Текст книги "100 великих сокровищ"

Автор книги: Надежда Ионина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Художественная бронза Китая

В экспозиции Пекинского императорского музея большое место занимают классические образцы древней китайской бронзы XVI—III веков до нашей эры, их насчитывается в фондах музея свыше пятисот экземпляров. Техника обработки бронзы в Китае еще во II тысячелетии до нашей эры достигла более высокого развития, чем в других государствах древности. При правителях династии Шан (около 1500 года до нашей эры) этот вид ремесленного производства был выделен в отдельную отрасль: шанские мастера по обработке бронзы принадлежали к тайным обществам. А в эпоху «Воюющих царств» обработка художественных деталей бронзовых изделий усовершенствовалась за счет использования при их отделке инкрустации золотом, серебром и бирюзой. Шанские ремесленники делали из бронзы замечательные изделия самого различного назначения – от колоколов до тщательно отполированных зеркал.

Отдельные экземпляры бронзовых произведений китайского искусства попадали к зарубежным коллекционерам, однако в странах Европы китайская ритуальная бронза оставалась неизвестной вплоть до ХХ века. В середине 1920-х годов к северо-западу от современного города Аньяна проводились крупномасштабные археологические раскопки, которые и прославили китайскую бронзу на весь мир. В Китае, как и во многих других странах, тоже производились грабительские раскопки, но сначала основным объектом воровской добычи были кости животных и панцири черепах с гадательными надписями. После начала раскопок в Аньяне появился спрос и на другие вещи.

А во время сельскохозяйственных работ, проводившихся в ноябре 1971 года около деревни Баймяохань, крестьяне обнаружили яму неправильной формы, в которой нашли клад – бронзовые клевцы, наконечники копий и мечи. Это был скорее даже не клад, а склад – древнее хранилище оружия.

В деревне Баймяохань археологи откопали огромное городище, окруженное остатками оборонительной стены. Ширина стен, возведенных из утрамбованной земли, у основания равнялась 40—60 сантиметрам, высота сохранившихся стен – 15—18 метров. Внутри городища располагались многочисленные жилища, строения дворцового типа, мастерские и могилы.

Клад бронзовых вещей состоял из 80 клевцов, 80 наконечников для копий и двух мечей. Кинжалы и мечи относятся к сравнительно редким предметам вооружения эпохи поздней бронзы. До последнего времени они практически не были известны археологам, даже к началу 1980-х годов их было известно чуть более сорока экземпляров. Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с количеством древкового оружия тех же эпох. Ученые объясняют это тем, что кинжалы и мечи были оружием пехоты, тогда как в первую половину эпохи Чжоу военное дело основывалось на колесничном бою.

На многих орудиях, найденных в деревне Баймяохань, были сделаны надписи. Иероглифы древние мастера отливали вместе с самим оружием. Если при отливке какой-нибудь иероглиф получался нечетко, то его дополнительно прорезали.

Надписи эти очень важны в историческом отношении, так как они позволили ученым проверить и уточнить многие хронологические даты китайской истории. Они помогли уточнить и время изготовления самого оружия – поздний этап периода Чжаньго. Может быть, этот клад зарыли противники циньского режима, чтобы укрыть оружие от конфискации, которую в 221 году до нашей эры проводил Цинь Ши-хуанди – «первый император Цинь».

Период Чжаньго в развитии древнекитайской цивилизации отличался уже высоким производством железа, однако оружие оставалось бронзовым. Для объяснения этого факта историки часто приводят известную фразу из «Речей царств»: «Из прекрасного металла выплавляют мечи, трезубцы, пробуют с собаками и лошадьми[20]20
  То есть на охоте и на войне.


[Закрыть]; из плохого металла выплавляют мотыги, лопаты, топоры и тяпки, которые применяют на земле».[21]21
  Хорошим металлом в «Речах царств» названа бронза, а плохим – железо. Это не значит, что железное оружие китайцы вообще не изготовляли, археологи находят как отдельные экземпляры железного оружия, так и формы для его отливки. Но все равно бронзовое оружие являлось основным, а железное – вспомогательным; лишь во время правления династии Хань они поменялись местами.


