кивнул муж.

Её звали Лизария дэа Альсив. И приехала она, беременная на пятом месяце, из Андарры, разыскивая того, кто обещал жениться, сделал ребёнка и бросил. По-тарисийски Лизария не знала ни слова, кроме «прошу», «да» и «нет». Тараторила быстро, сбивчиво – но муж понимал. Кивал и отвечал в том же темпе. Я разбирала примерно каждое четвёртое слово. Но мне было страшно, безумно жаль эту комкающую в пальцах платочек темноглазую молодую женщину. Каково ей, одной в чужой стране, без денег, без поддержки? Что Лиз, как попросила она себя называть, не лжёт – я видела.

– Нам повезло, – констатировал Холт. – Молодец, что её заметила.

– Что теперь? – поинтересовалась я.

– Как считаешь, надо ей за Сириньи замуж? – поднял бровь муж. И усмехнулся, увидев выражение моего лица. – Значит, поступаем так. Берём сейчас её с собой в дом к Лену. Если Сания не поверит ей, то уж не знаю, кому она поверит… Но мне всё же пришлось обещать помочь Лиз встретиться с Сириньи. Эта тоже не верит, что тот бросил её добровольно.

На танцы мы так и не попали. И, если честно, мне было жаль.

На следующий день мы – целой компанией – собрались нанести визит прекрасному маэстро. Распорядок дня Рейн узнал заранее, так что мы подгадали час, когда хозяин почти наверняка был дома. Глаза у Сании были красными от слёз – она сама поговорила с Лиз, но, кажется, так и не смогла поверить в вероломство того, кого любила. Лиз показала ей свиток – обязательство жениться, в Андарре такие документы были в ходу, – но и это не убедило Санию. Я понимала – невозможно поверить в измену, если тебе всего семнадцать и до того ты жила в добром мире любящих людей, которые никогда тебя не обманывали и не предавали.

Я ломала голову. Вот как пройти внутрь чужого особняка такой толпой, да ещё исхитриться сделать так, чтобы Сания смогла сама посмотреть на встречу своего кумира с брошенной невестой? Ясно – на нас с Рейном, Санию и Брайта, который тоже собирался с нами, я могу наложить «отвод глаз». Уж если заклинание в моём исполнении оказалось настолько убойным – грех не воспользоваться. Но что делать с Лиз? Заколдую – и как та станет выяснять отношения, если её в упор не видно? Я-то знала только одну версию заклинания – и оно работало три часа, хоть головой об стену стучи.

В итоге я заколдовала Лиз заранее, за два с половиной часа до выхода.

Рейн наплёл остальным про заговор своей матери, читать который должна обязательно женщина, загнал всех на коврик – и я наложила «отвод глаз» на нашу компанию.

Потом мы все вместе искали Лиз. Та тихо сидела в гостиной – но её никто в упор не замечал. И она не замечала нас, искавших её, пока я, устав, не попыталась усесться к ней на колени.

При погрузке в карету бардак повторился. Закончилось тем, что Рейн крепко взял Лиз за руку и уже не отпускал. На улице нам её точно не найти…

Через четверть часа Брайт настойчиво долбил молотком в дверь Сириньи. Открыл дворецкий. Пожал плечами, никого не увидев. Потом заметил оставленный нами в нескольких шагах от порога большой пакет с охапкой цветов сверху. Рейн угадал – к презентам от поклонниц в доме маэстро привыкли, – слуга понимающе кивнул и небрежно подцепил пальцем розовый веник за огромный бант. Розы тут же рассыпались – о незавязанной ленте мы тоже позаботились заранее.

Пока дворецкий, проклиная бестолковость влюблённых ньер, подбирал с земли длинные колючие стебли, мы проскользнули внутрь.

– И куда дальше? – поинтересовался Брайт.

Сейчас, после солнечного дня на улице, огромная прихожая казалась тёмной и гулкой. Кроме знакомых двойных дверей в танцевальный зал сюда выходили два коридора.

Рейн посмотрел на непривычно серьёзную дочку Лена.

– Сания, с какой стороны обычно появляется ньер Сириньи? Оттуда? Ну, пошли.

