Текст книги "По краю огня (СИ)"

Автор книги: Надежда Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

Глава 14

Родовое поместье Освальдо, погребенное под снегом, осталось позади. Миновав пустынную подъездную аллею и кивнув продрогшим бойцам на воротах, Астор Д’Алваро поворотил коня в сторону дома. Над южной границей сгущались сумерки. Метель ненадолго стихла, ветер улегся, но хранитель второй заставы не обольщался на этот счет: покалеченная нога уже второй час знакомо ныла в колене, что предвещало скорое возвращение непогоды. «Скорей бы весна», – подумал Астор. И вздохнул про себя – март на юге был еще хуже февраля. Грязь, дожди, всепроникающая сырость, много ли в том радости?..

Он обернулся назад, нахмурился и поднял повыше воротник плаща. С заставы полковник Д’Алваро нынче уехал рано: толку от него там сейчас всё равно особого не было, да и друга проведать он собирался еще позавчера – Карлос, эта известная глыба, всегда отличавшаяся исполинским здоровьем, нежданно-негаданно слег с простудой на прошлой неделе. Сейчас ему уже было полегче, постель он оставил еще третьего дня, но до сих пор чувствовал себя неважно и дома пока что не покидал.

– Стареем, Астор, – с тяжелым вздохом признался он, когда хозяин и гость удобно расположились в каминной, в массивных продавленных креслах у очага. – Раньше-то, помнишь? Сутками под студеным ветром, да в седлах, да в драных плащах – и даже не чихнешь ни разу! А нынче? И смех и грех – в караулке от двери просквозило!

– Так что же ты хочешь, зима. И погода дрянь.

– Да ведь не в погоде дело, – отмахнулся барон, кочергой пошевелив поленья. – Время берет своё…

Маркиз, скосив глаза на товарища, качнул головой:

– Что-то рановато тебя на старческое брюзжание потянуло. Это всё болезнь, дружище! И давай-ка уже склеивайся назад потихоньку, мы из-за тебя одного охоту отложили – Дэшел, вон, исплевался весь.

– Ничего, – буркнул барон, нахохлившись при упоминании вечного соперника, – небось, потерпит!

Астор фыркнул. Хранители первой и девятой застав терпеть не могли друг друга – и недавнее вынужденное перемирие положения не улучшило. Враждовали они еще с молодости, редкая пирушка в те веселые времена не оканчивалась дракой с участием этих двоих, однако годы мало что изменили. На людях, конечно, барон Дэшел и барон Д’Освальдо старались держать себя в рамках, но стоило им оказаться в одной гостиной после чарки-другой – и маски очень скоро слетали, на радость скучающему пограничью и к привычной головной боли двух баронесс…

– И что вы всё грызетесь? – посмеиваясь, обронил Астор. – Не надоело?

Барон непримиримо передернул плечами и вновь потянулся за кочергой.

– Надоело, не надоело, а только через неделю на ноги встану – и первый олень опять будет мой, – заявил он. – И пусть эта рожа хоть лопнет от злости!..

Маркиз расхохотался. Соперничали оба хранителя во всём, и последней зимней охоты, одного из самых значимых событий сезона, проводившейся по традиции в середине февраля, это касалось тоже.

– «Опять»? – весело переспросил Астор, вздернув брови. – Ты ничего не перепутал, дружище? В прошлом году оленя взял я.

– А загнал я!

– Не примазывайся, – со смешком отмахнулся от пыхтящего друга маркиз Д’Алваро. – А то и в этом году пролетишь. Из принципа же обоим дороги не дам, ты меня знаешь.

– Посмотрим! – надменно заявил барон. Маркиз, пряча улыбку, обернулся к дверям каминной – в них как раз входила баронесса Д’Освальдо.

– Здравствуй, Абель, – сказал он, поднимаясь. Склонился над рукой баронессы и, выпрямившись, с добродушным смешком посочувствовал вслух: – Держишься? Или этот страдалец из вас из всех уже жилы вытянул?..