[Закрыть]

Одними из наиболее прекрасных изделий древних китайских мастеров стали бронзовые ритуальные чаши, которые применялись во время религиозных жертвоприношений душам предков. В самом Китае собирательская деятельность при императорском дворе началась еще в глубокой древности. Известно, например, предание о том, что еще император Юй (2205—2198 годы до нашей эры), легендарный правитель династии Ся, получил в дар от девяти провинций (в знак их полного повиновения) девять бронзовых сосудов. Монументальные бронзовые сосуды периода династий Шан-Инь почитались священными, а находка древнего бронзового изделия периода Хань (206 год до н. э. – 220 год н. э.) расценивалась как событие государственной важности.

Наиболее ревностным собирателем бронзы стал император Цянь-лун, который сформировал свою коллекцию еще в молодые годы. Он взимал дань с провинций, принимал от подданных древние ритуальные чаши и другие предметы и даже конфисковывал частные коллекции.

Многочисленные клады бронзовых изделий относятся к эпохе Чжоу – к тому времени, «когда Ю-ван погубил государство» и чжоуские аристократы под мощным натиском жунских племен бежали на восток. В этих кладах как раз и представлено множество бронзовых ритуальных сосудов.

Каждый из таких сосудов, в зависимости от своей формы, имел собственное название и использовался в строго определенных целях; например, котел для приготовления пищи душам предков, стоящий на трех или четырех ножках, назывался «тинь». Наиболее распространенными мотивами декоративных украшений таких сосудов были дикие, домашние или мифологические животные – лошади, буйволы, бараны, тигры, драконы, слоны и другие. А некоторые из сосудов и сами были сделаны в форме животного, например, «Тигр, пожирающий человека» – сосуд для жертвенного вина (II тысячелетие до нашей эры) или сосуд для возлияний в виде совы, найденный в могиле одной верховной жрицы.

Среди экспонатов Императорского музея есть бронзовый сосуд, на первый взгляд, как будто ничем не отличающийся от других. Но если наполнить этот сосуд водой и мокрыми руками потереть его ручки, то вода в нем «закипит». Современные ученые взялись было объяснить это явление, но создать подобный сосуд так и не могли.

Нефритовый костюм принца Лю Шена

Резьба по камню – один из древнейших видов прикладного искусства Китая. Для резьбы искусные китайские камнерезы использовали яшму, нефрит и близкий ему по расцветке жадеит. А кроме них, еще агат, халцедон, горный хрусталь, аметист и другие камни, которые еще древних мастеров привлекали разнообразием красок, твердостью и звонкостью материала.

И все же главное место среди камней принадлежит нефриту, который с древнейших времен служил человеку материалом для изготовления орудий труда и защиты. С появлением бронзы (а позднее железа) из нефрита стали вырезать знаки отличия – жезлы и пластины, предметы культа и сосуды, украшения в виде пряжек и подвесок к поясу и головным уборам, а также «би» – пластины с круглым отверстием.

С нефритом в Китае связано очень много красивых легенд и преданий. Вот, например, одна из них – о Лунном зайце.

Едва ли найдется в мире такой народ, в мифологии, фольклоре и лирической поэзии которого Луна не занимала бы почетного места. Она воспета в тысячах стихотворений на разных языках у самых разных народов. Но все же, пожалуй, нигде Луна не пользовалась такой безграничной любовью, как в Китае.

Мы верим, что видим на луне человеческое лицо. Жители древней Вавилонии сравнивали ее с лодкой, плывущей по бескрайнему небосклону. Китайцы же видят на Луне гораздо больше.