Мы топтались у подножья лестницы на второй этаж, пытаясь понять – куда двигаться теперь, когда мимо пробежал лакей с похожей на ведро широкой хрустальной вазой со знакомой охапкой роз. Какие полезные оказались цветочки-то!

На втором этаже слуга повернул направо. Мы двинулись следом. Внезапно идущий впереди муж поднял палец в предостерегающем жесте:

– Слышите? Ну-ка, давайте сюда… – и потянул нас в одну из оконных ниш, за бархатную портьеру.

– Что-о?! – зашипела Сания, сделав круглые глаза.

Я уже поняла, что. Мы почти дошли до комнаты хозяина. И, похоже, Сириньи был там не один.

Неужели история повторяется?

Неужели по-другому никак?

Дальше события замелькали как в калейдоскопе.

Сначала с Лиз упало заклинание – мы стали её видеть.

Потом по коридору – в обратную сторону – дробно просеменил лакей, недовольно бормоча под нос: «Вино холодное им подавай! А где я сейчас холодное возьму?»

Затем издалека раздался смех. Женский.

Глаза Сании стали ещё круглее, а Лиз вырвала руку у Холта и дунула на звуки, размахивая свитком с обязательством жениться, как идущий в атаку кирасир палашом. Мы рванули следом.

Лиз – вот не зря говорят, что брюнетки темпераментны! – пинком распахнула дверь комнаты, явив нам картину целующейся на оттоманке парочки. Она – с распущенными рыжими волосами, в корсете и чулках, и он, в расстёгнутой рубахе, но пока в портках. И на том спасибо. Могло быть хуже.

Мы влетели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лиз схватила вазу с розами со стола и, не вынимая цветов, нахлобучила её на голову сопернице.

– Ты! Ты украла моего жениха, – меланхолично перевёл Рейн, одновременно оттесняя нас к стене. Чтоб никому под горячую руку не попали, наверное.

– Лиз, дура! Что ты тут делаешь? Я же приказал тебя не пускать. – Реплика маэстро.

– Милый, я жду твоего ребёнка. Когда мы идём в Храм? – Лиз.

– Бедная идиотка. Зачем ты мне сдалась? – Сириньи.

– Выпутайте у меня из волос эти колючки! – Вопль маэстровой дамы в переводе не нуждался. – Кто эта лахудра?

– Одна сумасшедшая. Она меня преследует. Не волнуйся, милая. – Сириньи по-тарисийски.

– Вот, вот, посмотри! Ты же подписал бумаг и, что женишься на мне! – Лиз.

– Я думал, у тебя есть деньги. Пшла вон, иначе посажу в тюрьму. – Маэстро.

– Ты, ты… ненавижу! – голос Лиз сорвался на рыдания.

Того, что будет дальше, мы не ожидали. Брюнетка, выхватив из-за корсажа маленький кинжал, кинулась на Сириньи с воплем:

– Твоё прекрасное лицо больше никого не обманет!

Сания ахнула. А потом ахнула второй раз, когда учитель танцев, легко перехватив удар бывшей невесты, заломил руку ей за спину. И со всей силы ударил женщину по лицу.

Голова Лиз дёрнулась, она вскрикнула, как раненая птица… Рейн сделал шаг к дивану, но первым успел не он.

– Сволочь какая! Она же его ребёнка ждет! – Сания тигрицей прыгнула вперёд и недевичьим хуком въехала кулаком в подбородок экс-грёзы.

Хорошо попала! Сириньи клацнул зубами и, оступившись, сел на свою даму – прямо на колючие стебли роз у той на голом животе. Завопили оба.

– Хватит, уходим! – скомандовал Рейн. – Брайт, хватай Санию и уносим ноги, пока сюда весь квартал на крик не сбежался.

– Сейчас, – Брайт, повторив маневр Сании, подскочил к дрыгающему ногами учителю танцев и со всей силы засветил тому кулаком в зубы. Глаза Сириньи закатились, визг разом смолк. Рыжая тоже заглохла, замерев с открытым ртом.

– Ну вот, теперь тихо, – довольно потер кулак Брайт. – Ну-ка, девушки, пошли отсюда! Рейн, позаботишься о Лиз? – подхватил растерянную Санию на руки и зашагал к дверям.