Он бросил взгляд на сопящего друга. Абель рассмеялась:

– Нам не привыкать… Здравствуй, Астор. Кофе и бренди сейчас подадут. Или ты останешься на ужин?

Гость, качнув головой, галантно придвинул к камину еще одно кресло и вновь опустился в своё.

– Я ненадолго, – ответил он. – Заглянул по дороге.

Двери, не скрипнув ни единой петлей, распахнулись снова, и слуга внес в каминную поднос с напитками. Барон налил себе бренди, баронесса взяла в руки кофейник.

– Так что, Астор, – разливая по чашечкам крепко сваренный кофе, спросила она, – через неделю увидимся на охоте, или доктор пока не рекомендует?

Маркиз поморщился.

– Его послушать, так мне теперь еще три года с постели не вставать, – скрипучим голосом отозвался он, принимая от хозяйки чашечку. – Эти врачи!.. Само собой, на охоте буду. Где в этот раз?

– В Серебряном логе. Сначала жребий выпал Вэйделлам, но сам понимаешь…

Абель, тихо вздохнув, опустила глаза. Маркиз Д’Алваро медленно кивнул. Угодья для грядущей охоты традиционно выбирал случай: в первый день февраля все хранители с семьями собирались в поместье того, кто принимал гостей в прошлом году, и тянули жребий – кто станет распорядителем праздника на этот раз. Обычно на таких сборищах Астор всегда присутствовал, охота ему нравилась, но в этом феврале пропустил, не до того было. Да, Вэйделлы… Граф погиб, его семья в трауре, какое уж тут веселье! «Стало быть, Серебряный лог, – подумал он, пригубив кофе. – У Хардингов. Хорошее место».

– Лавиния приедет с тобой? – спросила баронесса. Гость неопределенно пожал плечами.

– Я пока не говорил ей и, по совести, даже не знаю, любит ли она охоту. Но я спрошу, конечно. Хотя после того праздника, что ей устроил Алонсо, сомневаюсь, что в ближайший месяц ей захочется видеть что-либо, кроме подушки.

Баронесса сочувственно покачала головой.

– Бедняжка, – сказала она. – А как малыш, всё благополучно? Я собиралась заглянуть к вам, да то одно, то другое…

– Всё хорошо, – сказал Астор. – Милостью богов, этот кошмар закончился. А что ваши старшие? Освоились в Райленде?

– Вроде бы, – Абель пожала плечами. – От Энрике, как всегда, ни словечка не дождешься, но Санто пишет, что ему там нравится.

– Ну, ещё бы, – хохотнул барон. Приложился к бренди, крякнул и откинулся на спинку кресла: – После Даккарая-то!..

Астор ностальгически улыбнулся:

– Да уж. В лагере воли побольше…

В половине восьмого гость откланялся и едва успел в Алваро до метели – когда он въезжал в ворота, в воздухе уже знакомо кружился снег. Осадив коня у крыльца, маркиз взбежал по ступенькам. Передняя встретила его теплым полумраком, аппетитными запахами из коридора, ведущего к кухне, и отголосками далекого смеха откуда-то со второго этажа. Астор улыбнулся. В последнее время ему нравилось возвращаться домой. А уж с тех пор, как голосистого наследника оставили, наконец, младенческие боли – особенно. Маркиз бросил плащ на спинку колченогого кресла, открыл рот, чтобы по своему обыкновению рявкнуть «Гарет!», но передумал. Поднялся по лестнице, прошел в свою спальню и взялся за пуговицы мундира, краем уха ловя долетающие из щели неплотно прикрытой двери голоса жены и няни Роуз. Возмущений Алонсо слышно не было. «Милостью Танора, и сегодня выспимся», – подумал маркиз. Как и предсказывал семейный врач, колики прошли сами по себе в положенный срок, и в поместье Алваро вновь воцарилось спокойствие. Нянька, правда, получила-таки заслуженный нагоняй от хозяина, а самому хозяину пришлось еще несколько ночей провести в спальне супруги, на неудобной кушетке, которую он потом велел пустить на дрова, однако так или иначе всё уладилось. Только Лавиния после той ночи, когда муж застал ее у колыбели в слезах, еще неделю дичилась супруга и отчаянно заикалась в его присутствии… О причинах Астор расспрашивать не стал, смутно догадываясь, что его вторжение в святая святых всколыхнуло в маркизе давние страхи, но когда и это осталось позади, про себя вздохнул с облегчением. Не для того он столько трудился, чтобы этот орало-мученик в один день пустил под откос всю семейную пастораль!..