Во-первых, они твердо знают, что на Луне живет заяц, который занят очень важной работой – он толчет в большой ступе орошок жизни. Сидит он под огромным деревом кассия, листья и кора которого очень целебны и обеспечивают долголетие.

У зайца и Луны много общих черт: оба никогда не закрывают глаза и потому всю ночь бодрствуют. Луна холодна, и этим напоминает нефрит – камень, который в Китае ценится очень высоко. Он является символом целомудренной и благонравной женщины, поэтому на луне и находится нефритовый дворец Большой прохлады, в котором живут самые красивые феи. Здесь живет и правит богиня Луны Чан-э.

Лунный заяц иногда получает от Чан-э немного нефрита и использует его в приготовлении эликсира бессмертия.

Нефриту приписывали волшебные свойства и магическую силу, он был надежным целебным средством, потому что охранял людей от отравления. В казне китайских императоров нефрит и яшма занимали весьма важное место, а их отсутствие являлось признаком истощения казны и бедности всего государства.

Естественно, что при таком отношении к драгоценным камням в Китае еще с древнейших времен существовали придворные мастерские, в которых для императорского двора работали самые лучшие китайские камнерезы. Впоследствии эти мастерские стали работать и на широкий рынок (внутренний и внешний), наряду с шелковыми тканями создавая своими произведениями мировую известность китайским камнерезам.

Техника резьбы по камню в Китае была очень проста. И хотя орудия труда китайских мастеров очень многочисленны, но все они не очень сложны, к тому же в течение веков они мало изменялись.

Китайского резчика отличает еще и отношение к материалу, над которым он трудится. Если на Западе камень прежде всего ценится за его ровную окраску и прозрачность, китайских мастеров больше привлекает причудливость естественной расцветки камня, его природная форма. Они-то и вдохновляют китайского мастера на создание самой изысканной композиции. Поэтому, выбирая кусок породы, он долго изучает его форму и направление жилок, стараясь впоследствии использовать каждое пятно и прослойку.

Много прекрасных произведений искусства, сделанных из нефрита, хранится в коллекциях Императорского музея в Пекине. А в 1968 году его собрания пополнились сокровищами, которые археологи нашли в гробнице принца Лю Шена и его жены.

Принц Лю Шен был похоронен в гробнице, вырубленной в глубокой скале, которую потом замуровали каменными глыбами и залили расплавленным железом. Чтобы открыть проход к захоронению, археологам пришлось взрывать железную стену динамитом. Каждое из захоронений – принца и его жены – состояло из нескольких соединенных между собой помещений, среди которых была даже комната для омовения.

Вместе с царственными особами в 113 году до нашей эры в гробнице было захоронено 2800 предметов, в числе которых несколько поистине удивительных по своей красоте экспонатов. К наиболее ценным находкам (хотя очень трудно определить, что ценнее) относятся нефритовые погребальные костюмы, в которые были облачены тела венценосных супругов.

В древних китайских текстах говорится, что такие нефритовые «костюмы» делали не только для императоров, но и для наиболее высокопоставленных аристократов династии Хань. Однако «костюмы» Лю Шена и его супруги пока являются первыми из найденных, отчего их историческая ценность еще больше возрастает.

«Погребальные костюмы» делались из нефрита потому, что, по верованиям древних китайцев, они обладали магической силой, способной предохранять тела покойных от разложения.

«Костюм» принца состоит из 2690 кусков нефрита, соединенных 1110 граммами золотой проволоки. Нефрит вырезался так, что куски его вплотную соприкасались друг с другом, образуя «доспехи», охватывающие тело. В уголках каждого нефритового квадратика были высверлены дырочки, сквозь которые и продевали золотую проволоку.

Лаокоон

Около пятисот лет назад итальянский крестьянин Феличе де Федис, вскапывая свой виноградник, находившийся в окрестностях Рима, неожиданно натолкнулся на подземную пещеру. Осматривая ее, он обнаружил там замечательную скульптурную группу, изображавшую легендарного троянского жреца Лаокоона с сыновьями.