Рейн потянул за руку Лиз. Я подобрала с пола брошенные свиток с кинжалом и поспешила следом.

– Это была какая, зелёная или розовая? – поинтересовалась я у мужа вечером, когда мы остались наедине. – Я не успела рассмотреть.

– Зелёная. Но видишь, всё вышло очень неплохо. Нас никто не разглядел. Сания прозрела, и, что удачно, сейчас не она самая несчастная. Так что вместо того, чтобы рыдать и страдать самой, она утешает Лиз.

– Интересно, кто эта рыжая… в смысле зелёная… неужели тоже потенциальная невеста?

– Нет, эта замужем. Правда, должность у мужа так себе – он всего лишь смотритель древностей и исторического наследия Паэньи.

– Древностей?

– Ну да. Разные руины, те же катакомбы. Правда, корона выделяет на сохранение исторических развалин приличные суммы. А при том, что они и без нашей поддержки которую сотню лет стоят, всё не так плохо, – фыркнул Холт.

– Что теперь будет с Лиз? – поинтересовалась я. Мне было жаль брюнетку.

– Лен обещал оплатить её проезд на родину и, кроме того, даст две тысячи монет – небольшое приданое. При разумном подходе нормально устроится.

– А Сириньи?

– А что Сириньи? На следующей неделе сходим всей компанией к нему в гости – потанцуем. Тот же не в курсе, что Сания уплыла…

– Он же в синяках будет!

– Ерунда, напудрится! – подмигнул Рейн.

Ладно, одной проблемой меньше. Ещё неделя или полторы, и мы закончим с бумагами. И тогда Паэнья с ее пугающими катакомбами останется в прошлом и страшных снах. Возвращаться сюда я точно не захочу.

Зря я вспомнила про катакомбы и сны.

Я снова была там. Испуганная, загнанная, на последнем издыхании. И то, чёрное и жуткое, ядовитым облаком ползло следом… И я понимала, чувствовала – рано или поздно я или свалюсь без сил, или попаду в тупик. И это будет конец.

Пальцы нашарили холод металла на поясе. Та чёрная цепь? Почему она на мне? Это важно? Как она может помочь?

– Сита, Сита, проснись… Опять кошмар?

Ох, Рейн рядом, обнимает за плечи. А в корзинке хныкает малышка.

Улыбнулась:

– Да. Спасибо, что разбудил.

– Меня ларра позвала. Снова что-то снилось? – голос был серьёзен.

– Та чёрная цепь, она как-то связана с происходящим.

– А зачем она, ты поняла?

– Нет. Моего знания языка не хватает, чтобы перевести надпись. Я разобрала «три раза», вот то неясное «обуздать зло», а остальное – сущая абракадабра.

– Я раздобуду тебе словарь, самый полный, какой найдётся в Паэнье. Попробуй сделать перевод. А мы с Брайтом займёмся декларациями. Сами всё перепишем, ты потом только просмотришь – у тебя хорошо выходит несуразности ловить.

Я кивнула. Он погладил меня по руке:

– Будешь кормить Соль? Позволь, я останусь, посмотрю. Мне очень нравится смотреть на вас, когда ты держишь её на руках.

Ну и как гнать его после того, как он вытянул меня из кошмара, успокоил и, наконец, пообещал словарь и помощь?

Я сидела на краю постели с Соль у груди и смотрела на Рейна. А тот щурился на меня. Глаза мужа казались сейчас совсем чёрными.

– Ей скоро месяц, да? Уже большая, – улыбнулся Рейн. – Да, кстати, забыл вечером рассказать. Брай молодчина! Он не только донес Санию на руках до кареты. Он ещё умудрился её поцеловать!

Я округлила глаза. Вот это оперативность!

– Угу. Молодец парень, – почему-то грустно вздохнул Холт.

* * *

Следующую неделю ничего не происходило.