В дверь спальни предупредительно постучали, и голосок служанки оповестил его сиятельство, что ужин подан. Астор одернул пришедший на смену мундиру домашний сюртук и отправился в столовую. Пэт хлопотала вокруг стола, разливая по бокалам воду. Лавиния, в сером шерстяном платьице, вскинула голову на звук шагов и робко улыбнулась входящему мужу:

– Добрый вечер, ваше сиятельство.

Маркиз улыбнулся в ответ.

– Астор, – напомнил он. – Мы же договорились?..

Она, порозовев, опустила глаза. Забавное дитя, в очередной раз подумал Астор, усаживаясь и повязывая салфетку. Скосил глаза на носящуюся с тарелками Пэт, взял в руки ложку и посмотрел на жену:

– Я заехал к Д’Освальдо по пути. Баронесса шлет вам приветы и надеется, что сможет заглянуть на днях.

– Я буду рада, – улыбнулась Лавиния. – А что барон? Ему уже лучше?

– О, изрядно, – хохотнул Астор, вспомнив сердитое лицо друга. – Лечится бренди и лелеет в мечтах победу!..

Заметив, что жена с легким недоумением нахмурила брови, маркиз опустил ложку в суп и пояснил:

– Через неделю у Хардингов, в Серебряном логе, грядет последняя зимняя охота. Это у нас тут большое событие. Съезжаются все хранители с семьями и челядью, и пограничье вымирает на сутки – зато в доме счастливчика, кому выпал жребий, дым стоит коромыслом. Помнишь, Пэт, пять лет назад?..

Кухарка, наполняющая тарелку для госпожи, протяжно вздохнула:

– Как не помнить! Едва стены не треснули – уж сколько народу набилось! Хорошо еще, соседи мне в помощь своих кухарок отпустили, а то и не знаю, как бы я справилась. Не охота, а целое светопреставление!

Маркиз, глядя в ее круглое лицо, искаженное делано мученической гримасой, спрятал улыбку. На самом деле, Пэт тогда едва не лопнула от гордости и сознания собственной значимости: ведь пять лет назад хозяйки в поместье Алваро не было, все хлопоты по приему гостей легли на нее – и она, пусть даже со сторонней помощью, в грязь лицом не ударила. А вся соседская челядь, разумеется, обзавидовалась насмерть.

– Ну, – проговорил Астор, принимаясь за суп, – в этом году, слава богам, обошлось. Отдуваться Хардингам. Кстати говоря, Лавиния, баронесса спрашивала, ждать ли вас, и я, признаться, не нашелся с ответом. Вы любите охоту?

– Не знаю, – растерянно проговорила маркиза. – Я никогда ни на одной не бывала… Но если так надо…

– Если вы предпочтете остаться дома с Алонсо, вас никто не осудит, – поняв ее колебания, сказал муж. – В конце концов, вы совсем недавно стали матерью. К тому же, в самой охоте участвуют далеко не все дамы, та же баронесса Пэйтон, к примеру, из года в год бойкотирует эту, как она изволит выражаться, «кровавую бойню». Вы можете приехать только на ужин, для соблюдения приличий этого будет вполне достаточно.

– А вы? – Лавиния неуверенно взглянула на него через стол. Астор пожал плечами:

– Охота мне по душе. Но я другое дело… Кроме того, Карлос наверняка опять сцепится с Дэшелом, а кроме меня их растаскивать никто не полезет. Так что отступать некуда, долг дружбы, будь он неладен, – его сиятельство весело фыркнул и отодвинул пустую тарелку. – Кроме того, я уже почти решил повторить свой прошлогодний триумф и таки увести у них обоих из-под носа этого несчастного оленя!