Долгих девять лет не могли овладеть Троей греки, пока хитроумный Одиссей не предложил действовать хитростью. Он посоветовал соорудить такого огромного деревянного коня, в котором могли бы спрятаться самые могучие герои греков. Все же остальные войска должны были отплыть от берега Троады и укрыться за островом Тенедосом. Троянцы ввезут коня в город. Ночью выйдут из коня воины и откроют ворота города тайно вернувшимся грекам. Одиссей уверял, что только таким способом можно овладеть Троей.

Вещий Калхас, которому Зевс послал знамение, тоже убеждал греков прибегнуть к хитрости, и наконец они согласились на предложение Одиссея.

И вот с высоких стен Трои осажденные увидели необычное движение в стане греков. Долго не могли они понять, что там происходит, пока, к великой радости своей, не увидели… что греки покинули Трою.

Ликуя, вышли все троянцы и пошли к стану греков. Стан, действительно, был покинут, кое-где догорали еще постройки. Вдруг в изумлении остановились троянцы, увидев деревянного коня. Смотрели на него жители Трои и терялись в догадках, что это за изумительное сооружение. Некоторые из них советовали сбросить коня в море, благо оно рядом, другие хотели ввезти его в город и поставить на акрополе.

Тут перед спорящими появился Лаокоон, жрец бога Аполлона. Он стал горячо убеждать своих сограждан уничтожить коня. Уверен был Лаокоон, что это какая-то военная хитрость, придуманная Одиссеем. Не верил Лаокоон, что греки навсегда покинули Трою, и умолял троянцев не доверять коню.

Лаокоон опасался греков: он схватил громадное копье и бросил его в коня. Содрогнулся конь от удара, и глухо зазвенело внутри его оружие. Но помрачили боги разум троянцев, не услышали они звона оружия и решили ввезти коня в город…

А вскоре на море показалось два чудовищных змея. Быстро плыли они к берегу, извиваясь бесчисленными кольцами своего тела на морских волнах. Высоко поднимались красные, как кровь, гребни на их головах, а глаза сверкали пламенем. Выползли змеи на берег около того места, где жрец Лаокоон приносил жертву богу моря Посейдону.

В ужасе разбежались троянцы, а змеи бросились на двух сыновей Лаокоона и обвились вокруг них. Поспешил на помощь сыновьям Лаокоон, но и его обвили змеи. Своими острыми зубами терзали они тела Лаокоона и сыновей его. Старается сорвать с себя змей несчастный и освободить от них детей своих, но напрасно. Яд проникает все глубже в тело, члены сводит судорогой… Так погиб Лаокоон, видя ужасную смерть своих ни в чем не повинных сыновей…

Многие художники и скульпторы древности пытались создать образ Лаокоона. Так, например, фрески с изображением Лаокоона были найдены при раскопках Помпей. Но, как повествует в своей «Естественной истории» римский писатель и ученый Плиний Старший, во «дворце императора Тита» находилась скульптура, наиболее полно и выразительно отразившая и воплотившая в себе этот миф. По словам Плиния, Лаокоона, его сыновей и удивительные изгибы змеиных тел сделали из одного камня величайшие скульпторы с острова Родос – Агесандр, Полидор и Афинодор.

Вот этот античный шедевр и удалось так счастливо найти никому дотоле не известному итальянскому крестьянину. Вначале высбодилась из земляного плена рука, потом появилась голова немолодого бородатого мужчины, затем показались вздувшиеся кольца змеи. Мрамор был чистый, белый, красивый, словно статуя и не лежала в земле.

Новость о необыкновенной находке мгновенно распространилась по всему Риму. Со всей округи к винограднику потянулось столько людей, что вокруг ямы даже пришлось выставить охрану. Вскоре прибыли ватиканские стражи, так как папа Юлий II еще за несколько лет до этого оставил за собой право приобретать все понравившиеся ему статуи. Найденную скульптурную группу Юлий II купил у владельца виноградника, уступив ему пожизненные доходы с заставы Порте Сан Джованни.