Лиз уехала. Ленарт выдал ей именной вексель на целых три тысячи монет – ньеру тоже было жаль несчастную женщину, а кроме того, он считал, что любой другой способ вправить мозги влюблённой дочери обошёлся бы куда дороже, в первую очередь – самой Сании. Рейн был с ним согласен. И оба – мой муж и хозяин дома – с живым интересом следили за тем, как развивается роман Сании и Брайта. Судя по тому, что последнее время Сания по четыре раза на дню приносила нам в кабинет то кофе с булочками, то нарезанные и лично красиво разложенные на тарелке сыр и фрукты, – всё шло успешно.

Танцев пока не было. Похоже, кулак Брайта оказался не по зубам Сириньи.

Мужчины разбирали – коробку за коробкой – грузовые декларации.

Я страдала над переводом, листая толстенный словарь, который где-то раздобыл Рейн. Перевела между делом десяток прежде непонятных выражений из семейных книг… но пояс не сдавался. Я смогла, запинаясь, прочесть надпись вслух, – ларра почему-то напугалась вусмерть, – но смысл звуков ускользал. Ясно было одно – что бы оно ни значило, для достижения эффекта нужно повторить это трижды.

В четверг за ужином ньер Ленарт похвалил жену и сказал, что хочет, пока стоит такая замечательная погода, махнуть рукой на все дела и съездить завтра с Тир на пикник за город. Тирисии и вправду доставалось – я отлично понимала, чего стоит вести хозяйство в большом доме так, чтобы шестеро домочадцев, трое свалившихся на головы гостей и четверо слуг были всем довольны.

Тир, покраснев, посмотрела на мужа. Тот накрыл её ручку ладонью.

И, естественно, идиллию тут же испортила Анарда, робким голосом поинтересовавшись, не возьмут ли ньер Ленарт и сестра её с собой?

Честное слово, знала бы, что эта прилипала влезет, наложила бы на неё перед ужином «отвод глаз»! А сейчас только оставалось сидеть и смотреть, как Тир кивает и сама уговаривает мужа взять с собой сестру, ведь бедная вдова так одинока и несчастна!

Впрочем, к добру или к худу, но пикник сорвался. Буквально за пять минут до выезда, когда корзинка с вином, фруктами, сладостями и любимым салатом Лена уже красовалась на столе в гостиной, а Тир и Анарда завязывали перед зеркалом ленты на шляпках, примчался посыльный с известием, что ньера Ленарта лен Сертано срочно ждут в доме мэра. Ньер вздохнул и, пообещав точно вырваться на следующей неделе, отбыл в особняк главы города. Срочно – значит, срочно. Забытая корзинка стояла в гостиной, пока о ней не вспомнила хозяйственная Тир. И она же, опасаясь, что салат из осьминогов при такой погоде может испортиться, им пообедала.

А когда Лен вернулся от мэра, который, оказывается, вовсе его и не вызывал, хотя вспоминал – дела-то есть всегда, – Тирисии внезапно стало худо. Она почувствовала резкую боль в животе, тошноту, а потом просто свалилась без чувств на руки испуганному мужу. На недомогание жаловалась и Анарда…

То, что дело в салате, вычислили довольно быстро. Хорошо, что кроме сестер, больше его никто не ел. Пришедший по вызову врач сделал обеим пострадавшим промывание желудка, прописал постельный режим, обильное питьё и взбитый яичный белок с молоком.

– Знаешь, – покачал головой Холт, – несвежие осьминоги, конечно, могут привести к неприятным последствиям… но кое-что меня в этой истории настораживает.

– Что?

– А ты подумай. Заметишь то же, что и я?

Ну, салат. Приготовили – он не потребовался – съели, чтоб не пропадал. К ужину уже были замаринованы свиные рёбрышки, а к ним салат из осьминогов никак не идёт. И что тут странного? Кстати, Анарда съела немного – к осьминогам вдова страсти не питала. Тир, кстати, тоже не особо их любила… выходит, выходит… Выходит, что, если бы пикник состоялся, плохо сейчас было бы Лену?

– Рейн, у меня получается, что мог отравиться ньер Ленарт.

– Сита, скажи, вы изучали в семинарии яды?

– Яды? – заморгала глазами я. – Ты думаешь?..

– Пока не думаю, слишком мало данных для выводов. А вот для подозрений их достаточно. Начать хотя бы с того, что до сих пор я в этом доме ни разу не видел несвежей пищи.