Жена непонимающе заморгала. Кухарка, убирая ее тарелку и снимая крышку с блюда в центре стола, тихонько хихикнула.

– Уж вы уведите, ваше сиятельство, – попросила она, – а то Гарет на вас горсть монет поставил и вчера чуть с денщиком барона Хардинга не подрался, что вы вдругорядь первое место возьмете!

Маркиз с напускным изумлением вздернул брови:

– Целую горсть? И ты ему позволила, Пэт?

– А что ж? – уперев руки в боки, развеселилась та вслед за господином. – Я-то уж знаю, что вы первый охотник на всё пограничье! Было б о чем печалиться! Вон, в прошлом годе графский денщик эдак же петушился – да и продул целый лар золотом!..

Астор расхохотался. Лавиния, растерянно улыбаясь, переводила взгляд с мужа на кухарку. Она и вправду никогда прежде не участвовала в охоте, хотя наездницей была неплохой, – забава эта была для замужних дам. И далеко не все из них охоту любили. Герцогиня эль Виатор, к примеру, ее терпеть не могла. «Крик, гам, подниматься нужно ни свет ни заря, – морщась, говорила она. – А ради чего? Дичь к столу и егеря добудут, только зря лес топтать!» Леса в Разнотравье, в имении эль Виаторов, были густые, зеленые, и Лавиния их любила, поэтому внутренне соглашалась с матерью. Кроме того, ей было жаль ту самую «дичь» – ведь не пропитания ради ее добывали, а лишь на потеху! «Но раз тут зимняя охота такое событие, – заколебалась маркиза, – и все соседи будут…» Она, наморщив брови, подняла голову от своей тарелки.

– Ваше… – начала она и, вновь порозовев под смеющимся взглядом мужа, неловко пробормотала: – Простите, Астор… А баронесса Д’Освальдо б-будет на охоте?

– Абель? Всенепременно, – хохотнул маркиз, расправляясь с ветчиной. – Попробовал бы кто ее остановить!

Лавиния опустила ресницы. Супруга хранителя первой заставы была её единственной подругой, и отставать от нее Лавинии не хотелось. Да и что люди скажут? Все, получается, приедут к Хардингам семьями, а его сиятельство – один как перст? «Первый охотник на всё пограничье», чья жена явится только на ужин?..

– Я так давно не садилась в седло, – пробормотала Лавиния, крутя в пальцах бахрому салфетки. – И амазонку, наверное, придется перешивать, мне все платья тесны стали…

Астор, потянувшись к бокалу с водой, машинально скользнул взглядом по ее серому платьицу. Что есть, то есть, подумал он. Роды супруге определенно пошли на пользу, и Лавиния приятно округлилась в некоторых местах. «А толку теперь?» – привычно уже вздохнул про себя его сиятельство. И поторопился отвести глаза в сторону, чтобы не быть уличенным в излишнем разглядывании. Не дай боги, заметит, всполошится на пустом месте… то есть, не сказать, чтобы совсем на пустом, но всё равно извиняться замучаешься.

– Ну, – проговорил он, сделав глоток и вновь берясь за вилку, – с амазонкой я вам не помощник, а что касается седла – у вас ведь есть лошадь. Если хотите, могу составить вам компанию на прогулке, да вот хотя бы завтра утром. Навыки легко восстановить, было бы желание.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась Лавиния. – Я люблю ездить в-верхом.

– Значит, договорились, – кивнул маркиз. И добавил, бросив озабоченный взгляд в темное окно: – Только бы погода планы не спутала. Что за февраль – метель за метелью!..

– Может быть, ночью отбушует, – предположила жена, – да и уляжется?