По просьбе папы Юлия II великий Микеланджело, восхищавшийся этой скульптурной группой, отличающейся исключительным динамизмом, чистотой линий и глубоким эмоциональным страданием, приступил к ее исследованию. После осмотра «Лаокоона» Микеланджело пришел к выводу, что три фигуры (вопреки сообщениям Плиния) изваяны не из одного, а из двух кусков мрамора. Он насчитал четыре скрепы – прямоугольные пластинки, с помощью которых на мраморных статуях присоединяются к корпусу отдельно изваянные части тела. И если на статуе обнаружены такие скрепы, то можно почти смело говорить, что это копия, выполненная в мраморе с оригинала, который был сделан из бронзы.

Первым, кто реставрировал найденного «Лаокоона», был флорентийский художник и скульптор Б. Бандинелли. Впрочем, он реставрировал копию, которая была сделана по распоряжению папы. Однако вскоре Юлий II пожелал реставрировать саму находку, и Микеланджело порекомендовал ему своего ученика и помощника Монторсолли. Сохранились архивные сведения, что Монторсолли исполнил это в глине.

Скульптурная группа получила широкую известность. В 1515 году ее (и только ее) потребовал у папы Льва Х в качестве контрибуции после победы при Марияньяно французский король Франциск I. Правда, папа с присущей ему изворотливостью нашел выход: он заказал Б. Бандинелли копию и послал ее во Францию. В 1796 году во время итальянского похода Бонапарта «Лаокоон» был увезен в Париж и находился там девятнадцать лет.

Слава «Лаокоона» росла. Родосские скульпторы для своего произведения выбрали один из самых потрясающих сюжетов Троянской войны (хоть он и не связан с битвой), и мастерство их оказалось на высоте самого сюжета. Ни один мускул Лаокоона не остается спокойным, все члены извиваются в нечеловеческом страдании, судорожно искаженная голова представляет зрелище почти невыносимое. Лицо Лаокоона изборождено конвульсивными складками, выраженными в волнующих линиях.

Один из деятелей немецкого Просвещения, Готхольд Эфраим Лессинг, в XVIII веке писал: «Мастер смягчил крик, придав ему вид вздоха, и не потому, что обличает неблагородную душу, а из-за того, что крик противным образом исказил бы лицо. Разверзьте, хотя бы мысленно, рот Лаокоона, и поглядите. Дайте ему прокричать, и поглядите». По мнению Лессинга, отверстый рот искажает лик, а это противоречит высшему закону греческого искусства – закону красоты.

А в середине 50-х годов ХХ века Италия заново пережила то волнение, какое некогда выпало на долю Ф. де Федиса. В то время вдоль морского побережья от Террачина до Гаэты прокладывалась новая железная дорога. Как-то инженер Эрно Белланти, руководитель работ, решил осмотреть грот Тиберия близ местечка Сперлонги.

Грот был довольно обширный, и уже после первых раскопок в нем были найдены следы какого-то античного памятника. В середине грота оказался круглый бассейн, в центре которого на постаменте стояла мраморная скульптура. Впоследствии было найдено еще множество фрагментов (около 400 обломков), большей частью сильно раздробленных. А между обломками Э. Белланти обнаружил чудесную голову юноши, великолепно выполненные торсы, две ноги, стопу и несколько завитков огромной змеи.

Римский археолог Джулио Якопи, осмотрев находку, пришел к выводу, что обнаруженные обломки являются частями подлинного «Лаокоона», некогда созданного на Родосе. Свою гипотезу Д. Якопи обосновал следующими положениями.

1. Характер позы отдельных частей человеческого тела соответствует историческому описанию скульптурного памятника.

2. На двух фрагментах имеются греческие надписи, обозначающие имена Агесандра и Афинодора.