Я кивнула.

– Знаешь, помочь Тир я смогу в любом случае. Давай попросим у Лена разрешения её осмотреть?

Через полчаса мы с Рейном позвали Лена в кабинет и закрыли дверь.

– Лен, в салате был мышьяк. Точнее, думаю, мышьяковистый ангидрид, – озвучил Рейн выводы, к которым пришли мы оба. – Смотри сам: боль в животе, рвота, внезапная слабость и, главное, Тир жалуется на металлический привкус во рту, а её дыхание отдаёт чесноком.

– Она выживет? Моя Тир выживет?

– Да. Желудок промыли. Сейчас ей нужно пить как можно больше молока. А ещё Сита – но об этом никому ни слова, даже самой Тир, понял, Лен? – смогла нейтрализовать часть яда, который успел всосаться. Но ты понимаешь, что мишенью был ты? Ведь это ты у нас обожаешь моллюсков. И наверняка умял бы всё сам. А если бы тебе стало плохо за городом, до помощи ты мог бы просто не дожить.

Лен помрачнел.

Стали прикидывать, кто имел доступ к еде для пикника?

Удачно, что Элина и Сания под присмотром Брайта с утра ушли в свой магазин. А вот Винарт весь день был в доме и по просьбе Тир с Анардой – Лен сам слышал – помогал собираться: то искал ту самую корзину, то плед, то фужеры для вина. Плюс не стоило забывать о прислуге…

Выходило, что если отбросить нас с Рейном, самого Лена с дочками и Брайта, к еде имели доступ те, кто её готовил, четыре человека прислуги и Винарт.

– Анарда и Тир отравились. Мариза – кухарка – у нас уж двадцать лет. Агнесса, её дочка, никогда не сделала бы такого. Остаются трое… – Лен забарабанил по крышке стола пальцами.

– Лен, доверишь мне вести расследование? – прищурился Рейн.

– Да. Найди того, кто причинил боль моей Тир! Но сделай это быстро! Иначе я сам начну искать…

– Успокойся. Пока, если любишь жену, не пускай к ней никого. Слышал, никого! Даже сестру – Тир слишком слаба, чтобы её ещё и клевали. И о том, что это мышьяк – молчи тоже. Даже дочерям, даже по секрету…

– Рей, мальчик, ты сейчас так похож на отца…

– Тогда слушай меня, как слушал бы его. Корми жену сам. Но перед тем как дать ей хоть ложку, позови Ситу – пусть она проверит еду.

– Спасибо, Рей.

Когда дверь за разом постаревшим ньером Ленартом закрылась, я спросила мужа:

– Как думаешь, будут ещё попытки покушения?

– Однозначно. Убийца не знает, что он разоблачён. И цель не достигнута. А ещё он не подозревает, что в доме живут сыщик и маг.

– А какая цель?

– Ну, основных целей почти всегда три: власть, месть, деньги. В разных вариациях. В нашем случае я бы поставил на последнюю.

– Почему?

– Потому что смерть Лена в смысле продвижения по службе не даст никому и ничего – должность не такая уж завидная, работать надо и, вообще, преемника утверждают в столице. Согласна?

Я кивнула.

– Месть? Тоже вряд ли. Ты уже успела оценить ньера Ленарта – он порядочный, добрый человек. Верен долгу – всегда был таким. Богат, удачливый делец. Но это, согласись, не повод сыпать мышьяк в салат. И, – Холт потёр пальцем кончик длинного носа, – есть ещё нюанс. Смотри, про пикник Лен объявил только вчера вечером. Ни у кого постороннего не хватило бы времени провернуть то, что было сделано.

Я снова кивнула. И спросила:

– А деньги?

– А кто наследники Лена? Две дочери и жена. Ох, не очень мне нравится то, что выходит…

– Что выходит?

– Все косвенные улики указывают на Винарта. Он знает вкусы Лена. Он обхаживает Элину. У него нет денег. Он имел доступ к корзине. И, наконец, он уверен, что если попросит руки Эли у отца – тот откажет. Именно из-за его бедности. Кстати, если выйдет отравить Тир, и лишь потом – Лена, доля Элины станет ещё больше.