Ей вдруг ужасно захотелось прокатиться верхом. Она действительно любила долгие конные прогулки и до сих пор толком не видела Алваро – а та лошадка, которую ей подарил муж, так по сей день и скучала в конюшне. Ведь буквально на следующий день они узнали, что их станет трое, и врач строго-настрого запретил маркизе тряску в седле. Лошадь Лавиния назвала Звездочкой и часто наведывалась к ее деннику, чтобы угостить питомицу морковкой или сахаром, но предписания врача нарушить не решилась. А потом родился Алонсо, и его матери сделалось уже не до прогулок. «Но теперь ему почти что полгода, – подумала Лавиния. – И есть Роуз… Как было бы хорошо, если б завтра не было метели!»

– А если в день охоты случится ненастье? – помолчав, спросила она. Маркиз Д’Алваро пожал плечами:

– Будем превозмогать! И так уже на неделю перенесли, из-за Карлоса, не отменять же совсем?..

Он вновь покосился в окно и опустил голову к своей тарелке. Упоминание о захворавшем друге всколыхнуло иную тревогу. Райленд. Они с Карлосом не стали обсуждать это в присутствии Абель, но каждый думал об одном и том же – и уже ни на что не надеялся. Первокурсников Даккарая отправили в Разнотравье, в один из самых крупных и хорошо укрепленных военных лагерей страны, а вот прочих… Их ждала война. И братьев Д’Освальдо, и Кайю, и Кэсс. Ситуация на западе складывалась не в пользу Геона, со всей страны к Неспящей равнине тянули резервы, которых всё равно не хватало – а что будет дальше?.. Астор бездумно подцепил вилкой кусок ветчины, поморщился и опустил прибор. Что будет дальше? Да ясное дело, что ничего хорошего! Волчьи холмы сданы, перевал тоже вряд ли продержится долго. А возможности резервных лагерей не безграничны. Кадетов пошлют на запад, хотя бы для обеспечения прикрытия обозных колонн и госпиталей – и если карты лягут не в пользу Геона, если враг прорвется к Черной долине, птенцам Даккарая доведется отведать крови…

Снова поморщившись, Астор вернулся к еде. Остаток ужина прошел в молчании, под мерное позвякивание приборов и шорох юбок Пэт. Маркиза несколько раз взглядывала на супруга, словно желая что-то спросить, но так ни разу и не осмелилась. Резкая перемена настроения мужа сбила ее с толку. Ведь, кажется, только минуту назад он был такой веселый, смеялся, подшучивал над Пэт – и вдруг как отрезало! «Может, я что-то не так сказала? – тревожно подумала Лавиния. – Или это из-за охоты? Он понял, что мне не хочется ехать, и расстроился?..»

– Еще ветчины, ваше сиятельство? – спросила кухарка, протягивая руку к опустевшей тарелке хозяина. Астор, качнув головой, потянул с шеи салфетку.

– Спасибо, Пэт, – сказал он. – Я уже сыт.

– Как прикажете. Кофе как обычно подать, в библиотеку?

– Нет, – подумав, отозвался маркиз, бросая салфетку на стол и поднимаясь. – В спальню подай, я буду у себя… С вашего позволения, дорогая.

Он склонил голову, улыбнулся супруге бесцветной улыбкой и покинул столовую. Лавиния проводила мужа растерянным взглядом. Она решительно не понимала, что происходит. Если бы на заставе было неладно, как тогда, когда его срочно вызвали запиской, он не поехал бы к Д’Освальдо. И не сидел бы здесь потом как ни в чем не бывало, разглагольствуя об охоте. Так в чем же дело?

Шумный вздох Пэт отвлек маркизу от ее беспокойных дум. Качая головой, кухарка принялась убирать грязные тарелки, что-то бормоча себе под нос.

– …и никогда никого не слушает, – долетело до Лавинии. – Велел же доктор беречься, так нет! Ни минуты дома не усидит, а потом головою мается по полночи…

Маркиза Д’Алваро медленно выпрямилась. Ну конечно, снизошло на нее. Голова! Врач ведь предупреждал, что она у его сиятельства болеть будет еще очень долго, запретил утомляться и ездить верхом, а дороги по этой ужасной погоде все замело. Растрясло, верно, по пути домой от соседей, вот контузия и дала о себе знать. Лавиния, преисполнившись сострадания, потянулась к салфетке. «Уложу Алонсо, – решила она, – и загляну к нему. Может, от компресса на лоб полегчает?..»