3. Скульптура была найдена близ виллы Тиберия, который долгое время находился в изгнании на Родосе, откуда он и мог вывезти статую.

Однако достоверность утверждений Д. Якопи долгое время не была установлена, и подлинность оригинала не доказана. Многие ученые, да и сами итальянцы, были не согласны с его мнением. Особенно были взволнованы жители Сперлонги. Опасаясь, что найденная скульптура (а уж они-то с самого начала были уверены в ее подлинности!) будет увезена в другой город, они организовали около грота Тиберия круглосуточное дежурство.

С большой осторожностью к этому вопросу отнесся профессор археологии Римского университета Р.Б. Бандинелли. Он считал, что среди множества обломков нет ни одной детали, которая подошла бы к находящемуся в Ватикане «Лаокоону». На найденных в гроте фрагментах видны многочисленные скрепы, и уже одно это заставляет осторожно произносить определение: «греческий оригинал».[22]22
  О том, каким скульптурам принадлежали найденные в гроте Тиберия обломки, можно подробнее прочитать в книге А. Варшавского «Судьбы шедевров» (М.: Детская литература, 1984).


[Закрыть]

Золото Бактрии

Афганистан, расположенный в самом сердце Азии, давно уже привлекал внимание историков и археологов своими древностями, но широкомасштабные археологические раскопки начались здесь лишь после Второй мировой войны. Одна из особенностей древней истории Афганистана – наличие в ней различных культур, одной из которых являлась бактрийская цивилизация. До сравнительно недавних открытий советских археологов никто из ученых не предполагал, что в Бактрии существовал своеобразный очаг древней металлургии. Сотни медно-бронзовых изделий: орудия труда и всевозможные украшения, тяжелые церемониальные топоры со скульптурными изображениями птиц, животных и людей, золотые и серебряные сосуды с чеканными, гравированными сценами – все это выходило из древних бактрийских мастерских.

В 1978—1979 годы на севере Афганистана, на холме Тилля-тепе, производились раскопки, во время которых археологи обнаружили богатый некрополь с княжескими, а может быть, и царскими погребениями. В шести могилах было найдено около 20 000 золотых изделий, большинство из которых составляли небольшие золотые бляшки, некогда нашитые на погребальные одеяния. Эти бляшки, разных форм и размеров, нередко были инкрустированы вставками из бирюзы, лазурита и сердолика.

Все погребенные были похоронены в богатых одеждах, расшитых золотым шитьем с нанизанными на золотые нити жемчужинами. Одежды покойных застегивались на груди золотыми застежками, которые были сделаны миндалевидной формы или в виде массивных двойных дисков, инкрустированных бирюзой. Одна из найденных застежек представляет собой две одинаковые половинки из золота, отлитые в виде обнаженных амуров, сидящих на рыбах, которым были приданы черты дельфинов. На головах рыб сохранились пышные султаны, инкрустированные выпуклыми бирюзовыми вставками; бирюзу и лазурит древние мастера использовали и для передачи рыбьей чешуи, плавников и хвостов. Во рту у одной из рыб был зажат крючок, а у другой – петля, с помощью которых обе половинки застежки соединяли рубаху у горла.

Сидящие верхом на рыбах амуры одной рукой держатся за рыбьи султаны, вторая рука у них поднята вверх. Пухлые лица амуров с отвислыми щеками и чувственно припухлыми губами далеки от тех античных эротов, какие резвятся среди морских волн. Правда, в погребениях Тилля-тепе были найдены такие же амурчики, сидящие на спинах дельфинов, но уже имеющие за спиной крылышки.

Головы почти всех усопших покоились в золотых и серебряных чашах; одна из них была в форме греческого фиала, на котором была древнегреческая надпись. К верхней части надписи древний мастер приклепал золотое деревце и небольшую фигурку горного козла. Деревце имело прямой ствол, от которого отходят извивающиеся ветки, унизанные жемчужинами (видимо, имитирующими плоды).