Как жаль. Винарт – расторопный, молчаливый, деловой, покладистый – был мне симпатичен. И внешне парень казался очень мил – темноволос, строен, улыбчив, вежлив.

– Так что мы должны сделать? – вздохнула я.

– Найти доказательства.

Глава 7

Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой.

О. Уайльд

На следующий день Тир была ещё слаба. Анарда тоже лежала в постели – хотя ей стало лучше. Брайт отправился по городским аптекам – навести справки, не покупал ли кто в последнее время потраву для крыс? Рейн сидел с бумагами, но было заметно, что он размышляет о чём-то, не связанном с работой, – потому как большую часть времени муж не писал, а пялился в потолок, постукивая при этом ручкой по столу. Я закончила купать Соль – ларра деятельно помогала, – в результате на полу ванной образовалась лужа размером в половину Закатного океана, а я оказалась мокрой как мышь. Лен не пошел на службу, а дежурил у постели жены. Винарт, как обычно, в одной из нижних комнат разбирал корреспонденцию патрона.

– Что-то тут не то… – Рейн вошёл в комнату как раз вовремя, чтобы узреть, как застигнутая в процессе переодевания я сижу с подолом мокрой юбки на голове. Но, похоже, предложенного зрелища муж не оценил. Потому как совершенно спокойно продолжил: – Я вчера после ужина попробовал подъехать к Винарту – никакой реакции. То есть реакция есть, но она такая, какой была бы у тебя, спроси я, почему последнюю фаворитку Риналдо удалили от Двора.

– А ее удалили? – озадачилась я из-под юбки.

– Во-во, и я о том же самом.

Внезапно Холт фыркнул:

– Ссэнасс, ты же знаешь тут всё лучше всех! Ты не видела, кто трогал корзину для пикника?

– Ссэнасс не видела… – ларра огорчённо прикрыла глаза лапой.

– А ничего особенного в доме за последние дни не произошло?

– Мариссса иссскала что-то, – подумав, сообщила ларра. – Ругаласссь сссильно.

– Схожу-ка я, узнаю, что потеряла кухарка, – хмыкнул Рейн.

– Вот так, теперь мы знаем, что ищем, – сообщил вернувшийся Холт через десять минут. – Голубую жестянку средних размеров. В ней хранится паста для потравы крыс.

– Каких крыс? – удивилась я. – Если в доме есть ларра, крыс тут быть не может.

– Ссэнасс хорошшшая, – подтвердила ларра.

– Мариза не знает о ларре. И думает, что крыс нет, потому что она их травит каждый месяц. А вообще она их жутко боится.

– А давно пропала коробка?

– Месяц назад была на месте.

М-да. Ещё до нашего приезда…

– Ссэнасс, а ты можешь поискать коробку? Ты же ходишь сквозь стены… А то, если мы затеем обыск, – весь дом на уши поставим.

– Ссэнасс поссстараетсся… Вкусссно кормишшшь…

Ну кошка и кошка.

* * *

– Вот скажи, Сита, почему я не удивлён? – Холт нервно барабанил пальцами по крышке стола.

Я оторвала взгляд от недописанного письма учителю и посмотрела на Холта. Смысл вопроса был ясен. Сегодня Ссэнасс тихонько – ларры это умеют – погуляла по дому. И на первом этаже, в той комнате, где обычно корпел над бумагами темноволосый помощник Лена, за кипой старых папок в шкафу обнаружила искомую голубую жестянку.

Муж продолжил:

– Тебе Винарт кажется идиотом?

Я пожала плечами. Зачастую абсолютные идиоты выглядят вполне вменяемыми, пока не начнёшь вместе с ними делать какое-нибудь дело. Но ни с первого, ни со второго взгляда ничего ненормального в Винарте я не заметила. Впрочем, сейчас меня больше занимало, как объяснить учителю, с чего я вдруг прошу его взять к себе Соль, если со мной что-то случится. Ведь не станешь писать о повторяющихся снах, заканчивающихся пробуждением в поту на смятых простынях, когда сама не можешь поверить, что ещё жива? Проклятая надпись с непонятного ошейника переводу не поддавалась, как я ни делила слова. Я уже вызубрила её наизусть, но толку не было. Единственным успехом стало, что в расположенных по кругу закорючках я обнаружила «хвост», традиционно гласивший «И пусть это будет так!». Соответственно, то, что шло за ним, – было началом.