Однако когда спустя час маркиза Д’Алваро перешагнула порог спальни супруга, его сиятельства она там не нашла. Поставив на умывальную тумбу принесенную с собой миску с водой и травяным льдом, для компресса, Лавиния обвела взглядом комнату. Жарко пылающий камин, столик у одинокого кресла напротив, где остывал в чашечке едва тронутый кофе, аккуратно расправленное покрывало на широкой кровати… Его сиятельство куда-то вышел? Лавиния прислушалась к тихому дому, приподняла кофейник – совсем полный – и в неясной тревоге наморщила брови. Где он? Спустился в библиотеку? Но почему тогда не позвал и ее?

Маркиза понурилась. Вчера библиотека тоже осталась закрытой. А позавчера они вдвоем не провели там и получаса – его сиятельство, вот как сегодня, едва притронулся к кофе, а после, сославшись на усталость, пожелал супруге доброй ночи. Неужели он вновь стал тяготиться ею?.. Лавиния, опустив голову, подошла к окну и прижалась щекой к не задернутой бархатной занавеси. Она любила их вечерний кофе вдвоем: ей нравились эти мирные, тихие минуты, нравилось прислушиваться к гулу огня в камине и негромкому глуховатому голосу из соседнего кресла, нравилось представлять, что всё это по-настоящему. Конечно, Лавиния знала, что муж старается для Алонсо, и правда была благодарна ему за это, но всё же… Тихий вздох вырвался из груди. Ради нее самой никто никогда не старался. А его сиятельство, похоже, понемногу начал уставать от роли примерного мужа, и кто бы стал его осуждать? Он изменился ради семьи, а вот Лавиния осталась такой же – всё той же серой мышкой, разве что прибавившей в талии…

Из коридора раздались знакомые тяжелые шаги. Заныли половицы, громко скрипнули дверные петли – и маркиза Д’Алваро, придя в себя, обернулась.

– Лавиния? – удивился возникший на пороге супруг. Лицо у него было красное, словно от ветра, и мокрое. – Что вы здесь делаете, дорогая? Что-то случилось?

– Нет, – пролепетала жена, заливаясь румянцем. – Я… Я п-просто… просто решила, что у вас опять болит г-голова, и п-подумала…

Она шевельнула рукой в сторону умывального столика, и его сиятельство, повернув голову, заметил у медного таза знакомую плошку. Уголки его губ тронула понимающая улыбка.

– Как мило с вашей стороны, – сказал он, входя и протягивая руку за полотенцем. – Но, право же, вам показалось. Я прекрасно себя чувствую.

Лавиния опустила глаза.

– П-просто вы так рано ушли к с-себе, – пробормотала она, – и я п-подумала… П-простите, п-пожалуйста. Я не хотела м-мешать…

Астор, утирая лицо, поверх полотенца взглянул на жену. Вид у нее был сконфуженный и несчастный.

– Вы мне совсем не мешаете, – успокаивающим тоном сказал он. – Оставайтесь, если хотите, я всё равно еще не планировал ложиться, а в библиотеке сегодня камина не разжигали. Я велю принести второе кресло… Правда, боюсь, кофе уже безнадежно остыл.

Он обернулся к двери, рявкнул: «Гарет!» и жестом предложил смешавшейся маркизе занять громоздкое кресло у камина. Лавиния осторожно опустилась на краешек. Это, конечно, была не библиотека, но, в общем-то, какая разница?..

– Можно попросить Пэт сварить еще кофе, – нерешительно проговорила она, бросив взгляд на кофейник. Маркиз тихо вздохнул и покачал головой.