Небольшая пустотелая статуэтка горного козла, стоящего в спокойной, даже горделивой позе, является подлинным шедевром бактрийского искусства. Его чуть горбоносая морда с тонкими прожилками и бугорчатыми мускулами щек сверху венчается сильно закрученными рогами; тонкие уши-лепестки лишь подчеркивают почти царственный поворот головы архара; изогнутая шея спереди украшена косматой головой. Ученые предположили, что эта статуэтка являлась частью более сложной композиции, так как у архара были кольца, на которые опираются его копытца, а также помещенная между рогами полая трубочка.

В погребениях Тилля-тепе археологи нашли короны и высокие головные уборы типа тиары. Так, например, голову одной усопшей венчала золотая корона удивительно тонкой работы. Корона была составлена из пяти резных пальметок, укрепленных в основании на широкой ленте. Каждая из пальметок вырезана в форме стилизованного дерева, на ветвях которого уютно примостились птички. Всё вместе (пальметки и лента) украшались золотыми цветочками, богато орнаментированными жемчугом и бирюзовыми вставками. Корона была на женщине, и это еще раз подтверждает то высокое положение, вплоть до царского, которое у кочевников занимали женщины. В короне отразилась и более древняя (чем у бактрийцев) восточно-иранская мифология, связанная с представлением о «священном дереве» и собирающих семена птицах и нашедшая косвенное выражение в «Авесте».

С головных уборов спускались массивные золотые подвески, одна из которых была отлита в виде двух протом лошадей, мордами обращенных в противоположные стороны друг от друга. Гривы и уши животных были инкрустированы бирюзовыми вставками, а вниз от подвески спускались золотые цепочки, заканчивающиеся дисками или резными листочками.

Среди найденных в Тилля-тепе предметов замечательными являются и золотые двусторонние серьги, отлитые в весьма сложной форме. Обе стороны серег сохранили одинаковое изображение государя, борющегося со стоящими по его бокам драконами. Властные, суровые черты лица передают облик правителя с бесстрастными, по-рыбьи поставленными глазами и прямым носом. На голову правителя надета высокая корона, а на лбу его отмечено пятнышко «тика», что говорит о несомненном влиянии Индии, где этот знак служил показателем высокого социального положения.

Из-под короны на царские плечи легкими косыми прядями спускаются длинные, пышные волосы, шею, по предположениям ученых, охватывала гривна. Торс правителя облечен в короткий, свободно запахнутый кафтан, туго перетянутый в талии поясом. Расставленные в стороны руки царя упираются в рогатых и крылатых драконов, лошадиноподобные морды которых изображены с широко раскрытыми пастями. Тела драконов (с несколько неестественно вывернутыми назад ногами) украшены бирюзовыми, лазуритовыми и сердоликовыми вставками.

Вниз от этой композиции, причудливо переплетаясь, спускаются витые цепочки, образующие сетку, украшенную фигурными бляшками с инкрустацией из кроваво-красного граната, голубой бирюзы и синего лазурита.

Пальцы умерших были унизаны золотыми перстнями. На одном из перстней изображалась богиня Афина, сидящая на троне со щитом в руке. На перстне была сделана греческая (?) надпись, выполненная в зеркальном отражении, что характерно для печатей, которыми делались только личные оттиски.

Помимо описанных выше предметов, у многих погребенных были золотые ножны, железные кинжалы, золотые бляхи-фалары – украшения для конских уздечек, золотые плетеные пояса, а также золотые косметические сосуды со скульптурными фигурками, мелкие стеклянные и янтарные украшения, монеты… Монеты и позволили ученым определить, что некрополь Тилля-тепе относится к рубежу нашей эры и скорее всего принадлежал правящему слою кочевников-кэчжей. Вероятнее всего, по их заказу и было сделано большинство ювелирных изделий местными бактрийскими мастерами.