– Знаешь, чего я ещё не могу понять? – продолжал рассуждать вслух Рейн: – Почему сейчас? В доме гостят посторонние. То есть вероятность того, что всё раскроется, выше, чем обычно… Так кому же неймётся? Зачем эта спешка? Похоже, мы чего-то не знаем. Или знаем, но не обратили внимание…

– Жаль, ларра – не собака, вынюхивать не может, – чуть грустно пошутила я. – А то бы она сказала, кто поставил туда коробку.

– Собака… – вздохнул Рейн. И неожиданно подпрыгнул на стуле. – Сита! Ты молодец! – Прищелкнул пальцами. – Вспомни-ка, что случилось на третий день нашего пребывания тут?

Я почувствовала, что краснею. На третий день мы с Рейном зачаровывали медальоны, которые теперь носили, не снимая с шеи. И то, как я, нагая, прижималась к его груди, не удалось забыть до сих пор. Я прижималась – а он прижимал. Эти воспоминания были второй причиной, почему по ночам не удавалось высыпаться. Магини, подлечивая себя, восстанавливаются после болезни или родов намного быстрее, чем обычные женщины. Здоровье вернулось – а покой ушёл. Мысли о странных отношениях с моим работодателем и названным мужем всё чаще приходили в голову. Я их гнала – но получалось не очень.

– Вспомнила? – посмотрел на меня внимательно, произнёс короткое «О!» и в два шага очутился за моей спиной. Ладони легли на спинку стула. Он наклонился почти к уху: – Сита? – и потом в два слога, так, что я почувствовала дыхание на шее. – Си-та?

Пальцы почти невесомо коснулись моих плеч, погладили кожу над воротником.

Он ухаживает! – дошло до меня.

– Если я поцелую тебя по-настоящему, побежишь разводиться в Храм? – и, чуть с усмешкой, одновременно приподнимая рукой мой подбородок: – Винарт целует Элину, а той всего шестнадцать… Брай целует Санию… В этом нет ничего плохого. Си-та, Сии-та-а… ты такая красавица…

– Рейн…

Меня спас Брайт – «Кхе-кхе», раздавшееся от дверей, разбило сгустившееся напряжение. Как же он вовремя!

Пальцы Рейна на секунду стиснули мои плечи, потом муж отступил.

– Простите, что помешал, – раскаянья в голосе Брайта не слышалось.

– Заходи, – жизнерадостно откликнулась я.

Рейн, уже вернувшийся на своё место, сердито на меня посмотрел. Потом фыркнул:

– Брайт, присоединяйся. Сита, так как – догадалась?

Ой, а о чём мы говорили? Захлопала глазами, пытаясь вспомнить. Идиоты, собаки… Да, собаки!

– На третий день у соседа ньера Ленарта неожиданно сдохли два пса, это?

– Да. Два одновременно, что старостью не объяснишь. Значит, кто-то пробовал отраву. А банку, скорее всего, взяли ещё до нашего приезда – ведь нужно время, чтобы найти, на ком можно испытать яд, приготовить приманку…

– Выходит, наш визит смешал чьи-то планы. А потом это кто-то все же решил рискнуть – то ли счёл нас не опасными, то ли время поджимало, то ли произошло что-то, о чём мы не знаем. Брай! Попроси ньера Ленарта прийти сюда!

Через пять минут ньер Ленарт присоединился к нам. Для него Брайт принёс стул, а сам уселся на диванчик, поёрзал – попереставлял ноги – попробовал откинуться на спинку – снова сел прямо. Я про себя хихикнула – вычурные вещи с претензией на высокий стиль часто бывают неудобными.

– Да, собаки умерли от отравления, – подтвердил ньер Ленарт. – Мне сказали, что несчастных псов рвало и они грызли животы, прежде чем сдохли.

Я вздохнула – бедные звери…

– Лен, послушай, – Рейн снова постучал пальцами по столу, – сейчас все улики указывают на Винарта.

Ньер Ленарт помрачнел.