– Моя дорогая, – помолчав, сказал он. – «Попросить» вы можете меня. Или ту же баронессу Д’Освальдо, или сына – когда подрастет… А слугам приказывают. И не ждут по три дня, когда кто-то из них соблаговолит исполнить повеление. Вы – маркиза Д’Алваро! Вы хозяйка этого дома, а не гостья или бедная родственница, которую приютили из жалости, – прислуга должна подчиняться вашему слову, а не снисходить до вас, как вы не понимаете?..

Лавиния испуганно заморгала.

– Я п-понимаю, – пролепетала она. Астор снова вздохнул, теперь уже про себя: жена глядела на него снизу вверх как ребенок, случайно разбивший дорогую вазу и уже заранее смирившийся с тем, что его за это оставят без ужина. Ну что ты с ней будешь делать? «Эдак ведь уйду на фронт – а ее через год к котлам приставят, – безнадежно подумал Астор. – И ведь встанет же, ни слова против не скажет! Что из сына вырастет, на таком-то примере?» Он отвлекся на звук шагов из коридора – в дверях как раз нарисовался денщик.

– Звали, ваше сиятельство?..

– Принеси еще одно кресло, – велел маркиз, даже не взглянув в его сторону. – И забери поднос. Кофе остыл, пусть Пэт сварит новый, на двоих. Да поживее!

– Слушаюсь, ваше сиятельство…

Гарет споро подхватил со столика поднос с кофейным набором и выскользнул из хозяйской спальни. Астор, облокотившись на каминную полку, снова посмотрел на жену.

– Я знаю, у вас доброе сердце, – мягко проговорил он, возвращаясь к прерванному разговору. – И вы привязаны к Пэт, но это не повод сажать ее к себе на шею. Люди такого не ценят, Лавиния. Вашу доброту они очень скоро начнут считать слабостью, а ваше умение прощать – вседозволенностью. И, уж поверьте, любить вас за это сильнее не станут. Прислуге, как и дракону, нужна твердая рука.

– Н-но в-ведь… есть же в-вы…

От волнения она вновь начала заикаться. Астор усмехнулся.

– Я не вечный, моя дорогая. И я старше вас на два десятка лет – даже если не принимать в расчет войну, вы в любом случае меня переживете. Я понимаю, вы никогда не станете швыряться в слуг канделябрами, – тут он улыбнулся, – однако характер всё же проявить стоит. Хоть ради себя самой. Неужели это так трудно?

Лавиния, опустив голову, жалко кивнула.

– Я н-не умею, как в-вы… – прошелестела она. – Даже б-без канделябров…

– Так и не надо, как я, – спокойно ответил маркиз. – Будьте собой. Начните с собой считаться – тогда и все прочие будут считаться с вами. Поверьте, вам это по силам.

Голос у него был ободряющий, почти что ласковый, и Лавиния несмело подняла голову.

– В-вы так думаете?..

– Я знаю, – пожал плечами муж. – В конце концов, не вы ли в ночь штурма впустили в дом крестьянок с детьми и отдали им даже собственную спальню? Управляющий был против, мне говорили, – но вы поступили так, как считали нужным.

– Н-но… вы же сказали – позаботиться…

– А если бы не сказал? – приподнял бровь он. – Вы оставили бы их всех мерзнуть снаружи?

Лавиния, вновь уткнувшись взглядом в подол, покачала головой. Его сиятельство удовлетворенно прищурился, но сказать ничего не успел – вернулся Гарет с креслом.

– Кофе сейчас будет, ваше сиятельство, – сообщил он, придвигая кресло к камину. – Пэт сама принесет.

Хозяин кивнул и взмахом руки отправил его восвояси. Лавиния, краем глаза проследив за этим небрежным, почти ленивым жестом, только вздохнула про себя. Нет, у нее так никогда не получится! Будь на ее месте мама или хоть та же сестрица Миранда – у них бы вышло играючи. «А я даже Пэт сказать не могу, что не люблю цветную капусту», – грустно подумала Лавиния, привычно ощущая себя «бесхребетной размазней», как частенько изволил выражаться его светлость герцог эль Виатор. Увы! Со слугами у его дочери и до замужества складывалось не лучше, чем теперь. Она совсем не умела настоять на своём. А давешний штурм, когда всё поместье встало с ног на голову, был лишь исключением, подтверждающим общее правило.