– Три года! Три года он в этом доме, и два ухаживает за Элиной! И я был не против… Сегодня же отошлю её к тётке, а его отправлю в тюрьму!

– И почти наверняка сделаешь ошибку… – покачал головой Холт.

Мы с Брайтом внимательно следили за разговором.

– Почему?

– Потому что у Винарта нет причины спешить. А кто-то спешил… Расскажи-ка, Лен, что происходило в доме последние две-три недели до нашего приезда?

– Да ничего особенного, – пожал широкими плечами хозяин.

– Нет, так не пойдёт. Ты не помогаешь. Давай так: называешь всех домочадцев по порядку, а потом говоришь, что в голову приходит. Всех! Начиная с дочерей и Тир.

– Тир, – улыбнулся Ленарт. – Мы начали говорить о ребёнке. Она хотела… Я не возражал.

– Отлично. Дальше.

– Сания металась по портнихам – заказывала платья для вечерних танцев, прихорашивалась. Ну, эту историю ты знаешь. А Элина вела себя спокойно. Ей очень понравилось работать в «Заморских редкостях», она даже витрины сама оформляла. А Винарт помогал. Я разрешил – знал, что он относится в моей девочке с уважением. А видишь, как вышло… – вздохнул.

– Дальше, Лен, дальше!

– Анарда всегда рядом с Тир. Вообще-то, когда в доме нет гостей, Тир сама справлялась без труда.

– А давно у вас гостит Анарда? – поинтересовался Рейн.

– Месяца четыре… или пять. – Ленарт замолчал и – я чётко уловила это – отчего-то смутился.

Без раздумий нагрела ладонь Рейну. Он сообразительный, поймёт, что сие значит.

Понял. Взглянул на меня, потом на ньера Ленарта.

– Лен, дальше этой комнаты не пойдёт. Ну-ка выкладывай, в чём дело?

Было странно видеть, как крепкий, средних лет мужчина смущённо теребит усы.

– Кажется, я ей нравлюсь.

Ну, это не новость. Вспомнила случайно подсмотренную в прихожей сцену.

– Тир знает? – поинтересовался Рейн.

– Да что ты! – встопорщился Ленарт. – Я даже думал, не пора ли мне отправить свояченицу восвояси…

Я улыбнулась каламбуру.

– …но сейчас она нужна Тир. И по хозяйству, и для поддержки. Значит, дальше. Мариза тут чуть ли не дольше меня самого, с Агнессой – её дочкой – тоже всё понятно. Кстати, я обещал ей, как замуж соберётся, небольшое приданое. Вторая горничная в доме не живёт – приходит работать днём. И у неё двое детей, вряд ли она бы во что-то такое полезла. Садовник, правда, новый – он у нас всего полтора года. Но также кажется надёжным – рекомендации были отличными. С ним тоже ничего необычного, кроме жалоб, что красная тля буддлеи замучила.

Пока слушала этот монолог, в голову пришла мысль: ведь Винарта просто проверить! Поставить на видное место синюю жестянку, позвать парня в комнату и посмотреть на ауру, когда он увидит коробку. И когда Ленарт, которому Рейн ещё раз повторил наказ не пускать никого к Тирисии и не трогать пока Винарта, ушёл – озвучила идею.

– Не пойдёт, – покачал головой Рейн. – Винарт в курсе всех дел в доме. И, если ни при чём, наверняка захочет отнести жестянку Маризе. После чего преступник, кем бы он ни был, услышит и о нашей находке, и о том, что мы знаем – Тир отравлена мышьяком.

Ну вот. А с первого взгляда мысль казалась такой разумной…

– Жаль, что у нас нет ларца святой Яниры… – вздохнула я.

Рейн с интересом посмотрел на меня.

– А если сделать так…

Ну и ну! Мой муж – настоящий авантюрист! Только я не уверена, что справлюсь.

Когда Брайт, которого Рейн отправил на поиски ларца, сошедшего бы по виду за известный храмовый артефакт, закрыл за собой дверь, Холт поднялся со своего места. Лицо было непроницаемым, но я уже заметила, что когда муж похлопывает ладонью правой руки по бедру, значит, что-то задумал.