– Т-та ночь – это в-ведь другое, – пробормотала она. – Люди… Они в-важнее, в-ваше сиятельство…

Маркиз Д’Алваро опустился в кресло.

– А разве вы сами – не человек? – помолчав, обронил он. – Разве вы не важны?

– Важна, н-наверное… – растерялась она. Маркиз задумчиво качнул головой. Закинул ногу за ногу, посидел, глядя в огонь, и повернулся к жене.

– А чего бы вам самой хотелось, Лавиния? – вдруг спросил он. – Вот прямо сейчас?

Маркиза недоуменно заморгала.

– Я… я н-не знаю…

– Ну же, – подбодрил он, – смелее! Ведь чего-то же вам хочется?

Ее щеки залил знакомый румянец.

– К-кофе, – пролепетала она, смущенно опуская ресницы. – Но в-ведь Пэт и так принесет…

– А помимо кофе? – не отставал он. – Я знаю, вы любите библиотеку – хотите, Гарет растопит для вас камин?

– Для меня? – повторила Лавиния, вскинув на мужа обеспокоенный взгляд. – А в-вы? Вы останетесь тут?..

В устремленных на нее темных глазах промелькнула тень удивления.

– Вам бы этого не хотелось? – вопросом на вопросом ответил он. Лавиния, собравшись с духом, покачала головой.

– Б-библиотека – это же п-просто комната, – пробормотала она, вновь опуская глаза. – Д-дома мы по вечерам собирались в малой г-гостиной… У к-камина… В-всей семьей…

«Ах, вот в чем дело», – понял Астор. Потом вспомнил их давешний разговор, в той же библиотеке, и едва слышное лепетание жены в ответ на вопрос, почему она за него вышла. Семья! Наивное дитя. А может, просто не очень счастливое? «С другой стороны, – подумав, решил маркиз, – от меня не убудет».

– Ну, – проговорил он, разводя руками, – в таком случае, можем остаться здесь. Мне, в общем-то, тоже без разницы! К тому же, я только-только согрелся, а пока в библиотеке натопят…

Лавиния, благодарно улыбнувшись, склонила голову набок.

– А г-где вы замерзли? – поколебавшись, спросила она. – Дома тепло. Вы б-были на улице?

– Да, – он бросил взгляд на окно. – Ходил проверить, горят ли свечи в храме. Такой ветер! Насилу обратно вернулся – чудом не унесло… Послушайте, может велеть Пэт принести к кофе каких-нибудь бисквитов? Или еще чего-нибудь в том же роде? Вам что больше нравится?

Жена неуверенно шевельнула плечами. И, почему-то краснея, тихонько призналась:

– Я люблю б-блинчики. С абрикосовым джемом. Но Пэт говорит, что его лучше оставить на весну.

«Вконец обнаглели, – мрачно подумал Астор, глядя на ее опущенные ресницы. – Клянусь Антаром, раньше мне надо было этот разговор завести!» Заслышав с лестницы знакомый шорох юбок и мелкое дребезжание фарфора, маркиз нахмурил брови. А потом перегнулся через столик и накрыл ладонью лежащую на подлокотнике кресла руку жены.

– Сейчас Пэт принесет кофе, – сказал он. – И вы скажете ей, что вам хочется блинчиков. Не завтра, а прямо сейчас – и с абрикосовым джемом. Я его, кстати, тоже люблю.

– Н-но…

– Вы сможете, дорогая. В конце концов, надо же с чего-то начинать! Почему бы не с десерта? Тем более, за ужином мы его так и не увидели. Ну же, Лавиния! Всё в ваших руках!

Он ободряюще улыбнулся, и маркиза неуверенно улыбнулась в ответ.

– Хорошо, – сдалась она. – Я п-попробую…